"Sто причин убить босса" - читать интересную книгу автора (Нарышкин Макс)

Глава 21

Сразу после этого разговора меня осенила идея. Мысль об «Адидас», как о компании-поглотителе, не отпускала меня несмотря на уверения специалиста по вопросам рейдерства в крупных размерах. Едва Аля положила трубку, я соскочил со стола и отправил ее на Воздвиженку. Точнее сказать, отвез ее к офису «Адидас», с пользой использовав то время, что мы ехали, на инструкции.

По моему убеждению, если Белан работает с людьми из Герцогенаурахе, Чувашов, поманежив Алю и запудрив ей мозги, отправит ее восвояси. У него существует договоренность с Белан, и это означает, что рекламу для «Адидас» отныне и во веки веков будет делать его дочернее предприятие. Как оно будет называться: «Вижуэл-2» или «Адидас-Вижуэл», по примеру «Адидас-Саломон», не так важно. Главное, что отныне и во веки веков «Вижуэл» войдет в историю как первая адидас-российская компания, и во главе ее будет стоять, конечно, Белан. Ради такого стоит, я думаю, терпеть полгода без сна и отдыха, совмещая должность креативного директора с организационной работой по линии Mamp;A.

Альбина вышла из моего «Мерседеса» в 14.22 РМ — я специально засек время по часам, и вернулась в него в 15.21 РМ. То есть если отнять время на расшаркивание и питие кофе, то разговор с Чувашовым, по существу, продолжался около сорока минут.

Вытянув из-под блузки шнур с микрофоном, она сняла с пояса диктофон, и уже через минуту в тишине салона зазвучал далекий разговор…

Чувашов. Вы знаете, ваше предложение я нахожу заманчивым. Единственное, что немного напрягает… Позволят ли вам мощности делать ту рекламу, которая достойна «Адидас»? И дело даже не в технике… При заключении подобных контрактов для нас большую проблему всегда составляет образ мышления людей, придумывающих образы. Поймите, Альбина, «Адидас» — это особая стихия, это образ мысли, находящийся чуть выше общих правил соображения и известных традиций…

Аля. По порядку. Наши мощности расположены в арт-студии «Хэлп-мастер», на Мосфильмовской. Эти люди делали вещи для «Алеко», «Фарже» и «Шокер». Что же касается образа мысли наших специалистов, то достаточно, наверное, упомянуть, что они раскручивали напитки, поставляемые на чемпионат мира по футболу в Германии.

Чувашов. Мы бы согласились на создание пробного ролика за счет «СВП».

Аля. Вы сказали, что существуют традиции рекламного видения «Адидас». Что бы вы хотели увидеть?

Это был единственный прокол Альбины, на который Чувашов, слава богу, не обратил внимания.

Чувашов. Понимаете, это должно быть тонко, на уровне подсознания… Ну, к примеру… Как бы это видел я… Представьте себе девушку. Она полна энергии, не слишком худа, как легкоатлетка, но и не полна, разумеется. Мы ориентируем нашего покупателя на использование нашей продукции не только для профессионального спортивного применения… Так вот, девушка нага, и лишь случайны, мимолетные… пусть это будут языки пламени, или облака, закрывают ее наготу. На девушке нет ничего, кроме обуви… Лично я вижу шиповки, и они должны выделяться ярким акцентированным цветом на фоне черно-белого ролика… Девушка бежит наверх… Она поднимается по ступеням облаков, в ее глазах живет жизнь, и всем должно быть очевидно, что она следует дорогой, ведущей на Олимп… Это, вы знаете, место обитания богов… В качестве дополнительного акцента, посягающего на оригинальность… (Я даже вижу, как Чувашов разводит руками, изображая быстроту мышления.)… Пусть на верхних ступенях Олимпа девушку будет встречать ангелы с фотоаппаратами, и на фоне вспышек камер цвет обуви девушки и рисунок моделей будет меняться. Вот так, за минуту, не особенно абстрагируясь с действительностью, Альбина… Нужно что-то такое.

Ну, и кто он после этого?

Не особенно абстрагируясь с действительностью, он вот так, за минуту, набросал то, что лучшие креативщики «Вижуэл» во главе с Белан обсасывали в течение трех месяцев!.. Этот долбаный Чувашов послужил формальной причиной моего удаления из «Вижуэл», и теперь навяливает новому рекламному агентству идею, на которую та еще не оформила права собственности, чтобы потом сказать геррам из Герцогенаурахе: «Не плохую ли идейку подкинул я местным халтурщикам?»!

Да не оскудеет земля русская на таланты…

Я отвез Алю домой, кипя, как вулкан. Ладно, друг мой, получишь ты что-то такое .

Обычно выходя и махая мне рукой, Альбина захлопывала дверцу и уходила в сторону подъезда. Так было пять раз подряд. Но сегодня она что-то замялась и, прежде чем хлопнуть, неумело предложила:

— Вы не хотите кофе?

Я покачал головой и улыбнулся. Как только я смешаю кофе с делом, компания будет погублена.

С открытыми окнами, с ревущей из динамиков Love is Strong, я мчался в сторону МКАД. Ветер рвал мои волосы, и я выглядел, наверное, крутым парнем. Я мчался за город просто так. Мне хотелось дышать и слушать:

«Адидас» — не компаньон Белан, теперь это ясно. Я разговаривал с Чувашовым не один раз и могу с уверенностью сказать — если бы ему нужно было отшить Альбину, он сделал бы это на второй минуте разговора.

Проснулся я, когда часы на тумбочке перед кроватью показывали 06.07 АМ.

В дверь звонили и, судя по частоте, уже давно. Так звонить может лишь обремененная новым поручением Раечка.

Закутавшись в простынь, я щелкнул замком и уже собирался со словами «Заходи, я сейчас» проскользнуть в ванную, как вдруг за приоткрывшейся дверью я увидел вовсе не тот силуэт, который, по моему мнению, должен увидеть. Вместо стройного силуэта там стояло что-то усатое, седое и бесформенное. Мне показалось, что меня преследуют кошмары минувшей ночи. Задержавшись, я выглянул на площадку.

Перед дверью стоял мужик лет сорока пяти на вид, с папкой. Он мне напомнил следователя, который приезжал той ночью.

— Здравствуйте, — сказал он и стал хвалиться корочкой красного цвета. — Следователь прокуратуры…

И он назвал очень необычную для этих мест фамилию, то ли Петров, то ли Годенмайер — в голове моей били в бубны еще не убравшиеся восвояси шаманы сна, так что услышать что-то было невозможно.

— Я могу войти?

— Вам разве откажешь…

Натянув в ванной джинсы, я вышел и опустился в кресло напротив гостя.

— Знаете, у меня такое ощущение, что я не потерпевший, а подозреваемый, — щелкнув зажигалкой, я попробовал закурить, но табачный дым, смешавшись во рту с ночевавшим у меня во рту запахом «Туборга», заставил меня тут же воткнуть сигарету в пепельницу. — Вы не по поводу событий минувшей ночи?

— А что за события здесь происходили?

Я рассказал. Впитав инфу, прокурорский, по-видимому, решил, что одно с другим не вяжется. А потому переключился на свой интерес.

— Евгений Иванович, вы знакомы с человеком по фамилии Столяров?

Я почесал шею.

— Если вы о том Столярове, что живет на первом этаже, я его знаю. Вольдемаром Петровичем его зовут. А что?

— Как давно вы с ним знакомы?

— А как его родственница вселила, так и знаком. Около трех лет. Он иногда приходит попросить денег, а я сбываю ему стеклотару. Взаимовыгодное сотрудничество в формате «ситуси-битуси».[17]

— В формате чего?

— Давайте быстрее, товарищ, мне пора чистить зубы.

— Что вы можете рассказать об этом человеке?

— Обычный алкоголик, хотя и не без манер, — понемногу туман сна стал выветриваться из моей головы, и я стал вспоминать, что Столяров не такой уж небезынтересный для меня человек, как может показаться. — Из дома выходит только для того, чтобы заполнить холодильник спиртным. Берет всегда с запасом. В пенсию инвалида не вписывается, но долги всегда возвращает, так что ему в соседнем магазине даже дают в долг. Мне не дадут, ему дадут. Такой вот человек. Вы мне скажете, какого черта вам от меня надо, или мне как дураку просто попросить вас уйти?

— Его убили.

Смысл этой фразы дошел до меня не с первого раза. Мне около минуты понадобилось, чтобы сообразить: «убили» — это когда кто-то сознательно лишил кого-то жизни. Результатом этого действия является труп, жизнь которому уже не вернуть.

— Как убили?

Мой вопрос следователь понял не в смысле — «Может ли быть такое, чтобы кому-то понадобилось лишать Вольдемара жизни?», а как — «Каким образом его убили?».

— Ножом. Предположительно ножом. Может, шпагой. Или шашкой. Не исключено копье. В общем прокололи сердце. А оно у него, знаете, хлипкое, кажется, было. Впрочем, у меня сердце как двигатель самолета, но если бы мне так вставили, шансов выжить и у меня бы не было. Я ответил на ваш вопрос?

Меня стало распирать от бессилия. Я знал, что уже через пять минут начну спасать ситуацию, что не все потеряно, и не тот человек Женя Медведев, чтобы его можно было подкосить таким ударом. Но ранний визит застал такого сильного человека, Женю Медведева, врасплох, и его заколотило прямо на глазах следователя.

— У вас с ним были какие-нибудь дела? Я спрашиваю из тех соображений, что если такие были, то лучше сейчас рассказать об этом. Если выяснится обратное и потом, то, как вы сами понимаете, возникнет много вопросов.

Я почесал пальцем губу.

— Скажите, следователь, а вы всем задаете вопросы о деловом сотрудничестве со Столяровым? Всем, в чью дверь звоните? Это очень необычный вопрос для простого поквартирного обхода. Обычно следователи спрашивают — не слышал ли сосед какого шума ночью, не водил ли убиенный в гости подозрительных людей… Но я не припомню, чтобы кто-то спрашивал, были ли у убиенного деловые связи с соседями.

Следователь улыбнулся.

— У вас, видимо, достаточно большой опыт в общении со следователями.

— С вами накопишь… Нет, никаких дел со Столяровым у меня не было и быть не могло. Он алкоголик, я — бизнесмен.

— Я спрашиваю об общих делах, потому что вас недавно видели вместе в регистрационной палате. Одна из ваших соседок, чье имя я не могу пока назвать. Странно, правда?

Он опоздал. Меня нужно было бить этим с порога, когда я еще не проснулся.

— Ничего странного. Кто-то зарегистрировал предприятие на имя Столярова, не исключено, что как раз та самая соседка, имя которой вам, чтобы не развалить следствие, мне лучше не сообщать. Мы действительно ездили в палату. Я попросил проверить, и вышло, что Столяров зарегистрирован директором ОАО «Рыбный трест», в учредителях которого одна из моих соседок по фамилии Зырянова, но я сделаю вид, что тут же забыл фамилию, поскольку это тайна следствия. Не следует ли из этого, что я заколол Столярова копьем?

Я говорил и думал о том, насколько явным становится все тайное. Что бы ты ни делал в десятимиллионной Москве, все об этом будут знать уже через сутки.

Ответив еще на несколько вопросов, которые задают следователи для того, как мне кажется, чтобы их возненавидели, я проводил прокурорского до двери и, когда захлопнул дверь, прижался к ней спиной.

— Стоп, стоп, Женя, не волнуйся… Все в порядке. Гладко никогда не бывает… Ну, убили президента, что ж с того… Будем искать выход. Бланки есть, остается донести задним числом приказы в регистрационную палату…

От щелчка в стереосистеме я вздрогнул, как от выстрела. «Yellow submarine» «Битлз» залила комнату. 06.30 АМ. Мне пора вставать.

Даже думать не хочется о том, что произошло. Но думать придется уже прямо сейчас. Разыскав под кроватью трубку, я тут же позвонил Альбине…