"Золотые Ворота" - читать интересную книгу автора (Маклин Алистер)

Глава 2

Автобус свернул на двести восьмидесятую дорогу и направился на северо-восток, в сторону Южного шоссе. За рулем сидел невысокий плотный, коротко остриженный мужчина с круглым, как луна, лицом, не отличавшимся правильностью черт. Его уши были так плотно прижаты к голове, что казались приклеенными, а нос явно пострадал от соприкосновения с каким-то тяжелым предметом. Звали мужчину ван Эффен. Улыбка не сходила с его лица, но задумчивые голубые глаза всегда выглядели озабоченными. Умный и проницательный человек, он без труда решал всевозможные головоломки, которые подкидывала ему жизнь, но на их месте тут же возникали новые. С Питером Брэнсоном ван Эффен познакомился два года назад и по праву стал его заместителем.

Сейчас они сидели на переднем сиденье автобуса оба, одетые в белые куртки, которые придавали им вид профессиональных водителей. В окружении президента косо смотрели на водителей, не носивших форму или закатывавших рукава.

Брэнсон хорошо водил машину и обычно caм садился за руль, но в это утро ему не хотелось отвлекаться от приборной доски, напоминавшей миниатюрный пульт управления «боингом». К тому же Питер, в отличие от своего спутника, не был уроженцем Сан-Франциско и не так хорошо знал дорогу.

Система связи в этом автобусе была гораздо проще, чем в президентской машине, хотя в ней имелись кое-какие новшества, отсутствовавшие даже у президента, который, впрочем, в них совершенно не нуждался.

Питер обернулся к сидевшему позади него мужчине — своему старому приятелю Джонни, который присоединился к Брэнсону около тринадцати лет назад, когда понял, что образ жизни Питера ему по душе. Особым умом Джонни не отличался, но имел добродушный нрав, обладал редким терпением, и, что особенно важно, был безраздельно предан своему боссу.

— Достал номера? — поинтересовался Брэнсон.

— Номера? — Джонни наморщил узкий лоб, что означало у него высшую степень сосредоточенности, затем весело улыбнулся. — Ну да, достал!

Он сунул руку под сиденье и вытащил оттуда пару номерных знаков. На автобусе Брэнсона, внешне не отличавшемся от автобусов президентского кортежа, стояли калифорнийские номера, а на президентских машинах — столичные. По просьбеПитера Джонни достал вашингтонские номера, которые соответствовали номерам одного из правительственных автобусов, стоявших в гараже.

— Значит, так: я выскакиваю в переднюю дверь, а ты — в заднюю. Первым делом поменяй заднюю табличку! — напомнил Брэнсон.

— Предоставьте это мне, шеф! Я все сделаю как надо! — заверил Питера Джонни.

Зажужжал зуммер. Брэнсон щелкнул переключателем. Его вызывал Дженсен, находившийся на своем посту в Ноб Хилле.

— Вызываю «Пи один»!

— "Пи один" слушает!

— У нас все идет по графику. Я начинаю действовать через сорок минут.

— Спасибо!

Питер щелкнул другим переключателем.

— "Пи четыре", слышите меня?

— "Пи четыре" слушает!

— Можете ехать.

Жискар включил зажигание в украденной патрульной машине и в сопровождении второй такой же двинулся по Панорамному шоссе. Чтобы не привлекать внимание, обе машины двигались с умеренной скоростью — не слишком быстро и не слишком медленно. В считанные минуты они добрались до радара на горе Темелпе. Станция наблюдения занимала господствующую высоту — самую высокую точку на многие мили вокруг. Be радар напоминал два гигантских белых мяча для игры в гольф. Жискар и его люди выучили план станции наизусть, поэтому особых осложнений здесь не предвиделось.

— Особенно не усердствуйте. Мы ведь полицейские, не так ли? Защищаем наших граждан. Никто не станет нападать на стражей порядка. Шеф предупредил — никакой стрельбы! — напомнил Жискар.

— А что, если я буду вынужден стрелять? — поинтересовался один из них.

— Потеряешь половину вознаграждения.

— Ладно, стрельбы не будет!

Брэнсон щелкнул еще одним переключателем.

— Вызываю «Пи три»!

Это был код одного из тех, кто совсем недавно установил на одном из президентских автобусов мину-ловушку.

— "Пи три" слушает!

— Что-нибудь новенькое?

— Ничего.

— Как охрана?

— Все в порядке. Охрана ни о чем не догадывается.

— Ждите.

Снова загудел зуммер, и Брэнсон щелкнул очередным переключателем.

— Говорит «Пи пять»! Все идет по графику. Через тридцать минут приступаю к выполнению задания.

— Спасибо.

Питер снова взялся за переключатель.

— Вызываю «Пи два»!

Это был код Джонсона и Брэдли.

— "Пи два" слушает!

— Можете идти!

— Идем! — ответил голос Джонсона.

Джонсон и Брэдли, в безукоризненно отглаженной форме летчиков военно-морской авиации, неторопливо направились в сторону военно-морской базы в Аламеде. У каждого из них в руках была блестящая летная сумка. Молодые мужчины с видом людей, которые очень спешат, подошли к охраннику у ворот и предъявили удостоверения.

— Так, лейтенант Эшбридж, лейтенант Мартинец. Вы очень задержались! — заметил охранник.

— Я знаю, — ответил один из «летчиков». — Мы пойдем прямо к вертолетам.

— Боюсь, что вы не сможете этого сделать, сэр. Командир Эйсенк у себя в кабинете. Ждет вашего доклада, — понизив голос, добавил мужчина. — Мне кажется, он очень сердит!

— Черт бы его побрал! — выругался Джонсон. — Где его кабинет?

— Вторая дверь налево, сэр.

Джонсон и Брэдли поспешили к Эйсенку. При виде летчиков молодой старшина в приемной поджал губы и молча кивнул на дверь кабинета, давая понять, что не желает принимать участия в предстоящем разговоре. Джонсон постучал и вошел. Опустив голову, он принялся что-то искать в своей летной сумке, но в этой уловке не было необходимости. Эйсенк применил испытанный прием старших офицеров, призванный нагнать страху на младших по чину: не поднимая головы, он продолжал что-то писать в своем блокноте. Брэдли вошел следом и закрыл за собой дверь. Джонсон поставил летную сумку на край стола. В правой руке, скрытой сумкой, он держал баллончик с аэрозолью.

— Как это мило с вашей стороны, что вы все же появились! — с тягучим акцентом произнес Эйсенк. Учеба в Аннаполисе не улучшила его бостонского произношения. — Вы не выполнили приказ, — командир эффектно вскинул голову. Это обычно производило убийственное впечатление на подчиненных. — Ваши объяснения... — начал он и осекся. Глаза командира расширились. — Вы не Эшбридж и не Мартинец!

— Это верно!

Неожиданно Эйсенк понял: происходит что-то неладное. Он протянул руку к кнопке вызова, но Джонсон опередил его. Командир рухнул на стол. Джонсон кивнул Брэдли, тот направился в приемную, пытаясь на ходу что-то достать из своей сумки. Джонсон обошел письменный стол, внимательно осмотрел кнопки телефона, нажал одну из них и поднял трубку.

— Башня?

— Да, сэр!

— Разрешаю взлет лейтенантам Эшбриджу и Мартинецу! — Джонсон прекрасно имитировал бостонский акцент Эйсенка.

Брэнсон снова вызвал «Пи три». Это был код двух наблюдателей у правительственного гаража.

— Как дела?

— Автобусы заполняются.

Три автобуса, стоявших в гараже, и в самом деле постепенно заполнялись пассажирами. Два из них уже были готовы тронуться в путь. Мины-ловушки стояли в первой машине, предназначенной для журналистов, среди которых находились четыре женщины — три дамы неопределенного возраста и одна молоденькая. На платформе в дальнем конце автобуса стояли кинокамеры, которым предстояло ни на минуту не упускать из виду идущий следом автобус президента.

Среди представителей средств массовой информации было четыре человека, которые вряд ли умели хорошо пользоваться пишущей машинкой или кинокамерой, но без труда могли отличить «вальтер» от «кольта» или «беретты» либо «смита и вессона».

Однако был там один пассажир, которому умение обращаться с пишущей машинкой и кинокамерой не мешало разбираться в оружии. Он частенько имел при себе пистолет, причем на законном основании. Правда, сегодня этот пассажир оказался без оружия, хотя у некоторых его коллег был с собой целый арсенал. У него с собой было кое-что поинтереснее — миниатюрная транзисторная рация, которую он хранил во втором, потайном, дне своего фотоаппарата. Звали пассажира Ревсон. Этот человек обладал многочисленными талантами и умениями, которые неустанно использовал на благо своей страны, хотя большинство его сограждан об этом не догадывалось.

Третий автобус также заняли журналисты и те, кого газеты совершенно не интересовали, причем последних здесь было гораздо больше, чем представителей прессы. Благодаря их присутствию автобус напоминал передвижной Форт-Нокс. Порой эти люди и сами задавали себе вопрос, неужели действительно в окружении президента необходимо иметь столько агентов ФБР?

В президентском автобусе пока находилось всего три человека. На переднем сиденье расположился водитель в белой куртке. Его переговорное устройство было включено на прием — он ждал указаний. Возле бара стоял необычайной красоты брюнет, словно сошедший с рекламного плаката авиалиний. Он изо всех сил старался выглядеть скромным и не привлекать к себе внимание, но это ему плохо удавалось. В дальнем конце автобуса свое рабочее место занял радист.

В автобусе Брэнсона послышался звук зуммера.

— Говорит «Пи пять». Все идет по графику. Приступаю через двадцать минут.

Снова зажужжал зуммер.

— Говорит «Пи четыре». Все в порядке.

— Прекрасно! — с облегчением вздохнул Брэнсон.

Захват станции слежения был важным моментом в его плане.

— Сканеры работают?

— Да.

В третий раз зажужжал зуммер.

— Вызываю «Пи один»! — раздался голос Джонсона. — Говорит «Пи два». Мы можем взлететь прямо сейчас?

— Нет. У вас неприятности?

— Да.

Сидя за штурвалом вертолета" Джонсон наблюдал, как какой-то мужчина выбежал из домика, где находился кабинет командира и свернул за угол. Джонсон догадался, что незнакомец собирается заглянуть в окно кабинета Эйсенка. Видимо, он пытался открыть дверь и не смог. В окно ему тоже ничего не удастся увидеть — Джонсон и Брэдли оттащили потерявших сознание Эйсенка и сержанта в туалет без окон. Туалет они заперли, а ключ унесли с собой.

Из-за угла показался тот же мужчина. Сначала он шел не спеша, потом остановился и огляделся. Нетрудно было догадаться, о чем он думает. «Эйсенк и сержант могли уйти куда-нибудь по делу, и ему не поздоровится, если он поднимет ложную тревогу. С другой стороны, если что-то и в самом деле неладно, а он не сообщит начальству о своих подозрениях, ему так же придется несладко».

Незнакомец повернулся и пошел в сторону домика, который занимал начальник базы. Вначале он шел спокойно, потом пустился бегом.

Джонсон продолжил разговор с Брэнсоном.

— У нас большие неприятности.

— Постарайся протянуть время, сколько сможешь. Взлетай только в крайнем случае. Место встречи прежнее.

Ван Эффен посмотрел на Брэнсона.

— Что-то не так?

— Да. У Джонсона и Брэдли неприятности. Ребята хотят взлететь. Представь себе, что произойдет, если они поднимутся в воздух прямо сейчас, — им придется в ожидании нас десять минут курсировать взад-вперед. Что, по-твоему, сделают военные с угнанными вертолетами? Да еще если узнают о похищении президента и его гостей? Начнется паника, и тогда они ни перед чем не остановятся. Вертолеты просто собьют. У них на военной базе «фантомы» постоянно в боевой готовности.

— Ну, вот мы и на месте, — ван Эффен осторожно остановил автобус неподалеку от гаража, где уже стояли три такие же машины. — Начало не слишком веселое, но кто знает, может, все не так плохо, как кажется. Если ребятам придется покинуть базу раньше времени, прикажи им лететь над кортежем. Только сумасшедший станет сбивать вертолеты над автобусом президента. Они могут рухнуть прямо на автобус. Это означало бы уничтожить разом и первое лицо страны, и нефтяного короля-араба, и шейха, и мэра Морисона. Отдав подобный приказ, адмирал останется без пенсии. Конечно, если переживет военный трибунал.

— Я об этом не подумал. Полагаешь, командование военно-воздушных сил в здравом уме и в состоянии мыслить? Хочется верить, что они не сумасшедшие. Так или иначе, но нам ничего не остается, как принять твое предложение. Выбора у нас нет. Раз начали, придется продолжать.

Опять послышался звук зуммера.

— Это «Пи один»?

— "Пи один" слушает!

— Говорит «Пи три», — докладывал Рестон из гаража. — Головной автобус только что покинул гараж.

— Дай мне знать, когда выедет президентский автобус.

Брэнсон подал знак рукой. Ван Эффен включил зажигание и медленно двинулся вдоль стены. И опять зажужжал зуммер.

— Говорить «Пи пять». Все идет по графику. Через десять минут приступаю к выполнению задания.

— Хорошо. Приготовься.

Тут же последовал новый вызов на связь.

— Президентский автобус только что выехал, — сообщил Рестон.

— Прекрасно! — Брэнсон щелкнул еще одним переключателем и связался с водителем последнего правительственного автобуса. — Говорит головная патрульная машина! Подождите пару минут. У нас тут пробка. Один псих помял собственный трейлер прямо посреди улицы. Чистая случайность. Всем оставаться на своих местах. Мы возвращаемся в гараж. Они собираются выбрать другой маршрут. Подождете?

— Подождем.

Ван Эффен медленно подъехал к входу в гараж и примерно на треть въехал внутрь. В гараже все еще оставался последний автобус. Брэнсон и ван Эффен не спеша вышли каждый со своей стороны. В это время Джонни открыл заднюю дверцу и занялся табличкой с номером. Его никто не видел.

Пассажиры последнего из трех автобусов с любопытством следили за приближением двух мужчин в белых куртках. Они ничего не подозревали — досадные задержки стали для них нормой жизни.

Брэнсон подошел к дверце водителя, в то время как ван Эффен, делая вид, что прогуливается, направился к задней дверце машины. Внутри автобуса, у основной двери, стояли два человека в голубых комбинезонах, которых никто из присутствующих не знал. Пассажиры не догадывались, что это были люди Брэнсона — Рестон и его друг. Брэнсон подошел к левой передней дверце и поднялся на пару ступенек.

— Досадно, но произошла задержка. Что ж, бывает. Сейчас выбирают новый маршрут следования до Ноб Хилла.

Водитель не удивился.

— А где Эрни?

— Эрни?

— Водитель головной машины.

— Так его зовут Эрни? Он заболел.

— Заболел? — водитель подозрительно посмотрел на собеседника. — Всего две минуты назад...

Услышав взрывы в дальнем конце салона автобуса, он вихрем развернулся в кресле. Звук был не сильным, скорее напоминал хлопок и сопровождался звоном разбиваемого стекла и свистом воздуха, выходившего откуда-то под давлением. Дальний конец салона уже окутали клубы серого дыма, такого плотного, что никто не заметил, как ван Эффен снаружи прислонился к задней двери, чтобы она случайно не открылась.

Пассажиры повернулись в креслах, чтобы посмотреть, что происходит. Некоторые из них автоматически схватились за пистолеты. Однако дым мешал что-либо рассмотреть, и было совершенно непонятно, в кого стрелять.

Брэнсон задержал дыхание, быстро кинул одну за другой две газовые бомбы, похожие на гранаты, выскочил из машины и захлопнул за собой дверцу. Оказавшись снаружи, он на всякий случай придержал дверцу за ручку, хотя это было излишне — стоило разок вдохнуть этот газ, как человек тут же терял сознание.

Подождав секунд десять, Питер обошел автобус и присоединился к ван Эффену. Рестон и его напарник быстро сняли комбинезоны, под которыми оказались скромные, отлично сшитые костюмы.

— Все кончено? Так быстро? Господи, как просто! — воскликнул Рестон. — Но если один вдох этого газа так действует на человека, то эти люди, продолжая дышать газом, обязательно погибнут!

Все трое вышли через боковую дверь гаража и заперли ее за собой.

— Через пятнадцать секунд кислород нейтрализует газ. Можешь сейчас войти в автобус, и с тобой ничего не произойдет. Но те, кто уже надышался, раньше чем через час не придут в себя.

Когда они подошли к главному входу в гараж, из такси вышел Дженсен. Четверо мужчин поднялись в автобус Брэнсона. Теперь этой машине предстояло стать замыкающей в президентском кортеже. Ван Эффен повел автобус в сторону Ноб Хила. Брэнсон занялся переключателями на приборной доске.

— Вызываю «Пи два»!

— "Пи два" слушает!

— Как у вас дела?

— Все тихо. Даже слишком тихо, черт побери! Мне это не нравится.

— Как по-твоему, что произошло?

— Не знаю. Мне все время кажется, что сейчас кто-нибудь из военных добивается разрешения пульнуть ракетой.

— Кто может дать подобное разрешение?

— Министр обороны.

— В таком случае им придется связаться с Вашингтоном.

— Зачем же все так усложнять! До Ноб Хила рукой подать!

— О Господи! — воскликнул Брэнсон, вспомнив, что министр обороны занимал в гостинице Марка Хопкинса соседний с президентом номер. Генерал Картленд, советник президента по чрезвычайным делам и председатель комитета начальников штабов, и в самом деле должен был находиться в свите президента.

— Ты понимаешь, что будет, если военные действительно свяжутся с министром обороны?

— Да. Поездку отменят, автобусы вернут в гараж, — Джонсон понимал, что для генерала Карт-ленда безопасность президента — важнее всего. — Подождите минутку! — После некоторого молчания пилот продолжил разговор. — Один из охранников у ворот сейчас разговаривает по телефону. Интересно, что за этим последует?

Брэнсон почувствовал, что вспотел. Он с детства не обращался за помощью к Господу, но сейчас быстро прочел короткую молитву. Вполне возможно, что охранник звонит по какому-нибудь совершенно ничтожному поводу. Или ему позвонил приятель, и они обсуждают сущую ерунду. В противном случае о четверти миллиона долларов, которые он потратил на подготовку этой операции, можно забыть.

— "Пи один"?

— "Пи один" слушает! — Брэнсон почувствовал, что у него застучали зубы.

— Вы не поверите, но башня только что дала нам разрешение на взлет!

Брэнсон не сразу ответил. У него словно гора свалилась с плеч. Он редко вытирал пот со лба, но сейчас не смог удержаться.

— Ну что ж, все хорошо, что хорошо кончается! Как по-вашему, что произошло?

— Должно быть, охранники подтвердили, что документы у нас в порядке.

— Значит, взлетаете?

Двойной ряд сотрудников службы безопасности и шесть футов пространства ограждали дорожку, по которой президенту предстояло пройти к ожидавшему его автобусу. Публика находилась за ограждением в сотне ярдов от отеля. Подобная предосторожность была воспринята почетными гостями из стран Персидского залива с пониманием. У них на родине убийства не были редкостью, и подобные меры стали неотъемлемой частью их жизни. Без усиленного внимания спецслужб эти люди чувствовали бы себя не в своей тарелке, более того его отсутствие они могли расценить как неуважение к своим особам.

Шествие возглавлял президент, задумчиво поглядывавший по сторонам. Казалось, его огорчало, что публика так далеко и ему некому помахать рукой.

Это был высокий, с великолепной седой шевелюрой, представительный мужчина, одетый в коричневый габардиновый костюм, сшитый превосходным портным. У него было лицо патриция, напоминавшее одного из дородных римских императоров. С первого взгляда становилось ясно, что этот человек обречен занять Овальный кабинет, просто рожден, чтобы стать президентом. Возможно, на Капитолийском холме имелись и более могучие умы, но обаянием с президентом никто не мог сравниться. Он был честным человеком, насколько это вообще возможно для политика. Не исключено, что президенту, как мультимиллионеру, было легче следовать принципам морали, чем многим другим на его месте.

Итак, глава государства был умен, обладал чувством юмора, его любили и почитали сограждане. Многие утверждали, что в последние полвека ни один американский президент не пользовался таким расположением простых людей.

В руках у президента, как всегда, была крепкая трость, которую он сохранил после несчастного случая, когда пострадал из-за собственной собаки. Вероятно, президент считал, что трость отвечает его имиджу и делает похожим на Рузвельта. Во всяком случае он уже давно не появлялся без нее на людях.

Президент подошел к автобусу, улыбнулся и предложил пройти внутрь первому, самому почетному из своих гостей, королю, в королевстве которого нефти имелось больше, чем во всех остальных странах вместе взятых. Это был высокий мужчина с внушительной фигурой, одетый в белое платье и черный бурнус. Короля отличали смуглая кожа, орлиный нос и безукоризненно подстриженная седая бородка. Глаза с толстыми верхними веками придавали ему сходство с задумавшимся орлом. Говорили, что это самый богатый человек за всю историю человечества. Подобное богатство могло сделать его обладателя тираном и деспотом, но с королем этого не произошло, хотя в своей стране он имел абсолютную власть и подчинялся только своим собственным законам.

Следом за королем шел принц, который стоял во главе небольшой страны, — по площади она составляла примерно пять процентов владений короля, — но, тем не менее, очень влиятельной. Территория его государства представляла собой бесплодную пустыню, под которой, однако, располагалось огромное море нефти.

Принц был среднего роста, хорошо сложен и не слыл поклонником национальных костюмов. Все в его облике, начиная с остроносых туфель из крокодиловой кожа и кончая ниточкой еле заметных усов, говорило, что перед вами — настоящий щеголь, один из лучших клиентов Севила Роу.

Принц, по натуре экстраверт, был яркой личностью и владельцем бесчисленного множества «кадиллаков». Говорили, что при малейшей неисправности его машина признавалась непригодной и больше не использовалась, что, конечно, являлось слабым утешением для «Дженерал моторе». Принца считали талантливым пилотом и автомобильным гонщиком. Он владел несколькими элитарными ночными клубами и прилагал известные усилия для поддержания своей репутации всемирно известного повесы, однако подобное поведение никого не обманывало. Все знали, что за внешностью щеголя скрывается ум преуспевающего бизнесмена.

За королем и принцем следовали шейхи Иман и Каран, нефтяные министры короля и принца, удивительно похожие друг на друга. Как утверждали злые языки, у шейхов общий дед, что было не так уж невероятно. Оба довольно полные, они носили европейское платье, всегда улыбались, и, что гораздо важнее, были очень умны. Несмотря на поразительное сходство, их никто не мог спутать — Иман носил черную козлиную бородку, а Каран был гладко выбрит.

Следом за министрами шел генерал Картленд в гражданском костюме в тонкую синюю полоску, который не мог скрыть в нем военного. Предстань этот человек перед вами, завернувшись в банное полотенце, вы все равно сразу поймете, что перед вами генерал. Держался Картленд очень прямо, движения его были точны и уверенны, речь лаконична. Его голубые глаза смотрели так властно, что сразу становилось ясно — этот человек не привык дважды повторять свой вопрос.

Генерал интересовался нефтью довольно поверхностно, хотя ему было необходимо горючее для танков, кораблей и самолетов. Однако в эту поездку Картленд отправился вовсе не потому, что разбирался в вопросах добычи и сбыта нефти, а потому, что без него первое лицо в стране и шагу не могло ступить. Президент не скрывал, что полагается на советы Картленда, обладающего большим опытом, обширными познаниями и здравым смыслом. Подобное отношение вызывало зависть многих высокопоставленных особ в Вашингтоне. Трезвые умы считали его незаменимым советчиком президента, хотя полагали, что из-за постоянного присутствия в окружении президента, у генерала остается мало времени на управление армией и военно-воздушными силами. Однако Картленд без видимых усилий справлялся и с тем и с другим. Из него мог получиться великолепный политик или государственный деятель, если бы не некоторые существенные врожденные недостатки — генерал был неподкупен и неизменно следовал морали.

Следующим в автобус поднялся недавно назначенный министром энергетики Хансен, высококвалифицированной специалист в своей области, который имел небольшой опыт в политике, но обладал кипучей энергией. Это был нервный человек, настроение которого часто менялось, а темные глаза никогда не знали покоя. Говорили, что министр на редкость умен. Возможно, именно это вызывало настороженное отношение к нему почетных гостей президента.

Затем в автобус вошел Мюир — полный лысый мужчина, счастливый обладатель не двух, а целых четырех подбородков. В отличие от большинства упитанных людей, у него постоянно было скорбное выражение лица. Что-то сельское в Мюире придавало ему вид фермера-неудачника, сосредоточенного не на производстве продуктов питания, а на их потреблении. Предстоящие сделки с арабскими странами были связаны с множеством политических и экономических проблем, и именно поэтому помощника госсекретаря Мюира как выдающегося специалиста по Ближнему Востоку включили в свиту президента.

Наконец, президент предложил войти в автобус последнему из своей свиты — мэру Морисону, но тот отказался, пропустив вперед главу государства. Этого крупного жизнерадостного человека пригласили в поездку не как специалиста по энергетике или, например, по Ближнему Востоку, а потому что все — король, принц, их приближенные и сам президент — были гостями мистера Морисона, мэра Сан-Франциско.

Из третьего автобуса, находившемся в пятидесяти ярдах от президентского, Брэнсон увидел, как за мистером Морисоном закрылась дверь. Он щелкнул переключателем.

— Вызываю «Пи два»!

— "Пи два" слушает! — отозвался Джонсон.

— Мы начинаем движение.

— Вас понял.

Кортеж тронулся в путь. Впереди двигались два мотоцикла и патрульная машина, за которыми следовали три автобуса. Нынешний маршрут не включал в себя осмотр города — он состоялся вчера, после того как президентский «боинг» приземлился в Международном аэропорту Сан-Франциско. Нынешняя поездка была сугубо деловой.

От отеля кортеж направился вдоль побережья к Ван-Несс, проехал по Ломбард-стрит, свернул направо к Ричардсон-авеню и направился в Пресидио. Начиная с этого момента дорогу перекрыли для всего остального транспорта. Президент и его гости проехали по Виадук-Эппроч, потом кортеж свернул вправо и двинулся на север, пока не застрял посредине моста Золотые ворота.