"Смерть на выбор" - читать интересную книгу автора (Макдональд Росс)

6

Я ужинал в ресторане «У Муссо» в Голливуде. Дожидаясь своего бифштекса, я попробовал позвонить из автомата Джозефу Тарантини, но не дозвонился. Бифштекс подали именно такой, какой я любил, — чуть недожаренный, с грибами и горкой жареного лука колечками сбоку. Съев все это и запив пинтой темного эля, я почувствовал себя хорошо. Пока что я не продвинулся в деле ни на дюйм, но чувствовал себя хорошо. Я испытывал то волнующее, почти пророческое предчувствие, которое будоражит кровь, когда знаешь, что в ближайшее время может произойти все что угодно и, вероятно, произойдет.

Выезжая со стоянки, я включил фары. Сгущающиеся серые сумерки казались почти осязаемыми. В их дымке город утратил ясность очертаний, став зыбким и изменчивым, как летящее по небу облако. С уходом солнца нарушились соотношения размеров и расстояний, и утратившие свой дневной облик дома ждали прихода ночи, чтобы обрести иные формы и значение. Параллельные потоки машин, к одному из которых я присоединился, продолжали тему меняющегося мира. Одна движущаяся лента устремлялась к морю, другая спешила в противоположную сторону. На северо-западе взбирающиеся на холмы улицы то исчезали за их крутыми склонами, то появлялись вновь, мерцая неоновыми огнями реклам и бегущим светом фар.

Пансион «Каса-Лома» находился в переулке, в одном квартале от поднимающегося в гору бульвара Сансет. Это было четырехэтажное белое здание, из окон которого лился яркий, веселый свет. Место было не таким шикарным, как полагал Марио Тарантини, но, в общем, вполне приличным. Машины на стоянке позади дома были почти все новые и дорогие. Жившие здесь люди не жалели денег на показуху.

Швейцара у дверей не оказалось, что было мне на руку. Ни дежурного, ни слуги в холле тоже не было. Я пересек небольшой, застеленный коврами вестибюль и остановился перед рядом медных почтовых ящиков на стене возле стеклянной двери. Фамилия «Тарантини» значилась на ящике под номером семь. Она была выведена на карточке зелеными чернилами — похоже, рукой той самой девушки, которая недавно оставила тихую гавань на берегу бурного житейского моря. Имена на других карточках были напечатаны на машинке, а на двух-трех — даже выгравированы. Например, номер 8. «Кейт Даллинг», — прочел я, любуясь работой гравера. Кто бы ни был этот Кейт Даллинг, я нажал кнопку звонка под его именем и стал ждать ответа. Но не дождался.

Номер 12 проявил больше отзывчивости. Наверное, его обитательница, некая миссис Сопер, ожидала гостей. Услышав ответный зуммер, я приоткрыл стеклянную дверь и вставил в щель свернутый вдвое картонный пакетик со спичками. Старый трюк, но иногда срабатывает. Я дошел до угла, затем вернулся обратно и нашел пакетик там, где оставил.

В доме было пятнадцать квартир, и номер 7 находился на втором этаже. Я поднялся вверх на автоматическом лифте и легко нашел нужную квартиру в конце коридора. Дверь была заперта. Я постоял с минуту, разглядывая деревянную поверхность двери, но это было бессмысленное занятие. Надо было либо взламывать ее, либо уходить. Квартира 8 находилась прямо напротив, но там никого не было. Я вытащил из кармана пиджака тяжелую отвертку, которую захватил из машины. Замок в седьмой квартире был английский, справиться с таким легче легкого.

Однако с этим я справился слишком легко. Дверь открылась, стоило мне чуть навалиться на нее плечом. Кто-то успел меня опередить. На косяке виднелись следы ломика, паз замка был расшатан. Я спрятал отвертку и вытащил пистолет. Квартира была погружена во тьму, которую прорезала лишь узкая полоска света из коридора.

Глядя вперед, я прикрыл за собой дверь и нащупал выключатель на стене. Даже в темноте было видно: в комнате что-то не так. Через окно в противоположной стене проникал слабый свет, так что можно было различить смутные контуры мебели, которые и вызывали это ощущение. Я зажег свет и увидел, что здесь все не так. Четыре оштукатуренных стены и потолок были в порядке, но остальное...

Кресла и кушетка были распороты и выпотрошены, набивка клочьями разбросана по полу. Ножки стеклянного кофейного столика были откручены. Располосованные репродукции картин валялись рядом с пустыми рамами. Вывороченные металлические внутренности радиолы рассыпаны по полу. Даже портьеры были сорваны, как и абажуры ламп. Керамические цоколи обеих настольных ламп были разбиты вдребезги.

Кухня выглядела еще хуже. Консервные банки были вскрыты, их содержимое — вывалено в кухонную раковину. Холодильник буквально разворочен, вокруг него валялись разодранные куски изоляции. Линолеум был сорван и поднят большими, искромсанными по краям листами. Посреди этого хаоса стоял стол с остатками неоконченной трапезы — бифштексы с картошкой и спаржей. Казалось, на квартиру обрушилось какое-то стихийное бедствие — землетрясение, ураган, наводнение.

Я вошел в спальню. Пружинный матрац двуспальной кровати был разодран в клочья, даже деревянную раму кровати разломали на куски. Изрезанные в лохмотья мужские пиджаки и женские платья были свалены в кучу на дне гардероба. Среди них виднелись остатки белых больничных халатов. Выдвижные ящики туалетного столика валялись на полу, рядом с осколками выбитого из рамы зеркала. В комнате едва ли осталась хоть одна целая вещь, и ничего, что указывало бы на личность жильцов. Ни писем, ни записных книжек — ничего. Точно налет плесени, руины покрывал тончайший слой утиного пуха из распоротой подушки.

Ванная комната находилась сбоку от маленького холла между спальней и гостиной. Я на секунду задержался в дверях ванной, нащупывая выключатель. Я нажал на рычажок, но свет не зажегся. Вместо этого раздался мужской голос:

— Я держу тебя на мушке, а ты меня не видишь. Брось пистолет!

Я напряг глаза, вглядываясь в темноту ванной. Я увидел отблеск света на металле, но это вполне могла быть какая-нибудь труба. Не слышно было никакого движения. Я бросил пистолет на пол.

— Умница, — сказал голос. — А теперь стань спиной к стене и подыми ручки повыше.

Я повиновался. Из темной комнаты появился высокий мужчина в широкополой черной шляпе. Он был тощ как скелет. Лицом он смахивал на покойника: бледная кожа туго обтягивала остро выпирающие скулы, уголки синеватых губ были опущены. Его водянистые глаза смотрели на меня не отрываясь — точно так же, как дуло его вороненого пистолета.

— Ну, в чем дело? — спросил он, блеснув желтыми зубами.

— Это я тебя должен спросить.

— Только отвечать все равно тебе придется, — сказал он, и дуло пистолета согласно кивнуло.

— Джо пригласил меня к себе на выпивку. Когда я постучал, дверь открылась сама. Куда делся Джо, не знаешь?

— Брось, приятель, придумай что-нибудь получше. Джо никогда никого не приглашал на выпивку. К тому же его три дня как нет в городе. И кто это вваливается в квартиру к другу с пушкой в руках? — Он толкнул мой револьвер ногой по направлению ко мне. — Нет, поднимать не надо.

— Ладно, чего там, — сказал я с интонациями разоткровенничавшегося ребенка. — Тарантини не отдал мне долга. Сбежал.

В водянистых глазах мелькнул интерес.

— Ну, это еще куда ни шло. И сколько он тебе должен?

— Я купил права на одного парнишку-боксера в Пасифик-Пойнте. Тарантини тоже вошел в долю, но денег не заплатил.

— Ну вот видишь, у тебя уже лучше получается. Но надо еще лучше. Придется тебе пойти со мной.

«В страну теней, что за рекой», — подумал я и спросил:

— И где ты остановился? В морге?

С ввалившимися висками под черной шляпой, с тонкими, восковой белизны крыльями носа, его лицо все больше напоминало мне маску смерти.

— Заткнись, если на своих двоих идти хочешь. А то придется тебя отнести. — Он быстро нагнулся, подхватил с пола мой револьвер и сунул в карман.

Он провел меня перед собой через гостиную.

— Ты здорово здесь поработал, — заметил я. — Тебе бы при кухне устроиться — кур потрошить.

— Я и людей могу. Видел, как это делается. С теми, кто слишком много болтает. — И он сильно ткнул меня стволом пистолета в поясницу.

Мы с трудом втиснулись в тесную клетушку лифта, спустились вниз, пересекли пустой холл и вышли на улицу. Дома вокруг словно впитали в себя черноту ночи, и свет в окнах уже не казался приветливым. Идя чуть сбоку и на шаг сзади, он отконвоировал меня к машине, ждавшей в полуквартале от дома.