"Развлекающие толпу" - читать интересную книгу автора (Роджерс Розмари)

Глава 2

Анна давно знала об этой боковой двери в театр, как и о том, что ее никогда не запирают. По крайней мере, сколько она себя помнила, эта дверь всегда была открытой. В детстве было так интересно проникать через нее в театр, пробираться по пыльным, затененным проходам, взбираться на сцену и представлять себя звездой, примадонной, играющей премьеру. Нужно было лишь прикрыть глаза, и театр оживал – люстры сияли ярким светом, а изношенный бархат кресел и занавеса обретал первозданную роскошь.

Прошло много лет с тех пор, как она в последний раз приходила сюда, но дверь, хотя и с трудом, открылась и пропустила Анну вовнутрь, точно так же, как и много лет назад. К счастью для Анны, скрип дверных петель был заглушён шумом бутафорской стрельбы со стороны сцены, и ее приход остался незамеченным. Постояв в нерешительности несколько секунд, свыкнувшись с царившим вокруг полумраком, она наконец решилась пройти дальше.

Миновав застеленный ковровой дорожкой проход, Анна тихо проскользнула на одно из мест в заднем ряду. Люди сидели по всему залу рассеянными группками, но никто, казалось, ее не заметил.

Происходящее на сцене почти мгновенно захватило ее. Через некоторое время она поняла, что причина этого – один из актеров. Он играл явного гангстера – белый костюм и прочие неотъемлемые атрибуты, – но именно он оживлял действие. Насколько Анна поняла, он только что совершил убийство и в настоящий момент спорил с женщиной и пожилым человеком, засовывая пистолет обратно в наплечную кобуру. От него исходила настолько сильная, чисто животная, злая энергия, что оба партнера казались манекенами на его фоне.

Невольно затаив дыхание, Анна почувствовала, что не в силах оторвать от него взгляд. Он двигался, как дикий зверь, как черная пантера, невероятно грациозно, но в этой грации ощущалась затаенная опасность и угроза.

«Какая же я дура!» – Анна тщетно пыталась внушить себе, что это всего лишь актер, который, как и все остальные, играет самую обычную роль. Она когда-то уже видела его в одном из телесериалов. Он играл студента-медика, увлекающегося наркотиками. Уже тогда он произвел на нее неизгладимое впечатление своей игрой и присущей ему внутренней силой, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что она ощутила сейчас, увидев его живьем. Сказать, что он потряс ее, значит ничего не сказать! Он околдовал ее, заставил следить за собой, не отрываясь, чтобы не пропустить мельчайшего жеста. Завораживало даже то, как он небрежно зарывался пальцами в непокорные темные волосы, как его губы раздвигались в саркастической усмешке, к которой примешивалась угроза.

Глядя на него, Анна забыла обо всем на свете, забыла даже, что привело ее сюда. Она и не пыталась высмотреть Кэрол, пока яркий свет, вспыхнувший в зале, не вывел ее из этого своеобразного транса.

– Да, Уэбб может быть чертовски хорош, ничего не скажешь. – Анна инстинктивно обернулась на голос, который вдруг резко изменился: – Послушайте, кто вы такая? Вы что, не знаете, что нельзя присутствовать на генеральной репетиции? – Дородный мужчина в клетчатом пиджаке навис над ней и продолжал возмущаться: – Как вы сюда попали, черт побери? Я совершенно точно запер все двери в этом проклятом театре!

Первым желанием было повернуться и бежать без оглядки. Но теперь все в этом дурацком театре, казалось, смотрели на нее!

Как бы со стороны Анна слышала свою запинающуюся речь:

– Простите, но я… Я в самом деле не знала… эта дверь никогда не запирается, и когда я увидела афишу…

Она попыталась увильнуть в проход, но чья-то сильная рука остановила ее.

– Не давай Майку себя запугать. Хоть он и криклив, но совершенно не опасен, – мужской голос, произнесший эти слова, был совершенно неожидан. – Все в порядке, Майк. Эта девочка – моя знакомая.

Анна подняла глаза и встретилась с янтарно-золотистым взглядом, вызвавшим у нее желание убежать как можно дальше, освободиться от властной руки его обладателя.

– Привет, малышка, я уже думал, что ты так и не придешь, – голос был теплым, как будто ее прихода действительно ждали. Человек по имени Майк, продолжая бурчать себе под нос, незаметно растворился в толпе.

Уэбб Карнаган. Анна запомнила его имя, а теперь у нее возникло смутное ощущение, что и лицо его она тоже не сможет забыть. Улыбка смягчила его жесткие черты, прорезав морщинки в углах глаз.

– Приветствую вас, очаровательная пейзанка, – мягкий, раскатистый голос оказывал на нее странное воздействие. – Так как же вас зовут?

Секунду назад Анна готова была считать его своим спасителем, но теперь он просто издевался над ней.

– Анна. И я вовсе не…

Он, несомненно, относился к тому типу мужчин, которые не слышали того, чего не желали слышать.

– Анна – замечательное имя, и оно подходит вам, Анна Оукли! – Все ее попытки вырвать руку были тщетными. Находясь в полном замешательстве, она вдруг услышала, как он смеется. Это было последней каплей.

– Меня зовут Анна Гайятт, и, будьте добры, отпустите мою руку! Он… Этот человек был совершенно прав: мне не стоило сюда приходить. С вашей стороны было очень благородно выручить меня, но…

Больше всего на свете ей хотелось перестать заикаться и мямлить. Но это никак не выходило – все присутствующие в зале с большим любопытством смотрели на них. А пристальный взгляд Уэбба парализовал ее волю и вызвал оцепенение, бороться с которым она была бессильна.

– А кто сказал, что я собирался тебя выручать? – Он мягко рассмеялся, почувствовав, как учащенно забился ее пульс. – Напротив, сиротка Энни, я собираюсь похитить тебя! Ах, какая нехорошая девочка – без разрешения забраться в святая святых! Кажется, именно так выразился наш друг Майк. Но ты похожа на глоток свежего воздуха. А именно это мне необходимо. Давай сядем рядышком и посмотрим следующую сцену, ладно? – Чувство беспомощности усиливалось по мере того, как его рука сжималась все сильнее, а улыбка становилась все более искушенной. Это лишило ее всякой возможности сопротивляться.

Они сидели в первом ряду. Но, черт побери, если он не обращал ни малейшего внимания на любопытные взгляды окружающих, то почему это должно волновать ее?

Он относился к тому типу мужчин, которые всегда заставляли ее чувствовать себя неловко. Слишком уверенный в себе и в своей власти над женщинами. Вот и сейчас она болезненно ощущала его руку на своей, но глаза оставались для нее загадкой – золотые, с редкими темными вкраплениями, они пристально изучали ее, в то время как губы сохраняли привычную, слегка саркастическую улыбку.

– Э-эй, расслабься. Тебя никто не тронет. И сними этот дурацкий шарф – здесь тепло. Сиди спокойно и…

Его обращение с ней было абсолютно непринужденным, но в нем сквозил едва уловимый дух собственничества. Это ощущалось во всем – в том, как он небрежно развязал узел шарфа, бросив его к ней на колени, в том, как оценивающе взвесил на руке тяжелую прядь ее волос.

– Прекрасные волосы, и к тому же натуральная блондинка. Тебе надо было бы рекламировать шампуни. Кстати, ты местная?

Прищурив глаза, Уэбб Карнаган внимательно изучал свою новую знакомую. Красивое лицо отражало целую гамму эмоций. Интересно, сколько ей лет? Семнадцать? Восемнадцать? Трудно сказать: она была без всякого макияжа, а румянец на сверкающих чистотой щеках был отнюдь не от грима – лишь от мороза и смущения. Забавно, но всего лишь час назад он стоял у той самой боковой двери, через которую эта девушка проникла внутрь. Правда, тогда он был поглощен ссорой с Таней. Но когда Таня убежала, хлопнув дверью, Уэбб наконец смог оглядеться по сторонам и увидел девушку, бегущую вниз по склону, – ее платиновые волосы развевались на ветру. Несмотря на неуклюже расставленные руки, в этой летящей фигурке ощущалась грация и изящество лыжницы. Она была как бы символом свободы и счастья. Девочка-женщина, бегущая по первому снегу. Увидев ее, трудно было возвращаться к полумраку театра, ворчанию Майка и безмолвным упрекам Тани.

Энни. Он сразу узнал ее по этим удивительным платиновым волосам и ярко-синей куртке, которая почти сливалась с цветом глаз. Нежный изгиб груди и чистые линии профиля… Как же вовремя он сообразил сделать вид, что это именно он пригласил ее на репетицию! Лучшего урока для Тани просто не придумать. Единственное, чего Уэбб категорически не переносил, так это женщин, которые считали, что обладают какими-либо правами на него лишь потому, что переспали с ним пару раз.

Таня принадлежала к совершенно определенному, французскому типу женщин. Таких он встречал неоднократно – сексуальные, ухоженные, слишком уверенные в своей привлекательности и сексуальности. Эта же полудсвочка-полуженщина, стоявшая рядом с ним, несколько интриговала. Уэбб назвал ее «пейзанкой» – то ли из-за очевидной наивности, то ли из-за одежды, в которой явно отдавалось предпочтение теплоте и удобству, а не моде. Но так ли это было на самом деле? И как она оказалась здесь, в городе стариков? Он вспомнил, как ворчали все члены группы, когда Гаррис Фелпс выбрал этот город из сотен других для пробных премьерных показов.

Все эти мысли пронеслись в голове Уэбба за те короткие мгновения, что он наблюдал за ней, за тем, как она в растерянности кусает губы и неосознанно-грациозным движением головы откидывает волосы – подальше от его изучающих рук.

– Пожалуйста, прекратите, прошу вас, – услышал он ее неожиданно резкий голос. А затем, уже гораздо мягче: – Не делайте из меня посмешище. Конечно, я должна была понимать, на что иду, когда заявилась сюда без приглашения, но дело в том, что…

– Так в чем же дело? – повторил он, не отводя глаз.

– Я гуляла по городу и увидела афишу, – Анна попыталась придать своему голосу холодность, но под его пристальным взглядом это плохо удавалось, – а боковая дверь в театр никогда не запирается. Поэтому я подумала, что Кэрол… ну просто возникло спонтанное желание увидеть ее… сделать сюрприз. Конечно, теперь я понимаю, что нужно было сначала позвонить…

– Кэрол? – Анне совсем не понравилось внезапно изменившееся выражение его глаз и ехидная нотка в голосе.

– Да, Кэрол! – отчаянно продолжала она, пытаясь вызвать понимание. – Мы целый год учились в одной школе и, хотя и не поддерживали близкие отношения, оставались подругами. – Господи, зачем она это рассказывает совершенно незнакомому человеку, загипнотизированная его золотисто-желтыми глазами? Надо было всего лишь поставить его на место и потихонечку исчезнуть. Тем более, что всеобщее внимание снова переключилось на сцену.

Но после того как Уэбб Карнаган, несмотря на жалкие попытки сопротивления, снял с ее руки перчатку и сжал ее пальцы в своих, Анна поняла, что при всем желании не смогла бы заставить себя уйти. Сигналы тревоги, посылаемые мозгом, были напрасны. Впервые за всю свою жизнь Анна поняла, что значит ощущать рядом с собой присутствие мужчины.

– Так вы старые школьные подружки с Кэрол? Чудесно! Вот оно – превращение бедной сиротки Энни Оукли в великую княгиню! Изумительное произношение и прочее, и прочее! К сожалению, сегодня днем Кэрол не осчастливила нас своим присутствием. Зато есть Таня – ее дублерша. Видите ли, Кэрол у нас что-то вроде пчелиной матки. Думаю, что в данный момент она отдыхает или причесывается – в общем, готовится к грандиозному вечернему представлению. Приходите вечером, думаю, что тогда вы сможете поболтать о старых добрых временах.

Анна завороженно слушала его бархатный голос и не могла понять, чем вызвана эта невесть откуда Взявшаяся едкость, – то ли он просто издевался над ней, то ли упоминание о Кэрол спровоцировало столь неожиданную перемену. И зачем он держит ее руку? Захлестнувшие ее эмоции смущали и опьяняли. Всю жизнь считать себя рационалисткой и оказаться совершенно не готовой к подобной ситуации! И зачем нужно было снимать обручальное кольцо? Но тогда это казалось вызовом любым попыткам заявить на нее права. А теперь? Анна просто не понимала: чего хочет Уэбб Карнаган, чего он добивается своим поведением?

– Мне действительно пора идти. – Говорить, говорить, как можно больше говорить. Все что угодно.

Лишь бы поскорее вырваться от этого человека, от тепла рук, сжимающих ее пальцы. – Я понимаю, что было глупо приходить сюда без звонка. Тем более, что Кэрол все равно нет…

– Давай забудем ненадолго о Кэрол. Ты сможешь позвонить и попозже. А сейчас нужно хотя бы согреться. Какие у тебя ледяные руки! Интересно, а нос? – С этими словами Уэбб свободной рукой дотронулся до ее носа. Анна вздрогнула. С одной стороны, такая фамильярность претила, но с другой – она была просто не в состоянии заставить себя уйти. Ей хотелось постоянно чувствовать прикосновение этих рук. «Интересно, а что будет, если он меня поцелует», – подумала Анна и тут же ужаснулась собственным мыслям.

Внезапно в мозгу вспыхнуло слово. Колдовство. Раньше она бы над этим рассмеялась. Но что еще это могло быть? Каким образом этот человек обрел такую власть над ней? И из-за чего – обычного пожатия руки? Колдовство. Чем же еще можно объяснить ее совершенно неожиданную реакцию на его голос, умоляющий остаться?..

Она ведь совсем не знала его, хотя прекрасно понимала, что он принадлежит к тому опасному типу мужчин, которые привыкли всегда и во всем считаться только с собой. Чувство опасности. Анна ощутила его так же явно, как и накаленность общей атмосферы. Древний примитивный инстинкт подсказывал ей, что этому человеку нельзя доверять. А еще больше нельзя доверять себе во всем, что касается этого человека.

– А разве вам не нужно опять на сцену? – Анна прилагала все усилия, чтобы ее голос звучал ровно. Но для этого, как минимум, необходимо было вновь обрести здравый смысл!

Уэбб неторопливо вытянул длинные ноги и мельком взглянул на сцену.

– У нас есть еще целых пять минут. Но ты ведь останешься до конца?

– Нет! Я… мне нужно домой. Я никого не предупредила об… о том, куда иду. Они будут волноваться. Я… Я позвоню Кэрол, когда приду домой. Она живет в гостинице?

– Мы все там живем. Тем более, что, если я не ошибаюсь, в этом городе всего одна гостиница. – Голос Уэбба звучал настолько невозмутимо, что Анне невольно захотелось понять: о чем же он думает на самом деле?

Итак, фамилия этой малышки Гайятт. Анна Гайятт. Уэбба искренне позабавило, как она сделала ударение на своей фамилии, будто хотела подчеркнуть, что не стоит называть ее просто по имени. Наверное, живет с родителями – «они будут волноваться», – обручального кольца нет. И в то же время в ней присутствовала какая-то необычная скрытность. Это интриговало. А еще больше интриговало то, что они с Кэрол были однокашницами. Частная школа. Это предполагало солидную финансовую базу. Но он никак не мог представить себе ее и Кэрол в качестве закадычных подружек. Анна не вписывалась в эту картину. Она вообще не вписывалась ни в какую картину, не соответствовала ни одному из представлений о женщинах, которые сформировались у него за отнюдь не отшельническую жизнь.

Уэбб почувствовал несвойственное ему любопытство. Захотелось побольше узнать об этой странной девушке, которая напоминала пойманную, но готовую в любой момент вырваться птицу. Когда же наконец закончится эта проклятая репетиция? И что это с ним произошло? Ведь он никогда не бегал за женщинами. За исключением одного-единственного случая. Но о нем он не хотел вспоминать никогда – даже сейчас.

С необъяснимой настойчивостью он продолжал допытываться:

– Но ты ведь придешь вечером на спектакль? – А рука так же необъяснимо не могла отпустить ее пальцы.

– Нет… То есть да… То есть я хочу сказать, что мне нужно идти, а вам… а вас уже ищут…

Губы были такими же ледяными, как и пальцы. Зачем он поцеловал ее? Мстил Тане? Глупо. Нет, скорее, этот поцелуй был своеобразным обещанием самому себе. Итак, все понятно. Теперь можно произнести и эту, ни к чему не обязывающую фразу:

– Ладно, малышка. Беги обратно к своим кроликам.

Но ведь мы увидимся сегодня вечером?

Анна не помнила, как вновь оказалась на улице, и лишь холодный ветер заставил ее вспомнить о шарфе. Господи! Надо же быть такой идиоткой! Теперь она уж точно не сможет снова прийти в театр. Опять встретиться с Уэббом Карнаганом? Боже упаси. Если ей от кого и надо держаться подальше, так именно от таких высокомерных, уверенных в себе самцов.