"Головоломка" - читать интересную книгу автора (Макбейн Эд)Глава 8Ситуация была не настолько уж сложной, как предполагала Джеральдина Фергюсон. Все, что надо было сделать Брауну, это явиться в суд и заявить под присягой, что по полученным им лично сведениям, существует вероятность того, что в сейфе в Фергюсон-гэллери по адресу Джефферсон-авеню, 568, хранится улика, которая может помочь раскрытию преступления, и попросить у судьи ордер на обыск этого сейфа. Потом прийти в галерею, открыть сейф, обыскать его и забрать эту улику. Но он не мог сделать этого сегодня, потому что было воскресенье, и даже судьи имеют право на выходной день. Только крайняя необходимость могла заставить Брауна поднять человека с постели и потребовать ордер на обыск. Впрочем, он был уверен, что Джерри не кинется сломя голову в галерею, чтобы взять фотографию из сейфа. Во всяком случае, Браун не сделал ничего такого, что навело бы ее на мысль, что он способен заставить ее открыть сейф на законных основаниях. Он не сомневался, что фото будет по-прежнему в сейфе, когда он вернется на следующее утро со всеми необходимыми документами, и потребует у нее предъявить фрагмент фотографии. В три часа он встретился с Кареллой в участке, чтобы обсудить полученные результаты. Сложив две половины списка — половину, предоставленную им Кратчем (которую, по его словам, он раздобыл у Лючии Ферольо, которая, в свою очередь, это отрицала) и половину, найденную Брауном в столе Кана (и о которой Джеральдина Фергюсон якобы ничего не знала), — они получили семь имен: Первые четверо из этого списка были уже мертвы. Пятая признавала, что у нее есть часть фотографии, которую они надеялись получить не позднее следующего утра. И вот теперь, положив перед собой телефонные справочники всех пяти районов города, они начали искать двух оставшихся. Один Роберт Кумбс жил в Риверхеде, другой — в Беттауне. По всему городу было разбросано сто шестьдесят четыре человека по фамилии Макнелли, но не было никого по имени Доротея. Только у одного из них полное имя было не указано — вместо этого в книге значилось “Макнелли, Д.” — Адрес был: Саут-Хомстед, неподалеку от Скид-Роу. — С кого начнем? — спросил Карелла. — Давай отложим Беттаун до завтрашнего утра. Чтобы туда добраться, нужно садиться на паром, а бог знает, как они ходят по воскресеньям. — О'кей, — согласился Карелла. — Тогда почему бы мне не взять на себя Кумбса из Риверхеда, а оттуда не поехать домой? — Прекрасно. А я займусь Макнелли. — Как это получается, что в последнее время тебе достаются одни женщины? — Справедливость торжествует, — сказал Браун. — В кино они нам никогда не достаются. Это был город контрастов. Пройдите по Эспланэйд-авеню до того места, где из туннеля на поверхность выходят поезда Центральной и Северо-восточной линий, и всего через квартал местность изменится на ваших глазах — здания с балкончиками и швейцарами у подъездов уступают место мрачным кирпичным коробкам, а хорошо одетые обеспеченные прохожие таинственным образом превращаются в оборванных и голодных нищих. Пройдите по любой из улиц 87-го округа, пересекающих Мэйсон-стрит, Калвер-авеню и Эйнсли-авеню, и вы окажитесь в трущобах, которые расползаются по городу подобно раковой опухоли. Однако и они неожиданно заканчиваются, и вы попадаете в респектабельный район Сильвермайн Овал, центральная часть которого — Смоук Райз — застроена шикарными деревянными виллами, — хотя до трущоб отсюда рукой подать. А если пересечь деловую часть города, то вы окажитесь в Куортере — в шумном мире богемы с его магазинчиками, торгующими антиквариатом, маленькими театрами; аллеями, мощенными камнем, отремонтированными старинными домами из бурого камня с фасадами, начищенными песком, свежепокрашенными балюстрадами и зарешеченными окнами, с ярко раскрашенными цветочными горшками над арочными дверями со сверкающими медными рукоятками и дверными молотками. Сверните на запад — и вот вы уже в “Маленькой Италии” — гетто, таком же мрачном, как и в верхней части города. Принюхайтесь к запаху кафе “эспрессо”, к густым ароматам неаполитанской кухни, смешанным с запахом жареной свинины, принесенным из Чайнатауна, который находится всего в квартале отсюда. Здесь телефонные будки похожи на миниатюрные пагоды, но где телефоны, как и их собратья во всем городе, редко работают. (Вам здорово повезет, если вы найдете исправным аппарат, когда срочно понадобится помощь полиции.) Потом пройдите несколько кварталов к югу, пересеките широкую авеню, где когда-то пролегала железная дорога (теперь от нее не осталось и следа), походите мимо ночлежек и забегаловок, мимо обшарпанных винных лавочек и магазинчиков, торгующих всем, чем угодно, начиная с конторского оборудования и кончая списанными электронными деталями... Д. Макнелли жила в двух кварталах к югу от Скид-Роу — широкой улицы, протянувшейся почти на полмили. Здесь было раздолье для бродяг и пьяниц и прекрасные охотничьи угодья для полицейских. Если уж начальству приспичивало похвастаться “статистикой по искоренению преступности”, то полиции ничего не стоило наскоро сцапать тут нескольких оборванцев за бродяжничество или за хулиганство. Пусть посидит в кутузке, а потом их снова вышвырнут на улицу — всегда найдутся более достойные клиенты. Браун прошел мимо двух пьяниц, тупо сидевших на крыльце. Ни один не обратил на него внимания. На мостовой перед домом, свесив ноги в канаву, сидел третий. Сняв рубашку, черную от вшей, он тщательно выискивал паразитов в своем одеянии и давил их ногтем большого пальца на мостовой. Кожа его была бледная, нездорового вида, спина и руки покрыты язвами. Свет в вестибюле не горел; после ярко освещенной солнцем улицы, темнота казалась непроглядной. Наконец, Браун рассмотрел ряд сломанных почтовых ящиков и на одном из них обнаружил надписанную от руки карточку, на которой значилось “Д. Макнелли, кв. 2А”. Он поднялся по лестнице, постоял, прислушиваясь, и постучал. — Да? — отозвался женский голос. — Мисс Макнелли? — Да, — сказала она. И прежде чем Браун успел возвестить, что вот, дескать, к вам пожаловал Закон, дверь открылась. Стоявшей на пороге женщине, полной и коренастой, было под пятьдесят. Ее непричесанные и торчавшие в разные стороны волосы, выкрашенные в ярко-оранжевый цвет на фоне мертвенно-бледного лица напоминали праздничный фейерверк; поблекшие голубые глаза были подкрашены толстыми мазками черной туши, брови подведены карандашом, на губах — помада кровавого цвета. На ней был шелковый халат в цветочек, неплотно стянутый на талии, в глубоком вырезе которого торчали дряблые белые груди. На одной из грудей возле соска виднелся след укуса, лиловый цвет которого резко контрастировал с ее очень бледной кожей. Было похоже, что женщина играет роль увядшей старой шлюхи в любительском спектакле. — Я не обслуживаю ниггеров! — выпалила она и попыталась закрыть дверь, но Браун успел сунуть ногу между дверью и косяком, так что теперь закрыть дверь было невозможно. Через узкую щель Д. Макнелли повторила на этот раз более выразительно: — “Говорят тебе, я с неграми не путаюсь!” — Браун не знал — смеяться ему или возмутиться. Перед ним стояла опустившаяся проститутка, скорее всего, готовая лечь с кем угодно за бутылку дешевого вина, но она, видите ли, не обслуживает ниггеров! Это показалось ему забавным. — Да мне нужно-то всего ничего, — сказал он. — Нет! — встревоженно ответила Д. Макнелли. — Нет. Пошел вон! — Меня мой друг сюда послал. — Какой еще друг? — подозрительно спросила Д. Макнелли. — Я с ниггерами не путаюсь! — Лейтенант Бернс. — Солдат? — Нет, полицейский, — сказал Браун, решив покончить с этой игрой. — Я детектив, леди, откройте-ка дверь! — Ты не детектив, — неуверенно возразила она. Браун лениво сунул руку в карман и показал в щель свой значок. — Чего ж вы сразу не сказали? — бросила Д. Макнелли. — А что? Ниггеров-детективов вы обслуживаете? — Я не хотела вас обидеть, — она открыла дверь. — Заходите. Браун вошел. В квартире было всего две комнаты — кухня и спальня. На кухне лежала гора грязной посуды, кровать была не застелена, комната пропахла застоялым запахом пота, дешевой выпивки и еще более дешевых духов. — Вы из полиции нравов? — Нет. — Я этим делом больше не занимаюсь. Потому-то я сразу велела вам убираться. Вот уже шесть-семь месяцев, как я в эти игры не играю. — Ну, конечно, — сказал Браун. — Ваше имя Доротея Макнелли? — Да, верно. Вы знаете, я нарочно поставила в телефонную книгу и на почтовый ящик “Д. Макнелли”, потому что в этом городе полно разных психов, которые звонят и говорят разные гадости. Терпеть не могу всяких сальностей! — Ручаюсь, что так. — Когда я занималась проституцией, у меня была прекрасная клиентура. — Угу. — Джентльмены. — Но не ниггеры? — Вы уж не обижайтесь, а? — Нет, конечно, нет. Почему я должен обижаться на такое безобидное замечание? — Если вы собираетесь втравливать меня в неприятности только потому, что я сказала... — Леди, я не собираюсь доставлять вам никаких неприятностей. — ...потому что, если собираетесь, послушайте... я согласна, хоть сейчас. Мужик есть мужик, белый он или черный. — Или даже фиолетовый, — сказал Браун. — Ну да, хоть фиолетовый. Только не делайте мне ничего такого, и все. — Она сделала паузу. — Хотите? — Нет. Большое спасибо. — Ну, — она пожала плечами, — если вы все-таки передумаете... — То я дам вам знать. Между прочим, я пришел, чтобы поговорить о фотографии. — Да вы проходите, — сказала она, указывая на спальню. — Что толку стоять здесь в этой грязи? Они прошли в другую комнату. Доротея села на кровать и скрестила ноги. Браун встал рядом с кроватью, глядя на Доротею сверху вниз. Она позволила халату сползти чуть пониже, и след укуса на ее отвисшей груди стал особенно заметен. — Фотография, да? — переспросила Доротея. — Именно. — Слушайте, ребята, уж кто-кто, а вы умеете откапывать давние истории, — покачала головой Доротея. — Я-то думала, что вы обещали не делать мне никаких неприятностей. — Так оно и есть. — Да я позировала для этих карточек лет двадцать назад! Вы хотите сказать, что они до сих пор еще попадаются? — Она изумленно тряхнула головой. — Да-а, в те времена я действительно кое-что представляла! Мужики приезжали посмотреть на меня аж из Сан-Франциско. Приезжают в город и сразу за телефон: “Алло, Доротея, это старина Брюс. Ты готова, крошка?” В те дни я всегда была готова и знала, как сделать мужчине хорошо. Я и сейчас еще не старая карга. Хотя, как я сказала, этим уже не занимаюсь. — Когда вас в последний раз арестовали за проституцию? — спросил Браун. — Я же сказала, шесть-семь... — Да бросьте вы! Я в любой момент могу это проверить... — Ну ладно, в прошлом месяце. Но с тех пор чиста. Для такого человека, как я, такая жизнь не годится. И тут вы приходите насчет этих карточек... Господи, да за такие дела я могу влипнуть в серьезную историю, правда? — Она неожиданно улыбнулась. — Почему бы тебе не подойти ко мне поближе, приятель, и мы забудем об этих карточках, о'кей? — Карточка, о которой я говорю — не порнография. — Нет? Тогда что? — Это фотография, которая могла попасть к вам шесть лет назад. — Господи Иисусе, да кто же помнит, что было шесть лет назад. — Только что вы запросто вспомнили, что было двадцать лет назад. — Да, но это было... ну, вы знаете, девушки помнят такие вещи. Это было всего один раз, когда я делала что-то подобное... ну, позировала для этих картинок с каким-то парнем. Я позволила снять только один ролик, и все, только один, и получила за это пятьдесят долларов, это даже больше, чем мне платили... ну, сами знаете, за что. Безо всяких фотографий. — Понятно, — кивнул Браун. — Что вам известно об ограблении “Национальной ассоциации сбережений и кредитов” шесть лет назад? — Послушайте, вы что-то слишком быстро перескакиваете с одного на другое, — сказала Доротея. — Сперва проституция, потом — грязные картинки, теперь — вооруженное ограбление... Ставки все время повышаются. — Что вы знаете об этом ограблении? — Кажется, я припоминаю... я где-то читала об этом. — И что вы вспоминаете? — Слушайте... вы даете слово, что все обойдется без неприятностей? — Даю слово. — Мой племянник был одним из тех ребят, кто провернул это дело. — Как его звали? — Питер Райан. Его убили. Их всех убили во время этого дела... тоже мне, гангстеры нашлись! — с недовольной гримасой сказала она. — А фотография? — Какая фотография? Что-то я вас не пойму, мистер... — Кусочек фотографии. Судя по тому, что вы мне тут только что сказали, ваш племянник вполне мог дать ее вам. Еще до дела. Ничего такого не припоминаете? — Господи Иисусе, это ж было шесть лет назад! — Постарайтесь припомнить. — Когда было ограбление? Вы не помните, какой это был месяц? — Август. — Август. Шесть лет назад. Дайте подумать... — Она скорчила гримасу. — Я даже не жила здесь в то время. Черт его знает, где я тогда жила... — Подумайте, Доротея. — Вообще-то мне лучше думается, если я выпью, — сказала она и хитро посмотрела на Брауна. — У вас есть что-нибудь дома? — Да, но это как бы моя страховка, ясно? В наше время щедрые кавалеры попадаются нечасто. Браун полез в бумажник. — Вот десять долларов. Выпейте свою страховку, а потом купите себе другую. — А если я вспомню насчет фотографии? — Не понял. — Сколько это будет стоить? — Еще двадцать. — Пусть будет пятьдесят. Вы отнимаете у меня много времени. — Что-то я не заметил очереди перед дверью. — Ну... они приходят и уходят, приходят и уходят, — сказала Доротея. — Я не хочу упускать клиентов из-за того, что болтаю тут с полицейским. — Она замолчала, потом улыбнулась. — Пятьдесят? — Тридцать пять. — Договорились. — Она вышла на кухню, достала с полки бутылку дешевого виски, налила себе полстакана и спросила: — Хочешь этой мочи? Вмиг окосеешь! — Нет, спасибо. — Ну, как хочешь. За твое здоровье, — сказала Доротея и залпом осушила стакан. — Фу, отрава, чистая отрава! — Она вновь наполнила стакан до краев и перенесла его в спальню. — Не помню я никакой фотографии, — тряхнула она головой. — Где вы жили в то время? — Вроде бы в Норт-сайде. Кажется, я снимала комнату в отеле. — Она задумчиво отхлебнула виски. — Шесть лет назад. Да это как целое столетие. — Подумайте. — Помолчи, я думаю. Мой племянник все время то приезжал, то уезжал. Черт его знает, давал он мне этот снимок или нет? — Это должна быть только часть снимка. Не целая фотография. — Еще лучше, — хмыкнула Доротея. — Даже если он мне ее и давал, знаешь, сколько раз я переезжала за последние шесть лет? Не спрашивай. То, знаешь ли, закон, то налоговый инспектор... Я очень занятая леди... — Где вы храните свои ценности? — Какие еще ценности? — Где вы храните важные документы? — Ты что, шутишь, что ли? — Ну, такие вещи, как свидетельство о рождении, карточка социального страхования... — А, да, где-то они есть, — сказала Доротея и снова отхлебнула. — Где? — Я не храню разное барахло. Не люблю воспоминаний, этих проклятых воспоминаний, — она сделала хороший глоток, опустошив стакан до дна, встала с кровати, вышла на кухню и налила еще. — Ты когда-нибудь слыхал о боксере Тигре Виллисе? — спросила Доротея, возвращаясь в спальню. — Нет. — Ну да, ты тогда еще пешком под стол ходил. Лет двадцать пять назад, а может, и больше. Он был в среднем весе. — А что с ним такое? — Жила я с ним. У него был настоящий шланг, наверное с ярд длиной, — покачала головой Доротея. — Его убили на ринге. Этот малый из Буэнос-Айреса... ударил его так сильно... он... я была в тот вечер там, в зале... Фредди — это было его настоящее имя, Фредди Виллис, “Тигр” это было для ринга — Фредди всегда устраивал мне местечко у самого ринга, когда он выступал, я ведь в те дни была лакомым кусочком... Этот тип из Буэнос-Айреса, он ударил снизу, почти снес Фредди голову. И Фредди упал, упал как камень, он так сильно ударился... — Она отхлебнула еще и отвернулась. — Ну, ладно, это было так давно. — Ну, а как насчет фотографии? — мягко спросил Браун. — Да-да, эта чертова фотография. Дай-ка глянуть, что там в шкафу? Она пересекла комнату и открыла шкаф. На проволочной вешалке висели черное пальто и голубое атласное платье — больше ничего; на полу стояли две пары туфель на высоких каблуках. На верхней полке — картонная коробка и жестянка из-под леденцов. Доротея сняла с полки жестянку, поставила ее на кровать и сняла крышку. Там было свидетельство о рождении, свидетельство о браке (Доротея Пайэрс и Ричард Макнелли), фотография молоденькой девушки в кресле-качалке перед старым деревянным домом, прядь волос в дешевом позолоченном медальоне, театральная программка давней премьеры, пожелтевшая поздравительная открытка и номер журнала “Ринг” с изображением Тигра Виллиса на обложке. — Это все, — сказала Доротея. — Почему бы нам не вытряхнуть все это на кровать? — предложил Браун. — То, что мы ищем, очень маленького размера. — Он взял программку и потряс ее над кроватью. Ничего. Он взял номер “Ринга”. — Поосторожнее с ним, — предупредила Доротея. Он тряхнул журнал только один раз. Страницы с мягким шелестом разошлись, и глянцевый фрагмент черно-белой фотографии упал на грязные простыни. — Это и есть то, что ты ищешь? — спросила Доротея. — Как раз то самое, — подтвердил Браун. — Похоже на Утенка Дональда, — сказала она. — Или на вымершую птицу додо, — добавил Браун. — Не помню, чтобы Пит мне ее давал, — тряхнула головой Доротея. — Наверное так оно и было, но я и вправду не помню. — Ее взгляд стал жестче. Она протянула руку к Брауну и сказала: — Это стоит тридцать пять долларов, мистер! Роберт Кумбс из Риверхеда жил по адресу Эйвондэйл, 6451, всего в двух милях от дома Кареллы. В половине пятого Карелла въехал на улицу вслед за грузовичком с мороженым, первым в этом сезоне. Большинство домов в этом квартале представляли собой коттеджи на две семьи. Небогатым представителям среднего класса это придавало ощущение пусть скромной, но респектабельности. Был воскресный день, и риверхедские бюргеры сидели на крылечках своих домов, читая газеты и слушая транзисторы. Карелла пока ехал вдоль улицы, насчитал двенадцать ребятишек на велосипедах. Дом 6451, большой деревянный коттедж с кирпичным фундаментом, был удобно расположен на углу Эйвондэйл и Берч-стрит. Выйдя из машины, Карелла сразу же почувствовал запах жарящегося бифштекса. Утром он съел только гамбургер и был голоден как черт. На газоне перед домом торчала маленькая черная табличка с надписью “Р. КУМБС”. Карелла подошел к парадному и позвонил. Ответа не последовало. Он позвонил еще раз. Подождав какое-то время, он двинулся в обход дома. В нескольких футах от задней двери на огне жарилось мясо, рядом стоял мужчина в белом фартуке с длинной вилкой в правой руке. Еще один мужчина и две женщины сидели напротив за столиком из красного дерева. Все четверо были заняты беседой, но при появлении Кареллы замолчали. — Добрый день, я ищу Роберта Кумбса, — сказал Карелла. — Кумбс — это я, — отозвался жаривший мясо мужчина. Карелла подошел к нему поближе. — Простите за вторжение, мистер Кумбс. Я детектив Карелла из 87-го участка. Не могли бы мы с вами побеседовать наедине? — В чем дело, Бобби? — спросила одна из женщин, встав из-за стола и направляясь к нам. На ней был курчавый светлый парик, синий кашемировый свитер и узкие брюки цвета морской волны. Она смотрела подозрительно, если не сказать — неприязненно. — Я — миссис Кумбс, — сказала она так, словно показывая, кто здесь хозяин. — Что вам угодно? — Дорогая, это детектив, — пояснил Кумбс. — Детектив? Ну и что? В чем дело? — Все в порядке, миссис Кумбс, — сказал Карелла. — Я просто хотел задать вашему мужу несколько вопросов. — О чем? У тебя какие-то неприятности, Бобби? — Нет-нет, дорогая, я... — У него нет никаких неприятностей, миссис Кумбс. Это связано с... — Тогда это может подождать, — не терпящим возражений тоном перебила миссис Кумбс. — Жаркое почти готово. Приходите попозже, детектив... — Коппола, — подсказал Кумбс. — Карелла, — поправил Карелла. — Мы собирались пообедать, — сказала миссис Кумбс. — Приходите попозже, слышите? — Вы не могли бы прийти через час? — вежливо спросил Кумбс. — Через полтора! — огрызнулась миссис Кумбс. — Дорогая, часа более чем... — Я не хочу торопиться и портить себе воскресный обед, — решительно заявила миссис Кумбс. — Полтора часа, детектив Коппола. — Карелла, — еще раз поправил он. — Приятного аппетита! — и вышел на улицу; запах жаркого сводил его с ума. Он нашел открытый кафетерий на Берч-стрит, заказал булку с сыром и чашку кофе, а потом пошел прогуляться по окрестностям. Четыре девочки прыгали через скакалку, выкрикивая слова считалки, со спортивной площадки на углу послышался шлепок бейсбольной биты и одобрительный возглас мужчины средних лет, наблюдавшего за игрой своих сыновей. Небо, весь день изумительно голубое и безоблачное, постепенно начало приобретать бледно-фиолетовый оттенок. Мягкий дневной ветерок стал чуть прохладнее. На улице послышались голоса женщин, зовущих детей обедать. Это было такое время дня, когда человеку больше всего на свете хочется быть дома с семьей. Карелла посмотрел на часы и вздохнул. Миссис Кумбс была изрядной стервой, в этом Карелла не сомневался. Через полтора часа гости Кумбсов вошли в дом в тот самый момент, когда Карелла обогнул угол дома. Он видел их сквозь стеклянную дверь — они стояли у проигрывателя и копались в пачке пластинок. Карелла сел рядом с четой Кумбсов за столик красного дерева. И хотя Роберт Кумбс время от времени пытался отвечать на вопросы, на самом деле в этой сцене он играл роль болванчика, в основном говорила Изабель Кумбс. — Мистер Кумбс, — сказал Карелла, — я постараюсь быть краток, насколько это возможно. Мы нашли ваше имя в списке, который... — Его имя? — перебила Изабель. — Вы нашли имя Бобби в каком-то списке? — Да, мэм, этот список... — Его имени нет ни в каких списках. — Дорогая, ну, а вдруг есть, кто знает? — вставил Роберт. — Быть этого не может, — возразила Изабель. — Детектив Каретта... — Карелла. — Да-да... Может быть, прежде чем продолжить этот разговор, нам лучше пригласить адвоката? — Ну, разумеется, это зависит только от вас, — пожал плечами Карелла, — но я не собираюсь обвинять вашего мужа в каких-то преступлениях. Просто нам нужна информация о... — Тогда почему его имя внесено в какой-то список? — подозрительно спросила Изабель. Жена Кареллы была глухонемой. Он мысленно сравнил Изабель Кумбс с ее париком и металлическим голосом со своей дорогой Тедди — черноволосой и кареглазой красавицей с мягким характером. — Итак? — сверкнула своими голубыми глазами миссис Кумбс. — Миссис Кумбс, — терпеливо сказал Карелла, — наверное будет лучше, если вы позволите мне задать несколько вопросов вместо того, чтобы гадать, какими они будут? — Что вы имеете в виду? — Я хочу сказать, что это дело может занять у нас десять минут, а может и десять часов. Мы можем покончить с ним прямо сейчас, у вас во дворе, или же я предложу вашему супругу сопровождать меня в участок. — Вы собираетесь его арестовать? — Нет, мэм, я всего-навсего собираюсь задать ему несколько вопросов. — Тогда почему вы этого не делаете? Карелла на мгновение умолк. Потом сказал: — Да, мэм, — и снова замолчал, собираясь с мыслями. На секунду он забыл, о чем собирался спросить у Кумбса. Он думал о Тедди и о том, как ему хочется поскорее домой. — Итак, — сказал он, — мистер Кумбс, известно ли вам что-либо об ограблении, имевшем место... — По-моему, вы сказали, что не расследуете никаких преступлений, — тут же вмешалась Изабель. — Я этого не говорил. Я сказал, что не собираюсь предъявлять вашему мужу никаких обвинений. — Но вы только что упомянули ограбление! — Да, но оно было шесть лет назад. — Он повернулся к Роберту. — Вам что-нибудь известно об этом ограблении, мистер Кумбс? — Нет, ничего такого не знаю, — ответил Кумбс. — А кого ограбили? — “Национальную ассоциацию сбережений и кредитов”. — Что это такое? — Банк. — Где? — Здесь, в нашем городе. — Шесть лет назад, — запальчиво сказала Изабель, — мы жили в Детройте. — Понятно, — кивнул Карелла. — А когда вы сюда переехали? — Перед самым рождеством, — сказал Роберт. — Это значит... месяцев шесть назад? — Сегодня как раз шесть месяцев. — Мистер Кумбс, скажите, пожалуйста, не давал ли вам кто-нибудь на хранение... — Это как-то связано с ограблением? — злобно спросила Изабель. — ...фрагмент фотографии? — продолжал Карелла, не обращая на нее внимания. — Что-что? Как вы сказали? — переспросил Роберт. — Фрагмент фотографии. — Фотографии чего? — спросила Изабель. — Мы сами точно не знаем. Точнее, не уверены. — Тогда откуда моему мужу знать, получал он ее или нет? — Если получал, то мне кажется, он должен знать об этом, — пожал плечами Карелла. — У вас есть такой фрагмент? — Нет, — твердо ответил Роберт. — Говорят ли вам что-нибудь следующие имена: Кармине Бонамико, Лу Д'Амур... — Нет. — Джерри Стайн... — Нет. — Пит Райан? — Нет. — И вы никогда не слышали ни о ком из них? — Нет. Кто все эти люди? — А как насчет таких имен — Альберт Вейнберг, Дональд Реннинджер, Элис Бонамико... — Нет, никого из них не знаю. — Доротея Макнелли? Джеральдина Фергюсон? Роберт отрицательно покачал головой. — Юджин Эрбах? — К сожалению, нет. — Ну ладно, — сказал Карелла. — Вот и все вопросы. Большое спасибо за то, что уделили мне столько времени. — Он поднялся, сухо кивнул Изабель Кумбс и направился к выходу. За его спиной Изабель удивленно произнесла: — И это все? Похоже было, что она сильно разочарована. Карелла приехал домой только к восьми вечера. Тедди сидела на кухне с Артуром Брауном. Когда Карелла вошел, она смахнула с лица своей тонкой рукой прядь черных волос, улыбнулась, и он как будто утонул в ее огромных карих глазах. — Эге, какой сюрприз! — сказал он Брауну. — Привет, дорогая, — он поцеловал Тедди. — Как съездил? — спросил Браун. — Это не наш клиент. Переехал сюда из Детройта полгода назад, ничего не знает ни о каких фотографиях и даже не слышал о “Национальных сбережениях и кредитах”. — Карелла с виноватым видом обернулся к жене. — Прости, дорогая, я забыл, что стоял к тебе спиной. — Он повторил ей то, что сказал Брауну, глядя Тедди в глаза, чтобы убедиться, что она прочла все по губам. Когда он закончил, она кивнула и быстро задвигала пальцами, говоря ему на языке глухонемых, что Браун раздобыл еще один фрагмент. — Это правда? — Карелла обернулся к Брауну. — Ты достал еще один фрагмент? — Потому-то я здесь, беби, — улыбнулся Браун. Из внутреннего кармана пиджака он вытащил глянцевый конверт и высыпал на стол пять частей фотографии. Мужчины озадаченно уставились на головоломку. Тедди Карелла, для которой зрение и осязание играли исключительно важную роль, некоторое время внимательно разглядывала кусочки на столе, а потом ее руки пришли в движение. Очень быстро, гораздо быстрее, чем Карелла сложил четыре фрагмента вчера, она совместила все пять частей фотографии. — Эй! — воскликнул Браун. — Это уже кое-что! — Да, — вздохнул Карелла. — Вот только что именно? |
||
|