"Головоломка" - читать интересную книгу автора (Макбейн Эд)Глава 9Ни в коем случае не верьте, если вам скажут, что полиция уделит меньше времени и энергии тому, чтобы найти убийцу уголовника. Отбросьте эти мысли! В этой свободной и демократической стране богач и бедняк, сильный и слабый, честный гражданин и жулик — все они в равной степени находятся под защитой закона, даже если они уже мертвы. Так что будьте уверены, детективы из 87-го участка работали с полной отдачей, чтобы установить, кто сделал дыру в груди Альберта Вейнберга. Начать с того, что есть много людей, которых необходимо поставить в известность о случившемся. Уже только для этого требуется изрядное количество времени. Посудите сами — нужно позвонить комиссару полиции, командиру отряда детективов, шефу районного сыскного отдела, в отдел по расследованию убийств, начальнику участка, на территории которого было обнаружено тело, а также медицинскому эксперту, прокурору, в Бюро рассылки информации Главного полицейского управления, в полицейскую лабораторию, не говоря уже о фотографах и стенографистках, — один лишь этот список длиннее, чем перечень услуг прачечной средних размеров (попробуйте-ка сунуться в местную прачечную с таким количеством “грязного белья”!). Весь этот огромный правоохранительный механизм пришел в действие в тот момент, когда было точно установлено, что в груди Альберта Вейнберга появилась кровавая дыра. В дело включились неутомимые стражи порядка, обладающие смелостью, выносливостью, умом, опытом и даже талантом — и все это ради того, чтобы узнать, кто застрелил человека, который однажды избил старушку из-за каких-то семнадцати долларов тридцати четырех центов. Можно было с уверенностью сказать, что вышеперечисленные качества были в полной мере присущи детективам 87-го участка Мейеру Мейеру и Коттону Хейзу. Обыск квартиры Вейнберга не доставил Мейеру и Хейзу особых хлопот — убийца изрядно поработал над ней еще до них. Тщательно прочесав всю квартиру и не найдя фото, они пришли к выводу, что предположение Брауна было правильным — убийца охотился за фрагментом фотографии, принадлежавшим Вейнбергу, и было совершенно очевидно, что его усилия не пропали даром. Мейер и Хейз опросили всех жильцов дома и установили, что трое из них вскоре после полуночи слышали “очень громкий шум”, но никому из них и в голову не пришло позвонить в полицию. В этом районе жители не считали полицейских своими благодетелями, а кроме того, они привыкли к выстрелам в любое время суток. Так что детективы были вынуждены вернуться в участок, чтобы еще раз изучить график педантично напечатанный Ирвингом Кратчем для Стива Кареллы. 18.00 — Пришел домой с работы. Поговорил со швейцаром о погоде. 18.05 — Вошел в квартиру. Позвонил Сюзи Эндикотт, напомнил ей о предстоящем свидании. 18.15 — Пустил воду в ванной, смешал мартини, посмотрел окончание шестичасовых новостей по телевизору, пока ждал когда наполнится ванна. 18.30 — Принимал ванну, брился, смешал еще один мартини. 19.30 — Сюзи в квартире. Выпили по два мартини. 20.00 — Позвонил Артур Браун и рассказал о том, что дело успешно продвигается. 20.25 — Позвонил вниз и попросил швейцара вызвать такси. 20.30 — Спустились вниз. Такси уже было на месте. Поехали в “Рэмс-Хэд”, Джефферсон-авеню, 777 (места зарезервированы на 20.45 моей секретаршей Донной Хоган). 20.45 — Обед в “Рэмс-Хэд”. Метрдотель Морис предложил бутылочку “Шато Буско” 1964-го года. 22.30 — Гуляли по Холл-авеню, разглядывая витрины, потом 23.30 — взяли такси. 23.45 — Приехали домой, поднялись наверх, немного выпили, я — коньяку, Сюзи — мятного ликера со льдом. Примерно полчаса смотрели “Шоу Джонни Карсона”. Гость программы — Бадди Хэккет. 00.15 — Легли спать. 3.15 — Проснулся от стука в дверь. На пороге — детектив Стив Карелла. 3.15 — Беседовал с детективом Кареллой. 3.25 — Печатал это расписание для детектива Кареллы. 3.30 — Детектив Карелла ушел. Я снова лег в постель. Швейцар, дежуривший днем у подъезда, подтвердил, что Кратч вернулся домой с работы около шести вечера, и они перекинулись парой фраз о хорошей погоде. Он помог Мейеру и Хейзу связаться с ночным дежурным, и тот в свою очередь подтвердил, что приблизительно в половине девятого Кратч звонил с просьбой заказать такси, вскоре после этого спустился вниз с молодой леди и уехал. Он лично передал заказ Кратча шоферу такси — ресторан “Рэмс-Хэд” по адресу Джефферсон-авеню, 777. Далее он сообщил, что Кратч и молодая леди вернулись вскоре после полуночи, и он больше никого из них не видел до самого окончания дежурства, то есть до восьми утра. Тем не менее, Мейер и Хейз очень внимательно осмотрели выходы из здания и обнаружили, что любому, кому не хотелось попадаться на глаза швейцару или лифтеру, достаточно было воспользоваться служебным входом и покинуть здание через дверь, выходившую на соседнюю улицу. В книге заказов в “Рэмс-Хэд” значилось: “Ирвинг Кратч, 2 места” — на 20.45 в тот самый вечер, когда был убит Альберт Вейнберг. Метрдотель Морис Дюшен вспомнил, что мистер Кратч был здесь вместе с молодой леди, и он рекомендовал им “Шато Буско” 1964-го года. Дюшен сказал, что мистер Кратч попросил принести одну бутылку и отметил, что вино превосходное. И что мистер Кратч дал ему на чай три доллара, когда около половины одиннадцатого уходил из ресторана. Звонок в местное отделение “Эн-Би-Си”[1]подтвердил тот факт, что одним из гостей “Шоу Джонни Карсона” в ту ночь действительно был Бадди Хэккет, и что он появился где-то перед самой полуночью. Не оставалось ничего другого, как поговорить с Сюзанной Эндикотт. Спросите у любого полицейского: кого бы он предпочел допрашивать — восьмидесятилетнюю леди с варикозными венами на ногах иди двадцатидвухлетнюю блондиночку в прозрачной блузке? Попробуйте спросите?.. Сюзанна Эндикотт работала в магазине модной одежды под названием “Никл Бэг” и была одета в кожаную мини-юбку и блузку, сквозь которую была отчетливо видна ее грудь. Ее наряд мог привести в замешательство кого угодно, особенно полицейских, которым куда чаще приходится беседовать с восьмидесятилетними леди с варикозными венами на ногах. Детектив Мейер Мейер был женат. Коттон Хейз был холостяком, но и ему было трудно сосредоточиться на вопросах. Вместо этого он думал — а не пригласить ли ему Сюзанну Эндикотт в кино? Или еще куда-нибудь. Магазин был переполнен девушками, одетыми очень похоже, хотя и не одинаково: мини-юбки и колготки, ленты в волосах и блестящие блузки — одним словом, настоящий птичник с чирикающими молодыми пташками. Сюзанна Эндикотт сновала туда-сюда, помогая одной клиентке с брючным костюмом, другой — с вязаным платьем, еще одной — с жилетом, расшитым блестками. В такой нервозной для мужчин обстановке детективы и попытались задать свои вопросы. — Расскажите поподробнее, что произошло в ту ночь? — попросил Мейер. — Ну, конечно, буду рада вам помочь, — ответила Сюзи. Хейз отметил в ее голосе легкий южный акцент. — Откуда вы родом? — спросил он, надеясь таким образом облегчить общение и окончательно решив пригласить ее в кино или еще куда-нибудь. — Неужели мой акцент до сих пор еще заметен? — Совсем чуть-чуть, — Хейз улыбнулся мягкой понимающей улыбкой, которая совсем не подходила ни к его огромному росту, ни к огненно-рыжей шевелюре с белой полосой на левом виске — результатом давнего ножевого ранения. — Я из Джорджии. — У вас там, в Джорджии, должно быть очень здорово, — сказал Хейз. — О да, просто прекрасно, — улыбнулась Сюзи. — Извините, я на минуточку, ладно? — и она поспешила к примерочной кабинке, из которой только что вышла эффектная брюнетка в ярко-красных бархатных брюках. Хейз подумал, что он мог бы пригласить в кино и брюнетку. — Я чувствую себя так, словно я за кулисами “Фоли-Бержер”[2], — прошептал Мейер. — А ты когда-нибудь был за кулисами “Фоли-Бержер”? — спросил Хейз. — Нет, но уверен, что там точно так же. — Лучше. — Ты что, бывал в Париже? — Никогда. — Вот и я, — улыбнулась Сюзи, откидывая назад свои длинные светлые волосы. — Мне кажется, они были несколько тесноваты, как вы считаете? — Это вы о чем? — спросил Мейер. — О ее брюках. — А, конечно, слишком тесные, — согласился Мейер. — Так вот, мисс Эндикотт, в ту ночь, когда был убит Вейнберг... — О, это было просто ужасно, правда? — перебила его Сюзи. — Да, — мягко сказал Хейз. — Хотя, насколько я понимаю, он был преступником. Я имею в виду этого Вейнберга... — Кто вам это сказал? — Ирвинг. Ведь он был преступником? — Он заплатил свой долг обществу, — мягко и проникновенно сказал Хейз. — Да, наверное, так, — пожала плечами Сюзи. — Но все-таки... — Но все-таки, — подхватил Мейер, поглаживая свою лысую макушку и закатывая глаза, — он был убит, и мы проводим расследование этого убийства. Если не возражаете, мисс Эндикотт, мы зададим вам несколько вопросов. — О, нет... Извините, я буквально на секунду, — сказала Сюзи и подошла к кассе, перед которой стояла рыжеволосая длинноногая девушка с несколькими свитерами в руках, желая за них расплатиться. — Мы никогда отсюда не выберемся, — простонал Мейер. — Это было бы неплохо, — мечтательно сказал Хейз. — Для тебя может и неплохо. Что же касается меня, то Сара меня убьет, если я опоздаю к обеду. — Тогда почему бы тебе не отправиться домой? — с усмешкой предложил Хейз. — Я и сам справлюсь. — Ну, конечно, уж ты-то справишься, — хмыкнул Мейер. — Да только все дело в том, что мы ищем убийцу Вейнберга. — Ну, вот, наконец-то я освободилась, — прощебетала Сюзи. — Я попросила Мишель подменить меня, так что нас больше не будут отвлекать. — Очень любезно с вашей стороны, Сюзи, — улыбнулся Хейз. — Ну, что вы, все в порядке, — улыбнулась она в ответ. — Так вот, насчет той ночи... — Да? — подобралась Сюзи, всем своим видом выражая готовность помочь. — Что вы хотите узнать? — Во-первых, во сколько вы приехали к Ирвингу Кратчу? — Где-то около семи тридцати вечера. — Сколько времени вы знакомы с Ирвингом Кратчем? — спросил Хейз. — Практически мы живем вместе четыре года, — округлив глаза с готовностью ответила Сюзи. — О, — протянул Хейз. — Да. — Понятно. — Но мы, конечно, живем в разных квартирах. — Конечно. Мейер откашлялся. — Что... э... что я хотел сказать? — повернулся он к Хейзу. — Ты хотел знать, во сколько она туда приехала, — подсказал тот. — А, да. Семь тридцать, правильно? — Совершенно верно, — кивнула Сюзи. — Что вы делали после того, как приехали туда? — Ирвинг угостил меня мартини. Вообще-то двумя мартини. Я обожаю мартини. Вы любите мартини? — обратилась она к Хейзу. — Гм. — Кто-нибудь заходил, пока вы там были? — Нет. — Телефонные звонки? — Да, один раз звонили. — Вы не знаете, кто? — Какой-то детектив. Ирвинг был очень доволен, когда повесил трубку. — Вы помолвлены? — спросил Хейз. — Вы хотите знать, собираемся ли мы пожениться? — Ну да, пожениться? — Не говорите глупостей. Конечно, нет. Мейер снова откашлялся. — Когда вы вышли из квартиры? — Примерно в половине девятого. Может, чуть раньше, может, чуть позже. Но я думаю, приблизительно в восемь тридцать. — Куда вы направились? — В “Рэмс-Хэд”. — Она улыбнулась Хейзу. — Это такой ресторан. Вы никогда там не были? — К сожалению, нет. — Жаль. Очень приятное место. — Во сколько вы вышли из ресторана? А, мисс Эндикотт? — Приблизительно в половине одиннадцатого. Опять же, как я уже сказала, это могло быть чуть раньше... — Понятно. Но это было около половины одиннадцатого? — Да. — Что вы делали после этого? — Гуляли по Холл-авеню, разглядывали витрины. Нам попались просто потрясающие пижамы на витрине “Килкенни”. Кажется, итальянские... таких расцветок, просто прелесть! — И как долго вы гуляли, по Холл-авеню? — Мне кажется, час или около того. — А потом? — Вернулись в квартиру Ирвинга. Обычно мы идем к нему, или ко мне. Я живу в Куортере, — добавила она, глядя на Хейза. — Вы знаете Челси-стрит? — Да, знаю. — Дом 12 1/2, Челси-стрит, квартира 6Б. Это из-за суеверий. — Что? — Вообще-то это дом номер 13, но хозяин дома очень суеверный, поэтому 12 1/2. — Ну как же, в городе полно таких домов, — кивнул Хейз. — Во многих домах даже нет тринадцатого этажа, — сказала Сюзи. — Конечно, там есть тринадцатый этаж, но он считается четырнадцатым. — Да, я знаю. — Ну так вот, Челси-стрит, дом 12 1/2, квартира 6Б, Хэмтон-4-8100. — Она сделала паузу. — Это номер моего телефона. — Стало быть, вы вернулись в квартиру мистера Кратча около половины двенадцатого, — сказал Мейер. — Чем вы занимались? — Немножко посмотрели телевизор. Там выступал Бадди Хэккет. Я просто обожаю Бадди... А вы? — спросила она Хейза. — Да, он мне очень нравится, — сказал Хейз, и Мейер подозрительно посмотрел на него. — Он ужасно смешной, — добавил Хейз, не обращая внимания на Мейера. — По-моему, он просто душка. — Что вы делали после того, как посмотрели телевизор? — деревянным голосом спросил Мейер. — Мы занимались любовью. Мейер закашлялся. — Дважды, — добавила Сюзи. Мейер закашлялся еще пуще. — Потом мы легли спать, — продолжала она, — и посреди ночи этот детектив-итальянец начал стучать в дверь и задавать кучу вопросов о том, где мы были да что делали. Он имеет право делать такие вещи — являться среди ночи, ломиться в дверь, и задавать дурацкие вопросы? — Вообще-то да, — ответил Хейз. — По-моему, это ужасно. А вам это не кажется ужасным? — обратилась она к Хейзу. — Ну, работа у нас такая, — слабо улыбнулся Хейз, старательно избегая взгляда Мейера. — Кто-нибудь из вас выходил из квартиры между половиной двенадцатого и тремя часами ночи? — спросил Мейер. — О, нет. Я же вам сказала. Сначала мы смотрели телевизор, потом занимались любовью, а потом легли спать. — Значит, вы все время находились в квартире? — Да. — Оба? — Да. — И мистер Кратч не выходил из квартиры? — Нет. — Но если вы спали, то откуда вы знаете, выходил он или нет? — Ну, видите ли, мы заснули только часа в два. Эти вещи требуют известного времени, сами знаете. — И вы не спали до двух ночи? — Ну да. — И мистер Кратч никуда не выходил? — Нет. — За всю ночь ни разу? — Ни разу. — О'кей, — сказал Мейер. — У тебя есть еще вопросы, Коттон? — Это вас так зовут? — удивилась Сюзи. — Моего дядю тоже зовут Коттон! — Да, это мое имя, — сказал Хейз. — Это от Коттон Матер? — Именно так. — Ну, разве это не совпадение? — рассмеялась Сюзи. — По-моему, это замечательное совпадение! — Ты еще что-нибудь хотел спросить? — переспросил Мейер. — Хм... да, — Хейз выразительно посмотрел на Мейера. — Я подожду снаружи. — О'кей. Хейз подождал, пока Мейер проберется через толпу девушек, откроет дверь и выйдет на тротуар. — У меня к вам еще один вопрос, Сюзи. — Да, какой? — Сюзи, вы не согласились бы сходить со мной в кино? Или еще куда-нибудь? — О, нет, — покачала головой Сюзи. — Ирвингу это не понравится. Она с улыбкой взглянула на него. — Мне ужасно жаль, честное слово, но Ирвингу это не понравится. — Гм... ну ладно, большое спасибо за содействие, мисс Эндикотт. Большое спасибо, и извините, что мы... гм... отняли у вас столько времени, благодарю вас. — Не за что, — ответила Сюзи и направилась к очередной покупательнице — красавице-брюнетке, которая только что вышла из примерочной кабинки. Хейз внимательно посмотрел на брюнетку, решил не рисковать нарваться еще на один отказ и вышел на улицу, где его дожидался Мейер. — Ну как, получилось? — спросил Мейер. — Нет. — Что так? Мне показалось, это беспроигрышный вариант. — Мне тоже. Наверное, она думает, что Кратч просто душка. — Это ты у нас душка. — Пошел ты, — ответил Хейз, и они вернулись в участок. Хейз отпечатал рапорт и поехал в продовольственный магазин, хозяин которого жаловался, что кто-то ворует у него бутылки с молоком с заднего двора еще до открытия магазина. Мейер направился к человеку, которого недавно ограбили, чтобы показать ему несколько фотографий с целью возможного опознания. Они достаточно долго работали над делом Вейнберга; оно осталось открытым — в ожидании поступления новой информации. А тем временем двое других детективов плыли на пароме в Беттаун, вдыхая мягкий июньский ветерок, налетевший со стороны реки Харб. Карелла и Браун стояли у поручней и наблюдали за удаляющимся берегом Айсолы и за движением транспорта в порту — буксиры и океанские лайнеры, эскадра миноносцев, баржи и моторные лодки — все это издавало гудки, свистки, звонки и вспенивало винтами пространство бухты. — Это по-прежнему самое дешевое место для свиданий во всем городе, — сказал Браун. — Пять центов за сорокапятиминутную речную прогулку, — что может быть дешевле? — Кто бы мне дал пять центов за все то время, которое я прошастал на этом пароме с Тедди. Еще до того, как мы поженились, — сказал Карелла. — И Кэролайн тоже любила кататься. Она никогда не хотела сидеть внутри, ни зимой ни летом, мы всегда стояли на носу, даже если была угроза кое-что себе отморозить. — Океанский круиз для бедных, — сказал Карелла. — Лунный свет и морской бриз... — Концертина наяривает... — Буксиры надрываются... — Прямо как в фильме “Уорнер Бразерс”. — Мне иногда кажется, что так оно и было, — задумчиво произнес Браун. — Знаешь, Стив, в этом городе было слишком много мест, куда я не мог пойти. Либо я не мог себе этого позволить, либо мне давали понять, что мое присутствие там нежелательно. А на этом пароме я мог быть как герой из фильма: мог вывести девушку на палубу, мы чувствовали ветер на наших лицах, я мог поцеловать ее как Хэмфри Богарт. Люблю я этот чертов паром, ей-богу! Карелла кивнул. — Все верно, — сказал Роберт Кумбс, — была у меня часть такой фотографии. — Была? — переспросил Браун. — Да, — подтвердил Кумбс и сплюнул на тротуар перед тележкой с горячими сосисками. Это был человек лет шестидесяти с обветренным лицом и волосами соломенного цвета, торчавшими во все стороны и напоминавшими высохшие кукурузные стебли. У него были светло-голубые глаза, окаймленные выцветшими ресницами, и кустистые брови. Сидя на стуле возле тележки перед своим заведением, “Придорожная закусочная Боба”, он разговаривал с детективами. Закусочная находилась на шоссе № 24, проходившем вдали от оживленных магистралей. Не верилось, что за день в обоих направлениях здесь проезжает хотя бы дюжина машин. — Откуда она у вас взялась? — спросил Карелла. — Пит Райан дал мне ее перед самым ограблением, — осклабился Кумбс. Зубы у него были такого же цвета, что и волосы. Он снова сплюнул на тротуар. Браун невольно представил, что это такое — есть пищу, приготовленную в “Придорожной закусочной Боба”. — А почему Райан дал ее вам? — спросил Карелла. — Мы были друзьями. — Расскажите поподробнее, — попросил Браун. — Это еще зачем? Я же сказал, у меня нет больше этой фотографии. — Где она теперь? — А бог ее знает, — пожал плечами Кумбс и опять сплюнул. — Когда он вам ее дал? — Дня за три до дела. — Пит приехал к вам... — Верно. — И дал вам часть снимка... — Верно. — И что он при этом сказал? — Сказал, чтобы я сохранил его, пока они не провернут это дело. — А потом? — А потом он приедет и заберет его. — Он не сказал вам, зачем все это надо? — На тот случай, если его накроют. — То есть он не хотел иметь при себе фотографию, если его арестует полиция, так? — Точно. — Что вы обо всем этом подумали? — А чего тут думать? Мой хороший друг просит оказать ему небольшую любезность, я ее оказываю. Чего тут думать-то? — У вас были какие-нибудь мысли насчет того, что изображено на этой фотографии? — Конечно. — И что же? — На ней было показано, где они спрятали добычу. Что я, по-вашему, совсем дурак. — А Пит не говорил, из скольких частей состоит вся фотография? — Не-а. — Просто попросил сохранить этот маленький кусочек, пока он его не заберет? — Ну да. — О'кей, где он сейчас? — А я его выбросил на помойку. — Почему? — Пита убили. Ясное дело, что он не придет за ним. Вот я его и выбросил. — Даже несмотря на то, что вы знали, что это — часть большей фотографии? На которой показано, где спрятана куча денег? — Правильно. — Когда вы его выбросили? — На следующий день, как только прочел в газете, что Пита убили. — Похоже, вы очень торопились избавиться от него, а? — Ну да, торопился. — А что так? — Не хотел впутываться в это дело с ограблением. Я так понял, что эту картинку будут искать, и мне не нужна была даже маленькая ее часть. — Но сначала-то вы взяли ее у Пита, ведь так? — Ну, так. — Хотя знали, что на ней показано, где они собирались спрятать награбленное? — Я это только предположил. Наверняка-то я не знал. — Когда вы узнали наверняка? — Ну, наверняка я и сейчас не знаю. — Но вы были настолько напуганы после ограбления, что выкинули тот кусочек, что вам дал Пит? — Так и есть. — Это было шесть лет назад, верно, мистер Кумбс? — Верно. — И вы выбросили фото на помойку? — Ну. — Где была эта помойка? — На заднем дворе. — Этого дома? — Да. — Будьте добры, пройдемте туда, и вы покажете, куда именно вы ее выбросили. — Пожалуйста, — Кумбс поднялся со стула, сплюнул и провел детективов вокруг закусочной. — Прямо сюда, — сказал он, указывая место. — В один из этих баков. — Стало быть, вы принесли сюда крошечный кусочек фотографии, подняли крышку бака и бросили его туда, так? — Так. — Покажите, как вы это сделали, — попросил Браун. Кумбс удивленно уставился на него. Потом пожал плечами, взял воображаемый фрагмент фотографии большим и указательным пальцами, поднес его к ближайшему баку, поднял крышку, бросил туда этот несуществующий кусок фото, опустил крышку и повернулся к детективам. — Вот так я и сделал. — Вы врете, — скучным голосом сказал Браун. Разумеется, оба детектива не знали, лжет Кумбс или нет, как и то, доказывает ли хоть что-нибудь эта комедия с мусорным баком. Но расследуя преступления, надо уметь общаться с самой разной публикой. К тому же любой гражданин США знает из многочисленных фильмов, что полицейские всегда задают вопросы с подначкой, чтобы уличить человека во лжи. На своем веку Кумбс видел достаточно фильмов, и теперь он был убежден, что сделал что-то не так, когда подошел к мусорному баку и бросил туда воображаемый клочок фотографии, что-то такое, что мгновенно подсказало этим двум легавым, что он лжет. — Вру? — вскинулся он. — Я? Вру? — Он попытался сплюнуть, но мышцы горла не повиновались, он поперхнулся слюной и начал яростно кашлять. — Хотите с нами пройти? — суровым и самым официальным тоном спросил Карелла. — Что... что? — кашляя, выдавил Кумбс, лицо его покраснело, он оперся рукой о край тележки, мотая головой и стараясь перевести дыхание и скрыть свое замешательство. Он не мог понять, на чем он засыпался, и теперь пытался выиграть время. Но тут этот здоровенный негр-детектив сунул руку в задний карман и вытащил пару наручников с жуткими зазубренными краями. — О, Господи, — подумал Кумбс, — они меня свинтили. Но за что? — В чем я виноват? — прохрипел он, — что я... что я такое сделал? — Сами знаете, мистер Кумбс, — холодно отчеканил Карелла. — Вы уничтожили важную улику. — А это серьезное преступление, — солгал Браун. — Параграф 812 Уголовного законодательства, — добавил Карелла. — Послушайте, я... — Прошу вас, мистер Кумбс, — не терпящим возражений тоном сказал Браун, раскрыв наручники и протягивая их в сторону Кумбса. — А что, если я... что, если я не выбрасывал эту штуку... эту карточку? — промямлил Кумбс. — А вы не выбрасывали? — Нет! Она у меня! И я вам ее отдам! Клянусь богом, отдам! — Давайте, — кивнул Браун. Паром — вполне подходящее место, чтобы спокойно обменяться мыслями и высказать разного рода предположения. Так что на обратном пути в Айсолу Карелла и Браун занимались и тем, и другим. — В ограблении участвовало четверо, — сказал Браун. — Кармине Бонамико возглавил дело... — Да уж, возглавил, — вставил Карелла. — ...Джерри Стайн — вел машину. Пит Райан и Лу Д'Амур — непосредственно занимались ограблением. Всего четверо. — И что? — Давай подсчитаем. Пит Райан дал один фрагмент фото своей тетке Доротее Макнелли, другой — своему доброму старому приятелю Роберту Кумбсу... — Из “Знаменитой Придорожной Обжорки Боба”. — Правильно, — кивнул Браун. — Согласно методу, известному как арифметическая дедукция, это означает, что Райан имел в своем распоряжении целых два фрагмента. — Правильно, — согласился Карелла. — Тогда разве не логично предположить, что у каждого члена банды было по два фрагмента? — Логично, но вовсе не обязательно. — Что вы имеете в виду, Холмс? — Элементарно, Ватсон. Конечно, можно допустить, что фотография состоит из восьми частей. Однако, учитывая, что бандитов было четверо, с такой же легкостью можно допустить, что она состоит из любого количества частей — лишь бы оно делилось на четыре, — скажем, из двенадцати фрагментов, или из шестнадцати, или даже... — Лично я считаю, что из восьми, — сказал Браун. — Откуда это магическое слово восемь? — Если бы ты планировал ограбление, ты бы разрезал фотографию на двенадцать частей? Или на шестнадцать? — По-моему, это с самого начала была дурацкая идея. Я бы вообще не стал ее резать. — Мне кажется, что фрагментов все-таки восемь. Четыре человека, по два каждому. Сейчас у нас шесть. И я уверен, что мы найдем седьмой в сейфе Джерри Фергюсон. Тогда останется найти только один! Один, беби! Всего один фрагмент, и дело в шляпе! Но, как однажды заметил мудрый шотландский поэт Роберт Бернс, самые тщательно разработанные планы... В тот же день они приехали в “Фергюсон-гэллери” с ордером на обыск. И хотя они обшарили его сверху донизу и нашли много ценного и интересного, фрагмента фотографии там не оказалось. В понедельник вечером у них по-прежнему было только шесть. Шесть. Только шесть. Когда они изучали эти сложенные фрагменты в полуночной тишине дежурной комнаты, у них возникло ощущение, что здесь что-то не так. На фотографии не было неба. А раз так, то не могло быть ни верха, ни низа. Перед ними был какой-то непонятный ландшафт без перспективы. Что не имело никакого смысла. |
||
|