"Русская революция на Украине" - читать интересную книгу автора (Махно Нестор Иванович)

Глава VI Роль учителей, наша работа в общественном комитете

Выше я уже говорил, что учителя гуляйпольских низших школ присоединились к нам при первом же моем выступлении перед сходом-собранием крестьян и рабочих, но не отметил, на чем они присоединились. Они согласились с моей мыслью, что трудовой интеллигенции стыдно бездействовать в такой напряженный момент, какой мы переживали с такой тяжестью, исключительно благодаря малому участию интеллигенции в рядах крестьянства.

Теперь учителя бросились в работу. Они участвуют в выборах «Общественного Комитета», их назначают кандидатами в члены его и избирают. В Гуляй-Поле из 14 человек учителей прошло от крестьян 6 человек.

Но крестьянство, рассмотрев под руководством членов группы анархистов-коммунистов, заслуги интеллигенции перед крестьянами и рабочими, увидало, что заслуги сельских учителей исторически делятся на три этапа. Так, например, с 1900 года, учителя бросились в работу по просвещению сельской бедноты. Однако реакция после конца 1905 года убила этот живой и чистый порыв учителей на целых 5-6 лет. Работа их на селе замерла. И лишь перед мировой войной сельские учителя подняли голову, чтоб с чувством веры и надежды возобновить свою работу среди сельской темноты. Но мировая война своим внезапным кровавым актом против культуры сбила их с этого пути. Учителя в массе опатриотились больше, чем нужно, и культурно-просветительная работа была направлена в пользу войны…

Правда, из Гуляй-Польских учителей, прошедших эти этапы на своем профессиональном поприще, было 3-4 человека. Остальные были все молоды. Подобных неизбежных изгибов на своем пути еще не успели испытать. Но все они теперь стремились искренно к работе с крестьянами и рабочими. Такие из них — как А. Корпусенко, Г. Белоус, Лебедев, Г. Кузьменко и Мария Алексеева, несмотря на то, что не имели за собой опыта в практическом деле революции, стремились помогать ей там, где крестьяне и рабочие, шедшие в авангарде, находили их помощь полезной. И то обстоятельство, что сельские учителя не претендовали в первые месяцы революции на управление крестьянами и рабочими, помогло им подойти вплотную к этим труженикам и служить революции вместе с ними.

Сперва крестьяне относились к учителям с подозрением. Но был момент, когда одни события сменялись другими, когда все были воодушевлены делом революции и объединялись во имя его успеха. Крестьяне и рабочие приняли их в свою среду. Были моменты, когда крестьяне их избирали в свои Общественные Комитеты. Это явление ознаменовалось главным образом, когда «Общественный Комитет» Гуляй-Поля был взят под особый контроль крестьянского союза. Контроль этот проводился через своих постоянных в нем членов. Помню, идя в Общественный Комитет, я с пятью товарищами думал, что в нем подымется скандал и нас, как уполномоченных от крест. союза контролеров, не примут. Однако, случилось обратное. Самые лукавые политиканы из членов «Общественного Комитета», как представители от купцов и хозяев лавок, еврейской общины, — люди, которые знали для чего они вошли в Общественный Комитет, они встретили нас с распростертыми руками, заявляя, что они с первых дней революции думают о том, как бы начать совместную и дружную работу в области общественного строительства с крестьянами, но, дескать, не находили практического пути к тому, чтобы показать крестьянству, что они хотят идти вместе с ним и чтобы крестьянство поняло их. «К счастью, путь намечается к этому самими крестьянами!» воскликнул один из этих лукавых людей, и они тут же начали в лице нас приветствовать крестьян.

Итак, шесть членов Крестьянского Союза вошли в «„Общественный Комитет“. Нужно было, чтоб они, на этом опасном для революционного дела крестьян посту, не пошатнулись и не подпали под влияние враждебных революционным целям крестьянства идей. Нужна была быть особая настойчивость, чтобы члены Крест. Союза, очутившись в учреждении, которое без того или другого указания из центра или приезжих оттуда его агентов-эсдеков и кадетов — ни шагу вперед не ступает, остались непоколебимыми в своих убеждениях и тех задачах, которые выдвинули перед трудящимися их активность в развертывающейся революции, определившейся в то время лишь только с политической стороны. Однако, с каждым месяцем развития, она принимала в действиях трудящихся новый характер и могла высвободиться и» начальных своих политических рамок.

На этом явлении, — по докладам группы Анархо-Коммунистов, — Крестьянский Союз серьезно остановился. И поэтому, когда посылал своих шесть членов в Общественный Комитет, то так формулировал им свой наказ: «Гуляй-Польский Крестьянский Союз, уполномочивая шесть своих членов — Н. Махно, Ф. Крата, Андрея Семенюту, П. Коростелева, Г. Середу и М. Шрамко — быть постоянными участниками в заседаниях и контролерами политики Общественного Комитета, считает важным, чтобы члены Союза овладели в Общественном Комитете функциями Земельной Секции». (Из протоколов Крестьянского Союза за апрель 1917 г.).

Этот вопрос перед трудовым крестьянством стоял очень остро, потому что земельные секции при Общественном комитете по указаниям центра особо настаивали перед крестьянами, чтобы последние до будущего решения Учредительным собранием вопроса о земельной собственности платили арендную плату за землю помещикам, по уговору с последними. Крестьяне же, наоборот, считали, что с началом революции, в которой они наполовину освободились политически, кончилось рабство и эксплуатация их труда, затрачиваемого ими на бездельников-помещиков.

Вот почему крестьяне, будучи еще плохо организованы и мало подготовлены к всестороннему пониманию сущности отнятия всех земель от помещиков, монастырей и государства и провозглашению их общественным достоянием, настаивали перед членами союза на овладении функциями земельной секции. Здесь крестьяне упорно настаивали, чтобы дела земельной секции были переданы членам группы анархистов-коммунистов. Но мы, члены группы, упросили их таких желаний пока не формулировать во избежание преждевременной вооруженной борьбы с властями из города Александровска (наш уезд). В группе же постановили вести упорную агитацию в Гуляй-Поле и по району, чтобы крестьяне настаивали перед общественным комитетом на упразднении земельной секции и на том, чтобы не мешали крестьянам организовывать самостоятельные земельные комитеты.

Проповедь этой идеи принята была крестьянством с энтузиазмом. Однако, из центра пришел приказ в Общественный комитет, гласящий, что земельные секции есть часть общественных комитетов и упразднять их строго воспрещается, но нужно переименовать их в земельные отделы[1]…

Действуя в Общественном комитете по наказу Крестьянского союза, мы добились от Общественного комитета сперва взятия земельного отдела под непосредственное мое руководство. Это был момент, когда при помощи крестьян из союза и самого Общественного комитета, а также и с согласия группы анархистов-коммунистов я стал на время фактически идейным руководителем всего Общественного комитета.

Наша группа стала на этот опасный путь исключительно под моим влиянием. Меня же на это толкнуло то, что я за два месяца революции следил за нашими анархическими журналами и газетами и не видел в них ни тени стремления анархистов создать мощную организацию, чтобы, овладев психологией трудовых масс, выявить свои организаторские способности в развитии и защите начинающейся революции. Я видел свое дорогое, родное движение за эти месяцы по-старому раздробленным на разного рода группировки и задался целью дать ему толчок к объединению в деле революции по почину группы крестьян-анархистов из подневольной деревни. Тем более что в это время я уже серьезно подмечал у наших пропагандистов из городов пренебрежение к деревне.