"Город Барабу" - читать интересную книгу автора (Лонгиер Барри)

35

На планете Нуумия собирались депутаты Имперской Палаты. Представитель короля, Зереб Ни Су, поклонился депутатам и занял свое место. Специальную сессию созвали по требованию трети делегатов, и это означало, что молодые радикалы предпримут, вероятно, еще одну попытку навязать монархии новое правительство. Разглядывая рассевшихся депутатов, Зереб улыбнулся. Ему не впервой защищать короля.

Внизу, под подиумом представителя монарха, поднялся Председатель Палаты.

– Сессия Палаты объявляется открытой. Согласен с предложением обойтись без обычных предварительных формальностей.

Председатель повернулся и улыбнулся Зеребу. Тот кивнул в ответ – с предложением обратился именно он. Не стоит давать воли этим молодым крикунам.

Кое-где послышались голоса согласных. Председатель поставил предложение на голосование, и его приняли без какого-либо сопротивления.

В заднем ряду поднялся один из депутатов:

– Прошу слова.

Председатель кивнул:

– Предоставляю вам слово, депутат Мису Цхе Бану.

Депутат Бану обвел взглядом собравшихся и обратился непосредственно к Председателю:

– Досточтимый Председатель… – Он наклонил голову набок. – Братья депутаты. – Взгляд в зал. – Я уже несколько раз пытался поставить перед этим собранием вопрос о королевской гоате против колонистов Мистении…

– Протестую! – Кто-то из депутатов вскочил на ноги. – Гоата короля направлена не против колонистов Мистении, а против Ассамблеи Квадранта!

Зереб улыбнулся лоялисту, а тот улыбнулся в ответ.

Депутат Бану посмотрел на Председателя:

– Я бы хотел, чтобы Председатель указал моему брату депутату на недисциплинированность.

Председатель кивнул:

– Я указываю вам на недисциплинированность, депутат Вааг. Вам не предоставляли слова. – Вааг склонил голову и сел на свое место. – Можете продолжать, депутат Бану.

Бану посмотрел в зал:

– Мы уже слышали выступавшего в этом зале представителя короля, который пытался, довольно неуклюже, утверждать, что бент, созданный решением Ассамблеи Квадранта, может быть решен через предание людей на Мистении варианту джах. Зереб Ни Су рассуждает таким образом, что бент одного человека это бент всех людей и что джах в отношении колонистов это джах в отношении Ассамблеи Квадранта. – Он снова оглядел собравшихся и остановил взгляд на представителе короля. – Полагаю, мы все понимаем, насколько глупо подобное рассуждение.

В зале послышались голоса несогласных. Бану поднял руку, и Палата затихла.

– Тем не менее гоата – если мы можем это так сказать – поступила в Палату от имени короля, и мы посчитали возможным согласиться с таким решением. – Бану немного помолчал, затем посмотрел на Председателя. – Если мы усматриваем связь между бентом Ассамблеи и джахом колонистов, то должны согласиться и с тем, что хазб колонистов это также и страдания Ассамблеи Квадранта.

Среди сторонников короля поднялся гул согласия.

Зереб, пользуясь привилегией королевского представителя, встал и поклонился Председателю.

– То, что наши депутаты-диссиденты подтвердили свое согласие с решением большинства, идет на благо Империи, но для этого вряд ли стоило созывать специальную сессию. Что еще желает изложить Палате депутат Бану?

Бану улыбнулся:

– Немногое. – Он кивнул своему помощнику, который сразу же ненадолго вышел из зала и вернулся с какими-то бумагами. Бану обратился к собранию: – Если мы соглашаемся с тем, что хазб колонистов в некоей абстрактной форме доставляет страдания Ассамблее Квадранта, то нужно согласиться и с тем, что если этого не происходит, если хазб не достигает цели, то и гоата превращается в некий гротескный акт агрессии, направленный против беззащитного мирного населения!

Помощник положил принесенные бумаги перед депутатом Бану, и пока тот перелистывал их, Зереб снова решил вмешаться.

– Неужели депутат Бану всерьез намерен убедить собрание, что люди, колонисты Мистении, обреченные на тяжелый, невыносимый, бессмысленный труд, не страдают?

Он опустился на скамью под смех и улыбки депутатов-лоялистов.

Бану наконец нашел то, что искал, и поднял лист бумаги:

– Я сейчас прочитаю кое-что и хочу, чтобы это было занесено в протокол. Каждый лист из имеющихся здесь начинается одинаково. «Королевской Семье Нуумианской империи и Палате Депутатов. Мы, нижеподписавшиеся, желаем выразить нашу искреннюю признательность за обращение с нами, которому мы подвергнуты Имперской Палатой. Тяжкий труд, упорядоченный режим и унижение показали нам всю бессмысленность нашего прежнего существования. Теперь наша жизнь стала целенаправленной, и нет среди нас ни одного, кто не испытывал бы благодарности Королевской Семье за ее заботу и внимание».

Бану поднял стопку бумаг:

– Все это было представлено в посольство Мистении стражем и незамедлительно отослано в Палату работниками посольства, понимающими важность вопроса. Обращение подписано всеми находящимися на Мистении людьми, колонистами и работниками цирка, всеми, кто стал объектом гоаты, решение о которой было принято этой Палатой. – Бану повернулся к депутату, пытавшемуся сорвать его выступление по поручению посланника Сума и Карла Арнхайма. – Кстати, брат, я бы сказал, что гоата вашего мистера Арнхайма тоже не достигла цели.

Королевский Представитель только покачал головой, когда вся Палата поднялась и потребовала слова.

– Придержи коней! Слоны идут!

Хаву Ди Мираак прыгнул к панели, готовясь применить оружие – ужасные пронзительные звуки, вырвавшиеся из звуковых колонок, наполнили всю его капсулу. Из брезентового сооружения, стоявшего в конце улицы, показалась колонна белых лошадей, за которыми следовали прелюбопытные земные животные, слоны, люди в каких-то гротескных одеждах, с разрисованными лицами дудели в огромные рога, прыгали и толкались. Далее следовали фургоны и опять люди. Они танцевали, шли на руках, подбрасывали в воздух мячи, несли огромных змей. Вся эта процессия повернула направо и двинулась к башне.

– Люди! Остановитесь! Остановитесь немедленно!

По сигналу возглавляющего колонну парад остановился и умолк. Колонисты, стоявшие вдоль дороги, захлопали в ладоши.

– Тишина. Тишина, или я включу поле!

Люди замерли, и Хаву перевел дыхание. Взглянув на панель, он увидел предупредительные огоньки всех сторожевых башен в его секторе. Хаву выглянул в обзорную сферу, увидел, что люди не выказывают агрессивных намерений, а, наоборот, улыбаются, и нажал кнопку связи.

– Сторожевой пост деревни номер семнадцать.

В громкоговорителе что-то щелкнуло, затем оттуда донесся слегка дрожащий голос:

– Докладывайте, семнадцатый.

– Я… я не знаю. Что происходит?

– Мы сами пока ничего не понимаем. Похоже, во всех лагерях идут какие-то празднования. Угрозы для наших постов не отмечено.

Хаву посмотрел на заполнивших улицу людей. Они были счастливы.

– Что мне делать?

– Вам угрожали?

– Нет, пока нет.

– Решайте сами, на месте. Сообщайте обо всем необычном. Мне нужно ответить на другие вызовы.

Хаву отключил связь. Из барака вышел человек по имени Билли Пратт. Подойдя к башне, он остановился:

– Хаву?

Некоторое время Хаву смотрел на человека, потом включил внешнюю связь:

– Билли Пратт. В чем дело?

Разводила потер подбородок, оглянулся на застывшую за его спиной процессию и снова повернулся к башне. На его лице сияла улыбка:

– Господин, вам известно о нашем благодарственном письме, посланном в Имперскую Палату?

– Да. Я знаю, что бумаги с подписями ушли из лагеря без моего разрешения, и мне это не нравится.

Человек, похоже, огорчился:

– У нас вовсе не было намерения доставлять вам неприятности, господин. Мы лишь хотели выразить нашу признательность.

– Что означает этот парад, Билли Пратт?

Человек пожал плечами:

– Мы всего лишь демонстрируем то, как мы счастливы, господин.

Хаву внимательно присмотрелся к людям, стоящим на улице и в колонне. Потом перевел взгляд на Билли Пратта и откинулся на спинку кресла, подумать. Вдруг смех наполнил крохотную капсулу. Немного успокоившись, он уже по-иному посмотрел на Билли Пратта.

– Гоата! Двойная гоата! Отличная работа. – Хаву снова рассмеялся и включил систему внешней связи. В конце концов, ему приказали действовать по собственному усмотрению. – Продолжайте. Продолжайте парад, Билли Пратт. Извините, что помешал.

Он подался вперед, наблюдая за тронувшейся с места процессией и уже обдумывая доклад начальнику сторожевого центра.