"Борт 618" - читать интересную книгу автора (Ливадный Андрей Львович)Глава 5.Лиза проснулась оттого, что в ее сознание, пробившись сквозь сладкую дрему, проник посторонний звук. Это тихо прошипела пневматическим приводом входная дверь. Лиза приоткрыла глаза. В комнате, в отсутствие окон, горел мягкий, приглушенный свет. Матовые панели потолка едва светились, оставляя полумрак гнездиться по углам. Угли в камине уже давно погасли, подернувшись серым пеплом, но воздух помещения все еще хранил неповторимое, сухое тепло очага. Вспомнив события вечера и ночи, она слабо улыбнулась. Давно, очень давно ей не приходилось просыпаться вот так, с ощущением внутреннего покоя, тихого, затаившегося у сердца счастья, которое, может быть, и иллюзорно, непрочно… Но как приятно было лежать, свернувшись в комочек, отодвинув все проблемы дня вчерашнего… В последний раз такое чувство при пробуждении она испытывала лишь в далеком, уже покрытом поволокой забвения детстве. Не шелохнувшись, она лежала в ожидании, что Сэм сейчас подойдет к постели, чтобы разбудить ее, однако осторожные шаги в сопровождении слабого позвякивания удалились в противоположную от кровати часть кабинета. Лиза чуть шире приоткрыла глаза и сквозь трепещущие ресницы увидела не Сэма, а незнакомого молодого мужчину, который уже поставил на стол поднос и повернулся, чтобы уходить. Лиза непроизвольно прислушалась к себе, но не почувствовала никакой опасности. Все ее существо сейчас расслабилось, она больше не ощущала себя как воспаленный комок натянутых нервов и потому тихо окликнула его: – Э-эй… Он остановился, повернул голову. Его волосы были светлыми, подстриженными коротким ежиком. Взгляд цепких, внимательных глаз в сочетании с кошачьей грацией движений мгновенно сообщал о том, что он не так уж прост и безобиден, как это могло показаться с первого взгляда. Незнакомец обернулся на голос; его строгий, безукоризненно выглаженный пиджак на миг распахнулся, и наплечная кобура, из которой торчала рукоять импульсного пистолета, завершила мгновенный портрет последним, окончательным штрихом к его облику. – Привет. – Он вопросительно посмотрел на Лизу и представился: – Меня зовут Андрей, но для тебя я Лайт. – Привет, Лайт… – Лиза продолжала улыбаться краешком губ. – А где Сэм? – Он уехал с полчаса назад. Я принес тебе завтрак. – Ты его друг, да? Лайт пожал плечами. – Теперь я твой телохранитель, – серьезно сообщил он. Лиза потянулась под одеялом. Ей по-прежнему было хорошо, спокойно и уютно. Присутствие Лайта нисколько не смущало и не настораживало ее. Окружающее продолжало казаться сказкой, счастливым продолжением хорошего сна. – А скоро вернется Сэм? Лайт пожал плечами. – Не знаю. Но он тут оставил для тебя кое-что, просил передать, когда ты проснешься. – Лайт выложил на стол несколько пластиковых прямоугольников. – Что это? – спросила Лиза, невольно вытягивая шею. – Кредитная карточка и удостоверение личности. Все «чистое», изменены лишь несколько букв в написании фамилии, но этого достаточно, чтобы автоматические системы не вставали в боевую стойку при идентификации, – заверил он. – И как я теперь звучу? – Лизе хотелось, чтобы эти мгновения длились вечно. – Лиза Страймер. В Александрийске у тебя три сотни полных однофамилиц. – Спасибо, Лайт. – Лиза не удержалась и тут же спросила: – Скажи, а у Сэма есть подруга? Лайт молча покачал головой. Казалось, что он вообще не задумался над ответом. – Нет необходимости недоговаривать, Лайт, – попыталась мягко надавить на него Лиза. Ее телохранитель опять отрицательно покачал головой. – Я с Сэмом уже пять лет. Он всегда слишком занят и слишком погружен в себя. Мне казалось… – он запнулся, – мне казалось, что Сэма вовсе не интересуют реальные женщины. Лиза кивнула. Она понимала, что подразумевал Лайт. Виртуалка. Там осталась душа Сэма, и что бы он ни говорил теперь, вечернее откровение уже не могло быть проигнорировано, сброшено со счетов. Лиза внезапно с полной ясностью ощутила, что если не поняла его, то стоит очень близко к тому моменту, когда Крайнов станет понятнее, а значит, и ближе. Сущность Сэма, его мировоззрение, психология – все это лежало в иной плоскости, словно его душа оказалась перевертышем, зеркальным отражением души «нормального» человека. Он по-прежнему жил там, а сюда, в мир реального, его душа и разум приходили в гости, на работу, по необходимости… Каким холодным, жестоким и равнодушным должно быть общество, которое выносило Сэма… Заметив, что Лайт по-прежнему стоит в ожидании, Лиза спохватилась: – Извини, задумалась. – Да ничего. Что-нибудь нужно? – доброжелательно спросил он. В его тоне Лиза не услышала натянутых ноток отчужденности, словно они знали друг друга уже очень давно. Как будто я действительно очнулась в ином мире… – подумалось ей. – Удивительно, что за этими невзрачными стенами лежит тот самый город, который едва не растоптал меня. – Нет, пока ничего не нужно, спасибо, – произнесла она, садясь в постели и кутаясь в одеяло. – Скажи, Лайт, а эти карточки… Они подразумевают, что я свободна? – В каком смысле? – не понял он. – В прямом. Лайт недоуменно пожал плечами. – Думаю, да. Сэм велел мне сопровождать тебя, если надумаешь прошвырнуться по магазинам или еще куда съездить. – А МСБ? – тут же насторожилась Лиза. – Забудь, – махнул рукой Лайт. У Лизы озноб пробежал по спине. – Что значит «забудь»?! Они же пытались меня убить! Лайт кивнул. Терпеливо присев на краешек кресла, он спросил, без тени смущения глядя на Лизу: – Тебе ведь знаком лейтенант Морган, который пытался дирижировать твоим устранением? – Да. – Лиза напряглась, сжавшись в комок под одеялом. Несмотря на теплый воздух помещения, ей внезапно стало холодно. – Я сама вчера рассказала о нем. – Сэм прокачал его по нашим каналам. В общем, твое дело пока заглохло, но в нем целая гора неясностей. Очевидно лишь одно – Морган обыкновенный продажный коп. Кто-то вышел на него и заплатил за твое «законное» устранение, не раскрывая истинных причин своего интереса к твоей персоне. Сейчас лейтенант находится не в лучшем положении и, вероятно, сам не рад, что влип в эту грязную работенку. Мы скинули кое-какую информацию о нем в управление, и теперь Морган крутится, как на горячей сковородке. Лайт встал, спокойно, доброжелательно посмотрел на Лизу и добавил: – Забудь о нем. Завтрак на столе. Я рядом. Если понадоблюсь, – он кивнул на мобильный коммуникатор, который лежал рядом с подносом, – просто включи его, и я буду на связи. Он ушел, а Лиза еще некоторое время сидела, зябко кутаясь в одеяло. Все складывалось хорошо… Слишком хорошо, чтобы обернуться правдой. Проклятая тревога, вернувшись, уже не хотела уходить, и обрывочные воспоминания непрошеными гостями стучались в двери рассудка, наперебой предлагая фрагменты ее недавних злоключений. В конце концов она не выдержала и, встав с постели, прошла в крохотную ванную комнату, пристроенную прямо к кабинету Сэма. Включив душ, она влезла под горячую воду, одновременно придирчиво разглядывая свое отражение в зеркале, которое занимало всю стену напротив складывающейся пластиковой двери. В глаза бросилась бледность кожи и странная худоба, слишком сильная даже для недельного пребывания в беспамятстве. Конечно, внутривенные инъекции весьма условный заменитель нормальной пищи, но исхудала она гораздо сильнее, чем это можно было предполагать. Хорошо, что Сэм не мог видеть меня ночью… – подумалось Лизе. Поворачиваясь под струями воды, прежде чем зеркало на стене окончательно запотело, она сумела разглядеть два свежих розовых шрама – один в районе правого предплечья, а другой на запястье левой руки. Кожа около них натянулась, и при движении под ней то и дело пробегали непонятные бугорки, словно там что-то двигалось… Много обращаешь внимания на себя, подруга… – упрекнула Лиза свою настороженную сущность. – Так можно додуматься до чего угодно… И все равно тревога не отпускала. Приняв душ, она вышла из ванной комнаты, закутанная во влажное полотенце. Только сейчас, вспомнив про свою одежду, Лиза остановилась, обеспокоенно озираясь, но, оказывается, Сэм… или Лайт уже позаботились об этом. В кресле, где она сидела накануне вечером, лежал герметично закупоренный пакет. Лиза вскрыла его, убеждаясь в справедливости своей догадки. Там оказалась точная копия одежды, в которой она появилась в клубе «Старое Железо»… В какой-то миг ненавязчивая забота Сэма тронула ее настолько, что Лиза испугалась. Застыв посреди комнаты, по-прежнему укутанная в полотенце, с влажными, растрепанными волосами, она прижала к груди пакет с одеждой, внезапно осознав причину своей тревоги: Крайнов стремительно занимал в ее душе определенное место, и после истории с Сергеем она отчаянно боялась, что эта внезапно возникшая и стремительно развивающаяся привязанность опять окажется чем-то ненатуральным, подделанным… Естественно, что такие мысли никак не могли вернуть ей душевное равновесие. Одевшись, Лиза присела за стол и сняла колпак, которым был покрыт поднос с завтраком. Пахло вкусно. Она взяла вилку, нож, и ее взгляд опять нечаянно зацепился за розовый шрам на сильно похудевшем запястье. При движении под ним, вздувая кожу, то и дело пробегал неприятный бугорок. Позавтракав, Лиза пересела в кресло за рабочим столом Сэма. Принесенные ею компьютерные компоненты по-прежнему лежали на пластиковой столешнице. Временные провода соединяли их, змеясь по столу и исчезая в утробе мощного многоярусного компьютерного терминала. Серый кристалл на одной из схем действительно казался чужеродным вкраплением. Лиза хотела дотронуться до него, но внезапно передумала, отдернув руку. Вместо этого она коснулась сенсора активации, и вмонтированная в стол полусфера объемного монитора тут же просветлела, показав знакомые трехмерные контуры многоуровневой сервисной оболочки. Немного поэкспериментировав с системой, Лиза поняла, что принесенные ею компьютерные компоненты действительно подключены к основному терминалу. Содержимое кристаллодисков Сережиного компьютера оказалось выведено в отдельный каталог для работы с ним. Лиза не видела в своих действиях ничего предосудительного. Она даже и не думала касаться информационных массивов, принадлежавших Сэму, да те наверняка были заблокированы целой системой охранных паролей. Она собиралась работать только со своей информацией, добытой ценой крови. Пролистывая каталоги, созданные Сергеем, она поняла, что Сэм едва ли успел серьезно поработать с ними: лишь некоторые из файлов имели пометку недавнего просмотра, остальные лежали нетронутыми – эдакая невспаханная информационная целина… Очень странно… – подумалось ей. – Что же тогда интересовало Сэма? Вызвав на экран программу электронного менеджера, она проследила пути недавних посещений и поняла, что по аналогии с древним, уже утратившим свой первоначальный смысл высказыванием все дороги тут вели, конечно, не в Рим, но к тому самому серому чужеродному кристаллу. Что удивительно, он оказался абсолютно открыт для посещений – никаких защитных систем или ограничений доступа к нему она не обнаружила. Единственное, что требовалось посетителю, – это войти в нейросенсорный контакт с системой. Рука Лизы машинально потянулась к обвисшему сбоку от кресла шунту прямого соединения. Кожа на виске разошлась под привычным движением пальцев, и конец шунта мягко вошел в имплантированный разъем. Вспышка… Лиза вздрогнула, но реальное движение тела уже не воспринималось разумом. Она стояла на твердом полу, по которому то и дело пробегали мягкие, зеленоватые волны таинственного мерцания. Вокруг нее возносились вверх покрытые сполохами статического электричества массивные четырехгранные колонны, образующие симметричную архитектуру информационных баз данных. Дорожки-улицы между колоннами освещались стремительными вспышками нереального, холодного огня. Зеленоватое мерцание продолжало омывать ноги, преобладая в фантомном пространстве. Задрав голову, Лиза посмотрела вверх. Колонны информационных носителей казались бесконечными, они тянулись ввысь, постепенно смыкаясь в искаженной зрением перспективе, словно над ней действительно нависал некий мрачный и таинственный свод. Во всем этом угнетающем великолепии не было ничего живого, что выпадало бы из жутковатой гармонии равнодушных информационных потоков. Некоторое время Лиза стояла не шелохнувшись, не зная, зачем пришла сюда, что ищет и в какую сторону ей следует идти. Внезапно острое чувство отчаяния, безысходности овладело ей. Гармония мертвой архитектуры угнетающе действовала на разум, хотелось чего-то живого, настоящего, но вокруг, куда ни глянь, высились мерцающие колонны да перекатывались волны зеленоватого света… Не вынимая шунта нейросенсорного контакта, Лиза, не сумев понять открывшегося ей сумеречного мира, привычным усилием воли выскользнула назад, в пространство сервисной оболочки терминала. Работать при непосредственном вхождении в Сеть было легко и удобно. Поиск тут задавался простым мысленным приказом, и она могла просматривать множество документов со скоростью, недоступной при обычном чтении с экрана. Готовых статей она не нашла, но ей попались несколько файлов с черновыми набросками мыслей, порою не связанных друг с другом и не оформленных в текст. Документов и просто записей было множество, но Лиза со стоическим упорством продолжала прогонять информационные массивы через свой разум, скрупулезно выискивая зерна истины среди не относящихся к делу плевел. В конце концов она нашла некоторый след. Если бы она знала в тот миг, к какому страшному, чудовищному открытию приведет ее первая обнаруженная среди прочих материалов запись!.. Сергей действительно работал над проблемами виртуальной зависимости людей. Но акцент его поиска имел странное, прямо-таки зловещее смещение: …Получил на завтра разовую аккредитацию на прием к президенту, – так начиналась одна из обрывочных записей. – Есть информация, что он увлекается женщинами и среди его подруг есть серийный киборг. Отвратительно, но нужно проверить… Далее шли ничего не значащие записи, наброски статей, и вновь среди них мелькнуло поразившее Лизу зерно информации: Был на приеме. Присматривался. Нюхал… Кажется – нашел. У нее типичное лицо, думаю, что видел его на рекламных проспектах корпорации «Киборгсистемз». Опять ворох пустой, не относящейся к делу информации, и снова запись: Удалось вторично попасть в президентский дворец. Разговаривал с ней. Взял с собой невинный детектор, реагирующий на металл. Вне сомнения – она киборг. Но мне кажется, что никто из окружающих не замечает этого. Поразительно, но, разговаривая с ней, я понял, что у этой машины есть все, присущее человеку – даже прошлое! Она вспоминает детство, смеется и огорчается, рассказывает такие детали, ни разу не сбившись на перекрестных вопросах, что невольно задумаешься – можно ли так тонко запрограммировать машину? Лиза читала документы, понимая, что наткнулась на что-то очень важное. Возможно, перед ней открывалась разгадка роковых событий, и потому она с лихорадочным нетерпением ускорила поиск. Ее усилия вознаграждались вновь и вновь, но чем дальше она углублялась в записи, тем холоднее становилось у нее на душе. Просматривая обрывочные, бессистемные заметки, она поняла, что в какой-то момент времени все мысли Сергея как журналиста и человека оказались направлены в одну сторону: он начал серьезно подозревать, что матрицы личностей, инсталлированных в обнаруженных им киборгов, когда-то принадлежали людям. Все эти модели находились в собственности тех или иных высокопоставленных и далеко не безупречных в моральном плане чиновников правительства и были в разное время приобретены ими в одном и том же месте: в региональном представительстве известной на Кассии корпорации «Киборгсистемз». Сергей, видимо, чувствовал, что он прикоснулся к истине, но у него не было способа доказать это. Он ходил вокруг да около, не в силах ни бросить начатое дело, ни довести его до логического конца. Тогда-то он и решился на отчаянный шаг, о чем свидетельствовала короткая запись без даты: Решено, завтра иду в банк, а затем к ним. Иначе вся эта мышиная возня не имеет смысла. Следующие три записи Лиза прочитала, едва не лишившись рассудка от их содержания: Купил. Она прекрасна. Файл LP207. … Это похоже на бред. Она такая же живая, как я сам. Мне кажется, я сойду с ума от этой двойственности. Не могу забыть жутковатую усмешку того типа, который показывал мне ее еще замороженную, под колпаком криогенной камеры. Казалось, что он предрекает мне что-то зловещее и знает об этом. Может быть, они читали мою серию предварительных статей? … Я все более начинаю терять грань между реальностью и бредом. Она любит меня! Черт, не могу свыкнуться с мыслью, что она – всего лишь сервоприводная кукла во плоти. Сегодня она возилась с терминалом, думала, что я не вижу. Как выяснилось – вставила туда какой-то кристалл. Интересно будет посмотреть, что это такое? … Голова Лизы онемела. Она уже все поняла, но ее взгляд по инерции продолжал читать скупые строки, написанные Сергеем незадолго до смерти: Я едва соображаю… Весь мир, как в тумане… Этот проклятый кристалл… Вот откуда они берут личности… Он слой за слоем выпивает мое сознание, списывая его внутрь себя. Я уже не могу вырваться отсюда… Здесь я еще мыслю, но там, наверху, от меня, наверное, осталась лишь умирающая лоботомированная оболочка… Она ушла… Адово отродье… Она убила меня и ушла… Уже ничего нельзя сделать, они ведь знали, что я копаю под них… Знали… Господи, как мне хорошо здесь… Я слишком поздно понял, что на самом деле происходит с моей сущностью… Сука… Она, наверное, не осознает, кто такая на самом деле… Мог бы выбраться – полоснул бы ей по венам и показал… вряд ли она умрет от такой операции… Оборотень… Проклятый оборотень… Лиза не помнила, каким усилием ей удалось оборвать связь, вырвав шунт нейросенсорного контакта из своего виска. Ледяной пот градом струился по ее телу, одежда впитывала его, прилипая к коже. Она словно бы спала наяву. Ее руки дрожали, пальцы не слушались, не желая попадать в нужные кнопки, в голове разлился иссушающий звон, там бились в нервном ритме пульса злые, емкие слова фантома: Оборотень… Сервоприводная кукла… Файл с кодом LP207 действительно присутствовал на жестком носителе информации. Открыв его, Лиза пробежала омертвевшим взглядом по ровным строкам электронной копии договора купли-продажи, и все ее существо сжалось в ледяной комок. Нет… Это не со мной… Этого не может быть… Последнюю точку поставил снимок, приложенный к договору. Это была она. Замороженная. Спящая ледяным сном. Словно пьяная, она встала, с трудом воспринимая реальность. Ее трясло. Тело не желало слушаться разума, да и осталась ли у нее внутри хотя бы частица контролируемой воли, здравого смысла? Нет… Все утратило свое значение, потеряло смысл, умерло… Едва ли понимая, что делает, Лиза вошла в ванную комнату. Посмотрев на свои руки, она поняла, что сжимает в пальцах нож из столового прибора. Господи, как ей было страшно в этот момент. До боли закусив губу, она опять сжалась в комок и вдруг резким движением полоснула ножом по собственному запястью, в том месте, где, вспучивая свежий розовый шрам, бегал туда-сюда проклятый бугорок… Столовый нож был тупым, но удар оказался неожиданно сильным, и розовая, недавно регенерированная кожа лопнула с отвратительным хрустом; секунду спустя фонтанчиком брызнула горячая, липкая кровь… Лиза инстинктивно отшатнулась, ей стало дурно, нож вывернулся из ослабевших пальцев и со звоном упал в пластиковый душевой поддон. Больно не было… Было горячо и очень страшно, но не больно… Несколько секунд она стояла, тяжело, прерывисто дыша, не в силах справиться с дрожью, охватившей все ее тело. Боль наконец пробила себе дорогу в оцепеневшее сознание и теперь отчетливо пульсировала в разрезанном запястье; кровь с глухим, влажным звуком капала в душевой поддон… Нужно было повернуть голову или хотя бы скосить глаза, взглянув на рану, но оцепенелый ужас не позволял ей сделать это последнее, роковое движение. И все же она решилась. Зрачки Лизы расширились от усилия, которое она прилагала, чтобы скользнуть взглядом по вытянутой руке. Нервная дрожь внезапно перешла в крупный озноб, ее тело сотрясалось, на лбу выступили мелкие капельки пота, перед глазами все плыло и двоилось, но все же неимоверным усилием она смогла сконцентрировать взгляд на ране… Сдавленный стон вырвался из ее пересохшего горла. Под распоротой кожей, в кровавом разрезе судорожно дергались тоненькие тросики сервоприводов, реагируя на бессознательное напряжение ее мышц, они, бесшумно сокращаясь, ворочались в ране, влажно отблескивая алым… Их вид подавлял, завораживал: не было сил отвести взгляд… …В двери комнаты осторожно постучали. Этот негромкий, но настойчивый звук вышиб ее сознание из ступора, выкинул его назад в реальность. Господи… Это, наверное, Сэм… Кровь из распоротого запястья капала на пол, растекаясь по пластику душевого поддона. Лизу мутило. В ушах стоял непонятный гул, будто рядом продувал турбины орбитальный челнок. Стук в дверь повторился. Она в панике огляделась вокруг, потом резко ударила ладонью по регулятору смесителя. Горячие струи воды ударили сверху, мгновенно растворяя тягучую, вишневую лужу крови. Розовая жидкость на секунду наполнила поддон, а затем с шумным всхлипом ушла в канализационное отверстие. – Да? – едва сдерживая себя, чтобы не разрыдаться, громко произнесла Лиза. Сквозь приоткрытую дверь ванной она видела, как в комнату вошел Лайт. Лиза отпрянула к стене, инстинктивно зажимая левой рукой порезанное запястье правой. – Чего тебе?! – крикнула она. Телохранитель, услышав ее оклик, повернулся. Шум падающей воды заставил его смутиться. – Я зашел сказать, что звонил Сэм, он задерживается, – громко произнес Лайт, демонстративно отвернувшись от приоткрытой двери ванной комнаты. – Я собираюсь пойти в зал, перекусить. – Хорошо! – Лиза старалась говорить спокойно, но если бы не шум бьющих в пластиковый поддон струй, то ей вряд ли удалось бы скрыть дрожь в своем голосе. Лайт кинул беглый взгляд по сторонам, потом шагнул к столу. Сердце Лизы ударило гулко и неровно, но он не обратил никакого внимания на активированный терминал и нейросенсорный шунт, болтавшийся в воздухе подле подлокотника кресла. Казалось, что его это ничуть не трогает. Молча составив на пустой поднос оставшуюся после завтрака посуду, он накрыл его колпаком и вышел. Дверь комнаты, прошипев пневматикой, встала на место. Лиза без сил сползла по стене. Упругие струи горячей воды били ее по голове, плечам, но она не ощущала их напора: машинально зажимая рану, она плакала, горько и безудержно. Ее мир окончательно погиб. Надежда всегда умирает последней. Человек, обронивший эту злую фразу в далекой древности, наверное, не мог предположить, сколько страшных доказательств его правоты будет раз за разом предлагать жизнь. Лиза вела себя так, как свойственно неизлечимо больному человеку, который случайно узнал правду о себе. Стоит признать это за факт, поддаться отчаянию, безысходности – и ты труп. Биологический робот… – это определение само по себе возникло в голове, вывернувшись из непознанных глубин подсознания. Холод в груди уже стал невыносим. Лиза мало сталкивалась в своей жизни с человекоподобными машинами, а уж с одушевленными – тем более. Можно понять ее ужас, отвращение, неприятие – ведь ей предлагалось поверить в свою нечеловеческую природу, осознать себя. Кем? Пылесосом? Кухонным комбайном, которому кто-то ради забавы или злой шутки присобачил мыслящий блок? Не было сил поверить в это, потому что осознание факта своей искусственности, принадлежности к миру бытовых агрегатов перечеркивало все. Всю жизнь, начиная от детства и заканчивая последними, страшными по содержанию произошедших событий сутками. Нужно что-то делать… Эта мысль гулким набатом отдавалась в голове. Прошло немало времени, прежде чем она смогла заставить себя встать и перекрыть воду. Машинально включив режим воздушного полотенца, Лиза ощутила поток теплого воздуха, бьющего из отверстий в стенах душевой кабинки. Ей бы сейчас сойти с ума или, на худой конец, просто отключиться, как, впрочем, и подобает машине, но… Лиза не могла сделать ни первого, ни второго. У нее не было власти над собой. Ее сознание, загнанное в тупик, припечатанное к стене, почему-то не желало сдаваться. Постепенно, секунда за секундой, до нее начала доходить вся дикость возникшей ситуации. Если Сережины записи не лгут… Если я и вправду кукла, созданная для удовлетворения сексуальных потребностей купившего меня человека, то почему… почему я стою тут и плачу? – лихорадочно думала она. Мысль казалась шокирующей. Лиза не ощущала себя машиной. Ничто в ее сознании не соответствовало тому стереотипу, который, в понимании рядового обывателя, описывает поведение запрограммированного механизма. Ее тело могло быть создано искусственным путем, но разум, сознание были настоящими. Эта мысль не принесла должного облегчения, скорее наоборот: ей стало еще больнее, горше, к горлу вновь подкатил удушливый комок рыданий, но тем сильнее она смогла почувствовать свою двойственность. Выйдя из ванной комнаты, она без сил опустилась в кресло. Если Сергей не лгал в своих записях… А ведь он не лгал – это уже становилось очевидным… Но тогда ситуация резко менялась, с нее словно бы сорвали дымчатую вуаль недосказанности, обнажая угловатый каркас настоящих событий. Он расследовал похищение личностей через Сеть… Сергей подозревал, что настоящие, человеческие сознания внедряются в искусственные оболочки, и потому купил меня… Значит, я… мое сознание также было украдено!.. От этой догадки она вдруг испытала такое невероятное облегчение, что едва не вскочила. Господи, ну конечно… Я… Я живая… Я живая, я мыслю, я чувствую… Надо мной не довлеют какие-либо рамки. Я… Я сейчас буду бежать в ту сторону, куда захочу, и ничья воля не сможет остановить меня… Мысли были путаными, обрывочными, но правильными. Из любого тупика всегда есть выход, – внезапно пришли на ум чьи-то слова. – Хотя бы тот, которым ты зашла в этот тупик… Правильно… Правильно… Не в силах усидеть на месте, Лиза вскочила на ноги. Комната была слишком тесной. Она металась по ней от стены к стене, сбитая с толку, вся взбудораженная, мокрая, заплаканная, утыкаясь без цели то в шкаф с одеждой, то в рабочий стол Сэма, то присаживаясь на край разобранной постели и снова вскакивая. Нужно успокоиться… – уговаривала себя Лиза. – Нужно примириться с этим знанием, хотя бы ненадолго. Надо действовать, что-то делать… Немного поостыв, она поняла, что не знает, каким образом сможет выпутаться из сложившейся ситуации. Первым ее порывом была мысль о Сэме, но стоило подумать о нем, как душу наполнила язвительная горечь. Еще один мужчина, который не побрезговал воспользоваться ею по прямому предназначению – как покорной, безропотной куклой… В этот миг Лиза не задумывалась над тем, зачем ему при этом было рассказывать о себе, ухаживать за нею, напрягаться, – сейчас она понимала и помнила лишь одно: он знал о том, что она киборг. Он просто не мог не знать этого. Врач, который пользовал ее раны, должен был обязательно поставить его в известность о том, что пациентка оказалась не совсем обычной в плане анатомического строения тела. Значит, Сэм оказался таким же бездушным, надменным и жестоким, как те, кто исковеркал ее сознание, убил ее настоящее тело, сделал из нее послушную чужой воле рабу. В душе Лизы вдруг начало подниматься что-то темное, горячее, как та кровь, что капала некоторое время назад из ее распоротого запястья. Кто-то боялся ее. Кто-то добивался ее устранения, не брезгуя при этом ни подкупом лейтенанта Моргана из МСБ, ни собственным инкогнито, значит, ставки оказались чрезвычайно высоки. А если так, то охота не закончена, просто ее след на время потерян… Лиза не знала, каким образом ситуация смогла зайти столь далеко. Сейчас, делая сбивчивые выводы из известных фактов, она могла по большому счету только догадываться об истинных причинах происходящего. Вероятнее всего, она просто вышла из-под контроля наложенных на плененный разум ограничений и в какой-то миг вновь стала самой собой: стоило вспомнить, как внезапно, одним серым тусклым утром, пелена непонятной эйфории упала с ее глаз… Значит, существовали люди, которые знают, кем она была на самом деле, те, кто сделал ее куклой… Мысли, горячие и беспокойные, метались в голове. Сэм меня предал. Сергей умер. Остальные люди остаются равнодушны, но лишь до тех пор, пока скрыта правда о том, кто я есть на самом деле. А насколько я киборг? Лиза с трудом заставила себя отнять руку от раны. Кровь уже запеклась по краям уродливого пореза, обрамляя его черной каймой подсохшей корки, но сервоприводы в глубине раны влажно отсвечивали алым. Насколько я не человек? – эта мысль все сильнее овладевала ею. Ответить на данный вопрос можно было лишь при помощи специального оборудования, и уж точно не в этих стенах. Сейчас, когда первый шок понемногу начал отпускать ее разум из своих железных тисков, Лиза внезапно ощутила, как к ней начало возвращаться спокойствие. Ее не покидала внутренняя уверенность в том, что она справится… вернее, справлялась в прошлом с ситуациями гораздо более горькими, худшими по своей эмоциональной напряженности. Нужно вспомнить, кем я была, но прежде бежать отсюда… Обретение свободы, пусть даже и мнимой, внезапно показалось ей обязательнейшим условием. Виной тому, без сомнения, был Сэм. Если к Сергею Лиза могла испытывать чувства далеко не однозначные, но более или менее притупленные, равнодушные, то с Крайновым все обстояло иначе. С Сэмом она сблизилась, уже пребывая в собственном, если так можно выразиться, сознании. Даже сейчас, испытывая внутреннюю боль при мысли о нем, Лиза не могла солгать себе, признать, что он ей безразличен. Как известно, от любви до ненависти один шаг, и иногда он становится незаметным, особенно в моменты, когда нервы натянуты, а чувства обострены. Осмотревшись по сторонам, Лиза наконец заметила аптечку. Она была встроена в стену подле входа. Бежать… – эта мысль главенствовала над всем остальным, превращаясь в навязчивую идею. Лайта она нашла в главном помещении клуба. Ее телохранитель сидел за столиком у стены, заканчивая свой завтрак. Заметив Лизу, которая вышла из коридора с большой черной сумкой в руках, он торопливо вытер рот салфеткой и встал. – Я хочу проехаться по магазинам, – коротко известила его Лиза. Лайт покосился на объемистый пакет в ее руках. – А это зачем? – нахмурился он. – И что случилось с вашей рукой? – Он кивнул на ленту пенопластыря, покрывавшую ее запястье. Лиза была сама невозмутимость. Все, что могло гореть, уже сгорело в ее душе. – Слушай, Сэм не говорил мне, что я должна буду отчитываться о каждом своем шаге! – резко ответила она. – Что с рукой? – настойчиво переспросил Лайт. Лиза была рада, что он отключил свое внимание от сумки. – Шов немного разошелся, – ответила она. – Вода в душе была слишком горячая. – Лиза бесцеремонно взяла Лайта под руку. – Мы едем или нет? – Может, позвонить доку? Лиза сама удивилась собственному хладнокровию. Взяв в пораненную руку сумку, она демонстративно приподняла ее. – Видишь, не болит. А в сумке каталоги, Сэм получил их для меня по пневмопочте. Это для сведения любопытных, – съязвила она. – Ладно… – Лайт немного расслабился. – Пара часов у нас есть, – сказал он, взглянув на свой наручный коммуникатор. – Поехали. Паркинг перед зданием клуба в этот час практически пустовал. – Что предпочитаешь, флаер или машину? – спросил Лайт. Лиза пожала плечами. – Тебе вести, сам и решай, – безразличным тоном ответила она. Лиза вполне справедливо сочла, что он выберет тот вид транспорта, который наиболее подходит к городским условиям. Ни слова не говоря, Лайт направился к одинокому флаеру, застывшему черной каплей на самом краю площадки. Лиза безропотно последовала за ним. Бесшумно открылись две боковые дверцы машины, показав мягкие контуры самонастраивающихся кресел. Обивка салона казалась мягкой, комфортабельной. Панели управления таинственно мерцали индикаторами, стекла машины были поляризованы так, что ничей взгляд не мог проникнуть через них внутрь. Лиза села на место пассажира, и дверка мягко опустилась за ней, отсекая запахи и звуки улицы. Лайт активировал машину простым прикосновением к сенсору. – А что, тут нет никаких суперсистем опознавания? – невинно поинтересовалась Лиза. – Нет, – покачал головой Лайт. – Чем проще, тем безопаснее, – скупо пояснил он. – Лишние навороты ведут только к лишним проблемам. – Ты не забыл, за мной охотились. Лайт повернул голову. – Ну и что? – насмешливо спросил он. – Я же сказал тебе – забудь. – А все же? – не унималась Лиза. – Если нас прижмут? Лайт отнял палец от сенсора зажигания, вздохнул с обреченным видом попавшего в плен гордого воина. Хотел бы я указать тебе на грань дозволенного, да не могу, ты ведь теперь новая подруга босса… – вот что говорил его осуждающий взгляд. Вслух он не произнес ни звука, просто коснулся едва приметного пятнышка на обшивке двери. Накладная панель внезапно скользнула в сторону, обнажая тайник, в котором закрепленная в специальных захватах покоилась крупнокалиберная импульсная винтовка «ИМ-217» с оптико-электронным прицелом. – Ты в безопасности. Лиза кивнула, выдавив глупую улыбку. Лайт закрыл панель, еще раз вздохнул, достал из внутреннего кармана детектор, провел им вдоль панели, убеждаясь, что система электромагнитной маскировки работает как должно и тайник, спрятанный в двери, не может быть обнаружен обычными полицейскими средствами. – Ну, мы летим? – Да. |
||
|