"След оборотня" - читать интересную книгу автора (Левандовский Конрад)

СТРАСТЬ И КОГТИ

Прошло несколько беззаботных недель. Однажды вечером они, как обычно, сидели у камина. Ханти штопала, а Ксин задумчиво смотрел в огонь. Время от времени он вытягивал руки, грел их, после чего снова опускал на колени.

– Ханти… – нарушил он царившую тишину.

Она подняла голову.

– Сегодня начало полнолуния, и небо безоблачное, так что скоро это уже случится.

– Я знаю. – Она отложила работу и наклонилась к нему.

Оба помолчали.

– Боишься, правда?

– Так, немного…

– Время еще есть, я могу пойти к хозяину и снять для себя отдельную комнату. Хочешь?

– Я остаюсь с тобой.

– Очень рад. – Он кончиками пальцев провел по ее щеке.

Больше они не разговаривали. Медленно текли минуты. Ханти пыталась вернуться к прерванному занятию, но уколола палец и, оставив работу, тоже стала смотреть на потрескивающий в камине огонь. Оба ждали.

Восходящая луна все больше рассеивала темноту за окном. Ксин встал и, не говоря ни слова, начал раздеваться. Закончив, он сложил одежду и, отодвинув скамью, на которой сидел, присел, упираясь руками в пол.

– Запри дверь, – тихо сказал он.

Она поднялась и послушно исполнила его приказ. На свое место она, однако, не вернулась, оставшись посреди комнаты.

Угли в камине с тихим шелестом рассыпались, пламя почти погасло, и комнату залила волна лунного света.

В мозгу Ксина пробудилась боль… Так было всегда, с тех пор как он себя помнил. Те же самые страдания, которыми сопровождалось каждое Превращение. Морда словно вытягивалась из лица, так же как и зубы. Магическая сила сминала его тело, словно ком влажной глины вопреки законам природы и рассудку… Наконец свершилось. Чудовищное тело вздрогнуло, и взгляд двух пылающих зеленых глаз уставился на девушку.

Котолак двинулся к ней. Ханти закрыла рот руками, чтобы не закричать. Она дрожала всем телом, но не попятилась. Зверь поднялся на задние лапы и лизнул ей шею и лоб. Страх прошел. Она присела и погрузила ладони в его шерсть. Потом прижалась к нему, словно готовая отдаться каждой частичкой души и плоти.

Наконец она отпустила его и встала. Он вернулся к камину и, вытянувшись возле него, закрыл глаза.

– Ксин… – услышал он и посмотрел на девушку.

Та раздевалась перед ним, как делала это каждую ночь. Медленно сбросила платье, набедренную повязку и развязала поддерживавшую груди полосу ткани. Совершенно обнаженная, она приблизилась к нему.

– Эта ночь точно такая же, как и все остальные, – прошептала она, потупив взор.

Она легла рядом с ним. По всему его телу разлилась медленная, ошеломляющая волна желания. Он даже и не подозревал, что в подобном состоянии способен испытывать нечто в этом роде. С хриплым рычанием он навалился на девушку, обхватив передними лапами.

– Ты не мог бы быть чуть поделикатнее? – тихонько спросила она, и он утвердительно кивнул.

Первые его звериные ласки она приняла послушно и охотно.

Постепенно добавились ее судорожное дыхание, временами стон, ногти, ранившие его шкуру, рвавшие шерсть, шум крови, стук сердца, вспышки огня, скрип половиц, прерывистый горловой хрип, стиснутые до боли челюсти. Все смещалось в клубящийся беспорядочный вихрь, пока, наконец, само время не взорвалось и не исчезло…

И снова, погруженный в нее, несомый на вздымавшихся волнах ее экстаза, он медленно растягивал удовольствие, чтобы неожиданно обезуметь в могучем, пронзающем все тело гейзере жара, разрывавшем сознание.

Когда он открыл глаза, был уже день. Он лежал, опустив голову на грудь девушки, ощущая на щеке прикосновение ее соска. Он видел свою руку на полу и доски, разодранные когтями, – щепки торчали во все стороны. И пальцы на этой руке были человеческими. Превращение произошло во сне. Ничего подобного с ним никогда не случалось – впервые без боли!

Он чуть приподнялся: Ханти спала глубоким и крепким сном. Ксин встал, взял ее на руки и перенес на кровать. Она не проснулась, лишь что-то неразборчиво прошептала.

Накрыв девушку, он присел на край постели, глядя на нее.

Итак, он достиг уже всего, чего желал. Он исполнил последнюю волю Старой Женщины. Мечты стали действительностью. На самом деле…

– Неужели мне нужно нечто большее? – прошептал он.

Ответ на этот вопрос он знал еще до того, как его задал.

Что ж, пусть так и будет – всегда. Просто, обычно, до конца дней. Он лег рядом с девушкой, а она инстинктивно прижалась к нему всем телом.

Он заложил руки за голову и закрыл глаза. Его охватила всеобъемлющая спокойная радость.

Они останутся здесь или найдут какое-нибудь безопасное и красивое место, где ночью слышны будут лишь соловьи или в крайнем случае совы.

Пришла новая мысль, заставившая его улыбнуться, – дети… Наверняка они уже не будут подвержены Превращению, и никто никогда не усомнится в их человеческой природе. А потом… в будущем, может быть, они прослывут необычайно ловкими артистами или акробатами…

Размышления Ксина сосредоточились теперь на простых житейских делах и заботах. Он был по-настоящему счастлив.

Потом он заснул, но не был в этом до конца уверен. Явь и сон соединились и перемешались. Ему снилось, что Ханти встает, одевается, начинает хлопотать по хозяйству. Возможно, она и в самом деле уже встала, только Ксин не знал этого наверняка… И вовсе не хотел знать.

Чудесное настроение лопнуло, подобно мыльному пузырю, около полудня. Занятый чем-то, он в первое мгновение этого не заметил и осознал лишь после приступа гнева по какому-то совершенно пустячному поводу. Он удивился, но не придал этому особого значения. Однако угнездившийся в его душе червяк вскоре укусил намного больнее. А потом опять…

Раздражение нарастало час за часом. Он нигде не мог найти себе места. Ханти, сперва лишь удивленно поглядывавшая на него, теперь, явно испуганная, стала его избегать.

Если бы он хоть знал причину подобного беспокойства!

Напряжение росло, становясь все более невыносимым. Наконец, потеряв терпение, он сел в позе медитации и сосредоточился на собственном разуме, наблюдая за зарождавшимися мыслями, чувствами, ассоциациями. Он ловил вновь и вновь всплывавшие из глубин подсознания мелкие вспышки гнева и страха и собирал их, чтобы затем, кусочек к кусочку, составить мозаичную картину. Наконец он понял – он чуял Присутствие.

И притом такое, какого никогда прежде не знал! Он не в силах был распознать никого из известных ему существ. Это нечто сейчас находилось где-то далеко, но он, казалось, чувствовал силу, по сравнению с которой блекли все волны ненависти, посылаемые в пространство даже самыми кровожадными вампирами и упырихами.

Волны зла все еще были очень слабы, однако они несли в себе знамение некоей чудовищной силы, а интенсивность их медленно, но заметно возрастала…

Он встал, выглянул в окно. Залитые солнцем крыши домов, люди, толпящиеся на узких улочках, обычные повседневные сценки. Ничто не предвещало грозы, нависшей над городом и неумолимо сгущавшейся, подобно невидимым тучам.

Прямо перед корчмой какой-то парень целовал девушку, ее изящные белые руки обнимали его за шею, а ладони гладили по волосам. Ксину вдруг показалось, что с этих рук до костей содрано мясо, а юноша прижимает к себе растерзанный труп…

Он в ужасе отшатнулся.

– Ханти!

Наперекор себе, он поспешно прыгнул к ней и впился губами в ее рот, желая загасить жуткое видение. Безуспешно. Он оттолкнул ее от себя.

– Ксин, что случилось? – ошеломленно спросила она.

Он рассказал.

Она ничего не ответила, лишь сжалась, словно желая укрыться от чужого взгляда.

– Когда взойдет луна, может быть, я пойму больше, – добавил он. – А пока пойду немного прогуляюсь по городу.

– Не оставляй меня одну! – Она судорожно схватила его за плечо.

– Хорошо, идем со мной.

Едва завершилось Превращение, шерсть на нем встала дыбом. Чувство Присутствия теперь настолько обострилось, что прежний, не слишком сильный сигнал он воспринял, подобно удару.

Он уже знал расстояние – около мили. Оно сокращалось. Чудовище было не одно, их могло быть самое меньшее пять. К Катиме они подходили с трех сторон.

Ксин кружил по комнате, словно тигр в клетке, то и дело невольно выпуская когти. Он чувствовал себя загнанным зверем. Инстинкт подсказывал ему, что нужно бежать, но сжавшаяся в комок на кровати Ханти начала судорожно всхлипывать. Немного опомнившись, он подошел к ней и стал слизывать слезы.

– Я так боюсь, – прошептала она, пряча лицо в его шерсти. От запаха ее тела, смешанного с поднимавшимися отовсюду грозовыми испарениями, у него закружилась голова…

Раздражение сменилось желанием. Он толкнул ее головой, она упала навзничь. Увидев блеск в его глазах, поспешно раздвинула колени. Он тут же овладел ею, быстрыми, резкими толчками, раз за разом. Она сплела ноги на его бедрах и с каждым движением сама яростно напирала на него, словно хотела убежать, проникнуть в него, врасти. Сильнее! Сильнее! Она тяжело, громко дышала, но не так, как обычно, – с усилием, словно сопротивляясь.

В момент экстаза, когда их охватила волна безумного, демонического блаженства, раздался пронзительный визг, как будто кого-то резали.

Внизу, под окном, пробежал кто-то с нечеловеческим воем, словно осел, затравленный собаками.

Ксин почуял Присутствие меньше чем в двадцати шагах от себя, а из главного зала в корчме, где всегда сидела толпа жаждущих, донесся из множества глоток крик столь жуткий, словно кто-то отворил врата ада, дав воплям мучеников достичь ушей живых. Тут же посреди всеобщего шума раздались короткие отрывистые вскрики умирающих, треск ломающихся костей и топот охваченных безумием людей.

Ксин не собирался ждать, пока это «нечто» ворвется в их комнату. Он показал девушке на дверь. Не смея возразить, она подбежала к ней, открыла и выглянула наружу, чтобы мгновение спустя отшатнуться, закрыв лицо руками. Ее сотрясала крупная дрожь…

Словно пуля, Ксин вылетел из комнаты. В следующий момент он уже стоял на перилах, окружавших галерею, ведшую в комнаты для гостей. Не раздумывая, он прыгнул.

Когти с невероятной силой, к которой прибавился вес котолака, упавшего с высоты второго этажа, ударили и вонзились в шею упырихи, раздирая прочные как сталь связки и жилы.

Коснувшись пола, он перекатился набок. Чудовище развернулось, и Ксин осознал свою ошибку. Это была не упыриха, но нечто такое, для чего еще никто не придумал названия, подобное некоей богохульной карикатуре на человека, изуродованного мощью Онно, чародейскими заклятиями и собственной ненавистью.

Удар лапы, походившей на топор, лишь на волосок промахнулся мимо головы котолака, разнеся в щепки крышку стоявшего позади стола.

Снова свист, бросок и грохот ломающихся досок. Челюсти твари бессильно отвисли, но ее лапы, завершавшиеся похожими на лезвия когтями, все еще рассекали воздух с быстротой и мощью молнии.

Ксин атаковал, наносил удар и прятался под столы или лавки, а те разлетались в щепки, когда тварь пыталась до него добраться. Чудовищное создание металось во все стороны, пока не наступило на скользкий от крови участок пола, потеряло равновесие и зашаталось, словно пьяное.

Котолак в одно мгновение вскочил и, схватив стол, толкнул и придавил им противника. Сам он уже был сверху. Придушив тварь, он ударил ее когтями. Раз, другой, еще…

Он терзал связки, мышцы, раздирал внутренности, калечил. Мгновения, когда он вырвал сердце, Ксин не запомнил…

Он отступил назад. Под лежащим вверх ногами столом ничто уже не шевелилось. Лишь растекалась кровавая лужа, становясь все больше и шире.

Только теперь он окинул взглядом зал – разбитую обстановку, несколько больших кусков мяса, из которых торчали обломки костей, а чуть дальше какой-то человек полз в сторону выхода, волоча за собой отнявшиеся ноги и дымящиеся кишки, за ним по полу тянулась алая полоса.

В окнах, открытых дверях – множество лиц. Десятки тупо вытаращенных глаз – этим людям он спас жизнь.

Хозяин, вылезающий из-за стойки. Шаги на лестнице – это шла Ханти. Она остановилась рядом ним.

– Он хороший. Он мой… – с какой-то детской решимостью сказала она.

Ему вдруг стало страшно. Он понял, что от него теперь больше не зависит ничего. И от нее тоже. Теперь они могли лишь бессильно ждать, что принесет им будущее. Они вернулись в комнату. Ксин улегся перед камином, а Ханти сжалась в комок, обхватив голову руками…