"След оборотня" - читать интересную книгу автора (Левандовский Конрад)ДЕВУШКАНочь он провел у могилы Старой Женщины, предаваясь воспоминаниям и время от времени проваливаясь в неглубокий сон. А утром начал готовиться в путь. Обшарив хижину, он нашел в ней изрядное количество золотых монет, немного драгоценностей и старый меч, служивший для прополки сорняков и рубки щепок на растопку. Несколько часов он потратил на то, чтобы отшлифовать и заточить выщербленный, местами заржавевший клинок. Наконец он переоделся в дорожную одежду, подвесил к поясу оружие, спрятал деньги и, сложив в большой кожаный мешок остатки припасов из кладовой, направился к выходу. На полдороге он остановился, поколебался и сунул за голенище сапога кухонный нож. Потом вышел, еще раз задержавшись на краю поляны. Какое-то время он смотрел на дом, который оставлял на произвол судьбы, и на могилу в тени большого дуба. Потом откинул прядь волос со лба, повернулся и скрылся среди деревьев. Он шел быстрым шагом, размышляя над тем, куда пойти. Страна эта называлась Суминор, а самым большим его городом и одновременно столицей была Катима. «Место ничем не хуже другого, да и на чужака внимания обращать будут меньше», – подумал Ксин, сворачивая на королевский тракт, до которого добрался вскоре после полудня, и зашагал на северо-запад. Было пусто, тихо, и лишь песок скрипел порой под подошвами. Погруженный в размышления, он не расслышал сдавленного крика, лишь град ругательств вернул его к действительности. – Вяжи крепче, придурок, не то она у тебя из-под задницы сбежит, – послышалось где-то невдалеке. Он удивленно огляделся по сторонам – на тракте не было ни души. Лишь пройдя около пятидесяти шагов, он увидел то, что происходило на обочине. Привязанная к росшим поблизости деревцам за обе руки и одну ногу, распростертая на земле девушка отчаянно отбивалась второй, пока свободной ногой, а возле нее крутились двое бандитов с внешностью солдат-наемников. Короткая ярко-красная задравшаяся юбочка не оставляла никаких сомнений относительно рода занятий ее обладательницы. Однако она вела себя вовсе не так, как следовало бы ожидать от представительницы одной из древнейших профессий. Напротив, она защищала собственную честь с рвением, достойным жрицы бога Рэха. Вот только получалось у нее это куда более успешно – один из нападавших получил удар в пах, и именно его гремевшие на весь лес проклятия вернули Ксина с небес на землю. «Похоже, им нечем было заплатить», – решил он. Те его заметили. – О! Еще один помощничек пожаловал! – заорал получивший пинок, на мгновение перестав ругаться. Другой повернул голову, и девушка, тут же воспользовавшись случаем, освободила ногу и угодила ему каблуком сандалии в берцовую кость. – Аи! – Он отскочил и повернулся в сторону Ксина. – Что, приятель, присоединишься? Хватит и на троих. Ксин молчал – все это его мало интересовало. Он уже хотел было пройти мимо этой троицы, оставив их наедине с их собственными проблемами (заключавшимися, как он полагал, в отсутствии наличных), но тут его взгляд упал на лицо девушки. Она была красива, во всяком случае намного красивее упырихи, и молода. А он знал только Старую Женщину. Ему было известно, что из-за таких, как эта, беспокоиться особо не стоит, – так говорила Старая Женщина, – но в глазах девушки он заметил нечто необычное. «Э, да мне просто так кажется», – подумал он, пожимая плечами, но продолжал стоять на месте. Солдаты приняли его молчание за знак одобрения; тот, что сидел на корточках, встал и, вытащив стилет, двинулся в сторону девушки со словами: – Сейчас я ее чуть-чуть… того, чтоб не дергалась… Ксин уже знал, чего хочет тот. – Нет! – твердо сказал он. Двое уставились на него. – Что, не надо? – Отпустите ее. Те аж покатились со смеху. – Ты что, дурак? Глаз нет? Не видишь, что за штучка? – Ну и дурень! Глянь-ка, Ген, благородный защитник нашелся, и притом чей?.. – хохотал второй. – Я, кажется, сказал! – Ксин взялся за рукоять меча. Оба посерьезнели. – Ну что ж, Вламир, кажись, предстоит кой-какая работенка, потом развлечемся… – Стоявший ближе к Ксину наклонился и поднял лежавший в траве топор. Они двинулись вперед, обходя его с обеих сторон. Он не стал ждать и напал первым. Они были профессионалами, а ему никогда до сих пор не приходилось сражаться с людьми. Однако он был намного проворнее, и, когда его первый удар скользнул по ловко подставленному острию топора, второй последовал почти мгновенно. Противник уклонился, но Ксин, не останавливая замаха, прыгнул вперед и концом клинка сумел зацепить голову – совсем чуть-чуть, едва задел, но череп наверняка треснул, поскольку противник выронил оружие и, словно пьяный, схватился за ствол ближайшего дерева. Котолак повернулся в сторону Вламира. У того, однако, тоже был меч, и он владел им значительно лучше, чем Ксин. Клинки скрестились – раз, другой. Сверкнули искры. Соперники долго сражались, не в силах добиться преимущества, пока наконец опытный противник не вынудил Ксина перейти к беспорядочной обороне. Отбивая смертоносные удары, котолак отступил на несколько шагов и неожиданно атаковал, застав наемника совершенно врасплох. Метнув левой рукой два ножа, он одновременно со всего размаху нанес могучий удар снизу мечом, который держал в правой, продемонстрировав тем самым воистину кошачью ловкость. Противник, уклоняясь от летевших к нему ножей, наткнулся прямо на шедший снизу клинок, лизнувший его тело, подобно серебристому пламени. Солдата подбросило вверх, он отлетел назад и рухнул, словно кукла, широко раскинув руки. Ксин повернулся и подошел к первому противнику. Тот продолжал стоять, обнимая дерево. Взгляд его был бессмысленным, а по потрескавшейся коре стекала кровь и белесая жидкость… Не раздумывая, Ксин вонзил меч ему в спину. Послышался треск ломающихся ребер и хрип. Выдернув оружие, он воткнул его еще раз – хрип прекратился. Труп осел вниз и упал навзничь. Котолак вытер меч, после чего спокойно отыскал и спрятал ножи. Девушка все это время не отрывала от него взгляда. – Что? Не любишь делиться? – с ненавистью прошипела она. Он впервые услышал ее голос. Девушка дернулась, когда он подошел к ней. Видимо, она не слышала их разговора, поскольку снова нацелилась ногой. На всякий случай, чтобы не получить от нее в живот или еще куда похуже, он перерезал веревку концом клинка с безопасного расстояния. Потом обошел вокруг и освободил руки, после чего убрал меч и сел. Она смотрела на него, ничего не понимая. – Что, даром хотели? – спросил он, показывая на трупы. – Нет, – медленно ответила она, – это я не хотела с ними. – Ты? – А что, – она вызывающе посмотрела на него, – нельзя? – Ну… – Он смущенно замолчал, ни о чем подобном Старая Женщина никогда не упоминала. – Зачем ты это сделал? – снова заговорила девушка. – Ведь… – Беспокоишься? – подсказал он. – Нет, но зачем? – Как тебя зовут? – Он не сумел подобрать слов, чтобы ответить на ее вопрос. – Ханти… Ах так… Так ты и в самом деле не хотел примкнуть к ним? Ему стало не по себе. Он потупил взгляд, чувствуя, как щеки охватывает подозрительный жар. – Я Ксин… Они долго молчали, неожиданно ее ладонь коснулась его плеча. – Идем отсюда, – мягко сказала девушка. Они шли посреди дороги, с любопытством поглядывая друг на друга. – Скажи… – начал он, – почему ты им… ну, это… – Не дала? – Ага. – Я не такая, как ты думаешь. Он не выдержал и рассмеялся. – Великолепно! – воскликнул он. – Я, конечно, понимаю, что платье у тебя очень красивое, только объясни-ка мне, с каких это пор добродетельные воспитанницы из пансиона для благородных девиц вдруг стали столь не двусмысленно одеваться? – Дурак! – прошипела она. – Тебе не пришло в голову, что я вынуждена была этим заниматься не по своей воле? Меня, как военнопленную, продали в дом терпимости в Амизаре. Я пробыла там четыре года и сбежала при первой же возможности, месяц тому назад. – Извини. Те двое тебя преследовали? – Да, но назад они должны были доставить только мою голову – в назидание другим. Пока что для забавы я нужна была им целиком, а потом появился ты. А ты откуда? – Оттуда. – Он показал на лес и понял, что уже и так сказал слишком много. Она посмотрела на него внимательнее: – И что ты там делал? – Слишком много вопросов задаешь, – в замешательстве буркнул он. – Не притворяйся, я и так вижу, что ты не совсем человек. – Что, так заметно? – забеспокоился Ксин. – Не очень, но я наблюдательная. Леопард?.. Пума?.. – Нет, кот. Обычный кот. – Милый зверек. Надеюсь, не более того… Он не ответил, спросив ее о каком-то пустяке. Она начала говорить, а он слушал, потом снова спрашивал, и так они и шли по этому полному мрачных тайн краю, именовавшемуся Упыриной Пустошью. Солнце уже преодолело три четверти своего ежедневного пути, когда они выбрались на широкую равнину. Ксин, не привыкший к столь обширным пространствам, сперва чувствовал себя неуверенно, но постепенно любопытство взяло верх, и он шел, бросая быстрые взгляды по сторонам. Вокруг все еще не было ни души… Совершенно иначе вела себя Ханти, когда мрачный лес, о котором она слышала столько жутких историй, остался далеко позади, она явно расслабилась и успокоилась. Ее движения и жесты стали столь естественными и свободными, что временами она казалась танцующей на песчаной тропе русалкой. Такое, по крайней мере, впечатление складывалось у смотревшего на нее Ксина, которому до сих пор ни разу не удавалось подойти столь близко к какой-нибудь настоящей русалке или эльфу, чтобы досыта наглядеться. – Отдохнем немного, , – предложила Ханти, – я пить хочу, а там, за теми деревьями, должна быть река. – Хорошо. Они свернули с тракта и двинулись в указанном ею направлении. Девушка побежала вперед и первая остановилась на поросшем кустами берегу. Речка была неширокая, зато ее темно-зеленые ленивые воды наверняка таили в себе необычные и мрачные глубины. О том свидетельствовали крутые берега, почти вертикально уходившие в безмолвную бездну. В одном месте берег был чуть ниже, и разрыв в густой полосе растительности позволял добраться до самого края потока, где достаточно было лишь немного наклониться, чтобы зачерпнуть ладонями освежающую прохладу. Ханти остановилась, и беззаботная улыбка на лице Ксина тотчас же исчезла. Подобно вибрирующему зову, до него донеслось нечто, по коже побежали мурашки. Он почуял Присутствие. Отчетливо, но неясно, словно некая мягкая толстая пелена заглушала сигнал, воспринимаемый его сверхъестественным чувством, но оно было сильным… и таким близким… Ханти наклонилась, протягивая руки… – Вода!!! Вспышка чужой зловещей воли словно стилетом пронзила его мозг. В одно мгновение произошли три события: молниеносный прыжок Ксина, пронзительный крик Ханти и плеск расступающейся реки. Руки котолака стиснули талию девушки и изо всех сил рванули назад. Атака утопленника едва не достигла цели. Размякшие белые лапы хлопнули, хватая воздух, Ксин оттащил обезумевшую от ужаса Ханти, в то время как торчавшие из воды пальцы вцепились в дерн, утопленник подтянулся, выполз на берег и встал. Опухший и синий, он шел прямо на них, а изо рта и носа его текла зеленоватая слизь. Ксин внезапно остановился и замер, подняв голову. Он смотрел прямо в уставившиеся на него мертвые матово-желтые шары, торчавшие в глазницах страшилища. За спиной слышалось тяжелое, судорожное дыхание вцепившейся в его плечо девушки. Утопленник застыл. Отвратительная, жуткая тварь – размякшее белесое тело висело на костях, словно помятая тряпка на гвозде, и если бы не сила Онно, давно бы уже слезло с костей. Время, казалось, тянулось бесконечно. Ксин ждал. Ханти неожиданно успокоилась и, высунувшись из-за спины котолака, сосредоточенно наблюдала за происходящим. Утопленник отступил на шаг назад. Потом еще на шаг. Он медленно сполз обратно в реку и исчез под поверхностью воды. Разбежавшиеся круги унесло течением. – Сматываемся, – буркнул Ксин. Ханти не сопротивлялась. Они поспешно вернулись на дорогу, но, прежде чем они успели пройти сто шагов, девушка неожиданно остановилась. – Идем! – позвал Ксин. – Нет. – Почему? – Ты что, меня за дурочку принимаешь? Думаешь, я не знаю, почему он от нас отстал? Обычного человека он бы не испугался! – бросила она. – Он тебя узнал, ты один из них! – Она вся дрожала от страха и ненависти. Скрывать больше было нечего. – Это правда. – Я чувствовала, что я для тебя лакомый кусочек, но не думала, что это надо понимать столь буквально! – Нет… – Кто ты?! – Котолак, – смирившись, ответил он. – Так сгинь! – Она набросилась на него, замахиваясь ножом с инкрустированным серебром лезвием. Он уклонился и схватил ее за запястье, но она подсекла ему ноги, и они свалились в придорожную канаву. Девушка яростно отбивалась, пытаясь кусаться и пинать ногами. – Прекрати! – Или ты, или я, – прошипела она, – сбежать мне все равно не удастся. Она ударила его головой в нос. Стало очень больно. – Я ничего тебе не сделаю, прошу тебя… – Сейчас-то нет, а вот когда луна взойдет… – выдохнула она. – Полнолуние уже прошло. – Тогда в следующее! – крикнула девушка. – Ты дура! – наконец не выдержал он. – Что я с тобой весь этот месяц делать буду?! Хватит, говорю! Она замерла, но руку с ножом он не отпускал. – В Катиму идешь? – спросила она уже спокойнее. – В Катиму, – подтвердил он. – Это еще недели две пути. – А там в толпе легко затеряться, – добавил он. – Ладно, – согласилась она, – но что ты собираешься там делать? Ведь тебя забьют сразу же после первого Превращения. Тебе не скрыться. – Я не такой, как ты думаешь, – поддразнил он ее. – Можно тебя уже отпустить, или сначала выбить у тебя твою игрушку? – Ладно. Отпусти. Он ослабил хватку и на всякий случай отодвинулся. – Ну так какой ты? – спросила она, пряча нож. – Сейчас скажу, только давай сначала выберемся отсюда. – Дай мне руку. Она шла рядом, а он рассказывал о себе, о Старой Женщине, обо всем, что только помнил. Времени на это ушло немало, и, когда он закончил, была уже глубокая ночь, а они лежали на траве, подстелив плащи. – И я должна тебе верить? – тихо сказала она. – Есть предложения получше? – взорвался Ксин. – Есть, – прошептала она, – можешь расстегнуть мне блузку… Он осторожно раздвинул ткань. Груди у Ханти были небольшие, в форме идеальных полушарий. По мере того как он на них смотрел, соски все больше заострялись, превращая плавные овалы в заостренные вершины. – Ты умеешь ласкать, одним взглядом., . – пробормотала девушка. Он привлек ее к себе и крепко прижал. Она потянулась к нему губами и медленно подняла юбку. Сначала он не знал, с чего начать, но потом уже все пошло хорошо. Легко и просто. Вот только немного иначе, чем ему приходилось читать… Последующие дни и ночи проходили примерно так же. Дорога не казалась долгой, они шли, коротая время за беседой, а когда в глазах обоих вспыхивали мерцающие искорки, сходили с тракта, чтобы на несколько часов укрыться в каком-нибудь укромном уголке и до упоения насытиться друг другом. Наконец до города осталось лишь два дня пути. Солнце стояло в зените, основательно припекая, когда Ханти закончила рассказывать какую-то историю. Ксин рассмеялся и спросил: – Слушай, вы все такие одинаковые? – Смотря где… – быстро ответила она. Ксин в замешательстве заморгал. – …Я страх имел в виду, ну, то есть смелость, – он окончательно запутался, – в общем, что все так же быстро, как и ты, перестают бояться? – наконец выдавил он. – Это ты про того мокрого красавца? – Угу. Девушка задумалась. – Наверное, нет. Многие из тех, кто остался бы в живых, от страха перед водой надолго перестали бы мыться… – Значит, ты не такая? – Я просто привыкла… В Амизаре порой мне приказывали отдаваться таким, по сравнению с которыми та каракатица выглядела еще вполне прилично. А ты, раз уж на то пошло, что бы со мной сделал, если бы после Превращения не смог удержаться? Ксин оценивающим взглядом окинул девушку и плотоядно оскалился. – Да уж поужинал бы на славу… – Но все-таки – с чего бы ты начал? – Она жалобно посмотрела на него. – С мозга, – не раздумывая, выпалил Ксин, – коты всегда начинают с головы… Девушка, насупившись, замолчала, и он тоже почувствовал себя глупо – шутить на такие темы не стоило, по крайней мере сейчас. Разговор прервался, а жара, от которой казалось, дрожал воздух, рассеивала мысли и не вызывала особой охоты сушить глотку и язык. Так что они тащились, едва переставляя ноги, и высматривали тень вблизи какого-нибудь источника. По обеим сторонам дороги до самого горизонта тянулись поля золотой пшеницы. Ветра не было, но при каждом шаге поднимались клубы пыли. Ксин неожиданно остановился. – Подожди. – Он положил руку на плечо девушки. – Она рядом! – Кто? – Полудница. – Где?! – Там, на краю поля, справа. Притаилась среди колосьев. – Откуда ты… а, да, я забыла. Так что будем делать? – Ничего особенного… – Он поднял с дороги тяжелый камень. – Не смотри в ту сторону, лучше всего под ноги, – предостерег он. Жуткий вопль, который мгновение спустя услышала Ханти, пробрал ее до мозга костей. У нее потемнело в глазах, и она упала бы, если бы не плечо Ксина. – Она сбежала, путь свободен, – сказал он. Они раздвинули пшеничные колосья. Вокруг простиралось неподвижное золотистое море, в мертвой тишине раздавались лишь шелест их шагов и участившееся дыхание. Всюду – бело-желтый ослепительный свет. Вкус пыли в высохшем рту и жгучий пот. Было жарко, и становилось все жарче… Ксин вполголоса выругался. – Что?! – Плохо дело. Она возвращается. – Он схватил новый камень. – О… – Спокойно, она далеко, но тащится следом за нами. Быстро оторви полосу ткани от юбки! – Сейчас… сейчас… – Руки у нее дрожали, тогда он сделал это сам и завязал своей спутнице глаза. – За… зачем это? – Я ее раздразнил, и если ты на нее сейчас посмотришь, то потеряешь не только разум, но, возможно, просто помрешь от ужаса. Он вел Ханти за собой, словно маленького беспомощного ребенка. – Ксин, – отчаянно вскрикнула она. – До меня что-то дотронулось! На, на спи…не! Он обернулся. Столб колеблющегося от жары воздуха приобрел очертания более темной фигуры… – А, чтоб ее! Стоит на дороге. Ты ощущаешь на себе ее взгляд, она в бешенстве! Он заслонил девушку собственным телом. – Так лучше? – Да. Далеко еще? – Этим проклятым полям конца не видно. Наверняка королевские земли. – А она? – Ближе, но держится позади. Туда мне не докинуть, слишком далеко. – Дрожащий силуэт скрылся среди колосьев. – Опять спряталась! – Значит, она нас боится?.. Он не ответил. Молчание затягивалось. – Возьми себя в руки! – Что… что такое? – У девушки застучали зубы. – Там вторая… – А-а-а!.. – Ханти! Девочка! Слышишь, что я тебе говорю?! – Он встряхнул ее изо всех сил, крепко сжав за плечо. Не помогло. Полудница уже проникла в ее разум. – Мамочка! – протяжно заскулила девушка. Ксин ударил камнем. – Ханти, Ханти! – Он сам уже начал терять голову. – Ксин! Где ты? – Она едва не сорвала повязку. – Я здесь! Она бросилась ему на шею, чуть не задушив. Он взял ее на руки и побежал, выронив камень. Он собирался сказать ей, что если он хотя бы на мгновение оставит ее одну, то ей ни за что нельзя двигаться с места и открывать глаза. Ибо кроме двух Присутствий он чуял еще третье – слабое, но все нарастающее. Однако, когда ногти Ханти прорвали рубашку и со всей силы вонзились в его тело, он понял, что никакая сила не оторвет ее от него, и лишь мчался вперед как безумный, видя в этом единственный шанс спастись. Он был беззащитен против объединенной воли трех сверхъестественных хищников… Давление силы полудниц возрастало с каждой секундой, пот заливал глаза, немели руки. Из бездны подсознания всплывало безумие. Чувства и мысли исчезали, подобно гаснущим свечам… Бежать, бежать, бежать… Уже виден конец, выдержать, дойти, добраться… Сознание умирало, словно под ударами железного молота. Все! Уже слабее. Какое облегчение! Ощущение Присутствия исчезло. Он упал на колени: – Ханти? – Все его мысли сосредоточились на девушке. Она была без сознания. – Если… – Ледяная волна страха уколола прямо в сердце. – Ханти, милая… – Он гладил ее, тряс, целовал. Наконец она открыла глаза. – КСИН… МЫ ЖИВЫ? Волна ни с чем не сравнимого облегчения лишила его остатков сил, он упал на нее, рыдая, словно ребенок. Полудницы ударили лишь по нему, если бы хоть на мгновение они сосредоточили свои силы на Ханти, повязка на глазах ничем бы не помогла – ее естество необратимо распалось бы, подобно карточному домику. Им неслыханно повезло. Прошло немало времени, прежде чем они окончательно пришли в себя, но дальше они брели, словно осужденные, отвязанные от позорного столба. – Не думала, что они могут быть опасны даже для тебя, – тихо сказала Ханти. – Одна-то еще нет, а вот несколько… Они черпают свою силу от Солнца, я – от Луны. Ощущаешь разницу? – Да… Дальнейшее путешествие становилось все более утомительным. Короткие привалы не помогали. Не дотянув до вечера, они остановились на ночлег раньше обычного. Впервые сонливость охватила их столь быстро. Они не стали пытаться с ней бороться, и лишь утром, полусонно блуждая рукой под юбкой девушки, Ксин вспомнил, что накануне кое о чем забыл. Ханти думала о том же самом… На следующий день вдали показались строения Катимы. Ксин и Ханти сидели в тени невысокого валуна, доедая последние припасы. – Ксин… – Она проглотила кусок хлеба. – Слушаю. – Он потянулся к бурдюку с водой. – Там… мы расстанемся? – Ты же сама этого хотела. – Да, знаю, я всего лишь продажная девка. Не стоит из-за меня беспокоиться. – Она опустила голову. – Ты что, Ханти? – И ничего другого я делать не умею. Ты меня бросишь… – А я… я… – Голос ее сорвался. – Ну, говори, – мягко поторопил он ее. – Я хочу быть… с тобой! – Она разрыдалась. Он заключил ее в объятия и прижал к себе. – И я тоже. – В самом деле? – Я тебя не уговаривал, потому что знал, что ты меня боишься. – Это не важно! Три раза, если бы не ты… Моя жизнь принадлежит тебе. – Она посмотрела ему в глаза. – Ведь я даже не человек… – Не говори глупости, в тебе больше человеческого, чем во всем этом чистокровном быдле, которое четыре года лапало меня днем и ночью! – Ну хорошо, а что, если меня узнают? Ты подумала, что будет с тобой? Закон о чистоте рода, кажется, еще соблюдается. – Не всегда. В конце концов, ты сам-то хочешь, что бы я была с тобой? – Да. – Так вот, слушай. Тебе нужно просто быть осторожнее. Когти я тебе сейчас подрежу, и будет заметна лишь их не совсем обычная форма, но такие ногти бывают и у обычных людей. На всякий случай при посторонних чуть сжимай кулаки, если станут рассматривать твои руки. Избегай смотреть им в глаза, но в меру, и помни, что когда ты злишься, то зрачки у тебя становятся почти вертикальными. И наконец, когда будешь ходить, старайся производить хоть немного шума. Даже меня иногда доводят до бешенства твои неслышные шаги. – Все? – Нет. – Что еще? – Я твоя женщина или просто самка? – Женщина – это нечто большее? – проявил догадливость Ксин. – Конечно, и тебе это будет кое-чего стоить. Он удивленно посмотрел на нее. – А что ты думал? Купишь мне, наконец, приличное платье? Я всегда мечтала о таком длинном, голубом с изумрудным узором… Он фыркнул со смеху и тотчас же подавился куском копченого мяса. Она стукнула его по спине. Он глубоко вздохнул. – Будет, как ты пожелаешь. – Он утер выступившие слезы. – Спасибо, а теперь давай лапы! – Она достала ножницы. Два часа спустя в предместьях Катимы они зашли на первый попавшийся постоялый двор и сняли там комнату. Впрочем, долго они в ней не задержались, поскольку, едва Ксин успел сбросить дорожный мешок, Ханти потащила его за покупками. Они бродили среди прилавков в клубящемся людском муравейнике, и котолак все больше вдавался в споры с продавцами. Он от всей души развлекался, пытаясь применить сведения, полученные когда-то от Старой Женщины. Дела шли неплохо, и, когда наконец настала пора платить за три новых платья для Ханти, поскольку выбрать какое-то одно девушка никак не могла, он сторговался за вполне приемлемую цену. Бурно выразив свое восхищение, Ханти тут же переоделась. Лишь кошачье чувство равновесия уберегло Ксина от большой лужи, когда девушка с диким воплем радости повисла у него на шее. Распахнув полы до тех пор плотно застегнутого плаща и сжав изящные пальчики на руке Ксина, Ханти гордо зашагала рядом с ним, надменно поглядывая на других женщин. На обратном пути к ним прицепился какой-то бродячий торговец талисманами, предлагая приобрести некий якобы весьма действенный амулет против котолаков. Ксин, как ни в чем не бывало, купил, вежливо поблагодарил и повесил себе на шею, после чего зашагал дальше, таща за собой умирающую со смеху девушку. Торговец еще долго смотрел им вслед, ничего не понимая, а Ханти, не перестававшая хихикать, заразила своим весельем и Ксина. Оба стояли в дверях гостиницы, пошатываясь и содрогаясь от приступов хохота, привлекая к себе всеобщее любопытство окружающих. На следующее утро, оставив девушке несколько серебряных монет на покупку еды, Ксин отправился на поиски работы. Правда, того, что у него было, могло хватить им еще надолго, но он хотел как можно быстрее уподобиться рядовому, ничем не примечательному жителю Катимы. Они встретились лишь ближе к вечеру. Ханти уже ждала с обедом, а Ксин с таинственной миной положил на стол увесистый мешочек с деньгами. – Совсем неплохо для начала, – сказал он, показывая на кошель. Она потянулась к мешочку и развязала ремешок. – Золото?.. – Она удивленно посмотрела на него. – Да. Тридцать золотых. – Ого! Но за что, как?… – Сейчас расскажу, только дай чего-нибудь поесть, – попросил он. Она налила в миску похлебки и поставила перед ним, а сама села напротив, положив подбородок на руки и пристально глядя на Ксина. Он попробовал суп. – Неплохо, – похвалил он. – Сама готовила? – Угу. – Совсем недурно для… – он сделал паузу, – начинающей супруги, – спокойно сказал он. Девушка заморгала и покраснела, словно подросток. – Что я вижу? – рассмеялся Ксин. – Чтобы ты – и смущалась? – Ну, ведь… ведь… о Ксин! – Она вскочила и кинулась к нему. – Я думала, ни один мужчина больше ни когда мне так не… не скажет! – Она расплакалась. Он отложил ложку. – Эх ты, сумасшедшая моя… – он взъерошил ей волосы, – ну перестань, иначе – что станет с моей рубашкой? – Я постираю, – всхлипнула она. Он встал, поднял ее и поцеловал. Она прижалась к нему, и так они простояли довольно долго. Наконец он смог снова приняться за еду. Глаза девушки блестели. – Я собирался тебе рассказать, – заговорил Ксин, – дело было так: я ходил по городу и точно так, как ты велела, чуть-чуть спотыкался о какие-нибудь булыжники на улице. Я расспрашивал, искал – нигде ничего интересного, а то, что некоторые мне предлагали, могло в будущем закончиться плохо, а может быть, и очень плохо. Внезапно я почуял Присутствие, я тебе уже говорил, что это за чувство. Я крайне удивился – ведь я был в центре города, и только потом сообразил, откуда донесся этот зов. Из самого обыкновенного дома, точнее, из его подвала. Я зашел внутрь и сразу понял – в подвале вылупился василиск. Хозяин отпирался и врал с три короба. – Не удивляюсь, – вставила Ханти. – Я слышала, что василиски не возникают ниоткуда. Видимо, он совершил какую-то большую подлость. – Именно, а теперь предпочитал жить с нечистью, лишь бы правда не всплыла. Однако в конце концов мы договорились. Он принес деньги, а я спустился вниз и… – И что? – Голос ее дрогнул. – Ничего. Свернул гаденышу шею. Никаких хлопот. Я заработал столько же, сколько профессиональный истребитель, а хозяину не пришлось никому ничего объяснять. Прощаясь со мной, он был вне себя от радости. – Негодяй! – Да, правда, но если он теперь не изменит свою жизнь, у него снова заведется нечисть. Я так ему и сказал. – Может быть, он станет другим человеком, – задумалась Ханти. Ксин отодвинул пустую миску и посмотрел на девушку. – Вот так я и нашел для себя работу, – подытожил он, – но теперь мне хочется чего-нибудь на сладкое… – Ох! Правда, я же забыла, сейчас сбегаю куплю, извини. – Она двинулась к двери, но Ксин ее остановил. – Да нет, – он заключил девушку в объятия, – сегодня у меня на десерт будешь ты, вот на этом блюде… – добавил он, показывая на кровать. |
||
|