"Чистильщик" - читать интересную книгу автора (Пучков Лев)ГЛАВА 11Злой доктор-пентоналыцик, которому предстояло вколоть мне «сыворотку правды», проживал в том же районе частного сектора, что и ваш покорный слуга, – на соседней улице. Когда мы подъехали к его небольшому особнячку, у меня уже созрел план предстоящих действий, основанный на довольно твердом знании особенностей расположения докторского хауса. Мне доводилось неоднократно бывать здесь в отрочестве – пентональщик являлся нашим участковым терапевтом и пользовал всех подряд, кто проживал неподалеку. – Так вот ты какой, северный олень! – пробормотал я, высаживаясь у докторской калитки. – А я и не знал, что ты такими штучками балуешься! – Чего? – переспросил бригадир, вылезая вместе со мной и делая своей гвардии знак, чтобы подождали в машинах. – Да так, – слегка приободрился я, обрадованный тем, что Протас значительно облегчил мне задачу, оставив войско на улице. – Знаю я этого докторишку. Это наш участковый терапевт. – А, вон что. Ну, теперь он не ваш, – безапелляционно заявил бригадир. – Теперь он – мой терапевт. Пошли, – он хозяйским жестом предложил мне следовать впереди себя. Пригнув голову, я медленно пошел к калитке. Молодец Протасов – не желает держать «кореша» за спиной. Одно движение руки – и взведенный «АЛС» будет нацелен в мою голову. В том, что оружие бригадира на боевом взводе, я имел возможность убедиться, когда он передавал свои стволы на временное хранение Митяю. Значит, надо максимально сократить дистанцию, когда попадем в зону доставаемости подручных предметов, годных для производства черепно-мозговых травм с летальным исходом. Если только предметы те на месте – время-то прошло ой-е-ей сколько! – Здорово, Федорыч! Как здоровье? – приветственно вскинул я руку, заметив выползшего на крылечко одутловатого плешогана, приложившего к бровям ладонь и пристально разглядывавшего нас выцветшими близорукими глазками. Пожевав губами, врач оживился – узнал, бедолага, стародавнего клиента! – А-а-а-а, Эммануил! Вскрытие покажет! – проскрипел он, лживо улыбаясь. – Давненько к старику не заглядывал, давненько. Батька твой – царствие небесное, – бывалоче, как что – так сразу: «Леонид Федорыч – помогай!» А как состарился доктор, так и никто носа не кажет! Позабыли бедного эскулапа! – Эммануил? – удивился Протас, закрывая за собой калитку. – Это имя мое, – неохотно признался я. – Бак – это погоняло. – Ха! Вот это имечко ты себе выбрал! – обрадовался бригадир. – Попроще ничего не мог отыскать? – Это не я, – сокрушенно вздохнул я. – Это предки. – Федорыч, дело есть, – не делая попыток обогнуть меня, с места сказал Протас. – Надо вкатить хитрый укол моему корешу. По уговору! – Эммануилу, что ли? – уточнил врач с некоторым удивлением в голосе. Я внутренне взмолился – ну, давай, возмутись, сорви этот дурацкий эксперимент, доктор! И тогда мне не придется заниматься кровавой работой в твоем доме… Ведь ты же помнишь меня ребенком, Федорыч! – Эммануилу, Эммануилу, – подтвердил бригадир, с видимым удовольствием обыгрывая мое неудобоупотребимое имя. – Запросто! – согласился доктор, лениво зевнув, и направился в дом. «Вот сволота! – с ненавистью подумал я. – И не икнулось тебе, жиробас херов!» Поднявшись по ступенькам, мы оказались на обширной застекленной веранде, где я чуть не испустил крик радости. Здесь стоял бильярдный стол – доктор и его собутыльники все летние вечера коротали, перемещаясь с кием вокруг него, азартно гоняя шары. По всей видимости, дела у «бедного эскулапа» шли совсем недурственно: стол был новый, выполненный из красного дерева, с лакированными ногами и ярко-зеленым бархатом. Тут же, на столе, лежали два великолепных кия: длиннющие произведения искусства с резными костяными рукоятками, увенчанными массивными серебряными набалдашниками. – Да ты, никак, разбогател, Леонид Федорыч! – восхищенно воскликнул я, оказавшись возле стола и осторожно беря в руки кий. – Серебро? – А то! – довольно осклабился доктор, резко тормозя и разворачиваясь ко мне. – На старости лет вот позволил себе такую роскошь – для услады сердца… А все благодаря Витеньке, – врач потыкал короткопалой дланью в сторону Протаса, который остановился, дыша мне в затылок, – тоже рассматривал изделие. – Кой-какую работенку периодически мне подкидывает, – пояснил доктор. – И, естественно, платит за это… Бац!!! – плавно развернувшись, я со всего маху зарядил рукоятью кия Протасу в висок. Набалдашник, тупо чмокнув, впился в кость – брызнула кровь, кий лопнул, явив вживленный в дерево металлический прут. Протас рухнул на пол, орошая домотканый половик алыми каплями крови. 22, 23, 24, 25 – про себя посчитал я, пригнувшись к поверженному и держа два пальца на шейной артерии. Хорош! Летальный исход зафиксирован – даже столь живучие товарищи, как господа Снеговы, после такого удара вряд ли способны выкарабкаться из долины Смерти. – Э-э-э-э, – захрипел пришедший в себя доктор, удивленно выпучив свои заплывшие глазки: – Ты-ы-ы-ы-ы… А? – Есть кто-нибудь в доме? – деловито осведомился я, перешагнув через тело бригадира и прильнув к огромному окну. – Никого! Никого нет! – испуганно пробормотал доктор. – Жена на работе, дочь – на улице где-то с подружками. – Очень приятно, – я отвернулся от окна – никто не делал попытки войти во двор с улицы, все шло по запланированному сценарию. – Извини, Федорыч, так надо, – сожалеюще произнес я и для успокоения совести спросил: – Скольким ты пентонал колол? – За последние два года – сотни полторы будет, – подобострастно сообщил доктор. – И что говорили? – поинтересовался я. – Разное, – доктор пожал плечами, – кто про что… В основном – где бабки спрятаны или счета – ну, на предъявителя… ага… вот. – Он заискивающе уставился на меня и проблеял: – Я никому не скажу, что ты этого укокошил, – можешь мне поверить! – Верю, – согласился я, – веди-ка в свою ординаторскую. Доктор быстро засеменил в комнату, беспрерывно оглядываясь на меня. Я прошел следом, на ходу стащив с себя тенниску и изъяв у поверженного бригадира оба ствола, – ладони при этом я обернул тенниской. – Вот, – доктор гостеприимным жестом показал мне свое хозяйство – небольшую комнату с кушеткой, застеленной медицинской клеенкой, и двумя металлическими шкафами, запертыми на висячие замки. – Перчатки, – потребовал я, положив пистолеты на кушетку и натягивая тенниску. Доктор быстро извлек из стола одноразовые латексные перчатки. Натянув их, я проверил наличие патронов в магазинах «АПСов», удобно рассовал их за пояс – спереди и сзади, потренировался несколько раз в одновременном выхватывании и только после этого поинтересовался: – А сколько у тебя пентонала осталось? – Пять доз, – с готовностью доложил доктор и звякнул связкой ключей, указав в сторону одного из шкафов. – Достать? – Обязательно, – согласился я. – И шприц – тоже. Когда доктор достал коробку с пентоналом и одноразовый шприц, я распорядился: – Заряжай! – А кого колоть будем? – осторожно поинтересовался доктор, наполняя шприц. – А тебе не все ли равно? – удивился я. – Три минуты назад ты готов был для Витеньки кого угодно ширануть! – Да нет – я всегда, – доктор отер вспотевший лоб и жалко улыбнулся. – Вот что, – меня вдруг посетила неожиданная идея. – У тебя магнитофон есть? – Вот, пожалуйста, – толстяк протянул мне магнитофон со вставленной в него кассетой, и тут я заметил, как у него дрожат руки. – Умирать не хочется? – спросил я его. – Пожить бы еще – а? – Ой, как не хочется, Эммануил! – проникновенно признался доктор. – Вот, вроде бы и старый, а знаешь… дочка у меня… – Тут он всхлипнул и изготовился завыть. – Цыть, плешоган! – прикрикнул я на желателя пожить. – Я оставлю тебя в живых – при одном условии… – Готов! – встрепенулся доктор. – Всегда готов! Все что хочешь! Я убью их всех, – я показал за окно. – Ты понимаешь, после этого у меня не остается иного выхода, – я показал за порог, где лежал бригадир; доктор умненько покивал, сложив руки перед грудью, как кролик. – Тебя я тоже должен убить. – Тут доктор скорчил такую рожу, что я пожалел о том, что сказал это. – Потому что, оставаясь в живых, ты будешь угрожать моему существованию, – поторопился пояснить я. – Но! Но я сделаю по-другому. Ты вколешь себе пентонал, а я запишу на кассету все твои байки про вашу совместную деятельность с Протасом. Там наверняка есть столько компромата, что хватит, чтобы шантажировать тебя всю оставшуюся жизнь и держать на коротком поводке. – Ээээ… конечно, конечно. – Лицо доктора приняло несколько озабоченное выражение. – Только… м-м-м… я бы и сам – без пентонала. Сердечник я – могу не выдержать… – Это твои проблемы, – жестко отрезал я. – Сколько времени длится «беседа»? – Ну, когда полчаса, когда полтора-час – в зависимости от интересности показаний, – с готовностью ответил доктор. – Бывалоче, и по три часа беседовали – но в два приема. Тогда наступает привыкание… – Хорош лекцию читать, – досадливо оборвал я словоохотливого эскулапа. – Еще вот что: Протас всегда один присутствовал при допросе? Или кто-то из его подручных заходил в комнату? – Нет-нет, что ты! – воскликнул доктор. – Естественно – один. Информация-то конфиденциального характера. А то, бывает, такого наговорят… – Умолкни, – остановил я доктора. – Давай вкалывай. Доктор, тяжело вздыхая, наложил на бицепс жгут, с тоской поглядывая на «заряженный» шприц. – Коли помру – грех на тебе будет, – тихо сказал Федорыч, загоняя иглу в вену. – Заметано, – согласился я. – Ты смотри, главное, эмбл в вену не загони, коновал! – Грех смеяться над старым человеком, – плаксиво пробормотал эскулап. Сноровисто втянув в шприц полкубика темной крови, он медленно ввел препарат, прижал место укола ваткой со спиртом и вытащил иглу. – Готов, садист, – с покорностью констатировал мой пациент. – Возьми в шкафу нитроглицерин и нашатырь – буду вырубаться, нитроглицерин под язык – одной хватит, а нашатырь – на ватку и под нос. Сделаешь? – Обязательно! – успокоил я доктора. – Когда начинать? – Когда пот по лбу градинами пойдет и глаза закатятся, – сообщил доктор, поудобнее устраиваясь на кушетке, и вдруг усмехнулся: – Вот уж никогда бы не подумал, что самому придется… Через некоторое время я включил магнитофон и приступил к популярной игре «вопросы – ответы». Уже на пятой минуте «беседы» я, что называется, выпал в осадок. Диктофон записывал на кассету с Каем Метовым нечто более похожее на захватывающий сюжет детективного романа, чем на изложение подробностей жизни пожилого участкового врача. Примерно треть клиентов, доставляемых сюда Протасом, обратно уже не возвращалась. Федорыч вкалывал, как бригада профсоюзных натуралистов: он качественно сооружал естественные смерти тем, кто давал слишком важную информацию о своих доходах или доходах своих знакомых. Отсюда людей увозили с готовым для патологоанатомов диагнозом: элементарной эмболией вследствие неправильного укола наркотика, сердечной недостаточностью, удушьем от выхлопных газов и так далее. Тела их потом обнаруживали в наиболее подходящих местах, исключающих подозрение по поводу причин смерти… Я услышал много знакомых имен и не менее знакомых обстоятельств ухода в мир иной. Ах, какой чудесный препарат! Ах, какой замечательный доктор! Вот ведь как бывает – живет рядом с тобой обычный человечек, плешивый, толстый и малозаметный, а ты даже и не догадываешься, что он существует в совершенно иной ипостаси, мрачной и таинственной… Записав все, что мне показалось интересным, я спрятал кассету в нагрудный карман, туда же уложил упаковку с пентоналом и… и не стал доставать из шкафа нитроглицерин с нашатырем, несмотря на то, что доктору было явно нехорошо – он хватал воздух ртом, как рыба, и подергивал ногами. – Ты вел неправильный образ жизни, Федорыч, – объяснил я свое решение ничего не соображавшему эскулапу. – И потом, я все равно хотел с самого начала тебя убить, так что – не взыщи… Затем я нашел в комоде докторской дочки футболку потемнее, быстренько соорудил из нее косынку с дырами для глаз и рта и, повязав эту косынку на лицо, выскользнул во двор. Соратники Протаса, по всей видимости, привыкли к длительным ожиданиям – посмотрев в заборную щель, я с удовольствием констатировал, что трое в «99-й» азартно режутся в карты, а водила «трехсотого» сладко спит, удобно откинувшись на кресло. Разогнав организм дыхательным упражнением, я достал из-за пояса один «АПС», размял суставы ног, скомандовал себе: – Пошел, Бак!!! – и пулей выскочил за калитку. Товарищи в «99-й» так и не успели ничего сообразить – в три прыжка покрыв расстояние от калитки до машины, я вставил ствол в заднее раскрытое окно и в одну очередь выстрочил весь магазин, напичкав тела незадачливых картежников целой кучей свинца. Швырнув ненужный уже «АПС» в обезображенный салон «99-й», я метнулся к «трехсотому» – водила проснулся и с выражением крайнего изумления на физиономии пялился назад. – К машине, – коротко скомандовал я, наставив на него второй «АПС». – Оружие на крышу, руки за голову. Быстро!!! Водила оказался на редкость строптивым малым: он попытался резко выхватить из-под мышки пистолет и прямо из салона выпрыгнуть в маятниковый кульбит – как это делают спецы на тренировках в десантировании с легкой техники. Я с маху долбанул пяткой по стриженому затылку – кульбитчик неловко воткнулся головой в асфальт и замер без движения. – До свидания, фуеголовый, – сказал я, морщась от истошного визга, поднятого окрестными старушенциями, торчавшими на лавках у соседних дворов. Подняв оброненный водилой «ТТ», я аккуратно выстрелил ему в голову, бросил пистолет на землю и, прыгнув в «трехсотый», быстро умчался с места происшествия… Добравшись окольными путями до района, в котором располагался Океании дом, я затаился в одном из глухих переулков и по сотовому телефону, валявшемуся в «бардачке» машины Протаса, позвонил Милке домой. Трубку взял Стае и с ходу попытался что-то невразумительное мне сообщить: – Это… Ну, короче, там такая штука… эээ… – Молчи и слушай! – оборвал я медлительного «родственника». – Няня дома? – Дома, – обескураженно ответил Стае. – А что… Все бросай, падай в мою тачку и пулей лети на улицу Хичиева. После второго светофора поезжай медленно и смотри направо – в переулке будет стоять «трехсотый» «мерс». Врубился? – Да, врубился, – недовольным тоном подтвердил Стае. – А что… – Бе-гом!!! – оборвал я его. – Подробности – на месте. – И отключился. Стае подкатил минут через пятнадцать. – Молоток, – похвалил я парня. – «Хвоста» не было? – Ни хера не было, – недовольно скривился Стае и довольно обыденно выдал: – У Оксаны дома мамеды. Они… – Чего?! – Я взвился, едва не стукнувшись головой о потолок. – Кто у Оксаны?! – Мамеды, – так же невозмутимо продолжил Стае, – они уже часа два там сидят. Хотят тебя. – Что ж ты сразу не сказал! – набросился я на «родственника». – Какую-то херню нес по телефону – бурчал там что-то!!! – А ты дал мне сказать?! – обиделся Стае. – Я рот раскрыть не успел, он – «молчи и слушай»!!! Ха! Сначала надо выслушать, а потом уже… – Ладно! – пресек я «родственника». – Давай по делу. Во-первых, как ты узнал про мамедов? – Оксана позвонила… м-м-м… – Стае слегка порозовел и смущенно опустил глаза, – из сортира позвонила, гхм… ну, пошла типа похезать, а тама, значит, у нее в тумбочке где-то лежит мобильный телефон. Вот. Короче… – Шире шаг, парниша! – поторопил я парня. – Они, может, ее там уже по кусочкам распиливают! – Не-а, – опроверг Стае. – Она сказала – вежливые. Типа не насилуют совсем. – Стае шмыгнул носом и развел руками. – Ну, они знают, что муж у нее – какая-то шишка. Она им сказала, что во всем виноват ты. Короче – сдала тебя с потрохами и таким моментом отмазалась наглухо. Усек? – Ну-ка, ну-ка – еще раз, – несколько спокойнее переспросил я – тот факт, что Оксану никто не насилует, меня вполне устраивал, а насчет моей сдачи – это, полагаю, рабочий момент, разберемся. Ну, вот и все – типа того, – недоуменно пожал здоровенными плечами Стае. – Позвонила, значит, сказала… А – вот! Их пятеро – мамедов. Четверо с автоматами – молодые. И один говорит, что ты давеча дрался – ну, перебинтованный такой здоровяк. Шкаф, типа того. Он, короче, тебя должен узнать. – Как сидят – не сказала? – с надеждой поинтересовался я. – Не-а, не сказала, – огорченно констатировал Стае. – Баба и есть баба – фуля ты хотел… – Насчет «сдачи» – поясни, – уточнил я. – Ну, мамеды в курсе, кто ты такой, – вот так она сказала, – пояснил Стае, – больше ничего не сказала. В общем, они будут тебя ждать… Че делать будем? – Будем, Стасик, обязательно будем, – успокоил я «родственника», лихорадочно обдумывая ситуацию. Так-так… Что-то мне не понравилось. Оксана позвонила из ванной… По какой прихотливой случайности в ванной оказался мобильный телефон? И потом, она не должна знать номер Милки – я ее в такие подробности своей жизни не посвящал! Интересное кино! Может, у нее в ванной и справочник телефонный валялся где-нибудь в компакт-бачке – по случаю?! – Слушай… А как она говорила? – спросил я Стаса. – В смысле? – не понял «родственник». – Как «как»? – Ну – тон у нее какой был? Не было ли посторонних звуков? – досадливо уточнил я. – А-а-а-а – вон что! – Стае озабоченно нахмурился. – Ну, были звуки – типа вода лилась, как душ. И – шепотом говорила – быстро так, ага… – Так, Стасик. Пойдешь на разведку, – определился я. – Тебя они не знают, стало быть.. Короче – выйдешь из переулка – и налево. Метров через сто с левой стороны увидишь двухэтажный особняк из белого кирпича – на воротах номер – 17. Это ее дом. Медленно пройдешь мимо, внимательно посмотришь, не поворачивая головы, – что там и как. Дойдешь до ближайшего переулка, свернешь – и пулей сюда. Вопросы? – Понятно, чего там, – важно сказал Стае и с готовностью покинул салон. Минут через десять в противоположном конце переулка показался запыхавшийся Стае. На лице его можно было прочитать разочарование и даже какое-то недовольство. – А ни хера интересного тама нету, – отрапортовал «разведчик», плюхаясь на сиденье «мерса». – Ничто не визжит, типа того не ходит. Окна отсвечивают – не видать, есть или нет там кто… – Расскажи, как там вокруг – на улице, в соседних дворах, – потребовал я. – Все, что заметил. – На хера? – недовольно поинтересовался Стае и тут же выдвинул предложение: – Давай завалим туда, всех отоварим на раз, Оксанку заберем и свалим… А? – Не получится, малыш, – снисходительно сообщил я ретивому «вояке». – Перед проведением любой операции надо тщательно изучить обстановку, сделать необходимые расчеты, прикидки – а потом приступать к акции… Операция – это тщательная подготовка, Стасик. Штурм – лишь итог, завершающий аккорд, так сказать. Врубаешься? – Да ну, на хер! – недовольно скривился Стае. – Чего там подготавливать? Стрелять они не будет – рикошет же! Двоих я на себя возьму, а троих ты отоваришь, как не фуй делать: раз, раз! – и кобздец! Ну?! – Дурак ты, Стае, – с сожалением констатировал я. – Молодые мамеды с автоматами – боевики, прошедшие карабахскую школу. Иных они на службе не держат. Кто тебе сказал, что они будут драться? Подступы к двору просматриваются, на окнах – решетки, дверь двойная, железная. При таких условиях я не рискнул бы штурмовать дом с заложником внутри, даже располагая целым отрядом, – а нас всего двое на один ствол! – А что у тебя за ствол? – глазенки Стаса загорелись огнем любопытства. – Вот, – я достал «АПС» и протянул «родственнику». Стае любовался оружием, как ребенок. – Очередями стреляет, – удовлетворенно констатировал он. – Можно всех завалить одной очередью! Р-раз! Та-та-та! И кобздец! – Можно, – согласился я, засовывая «АПС» за ремень. – Если они соберутся в кучу в одной комнате. И не будут вести ответный огонь. Давай – обстановку! – Да тихо там, – досадливо бросил Стае. – На улице никого нет. Возле соседних дворов – тоже никого, как вымерло все. – Особенности, – потребовал я. – Чего необычного заметил? На что обратил внимание? Ну… хрен его знает, – Стае замялся. – Вроде бы все так… А! Вот – там копченкой воняет! Эх и пахнет – будто вагон с копченой рыбой стоит! Я, кстати, хавать захотел – так пахнет! Там че – коптильня по соседству? – Да, коптильня, – машинально ответил я, собираясь отбросить этот вроде бы ненужный факт в сторону и анализировать далее. – Коптильня – сосед Океании рыбу коптит и продает… – тут я замедлился. – Ага, продает рыбу… Жалуется Оксанка – вонь ужасная целыми днями стоит… Ну, рыбное хозяйство у него на Колонском… И лицензия есть… ЕСТЬ!!! – воскликнул я, зафиксировав рождение конструктивной идеи. – Садись в «Ниву», дуй в пожарный участок при ИТК-15, припаркуйся и жди. К тебе подойдет парнишка – возьмешь, что даст. И назад. Вопросы? – Ты че? – удивленно вытаращился Стае. – Упал, что ли? Сидел-сидел, бормотал чего-то, вдруг – на тебе! Ехай, бери… Ты че, в натуре? – Верь мне, Стасик, – мудро сказал я. – Все поймешь по ходу. И помни – это я, а не ты служил в спецназе ВВ. Это я, а не ты неоднократно участвовал в операциях по освобождению заложников и ликвидации бандформирований. Знаешь, что такое ликвидация, зечара? – Ну, это когда всех – под корень… А? – Стае сделал загребущее движение рукой. – Не всех, – поправил его я. – А только тех, кто не сдался до начала операции. Но принцип ты уловил. Так что – сейчас командовать тоже буду я. – Базара нет, – весомо произнес Стае и несколько смущенно спросил: – Как хоть проехать к этому пожарному участку? Я же город не знаю… – Поедешь по Хичиева до упора, свернешь на Кирова – налево, потом выберешься на Горького – и сразу упрешься в пожарку. Припаркуй и жди. На обратном пути заправься, – я извлек из кармана полтинник и протянул Стасу, – и купи упаковку презервативов «Иннотекс». Вопросы? – Ни хера не понял! – огорченно пробормотал Стае. – На хера заправляться – и так полбака? На хера пезеры? Но все равно – все сделаю. – Он направился к «Ниве». Довольно промурлыкав себе под нос, я взял сотовик и набрал номер пожарной части. Там работал двоюродный брат Славы Завалеева – нашего начальника СБ, с которым я поддерживал дружеские отношения. – Старшина Михейчик слушает, – раздался в трубке грубый прокуренный голос. – Кто начкар сегодня? – деловито осведомился я. – Фуй в пальто, – моментально отреагировал недружелюбный Михейчик. – С какой целью интересуешься, поджигатель? – Пучкова позови, – дружелюбно попросил я, пообещав в душе при первой же возможности надрать задницу этому телефонному грубияну. – Скажи – Бак звонит. Он знает. Пробурчав что-то нечленораздельное, Михейчик швырнул трубку на стол и удалился. Спустя минуту трубку взял тот, кто был мне нужен. – Здорово, Игореха, дело есть, – с ходу загрузил я Славиного братишку. – Надо срочно две пожарные робы, две каски и… и какой-нибудь шланг с брандспойтом на конце – метров двадцать, не меньше. Даешь? – Дерьмо качать собрался? – флегматично поинтересовался Игореха и уточнил: – Насос не надо? – Нет, не надо, – несколько смутился я. – Мы тут и так – вручную. Часа на два, а? – Подгребай, – так же флегматично согласился пожарник. – С тебя пузырь. – Заметано! – одобрительно воскликнул я. – И еще – скажи, Хичиева в ведомстве какого участка? И сколько примерно от пожарки дотуда ехать? – Это Халтуринский, – сообщил Игореха. – А ехать – от силы двадцать минут. Там везде быстро – пожарка стоит в центре района. Главное, чтобы вызов поступил вовремя… Спустя минут сорок Стае привез все, что заказывали, – вид у него был несчастный: парень всю дорогу терзался догадками по поводу предназначения столь плохосочетаемых аксессуаров, как пожарная роба и презервативы. – Нет, заниматься половыми извращениями в этих штуковинах мы не будем, – поспешил успокоить я партнера. – Все очень просто, малыш… Оставив на произвол судьбы мою «Ниву», мы переложили экипировку в «трехсотый» и припарковались возле забора Оксаниного соседа. Здесь я объяснил Стасу, что нужно делать, и он мгновенно пришел в прекрасное расположение духа: все непонятности канули в Лету, а к производству мелкомасштабных пакостей «родственник», судя по всему, был хорошо адаптирован еще с детства. Воспользовавшись шлангом, мы оперативно закачали в четыре презерватива два литра бензина, оставив топлива на пару километров езды. Завязав презервативы бечевкой, мы аккуратно разместили их на разостланной пожарной робе и ухватили эту робу за четыре конца. – На четыре счета, – скомандовал я. – Раз! Два! – Роба в данном случае выступала в качестве пращи: размотав ее, мы должны были забросить наши бензохранилища на крышу дровяного сарая: мне нужен был качественный пожар. – Три! Четыре! – колыхающиеся пузыри взметнулись в воздух и шлепнулись на крышу сарая. Достав из машины сотовый телефон, я набрал 01 и сообщил, что по улице Хичиева, 19, имеет место страшный пожар. – Назовите ваш номер, – попросил дежурный, на что я ответил, что звоню из автомата, и отключился. Засунув сотовик в карман тенниски, я дал команду Стасу облачаться в пожарную робу, а сам достал спички, поджег одну и сунул в коробок. Коробок, вспыхнувший ярким пламенем, запулил туда же – на крышу несчастного дровяника. Спустя пару минут на улице Хичиева было очень шумно и многолюдно. Мы со Стасом, облаченные в пожарные робы и каски, со шлангом наперевес торчали в конце переулка и следили за событиями. Ровно и могуче полыхал дровяной сарай – какие-то люди бегали возле усадьбы № 19 и бестолково размахивали пустыми ведрами, толкаясь и суматошно крича, откуда-то с дальнего края улицы слышалось надсадное и постепенно приближающееся завывание пожарной сирены. В этот момент надсадно заверещал сотовик, забытый мной в кармане тенниски. Я вздрогнул – вычислили, что ли, аналитики пожарные?! Ну дают! – Ну, слушаю, – размеренно проговорил я, включив телефон. – Долго едете, ребята! Я вам когда позвонил? – Эммануил? – очень тихо спросил кто-то на противоположном конце сотовой линии. – Кто? – страшно удивился я. – Кто это? – Ты покойник, Эммануил, – так же тихо пробормотал абонент – я похолодел, чувствуя, что сейчас упаду в обморок. – Это я – Витек… Ты думал, что замочил меня, сучонок? Не-е-е-е… – В трубке раздались короткие гудки. Я медленно сполз по забору на землю и некоторое время бездумно смотрел перед собой, выключившись из окружающей обстановки. Они что – заговоренные, эти Снеговы?! Любому другому нормальному человеку достало бы и половины того удара, которым я наградил Протаса на веранде у лекаря-пентоналыцика. А этот, значит, жив – и даже нашел в себе силы поставить меня об этом радостном факте в известность. – Че ждем? – возбужденно воскликнул Стае, тряся меня за плечо и выводя из состояния ступора. – Пожарка подъехала – вон, шланги разматывают! Работать надо! Я встал и выглянул из переулка. Действительно – работать надо. Причем работать как можно быстрее и убираться отсюда куда глаза глядят. Пока вся Кировская бригада не занялась моим розыском. – Пошли, – скомандовал я, вручив Стасу брандспойт и ухватывая шланг за средину. Мы выбрались из переулка и под аккомпанемент модного завывания работающего двигателя пожарной машины, суматошных криков и других звуков заскочили во двор Оксаниного дома. Стае влетел на крыльцо и начал долбить брандспойтом в дверь, истошно завывая: – Хозяин, отчиняй! На твой чердак рукав кинуть надо! Отчиняй, коли дома, а то ломать будем! – И в таком духе – минуты три. Я, опустив голову, забрался на крылечко и затаился за спиной Стаса, изображая возню со шлангом. Через некоторое время дверь отворилась. На пороге стояла перепуганная Оксана – присев за Стасом, я сумел рассмотреть в просвет между его ногами, что за Оксаниными тапочками явственно топорщатся две пары мужских кроссовок, разнесенные друг от друга на полтора метра. Хорошо, грамотно работают. Один стоит сразу за спиной Оксаны – контролирует и одновременно прикрывается ею, как живым щитом, второй – в полутора метрах от первого, у второй двери, ведущей с веранды в дом. Увидев Стаса, Оксана слабо пискнула и чуть не грохнулась в обморок. – Нам бы шланг на чердак кинуть! – громогласно взревел Стае, оттирая Оксану на крылечко и вклиниваясь между нею и мамедом, стоящим за ее спиной. – Э-э! – начал было мамед, недовольный таким поворотом событий. Подтолкнув Стаса, ухватившего Оксану в охапку, я спихнул их обоих с крыльца и, как былинный молодец, воспрял перед мамедом словно бы из ниоткуда. – Ва!!! – только и успел воскликнуть мамед, широко разинув рот, – это был тот самый хлопец, что давеча в паре с таким же поножовщиком пытался порубать меня в виду мамедского овощного рынка. Тот, что остался невредим, но обзавелся парой килограммов лишних бинтов на конечностях. Зафиксировав краем глаза, что Стае удирает к воротам, волоча за собой упирающуюся Оксану, я с размаху забодал бинтованного каской в переносицу, ухватил его обмякшее тело за ворот куртки и, достав из-за ремня взведенный «АПС», двинулся к двери, ведущей с веранды в дом. Дотолкав тело до второго боевика, я крикнул: «Держи!» – и отпустил куртку бинтованного. Боевик, удерживающий в одной руке «АКСУ-74», другой был вынужден принять падавшую тушу сотоварища, а поскольку туша оказалась чрезмерно тяжела, сам рухнул на пол, роняя автомат и громко чертыхаясь. – Вот и ладушки! – воскликнул я, подхватывая взведенный автомат и заскакивая в холл. Трое мамедов, расположившихся в разных местах холла, вскочили, наводя на меня оружие. – А кому пожары тушить! – воскликнул я, вскидывая оба ствола на уровень груди и нажимая на спусковые крючки. 22, 23, 24… – «АКСУ» умолк – патронов в магазине оказалось как раз под завязку. Пять окровавленных тел разметались в разных местах Оксаниного холла – два еще дергались, остальные же не подавали признаков жизни. – Вот так, ребятишки, – потерянно пробормотал я выходя из дома. – Что-то в последнее время вокруг меня стало умирать много народу… Угу… Этак недолго и скурвиться… Затем мы со Стасом загнали «трехсотый» во двор и погрузили в него тела мамедов, пытаясь между делом заставить Оксану произвести уборку в изрядно загаженном холле. Вооружившись тряпкой, психоаналитичка села на крыльце невидящим взглядом уставилась в пространство – любые попытки привести ее в чувство разбивались о мощный психофизиологический ступор – двигаться она тоже не желала. Махнув рукой на хозяйку дома, мы со Стасом вооружились моющими принадлежностями и в течение получаса с грехом пополам уничтожили наиболее выдающиеся кровавые пятна, прислушиваясь к пожарному шуму на соседнем дворе. – Придется капремонт делать, – констатировал Стае после завершения работы. – Вот будет шуму, когда ее муж приедет! – Он кивнул в сторону выхода, где продолжала безмолвно ступорировать наша дама. – Шуму так и так будет. – Я безразлично пожал плечами. – Мамеды послали своих пятерых людей сюда – а они бесследно исчезли… Не завидую я Оксаниному мужу. – Может, подожжем дом? – азартно сверкнул глазами Стае. – И все концы в воду! Точнее – в огонь… А? – Еще хуже будет, – отверг я такое рацпредложение. – Дом застрахован – после пожара будут работать страховые инспектора. Обнаружат, что поджог – уголовное дело, – и привет. Нет, тут нужно очень быстро навести порядок – для этого потребны ребята с особой квалификацией. – Ну и где ты таких щас достанешь? – уныло пробормотал Стае. – Достану, – успокоил я Стаса. – Ты вот что – садись в «мерс» и поезжай. – Идет, – тихо ответил Стае. – Непривычно как-то – со жмуриками… Вдруг менты остановят… – Свернешь с Хичиева на объездную – там нет ни одного поста, – успокоил я «родственника». – Да не забудь – робу с каской брось мне в «Ниву». Вперед! Стае, понурившись, вышел на улицу. Дождавшись, когда во дворе раздастся шум отъезжающей машины, я набрал промежуточный контактный телефон и попросил Диспетчера прислать ликвидаторов, пояснив, в какую передрягу я угодил. Затем я позвонил Дону и сообщил ему о случившемся, вызвав у старика легкую истерику затяжного характера. Переждав пару минут, я сказал, что сам я в помощи не нуждаюсь, но прошу приютить на некоторое время Оксану. Вырвав согласие патрона, я погрузил Оксану в «Ниву», отвез ее к Дону домой и очень быстро покатил прочь из города – к Бо. Более безопасного места во всей Новотопчинской области, да и, пожалуй, во всем огромном мире, для меня в настоящий момент не существовало… |
||
|