"Интервенция" - читать интересную книгу автора (Славин Лев Исаевич)

Картина вторая. СОЛДАТЫ

Казарма. Зуавы. Снят. Читают. Чинят одежду. Жуют. Играют. Чистят винтовки.

У очага разговаривают трое. 1. Капрал Барбару, старый армейский служака. 2. Селестен, задира, весельчак. 3. Франтоватый, беспрерывно охорашивающийся Марсиаль.

Неподалеку молча лежит Жув. В нем более всего отразились черты послеверсальской армии союзников, могущественной по внешности, овеянной славой победы, усталой, озлобленной, тоскующей

по родине.

Марсиаль. Среди русских есть хорошенькие…

Барбару. Они слишком холодные.

Марсиаль. Капрал, я не могу пожаловаться на холодность русских. Одна девчонка на бульваре поцеловала меня так, что я до сих пор дрожу. И при этом сунула мне в карман какую-то бумажку.

Барбару. Ну, разворачивай свое любовное письмо, хвастун.

Марсиаль (вынимая). Жаль, что я не читаю по-иностранному.

Барбару. Корова… Это по-нашему.

Марсиаль. Ах, по-нашему? Жаль, что я не читаю по-нашему.

Селестен. Мальчики, спокойствие. Странное письмо… Оно не написано.

Марсиаль. Оно нарисовано?

Селестен. Дурак. Оно напечатано. Твоя возлюбленная издает свои любовные записки. (Читает.) «Иностранным солдатам и матросам. Товарищи, что вы здесь делаете? Вас снова обманули, как в тысяча девятьсот четырнадцатом году. Вы снова выступаете против своих же братьев…» Значит, она тебя поцеловала как брата?

Барбару. У одних любовь кончается триппером. У тебя она может кончиться петлей.

Жув. Покажи. (Берет листовку.) Такая же, как и моя! Тебе дал эту штуку высокий худой малый, славный парень? По имени Мишель.

Селестен. Ах, у вас одна возлюбленная, и та в штанах.

Марсиаль. Девушка мне дала это! Между нами, она моя невеста.

Селестен. Она тоже так думает?

Барбару. Быстро – имя!

Марсиаль. Мадемуазель… (Вспоминает.) Эти русские имена… Я тебе сейчас скажу. (Достает записную книжку.) Она мне записала.

Селестен (читает). Мадемуазель Фекла.

Все. Ого! Это – имя! Фекла? Да!…

Селестен. Может быть, это часть тела?

Марсиаль. Надо понимать. Это – русское аристократическое имя.

Селестен. Рот до ушей. Ноги как спаржа. И лет восьмидесяти пяти.

Марсиаль. Глаза как у черта. Талия акробатки. Нежный голос. Нет, это девчонка.

Селестен. Но все-таки – как ты ее зовешь? Каждый раз берешь с собой в кровать записную книжку?

Марсиаль. О, для любви не нужно имен. Моя маленькая! Моя миленькая! Моя беленькая невеста номер пять! (Поспешно.) Считайте сами: номер один – в Марселе, номер два – в Салониках, номер три – в Галлиполи, номер четыре – в Яссах, номер пять – в Одессе. Весь путь союзной армии.

Барбару. О, хвастовство! Итак, пока мы побеждали немцев, ты побеждал девочек. Это гораздо легче.

Марсиаль. И гораздо приятней.

Селестен. Но у тебя было больше Седанов, чем Верденов.

Марсиаль. Нет! Моя мадемуазель… (Лезет за записной книжкой.)

Селестен…Фекла.

Марсиаль. Мерси.

Жмут друг другу руки.

Фекла ко мне благосклонна.

Барбару. Значит, ты с ней уже…

Марсиаль. Нет еще, но я надеюсь.

Барбару. Спеши, спеши. Генеральный штаб дает тебе для этого одну неделю срока.

Селестен. Да, если ты в течение недели не уговоришь свою Феклу, что ты красавец, умница и буржуа, будет поздно. Через неделю мы покидаем Россию!

Жув. Кто тебе сказал?

Селестен. Мой грустный Жув, это было объявлено в приказе: «…на две недели в Россию для несения караульной службы».

Жув. Подотрись своим приказом.

Барбару. Без свинства!

Жув. Где ты видел, чтобы война кончалась в две недели?

Барбару. Корова! Какая война?

Селестен. Жув болен.

Марсиаль. У него бред.

Селестен. Я предлагаю поставить ему клизму.

Все (окружая Жува). Поставим ему клизму!

Жув. Я буду стрелять!

Барбару. Оставьте припадочного.

Жув. Это у тебя припадок глупости! Вы все знаете Гастона.

Селестен. Из сто семьдесят шестого пехотного?

Марсиаль. Мы знаем Гастона.

Жув. Три дня тому назад Гастон был в бою возле Одессы. Вот Гастон, спросите его.

Входят двое. 1. Гастон – солдат, как другие. 2. Некий сапер -малый лет тридцати, лицо насмешливое, сильное, говорит мало, предпочитает посмеиваться.

Барбару. Гастон, с начала кампании этот парень не перестает врать. Он изоврался. Разоблачи его. Последняя его выдумка: ты был позавчера в бою под Одессой.

Гастон. Ну да.

Барбару. Как, в бою?!

Mарсиаль. Мы прибыли для караульной службы.

Селестен. С кем? Из-за чего?

Барбару. Тише! Настоящий бой?

Гастон. Десять раненых, четыре убитых.

Селестен. Какое свинство!

Марсиаль. А где же Версальский мир?

Жув. Они мне не верили. Ну-ка, вынимай свою лопату, Барбару, рой землю, рой глубже, падай в грязь – родная грязь, мы лежали в ней четыре года… Она – наша семья!… Всю жизнь – рыть, чесаться, блиндажи, проволока, снаряд… Он твердый, я мягкий. Он меня ударит – я потеку… Я не хочу быть лужей! Я человек! Я человек! Я человек!

Селестен. Не могу этого слышать!

Гастон (саперу). Это военная истерика, болезнь старых солдат. Это бывает со всеми нами.

Барбару. Ну, успокойся, Жув. Чего ты орешь? Ты еще не в окопах.

Жув. Я и не буду там. Я лучше прострелю себе пальчик.

Барбару. Речь дезертира!

Жув. Речь идиота!

Селестен. Спокойствие, мальчики. Давайте разберемся. С кем, собственно, был бой?

Марсиаль. Ведь мы со всеми в мире.

Гастон. Дело в том, что у русских революция.

Селестен (как бы обращаясь к России). У вас революция? На здоровье. Селестен здесь ни при чем.

Барбару. Кто противник – тебя спрашивают!

Гастон. Какие-то русские. Я плохо разбираюсь. Их тут два лагеря. Большевики.

Марсиаль. В конце концов какая разница?

Гастон. Но вот тут Мишель. Мишель хорошо знает русские дела.

Барбару. Из какого вы полка, мсье Мишель?

Гастон. Он сапер.

Барбару. Вы сапер?

Гастон. Он недавно прибыл.

Селестен. Может быть, он знает, что такое большевики?

Марсиаль. Скажи, сапер, вот ты хорошо знаешь русские дела: Фекла – аристократическое имя?

Сапер. А ты уже завел себе бабенку? Не огорчайся, товарищ: тебя любит пролетарка.

Первый солдат (протискиваясь). Был задан вопрос о большевиках. Я могу сказать, что такое большевики.

Барбару. Ну, говори.

Первый солдат. Это русские дикари. У них общие жены. Они едят детей.

Марсиаль. В Африке есть племена, которые едят человечину. Я был в Африке.

Сапер. Может быть, он нам для товарищеского обеда зажарит свою Феклу? Правда, Гастон?

Г а стон. Если она жирная.

Барбару. Россия не далеко ушла от Африки. Это известно.

Сапер. Скажи мне, что ты видел, как большевики едят детей. Скажи, что тебе в ресторане предложили грудного ребенка с маслинами, но ты отказался. Ты попросил со спаржей.

Смех.

Гастон. Эй ты, умница! От кого ты узнал, что большевики едят детей?

Первый солдат. От лейтенанта Бенуа.

Селестен. Ах, от лейтенанта!…

Марсиаль. Что ж ты раньше не сказал?

Жув. О, дерьмо!

Второй солдат (протискиваясь). Он дурак. Я могу объяснить, что такое большевики. Это партия бедных. Это вроде наших синдикалистов, но поинтереснее. Будто бы в стране большевиков нет банкиров, нет фабрикантов, нет помещиков. Так я слышал от ребят.

Барбару. А куда же они девались?

Марсиаль. А земля чья?

Селестен. А из-за чего мы с большевиками воюем?

Жув. Припоминаю, что в этой бумажке Марсиаля кое-что сказано. (Читает.) «К иностранным солдатам и матросам. Товарищи, что вы здесь делаете? Вас снова обманули, как в тысяча девятьсот четырнадцатом году. Вы снова выступаете против своих же братьев – рабочих и крестьян. Ваша жизнь – непрерывный труд. Ваш пот – соль на столе богатых. Вспомните об этом, прежде чем открывать огонь. Сражаясь против нас, вы поддерживаете богачей против бедняков, паразитов против трудящихся…»

Марсиаль. Ну и пусть себе русские богачи и бедняки сами дерутся между собой. Лезть под пули из-за каких-то дурацких русских дел!…

Барбару. Она преувеличивает, эта бумажка. Она немножко перехватывает через край, я думаю. Не может быть, чтобы мы, парижские ребята, шли помогать каким-то паразитам. Все войны мы вели за свободу. Мы республика. Мы демократия, черт возьми! У нас самих было штук пять революций. Устали немножко? Есть. Но надо покончить. У нас в штабе тоже не дураки сидят. Раз решено воевать с большевиками – значит, причина есть.

Сапер. Рассказать, какая причина у нас воевать с большевиками?

Жув. Расскажи.

Сапер. Пусть кто-нибудь постоит у двери.

Гастон идет за дверь.

(Нагибаясь к очагу и поднимая что-то.) Вот причина, из-за которой вы воюете с большевиками.

Селестен. Ты видишь?

Жув. Нечто маленькое, черное…

Сапер (жонглируя). Кусочек угля! Кусочек угля, дети мои, весом в сотню миллионов тонн, ценою в сотню миллионов франков. Кусочек угля, который называется «Донбасс». Десять капиталистов владели этим кусочком угля. Это был не ты, Барбару. И не ты, Марсиаль. И не я. И никто из нас, стоящих здесь. Там были барон Рено и барон Кальмер. Там было три помещика и пять банкиров. Армия шахтеров с утра до вечера возилась под землей, чтобы взвод акционеров мог лопать омары и рассуждать о демократии. Пока это им не надоело! И они скинули с себя…

Селестен. Постой, постой! С этого места я перестал понимать. Вот ты сказал: «им надоело», «они скинули». Кто это «они»?

Сапер. Вот этот стул – пусть это будет Донбасс. Ты – армия. Бери Донбасс.

Селестен. Беру.

Сапер. Нет, я не дам.

Селестен. А ты кто такой?

Сапер. А я – русские рабочие и крестьяне. Донбасс-то наш!

Селестен. Может быть, ты отдашь его все-таки? чтоб не было возни?

Сапер. Когда вам нужно было достать для своих, буржуа железо Эльзаса и уголь Вестфалии, вы убили пять миллионов человек, десять миллионов сделали калеками и, наконец, преподнесли своим буржуа этот маленький железо-угольный подарок. Как же вы можете говорить русским рабочим, чтобы они не защищали свое добро от хищников, которым вы служите? Это они, русские рабочие, могли бы сказать тебе: «Брось свою винтовку, Селестен, братоубийца!»

Жув. Браво!

Первый солдат. Все ли хозяева изгнаны из России, сапер?

Сапер. Все.

Второй солдат. И вся страна принадлежит рабочим, сапер?

Сапер. Вся.

Жув. И Одесса тоже?

Сапер. Нет. Одесса еще у белых.

Селестен. Водятся ли здесь также и большевики?

Сапер. Да, здесь есть и большевики. Но они прячутся. Всякий раз, когда союзники ловят большевика, они его убивают. За голову каждого большевика обещано десять тысяч франков.

Марсиаль. Сколько?

Сапер. Десять тысяч. Но еще никто не выдал большевика.

Барбару. Я люблю храбрых людей. Я хотел бы увидеть большевика. Я пожал бы ему руку.

Сапер протягивает руку. Все удивлены. Сапер распахивает шинель. Под ней штатское платье.

Жув. Я узнаю тебя: ты – Мишель! С бульвара!

Все. Большевик!

Сапер. Да, я большевик. Смотрите, смотрите на меня, ребята. Я ем детей. Я национализирую женщин. Вот мои когти. Вот мой хвост.

Смех.

Есть в Одессе улица под названием Приморская. Есть на этой улице кабачок под названием «Взятие Дарданелл». Там неплохое виной довольно приятная музыка. Я туда прихожу иногда вечером выпить мой стакан, поговорить о жизни…

Вбегает Гастон.

Гастон. Лейтенант идет!

Сапер. «Взятие Дарданелл»!

Убегает сГастоном. Казарма принимает прежний вид. Входит лейтенант Б е н у а, среди солдат непопулярен, из тех, кого фронтовики называют «тыловая крыса». Тем не менее продвигается в чинах довольно успешно – заслугами, видно, не боевыми.

Лейтенант. Что за шум?

Барбару. Не совсем, мой лейтенант.

Лейтенант. Я слышал топот.

Барбару. Может быть, мыши, мой лейтенант. Они водятся в подполье.

Лейтенант. Вы разговаривали о политике?

Барбару. Все тихо, мой лейтенант.

Лейтенант. Я слышал: «Взятие Дарданелл». Дарданеллы уже взяты. Не стоит разговаривать о политике, капрал Барбару.

Барбару. Слушаю, мой лейтенант.

Лейтенант. Получен приказ: отправить два взвода на судостроительную верфь Ксидиас. Мы там произведем обыск. Во главе отряда пойду я. Приготовьтесь.

Селестен. Мы убирали, мой лейтенант. (Уходит.)

Лейтенант. Солдаты, здесь грязно.

Барбару. Не совсем, мой лейтенант.

Лейтенант. Здесь насорено. (Поднимает с пола бумажку и потрясает ею.) Мы должны показать этим грязным свиньям русским, что такое солдатская казарма. Казарма – это храм. Это спальня молодой девушки. Это… (Вдруг увидел, что бумажка, которую он держит, не что иное, как революционная прокламация.) Это как сюда попало?

Селестен. Как любовное письмо, мой лейтенант.

Лейтенант. Молчать! Вы! Подойдите-ка поближе. Остальные за дверь!

Все, кроме лейтенанта и Селестена, уходят.

Я все знаю, Селестен. Это ваше? У вас, кажется, репутация самого большого лгуна в полку.

Селестен. У Марсиаля, у Жува…

Лейтенант. Это Марсиаля? Это Жува?

Селестен (мечтательно). Они врут, пожалуй, побольше, чем я.

Лейтенант. Это не может быть ничье!

Селестен. Оно влетело в окно. Как муха.

Лейтенант. Вообразите, Селестен, что с вами говорит ваша мать. «Сын мой, – говорит она, – ради моей чести, ради чести Селестенов, расскажи мне, кто принес в казарму эту бумажку». Что бы вы ответили своей старой матери, Селестен?

Селестен. Я ответил бы ей: «Катись к чертовой матери, старая хрычовка. Что ты суешь всюду свой вонючий…»

Лейтенант. Вон! Я с вами еще поговорю! Жув!

Селестен уходит. Входит Жув.

Садитесь, пожалуйста, мсье Жув.

Жув. Благодарю, мой лейтенант.

Лейтенант. У вас есть семья, Жув?

Жув. Жена и двое малышей, мой лейтенант.

Лейтенант. И как им живется, Жув?

Жув. Плохо, мой лейтенант. Жена пишет, все из дому продано. На фабрике платят гроши. Дороговизна…

Лейтенант. И вы им не помогаете?

Жув. А что у солдата есть? Вши? Раны?

Лейтенант. По-вашему, десять тысяч франков – приличная сумма?

Жув. Восхитительная, мой лейтенант.

Лейтенант. Вы можете ее заработать, Жув.

Жув. Нет, не могу, мой лейтенант.

Лейтенант. Это нетрудно, Жув.

Жув. Это невозможно, мой лейтенант.

Лейтенант. А я вам говорю, что вы ее заработаете.

Жув (кричит). Ни за что не заработаю!

Лейтенант. Букву «П» знаешь?

Жув. Да, мой лейтенант.

Лейтенант. Вздерну, как собаку!

Жув. Нет, мой лейтенант!

Лейтенант. Вон! Марсиаль!

Жув уходит. Входит Марсиаль.

(Потрясая листовкой.) Откуда здесь это?

Марсиаль. Я ничего не знаю, мой лейтенант.

Лейтенант. Ах, ты не знаешь? Вещи у тебя здесь есть?

Марсиаль. Да, мой лейтенант.

Лейтенант. Семья на родине есть?

Марсиаль. Есть…

Лейтенант (подвигая бумагу). Пиши адрес семьи. Твои вещи ей отправим.

Марсиаль. Но они мне нужны!

Лейтенант. Мертвым вещи не нужны.

Марсиаль. Так я же не мертвый!

Лейтенант. Будешь. Завтра. В это время.

Марсиаль. Мой лейтенант! Я не хочу.

Лейтенант. Ну так говори – кто это принес?

Трус бледнеет.

Марсиаль. Я его не знаю… Какой-то сапер…

Лейтенант. Что он говорил? Смелей, Марсиаль, ты славный парень, хоть и похож на дурака.

Марсиаль. Я не слышал.

Лейтенант. А ты слышал про контрразведку? (Берет трубку.) Станция! Дайте контрразведку!

Марсиаль. Не надо! Я все расскажу!

Лейтенант. Ну?

Марсиаль. Тут был русский. Его привел солдат сто семьдесят шестого полка…

Лейтенант. Подожди. (Записывает.) Я сейчас на тебя нарочно крикну. Понимаешь? Для них. (Кричит.) Ага, ты не говоришь?! Сволочь!

Марсиаль. Я говорю, я все говорю!…

Лейтенант (тихо). Молчи, идиот! Это нарочно. Кричи: «Я ничего не знаю, отстаньте!» Ну, кричи.

Марсиаль (кричит). Я ничего не знаю!

Лейтенант (тихо). Как зовут русского?

Марсиаль. Мишель…

Лейтенант (кричит). А, ты не говоришь?!

Марсиаль. Я же говорю: Мишель.

Лейтенант. Идиот. Он вам дал эту бумажку?

Марсиаль. Он нам дал ее.

Лейтенант. Припомни: не случалось ли кому-нибудь из вас получать такие бумажки от одной русской девушки на бульваре, довольно хорошенькой, небольшого роста и с нежным голосом?

Марсиаль. Я не знаю никакой девушки.

Лейтенант (кричит). Я тебя отправлю подсуд!

Марсиаль (кричит). Я не боюсь вашего суда!

Лейтенант (тихо). Ага, понял наконец. Этот русский Мишель, он вас звал куда-нибудь?

Марсиаль. В кафе.

Лейтенант. Адрес?

Марсиаль. У моря где-то.

Лейтенант. Когда?

Марсиаль. В один из вечеров. (Кричит.) Вы мерзавец!

Лейтенант. Ну, ну, не слишком. Ты пойдешь в кафе и обо всем мне. доложишь. Я позабочусь, чтобы тебя наградили. (Уходит.)

Вбегают Селестен и Жув.

Селестен. Ну что?

Марсиаль. Он сволочь! Он крозил, что меня повесят. Но я ему ничего не сказал. Он от меня получил! Жув. Молодец, товарищ!

Жув и Селестен жмут Марсиалю руки.