"Любовь сильнее меча" - читать интересную книгу автора (Легостаев Андрей)

Глава четвертая. ДРАКОНЬЕ ЦАРСТВО

Радхаур въехал на запретную дорогу, едва встало солнце. Марьян еще спала — он не хотел слезных прощаний, все было сказано вчера вечером.

Сэр Таулас поднял раненого дракончика и бережно (ведь малыш — любимец покойного сэра Аселена) положил на круп лошади перед Радхауром. Дракончик, кажется, даже не проснулся — лишь вздрогнул во сне.

— Не вези его далеко, — посоветовал бывший отшельник. — Сказки сказками, это в них драконы умеют говорить. А здесь — твари неразумные. Кто знает, что там у них в голове? Отвези миль на десять и положи где-нибудь на лужайке. И погодка сегодня будет хорошая. Все лучше, чем под дождем…

Сэр Таулас не договорил, что лучше погибать при свете солнца, это подразумевалось.

Радхаур на прощанье улыбнулся безмолвному Триану, вышедшему проводить хозяина, и дернул поводья.

На ответвлении дороги ожидал на лошади Гуул. Радхаур всегда дивился, как это бывшему алголианину удается выглядеть свежим и отдохнувшим в любое время суток — после бессонной ночи ли, в раннее ли утро или после тяжелой битвы. Словно к его лицу грязь и кровь не прилипают.

Радхаур поравнялся с ним.

— Езжай к лагерю, Гуул, будешь охранять Марьян.

— Я еду с тобой, Радхаур, — сказал Гуул так, чтобы показать — спор бессмысленен.

Граф вздохнул и устало провел рукой по лбу. Устало не потому, что уже утомился с утра — устал спорить с Гуулом, устал от него. Братом он ему не стал. Да и не мог стать.

— Гуул, я тебя, в общем-то, никогда не спрашивал, почему ты везде таскаешься со мной, не так ли?

— Я говорил при первой встрече, — бесстрастным тоном произнес Гуул.

— Брата я тебе не заменил, это все ерунда, такое просто невозможно. И друзьями мы так и не стали. Но у тебя та же цель, что и у меня. Или я совсем сошел с ума?

— О чем ты говоришь, Радхаур?

— Об Алвисиде. Ты знаешь, что я сейчас отправляюсь по запретной дороге, поскольку именно туда зовет меня зов Алвисида?

Гуул кивнул.

— Давай поговорим начистоту, — продолжал Радхаур. — Фоор приказал тебе охранять меня? Или что-то другое? Мы можем не быть братьями и друзьями, но мы должны доверять друг другу. Что приказал Фоор? Что тебе завтра скажет новый верховный координатор?

Гуул вздрогнул:

— Какой новый верховный?

— Откуда я знаю, кого у вас там выберут? — пожал плечами Радхаур.

От резкого движения всхлипнул во сне дракончик, граф заботливо поправил ему голову.

— Почему ты думаешь, что выберут нового верховного координатора?

Радхаур чуть ли не злорадно отметил, что Гуул за все время знакомства впервые перестал быть бесстрастным.

— Потому, — ответил граф, — что совершенно точно известно: сэр Дэбош погиб. Так вот, я хочу знать твое задание. Как ты связываешься со своими алголианами?

— Я не алголианин до тех пор, пока не возродится Алвисид, — глухо прошептал Гуул. — Фоор вывел нас из-под чьего-либо подчинения, пока Алвисид не оживет. Мы не подчиняемся даже ему. Никому, кроме себя.

— И твоя цель — охранять меня? — Радхаур сделал вид, что пропустил мимо внимания словечко» мы «. — Или, чтобы я все-таки собрал Алвисида?

— Я…

— Честно говори, — потребовал граф. — Не забывай: тот Наследник, что был до меня, погиб именно здесь. Слышал, наверное?

Гуул снова кивнул.

— Я должен охранять тебя любой ценой, пока ты не соберешь Алвисида, — произнес он. — Потом вернусь в каталог и приму пост. Если же ты погибнешь, не исполнив священной миссии, я сделаю Дэлетс.

Радхаур уже знал, что означает это диковинное алголианское словечко.

— Так вот, это не моя блажь — одному отправляться туда, — сказал граф. — Вспомни, как в ваших директориях у этого Бор… Вор..

— Воктреча, — подсказал Гуул.

— Да, у него, — согласился Радхаур. — Там сказано, что-то вроде того, что Наследник должен найти часть Алвисида один, я прав?

—» Наследнику найти наедине необходимо..» — процитировал Гуул.

— Так какого черта? — взорвался Радхаур. — Если ты меня будешь охранять — погибнем оба! Этого хочешь?

— Да, я не подумал. — Впервые Радхаур видел растерянность на лице Гуула. — Но если ты погибнешь…

— Ты сделаешь Дэлетс, — чуть ли не весело произнес граф Маридунский. — У вас алголиан что почетнее: умереть в бою, или пропеть шестнадцатый файл? Или все же выполнить задание? Если я поеду один — имею шансы. Если ты будешь красться за моей спиной — погибнем оба.

— Хорошо, сэр Радхаур, — сдался Гуул, — я буду ждать тебя здесь.

— Отлично, — сказал Наследник Алвисида, не трогая с места коня. — А теперь мы выясним, что означало слово» мы «. Сколько человек приставил ко мне сэр Дэбош?

Гуул молчал.

Радхаур разозлился.

— Я ни о чем не спрашивал, пока это было не важно.

— Шестнадцать, — вымолвил Гуул. — Один, я, все время в открытую с тобой. Один должен сторожить голову Алвисида. Все остальные, тайно, охранять тебя. Мы не должны видеться и узнавать друг друга при случайных встречах… Трое погибли точно — я сам хоронил их по нашему обряду. Тогда в битве у твоего замка… Потом еще в горах я видел место захоронения по-алголиански, но кто именно погиб и как — не знаю.

— Значит, сейчас в окрестных лесах прячутся десять шпионов? Прости, — поправился тут же Радхаур, едва Гуул вскинул голову, — десять тайных телохранителей?

— Да, — кивнул Гуул. — Это очень вероятно.

— Ты можешь собрать их на совет?

— Нет.

— Значит, — спокойно сказал граф, — они погибнут.

— Но и ты…

— Нет, я ничего о них не знаю. Может, и не погибну. Но если в лесу кого встречу, объясню…

— Ты никого не заметишь.

— В таком случае, ты сейчас будешь стоять здесь и просматривать, прочувствовывать, использовать все, что можешь. Но ты должен остановить своих друзей. Если, конечно, хочешь, чтобы Алвисид был собран.

Радхаур, тронул поводья и, не оглядываясь, въехал в лес. Он не желал, чтобы вдруг проснувшаяся Марьян выбежала прощаться со слезами на глазах. Или чтобы Этвард или Ламорак вновь с мрачными лицами желали ему удачи — вчера все сказано. Впереди — только запретная дорога.

Деревья были такими же, как всегда и через несколько миль путешествия; птицы пели беззаботно и весело.» Может, — закралась мысль, — и нет никакой страны драконов?»Но торс Алвисида там точно есть — зов ошибиться не дает.

Радхаур не боялся предстоящего, хотя представления не имел чего ожидать. Он был готов встретить опасность в любой момент. Единственное, чего он боялся, что дракончик вдруг описает ему одежду — неудобно будет как-то в мокрых штанах защищать жизнь. Впрочем, когда опасность грянет, эти пустяки мгновенно вылетят из головы…

А пока едешь и едешь размеренно и думаешь о вечном, не об опасности.

Он подумал не пустить ли коня в галоп — все вдвое быстрее. Но куда он торопится? Взять торс Алвисида и быстрее героем вернуться к Марьян? Или скорее погибнуть? Ни то, ни другое не к спеху. Но хочется определенности… Он уже хотел тронуть поводья, но подумал, что тряска может сделать дракончику еще хуже и перевел коня с рыси на шаг.

Лес был ничуть не страшным, обычным. Таким же почти, как в Маридунуме…

И так же скучно… И так же радостно от одного осознания жизни…

Радхаур вдруг напрягся и помотал головой — этот лес, в отличие от Маридунского, непредсказуем и опасен, убаюкиваться мечтами нельзя.

Но все, вроде, спокойно. Жаль, неизвестно, как далеко по дороге начинается эта пресловутая драконова страна. Возможно, и очень далеко — не зря же старик-отшельник без опаски ходил по этой дороге. Может, и не был он никогда в драконовой стране, может, и не знал никакого секрета… Радхаур отбросил эти мысли, отшельник — рыцарь, лгать не может.

Как далеко везти раненого дракончика, где искать его родителей? Да и не очень-то хочется с ними встречаться. Настоящий рыцарь, как говорили отец и сэр Гловер, никогда не бегут от опасности, но и никогда сами ее не ищут. Радхаур почему-то вспомнил о сэре Тауласе — даже этот бесстрашный рыцарь, только и думающий, что о сражениях и поединках, не выказал ни малейшего желания отправиться по тропе, где славы не добудешь, а смерть ледяным взором уставится в глаза.

И вдруг что-то вокруг изменилось, Радхаур сначала даже не понял, что именно. Лес впереди тропы был каким-то не таким.

Радхаур не придержал коня, опасности он пока не чувствовал — лишь удивление. Издали было видно, что тропа под равным углом разветвляется на две, а ее как бы продолжение делит лес чудесным образом пополам: справа — лиственный лес, светлый, прозрачный, чистый и радостный. Слева — мрачно устремляются к небу вековые ели, крона почти не пропускает солнца и один взгляд на темноту меж могучих стволов навевает мысли о беспомощности человека перед неведомым и неразумным, природным.

Он подъехал к развилке. Конь остановился, предоставляя хозяину выбирать путь.

Всмотревшись в даль левой дороги, Радхаур непроизвольно сглотнул набежавший в горле ком. Чуть далее от развилки, ярдах в ста, кроны сумрачных елей были украшены чем-то белым. Не было нужды долго гадать и вглядываться, чтобы понять — это человеческие скелеты, сброшенные сверху.

Правая дорога манила своей беспечностью, но выбора не было. Радхаур ехал не куда глаза глядят или куда конь поведет, он повиновался зову Алвисида.

Дракончик проснулся, посмотрел на Радхаура мутным взглядом, тяжело всхрапнул и снова смежил веки.» Может, оставить его здесь? — подумал рыцарь. — Нет, надо увидеть его сородичей, или хотя бы довезти до воды…»

Радхаур без тени сомнения свернул туда, куда звал его неумолимый внутренний зов. Конь, поняв выбор хозяина, недовольно фыркнул, но подчинился.

Скелеты были давние, выбеленные дождем и ветром. Кто-то валялся на земле, кто-то, перегнувшись пополам, свисал с толстых веток. Одежды на всех давно стлели, свежих мертвецов, погибших месяц-другой назад, по всему видать, не было.

Радхаур не замедлял движения коня, но и не ускорял. Он ехал, как и прежде.

Деревья, украшенные столь неожиданным и чудовищным образом, вскоре остались позади. Не так уж и много было мертвецов — у Рэдвэлла погибло, пожалуй, побольше.

А через несколько миль лес и вообще стал прежним, дорога расширилась и мысли о елях с погибшими выветрились из головы напрочь, повинуясь всевечной человеческой уверенности, что все плохое — за плечами, впереди — лишь хорошее, пусть даже прорваться к этому хорошему надо через близкие, но временные преграды.

Солнце поднялось в зенит, тропа, по которой он ехал, вновь стала чуть уже, но по-прежнему казалась беспечно-безобидной.

Радхаур провел рукой по шее дракончика — дышит ли?

Когда он уже раздумывал, не пора ли оставить где-нибудь дракончика, пока малыш действительно не обмочил ему штаны, как вдали тропы заметил какой-то блеск. Дорогу пересекал ручей или не очень большая река. Что ж, у берега и сделает привал, положит раненого дракончика у воды, посмотрит, что к чему — и дальше.

Он, придерживая дракончика, спрыгнул с коня и осторожно взял малыша на руки, непроизвольно подумав, какой он все же тяжелый. Дракон вяло открыл глаза и простонал. Радхаур поднес его к воде и аккуратно, стараясь не причинить раненому животному боль, положил к воде. Тот повел ушами и стал принюхиваться; потом снова простонал и принялся пить.

Пил дракончик долго, лакая воду длинным синевато-розовым языком. Радхауру надоело наблюдать за ним и он осмотрелся. Тропа проходила прямо через реку и убегала вдаль, скрываясь в отступившем от противоположного берега лесу. Река была невелика — ярдов сорок, от силы пятьдесят. По всей видимости, раз не было моста, в этом месте мелко и можно перейти вброд. Хотя, с другой стороны, кому тут ставить мост — люди здесь не живут. Дракончик все пил, изредка останавливаясь перевести дух. Конь тоже приблизился к воде. Радхаур встал на колени и зачерпнул в горсть воды; дно, видное через прозрачную воду, устилали мелкие камешки и ему показалось, что там блеснул алмаз.

Радхаур отошел от берега на несколько шагов и потянулся. До чего тихое и радостное место, удивительно спокойное. Он повалился в изумрудную траву и уставился в без единого облачка небо. Так бы и лежал здесь долго-долго, не думая ни о чем. Вот только поправить ножны с Гурондолем, чтобы рукоять в бок не упиралась… Как ни странно, никакого страха перед предстоящим он не ощущал — чему быть, того не миновать. Но так сладостно было лежать, слушая далекое щебетанье птиц и знать, что к тебе никто не подойдет с каким-нибудь вопросом, просьбой или пустым разговором.

Из мягкой дремы его вывело что-то липкое и шершавое. Радхаур резко сел, рука непроизвольно потянулась к рукояти меча. Дракончик отпрянул с испуганным хрипом. Радхаур рассмеялся и погладил раненого звереныша: видно, тот напился, почувствовал близость родных мест и требовал продолжить путь.

— Сейчас, малыш, погоди, — ласково сказал он, вставая на ноги, — лишь лицо ополосну.

И тут же услышал, что вдали на тропе, с той стороны, откуда приехал он сам, доносится стук копыт. Радхаур замер, ожидая чего угодно, готовый выхватить из ножен Гурондоль. Точно, стук копыт, невозможно ошибиться. Словно чувствуя приближение неизвестный опасности, конь подошел к хозяину.

Из-за деревьев показались всадники. Радхаур узнал в первом Ламорака и облегченно вздохнул. И тут же его охватила злость.

Ламорак заметил стоявшего у берега реки друга и резко натянул поводья; четверо оруженосцев последовали его примеру.

— О, Радхаур! — радостно воскликнул Ламорак, спрыгивая с коня. — А я-то думал, что ты свернул на светлую дорогу!

— Зачем ты отправился за мной? — со злостью спросил Радхаур. — Ведь мы же говорили вчера, что…

— Да с чего ты взял, что я поехал за тобой? — удивился Ламорак. — Договорились, что ты поедешь один — ты и поехал один. Я же еду по своим делам. Я рад, что встретил тебя. Но если тебе со мной не ПО ПУТИ, понежься на солнышке еще, а я отправлюсь дальше. — Ламорак снял с пояса флягу. — Во рту пересохло от скачки.

— Вон вода в реке удивительно вкусная, — кивнул в сторону блестящей поверхности Радхаур. — И по какому же делу ты отправился в драконову страну?

— Вообще-то король Сегонтиумский не обязан отвечать на чьи-либо вопросы, кроме вопросов верховного короля, — усмехнулся Ламорак, убирая флягу и подходя к берегу, — но тебе я скажу. — Он зачерпнул в руки воды и глотнул. — Да, ты прав, вода удивительно вкусная, как у нас в Сегонтиуме.

Радхаур подождал, пока Ламорак напьется. Оруженосцы тоже спешились и подвели коней напиться.

— Так по какому делу ты отправился сюда? — настаивал на своем Радхаур.

Ламорак многозначительно кивнул головой в сторону и они отошли от реки на несколько десятков шагов, чтобы их не слышали оруженосцы.

— Я жду ответа, — прервал молчание Радхаур. — Никакого дела у тебя нет, Ламорак. Ты просто поехал за мной. Мне приятно, что друзья всегда в минуту опасности хотят быть рядом, но ведь я все объяснил. Поворачивай обратно, Ламорак, не заставляй меня ругаться с тобой.

— Ты помнишь предсказание в Храме Каменного Зверя? — неожиданно спросил друг. Тихо спросил, почти шепотом, отведя в сторону взгляд.

— Помню, — удивленно ответил Радхаур. — К чему ты это? Что я так или иначе соберу Алвисида и уж в этот-то раз точно не погибну? Ну, знаешь ли… Ведь главная жрица говорила, что предсказание может и не сбыться, все от человека зависит…

— Вот поэтому-то я и еду сейчас в страну драконов, — все так же тихо произнес Ламорак.

— Что-то я не пойму…

— Ты забыл, что было там, на стене комнаты предсказаний, с моим мечом? — повернулся к другу и посмотрел ему в глаза юный король Сегонтиумский.

— Ах, ты об этом? — Радхаур смутился.

— Да, об этом, — кивнул друг. — По какому-то молчаливому соглашению, мы все трое старались не вспоминать МОЕ предсказание, хотя Этвард очень часто вспоминает свое. Но я-то не могу забыть, как увидел того красного дракона! Мне казалось, что он прямо там пронзит меня рогами. А потом Несокрушимый на стене был сломан. Мне этот проклятый дракон по ночам снится. Что означает, что меч сломан? Не знаешь? И я не знаю. Я чувствую, что становлюсь другим, что начинаю бояться. Я не могу так жить. Здесь — страна драконов. Я найду своего, того из предсказания, и или я буду жить спокойно, стану прежним, или… В любом случае, я должен покончить с этим! Никогда больше не соглашусь, чтобы мне гадали или предсказывали! — Он помолчал и добавил:

— Я ведь специально свернул на темную дорогу со скелетами на деревьях, чтобы не встретить тебя. Но раз так получилось — даже лучше. Мы поедем каждый по своей надобности, но вместе. Если захочешь, конечно. Мне нет дела до твоего Алвисида. Я ищу красного дракона с небольшими рожками, я его морду на всю жизнь запомнил. Мы едем дальше вместе?

Радхаур протянул ему руку.

— Я помню клятву у озера Трех Дев, — почти торжественно произнес он. — Когда появится красный дракон, мой Гурондоль будет рядом с тобой.

Друзья обнялись. Многое, что хотелось сказать, в слова было не облечь.

— Так чего мы теряем время? — чуть изменившимся голосом спросил Ламорак. — Поехали!

— Поможешь мне дракончика подсадить? — спросил Радхаур, как ни в чем не бывало. — Или, лучше его здесь оставить? Нет, пожалуй, — сам себе ответил он, пока Ламорак не опередил и не сказал вслух то, что подумали оба, но произносить в этих местах, наверное, не следовало, — отвезем еще подальше.

Они повернулись к коням.

— Эй, — закричал Ламорак своим спутникам, — чего это вы в реку полезли?

Один из четверых забравшихся в реку оруженосцев заторопился к своему сюзерену, побежал по воде, окруженный фонтанами брызг. Он, как и остальные, промочил всю одежду, но не обращал на это никакого внимания.

— Ваше величество, — подбежав, возбужденно воскликнул оруженосец, — там в реке… Вот… алмазы, — он протянул руку, на ладони лежало с дюжину довольно крупных кристаллов.

— Действительно алмазы, — сказал Ламорак, — взгляни, Радхаур.

— Лучше бросить их обратно в реку, — ответил граф. — Мы сюда не за ними приехали.

— Как это бросить? — удивился оруженосец.

— Так и бросить, — пожал плечами Радхаур и отвернулся.

Ему не нравился этот воин из свиты Ламорака — был уже не молод, но уважения среди товарищей не сыскал, старался быть первым у костра на ужине и прятался за спинами других, когда требовалось что-то сделать, был нагл и самоуверен, но в бою, по твердому убеждения Радхаура, мало чего стоил. Зато уж на алмазы бросился не хуже, чем те трое мерзавцев, что пытали старика и дракончика.

Рыцарю было просто противно от блеска в глазах оруженосца.

— Помоги мне с дракончиком, Ламорак, — попросил он.

Ламорак сбросил камушки в руку своего человека.

— Иди, зашвырни их обратно в реку, — приказал король Сегонтиумский. Повернулся к реке и крикнул остальным:

— И вы выходите из воды, отправляемся дальше.

— Ваше величество может отправляться куда угодно, — нехорошим тоном заявил оруженосец, — а я покидаю службу и возвращаюсь обратно.

— Я сказал — бросить камни в реку, — повторил Ламорак. — Это приказ!

Оруженосец спрятал алмазы на груди.

Ламорак внимательно посмотрел на него, перевел взгляд на трех других, вышедших из воды и направляющихся к нему. Выражение их лиц было мрачным. Не объяснять же им, что эти драгоценные камни в воде могут быть обыкновенной западней для любителей легкой добычи, не зря же деревья были там, позади, увешаны скелетами. Сколько различных ловушек, кажущихся на первый взгляд безопасными и привлекательными таится в этом лесу? Бог весть, может, и ни одной.

— Кто ты такой, чтобы здесь еще и приказывать? — зло процедил воин и сплюнул Ламораку под ноги, собираясь развернуться к нему спиной. — Сопляк! Тоже мне — король…

Ламорак долго не колебался. Он выхватил меч и без разговоров стремительно воткнул в грудь оруженосцу. Тот даже закрыться рукой или крикнуть не успел. Ламорак рывком выдернул клинок из тела наглеца и повернулся к трем оставшимся.

— Вы тоже хотите покинуть службу? — заорал он, бросив быстрый взгляд на Радхаура и убедившись, что друг готов обнажить оружие. — Вы что, забыли где мы находимся? Забыли скелеты на деревьях, там, у развилки? Бросайте камни в реку и садимся в седла. — Он помолчал и добавил:

— Останемся живы, наберем алмазов вдоволь на обратном пути. Все, я повторять не буду.

Он вбил меч в ножны, повернулся к ним спиной и пошел к Радхауру. Граф видел, что Ламорак в любой момент готов вновь обнажить меч и отразить нападение.

Оруженосцы переглянулись. Смерть товарища была для них наглядным примером. Как сражаются Радхаур и Ламорак, они знали. Один из них махнул рукой и с размаху закинул свои камни в реку. Двое других последовали его примеру. На погибшего они старались не смотреть.

Ламорак подал дракончика другу и сам уселся в седло.

— Не отставайте, — крикнул он оруженосцам и направил коня к реке.

— Здесь, вроде, неглубоко, — сказал Радхаур, чтобы что-то сказать.

Речка в этом месте была действительно мелкой, они миновали середину, вода едва замочила брюхо коням. Радхаур вгляделся в дно и усмехнулся.

— Ты чего? — спросил Ламорак.

— Глянь, там уже чуть ли не обработанные бриллианты валяются, так и манят. И какие крупные… Хоть и вправду, собирай… Ты не боишься, что твои орлы метнут нам кинжалы в спину?

Ламорак обернулся. Оруженосцы на своих лошадях вступали в воду. По их виду было понятно, что они злы, но сдерживают себя.

— Не должны, — задумчиво произнес Ламорак. — А может, разрешить им собрать алмазы и пусть уматывают в лагерь? Без них обойдусь.

— Тогда незачем было убивать того…

— Нет уж, это как отец учил, — жестко сказал Ламорак. — Сам себя уважать не будешь — других тем более не заставишь.

Кони вышли на берег. Тропа впереди была с виду такой же мирной и приветливой. До леса было не более ста шагов.

— А почему ты сказал бросить алмазы в реку, Радхаур? Снова твое странное чувство подсказало, что это опасно?

— Нет, — удивился граф. — Никакой опасности я не чувствовал. Просто — зачем? Толку-то от алмазов в этом лесу никакого. А потом, если честно, мне этот твой оруженосец давно не нравился. Какой-то он…

— Да, — поморщился Ламорак, — мне он тоже… Я его просто терпел, он еще отцу служил. Матушка попросила взять с собой. Чем-то он ей когда-то услужил… Черт, это еще что?

Они уже почти подъехали к зеленому лесному туннелю, когда их обогнала бешено мчавшаяся лошадь убитого оруженосца. С морды животного свисала пена.

Оба друга резко обернулись.

Ламорак едва успел заставить своего коня резко отпрыгнуть в сторону. Еще две лошади пронеслись мимо них. Один из воинов на середине реки с трудом пытался удержать последнюю, но повод лопнул и его лошадь тоже, словно удирая от чего-то ужасного, выскочила из реки. Трое спутников Ламорака стояли в воде — они явно не удержались от соблазна, решив за спиной хозяина набрать драгоценных камней. Лица всех троих были недоуменными — не понимали, что могло так напугать лошадей.

— Идиоты! — только и сорвалось у Радхаура.

Дракончик на его коленях открыл глаза и издал встревоженный звук, рыцарь автоматически провел по шее малыша рукой, успокаивая.

Ламорак, встав на стременах, проорал:

— Бросайте алмазы, черт вас побери, и скорей на берег!

Трое в реке и сами догадались, что надо как можно быстрее выбираться из воды. Тот, что держал в руках копье, на котором болтался флажок с гербом Ламорака, опираясь на него как на шест, почти приблизился к желанному берегу. Но было поздно.

Вода в реке забурлила, точно вскипала в огромном котле; волны добежали до обоих берегов и вскинулись стеной, отгораживая любителей даровых алмазов от леса. Водяные пузыри лопались и из них вырывались на воздух, на волю из водяного плена, какие-то прозрачные, едва различимые, блестящие на солнце существа неопределенных очертаний.

Крики воинов и нечеловеческие повизгивания водяных существ едва доносились до двух друзей, заглушаемые поднявшимся вдруг ветром и шумом листвы и еловых крон.

Ламорак выхватил меч, собираясь направить коня к берегу.

— Стой! — крикнул Радхаур, едва удерживая коня на месте. — Им ты уже не поможешь! Они сами виноваты!

— Но не могу же я равнодушно смотреть, как гибнут мои люди!

Тот, что был с копьем, отбивался им, словно дубиной, от водяных тварей, стараясь стукнуть по голове, но древко проходило сквозь них, не причиняя вреда. Остальные двое, прижавшись спиной к спине, выхватили мечи. Но водяные существа не торопились нападать — плясали в бешеном танце, брызгаясь на воинов, напуская на них отбрасывающие назад волны, не давая им выйти из воды.

Ламорак, размахивая мечом, пытался развернуть коня в сторону реки, но тот стоял, словно копыта приросли к земле. Потом конь Ламорака подался было в сторону леса, но, заржав, попятился на несколько шагов к реке, снова подался к лесу и встал, низко наклонив голову, точно хотел спрятать ее меж ног, чтобы не испытывать странного, неясного ужаса. Почти то же творилось с конем графа.

Радхаур, придерживая дракончика, не мог отвести взгляда от реки.

Там, с глухим грохотом, из средины реки вздымался огромный каменистый холм, повалив троих мужчин в воду; они пытались вставать, чтобы не захлебнуться, но почва снова уходила из-под ног. Мелкие камушки осыпались с вырастающего холма, он становился все выше и тоньше. С каким-то непредставимым треском почти у верхушки проснувшегося монстра разверзлась пасть, в которой блеснули огромные бриллиантовые зубы. Вода взбугрилась по краям круга, который защищали водные твари, их пленники уже валялись на камнях — один стоял на четвереньках, двое других, выронив оружие, пытались закрываться руками от неотвратимой гибели.

Каменный монстр ловко изогнулся и схватил того, что стоял на четвереньках.

Сквозь жуткий шум Радхаур и Ламорак различили дикий предсмертный крик.

— Лес! — вдруг закричал Радхаур, указывая в сторону. — Он подступает к берегу. Прочь отсюда, скорее! Туда! — он указывал в даль дороги, куда умчались обезумевшие лошади оруженосцев.

Действительно, происходило нечто невообразимое — лес, с двух дальних сторон от дороги, приближался к реке. На том берегу реки тропы вообще уже не было — деревья сомкнулись, словно солдаты в передовой шеренге.

Радхаур и Ламорак пришпорили своих коней и те, словно обрадовавшись, что хозяева на что-то решились, помчались вслед за своими бежавшими подальше от страшного места, собратьями. Граф намотал поводья на правую руку, левой прижимая к себе дракончика.

Дорога резко сужалась, Радхаур еще не понимал, что происходит, лишь наклонял голову, чтобы ветви не хлестали в лицо. Он беспокоился за малыша, боялся, что такая скачка может смертельно повредить ему, и придержал коня, чтобы пропустить вперед Ламорака.

Друг обогнал его и буквально через несколько мгновений его конь споткнулся и упал, Ламорак едва успел выскочить из села, иначе животное просто подмяло бы его под себя; в руке юный король держал обнаженный меч, готовый защищать свою жизнь. Сзади, со стороны реки, приближался какой-то грозный звук, перемешанный с завыванием ветра, шебуршением листвы и ржанием коней.

— Прыгай ко мне за спину, Ламорак!

— Нет, ты спрыгивай с коня, иначе шею сломаешь! — заорал в ответ друг. — Да посмотри ты, что происходит! Давай малыша!

Ламорак быстро засунул меч в ножны, чтобы взять дракончика.

Деревья словно ожили, не желая упускать попавшую к ним добычу. К друзьям со всех сторон, словно руки лесных чудовищ, тянулись мохнатые лапы елей, словно пики торчали голые ветви; корни, как огромные змеи копошились под ногами, об них и споткнулся конь Ламорака, в них же неизбежно запутался бы и конь Радхаура.

Ламорак быстро взял на руки дракончика, Радхаур спрыгнул на землю, стараясь не наступить на корни, словно они и вправду были ядовитыми гадюками.

К упавшему коню тянулись древесные щупальца, опутывая и душа его, животное хрипело от боли и безысходного ужаса. Второй конь, почувствовав, что хозяин покинул его, рванулся прочь, чуть не свалив на землю Радхаура — повод так и был намотан на руке графа. Ламорак кинжалом рассек ремень и конь помчался, не разбирая дороги, но мохнатые лапы цепляли за уздечку, деревянные змеи опутывали ноги.

Радхаур и Ламорак с дракончиком на руках не сводили с животного взгляда, не зная, что и делать, отступали в сторону, наталкиваясь спинами на стволы и неуклюже обходя мимо, молясь лишь, чтобы не споткнуться и не упасть.

Словно деревья питались исключительно кониной — к двум упавшим животным тянулись и тянулись, вырастая до неимоверной длины, ветви и корни.

Друзья медленно отступали вглубь леса — они, казалось оживших древесных монстров не интересовали. Конь Ламорака уже не издавал никаких звуков.

Рыцари все отступали, дракончик курлыкал что-то, словно лаял. Деревья вокруг друзей будто не обращали на них внимания, вытягивались корни к павшим животным. Лес за спиной казался обычным. То же, что творилось у коней, не могло присниться и в самом жутком сне.

Уже темнело.

— Дай малыша, — глухо сказал Радхаур, взял раненого дракончика, развернулся и решительно зашагал прочь от коней, откуда доносилось неприятно чавканье.

Какое-то время они шагали молча, внимательно глядя под ноги, чтобы не споткнуться о корни.

— Куда мы идем? — наконец спросил Ламорак.

— Подальше от того места.

— И что ты думаешь делать?

— Ничего не думаю, — чуть ли не зло ответил граф. Он положил дракончика на землю и провел рукой по лбу. — Тяжелый какой, фунтов тридцать или даже больше… Пожалуй, здесь уже нечего опасаться. — Он протянул руку к фляге но увидел лишь оборванный ремешок. — Проклятье, у тебя фляга цела?

— Да, — протянул Ламорак флягу. — Только в ней вино.

— Какая разница…

Радхаур сделал несколько больших глотков и протянул флягу обратно.

— Как быстро стемнело…

— Может, вернемся к реке, — неуверенно предложил Ламорак. — То чудище, наверное спит… — заметив, что Радхаур усмехнулся, он сказал:

— Тогда надо отойти подальше, и устраиваться на привал — утром все это успокоится, выйдем на дорогу и отправимся дальше. Может, сбежавших коней найдем…

— Да их, наверное, уже пожрали давно.

— А почему нас тогда не тронули? Потому что мы не брали алмазов и сами не ступали на дно реки, как кони, да? Ты все же чувствовал опасность, но не сказал мне!

— Брось, Ламорак, ни черта я не чувствовал. И сейчас не чувствую. Ничего, ни страха, ни жалости к тем, твоим… Даже голода не чувствую — только зов Алвисида влечет меня туда, — Радхаур махнул рукой левее того направления, в котором они шли. Как раз параллельно этому направлению и проходила лесная тропа, с которой они были вынуждены были бежать. — Ладно, давай идти дальше, надо действительно отойти отсюда. Смотри под ноги, если сломаешь ногу… Мне тебя будет не вытащить.

Он наклонился и взял дракошу. Недовольно качнул головой.

— Слушай, Ламорак, положи мне его на плечи, — попросил он.

— А почему тебе вообще не оставить его здесь? Он же в родном лесу…

— Ему отсюда не выбраться, слишком густой лес. А потом, я и сам не хочу его бросать.

— Ты думаешь, нас из-за него оставили живыми? Ну, не тронули эти ожившие деревья?

— А ты что, считаешь все кончилось? Еще ничего и не началось. — Радхаур поправил лежавшего на плечах дракончика. — Пошли, не век же здесь вековать…

— Драконье царство… — задумчиво-брюзгливо пробормотал Ламорак. — Да где они драконы-то? Скорей бы уж нормальный бой, как достойно рыцарю…

Они провели в дремучем лесу пять ночей. Странный лес, безрадостный — редко когда птица защебечет, чаще уж слышится воронье карканье. Даже змей ни разу не встретили. Один раз нарвались на малинник, расценили, как невероятно щедрый дар леса, живущего собственной непостижимой жизнью, двум непрошенным гостям, которых лес убивать вроде не собирался, но особо и не жаловал. Хорошо, у Радхаура оказалось огниво, что позволяло вечерами греться у костра, радуясь зрелищу пляшущих огоньков. Днем же шли и шли неведомо куда, повинуясь зову Алвисида.

Дракончика, которому в родных местах становилось все лучше, несли по очереди. Радхауру просто было жалко бросить малыша, над которым так поиздевались представители рода людского. Ламорак же был уверен, что друг не хочет бросать раненое животное, поскольку это — их щит; чем больше он вспоминал происшедшее у реки, тем более убеждался в этом.

Первый день они безрезультатно пытались найти лесную дорогу. Даже злость разобрала — не могли же они так далеко от нее удалиться, чтобы не найти.

К полудню они вышли к реке — у берега валялось копье с флажком Ламорака. Юный король сглотнул набежавший ком и отвернулся. Радхаур ничего не сказал. К реке они так и не подошли, даже для того, чтобы напиться.

Но дороги не было, как и не бывало никогда. Про драконову страну рассказывали еще и не такое. И Радхаур повел друга туда, куда звал зов — больше все равно идти было некуда.

На ближайшем привале Ламорак мечом срубил подходящую елочку и, срезав ветки, сделал себе копье, тщательно заточив наконечник. Радхаур хотел было спросить, зачем ему копье, меча вполне достаточно, но потом вспомнил зачем Ламорак отправился сюда и промолчал — без копья сражаться с драконом совсем тоскливо.

За эти дни лес им надоел до такой степени, что казалось, они были бы рады любой мало-мальски приличной поляне — до того хотелось на открытое пространство.

И очень хотелось есть. Проснувшись с утра голодными, вытрясли последние капли из фляги Ламорака — не вина уже, а воды, что набрали в ручье третьего дня. За все дни путешествия по беспросветной чаще они встретили воду лишь единожды.

— Ну, пошли? — спросил Радхаур, протягивая руку Ламораку, чтобы помочь подняться.

Ламорак хотел было спросить» Куда? Все без толку…», но тут же вспомнил клятву самому себе — не жаловаться, чтобы ни случилось. Никто его сюда не гнал, и сам набился в попутчики. Теперь терпи.

— Шатаемся по этому лесу, как мы с Эмрисом и Трианом в подземелье под большим холмом — была дорога и нету, — проворчал он. — Но там хоть кормежку эта твоя колдунья устроила — здесь же одни стволы опостылевшие, хоть отдирай кору да жуй. Эх, птицу бы кинжалом сбить, — мечтательно вздохнул Ламорак. — Или на медведя нарваться… Есть в этом лесу медведи, как думаешь?

Радхаур пожал плечами. За все время лишь однажды ночью до них донесся волчий вой.

Ламорак встал и погладил дракончика.

— Бедный дракончик, — вздохнул Ламорак, — тебе даже капель воды не досталось. Вон аж язык от жажды высунул. Ты куда-то указываешь? Радхаур, смотри, он зовет туда.

— Нам надо в другую сторону. Пошли.

— Но он точно туда зовет, — настаивал Ламорак. — Может, он воду или пищу чует? Давай посмотрим немного, а потом продолжим путь по-твоему. Кстати, что ты чувствуешь? Далеко еще идти?

— Не знаю, — честно ответил Радхаур. — Зов настолько силен, что кажется, уже пришли. Но мне пока неизвестно, до какой силы он может дорасти. Вполне вероятно, что до цели еще несколько дней пути… Ладно, давай проверим, куда дракоша зовет. С пути не собьюсь.

Ламорак взял дракончика на руки.

— Ну, малыш, веди. Куда ты хочешь?

Дракончик словно понял, что его послушались. Он вытягивал вперед голову и как-то радостно похрюкивал.

— И далеко идти? — без всякого раздражения спросил Радхаур.

— Пока чего-нибудь не найдем, — радостно ответил Ламорак. — Или пока дракоша не поскучнеет…

Всего минут через десять дракончик разразился довольным лаем и они увидели раненого кабана. Он прямо горлом напоролся на торчавший из земли, словно копье, корень. Секач был еще жив, но из смертельной ловушки ему было не выбраться.

Радхаур саркастически хмыкнул:

— Что-то мне это здорово напоминает.

— Ты намекаешь, что нам кто-то помогает? Как там, в подземелье не дадут умереть с голоду? Ведь если подумать, и тот малинник прямо на пути оказался, вполне ж могли за милю стороной обойти…

— Не знаю, может и не нам помогают, а ему, — Радхаур кивнул на дракончика. — Давай сперва накормим его… Кстати, слышишь?

— Что?

— Где-то недалеко ручей шумит.

— Во-о, — расплылся в улыбке Ламорак. — Как бы там ни было дальше — сейчас совсем хорошо. Спасибо, дракоша.

Ламорак кинжалом полоснул по горлу умирающего кабана, чтобы прекратить страдания несчастного животного, предназначенного неведомыми хозяевами им на завтрак.

Лес закончился в конце девятого дня путешествия, когда они уже склонялись к мысли, что он тянется до самого края земли.

Друзья совсем уже было собрались устраиваться на ночлег, как Ламорак заметил просвет вдали меж деревьями.

Друзья со всех ног кинулись вперед, Радхаур еще с утра утверждал, что уж сегодня, в крайнем случае завтра, они достигнут торса Алвисида.

Увиденное их потрясло — пред ними простиралась бескрайняя пустыня, треснувшая глина, кое-где поросшая колючками. Далеко на юге виднелись ограждавшие пустыню горы. А прямо по курсу, далеко-далеко, виднелась скала, где на мгновение что-то блеснуло. Или показалось?

Лес стоял за ними, словно неприступная стена. Друзьям непроизвольно захотелось укрыться от этой пустоши под уже привычными кронами. А ведь только что хотелось на простор, на волю.

— И что теперь делать будешь? — невесело усмехнувшись, спросил Ламорак. — Куда тебя ведет твой зов?

— Туда, — указал Радхаур на далекую скалу. — Пойдем в лес, переночуем, — предложил он. — Завтра обойдем окрестности, поищем воду. И пойдем. Может, за день осилим эту пустыню…

— Я, скорее всего, не пойду, — неожиданно сказал Ламорак. — Моя цель достигнута. Смотри, — он указал рукой на север.

К ним, почти касаясь крыльями крайних деревьев, летели три дракона.

— Давай малыша мне, — попросил Радхаур, снимая со спины холщовый мешок, приготовленный заранее для торса Алвисида, в котором сейчас лежала прокопченная над костром кабанья нога.

Ламорак молча снял с плеч оживившегося дракончика и взял наизготовку копье. Лицо его было серьезно, Радхаур его таким прежде и не видел — ну, может тогда, на стене Рэдвэлла, когда наблюдали за его двойником…

Дракончик что-то громко курлыкал на руках Радхаура. Два дракона высоко над головами резко повернули и пошли на второй круг, третий стал снижаться к ним.

— Это не твой дракон, — спокойно сказал Радхаур другу, — он, как и малыш, желто-коричневый.

— В такое время все драконы красные.

Малыш курлыкал так громко, что Радхаур поморщился. Но тихо и даже ласково произнес:

— Давай, дракоша, объясни своим сородичам, что с тобой было.

Дракон — огромный, не менее сорока футов в длину, совершенно не похожий ни на тех драконов, в коих метаморфировались братья герцога Иглангера, ни на того, что пробил стену замка, — спикировал на землю шагах в пятнадцати-двадцати от них. Из пасти его не шел дым, как рассказывают в сказках, пасть вообще была закрыта. Лишь кожа, свисающая под мордой, ходила вверх-вниз. Поза чудовищного зверя была напряжена, он в любой момент готов был расправить крылья и броситься на противника.

— Стой спокойно, Ламорак, — попросил граф. — Это не твой дракон. Они прилетели за малышом.

Радхаур сделал несколько шагов и отпустил дракончика на землю.

— Мы пришли к вам с миром, — сказал он зверю, словно тот мог понять человеческую речь. — Плохие люди пытали сэра Аселена и вашего дракончика. Их больше нет. Я привез раненого малыша в родные края и очень хочу, чтобы он поправился.

Радхаур сел на корточки и легонько подтолкнул дракончика вперед.

Тот повернул голову к своему спасителю, прокурлыкал что-то и галопом, очень смешно, волоча незажившие крылья по земле, помчался к большому дракону. Приблизившись, замедлил движение и уже шагом подошел к нему, вытягивая морду. Большой тоже протянул морду к малышу, они чуть ли не соприкоснулись носами и замерли. Так прошло секунд десять. Наконец большой мотнул головой, извергнув странный, пронзительный звук — но явно не враждебный или угрожающий. Дракончик радостно запрыгал. Двое других драконов продолжали кругами парить над головой.

Большой дракончик зубами прихватил малыша за шкирку, кинул на прощание взгляд на напряженно замерших рыцарей, расправил крылья и взмыл в небо. Описал в воздухе круг, разворачиваясь, и помчался обратно на север. Два дракона в небе, устремились за ним.

Радхаур облегченно вздохнул.

— Вот и все. Забудь о том предсказании, Ламорак. Все будет хорошо.

— Это был не мой дракон, ты сам сказал.

— Но дракон не должен в точности повторять предсказание… Ладно, пойдем в лес, поищем ручей… Завтра пойдем дальше. Кстати, ты можешь соорудить шалаш и подождать в лесу. Зачем тебе тащиться через пустыню?

— Я иду с тобой дальше, Радхаур, — произнес Ламорак. — Это был не мой дракон.

— Что-то ты очень мрачный, Ламорак. Расстроился, что они на нас не напали?

— Могли бы и спасибо сказать за спасение детеныша, — улыбнулся наконец юный король.

— Сэр Таулас же предупреждал, что драконы не говорят. — Они снова вошли в лес. — А ведь знаешь, Ламорак, прежний Наследник Алвисида до сюда не дошел, погиб раньше.

— С чего ты взял? — удивился друг.

— И сэр Ансеис, и сэр Дэбош говорили, что он погиб в тевтонском лесу. А ведь торс Алвисида явно на той горе. О пустыне никто не упоминал, значит, они о ней не знали…

— А скучно как-то без малыша, — сказал вдруг Ламорак. — Привык к нему за эти дни, хоть и тяжелый. Но с другой стороны — тащиться с ним по пустыне было бы еще хуже. Ладно, пойдем ручей поищем, во фляге воды совсем мало осталось. Хоть бы дождь какой пошел!

Марьян услышала звук копыт и птицей вылетела из шатра.

Небо с утра было затянуто серой пеленой, едва накрапывал мелкий противный дождь. Она всмотрелась в прибывших к их временному лагерю всадников — не с запретной ли тропы едут?

— Этвард… — едва слышно прошептали губы.

Она ждала другого.

— Здравствуй, Марьян, — король легко спрыгнул с коня. — Радхаур еще не вернулся?

Она покачала головой.

— Здравствуйте, ваше величество. Сейчас я вам эля подам.

— В шатре. Я приду к тебе чуть позже, — сказал Этвард и повернулся, чтобы отдать распоряжения, к сэру Таулусу, тоже уже спешившемуся.

Марьян вернулась к себе.

— Отец Бартл, спасибо за прекрасный рассказ, — обратилась она к толстому монаху, втайне радуясь, что на сегодня больше не придется терпеть его присутствия. — Вернулся его величество король и сказал, что хочет поговорить со мной.

— Наконец-то! Что ж, продолжим завтра, — согласился монах вставая. — Мне очень приятно разговаривать с вами. Хоть вы и не нашей веры, но…

— Мне тоже очень приятно общаться с вами, отец Бартл, — произнесла Марьян недвусмысленно откидывая полог и выглядывая наружу. — Пойду, распоряжусь, чтобы принесли сюда эля для короля и ужин. — Она повернулась к двум служанкам:

— Вы тоже можете идти.

Когда пришел Этвард, его ждал накрытый столик, по краям стояли две толстые зажженные свечи. Задумавшись о чем-то своем, Марьян сидела напротив.

Этвард быстро осушил большой кубок и съел ломоть холодного мяса.

Марьян молчала.

— Двенадцатый день на исходе, а Радхаура все нет! — в сердцах произнес король. — Сколько еще здесь торчать из-за него?

— Этвард, вы же прекрасно знали, зачем он едет в Тевтонию, — вступилась на защиту любимого Марьян. — И можете не ждать его, отправляйтесь дальше! На самом деле, зачем вам здесь время терять? Ведь вы же ищите невесту…

— Не сердись, Марьян, — пошел на попятную Этвард. — Я ведь и вправду тоже за него беспокоюсь. Мы с ним… как братья — с детства вместе. Просто я злюсь от того, что может ему сейчас угрожает смерть, а я сижу здесь и пью эль. Вон, Ламорак-то отправился в драконову страну.

— Он же не с ним, а сам по себе… А то, что Радхаур не взял с собой никого — он же объяснял…

— Объяснял… — вздохнул Этвард. — Но от этого не легче сидеть здесь сложа руки.

— Так вы же и не сидите… Четыре дня вас не было, я волновалась и за вас тоже… Кстати, расскажите о поездке.

— Да нечего особо рассказывать, — поморщился Этвард. — И погода — дрянь, и места глухие. До ближайшего замка почти два дня езды. И за все время ни единой деревушки или городка. Ни одного встречного всадника.

— Нас предупреждали, что места здесь глухие, — согласилась Марьян. И с с показным интересом спросила:

— А в замок вы заезжали?

— Мы хотели…

— И что?

— Ничего, — вздохнул Этвард. — Ворота на запоре, мост поднят, никто на зов не откликается. И вообще вид у замка такой, словно там давно все вымерли. Мы покричали-покричали… Потом Таулас предположил, что обитатели замка могли умереть от какой-нибудь жуткой болезни, вроде чумы, мы и поехали прочь от греха подальше. А потом на дорогу выскочил огромный олень, на рогах у него болталась мертвая змея. Таулас говорит, что это нехорошее предзнаменование. Ну, мы проехали еще с час. Ничего не случилось — впереди тот же лес. Мы повернули обратно… Я все думаю, что, может, это и вправду было предзнаменование? Ну, то, что олень со змеей — весть о Радхауре?

— С Радхауром все хорошо, — медленно произнесла Марьян.

Этвард плеснул в кубок еще эля и залпом выпил. Марьян молчала.

По-домашнему уютно плясали огоньки свечей, вырывая из мрака шатра задумчиво-загадочное, поистине прекрасное своей нездешней красотой лицо восточной принцессы.

Этвард смотрел на это лицо, на длинные ресницы, на лежавшие скрещенными на коленях маленькие изящные руки и чувствовал, что больше не в силах сдерживать себя, что сердце сейчас просто разорвется от волнения.

— Ты такая красивая, Марьян, — медленно выдохнул он. — Красивая… И умная… Я других таких не встречал и вряд ли встречу, хоть всю Тевтонию объеду, хоть весь мир… Я тебе этого не говорил никогда… Да и зачем слова? Ты же сама все видишь…

— Ваше величество…

— Нет, Марьян, я не могу больше держать это в себе. Не могу! Радхаур — мой брат, да! Названный брат, но нет для меня разницы. Я готов защищать его ценой жизни! Мы поклялись в том у озера Трех Дев. Да, я и не отрекаюсь от клятвы! Но я не обещал ему беречь для него то, что он сам не ценит! Да открой ты глаза, Марьян! Он не любит тебя, он тебя не замечает, он тяготится тобой! Зачем он полез за этим проклятым торсом Алвисида, навстречу смерти, вместо того, чтобы быть с тобой? Может, он уже мертв, а мы будем здесь торчать неизвестно сколько ожидая его. Он не думал о тебе, Марьян, он не думал ни о ком, кроме себя и своего этого распроклятого Алвисида!

— Почему ты говоришь о Радхауре в прошедшем времени, — прошептала Марьян. — Я знаю — он жив!

— Да откуда ты знаешь?! — вырвалось у Этварда. — Кто ты ему? Не жена — он не удосужился отвести тебя к алтарю, объявить тебя своей женой, хозяйкой замка. Да ведь слуги хихикают тебе в спину, как любовнице графа! Марьян, ты достойна большего! Забудь об Уррие, я готов сделать тебя королевой хоть завтра.

В волнении он встал, рука сжимала пустой кубок.

Марьян тоже встала.

— Я люблю Радхаура, — тихо и спокойно — но сколько силы было в этом спокойствии — произнесла она.

— Я тебе отвратителен? — словно от удара Этвард сделал шаг назад.

— Нет, вовсе нет, — неожиданно улыбнулась она и в улыбке этой не было ни тени презрения, легкомысленности — лишь искренняя дружелюбность. — Ты мне очень даже нравишься. Но я принадлежу Радхауру.

— Тому, кто не ценит то, что имеет, — с горечью произнес король. — Вы с ним даже не обручены — ни по нашим законам, ни по обычаем твоей страны. Ты для него — никто.

— Мы обручены смертью, — все так же спокойно вымолвила женщина. — Если он погибнет, мне тоже не жить. Он вырвал кинжал из моего сердца, и пока он жив — жива я. И мне не надо ничего другого.

То ли от выпитого эля, то ли от долго сдерживаемой страсти или простой усталости после нескольких дней, проведенных в седле, у Этварда начало мутиться в голове.

— Зачем? Зачем тебе Радхаур? — закричал он. — Даже если он не погибнет в этот раз, то рано или поздно отправиться невесть куда за следующей частью своего бога. И тебя не возьмет! Долгие дни ты будешь ждать его в Рэдвэлле, а он будет в чужих странах любить других красоток. Знаешь, сколько раз он уже влюблялся? Знаешь… Зачем тебе все это? Ведь ты же видишь — я принадлежу тебе, я люблю тебя, Марьян!

Этвард замолчал, роковые слова произнесены, нет путей для отступления — Радхаур обязательно узнает об этом от Марьян. Узнает, если он сейчас не дойдет до победы полной и окончательной, если не разрушит сейчас ее готовую рухнуть крепость безответной любви.

Он решительным ударом отбросил в сторону разделявший их, точно барьер, столик и обнял ее, прижал к себе.

— Я люблю тебя Марьян! И ты… ты будешь принадлежать мне!

Она резко отстранилась от него, от неожиданности он ослабил объятия. Она отскочила в сторону, в руке блеснул узкий кинжал — тот самый, которым она пронзила себе сердце в Храме Каменного Зверя.

— Этвард, ты признался в любви, а я говорю, что принадлежу только Радхауру, но ценю твои чувства. Давай остановимся на этом. Давай останемся друзьями.

— Марьян! — взмолился он. Встретившись в полумраке с ее сверкнувшим взглядом, он сделал шаг вперед. — Я не боюсь смерти! Лучше умереть от твоей руки, чем всю жизнь вот так вот страдать. Вонзи мне в грудь свой кинжал и закончим на этом!

— Не забывайте, ваше величество, вы — верховный король Британии, ваша жизнь вам не принадлежит, — спокойно произнесла Марьян, отступив к самой стене шатра. — А кинжал я вонжу в сердце себе, он уже был там однажды.

Этвард понял, что она говорит серьезно. Ему казалась, что голова сейчас лопнет от невозможности вместить все мысли, что сердце остановится, потому что не в состоянии биться так сильно.

Но она права, он — король. И не вправе забывать об этом.

— Хорошо, — глухо сказал Этвард. — Будем считать, что я ничего не говорил. Я больше не посмотрю в твою сторону, но я не смогу вырвать любовь из своего сердца… Останемся друзьями.

Он резко развернулся и выскочил из шатра.

Марьян медленно убрала кинжал и наклонилась поднять еще горевшую на земле свечу (вторая при падении потухла), чтобы пламя случайно не перекинулось на что-нибудь и шатер не запылал. Она права: не нужен ей никто, кроме Радхаура, как не нужна она была Этварду там, в Храме Каменного Зверя.

А Этвард чуть ли не бегом ворвался в свой шатер и свалился на кровать, впившись зубами в руку, чтобы не зарычать как дикий зверь.

Он лежал в темноте, пытаясь унять бешеную злобу и отчаянье, пытаясь успокоиться, пытаясь вызвать в памяти, чтобы затмить Марьян в своем сердце, образ той девушки из алголианского каталога, с которой в Бретани провел три ночи.

Ничего не получалось.

Даже не удавалось забыться сном усталости и безнадежности.

Наконец он принял решение и быстро встал, вышел из шатра. Он хотел найти служанку Марьян, любую — безразлично кого именно, хоть и ту, пожилую, — сказать ей:» Идем со мной!»и в ближайших кустах овладеть ею.

— …я ей и говорю: ты самая красивая в королевстве, а я — самый храбрый рыцарь, идем со мной! — донесся до него от костра, вокруг которого собрались за вечерним кубком эля воины, голос сэра Тауласа.

Этвард резко остановился. Постоял, успокаивая дыхание. Его поразило совпадение слов, что хотел сказать он сам, и тех, что сказал когда-то неизвестно какой красотке бывший отшельник.

Этвард стукнул кулаком о ладонь и повернул к костру.

Он — король, и должен помнить об этом всегда, Марьян права. И должен добиваться желаемого — если не возможен прямой штурм, то применительна долгая осада с хитроумными минами. А при осаде необходимы терпения и холодная голова.

Он — король и обязан доказать это самому себе.

Радхаур и Ламорак шли быстро, почти не разговаривая. Солнце стояло в высшей точке, теней на потрескавшейся земле практически не было. До горы, казалось, оставалось столько же, или совсем чуть меньше, чем когда они вступили в эту безликую пустошь. Радхаур даже начал подумывать — не придется ли им заночевать прямо на этой безжизненной глине? Ночью здесь, наверное, так же холодно, как сейчас, под палящим солнцем, невыносимо жарко.

Они разыскали вчера воду — чистый бьющий из земли ключ — довольно быстро. И сочли это подарком за спасение дракончика. Напившись и наевшись, они заснули, чтобы встать с рассветом. Покидали лес без тени сожаления — мертвая глина не пугала, далекая гора манила неизвестностью, зов Алвисида был настолько силен, что почти ни о чем другом Радхаур не думал. Он еще раз предложил Ламораку подождать его здесь, на границе леса и пустыни, но Ламорак вновь отверг его предложение — а вдруг красный дракон спит сейчас именно на той горе?

Ламорак нес копье на плече, словно палку. Да это и была простая палка, но при необходимости она могла легко превратиться в грозное оружие.

— Интересно, чем сейчас Этвард занят? — спросил Радхаур.

— Да чем он может заниматься? — с готовностью откликнулся Ламорак, которому давно хотелось поговорить, но он боялся отвлечь друга от каких-нибудь важных мыслей. — Слушает, наверное, твою Марьян про каких-нибудь очередных ванов. Слушай, Радхаур, все хотел тебя спросить — а чего там, в первый день, ну, когда ты уехал, у развилки Гуул стоял с какими-то неизвестными людьми?

— Да? С неизвестными людьми?! — весело переспросил Наследник Алвисида. — И много их было?

— Человек шесть или семь…

Радхаур остановился и обернулся назад. Там простиралась та же пустыня, что и впереди, лес уже скрылся за горизонтом.

— Это были алголиане, — объяснил он другу, вновь отправившись вперед. — Фоор поручил им всюду тайно следовать за мной, они даже перед друг другом не должны раскрываться. Нет, кажется никто за нами не идет… Знаешь, Ламорак, все ж у меня на душе не спокойно — мне надо к торсу идти одному. Не хочется погибать зря… Давай договоримся, что у самой горы, чуть не доходя, ты останешься и будешь ждать.

— А если там мой дракон?

— Мы его увидим, — заверил Радхаур. — В крайнем случае, я тебе крикну. Но вообще-то, если он там, то он сам тебя найдет… Ламорак! Да осторожней, ты! — последние слова явно запоздали.

Ламорак с криком боли растянулся на земле, выронив из руки самодельное копье.

— О, проклятье! — не сдержался он.

— Ну как же ты так! — расстроенно воскликнул друг. — Ведь надо было осторожней!

Хотя чего там сетовать теперь. Нога Ламорака попала в невесть откуда взявшуюся здесь ямку или звериную нору. Радхаур склонился над другом, попытался снять сапог. Ламорак протестующе замахал руками:

— Подожди, подожди! Сейчас, может, пройдет.

Радхаур почему-то почувствовал, что — нет, не пройдет. Он со вздохом снял со спины мешок, развязал веревку, достал кабанье мясо.

— Есть будешь?

— Да, сейчас, подожди немного, — Ламорак морщился, стараясь перетерпеть боль.

Радхаур отрезал ему кусок, стал есть сам. Очень захотелось пить, но он не стал просить у друга флягу. Надо было решить, что делать.

— Что теперь будем делать? — спросил Ламорак.

— Идти ты не сможешь? Если сделать из копья костыль, то…

— Я даже думать сейчас не могу, чтобы ступить на ногу, — сообщил сегонтиумец.

Оба молча жевали мясо. Ламорак отстегнул от пояса флягу, глотнул, протянул Радхауру. Тот сделал маленький глоток, вернул флягу и растянулся на сухой глинистой земле. Уставился в небо, по которому лениво текло несколько легких, воздушных облаков.

Ламорак, вытянув больную ногу, вторую поджав под себя, смотрел, как удаляется Радхаур.

Тот ни разу не обернулся.

Наконец друг превратился в маленькую, едва различимую точку вдали и исчез совсем.

Ламорак вздохнул, свинтил крышку со фляги и сделал скупой глоток — ему показалось, что не воду пьет, а сладчайший эль.

Это он так легко сказал Радхауру, что до заката доковыляет до леса. А самому не хочется думать даже о том, чтобы встать.» Хорошо, что вывих, а не перелом, « — сказал Радхаур. А какая разница, собственно?

Глупо было бы умереть от жажды и голода здесь, в этой никому неизвестной пустыне. Он и не умрет. В смысле — здесь. Как-нибудь переночует, потом доползет. И его найдет Радхаур, получивший волшебную мощь от частицы Алвисида. Здесь найдет или уже в лесу.

А если Радхаур погибнет, там, у торса своего бога? Нет, об этом думать вообще нельзя.

Ну надо же было такое предложить — сделать из копья костыль! А если появится красный дракон, то что?

Ламорак тяжело поднялся на здоровую ногу и опираясь на копье, попытался идти в сторону леса.

И тут же увидел в небе мчавшегося к нему дракона.