"New-Пигмалионъ" - читать интересную книгу автора (Andrew Лебедев)3.Монахов был недоволен сценарием. Агаша принялась рассказывать про то, как приехав из маленького подмосковного городка в столицу, она встретила богатого, но очень пожилого человека и полюбила его… – Стоп, стоп, стоп, – закричал Монахов, – кто писал этот текст? В руках он держал сшитый сценарий, где каждая страничка была положена в отдельный тонкий полиэтиленовый чехольчик. – Кто писал? – Александр Александрович писал, – ответила ассистентша с изможденным лицом. – Надо к черту переписать, – сказал Монахов, – здесь не вяжется с общей концовкой и вообще, Агаша немного по имиджу не подходит, пусть Сан-Саныч перепишет на больного олигарха, а Агаша была медсестрой, ну и там как всегда… – Это пол-часа переписывать, – сказала ассистентша. – Нормально, а мы пока снимем эпизод с Никифоровым. Агаша, тяжело вздохнув, что ее работа осложняется переписыванием сценария, а соответственно и переучиванием роли, пошла на трибуну, присев среди массовки. Монахов объявил следующего гостя своего шоу, и публика по сигналу послушно принялась хлопать. Никифоров – известный театральный артист, игравший в амплуа этаких блаженных и отвязных, которым ничего не стоит неожиданно заорать благим матом "ой, мороз-мороз" , хвастался теперь на Монаховской программе тем, что у него в его семьдесят шесть теперь вот родился ребенок от юной жены. Агаша, хоть и не была умудрена большим жизненным опытом, а и то внутренне понимала, как это вообще то стыдно хвастаться тем, что в семьдесят шесть лет ты зачал девушке ребенка. Ясно ведь, как божий день ясно, что артисточка из провинциального театрика очень хотела в Москву. Любыми средствами. Ну и решила, что можно будет пожертвовать тремя-четырьмя годочками молодой жизни, да выйти за старика. А там он глядишь кА ты – и помрет, да и оставит кой-чего. Квартиру дачу… Да и почетный статус вдовы. Но этот откровенно хвастался. Вон он какой – герой, штаны с дырой! С женщиною молодой спит и трахает ее. Жену свою восемнадцатилетнюю. В свои семьдесят шесть. Ну, не позор ли это? Хоть подумал бы о жене, если о себе не думает? Ей то это разве не позор? Так заострять на том, что прежде, в благопристойные времена стыдливо прятали, а не выставляли с гордостью на показ. – Есть такая Картина художника Василия Пукирева, – говорил в микрофон Монахов, – Неравный брак. Висит эта картина в Третьяковке. Агаша ее видела, когда в шестом классе их возили из Твери в Москву на экскурсию. – Вот что думает об этом жена артиста Никифорова, давайте похлопаем ей, этой мужественной женщине, она согласилась придти к нам на наше шоу. Массовка снова зашлась аплодисментами. По лесенке на сцену спускалась худенькая длинноногая девушка, спускалась и внимательно глядела себе под ноги, чтобы не упасть, потому что была в тесной мини-юбке и на высоких каблуках. Ассистентка шепотом позвала Агашу. – Пойдем, Сан-Саныч ваш текст переписал. Агаша вышла в коридор. Сан-Саныч – немолодой уже дяденька в несерьезных джинсах и кожаной безрукавке с множеством газырей и кармашков улыбался круглым своим лицом и шустро сверкал очками. – Вот, ознакомьтесь. Агаша углубилась в чтение. Теперь она как бы приехала в прошлом году из Твери, не поступила в первый медицинский и чтобы готовиться на следующий год, пошла работать в Склифасовского санитаркой. И там познакомилась с олигархом Иваном Ивановичем, который лежал на реанимации попав туда с инфарктом… Что то подсказывало Агаше, что все написанное Сан-Санычем это такая банальщина и такая туфта, от которой даже скулы зевотой сводило. Такое она и сама бы могла придумать. – Мне это учить? – спросила она. – Учи, – кивнула ассистентша, – Монахов уже читал. На роль олигарха-инфарктника пригласили какого-то по-спортивному бритого наголо статиста, одетого в черные, обтягивающие его джинсы и черную футболку, обнажавшую загорелые накаченные бицепсы. На умиравшего от инфаркта он был так же отдаленно похож, как артист Никифоров на юного Ромео. – Молодость моей юной любовницы вернула мне сердечное здоровье, – по складам прочитал бритоголовый партнер Агаши по сценарию Сан-Саныча. – И не стыдно этому очкастому такую туфту гнать? – снова подумала Агаша, – мы бы с Абрамом Моисеевичем на свадьбе в сто раз лучше бы текст придумали, ей Богу ! |
|
|