Лаптев АлександрДвое

Александр Лаптев

Двое

Фантастическая повесть

Он видел ее дважды. Первый раз - когда входил в ярко освещенный универсам, похожий в ночи на огромный светящийся аквариум, в котором мечутся, бегают как угорелые разноцветные люди, сами похожие на рыб - с такими же выпученными глазами и такие же дерганные и бестолковые. Потом уже на обратном пути. Девушка стояла на том же месте и в той же позе, и занималась тем же - разглядывала проходивших мимо людей. Виктор поставил на грязный мраморный пол сумки, заполненные блестящими упаковками и, выпрямившись и скрестив руки на груди, стал смотреть на нее. Между ними проходили покупатели,- в магазин - озабоченные и торопливые, обратно усталые и довольные, вцепившиеся двумя руками в свои набитые до отказа баулы; но и сквозь путаницу тел, между мелькающими руками, ногами и головами продолжал видеть он гибкую фигуру, затянутую в черное платье из синтетики. На ногах красные остроносые полусапожки на тонких высоких каблучках. И венчала все это телесно-плательное великолепие гордо посаженная голова настоящее произведение искусства! Пепельные волосы с удлиненными кровавыми разводами рассыпались по плечам и спине и колыхались от слабого ветерка, вызываемого движущимися телами. Лица ее он не мог рассмотреть - свет падал на нее со спины,- но этого и не требовалось. Он и так знал, что лицо ее само совершенство. Это - строгий рассчет и мгновенное озарение.

Виктор поднял тяжелые сумки и пересек людскую стремнину, подошел к Девушке и поставил сумки перед ней, чуть не на носки ее красных полусапожек.

Девушка, наконец, увидела его, повернула лицо...

Конечно, она была красива. Очень красива! Кожа казалась необыкновенно свежей, даже искусственное ночное освещение не могло скрыть нежного румянца на щеках.

- Та-ак,- протянул Виктор.- Так-так. Та-ак...

Было в ней что-то необычайное. Этакое выражение лица, будто испуганное... или - удивленное? Девушка молчала, широко раскрытые глаза смотрели на Виктора. Синие,- отметил он про себя.- Синие глаза. Мой любимый цвет.

- Вот что,- объявил он после некоторого раздумья.- Поможешь мне сумки донести... а там видно будет. Ясно?.. Ясно, спрашиваю?

Девушка несколько раз моргнула.

- Да.

- Ну так бери!- Он показал вниз.

- Брать?- как бы удивляясь, переспросила Девушка.

- Бери!- он даже повысил голос. Вот же непонятливая какая. Повторяй ей...

Девушка посмотрела на сумки:

- А это далеко?

- Что?- не понял Виктор.

- Идти.

Виктор несколько секунд смотрел на нее, затем оглянулся, словно ища поддержки. Народ все шел и шел, никто не обращал на них ни малейшего внимания. Повернулся к Девушке.

- Слушай,- начал он сдержанно,- я велю тебе брать сумки и идти со мной. Слышишь? Я приказываю!

Девушка словно бы смутилась, опустила голову. Она как будто над чем-то раздумывала, и Виктор уже собрался что-нибудь сказать, но она вдруг наклонилась и взялась за ручки.

Его дом находился совсем рядом, и по дороге Виктор ругал себя: чего он пристал к ней? Поддался какому-то глупому порыву. Будто сам не мог донести. Подойдя к подъезду, вместо того, чтобы отпустить Девушку, распахнул перед ней массивные металлические двери.

- Иди. - Зашел за ней и, обогнав, вызвал лифт.- Поставь пока,- бросил через плечо.

Девушка опустила сумки на пол. Тут же загудел зуммер и разошлись створки лифта. Виктор шагнул в ярко освещенную кабину.

- Заходи.

Девушка снова взялась за сумки. Виктор отвернулся. Странная какая-то. И вообще, странно все. Он чувствовал скованность, неловкость, будто он делает что-то не так. Надо в фирму позвонить,- думал, пока лифт возносил их на десятый этаж.- Вот узнаю, из какой она фирмы, и позвоню. Не годится им так вести себя. Не разговаривает, команды не выполняет. Этак они далеко зайдут!

Лифт качнулся и стал, створки разъехались. Девушка оторвала с усилием сумки от пола и вышла в темный коридор. Ну вот, опять,- обрадовался даже Виктор.- Всё одно к одному. Они прошли во тьме и остановились возле двери, смутно угадывающейся по прямоугольной стальной окантовке. Виктор вытащил связку ключей и, нащупав штырь с зазубринами, вогнал в круглое отверстие. Щелкнул замок, дверь открылась.

Девушка не двигалась.

- Ну что?- сразу закипая, воскликнул Виктор.

Девушка молчала. Ею, как будто, владела нерешительность. Она, будто бы, боялась!

- Что опять?- Виктор еле сдерживался. Позвоню-ю-ю. (Носилось в голове). Ой позвоню!

- Мне идти? Да?- проговорила она тихо, и как бы удивляясь. Терпение у Виктора, наконец, лопнуло. Он схватил сумки и шагнул за порог. Зацепил пяткой дверь и толкнул с силой. Дверь описала дугу и хряпнула об косяк. Виктор стоял с сумками в руках и тяжело дышал. К черту всё! Пора брать отпуск. Надоело. Уеду. Уеду далеко. От этого города. От этих черных вечеров. Перед глазами вспыхнула красочная картина. Голубое небо. Синий океан. И зеленый остров посреди синего океана. Маленький зеленый остров. Пальмы, песок, кокосы в траве. Солнце слепит глаза, больно смотреть на этот блистающий мир. Жаркий воздух дрожит и переливается, но стоит дунуть ветерку, как становится свежо и легко...

В дверь постучали. Красочное видение растаяло. Виктор открыл глаза и увидел тьму, ничего кроме тьмы.

Виктор бросил сумки, нашарил на стене выключатель.

- Ладно-ладно. Сейчас...

Перед ним стояла Девушка и, щурясь от яркого света, смотрела на него.

- Ты?.. Ты не ушла?.. Хочешь ко мне?- Он держался одной рукой за дверь, другой упирался в стену.- Так я это... в общем-то... Ну ладно, заходи.Отпустил дверь и сделал шаг в сторону, освобождая проход.- Ну? Что ж ты не заходишь? Ты же хотела?

Она еще ниже опустила голову, волосы с кровавыми разводами упали с плеч.

- Слушай, заходи или иди обратно на улицу. Мне некогда. Я есть хочу. Мне отпуск нужен!..

Девушка подняла голову.

- Я зайду.

И действительно: сделала два шага и вошла. Виктор машинально толкнул от себя дверь, и она захлопнулась. Эх, зря я ее пустил,- подумал он.- Дурак я!

- Неси продукты в кухню. Я пока переоденусь.- Он сел на стульчик и стал расшнуровывать ботинки. Надел тапочки и пошел в комнату, снимая на ходу куртку. На пороге обернулся.- Посиди там пока.- Зашел в комнату и затворил стеклянную дверь.

Через десять минут Виктор, в расстегнутом махровом халате и тапках на босых ногах, входил в кухню, ожесточенно растирая махровым полотенцем мокрые волосы. Эти махровые халаты и полотенца опротивели ему до невозможности: ни обогреться толком, ни вытереться. Взгляд его упал на стол... Он перестал тереть голову. Перевел взгляд на Девушку. Та хлопотала возле плиты, переставляла кастрюльки, мешала ложкой, щелкала переключателями... Виктор опустился на табуретку.

- Это что, ты так умеешь, да?- Вытягивая шею, стал разглядывать многочисленные тарелки с диковинными явствами.- А это что?- Взял с дальнего угла блюдце, осторожно поднес к лицу, понюхал. Поискал глазами вилку.

- Это желе. На десерт. Фруктовое.- Девушка села напротив него.- Я умею готовить. В моей памяти хранится десять тысяч рецептов.- Сказала, и улыбнулась. Виктор чуть не выронил блюдце. Улыбается! Какая малость - просто улыбнулась, и совсем другое лицо!

- Вот.- Она подала ему вилку.- Ешьте помидоры. Перед вами.- Показала глазами на пиалу, заполненную четвертинками помидоров, густо политых сметаной. Виктор проглотил слюну. Взял вилку.

- Ловко!- Поставил блюдце на стол. Взял кусочек хлеба и откусил.- А я и не знал, что вы готовить умеете. Вот потеха!- Набил полный рот помидоров, испачкав щеки и нос в сметане.

Она протянула ему салфетку.

- Это только последние модели умеют готовить.

- Последние,- пробубнил он.

- Новейшей модификации. Многофункциональные,- проговорила она, продолжая улыбаться.

- Хе... Эт-то... хорошо... Дай-ка ложку... Теперь всегда буду заставлять вас готовить. Жаль, раньше не знал... Ух, как вкусно!..

На время он перестал следить за Девушкой. Все внимание было отдано блюдам. Помидоры, зеленый салат, заливное, бульон, бифштекс, компот, желе...

- Уф. - Навалился на стену. Отодвинул от себя пустые тарелки. - Это что, я все купил? Это у меня все было? Ты ведь ничего не принесла?

- Нет, все ваше.

- М-м-м... - Он подумал чуть, поднялся тяжело.- Ты это, давай тут, убери, я пошел.

- Ладно.

- Давай, работай.- Переваливаясь словно медведь, он вышел из кухни. Махровое полотенце осталось лежать под столом, напоминая свернувшегося калачиком тигра величиною с крупного кота, с продольными черными полосами по всему телу и вроде бы даже и с торчащими усами.

Развалившись на диване, заложив руки за голову, Виктор сладко задремывал, чувствуя разливающуюся по всему телу теплую тяжесть. Громадный выпуклый экран перед ним полыхал всеми красками - от огненно-красной до черного фиолета,- показывали нечто адски-космическое. Беззвучно что-то взрывалось, разлетаясь миллионами огненных брызг, разверзались в немых криках рты, кто-то кого-то душил, кромсал, резал дольками как колбасу - все это тихо так, без шума, деловито и размеренно. Виктор радовался, что догадался выключить звук, и не надо теперь тянуться к выключателю и нарушать блаженство покоя... Вдруг слева мелькнула тень, и все краски разом погасли, рты захлопнулись. Виктор даже проснулся. Повернул голову и увидел Девушку.

- А я думала, что вы спите.- Она стояла посреди комнаты, вытянув руки вдоль гибкого туловища, вся такая совершенная, великолепная... аж зло берет!

Виктор подпер голову рукой и стал рассматривать ее, будто впервые увидел. Волосы... Лицо... Шея... Вырез на платье, глубокий такой, емкий... Ребра проступают... Живот... мягкий на вид, так и хочется пальцем ткнуть... Еще ниже... ноги. Гладкие, цвета кофе со сливками... Он дошел до красных полусапожек и снова посмотрел ей в лицо. Вздохнул тяжко.

- Даже не знаю... Вроде хочу... а вроде и нет. У меня правило: раз в неделю. А то надоест. Зато уж...

- Я пойду.- Девушка отступила, кулачки ее сжались.

- Пойдешь? Как, пойдешь? Я что, сказал тебе пойти?- Он встрепенулся.- Это еще что? Ну-ка. Подойди ко мне!

Девушка неуверенно шагнула, остановилась.

- Ну иди, иди.

Еще шаг. Он поднялся к ней навстречу, подошел, взял за руку. Подержал, потом, ничего не сказав, отпустил. Рука безвольно упала.

- Значит, так. Я решил. Оставайся. Может, я и захочу еще. Если понравишься, то будешь часто ко мне приходить.

Она стояла, опустив голову.

- Эй. Слышишь, что я сказал? Раздевайся! Остаешься у меня. Не пойдешь на улицу. Поняла? Я тебя оставляю.

- Нет.

- Нет?!..- Он снова взял ее руку. Бросил.- Слушай, тебя где делали? Ей богу, я сейчас позвоню и скажу, чтоб тебя забрали и увезли. Ну? Говори! Я иду к телефону... Вот, уже пришел.- Он подошел к журнальному столику и снял трубку. Из трубки послышалось: Алло. Вас слушают. С кем вас соединить?

Виктор откашлялся.

- Значит, так... Мне нужен Сервис.

Девушка подняла голову, посмотрела на него долгим взглядом.

- Не надо.

- А-а-а!- обрадовался Виктор и тут же положил трубку на место.Испугалась? То-то! Я же знаю, что вы этого боитесь. Хотя странно - чего вам бояться? Так что, будешь раздеваться?..

И вот они лежат в одной кровати, и Виктор чувствует себя как последний идиот. Он скосил глаза. Девушка лежала на спине, натянув покрывало до подбородка и держась за него скрюченными пальцами. Виктор осторожно повернулся на бок.

- Ну так что?.. Мне завтра рано вставать...- Вытянул правую руку и, взявшись крепко за угол покрывала, вдруг дернул его вниз, откинул в сторону. Девушка не шелохнулась.

- Ты бы музыку включила, что ли.. Или рассказала чего. Почему я должен тебя развлекать?..- Повел головой, оглядывая ее всю.- Ну что мне с тобой, вот с такой делать?

В этот момент он почувствовал прикосновение - Девушка дотронулась подушечками пальцев до плеча. Он схватил ее руку, сжал с чувством.

- Это ты специально, да? Чтоб интересней было? Я ж всё понимаю: психология там, рефлексы... Ну молодцы, здорово придумали!- Он непрерывно говорил, махал руками, подергивался.- А я, дурак, вообразил. Чуть не обиделся. Кому сказать - со смеху помрут.- Он внезапно перестал смеяться.Ну ладно, время то уж сколько. Давай, поворачивайся!- А ведь не хотел! промелькнуло запоздалое раскаяние...

Через несколько минут, когда все было кончено и он лежал, отдуваясь, на спине, до него донеслись... он перестал дышать, боясь поверить себе. Звуки стихли, но тут же раздались совсем уж откровенные всхлипывания. Виктор подпрыгнул на постели, дико уставился на Девушку. Она вжалась лицом в угол, плечи ее вздрагивали.

- Ты плачешь? Но как ты можешь плакать? Это у тебя программа такая? Чтоб лучше возбуждать? Они что, садисты там? Эти твои хозяева?.. Немедленно перестань!- Он неожиданно сорвался в крик.- Я приказываю тебе замолчать! Или я сейчас пойду и позвоню!

Девушка рванулась, соскочила с кровати, и выбежала в прихожую, шлепая голыми ступнями об пол.

Сумасшедшая,- с каким-то странным удовлетворением подумал Виктор.Сумасшедший робот. Ха-ха-ха! Первый раз в жизни встречаю сумасшедшего робота. Людей - сколько угодно. А робота - впервые.

Хлопнула выходная дверь. Ну и плевать. Плевать! Виктор встал и вышел в коридор. Закрыл дверь на все замки. Вернулся. Остановился посреди комнаты. Плевать! Шагнул к дивану и задел ногой что-то упругое. Нагнулся. Сумочка. Маленькая сумочка с тоненьким ремешком. Он с недоумением вертел ее в руках. Что за сумочка? Какая сумочка? Откуда? Наклонился и включил настольную лампу. Зажмурился от яркого света. Когда глаза привыкли, сел на стул и раскрыл... Платочек, косметичка, проездной талон, удостоверение, заколка, стоп. Удостоверение?.. Он поднес к глазам глянцевый прямоугольник, чувствуя, как вдруг зашумело в голове. На карточке была наклеена маленька цветная фотография. Ее фотография!

Карточка выпала из онемевших пальцев. Он отлично знал - что бывает с людьми в таких случаях. Острая боль разрезала его напополам. Он перегнулся, схватившись за живот. Зажав рот рукой, ринулся вперед. С зажмуренными глазами попал наугад в нужный проем. Упал на раковину, схватился судорожно за края. И вовремя. В ту же секунду у него началась рвота. Мучительная, раздирающая внутренности. Такая, какой и положено быть. Это было возмездие! Справедливое и неизбежное.

Через полчаса, когда, дрожа всем телом и лязгая зубами, он лежал, укрывшись одеялом с головой, раздался звонок. Еще раз. И еще. Кто-то властно и настойчиво звонил.

Ну вот, уже приехали. Как хорошо! Завтра на смену не пойду. И пусть. Пусть! Он даже обрадовался. Конец мучениям. Теперь ему будет легко. Поднялся, стащив за собой одеяло и, замотавшись в него, пошел открывать.

На площадке стояла Девушка, вернее, лже-Девушка.

- Я забыла сумочку.- Она смотрела холодно, и даже враждебно. Теперь он ясно видел, что это человек. Такой же как и он.

- Сумочку?

- Да, сумочку.

- А-а...- только и сказал он. Лже-Девушка решительно двинулась на него. Он посторонился, и она прошла мимо. Остановилась в центре темной комнаты.

- Где она?

- Там,- он махнул рукой.- На столике.

Она пошарила руками внизу. Послышалось шуршание, что-то звякнуло. Виктор стоял возле раскрытой двери. Его била мелкая дрожь. Когда она выходила из квартиры, спросил тихо:

- Зачем вы это сделали?

Она приостановилась, глянула ему в глаза, но, ничего не сказав, вышла. Каблучки ее застучали по ступенькам. Виктором вдруг овладела ярость. Он выскочил на площадку, на холодный камень, заорал вниз:

- Ты! Ненормальная! Я сейчас сообщу куда надо! Будешь знать.

Гулко хлопнула далеко внизу дверь. Виктор несколько секунд прислушивался, будто надеясь, что она вернется сейчас и что-нибудь скажет ему, объяснит. Но она, конечно, не вернулась. Она шла теперь по улице и смеялась над ним.

Он стоял в тишине и ждал неизвестно чего. Подтянул повыше одеяло и зашел в квартиру. Закрыл дверь, погасил в прихожей свет. Телефон укоризненно смотрел на него. Её даже искать не нужно. Он видел удостоверение и запомнил имя. Вот если он только сейчас произнесет это имя в трубку, то через час встретится с ней опять, теперь уже при свидетелях. И он знал, что будет тогда. Тогда произойдет медицинское освидетельствование, затем запишут показания; а завтра он прочитает о себе в утренних газетах и увидит сюжет в новостях. Нет. Звонить он не будет. Выставлять себя на посмешище... Пусть живет, подлая.

Стараясь ступать твердо, он прошел на кухню и, открыв холодную воду, наклонился и стал пить прямо из трубы, облизывая ее холодные и острые края. Затем вышел в гостинную и, ударив на ходу по кнопке выключателя настольной лампы, повалился на диван.

Утро не принесло облегчения. Для начала Виктор проспал на работу. Слышал сквозь сон сигнал таймера, видел радужные вспышки через сомкнутые веки, но не захотел пробуждаться. Слишком много неприятного ждало его в реальном мире, и он предпочел остаться в глухом и мутном сне.

Но проснуться все-таки пришлось. Он долго лежал после того уже, как осознал себя полностью пробудившимся, устремив взгляд в потолок и прислушиваясь к себе. Голова хотя и кружилась, но почти уже не болела. Он согнул под одеялом правую руку и повел ладонью по груди вниз, осторожно прощупывая мышцы и ребра... Вроде, ничего. Закрыл глаза и глубоко вздохнул... Кажется, обошлось. Жить можно. Приподнялся на локте, замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Пора вставать...

В цех он приехал к обеду. Напарник, сидя на краю пульта и почти касаясь задом блокировок, держал в одной руке пластиковую бутылку, наполненную розовой маслянистой жидкостью, а в другой - толстый желтый корж. Челюсти его ходили ходуном.

- Привет,- буркнул Виктор.- Как тут?

Парень с трудом сглотнул, откусил снова и только тогда ответил:

- Нормально.- Потом повернулся всем корпусом назад и посмотрел сквозь плексигласовый щит вниз.- Нормально,- Повторил он.- А ты что, загулял вчера? Плохо выглядишь.

- Я? Нет,- сказал Виктор.

- Желтый ты какой-то,- сообщил напарник, посмотрел на корж и укусил его.Чистый китаец!- констатировал, поднося горлышко к губам. Поднял бутылку, запрокинул голову, забулькала и запенилась розовая жидкость. Виктор подошел к пульту и взглянул на разноцветные ряды индикаторов. Огоньки горели ровно, нигде ничего не мигало, узор из светящихся точек однозначно свидетельствовал: все в цехе нормально. Вытянул шею и посмотрел сквозь прозрачный экран вниз, на геометрические линии автоматов, заполнивших громаднейший, необозримый зал. Все стояло на своих местах и работало в едином ритме.

- Главный тебя спрашивал,- сообщил напарник лениво.

Виктор резко повернулся.

- Зачем это?

- Не знаю,- пожал тот плечами.- Где, говорит, Белов. Я сказал, что не знаю. Может, заболел. Он и ушел.

Виктор нахмурился.

- Да ты не расстраивайся.- Напарник установил пустую бутылку сверху пульта и, встав на ноги, стряхнул крошки с живота.- Скажи, что отравился.- С усмешкой посмотрел на Виктора.- Он поверит.

В этот момент раздался звонок, замигала лампочка внутренней связи. Виктор потянулся рукой, нажал на тангенту.

- Диспетчерская слушает.

- Белов не появился?

- Я на месте.

- Зайди в кабинет главного технолога.

- Иду,- ответил Виктор.

- Если начнут предлагать монтировать третью линию, отказывайся без раздумий!- посоветовал напарник.- Начнешь сомневаться - всё, не отвертишься.

- Третью? А что с ней?

- Собираются переводить на замкнутый цикл. Ищут наладчиков. Мало мы им тут вкалываем, еще по ночам хотят заставить.

- Ладно, пошёл.- Виктор распахнул дверь и вышел в коридор.

А через несколько минут вернулся в самом весёлом настроении. Бросил куртку на спинку кресла.

- Точно ты говорил. Там технолог и еще один мужик набросились на меня, как давай про третью линию говорить. Что некому ее монтировать, и фирма понесет огромные убытки, если я не соглашусь.

- Мне тоже говорили,- хмыкнул напарник.- И Серёге с Димкой. Они всем говорят.

- А они что?

- Кто?- не понял напарник.

- Ну Димка, Серега. Согласились?

- Нет, конечно.

- А я пообещал.

- Что, будешь работать?- напарник округлил глаза.

- Ну да!

- Молодец!- ухмыльнулся он.- Что ж, давай, паши.

Виктор поцарапал затылок. Кажется, он в самом деле свалял дурака. Согласился, не подумав. Глупо, конечно, получилось. А всё из-за этой. И живот до сих пор болит. Он потихоньку надавил на брюшной пресс. Таблетку, что-ли, какую выпить?..

- Слышь?- напарник подступил к нему.- Я уйду пораньше. Надо съездить в одно место.

- Да пожалуйста. - Виктор посмотрел на часы.- Тут осталось-то.

- Пока.

Помахивая сумкой, напарник вышел из помещения. Сквозь прозрачную стену Виктор целую минуту видел синего орла на его спине. Потом перевел взгляд на пульт. Аппаратура действовала без сбоев. До конца смены оставалось меньше двух часов. Скоро он пойдет домой. Ляжет на диван. Будет лежать и ничего не делать. Неприятный инцидент забудется, живот перестанет болеть. Виктор протяжно вздохнул, сел в кресло оператора и воззрился на пульт. И чего, спрашивается, ей нужно было?..

Возвращаясь домой, проходя мимо универсама, он пытался обмануть себя, будто ему всё равно. Но когда уже почти миновал параллелепипед из стекла и металла, исходящийся в ярчайшем свечении, голова его сама собой повернулась, и он увидел, что у входа в магазин никого не было. Сразу разозлился на себя. С какой стати будет она здесь торчать? Теперь она околачивается где-нибудь в людном месте. Стоит с глупым лицом и пялится на всех подряд. Виктор зашагал решительно дальше. Скорее домой. Лягу на диван, буду смотреть телевизор... Он сам не мог понять - что с ним сделалось. У меня шок,- подумал вдруг, и тут же почувствовал облегчение.- Так оно и должно быть. Он хмыкнул и даже улыбнулся. Необходимо отвлечься. Нужно... он остановился. Как же он забыл? Замещение эмоций! Теперь он знает, что ему следует сделать.

Она прошла на середину комнаты и остановилась. Лицо ее ничего не выражало, глаза выжидательно смотрели на Виктора.

Вот это был робот. Самый настоящий. Но Виктор, на всякий случай, спросил:

- Модель, фирма, год выпуска?

- Триста два эс, восьмой поток, сорок второй год,- немедленно ответила Девушка.

Вспомнил! Виктор вдруг понял, что его вчера так поразило в той, ненастоящей Девушке. У ненастоящей губы были накрашены. А у этой губы были естественного красного цвета. У этих губы всегда были красными! Они сделаны из такого материала. Краска на губах,- это же явный признак человека!

Он приблизился к Девушке.

- Подними руки.- Она послушно вытянула руки перед собой.

- Выше. Над головой... Присядь.- Девушка присела.- Встань...- Лицо по-прежнему ничего не выражало. Девушка стояла с поднятыми руками и молчал глядела на него. Виктор отвернулся.

- Ладно. Можешь опустить.- У него сразу пропал к ней интерес. Конечно, она будет его слушаться. Будет исполнять любые команды.

- Вот что. - Он посмотрел на часы.- Ты давай, езжай обратно. Я это... передумал. Скажешь там - ложный вызов. Я оплачу. Поняла?

- Да.

- Всё. Иди.

Девушка с прежним равнодушным видом направилась к выходу. Виктор, опережая ее, открыл дверь.

- Всего доброго,- сказала она.

- Давай.- Он захлопнул дверь, выключил свет в прихожей и вернулся в гостинную. Лег на диван, закрыл глаза. Сразу возникло перед ним лицо Лже-Девушки. Широко раскрытые глаза смотрели на него не то загадочно, не то насмешливо. Густо накрашенные губы нахально выпячивались. Ну вот,обрадовался он.- Психоз начался! Ночью я буду бредить. Буду просыпаться и вскакивать, буду кричать диким голосом и бросаться на окно. Открыл глаза и посмотрел на окно. Нет, всё в порядке. Закрыто на замки. Огнеупорное стекло не прошибешь и стулом. С этой стороны опасности нет. Опасность внутри него. Он может теперь сойти с ума! Таких случаев полно. Он читал в газетах. Нервное потрясение, потом накопление отрицательного эмоционального фона, неудачные попытки замещения и - молниеносная разрядка в обратную сторону. Пожалуйста! Готов псих! Его потом, конечно, вылечат, но что за радость? Знать, что ты однажды уже сошел с ума!..

А знают ли бывшие психи, что они были раньше психами? Виктор приподнялся, оперся на локоть,- его озадачила эта мысль. Наверняка ведь можно сделать так, чтобы псих не помнил, что он бывший псих! И где, собственно, гарантия, что Виктор сам не был однажды психом!.. Виктор сел, подозрительно огляделся. Вот же ерунда какая! Жил человек нормально, так нет же, вмешается какая-нибудь гадина и все испортит! Ему снова захотелось позвонить в полицию нравов. Кулаки его сжались. Он решительно встал, подвинул к себе телефон, снял трубку.

- Алло. Вас слушают. С кем вас соединить?

Секунду он держал трубку возле уха.

- Нет, спасибо. Ничего.- И положил ее на место. Обвел взглядом комнату. Вещи покоились на своих местах. И их молчание как бы говорило Виктору, что он один, нет ему помощи ни от кого. Он сам должен справиться с бедой. Это его, и только его проблема и беда.

План действий созрел у него быстро - ведь он знал ее имя! Он снова подсел к телефону.

- Мне нужен,- говорил в трубку,- адрес одного человека. Ми-рос-ла-вы Шунь.- раздельно произнес.- Да... Шунь... Год рождения?.. Примерно, от двадцать четвертого до двадцать девятого... Причина?.. Личная...- Все им интересно ,- пробормотал, опуская трубку, и не успел отойти от столика, как на принимающем устройстве загорелся зеленый индикатор. Виктор нажал кнопку Готов, и сразу застрекотало печатающее устройство,- из узкой щели полезла бумажная лента.

МИРОСЛАВА ШУНЬ,- показался заголовок. А дальше шли в столбик слева порядковые номера, а справа - год рождения и адрес. Через минуту Виктор держал бумажную ленту, на которой значились двадцать две Мирославы Шунь. Он и не знал, что в городе живет столько женщин с одинаковыми фамилиями и именами. Двадцать две Мирославы Шунь скрывались от него в каменных недрах города.

На следующее утро он приступил к поискам. В этот первый день успел обойти лишь семь квартир, причем в первых трех дома никого не оказалось, в двух других ему не открыли, хотя дома кто-то был, а две женщины открыли ему. И Виктор выглядел очень глупо. Что-то мямлил маловразумительное, чего и вспомнить после не мог. И, расстроенный и уставший, приехал поздно вечером домой. Только два адреса он смог вычеркнуть из своего списка. В самом дурном настроении Виктор провел остаток вечера и уснул с чувством смутной тревоги и неясной опасности.

Он разбил все адреса по районам. Ему придется проходить адреса по второму кругу. А вероятнее всего - и по третьему. Пока не найдет ее. Он будет преследовать ее до конца! В таком настроении путешествовал Виктор по разным уровням мегаполиса, поднимался на скоростных лифтах на стодесятые этажи и опускался (были и такие любители) глубоко под землю, в холод и неподвижность, в искусственный мерцающий свет и абсолютную тишину. И к концу недели прошел первый круг. Женщину он не нашел, но зато вычеркнул восемь адресов, и еще семь заключил в овал,- где ему не захотели открыть. Теперь ему следовало повторно пройти по этим семи адресам, а потом он будет думать, что делать дальше.

Через три дня он вычеркнул еще два адреса, и три заключил в овал. Немного поразмыслив, Виктор решил сменить тактику.

На следующий вечер он стоял перед дверью где-то в глубине земных недр и, освещаемый тусклой лампочкой, давил на кнопку звонка.

- Кого вам нужно?- спросил женский голос из-за двери.

- Я хотел бы переговорить с вами. Откройте, пожалуйста,- твердо произнес он в тусклом свете.

- Что вы хотите?- снова спросили.

- Я должен с вами поговорить,- повышая голос, настаивал Виктор.- Это совсем недолго. Пожалуйста откройте.

- Я не могу открыть. Что вам нужно?

- Я ничего вам не сделаю. Обещаю! Я только хочу взглянуть на вас.

- Зачем? Уходите отсюда.

Виктор выругался про себя. Ну и народ!

- Тогда так.- Он поджал губы и мрачно посмотрел на дверь.- Я знаю - кто вы! Я знаю чем вы занимаетесь. Если вы сейчас не откроете, я немедленно иду в инспекцию нравов! Открывайте. Ну?..

За дверью молчали.

- Хорошо! Я даю вам последний шанс. Вот мой телефон. У вас есть два дня. Если вы не позвоните, я сообщаю куда нужно, и вам тогда не сдобровать...- И, произнеся с особым чувством последние слова, он вытащил из кармана карандаш и написал прямо на двери свой телефон. Потом удалился с видом победителя.

В следующие несколько дней он обошел другие адреса. В двух местах ему удалось уговорить хозяйку открыть ему, в остальных пришлось повторять свой монолог с написанием в финале на двери телефона и удалением с гордо поднятой головой. Причем пару раз ему вообще не ответили, и он беседовал с дверью, воображая стоящую за ней женщину и мысленно отвечая за нее и выдерживая соответствующие паузы.

Он управился как раз к пятнице. И вечером, включив записывающее устройство у телефона, стал прослушивать записи за последние дни... Но, к огорчению его, и одновременно к облегчению, женщина не позвонила. И оставалось одно из двух: или она не захотела позвонить, или он ее не нашел. Шансы за первое были: восемь к двум. И он справедливо решил совершить еще один, последний обход восьми оставшихся адресов.

Ему просто повезло. Они подходили к дому с разных сторон и не видели друг друга до последней секунды, пока едва не столкнулись у входа в подъезд, и не отступили одновременно, пропуская друг друга. И все равно он с трудом узнал ее. Теперь она была в синем плаще, из под которого выглядывало зеленое платье. На шее траурная черная косынка с мелкими блестками. Лицо словно застыло в глубокой задумчивости, словно женщина остановилась на тягостном размышлении, и все думала, все несла в себе эту тягость. Глаза ее были подернуты дымкой глубокой печали. В ней не осталось и следа от той, что стояла в универсаме, от той, что готовила ему помидоры под сметаной и показывала на них блестящими глазами. Теперь ее глаза не блестели. И только по тому - как она вздрогнула, остановив на нем взгляд, как сделала руками движение, словно желая оттолкнуться, как исказились ее губы, словно в желании сказать ему что-то, быть может, крикнуть, он понял - это она.

От неожиданности Виктор забыл все заготовленные слова. И когда она сорвалась с места и почти вбежала в подъезд, громыхнув железной дверью, почувствовал себя полным кретином. Хорош обличитель! Чего тогда стоили все его угрозы? Ведь он уже был здесь, и женщина ему не открыла, хотя стояла за дверью и всё слышала. Виктор топтался возле подъезда, сиротливо оглядываясь. Он с удовольствием бы ушел, если бы имелся хоть малейший повод. С другой стороны, он знал, что если уйдет сейчас, то будет стыдить себя и в конце концов снова придет к ней. А ее уже здесь не будет. Переедет куда-нибудь, сменит фамилию, внешность. И останется он с обидой на душе на веки вечные. И чтобы исключить возможность подобного варианта, Виктор взялся за черную ручку и решительно дернул на себя.

- Зачем вы пришли?- Женщина стояла, держась за дверь, и все с тем же печально-задумчивым видом смотрела на него. Руки ее не дрожали, грудь не ходила ходуном от волнения. И это было непонятно Виктору. Как она могла чувствовать себя такой спокойной?

- Я хотел бы поговорить с вами. Вы совершили...

- Я не хочу разговаривать.

- Но как же... - произнес он с нажимом.- Я должен поговорить. Должен!

Она неожиданно опустила руку, отступила.

- Что ж, заходите.- Повернулась и пошла в комнату, оставив его у распахнутой двери. Виктор переступил порог, настороженно огляделся... Типовая секция. Вот вешалка, лампочка и выключатель под ней, вот полка для обуви и вот синтетическая дорожка с двумя продольными синими полосами вытянулась вдоль коридора и затем сворачивает налево, а там должна быть большая светлая комната направо и кухня слева. Что ж... Закрыл дверь и сел на полку для обуви. Снял башмаки и надел тапки. Подумав, снял куртку и повесил на крючок, рядом с плащом. С независимым видом прошел в комнату и сел без приглашения на стул. Женщина уже сидела в углу комнаты на деревянной кровати и листала с серьезным видом цветной журнал. Полные колени ее были плотно сомкнуты, от одного вида которых у Виктора захолодело в груди. Он поспешно поднял взгляд и увидел, что она теперь смотрит на него. Едва заметно усмехнувшись, женщина встала и ушла на кухню. Вынесла два стакана и бутылку с темной жидкостью. Поставила стаканы на стол и наполнила до половины.

- Возьмите,- протянула ему стакан. Он взял, подержал в руках со смешанным чувством. Она уже пила шипучую жидкость, едва касаясь губами стекла. И не то чтобы пила, а просто наклоняла к себе стакан, и в стакане оставалось все меньше и меньше.

- Пейте! Что же вы? Боитесь, что отравлю?

Виктор поднес стакан ко рту и начал пить, сразу едва не задохнувшись от газа.

- Спасибо,- произнес он сдавленно, опуская стакан на стол. Глаза слезились, внутри все жгло, но он терпел. Эта женщина, сознательно или нет, учила его терпению.

Она сидела и делала вид, что всё нормально, Пришел в гости знакомый, сидит, бедный, давится ледяным напитком, и вот-вот уйдет, как только проморгается и отдышится.

- Вот что...- наконец начал он, нахмуриваясь.

- Да-да, говорите. Я слушаю.

Он опустил голову.

- Ведь это вы тогда были у меня? Ведь вы?

- Да. Это была я.

- Но как же?..

- На вас это так сильно подействовало?.. Извините! Я не хотела вас оскорбить. Я случайно...

- Что, случайно?

- Случайно вас остановила.

- Что значит - случайно остановила? Ведь вы же там стояли... специально для этого!

Женщина промолчала.

- И, следовательно, это не было случайностью?

- Нет, не было.- Она сказала так тихо, что он едва услышал.

- Так где же правда?

- Зачем вам это?- прошептала.

- Ну как... Я столкнулся с таким необычным явлением... и хочу понять что стоит за этим. Ведь согласитесь, что это ненормально. Это безнравственно, в конце концов!..

Женщина молчала.

- Кем вы работаете?

- Генетиком...

- Генетиком?- Виктор вытаращил глаза. Эта особа закончила гуманитарную академию!.. Ту самую, куда он недобрал четырнадцать баллов. Он медленно поднялся.

- Мне пора.

Вышел в прихожую. Надел ботинки. Снял куртку с вешалки. Постоял в замешательстве. Из комнаты не доносилось ни звука.

- До свидания,- произнес хрипло. Повернул замок и вышел из квартиры.

Эта встреча не принесла Виктору успокоения. И на другой день, кое-как промаявшись до конца рабочей смены, он опять поехал к женщине.

- Вы странный,- сказала она, открывая ему и отступая в прихожую.

- Почему?

- Другой бы на вашем месте не стал ко мне приходить. А вы приходите уже во второй раз. И не сказали никому про меня. А другой сказал бы.

- Откуда вы знаете?- Он все еще стоял на лестничной площадке.

- Что знаю?

- Что я не сказал никому.

- Ну... это видно. По вас видно. Вы не такой. Да проходите же!

- Что вы будете пить?- спросила, когда он прошел в комнату и сел у журнального столика.- Кофе, чай, коньяк?

- Какой коньяк? Вы, разве, пьете коньяк? Его же нет давно.

Несколько секунд она серьезно смотрела на него. Потом рассмеялась.

- Вы забавный. Всему верите. Я пошутила! Так что вы будете пить?

- Мне все равно... Ну, дайте лимонаду.

Женщина ушла на кухню, и Виктор облегченно вздохнул. А через минуту держал в руке объемистый фужер, наполненный холодным лимонадом, и потихоньку отхлебывал из него. Женщина сидела в кресле напротив и тоже пила лимонад. Виктор поглядывал на нее и готовился задать главный вопрос, ради которого приехал.

- Знаете...- заговорил он.

- Да,- грустно согласилась она.- Вы хотите спросить - зачем я сделала э т о. Ведь так?..

Виктор кивнул.

- Я не уверена, следует ли об этом говорить... Зачем вы хотите знать?

- Ну как... вы, можно сказать, совершили м-м-м... такой неординарный поступок, и это некоторым образом, сами понимаете, связано со мной... Я, как гражданин, имею право, то есть я должен узнать причину столь необычного поведения. Ведь согласитесь, что ваш поступок...

- Хорошо же!- она порывисто встала.- Я скажу вам. Скажу. И вы тогда успокоитесь.

Виктор даже испугался немного, таким серьезным и взволнованным стало ее лицо.

- Я хочу родить ребенка!- произнесла она твердо.

- Как?- переспросил Виктор. Даже слегка привстал.- Что вы хотите сделать?

- Родить ребенка.- Женщина, не мигая, смотрела на Виктора, и то ли от этого взгляда, то ли от услышанного, он вконец отупел.

- Вы хотите родить ребенка?- переспросил он, холодея.

- Да. Родить и выростить. Сама. Без всяких инкубаторов и суррогатных матерей.

- Понимаю,- медленно проговорил Виктор, незаметно оглядываясь.

- Что вы понимаете?

Виктор поставил стакан на столик, поднялся. Женщина недвижно сидела перед ним. Лицо ее было бледно, расширенные глаза странно блестели. Синдром роженицы! - пронеслось в мозгу. Он читал...

- Понимаю,- повторил, глядя в ее безумные глаза.- Очень понимаю!Попятился к выходу.

Женщина внимательно следила за ним. Провожала взглядом, пока он пробирался к двери, пока, стараясь казаться спокойным, надевал ботинки, застегивал пуговицы на куртке. И лишь когда взялся за ручку двери, спросила:

- И вас это не взволновало?

Он заставил себя поглядеть ей в глаза. Твердо так, безбоязненно.

- Что именно?

- Что у меня родится ребенок? Ваш ребенок.

Дернул дверь на себя, та подалась.

- Мне пора. До свидания.- Открыл дверь и вышел.

Сумасшедшая! Она вполне могла его отравить... Думал, это озорство, а оказалось, куда хуже. Родить! Это ж додуматься надо. И ведь, родит! Родит, и помрет. И ребенок помрет. Загубит невинную душу. Не-ет. Су-мас-шед-ша-я!

Придя домой, Виктор достал с антресолей запыленный учебник физиологии человека за седьмой класс всеобщей школы. Мусолил пальцы, листая страницы и разглядывая цветные фотографии: мясистые разрезы, синие, красные и желтые артерии, какие-то технологические установки из прозрачного стекла, и сосуды, сосудики, баночки, скляночки... Захлопнул учебник, так что пыль взвилась, и бросил на пол. Чего читать? И так все ясно. Полвека уже никто не рожает! Все давно согласились, что это варварство, дикий обычай наших темных предков. Так нет же, найдется одна, которая поставит под сомнение очевидную истину и начнет вытворять всякие пакости. Виктор отвернулся к стене, закрыл глаза, силясь заснуть. Начал считать до тысячи, потом в обратную сторону. А перед глазами: роботы, женщины, дома, двери, анатомические разрезы, пробирки, плывущие конвейером в бесконечность; внутри их что-то вязкое и противное...

Целую неделю Виктор заставлял себя не думать об э т о м. Вставал по утрам, завтракал, ехал на службу, сидел целый день перед пультом и слушал болтовню напарника. Неуемный восторг последнего все сильнее раздражал его. Хотелось временами вскочить, трахнуть кулаком по клавишам и заорать во все горло: Заткнись ты! Понял, гад?.. Но он сдерживал себя. Так нельзя. Напарник не виноват, что у него плохое настроение. Напарнику легко живется, он ни о чем не думает, всё делает, как надо. Сидит на работе, потом идет домой или мчится на дискотеку. И уж ни за что не стал бы он переживать из-за какой-нибудь сумасшедшей. Он сообщил бы куда следует и рассказал бы всем, как забавный анекдот. Впервые Виктор позавидовал ему: живет человек, горя не знает. И почему это так получается, что один всегда и всем доволен, а другой - совсем наоборот?

Однажды он попытался выйти из состояния душевного столбняка. Сходил на улицу и привел домой Девушку. Привел, значит, и совершил всё, что следует. Но совершил до того механически, настолько равнодушно, что сам испугался. И когда Девушка оделась и ушла, долго стоял посреди квартиры и прислушивался к чему-то. Вдруг сорвался и побежал догонять ее. Схватил за руку, потащил обратно. Усадил в кресло и отступил на шаг. Девушка бесстрастно смотрела на него.

- Подожди... сейчас...- С минуту еще не мог отдышаться. Потом, немного успокоившись...- Это... как тебя зовут?

- Энрика.

- Так, Энрика... Значит, останешься сегодня у меня... Останешься. Поняла?

- Да.

- Вот и хорошо... Замечательно...- Он и сам не знал, что именно хорошо. Ты сиди тут, а я лягу. И мы будем разговаривать! Ладно?

- Ладно.

- Ты не молчи давай. Говори со мной. Спрашивай меня тоже иногда. Поняла?

- Поняла...

- Вы, роботы, красивые. Не то что люди. Все у вас безупречно. Оттого и приятно на вас смотреть. Мы сделали вас так, как хотели. И теперь вы радуете нас. Правильно?

- Да.

Виктор хлопнул ладошкой по столу.

- Ну что ты заладила! Что у тебя слов больше нет? Расскажи о чем-нибудь. Ну, давай.

- О чем?

- Ну я не знаю... Что ты любишь?

- Людей люблю.

- Так! А каких людей?

- Всех людей люблю.

- Отлично! А за что ты их любишь?

- Не знаю...

- Гм... ну ладно. А меня ты тоже любишь?

- Вас тоже люблю!

- Сильно любишь?

- Сильно люблю.

- А за что ты меня любишь?

- Не знаю.

Несколько минут Виктор смотрел на Девушку, а она смотрела на него. Потом он отвернулся, закрыл устало глаза.

- Ладно, иди. Я спать хочу.

Девушка бесшумно поднялась. Открыла замок, вышла на площадку. Заработал лифт, кабинка пошла по этажам; вот она остановилась, разошлись-сомкнулись двери, и лифт поехал вниз. Виктор потянулся к настольной лампе и нажал на выключатель. Комната погрузилась во тьму. Он лежал поверх одеяла и смотрел в потолок. И только тишина кругом. И полный покой.

Было чувство, будто он чего-то недопонял. Эта женщина... Они так странно разговаривали, что Виктор и сам теперь не мог вспомнить - о чем же таком они говорили? Запомнилась лишь напряженная фигура, серьезное лицо, да плотно сомкнутые колени. Сидит и молчит о чем-то своем. И он тоже молчит, будто боится нарушить её глубокую думу. Виктор знал одно: он должен еще раз повидать ее. Неужели он не сможет разобраться с этой женщиной и ее сексуальной проблемой? Она больна, это очевидно. И ей нужна помощь. Просто, она чего-то не учла в этой жизни.

- Я знала, что вы придете,- с улыбкой произнесла женщина, увидев его.Заходите.

Виктор буркнул что-то самому малопонятное и вошел.

- Раздевайтесь. Я как раз молоко приготовила. Будем пить молоко с хлебом. Знаете, раньше люди каждый день ели молоко и хлеб. Утром, в обед и вечером тоже.

- Скажете тоже. Что ж они, голодом сидели?

- Зачем, голодом? В молоке были все необходимые для организма микроэлементы и бактерии. Поэтому и не болели.

Виктор с удивлением слушал и пытался представить - смог бы он насытиться одним молоком, или не смог бы.

- Вы странный!- сказала она вдруг, как-то по особенному глянув на него.

- Странный? Но почему? Я обычный. Как все.

- Вы постоянно о чем-нибудь думаете. Что бы я ни сказала, вы сразу начинаете думать.

- Да?- расстроился Виктор.- А я и не замечал.

- Вы мне сразу понравились... когда я увидела вас, там. У вас был такой серьезный вид, словно вы решали мировую проблему.

Понравился... это как?.. Виктор нахмурил брови, но тут же спохватился. Действительно: что бы она ни сказала, он сразу начинает думать. Надо избавляться от этой привычки,- решил он.- Зачем думать, когда все должно быть и так ясно?

Они расположились возле журнального столика из черного полупрозрачного стекла. На столике стоял расписанный яркими цветами поднос, а на нём глиняный кувшин с молоком,- миска с крупными, словно разодранными ломтями хлеба, и два высоких стакана из голубого стекла. Женщина взяла кувшин и, придерживая его снизу рукой, наполнила стаканы до краев.

- Пейте. Берите хлеб.

Стараясь ни о чем не думать, Виктор поднял стакан с молоком, ощутив холод в пальцах. Женщина откусила кусочек хлеба, несколько крошек упало ей на колени, застряло в складках платья. Но она не обратила на это внимания. Отхлебнула из стакана.

- Пейте! Не бойтесь ничего.

- Да я и не боюсь,- ответил Виктор. Укусил хлеб и глотнул из стакана. Сосредоточенно, словно решая сложную задачу, жевали они в тишине хлеб и запивали молоком. Друг на друга не смотрели, как будто ничего такого особенного не происходит. Вот он, и вот она. Сидят, пьют молоко. Ну что такого?

- Ещё?- Она поставила стакан на поднос и вопросительно взглянула на него.

- Нет, спасибо.- Виктор допил молоко и поставил свой стакан рядом. Они откинулись одновременно на высокие спинки, положили руки на полированные подлокотники...

- Вот...- сказала она и грустно улыбнулась.

- Да,- ответил он, но улыбнуться не сумел. Хотел, да не получилось. Почему не может он чувствовать себя так же легко и свободно? А ведь это ей должно быть сейчас неуютно или даже страшно!

- Может, вы мяса хотите?- посмотрела она на него, приподняв брови.

- Мяса?.. Нет, не хочу.- Он покачал головой.- Я это... всё никак не могу разобраться...- Опустил глаза.- Вот вы... такая... нормальная... Так?.. И я нормальный... Но что-то такое у нас получилось, чего я никак не пойму. Вы учились, знаете много, а я что, простой работяга. Я многого не знаю, но вы то всё знаете? Верно? Так что...- Он замолчал, заблудившись в мыслях, не умея выразить свои чувства.

Женщина сидела не шелохнувшись, на лице ее читалось напряженное внимание.

- Вы хотите получить объяснение моего поступка?- подсказала.

- Да. То есть нет!- заторопился он.- Не так! Не объяснение, а вообще. Я многого, видать, не понимаю, а вы понимаете, вы в академии учились. Вы такая... такая уверенная и... красивая.

- Красивая?- удивленно переспросила она.

- Ну, не то что бы сильно. Не как роботы, конечно, но почти. Я потому вас и перепутал тогда.

Женщина несколько секунд пристально смотрела на него, и вдруг рассмеялась.

- Почему вы смеетесь? Я сказал что-нибудь смешное?

- Нет... Извините. Вы так сказали...

- Что?

- Про робота. Что я почти как робот!- Она снова засмеялась, закрываясь рукой. И Виктор тоже улыбнулся. И, осознав это, постарался сохранить улыбку на лице, запомнить ее. Надо же! Он почти уже смеется!

- Давайте я еще вам молока налью,- перестав смеяться и поднимаясь, сказала женщина.- Как вас зовут?

Он машинально поднялся.

- Виктор.

- А меня Мирослава.- Она протянула ему руку.

- Я знаю,- проговорил он, беря ее пальцы и осторожно пожимая их.

- И я знаю,- склонила голову.

- Что знаете?

- Что Виктор... - Отняла руку и пошла на кухню.

Он медленно сел, перевел дух... Зачем же спрашивала?

- Это бабушка так меня назвала,- сказала она, входя в комнату с подносом в руках.

- Какая бабушка?

- Моя, какая же еще?- Поставила поднос на столик и, присев, стала наливать молоко в стаканы.

- У вас что, есть бабушка?- Он удивленно огляделся.

- Была,- вздохнула она.- Теперь ее нет.

Виктор не знал, что сказать. Он снова начал лихорадочно размышлять. Какая еще бабушка?

- Она меня воспитывала, когда я была маленькая.

- Вас воспитывала бабушка?- переспросил он машинально.

- Да. Она забрала меня из интерната и воспитывала сама. Ей не хотели отдавать, а она все равно забрала. Она такая была.

- И что потом?

- Ничего. Я росла, а она меня воспитывала. Разговаривала со мной и учила разным вещам.- Женщина взяла свой стакан, поглядела на него задумчиво и начала пить мелкими глотками.

- М-да,- произнес Виктор, ставя стакан на столик.

Женщина допила молоко и горестно вздохнула. Виктору стало даже как-то неловко. Пришел, расстроил человека. Он сделал движение, чтобы подняться, но она остановила его.

- Подождите! Я же еще ничего не рассказала.

- А вы хотите что-нибудь рассказать?- удивился он.

- Но вы же сами спросили! Зачем же вы пришли?

- Да? я пришел... Вот вы сказали, что хотите сами родить, и я всё время думаю: зачем это? Вы могли пойти в этот... то есть и ходить не надо. Вы ведь сдавали...

- Вы хотите спросить, почему я не воспользовалась услугами инкубария?

Виктор кивнул.

- Не знаю даже. Просто, мне так захотелось...

- Просто захотелось,- усмехнулся Виктор.

- Бабушка мне рассказывала, что раньше все женщины рожали сами, и жили потом вместе с мужчинами и со своими детьми тоже в одном доме...

- И вы, конечно, решили, что это хорошо, и так и должно быть.

- Да нет, ничего я не решила... Я сама не знаю.

- Чего?

- Хорошо это, или нет, когда все вместе.

Виктор усмехнулся.

- Чего уж хорошего... все в одном доме. Мужчины, женщины, старики, дети...

Женщина молчала.

- Человек должен жить один,- продолжил Виктор,- только тогда он будет свободным и не будет никому мешать. Про это же все знают!

- Да,- женщина медленно кивнула.- Все про это знают.

- Однако никому не приходит в голову возобновлять эти дикие традиции.Или вы хотите проверить всё на себе?

- Проверить?- Женщинна с недоумением посмотрела на него.

- В каком смысле? Зачем проверить?

- Ну не знаю... Из любопытства, может.

- При чем тут любопытство? Я же объясняю: я хочу сама родить и вырастить ребенка. Сама! Понимаете? При чем тут проверить?- Она смотрела на него строго, но во взгляде ее не было враждебности, скорее удивление.- Мне кажется, что вам лучше перестать думать об этом. Забудьте обо мне и живите по-прежнему. Почему вас это волнует? Если бы я тогда не выдала себя, вы бы ничего не знали, и жили обычной жизнью. Ведь так?

- Да. Пожалуй, так и было бы.

- Ну вот и считайте, что ничего не случилось.

- Но ведь случилось!- воскликнул Виктор.

- Так чего вы хотите? Я и сама не понимаю, зачем я это сделала! Ну вот взяла и сделала. И теперь уже ничего не исправишь. Вы меня простите... Я не хотела вас расстроить,- добавила совсем тихо.

- Да нет, что вы, я ничего,- поспешно ответил он.- Всё нормально. Я не обижаюсь.

- Правда?- она сразу просветлела.

- Правда!

- И вам... вам не противно было? Нет?

- Нет,- снова сказал он.- Так только, вначале было немного не по себе, а потом ничего.

Женщина во все глаза смотрела на него.

- В самом деле? А то я знаю, что с мужчинами иногда такое бывает...

- Да нет, всё нормально. Я же сказал: нормально!

- И вы не сердитесь?

- Не сер-жусь!

- Как хорошо! А я места себе не находила, все думала о вас.

- И что же вы думали?

- Жалко вас было. Как представила вас там одного, как вы мучились.

- Да я ничего, нормально...- забормотал он смущенно.

- Я не сдержалась тогда. А потом нагрубила вам... Я такая гадкая была. А вы оказались хороший. Я всегда могу определить, кто хороший, а кто нет.

- А кто, по-вашему, хороший? - спросил Виктор.

- Хороший тот, кто добрый,- сказала она просто.- И по лицу это сразу видно. А плохой - это злой человек. Такого тоже видно.

- Интересно,- усмехнулся Виктор.- Значит, вы всех людей делите на добрых и злых?

- Почти так. Хотя есть такие, кого трудно определить сразу. Но в конце концов каждого можно отнести в ту или другую сторону.

- Третьего не дано!- закончил он.

- Правильно. Третьего не дано. А вы тоже так считаете?

- Не знаю. Я как-то не думал об этом. Я много о чем думал, а вот об этом не думал... Но все равно спасибо, что вы меня в лучшую половину определили.

- Это вам спасибо, что остановились в тот вечер около меня. Я уже целый час стояла, и все никак не могла выбрать. Никто мне не нравился.

- Все злые попадались?

- Да нет, не то чтобы злые... скорее - равнодушные... Я всегда прислушиваюсь к себе. И когда внутрений голос говорит мне, что вот идет хороший человек, то я не сомневаюсь. В тот вечер я во всех сомневалась. А мне нельзя было ошибиться!

- Почему это?

- Ну как...- ресницы её опустились.- Я не смогла бы сделать это. Понимаете?

- Да,- ответил он, хотя мало что понял.- И все-таки странно, что вы меня выбрали. Я совсем не добрый. Я тогда, и потом еще, хотел сообщить про вас. А вы говорите...- Он замолчал. Женщина тоже молчала, озадаченная таким признанием.

- Но вы же не сообщили?

- Действительно,- обрадовался он.- Я не сообщил!

- Вот и чудесно! Значит, я в вас не ошиблась. И я рада за вас.

- Спасибо,- пробормотал Виктор. Всё-таки, удивительная женщина! Такая умная. Недаром, видать, академию заканчивала.

Некоторое время они сидели молча и смотрели в разные стороны, думая каждый о своем. Виктор усиленно размышлял - дествительно ли он такой хороший? И что это за понятие такое

- хороший человек? Это было слишком неожиданно... Наконец он понял, что пора уходить.

- Я должен идти,- сказал он, поднимаясь. Женщина спокойно смотрела на него. Он ждал, что она скажет, но она ничего

не говорила. Прошел деловито в прихожую, включил свет, стал одеваться. Она приблизилась, встала сбоку.

- До свидания!- Он взялся за ручку. Она кивнула. Он открыл дверь и шагнул за порог.- Что вы сказали?

- Приходите еще. Я угощу вас молоком...

Он улыбнулся.

- Ладно. Я приду. Обязательно.- И вышел.

Он хотел прийти на следующий вечер, но как назло именно в этот день начались работы по наладке третьей линии. И целую неделю с утра до ночи он монтировал новые механизмы, ползая по грязному цементному полу и проклиная начальников, ненавистный цех и весь технический прогресс.

На восьмой день, покончив с проклятой наладкой, он приехал к женщине. Наступал вечер, на улице уже темнело.

- Вы уходите?- спросил разочарованно, увидев на ней светлый водоотталкивающий плащ и кожаные ботиночки.

- А я думала, вы обиделись на меня,- сказала она и смущенно улыбнулась.

- Обиделся? Почему?

- Вы не приходили, и я так решила.

- Нет, я и не думал обижаться. А вы куда?

Женщина развела руками.

- Я поехала за город. Раньше люди всегда ездили в субботу за город и там отдыхали от работы и от шума... Мне бабушка говорила.

Опять бабушка, подумал Виктор с неприязнью.

- Хотите со мной поехать? - неожиданно предложила она.

- Я?

- Да. Прямо сейчас! Я взяла еду и спички.- Она показала на сумку, стоящую на полу.- Хотите?

- Я не знаю.- Виктор растерялся.- Я не ездил еще...

- Вы никогда не бывали за городом?

- Да нет, я бывал, только не так.

- Как не так?

- Ну, днем бывал... Проезжал на поезде.

- Поездом все проезжали. А вот так вот... Ну что, едем?

- У меня же ничего нет.

- Ничего и не надо. Пойдемте!- Она обрадованно засуетилась. Подняла с пола пузатую сумку, подала ему.- Держите. Здесь еда, спички и дрова.

- Дрова?

- Надо же нам будет развести костер. Вот я и взяла дрова. Химические. Я всегда беру. Держите же!

Виктор взял сумку двумя руками, ощутил приличную тяжесть. Однако!..

Они вышли из подъезда и направились к автобусной остановке.

- Доедем до вокзала, а потом сядем на поезд.

- Угу,- кивнул Виктор. Как-то все было не так. Вместо теплой комнаты и стакана с молоком, о которых он мечтал целую неделю, он шел с тяжелой сумкой в руке неизвестно куда. На улице уже совсем стемнело, а они уходят от тепла и света, направляются в ночь, в неизвестность.

Они дошли до остановки и стояли там минут пять, пока не подъехал нужный автобус - весь в желтых и красных огнях, прозрачный и громоздкий,- и поехали в нем по ночным улицам. Потом шли пустынными подземными переходами в мертвенном свете галогеновых ламп, и шаги их дробились и множились в туннеле, так что Виктор все время оглядывался - не идет ли кто следом? Но никого не было, и Виктор удивлялся этим странным звукам, и призрачному мертвенному свету, и этим бесконечным подземным переходам, из которых, кажется, никогда не выйдешь...

А потом они сидели в совершенно пустом вагоне, мягко покачиваясь на упругих сиденьях, возле большого чистого окна, за которым проносились во тьме неясные тени. Куда они едут? Зачем? Все горожане сидят теперь дома, в тепле и уюте, смотрят телевизор, слушают музыку, или спят и ни о чем не беспокоятся... Виктор сидел, притихший, и не замечал тревожных взглядов своей спутницы.

- Виктор!- она тронула его за плечо.

- А? Что?- встрепенулся он.

- Вы, наверное, жалеете, что поехали?

- Нет, что вы. Совсем нет. Просто я задумался, сижу и думаю о разном.

Женщина, казалось, с пониманием смотрела на него...

Они ехали совсем недолго - минут пятнадцать. Так что Виктор даже разочаровался немного, когда женщина встала и сказала, вздохнув:

- Ну вот. Мы и приехали.

Он посмотрел последний раз в черное окно, почувствовав вдруг мимолетный страх, и поднялся.

Женщина улыбнулась ободряюще:

- Сумку не забудьте.

Они вышли в тамбур. Поезд плавно тормозил. Остановился. Где-то наверху зашипело, дверки разошлись.

- Станция Луговая,- сказал кто-то прямо в ухо.

Виктор завертел головой. Женщина потянула его за рукав.

- Скорее! Сейчас закроют!

Он взялся за поручень и осторожно шагнул на ступеньку.

- Прыгаем!..

Виктор почти ничего не видел внизу. Но женщина в этот миг оттолкнулась от ступеньки и прыгнула, увлекая его за собой. А-а-а! - крикнул он про себя - и тоже прыгнул, и тут же почувствовал толчок. Ноги ткнулись в мягкую насыпь, и оба они, упав на спину, поехали вниз по осыпающемуся склону.

- Как смешно вы прыгнули!- рассмеялась она, когда они уже стояли внизу и отряхивались от земли.

- Я ничего не видел,- оправдывался он.- Мне казалось, что мы падаем в пропасть.

Она снова засмеялась.

- Вы храбрый мужчина. Я бы так не смогла... Прыгнуть в пропасть,добавила, заметив его недоумение.

Поезд ушел, и перестук колес растворился в тишине. Два человека стояли в темноте и словно прислушивались к чему-то.

- Здесь обычно никто не выходит,- сказала женщина.- Я боялась, что мы не успеем.

- Сошли бы на следующей,- заметил Виктор.

- На следующей нельзя,- возразила женщина.

- Почему?

- Я всегда здесь выхожу. Здесь мое любимое место.

- Интересно,- пробормотал Виктор,- что это за место такое...

- Это недалеко. Минут двадцать всего.

Действительно,- усмехнулся Виктор про себя,- совсем рядом. Каких-то двадцать минут в кромешной тьме. Так и заблудиться недолго!

- Сумку! Вы не забыли сумку?- воскликнула женщина.

- Вот она.- Виктор поднял руку.- У меня.

- А я уж испугалась. Я однажды забыла ее в поезде и всю ночь сидела потом в темноте. Так страшно было.

- Да уж,- согласился Виктор, представив, как женщина сидела одна в черной холодной степи.

Они пошли вдоль насыпи по извилистой тропе, и Виктор всё пытался рассмотреть ее под ногами, чувствуя через толстую подошву неровную поверхность. Женщина шла впереди, плащ ее плыл в темноте, а кроме плаща ничего не было видно, ни головы, ни рук, ни ног. Виктор слышал ее дыхание, шорох мелких камешков, вылетающих из под ног. Всё казалось нереальным: теплая весенняя ночь, тропа, уходящая куда-то в бесконечность, темная громада насыпи с одной стороны, и открытое пространство с другой, откуда изредка доносятся какие-то звуки и где нет ничего, а только ночь и теплый ветер с горьковатым запахом.

Женщина вдруг остановилась.

- Смотрите внимательно. Сейчас начнется болото,- сказав так, она повернулась направо, перебежала канаву и остановилась на другой стороне.

- Спускайтесь, тут неглубоко.

Виктор сделал два осторожных шага, затем коротко разбежался и взобрался на противоположный склон.

- Скоро придем.- Женщина пошла дальше, наклоняя голову и присматриваясь к тропинке.- Здесь раньше было болото. А потом высохло,- сказала она куда-то в сторону.- Теперь здесь нет воды. Приходится брать с собой.

Виктор хотел что-нибудь ответить, но ничего не смог придумать. Последние слова озадачили его. Почему здесь нет воды? И почему она должна здесь быть?..

Вдруг раздался сухой треск, женщина взмахнула руками и исчезла! Виктор обмер. Через секунду женщина снова возникла на тропинке. Послышались хлопки - она отряхивала плащ.

- Каждый раз где-нибудь да упаду,- произнесла со смехом.

- Тут корни дерева из под земли вылазят, а я запнулась.

- Дерева?- пробормотал Виктор и оглянулся. Не то чтобы дерева, ни единого кустика не видел он поблизости.

- Здесь раньше росли деревья. Очень большие. И вот теперь деревьев нет, а корни остались. Забавно, правда?

- Действительно,- согласился Виктор. Ему хотелось спросить - куда подевались деревья, но вместо этого он произнес: - Может, отдохнем? Вы не устали?

- Нет...- удивленно ответила она.- Тут близко уже.

Они остановились посреди пустого пространства. Ровно уходила во все стороны земля, нигде не было видно ни огонька, и ни звука не доносилось ниоткуда.

- Все. Пришли,- как-то необыкновенно тихо произнесла женщина. Виктор напряженно всматривался в темноту, пытаясь разглядеть что-нибудь.

- А что здесь?- наконец отозвался.

- Здесь?- как бы в раздумье переспросила женщина.- Здесь ничего. Здесь мое место. Я прихожу сюда.

Виктор оглянулся на нее. Загадочно белел овал лица, волосы сливались с окружающей их тьмой и казалось, что это сама ночь смотрит на него. Виктору нагнулся и осторожно поставил сумку на землю.

- Здесь, так здесь,- произнес он.

Женщина опустилась к сумке. Расстегнула молнию, стала доставать бумажные свертки.

- Сейчас,- говорила она, расстилая ее на земле широкую клеенку.- Садитесь сюда...

- Садиться?

- Не будем же мы стоять!- И первая села, подавая пример. Виктор пошарил под собой, оперся на левую руку и сел, больно ударившись бедром о неожиданно твердую землю. Женщина что-то складывала перед собой. Виктор оперся на локоть, выпрямил отяжелевшие ноги, только теперь почувствовав, как он устал... Ноги сразу стали наполняться горячим шумом, и так же отяжелела спина... Захотелось лечь на спину, закрыть глаза... Вдруг в темноте вспыхнул оранжевый огонь, осветив женщину и ее руки, держащие этот огонь и словно материализовав окружающую тьму, сделав ее почти осязаемой. Огонь поплыл вниз, приблизился к диковинному сооружению, стоящему на земле и состоящему из коротких продолговатых палочек, косо наклоненных друг на друга и образующих конус, направленный острием к небу.

- Сейчас будет светло,- сообщила женщина. Наклонилась и просунула оранжевый огонь в середину конуса. Виктор завороженно смотрел на нее.

- Что это?- проговорил он.

- Где?- обернулась она. - Ах это... спичка!

Виктор продолжал смотреть на огонь в ее руках.

- Спичка,- повторила женщина.- Вы что, не видели?- В этот момент внутри конуса что-то случилось, и женщина отдернула руку, слабо вскрикнув.- Ай!сказала она.- Ну вот. Опять. Обожгла пальцы! Сначала упала, а теперь обожгла пальцы. Беда со мной!..

Но огонь не погас. Внутри конуса уже плясал огненный человечек, дергаясь и разрастаясь на глазах, охватывая своими светящимися руками колбочки и полешки, забираясь по ним все выше и становясь ярче и насыщенее... Виктор подвинулся ближе к огню. Огненному человечку уже стало тесно, и он выскользнул наружу, пробрался среди колбочек и укрыл их своим водянистым сине-оранжевым телом. Виктор завороженно смотрел на огонь, а женщина в это время наблюдала за ним, и он, оглянувшись, заметил ее взгляд.

- Красиво, правда?- спросила она.

Огонь становился все ярче, добавлялось в нем красноты и иногда вылетали и, прочертив огненную дугу, падали в сухую траву красные искры. Огненный человечек превратился в великана, в могучее многорукое существо, машущее в ярости плоскими руками.

- Знаете,- сказала женщина.- Я всегда прихожу сюда одна, а теперь вот с вами... а мне все равно кажется, будто бы я одна. То есть нет, не одна, а как бы одна. Понимаете?

- Понимаю,- ответил Виктор.- Я как бы здесь, и меня как бы нет. Я понимаю.

Женщина улыбнулась.

- С вами легко. Вы не мешаете. Я именно это хотела сказать.

- Да. Со мной легко,- согласился он. Спорить не хотелось. Было чувство, будто он оказался вдруг на другой планете. И нет никого. Только огонь, и они вдвоем посреди темного глухого пространства, уходящего в никуда. Хотелось думать, что всегда будет ночь, и этот костер, и вечно он будет смотреть на огонь и слушать приятный, успокаивающий голос женщины. Нет города, нет поездов, нет ничего! И если встать и пойти сейчас по степи, то будешь вечно идти, и не придешь никуда, и ничего и никого не найдешь...

- Когда я смотрю на огонь,- сказала женщина,- то мне кажется, что никого больше на свете нет! Понимаете? И самое страшное, мне хочется, чтобы никого и не было! Ужасно, правда? Я нехорошая, раз так думаю?- жалобно и как-то подетски спросил она.

- Я тоже сейчас так подумал. Значит я тоже нехороший. Как и вы,- серьезно произнес Виктор.

Глаза женщины прищурились, она некоторое время недоверчиво смотрела на него.

- Вы действительно так подумали?

- Да. А почему я не мог так подумать?

- Не знаю. Мне казалось, что это плохо - желать, чтобы никого больше не было.

- Вообще-то, наверное вы правы,- согласился Виктор.- А почему поленья не сгорают?- спросил он, оглянувшись на костер.- Они же должны сгорать.

- Ну я же говорила, что это химические дрова. Они долго горят. Мне одного комплекта почти на год хватает.

- Да что вы!- поразился Виктор.- На целый год! Нет, вы серьезно?..

- Я каждый год новые покупаю,- сказала она, глядя на огонь.- Больше всего мне нравятся с оранжевым пламенем.

Виктор присмотрелся. Темные поленья недвижно стояли в огненном окружении, оранжевые сполохи срывались с верхушек и улетали в небо, растворяясь в черной пустоте. Иногда из степи налетал ветер и сваливал пламя на сторону, обнажая поленья, но в следующую секунду огонь возвращался на место и заботливо укрывал их, оберегая от холода ночи.

- Смотрите. Тучи разошлись. Звезды! Видите?- Женщина, откинувшись и запрокинув голову, глядела вверх.

Виктор поднял голову, но перед глазами распласталось бесформенное огненное пятно.

- Вон. Видите?- женщина подняла руку.- Прямо над головой.

Виктор поднимал и опускал брови, вертел головой, наконец, поднес ладонь к глазам, загораживаясь от света, и медленно, словно на фотопленке стали проступать мелкие точки, похожие на булавочные уколы. Их становилось все больше. Виктор встал, сделал шаг от костра, еще один... Блестящие точки увеличивались, становились ярче, стали различимы цвета - розовый, белый, синий. Виктор стоял, широко расставив ноги, и напряженно всматривался в глубины пространств. Казалось, звезды стремительно несутся на него, скользят неслышно в пустоте, и эта пустота заполняет всё - и его, и эту молчащую степь, и всю Землю, и сам он несется навстречу звездам, чувствует их острые лучи на лице. И он боялся отвернуться, боялся хоть на миг зажмуриться, словно удерживал вселенную силой своего взгляда...

Женщина подошла неслышно, взяла его руку.

- Ничего. Не бойтесь.

Виктор закрыл глаза, опустил медленно голову.

- Я раньше тоже боялась, а теперь нет.- Женщина подняла лицо, глаза ее распахнулись навстречу космосу, и в них отразился мерцающий свет, словно бы они были покрыты тончайшей искрящейся пленкой, или сами они излучали сияние, мягкое, призрачное.- Теперь я совсем не боюсь,- произнесла она. Потом глубоко вздохнула и опустила голову.- Ну вот. Заморочила вам голову... Пойдемте к костру.- И, не дожидаясь ответа, повернулась и пошла на огонь, вспыхивающий в ночи.

- Ну, что же вы? Идемте!- приостановилась.

- Да-да, сейчас...- Словно очнувшись ото сна, он двинулся за женщиной.- Я иду...

Они вернулись в город на рассвете. Приехали с первым поездом. Шли от вокзала пешком, и Виктор смотрел с изумлением на спящие улицы, непривычно пустые ранним субботним утром, вдыхал холодный воздух и молчал. Дошли до ее дома. У подъезда остановились.

- Жалко, что всё кончилось. Было так хорошо,- сказала Мирослава.

- Да,- ответил Виктор.- Мне тоже.

Они стояли и не знали что еще сказать.

- До свидания?

- До свидания.

Женщина взялась за ручку двери, и, помедлив, потянула ее на себя. Зашла в подъезд. Виктор повернулся и пошел прочь. В теле была непривычная легкость. Перед глазами взлетали оранжевые искры, вились огненные сполохи, атакуемые бесформенными черными кляксами, то, вдруг, видел он пустынную улицу, прорезанную косыми солнечными лучами. Мрачно и неподвижно высились в тишине громады домов. Дома спали, и люди в них спали, и птицы спали, и деревья... все замерло в удивительной ясности хрустального утра. Солнечный свет казался ненужным здесь, слишком ярким. Виктор поспешил уйти от этого света, спрятался под землю, и там, в переходах метрополитена, под мерцающими галогеновыми лампами, под толстым слоем земли и гранита почувствовал себя, наконец, почти хорошо. Нет ослепляющего солнца, нет мертвых домов с пустыми окнами, нет безбрежной черной степи, нет звезд в зияющей пустоте... Ничего нет. Это все привиделось ему, приснилось. Сейчас он придет домой, позавтракает и ляжет на диван и закроет глаза. И ему будет хорошо и спокойно...

Он прилег отдохнуть и проспал целый день. Просыпался время от времени, недоуменно оглядывался и снова засыпал. Вечером проснулся окончательно, лежал и одурело смотрел по сторонам. Через силу поднялся, поел консервов и запил холодной водой. Включил телевизор и стал смотреть вечернюю развлекательную программу. Но смысл виденного не доходил до него. Словно одет был на голову прозрачный шар, из которого выкачали воздух, и он оглох, и потерял чувствительность. И так лежал перед телеэкраном, подложив руки под голову, и то закрывал, то открывал глаза, поминутно вздрагивая, просыпаясь и тут же засыпая. Было какое-то оглушенное состояние, ощущение нереальности всего: мерцающего экрана, молчаливых предметов, погруженных во тьму и выступающих из тьмы в синих вспышках резкими углами; сам себе он казался ненастоящим, словно смотрел на себя со стороны, и ничего не чувствовал и не понимал. Всё казалось, что сидит рядом женщина и смотрит задумчиво на него. Тогда он всматривался в темноту, но не находил ее, и испытывал тогда непонятную обиду. Снова закрывал глаза, а через минуту опять оглядывался. Ночью во сне часто вздрагивал и что-то бормотал.

На другой день он привычно проснулся рано и вскочил, но тут же вспомнил, что спешить ему некуда. На работу он больше не пойдет - это он решил накануне. Чего ради он столько лет таскался на службу? Никто ж не заставляет. Деньги есть, и можно пока просто жить и ни о чем не думать. Меньше всего он хотел теперь о чем-нибудь думать. Он свободен и ничего никому не должен. Можно пойти куда угодно, а можно остаться дома. Но нет, дома слишком тоскливо. Лучше он поедет в город. Пройдется по магазинам. Сходит в парк. Зайдет в Долину Иллюзий... А потом поедет в гости к Мирославе. Он сразу повеселел, принялся насвистывать. Направился в душ, по привычке торопясь, забыв, что спешить ему теперь некуда...

А вечером, испытывая непонятное волнение, подходил к знакомому дому. Смотрел на сверкающие золотыми бликами стекла, пытаясь найти ее окно. Он провел весь день на ногах и чувствовал теперь усталость. Хотелось присесть где-нибудь, закрыть глаза и ни о чем не думать. В голове был сумбур. Мелькали кадры фильмов, кричали, потрясая кулаками, космические гангстеры, что-то лопалось, рвалось и рассеивалось в дыму и пламени. Развевались волосы современных амазонок, дерущихся наравне с богоподобными мужчинами. Виктор помотал головой, прогоняя наваждение. И зачем он столько всего пересмотрел? Вздыхая и жмурясь, зашел он в дом, вызвал лифт. Стоял, опершись о стену, пока кабина спускалась откуда-то с самой верхотуры. Потом вошел внутрь и нажал на кнопку с цифрой 17.

Виктор стал приходить к женщине каждый вечер. Днем валялся дома на кровати - листал журналы или смотрел какой-нибудь фильм, гулял по улицам, останавливаясь и подолгу рассматривая громадные стеклянные витражи на зданиях, или сидел в парке на скамейке, вдыхая всей грудью аромат оттаявшей земли, щурился на солнце, следил за редкими облачками на удивительно чистом небе, закрыв глаза, наслаждался покоем и теплом. И мысли в такие минуты и часы текли вяло, подобно сонному ручейку, влекущему свои воды куда-то вдаль, который перекатывает по песчаному дну мелкие камешки и колышет траву, плавно сгибая и разгибая ее длинные гибкие стебли... И было так хорошо ни о чем не думать и не беспокоиться, зная, что вечером, ровно в пять часов он войдет в огромный современный дом и поднимется на лифте на семнадцатый этаж, где будет ждать его и будет ему рада удивительная женщина с искренним лицом и распахнутыми навстречу всему миру глазами. И Виктор невольно заражался этой искренностью и удивленностью.

Через две недели они опять поехали за город. Сидели возле костра, глядели на огонь, говорили о чем-то, затем уходили в степь, чтобы смотреть на звезды. И снова, как и в первый раз, Виктор испытывал неуверенность и головокружение, глядя в черную бездну над головой, с рассредоточенной во всей ее глубине сверкающей пылью. И странно волновалась грудь, лезли в голову разные мысли... А Мирослава держала его за руку, как бы успокаивая, как бы говоря: Ничего. Все нормально. Я с вами! И ее мягкие, и в то же время, сильные пальцы, ее присутствие вызывали в нем такие чувства, что он должен был закрывать глаза и глубоко дышать, пытаясь вспомнить - где он и кто он. А Мирослава стояла рядом и говорила о звездах, о вечном космическом холоде и о людях, затерянных в глубинах пространств и влекомых в безбрежные дали среди одиноких пылающих Солнц. Виктор плохо ее понимал, но чувствовал, что это хорошо, ощущал добро, исходящее от нее, и снова и снова смотрел на звезды, и все глубже проникался каким-то новым, непривычным сознанием.

Потом они шли ранним утром по городу и снова Виктор всматривался в неподвижные громады; снова ярко светило солнце, и все казалось нереальным, ненастоящим... Опять он долго приходил в себя и оглядывался изумленно, словно все предметы вокруг заменили, и принесли вместо них другие - почти такие же, но не совсем. Он старался уловить эту разницу, и не мог.

Однажды, когда он вечером начал собираться, Мирослава остановила его.

- Зачем вы поедете, ведь поздно! Можно здесь переночевать, места хватит.Подняв брови, она смотрела на него, словно удивляясь его желанию поехать домой, словно он сам должен был понять глупость такого своего намерения, и словно он вынудил ее сказать то, что и так было очевидно. Виктор стоял и не знал, что ответить. Ему такое и в голову не приходило - остаться! Зачем? А с другой стороны: почему - нет? Почему он должен обязательно ехать домой и быть там один? Такая простая мысль впервые пришла ему в голову, и он удивился ее простоте. Действительно - не было никаких причин ночевать обязательно дома. И тем не менее его тянет домой, словно он поклялся когда-то кому-то ночевать всегда дома.

- Будете спать на полу. Ничего с вами не случится. Мне бабушка говорила, что раньше люди спали на полу, и я сама, когда была маленькая, тоже спала на полу, я и сейчас иногда сплю...

Виктор переступил с ноги на ногу.

- А хотите, я лягу на пол, а вы ляжете на кровать!

- Да нет, уж лучше я на полу,- ответил Виктор.

В ту ночь они мало спали. Как-то так вышло, что сначала Мирослава стала рассказывать про себя, про свою бабушку, как они раньше жили, как ездили за город и сидели у костра, пекли картошку. Бабушка рассказывала, как жили раньше люди и вспоминала разные грустные стихи; и прочитала стихотворение, которое ей особенно запомнилось:

Незабудочка цветочек,

Не забудь меня, дружочек!

Если ты меня забудешь,

То навек несчастным будешь!

Виктор спросил тогда: А что это за цветочек такой - незабудочка? И она стала объяснять, что это очень красивый цветок и его дарили на память, чтобы люди не забывали друг друга. Виктор удивился такому странному обычаю: почему люди не должны забывать друг друга, и почему для этого необходимо дарить цветы, почему именно эти?.. Мирослава объясняла, что раньше люди стремились жить вместе, что это было хорошо и правильно. А цветок - это обычай, красивый и добрый. Потом она стала рассказывать о других цветах, которых, оказывается, было очень много на свете, и все они были по-своему красивы и что-нибудь да значили. Потом спросила Виктора - как прошло его детство, и Виктор стал вспоминать, как он жил в школе - долгих двенадцать лет,- чему учился и что делал; всё пытался вспомнить что-нибудь особенное, яркое и светлое, и не мог. Остались в памяти лишь одуряющие утренние побудки под звуки громогласной музыки, да длинные осенние вечера, когда он бродил по школьному двору и смотрел сквозь железные прутья ограды на заходящее солнце - казавшееся ему одиноким и несчастным,- и чувствовал какую-то глухую, неизбывную тоску от этого молчания, и от холодного оранжевого солнца, и еще от чего-то, чего он не мог ни понять, ни выразить... Потом он вдруг очутился в школьном актовом зале. Идет общее собрание: стоят, замерев, рядами ученики - все в одинаковых серых костюмчиках, в светлых рубашках и черных ботиночках, одинаково коротко стриженные и с испуганными лицами, а напротив - директор - громадный мужчина с мясистым лицом и какими-то нечеловеческими, пугающими глазами. Он смотрит, не мигая, поверх голов выстроенных перед ним учеников и, выдыхая всей грудью, чеканит фразы: Вы должны помнить о своем долге перед обществом!.. (Поднимает вверх указательный палец и делает внушительную паузу)... Каждый из вас есть самостоятельная функциональная единица социального континуума, именуемого обществом, каждый из вас есть потенциальный член этого континуума, следовательно, каждый должен иметь свое предназначение, которое он обязан исполнять подобно тому, как исполняем его все мы - ваши наставники и учителя, а также все разумные и мыслящие существа, носящие высокое звание HOMO SAPIENS!... Ученики плохо понимают смысл сказанного, но почти физически чувствуют тяжесть слов - слов, обязывающих их слишком ко многому. И снова Виктор чувствовал себя маленьким и беззащитным, снова стоял между такими же испуганными мальчиками и хотел только одного: чтобы страшный человек перестал говорить и можно было бы убежать из этого зала, от этих напрягшихся людей...

С этого дня Виктор каждую ночь стал оставаться у Мирославы. Это казалось им естественным и не вызывало никаких вопросов. Просто он приходил вечером, и Мирослава неизменно радовалась его приходу и заранее стелила ему на полу матрас, как бы подразумевая, что он, конечно, останется в этот раз у нее. Изредка он заглядывал к себе домой, но не мог высидеть долго, и быстро собирался и уходил, захватив с собой какую-нибудь полезную вещь вроде махрового полотенца или любимых тапочек. Почти каждую субботу ездили они за город, и Виктору уже нравились эти поездки, он сам принимал активное участие в их подготовке: покупал дрова, дающие особенно яркое и красивое пламя, готовил продукты и, однажды, приобрел в антикварном магазине подзорную трубу, увеличивающую силу зрения и приближающую далекие звезды.

Так прошло лето. Пролетело незаметно три месяца, как один долгий-долгий день, как один нескончаемый летний вечер у раскрытого окна, как ночь, навсегда укрывшая Землю своим черным покрывалом. И наступил Сентябрь.

Однажды Виктор приехал к Мирославе позже обычного. Солнце уже садилось, и улица, загороженная домами, погружалась во тьму. Тянуло свежестью, всё говорило о приближении осени. Он открыл дверь своим ключом и вошел в темную и непривычно тихую прихожую... Часы показывали половину восьмого. В квартире никого не было. Это казалось удивительным. Мирослава никогда не опаздывала! Не было случая, чтобы она пришла позднее шести часов. Недоумевая, Виктор разулся и прошел в комнату. И комната стала какой-то не такой, сразу вдруг опустела, поблекла и выцвела. Вещи глядели сиротливо. Потоптавшись, Виктор решил приготовить ужин. Мирослава придет, они вместе поужинают, потом она расскажет, почему задержалась. Он прошел на кухню, открыл холодильник. И все-таки странно - почему ее так долго нет?..

Утром он проснулся по сигналу таймера и сразу вспомнил вчерашний вечер, гнетущую тишину, тоску ожидания. Рывком поднялся и посмотрел на кровать может быть, Мирослава пришла ночью и спит теперь... Но нет. Кровать стояла нетронутая.

Наспех позавтракав, Виктор оделся и вышел на улицу.

А вчером поднимался пешком на семнадцатый этаж, представляя, как Мирослава встретит его, как рассмеется, увидев расстроенное лицо и, втянув за руку внутрь, скажет: Представляете, что со мной вчера было!.. И начнет рассказывать про забавный случай, случившийся с ней накануне... Виктор непроизвольно улыбался и ускорял шаги.

Подошел к двери и некоторое время стоял, прислушиваясь, стараясь угадать - есть ли кто дома. Но из-за дверей не доносилось ни звука. Достал ключ и отомкнул замок. Зайдя в прихожую, повесил куртку на вешалку. Все как обычно. Мирослава, конечно, дома. Потому он ведет себя спокойно и не волнуется!.. Он вошел в комнату и как бы в рассеянности взглянул на кровать... Ничего не изменилось. Так же стояла надутая подушка в изголовье, так же ровны складки пятнистого покрывала. Кровать стояла недвижная, своей безукоризненностью подчеркивая неестественность ситуации.

В этот вечер женщина снова не пришла.

Так прошло три дня.

В субботу Виктор проснулся и вдруг с необыкновенной ясностью почувствовал свое одиночество и свою ненужность, неуместность здесь - в этой квартире. Может ли он теперь оставаться или должен уйти? А вдруг Мирослава специально уехала, чтобы дать ему понять, что он тут не нужен? С минуту Виктор обдумывал эту мысль. Но нет, вряд ли. И, потом, он понял бы это по ее поведению. А она неизменно была весела и приветлива в последние дни!.. Хотя, исключить полностью подобного варианта он не мог, конечно. Ведь обманула она его один раз! Могла, следовательно, обмануть и во второй... Правда, если разобраться, в первый раз был не обман. То есть не то, чтобы обман... Она же тогда его не знала. А теперь знает.

Все утро Виктор разговаривал сам с собой. Ходил из угла в угол, садился, вставал, снова ходил. Время тянулось медленно. Все замерло, и казалось - он один движется в этом мире, не зная куда себя деть, куда приложить энергию безысходности. А ближе к вечеру он вдруг собрался и пошел на улицу. Странное спокойствие овладело им. Мирослава не придет. А он глупец! Кто она ему? Впутала в историю, а теперь пропала.

На улице он купил в автомате пузатую, цвета темной крови, бутылку вина. Это то, что ему сейчас нужно. Зайдя домой, прошел в комнату, включил настольную лампу и упал в кресло. Распечатал бутылку и, поднеся ко рту, начал пить прямо из горлышка... Он едва не задохнулся в первую секунду, но пересилил себя и не отнял горлышко от губ, а продолжал упрямо глотать жгучую жидкость, проталкивал ее внутрь, ощутив сразу разливающийся в желудке жар; и шум заполнял его голову, свет становился нестерпимым, а он все глотал, пока, наконец, у него не перехватило дыхание, горло не сдавил спазм, и холодная жидкость не полилась изо рта по щекам и по шее на грудь... Несколько секунд он не мог вздохнуть, сидел, судорожно сжимая бутылку одной рукой и пуча глаза, напрягаясь всем телом, помогая желудку справиться с неожиданным вторжением... Немного отдышавшись, потянулся к телефону.

- Алло! Бюро мне, услуг. Партнера в сорок пятую. Быстро! Какую хотите. Блок семь, секция семь. Всё.- Положил с грохотом трубку, чуть не сломав пластмассовые держатели.- То-то,- пробормотал.- Будете у меня знать...

Он уже и забыл про вызов. Сидел, держа за горлышко пустую бутылку, и тупо смотрел на полыхающий экран телевизора. В дверь позвонили, и он, с трудом поднявшись, пошел открывать.

- Сейчас, сейчас...- Он никак не мог разомкнуть цепочку. Сдернул, наконец, дернул дверь на себя.

Перед ним стояла Девушка, примерно одного с ним роста, кудрявая, в светлых крупных локонах, в черном синтетике и с выпрямленными голыми ногами. Она пристально смотрела на него, и глаза у нее были то ли карими, то ли желтыми...

- Тебе чего?- с трудом сохраняя равновесие, произнес Виктор.- Ты кого тут ищещь?

- Меня направили. Седьмая секция, блок семь, квартира сорок пять. Вы здесь живете?

Виктор, не мигая, смотрел на нее.

- Да, я. Я здесь живу.

- Меня сюда направили. Седьмая секция...

- Ну ладно, заходи.- Виктор сделал шаг назад.- Заходи, раз направили. Выпить ничего у тебя нету?..

- Я принесу. Хотите?- сразу оживилась она.

- Не надо. Потом, позже. Сначала поговорим... Давай, проходи. Там, в комнате, располагайся...

Девушка скрылась в комнате, а Виктор зашел в ванную. Открыл холодную воду и, наклонившись, стал пить из-под крана. Затем стоял перед зеркалом и рассматривал вспухшую физиономию, глядевшую неприязненно и дико. Плюнул в зеркало и растер полотенцем. Покачиваясь, вышел из ванной, прошел в комнату и замер... Девушка, абсолютно голая, полулежала на диване, опершись на локоть и смотрела на него загадочным, роковым взглядом... Светлые локоны свешивались на грудь, из шелковистых волос прямо и остро торчали два красненьких колпачка. Матовое тело. Красивые ноги, гладкие и упругие на вид. На стуле лежало черное платье, какая-то прозрачная материя, стояли красные остроносые полусапожки на полу...

Виктор ухватился за стену.

- Ты что это, а?.. Ты чего тут вытворяешь?..

Девушка невозмутимо глядела на него. Правая рука ее свободно лежала на простыне, удлиненные пальцы с бордовыми ногтями были растопырены. Виктор не мог отвести от них взгляд. Внезапно Девушка подняла руку, протянула к нему в немом призыве. Он шагнул, тоже протягивая руку. Взял ладонь. Та оказалась удивительно мягкой, податливой.

- Вот ты какая!.. Я и не знал.- Сжал кисть сильнее.- Ты такая...- Присел на краешек. Девушка пододвинулась к нему. Легла на спину, глядя ему в глаза. Протянула к нему другую руку. Он наклонился. Прекрасное лицо, подернутое дымкой, приблизилось.- Вот ты какая...

Утром он долго и мучительно просыпался. Казалось, будто влез в него чужой человек, неприятный и наглый, сидит в нем и давит его по всем точкам - и на мозг, и на глаза, и на руки, ноги и живот,- и ворочается еще иногда, и думает за него, и думы у него все какие-то мерзкие. Виктор старался выдавить этого субъекта из себя, вырваться из его мерзких объятий и вздохнуть свободно... Но субъект не давался. Он упрямо цеплялся за все кости, за нервы и сухожилия, тянул их своими когтистыми лапами, и Виктору было больно и противно... А потом вдруг словно лопнуло что-то рядом, даже послышался треск, и Виктор проснулся. Открыл глаза. Потолок над ним куда-то уплывал, свет то разгорался, то угасал. В ушах шумел морской прибой... Он почувствовал тяжесть на плече и повернул голову - что такое ему мешает?.. На плече его покоилась кудрявая, в светлых локонах голова. Прекрасное лицо было спокойно, глаза закрыты. Девушка спала! Правой рукой она обнимала его поперек груди, укрывая его своим телом. Она была совсем голая. Так же как, впрочем, и он. Виктор дернул плечом, и Девушка сразу открыла глаза и подняла голову. Теперь она уже не спала.

- Ты чего здесь делаешь?- недовольно спросил Виктор, глядя в ее прекрасные глаза.

- Я по направлению. Блок семь, секция семь, квартира сорок пять. Индивидуальный вызов...

- Ладно.- Виктор вытащил из под нее руку, привстал.- Одевайся.

Девушка сразу поднялась, гибкое сильное тело встало на ноги и пропутешествовало к окну. Взяло со стула что-то черное, расправило, наклонилось и зашло в э т о ногами. Потом взяло еще чего-то... Село на стул и принялось за полусапожки.

- Я пойду?- Девушка стояла уже одетая. Великолепная, свежая, готовая к новому употреблению.

- Иди, - буркнул Виктор.

Мягко ступая, она пошла из комнаты. Виктор отвернулся. Надо было заставить ее принести мне попить. Голова его гудела, словно атомный реактор междузвездного корабля...

Этот день - воскресный - он отдыхал. Вернее - отлеживался, как человек, перенесший потрясение. Старался отстраниться от всего, не хотел ни о чем думать и ничего знать. Он словно пытался нащупать почву под ногами. Завтра я пойду на работу,- твердил он как присягу,- и послезавтра тоже. Я буду ходить на работу каждый день. Я не буду думать ни о чем постороннем. Только работа, только дом. И Девушки - раз в неделю. Как раньше. Раз в неделю Девушки, и ни о чем не думать... Вот сегодня - как хорошо. У меня была Девушка, и мне понравилось! Мне понравилось, и я ни о чем не думаю. Плевать я хотел на всё!.. Он решительно поднялся и сел на кровати. Снял телефонную трубку.

- Алло. Вас слушают.

Положил трубку обратно. Нет. Ничего не надо. Ничего не хочу...

Он продержался ровно две недели. Гулял по улицам, развлекался, как мог. По субботам вызывал Девушек. Они оставались на ночь, и утром он обнаруживал на своем плече чью-нибудь спящую голову. Он пытался вспомнить прошлую беззаботную жизнь, казавшуюся теперь такой далекой. Один раз поехал на футбол. Сидел на самой верхотуре и внимательно смотрел на зеленый овал внизу, на яркие подвижные фигурки, будто надутые, бегающие и прыгающие по полю беспрестанно и без видимой цели. И даже болел за одну из команд, а потом, забывшись, начал болеть за другую, так что крикливые парни с разукрашенными мордами стали бросать на него злые взгляды и о чем-то переговариваться. Также стал он включать каждый вечер телевизор, и даже составил расписание - что смотреть сегодня, а что завтра, а что в субботу вечером, когда придет к нему Девушка и ему необходимо будет к этому подготовиться.

Но именно в субботу он сорвался. Выбежал на минуту купить чего-нибудь поесть и вдруг остановился. У входа в Универсам, на том же самом месте, как и полгода назад, стояла Мирослава, переодетая в Девушку! Стояла и смотрела, на проходивших мимо мужчин. Виктор бросился к ней, расталкивая прохожих. Подбежал, схватил за плечи, затряс:

- Ты! Что ты?! Ты!..

Она повернула к нему бесстрастное лицо. Глянули равнодушные и красивые глаза... Виктор медленно разжал пальцы. Опустил руки... Это была не она. Он обознался. За спиной по-прежнему шли люди. С сумками, набитыми всякой всячиной. Девушка спокойно смотрела на него, ждала, что он скажет. Виктор резко повернулся и пошел прочь. Две недели. Целых четырнадцать дней! Хорош. Взял и исчез!

Он словно очнулся от спячки. Внутренние часы вдруг ускорили ход, и все вокруг стало казаться замедленным, тяжеловесным. И прохожие, тупо бредущие по тротуару и не желающие посторониться, и невесть куда запропастившийся автобус, и эскалатор, страшно медленный, и подземный поезд, будто нарочно именно в этот вечер делающий сверхдолгие остановки и упорно не желающий развивать обычную свою скорость. И этот тупой и упрямый народ... Так и норовит встать на пути, сгрудиться именно там, где Виктор собрался проскочить. Негодуя на все и на всех, Виктор быстро шагал по двигающейся вверх транспортной ленте, помогая себе одной рукой. Ноги несли его вперед. Побежал, шумно вдыхая холодный осенний воздух, уворачиваясь от встречных, приближался к дому, который покинул две недели назад.

Отдуваясь, отирая рукавом пот со лба, подходил к двери, уже протягивая руку к звонку. Но рука его застыла в воздухе. Он остановился и смотрел на нечто такое, что его поразило. Две ниточки. Одна была прикреплена к стене, вторая уходила в дверную щель - две ниточки сходились вместе и прятались под круглую зеленую бляшку, припечатанную к двери. На бляшке полукругом шли какие-то буковки, цифры... Квартиру опечатали! Еще не веря себе, он толкнул дверь - тщетно. Нажал на звонок

- звука не последовало. Значит, отключили свет... И если до сих пор жила в нем какая-то надежда, горел в глубине души огонек, не позволяя душе замерзнуть, то теперь этот огонек погас.

Он вышел на улицу. Какие-то тени мелькали, что-то шумело и проносилось мимо, кто-то толкал его, и он рефлекторно отстранялся, шел, стоял... Все сливалось в какое-то размытое пятно, прорезанное бледными сполохами, вскриками... Очнулся дома. Он сидит на кровати и озирается, недоумевая: как он попал домой? В комнате темно. Со стены смотрит на него изумрудными глазами таймер и подмигивает, хочет что-то сказать. Виктор поднялся, разостелил постель. Разделся. Лег...

Утром ему пришла в голову простая и ясная мысль. Мозг обработал информацию и выдал готовое решение: следует пойти в коммунальную службу и спросить - почему опечатали квартиру Мирославы. Раз они это сделали, значит, они знали, что Мирослава не придет в нее больше, значит, они должны знать и почему она не придет! Он должен все узнать. Тогда он успокоится, и постепенно все придет в норму.

Коммунальная служба располагалась в старинном кирпичном здании. В длинном коридоре толклись озабоченные люди. Держали перед глазами отпечатанные листы и читали на ходу. Виктор зашел вслед за одним служащим в небольших размеров комнату с низкими потолками. Нерешительно приблизился к деревянной лакированной стойке. Пожилой мужчина перелистывал потрепанный журнал, шевеля губами.

Виктор кашлянул.

- Можно у вас спросить?

- Что спросить?

- Я ищу одного человека... женщину.

- Вы ищете женщину?

- Ну да, ищу.

- Хм...- Мужчина отвалился на спинку стула.- И зачем же, позвольте поинтересоваться, вы ее ищете?

- Ну как...- замялся Виктор.- Мне надо.

- Надо... - пробормотал служащий. - Это весьма странное заявление, хочу вам сказать. Он ищет женщину, потому что ему надо!

- Она исчезла куда-то. Была-была, и вдруг нету.

- Гм... А как ее зовут?

- Мирослава Шунь,- ответил поспешно Виктор.

- Шунь...- повторил служащий, сморщив лоб.- Адрес?

- Третий ярус, блок восемь, сорок два.

- Сейчас.- Служащий достал из стола толстую папку.- Развязал тесемки.Где-то здесь...- Вытащил из середины папки лист и положил на стол. Виктор привстал, пытаясь рассмотреть, что там... Чиновник читал, склонив голову, глаза его бегали по строчкам.

- Всё в порядке,- сообщил он, поднимая голову.- Она заболела. Вот,- ткнул тот пальцем в бумагу.- Помещена в стационар. Нам предписано было произвести пломбирование помещения для обеспечения сохранности вещей и оборудования. Я сам делал выписку из распоряжения.- Он разгладил бумагу и положил обратно в папку. Связал ее и, раскрыв стол, сунул вниз.

- Что еще вас интересует?

- Где она?

- Ну в больнице же!

- В какой?

- Откуда я знаю. В какой...- Мужчина вроде даже обиделся.- Я откуда знаю? Спрашивай вон у них,- кивнул на стол.

- У кого?

- В Управлении. Знаешь, где Управление?

- А позвонить нельзя?- спросил Виктор.

- Позвонить?..

- Да. Позвонить и узнать.

- Позвонить можно.- Мужчина недовольно сморщился.- Сейчас, позвоним.Снял трубку с аппарата, потыкал пальцем в прямоугольные черные кнопочки.Добрый день. Жилищная инспекция беспокоит. Тут вопрос возник... Нужна информация об женщине... Фамилия Шунь!- прокричал мужчина в трубку.- Пришел тут один гражданин, хочет ее повидать. Стоит сейчас у меня и не уходит. Говорит, очень надо... Ну я не знаю. Не знаю. Не знаю, говорю! Откуда я знаю?- Он отнял трубку от уха, поглядел сердито на Виктора.- Иди сюда.Протянул трубку.- На, сам объясняй.

Виктор взял осторожно теплую трубку.

- Да. Слушаю.

- Что вас интересует?- спросила трубка низким женским голосом.

- Вы понимаете,- заторопился Виктор,- тут был человек один, женщина, и вдруг пропала! А я сегодня узнаю, что она, оказывается, лежит в больнице. Я думал, она уехала, а она заболела...

Трубка молчала.

- Мне нужно увидеть ее!

- Зачем?

- Ну как? Нужно!..

- Оставьте свой адрес,- предложил голос,- вам сообщат.

- Говори скорей телефон,- замахал на него мужчина.

- Двести восемнадцать, восемьдесят девять, восемьдесят два!- выпалил Виктор.

- Вам позвонят. Всего хорошего,- отозвалась трубка, и сразу послышались короткие гудки. Виктор продолжал прижимать динамик к уху. Служащий подошел и забрал у него трубку.

- Ну все. Теперь иди домой и жди.

- Домой?- переспросил Виктор.

- Иди домой!- повторил мужчина.- Сиди у телефона. Если все нормально, они тебе скажут.

- Что скажут?- поднял Виктор на него глаза.

- Ну я не знаю. Все. Иди. Мне работать надо.

Виктор вышел, не ответив, и закрыл за собой дверь.

А вечером раздался телефонный звонок.

- Это двести восемнадцать, восемьдесят девять, восемьдесят два?- спросил мужчина на том конце провода.

- Да. Говорите. Я слушаю!- ответил Виктор.

- Это вы сегодня приходили в жилищную инспекцию?

- Да, я.

- Зачем вы хотите видеть Мирославу Шунь?

- Мне надо. Очень! Я...

- Хорошо.- Приезжайте завтра в клинику утром. Третий поселок, девятнадцатая линия, сорок восемь.

- Я приеду!- воскликнул Виктор.- Обязательно приеду!

В трубке послышались короткие гудки.

Больница была белая, каменная. Идеально ровные стены образовывали прямоугольный параллелепипед. В длинну метров двести, в ширину - сто, и высотой этажей двадцать. Вокруг разбит парк, аккуратные деревья, на земле густой травяной ковер. Ограда из толстых железных прутьев по всему периметру. Виктор дошел до центральных ворот и остановился в нерешительности. Сбоку притаилась будка с окошечком, и Виктор опасливо покосился на нее. Потоптался немного и пошел по асфальтированной дороге к зданию. Было тягостное чувство, словно он погружался в душную атмосферу, а сверкающий и свободный мир оставлял там, за воротами. Он пытался представить, и не мог, что где-то за толстыми стенами находится Мирослава. Может быть, она стоит сейчас у окна и смотрит с тоской на улицу, а может, лежит с безучастным видом на кровати, отвернувшись к стене...

Он вошел в просторный холл. Комната для свиданий,- было написано над одной дверью. Виктор заглянул - никого. Пустые столы, стулья. Прошел дальше. Увидел окошечко. Постучался. Сразу отдернулась беленькая занавеска, выглянуло юное лицо.

- Вам кого?

Виктор приблизился.

- Я по вызову.

- Сейчас, я узнаю.- Лицо кивнуло и исчезло, занавеска задернулась. Виктор выпрямился. Посмотрел по сторонам. В холле никого не было. И все так тихо, буднично...

- Как ваша фамилия?- услышал он.

- Белов.

Окошечко раскрылось, высунулась из него тонкая рука. В пальцах была зажата бумажка.

- Вот пропуск. Первый этаж. Кабинет десять.

Виктор взял бумажку.

- Мне идти? Можно?

- Постучите в дверь, там дежурный, он пропустит.

- Спасибо,- пробормотал Виктор. Подошел к двери, постучал. Дверь отворилась.

- Пропуск!- произнес детина в белом халате, сонно глядя на визитера.

- Вот,- Виктор протянул ему бумажку.

- Проходи,- кивнул. Виктор двинулся вперед, стараясь сохранять спокойствие.

- Пожалуйста... Да-да. Можно!- Бородатый доктор живо подошел к нему, с видом радушного хозяина протянул руку. Если бы не белый халат и не этот кабинет, можно было подумать, что это какой-нибудь артист, или преуспевающий бизнесмен.- Главный врач.- сообщил он.- Дыбин.

Виктор пожал мягкую влажную ладонь. Они вместе прошли по мягкому ковру и одновременно опустились на пружинящие стулья.

- Так чем, собственно, могу помочь?- спросил главный врач, участливо глядя на Виктора.

- Мне сказали, можно свидание...

- С кем?

- Ну как. Мирослава Шунь...

- Как вы сказали, Шунь?..- Врач взял себя пальцами за подбородок, как бы что-то припоминая.- Шунь...- Вскинул голову.- А что у нее?

Виктор хмыкнул.

- Откуда я знаю. Вы же ее лечите!

- Ах, Шунь,- протянул врач.- Ну-ну. Есть такая. Кажется, у нее галлюцинативный психоз. Депрессия в тяжелой форме... Но мы делаем все возможное. Боремся, так сказать, всеми силами.

- Какая депрессия? Вы что? Я же видел ее недавно. У нее было все в порядке! Она...

Врач внимательно смотрел на Виктора.

- Так что вы хотите?

- Увидеть ее. Мне кажется, я смогу помочь ей!

- Это исключено!

- Но почему?

- Потому, что вы мужчина! А мы и лечим ее от этого.

- От чего?

- Вы знаете, чем она занималась в последнее время?

- Нет.

- Она совращала мужчин! Выходила на улицу и завлекала к себе! Принуждала их к близости! Знаете, что это такое?

Виктор опустил глаза.

- Теперь, когда ценой невероятных усилий мы избавились, наконец, от проклятия сексуальной зависимости. После всех жертв. Это, по-вашему, нормально?..

- Нет, наверное.. Но только я такого не заметил. Я долго был с ней знаком, и не заметил ничего такого.

- Зато другие заметили. И сообщили нам. А вас она обманывала. Понимаете? И вы верили ей, а теперь собираетесь о чем-то с ней еще и говорить...- Он поднялся резко.- Вот что я вам скажу. Идите домой и хорошенько подумайте обо всем. Эта женщина - она очень опасна! Она растлевающе действует на всех вокруг себя. Вот и вы, я вижу, поддались на ее обман. С ней работают сейчас опытнейшие наши психологи, и пока никаких результатов. Боюсь, придется применять амнезию...

Виктор поежился, словно куском льда провели по спине.

- Она вела двойную, или даже тройную жизнь! И она должна понести ответственность за свои поступки.

- А это точно известно?- спросил Виктор.

- Точно?.. Да вы хоть знаете, что она была беременна? Вам знакомо это слово? И представьте теперь этого несчастного человека, которого она обманным путем затащила к себе, и там совершила с ним свое мерзостное действо! Можете вы представить - какую психическую травму она ему нанесла? И ведь этот человек не сообщил нам об этом. Не сообщил!- Он поднял указательный палец.- Значит, что?.. Значит, она так на него повлияла, что он забыл моральные принципы, пренебрег своим гражданским долгом. Но дело, конечно, не в нем. Он - жертва! И мы не виним этого несчастного человека. Так же как не виним и всех других, попавших в ее грязные руки. Они - жертвы, и этим все сказано. Вот и вы пришли защищать ее. И на вас она так странно подействовала. Но мы все это понимаем. Мы входим в ваше положение и потому беседуем с вами, пытаемся вас переубедить. А женщина... с ней, повторяю, идет целенаправленная работа. И мы продолжаем надеяться, что удастся обойтись без крайних мер. Но, скажу прямо, надежд все меньше.

- Значит, нельзя?..

Врач ответил не сразу. Подумал немного, встал, прошелся к столу.

- Я всё объяснил.- Взял бланк и написал на нем пару слов. Положил на край стола.- Вот ваш пропуск.

Виктор подошел медленно, взял. Повернулся и направился к двери. Вышел, не прощяясь. Двинулся по коридору. Амбал в халате распахнул перед ним дверь. Виктор миновал его. Он шел, твердо ставя ноги. Хотелось что-нибудь сделать. Но ничего не приходило в голову.

После этой беседы Виктор окончательно потерял покой. Постоянно думал о Мирославе. Вспоминал разговор с врачом, мысленно отвечал ему, опровергал, что-то доказывал, объяснял. И однажды, через несколько дней, снова приехал в клинику.

Доктор, выслушав его первую фразу о том, что, дескать, он

- Виктор - подумал тут, и решил, что, в общем-то, женщину вполне можно отпустить, так как она не представляет никакой угрозы, это совершенно очевидно и не находит ли доктор того же,- против ожидания, не стал с ним спорить. Он что-то подумал про себя и сказал:

- В пятницу будет консилиум, там решится ее вопрос.

- Что решится? - сразу расстроившись, спросил Виктор.

- Ну что... как дальше с ней быть. Ситуация осложнилась. Консервативные методы не дали результатов. Напротив, наблюдается устойчивое возбуждение. Боюсь, что дело плохо.

Виктор никак не ожидал такого ответа.

- И с ней будет?

- Что и обычно бывает. Высокочастотное поле, два электрода на виски, один на руку...- Доктор говорил устало.

- И это возможно?- спросил Виктор.

- Боюсь, у нас нет другого выхода. Мы не можем позволить такому человеку разгуливать на свободе и делать всё, что ему заблагорассудится.

Все здравые мысли вылетели у Виктора из головы. Он окончательно растерялся.

- Вы поймите,- продолжал доктор.- Она своим преступным поведением может обеспечить наше заведение работой на год вперед. А ну как все начнут совокупляться да рожать детей! Это что же тогда получится? К чему нам новые потрясения? Мы только-только свободно вздохнули.

Виктор сидел, наклонившись вперед, устремив взгляд в пол.

- Вот даже взять и вас.- Доктор остановился перед ним.- Вы посмотрите, что она с вами сделала!

- Со мной?- поднял Виктор голову.

- Вы ходите сюда, мучаетесь. Разве стали бы вы так переживать из-за ничего? Стали бы так расстраиваться? И представьте теперь, что другие мужчины, а затем и женщины начнут изводить себя подобными переживаниями, станут думать об этом. Это до чего же дойдет?

- С чего вы взяли, что я переживаю?- стараясь казаться равнодушным, произнес Виктор.

- Я вижу. Вижу, что вас очень задела эта история. Своим присутствием здесь вы доказываете - как далеко зашло у вас дело и насколько всё это опасно!

- Но вы ошибаетесь!- твердо произнес Виктор.- Я вовсе не мучаюсь и не переживаю. Мне, в общем-то, все равно. Даже и странно такое слышать! С чего мне переживать?

- Вот и я удивляюсь. Ходите, чего-то добиваетесь. Зачем это вам?

- Я только хотел повидать ее, и больше ничего. Был человек, и нету. Должен же я узнать, что с ним.

- Ну, допустим,- кивнул доктор.

- Если вы считаете, что её нужно лечить, пожалуйста. Мне все равно. Я только хотел сказать, что вы преувеличиваете опасность.

- Вы хотите сказать...

- Я хочу сказать, что эта женщина мне безразлична. И вы не найдете ни одного человека, на которого бы она повлияла. Следовательно, все ваши опасения напрасны. В доказательство своим словам я уйду и больше не приду!Виктор поднялся и пошел к выходу.

- Минуточку! Вернитесь, пожалуйста.

Виктор обернулся.

- Ну что?

Доктор казался озадаченным.

- Вы хотите сказать, что вам безразлична ее судьба?

- Конечно.

- И вам все равно, если мы будем держать ее здесь, проводить амнезию?

- Проводите сколько угодно.

- Но как же? Ведь вы были с ней знакомы. А теперь что?

- Ничего. Хоть в мясорубку ее засуньте.

Доктор опустился на стул.

- Мне можно идти?- спросил Виктор.

- Да. Идите.

Виктор толкнул дверь.

- Прощайте.

Он прошел парком и вышел за чугунные ворота. Мимо проходили, ни о чем не подозревая, люди с одеревеневшими лицами, катились автомобили, автобусы и троллейбусы по желтым сморщенным листьям, ясно светило солнце. Виктор глубоко вздохнул и пошел по тротуару, подстраиваясь под ритм идущих людей.

Телефон настойчиво звонил. Раз, еще раз, еще... Виктор не мог понять ничего. Что происходит? День, вечер, ночь, утро... Он сполз с дивана, шатаясь, мотая головой и жмурясь, двинулся на звук. Прицелился и упал сверху в широкое кресло, навалившись животом на подлокотник.

- Да! - Схватил трубку, чуть не уронив аппарат на пол...

- Алло. Слушаю!.. - Сонливость вмиг слетела с него. Да, я!

Конечно!

Это был главный врач. Извинившись за поздний звонок, он посетовал, что у него не идет из головы сегодняшний разговор.

- Понимаете, в чем дело,- говорил он,- я никак не могу решить - как быть с этой женщиной. Всё хожу, думаю...

- А что такое?- спросил Виктор недовольно.

- Да вот послушал вас сегодня и подумал: может, действительно, зря мы затеяли все это дело? Перепугались излишне. Может, и в самом деле она не так уж и опасна?

- Скорее всего так и есть, - проговорил Виктор и зевнул.

- Зря вы переполошились.

- И я вот о чем подумал,- в голосе его появились новые интоннации.завтра на комиссии, когда будет рассматриваться ее дело, я, по всей видимости, выскажусь против амнезии. Но боюсь, что этого будет недостаточно. Я знаю мнение членов совета, они готовы пойти на крайние меры. И я подумал, что можно было бы вам прийти и выступить. Если вы сумеете убедить комиссию, как убедили сегодня меня, в том, что эта женщина не опасна, то крайних мер удастся избежать.

- Рассказать... хм... не знаю даже...- засопел Виктор.

- Это займет много времени. В десять часов мы начнем, а в одиннадцать закончим, так что...

- В десять?

- Ровно в десять.

- Ну ладно, приду.

- Отлично. Буду вас ждать.

Утром в девять-пятьдесят пять Виктор шел длинными ломаными коридорами клиники вместе с главным врачом. Врач говорил ему, забегая вперед и заглядывая в глаза:

- У вас будет десять минут. Постарайтесь аргументированно рассказать почему вы не считаете эту женщину опасной. Ваше мнение интересно нам, как мнение человека, находившегося с ней долгое время в контакте. Расскажите что вы чувствовали по отношению к ней. Какие она вызывала у вас эмоции. Вас будут слушать профессиональные психиатры. От того, насколько вы будете убедительны, насколько вы будете искренни - зависит успех дела! Любую фальшь они сразу почувствуют. Поэтому, если вы сомневаетесь в чем-то, лучше промолчите. Вы только навредите ей. А возможно и себе!

Виктор слушал его, плохо понимая смысл слов. От волнения у него кружилась голова. Он смотрел себе под ноги, чтоб не запнуться, и на поворотах едва не налетал на углы.

- Будьте искренни! Будьте искренни!- без конца повторял главный врач.- Ее судьба в ваших руках.

Они, наконец, подошли к какой-то двери. Главный врач попросил Виктора подождать немного, а сам зашел внутрь. Виктор прислушался... Ничего. Лишь в голове какой-то шум. Посмотрел на часы - две минуты одиннадцатого. Убрал руку, и тут же забыл, сколько было. Снова поднес часы к глазам... В это время появился главный врач.

- Вы готовы?

Виктор кивнул.

- Хорошо.- Врач тоже посмотрел на часы.- Через несколько минут вас вызовут. Пока зачитывают ее дело, сообщают симптомы, проводившееся лечение. Помните, что я сказал. От вашего выступления зависит многое!

- Ладно-ладно,- ответил Виктор, и сам, как это у него получилось. Словно кто-то другой сказал это за него - грубым и хриплым голосом.

- Вот и хорошо,- сказал врач и скрылся за дверью.

Виктор посмотрел на часы. Десять ноль пять. Значит, так...

- Заходите!

Дверь раскрылась. Главный врач вышел и встал сбоку, на лице его было торжественное выражение. Жестом он приглашал Виктора проследовать в помещение. Виктора наклонил голову и твердым шагом пошел вперед... Сначала он ничего не понял, и лишь потом рассмотрел помещение целиком. Это был настоящий амфитеатр. Но очень крутой. Концентрические круги поднимались под таким углом, что, казалось, вверхусидящие неминуемо должны были свалиться на головы коллег, расположившихся ниже. Узкие высокие окна располагались также на самой вышине, и свет падал вниз, словно в колодец, дополняя ощущение низвергнутости. Виктор стоял у подножия этих рядов возле черной доски, на которой были мелом нарисованы какие-то фигуры и непонятные знаки, и обводил взглядом сидящих на рядах серьезных людей, которые, в ответ, смотрели на него.

- Вот человек, о котором я говорил.- Рядом с Виктором возник главный врач. Хорошо поставленным голосом, словно конферансье в цирке, такой же важный и торжественный, он говорил наверх.- Я думаю, членам комиссии интересно будет узнать мнение человека, находившегося с пациенткой в тесном контакте долгое время. Он впервые в нашем заведении, так что ему, думаю, можно верить. Я имел с ним вчера серьезную беседу и в значительной степени изменил свое мнение относительно рассматриваемого дела. Надеюсь, вы внимательно его выслушаете. С учетом этого мы и примем наше решение.- Сказав так, врач повернулся к Виктору.- Пожалуйста, начинайте.

Виктор переступил с ноги на ногу. Убрал руки за спину.

- Да что, собственно...

- Расскажите, как вы познакомились!- спросил кто-то с высоты. Виктор поднял голову, но не нашел говорящего. Все лица были бесстрастными и оттого, верно, неразличимыми.

- Ну где... На улице...

- Давно?

- С полгода уж... Весной, кажется. Я точно не помню.

- А как вы познакомились?

- Ну как... Я зашел в магазин, и она тоже зашла. У нее была сумка... большая такая, с продуктами, и она попросила меня помочь донести, то есть нет, не она попросила, а я сам ей предложил. Тем более, что мы живем рядом.

- Ну хорошо,- снова сказал кто-то.- Вот вы проводили ее домой. А дальше? Она пригласила вас зайти? Так?

- Нет, конечно. Чего она будет меня приглашать. Да я бы и не пошел. Чего мне у нее делать?- Виктор вдруг перехватил напряженный взгляд главного врача. Тот кивал в такт его словам, лицо его выражало одобрение.- Конечно не пошел бы!- уверенно повторил Виктор.- С какой стати?

- Допустим...

Виктор никак не мог понять - кто говорит. Он даже не ответил бы - с какого сектора идет голос. Казалось, его спрашивает кто-то бесплотный, кто висит теперь в воздухе между рядами, и все его слушают, доверив ему вести словесный поединок.

- Но впоследствии вы все же стали с ней встречаться! Вы же не станете этого отрицать? Почему вы стали к ней ходить? Как это получилось?

Виктор растерялся. Все мысли вылетели у него из головы. Как получилось...

- Наверное вы снова случайно с ней где-нибудь встретились, да?неожиданно пришел к нему на помощь главный врач.

- Да, встретился. Шел по улице и встретился...

- Достаточно.- Врач поднял руку, как бы подводя черту.- Мы рассматриваем вопрос: представляет ли эта женщина какую-либо опасность. Я имею в виду - в плане психического и эмоционального воздействия на окружающих. Расскажите поподробнее, какие чувства вы испытывали по отношению к ней. Насколько сильным было ее влияние на вас, если оно, конечно, было.

- Да, собственно, никаких таких особенных чувств по отношению к ней я не испытывал,- словно бы что-то припоминая проговорил Виктор.- Я видел, что она, как бы это сказать, ну, не совсем обычная, что ли... И мне было, в общем-то, где-то даже жаль ее. Я хотел ей помочь...- Он запнулся, не зная что дальше говорить.

В этот момент произошло какое-то движение, сверху стал спускаться по ступенькам какой-то человек. Виктор рассмотрел его, когда он сошел ниже. Это был седой грузный старик с оплывшим лицом. Он глядел себе под ноги и хватался судорожно за углы столов. Подошел к доске и повернулся к аудитории. При этом он ни разу не взглянул на Виктора.

- Хотел бы поставить в известность уважаемых членов совета...- Он полез во внутренний карман пиджака и вытащил из него сложенную вчетверо бумагу, развернув, поднес близко к лицу, потом убрал.- У меня вот тут копия медзаключения. В нем сказано, что выступающий перед нами гражданин является...- Он усмехнулся и впервые посмотрел на Виктора,- является отцом ребенка этой женщины!

- Что?..

- Как вы сказали?

- Отцом?!.. - Сразу несколько человек поднялись со своих мест, аудитория возмущенно зашумела.

- Да-да! Именно отцом! Эта женщина забеременила при его непосредственном и самом активном участии. Так что все его объяснения есть ложь. Это лишний раз свидетельствует, насколько опасна эта женщина.- Старик сложил бумажку и сунул обратно в карман пиджака. Сошел с возвышения и полез обратно наверх.

К Виктору подвинулся главный врач.

- Ну вот. Теперь все пропало! Почему вы мне не сказали об этом? Вы понимаете, в какое положение поставили меня?

- Но при чем здесь это? Это получилось случайно.

- Случайно? Вы хотите сказать, что это случилось против вашей воли? Что она завлекла вас обманным путем? Вы это хотите сказать? Это?..- Врач напряженно смотрел на Виктора.

- Не совсем...

- Может, вы хотите сказать, что она все подстроила, и что вы сами никогда не пошли бы на такой шаг?!.. Не молчите!- не унимался главный врач.- Все еще можно поправить. Сейчас главное - это ваше отношение к произошедшему, ваша личная оценка. Ну же! Еще не поздно!- Главный врач выглядел очень взволнованным.

А Виктор словно оцепенел. И все казалось ему нереальным - и этот раскрасневшийся человек, и эта необычайная аудитория, заполненная людьми в белых халатах.

- Хорошо, я скажу,- произнес он поворачиваясь к аудитории и мрачно обводя ряды взглядом.- Скажу...

- Попрошу внимания!- крикнул главный врач.- Виктор хочет нам кое-что объяснить. Выслушаем его, прежде чем принять окончательное решение.- И шепотом Виктору: - Говорите! Всё теперь зависит от вас!

- Я не рассказал об этом потому, что мне тяжело об этом вспоминать...произнес Виктор с усилием.

Аудитория молчала.

- Эта женщина, она переоделась... и стояла на улице. А я к ней подошел. Я думал что это Девушка, и взял ее к себе домой...

- И что же?

- Да что... как обычно...

- Значит, вы не знали, когда вступили с ней в связь, что она женщина?уточнил кто-то.

- Нет конечно!- возмутился Виктор.- Да я бы близко к ней не подошел!.. А потом, когда все уже закончилось, когда все узнал... я чуть с ума не сошел! Такое отвращение было, что трудно высказать. Эта женщина, она... она вызывает у меня омерзение!

- То есть, вы не испытываете к ней никакого физического влечения?

- Влечения?.. Да вы что! Какое там влечение. Вы же видели ее. Разве можно к такой испытывать влечение?

- Ыы противоречите сами себе.

- В чем это?

- Почему вы поддерживали отношения с человеком, который вызывал у вас омерзение?

- Я преодолевал себя, заставлял. Насиловал свои чувства.

- Непонятно...

Мысли у Виктора путались. Его словно несло по шумной мутной реке, и рядом слышится уже грозный рев водопада.

- Я хотел узнать - что она за человек. Как она смогла так жестоко поступить! Я пытался повлиять на нее, выправить ее странности. Так понимал я свой долг.

- Но почему вы не сообщили сразу о случившемся? Наверное, именно это вы должны были сделать? В этом прежде всего состоял ваш долг!

- Да, я должен был сразу сделать это... Но мне было отвратительно думать, что я окажусь замешан в такой грязной истории. Но в конце концов я сделал это. Ведь это я сообщил о ней в инспекцию нравов.

- Вы?

- Когда я понял, что все мои усилия ни к чему не приведут, то позвонил в инспекцию и все рассказал, не называя своего имени, естественно.

- Так это были вы?

- Да! Эта женщина была мне противна. Противно все с нею связанное! Делайте с ней, что хотите.- Виктор нетерпеливо оглянулся на дверь.

- Вас что, действительно не интересует ее судьба?

- Нисколько.

- Но зачем же вы тогда приходили сюда?

- Да просто зашел. Шел мимо и вспомнил.

- Думаю, этого достаточно?- вынырнул откуда-то главный врач.

- Еще вопрос... - спросил кто-то сверху. - Тут сказали, что эта женщина собралась рожать ребенка. Как вы к этому относитесь?

- К чему?

- К тому, что эта женщина родит ребенка! К самому этому факту.

- Да никак не отношусь! Как я должен к этому относиться? Пусть рожает. Или не рожает... Мне нет до этого дела. А, чего там.- Виктор махнул рукой. Повернулся и пошел к выходу. Главный врач подскочил к двери, распахнул.

- Подождите немного...

Виктор вышел, дверь за ним закрылась. Он приблизился к стене, прислонился спиной. Пол под ним колебался, стены кренились. Он закрыл глаза и стоял, потеряв чувство времени...

Его кто-то тронул за руку. Виктор открыл глаза, присмотрелся. Врач что-то ему говорил, но смысл сказанного не доходил до мозга. Тот взял его за руку, и они двинулись вдоль коридора...

- Что решили?- спросил Виктор, когда они подошли к выходу.

- Отложили. Возникли разногласия. Назначили повторное рассмотрение. Вам больше приходить не надо. Отправляйтесь домой и полежите немного. Отдохните. А я вам позвоню.

Они спустились по каменным ступенькам крыльца. Дул холодный ветер. Пробрасывал колючий снежок. Солнце спряталось за плотную темную пелену. Виктор поежился. Утром, вроде, светило солнце...

- Ничего,- подбодрил его врач, запахиваясь в халат.- Теперь все будет нормально.

Полумертвый от усталости ввалился он в свою комнату, добрел до дивана и упал лицом вниз, провалившись в черную вязкую массу, без света, без чувств, без звуков... Будто какой-то исполин придавил сверху мягкой ладошкой, не давая пошевелиться.

Он проспал всю ночь и половину следующего дня. Проснулся, и не мог ничего понять. Перевернулся с трудом на спину, лежал и смотрел в потолок. Было чувство оглушенности, будто произошло что-то такое в мире, что разом изменило все вокруг. Вот уже и вечер наступил. За окном медленно темнело, стекла вздрагивали от порывов ветра, осыпалась вниз снежная крупа... Виктор подошел к стеклу и увидел далеко внизу фигурки прохожих, спешащих укрыться от злого ветра, и от колючего снега, от ночи, наползающей на город словно огромное бесформенное чудовище. Ему вдруг вспомнился костер в степи, когда они сидели вдвоем с Мирославой и смотрели на огонь. Ходили вокруг них большие черные тени, приближались к огню, присаживались рядом и глядели задумчиво на огонь, дотрагивались до людей, а затем, что-то пошептав, уходили обратно в степь. А сверху смотрели на них живые звезды, и казались они такими близкими, достижимыми. И непонятная тоска охватила его, словно все это было очень давно, и не с ним, а с другим человеком, которого он потерял и уже не найдет никогда, словно эта степь и эта ночь отдалились от него так далеко, как можно только представить.

На другой день он поехал в клинику. Первая неожиданность ждала его в приемном покое. Когда Виктор спросил в окошечке главного врача, ему ответили, что того нет, что он уехал и его долго не будет.

- А он не оставлял для меня информации?- спросил без всякой надежды.

- Как ваша фамилия?

- Белов.

Дежурная выглянула, словно желая убедиться, что он действительно Белов, будто могла его знать, а потом сообщила сухо:

- Главврач велел передать вам, что вашу знакомую выписали и с ней все нормально.

- Как выписали?- оторопел Виктор.

- Выписали. Вчера еще. И с ней все нормально. Главврач так сказал.

Виктор не мигая смотрел на дежурную.

- Где же она?

- Дома, наверное,- удивляясь такому вопросу ответила дежурная.

- Дома... - пробормотал Виктор. С усилием оттолкнулся от подставки. Дома. Неужели это правда?

Он с силой надавил на звонок и замер, прислушиваясь... В квартире было тихо. Ни звука. Снова позвонил, длинно, требовательно... Сжал руку в кулак и постучал.

Послышались приглушенные шаги, приблизились к двери.

- Кто?

- Мирослава, это я. Откройте!

За дверью молчали.

- Это я, Виктор!- Он снова постучал и прислушался.

Замок провернулся, дверь приоткрылась. Мирослава молча и не шевелясь стояла в проходе.

- Что с вами?!- Виктор шагнул к ней и остановился. Мирослава всё смотрела на него. Лицо ее было похоже на

маску.

- Мирослава. Что они с вами сделали?..

Мирослава улыбнулась бескровными губами. Но что это была за улыбка!

- Со мной все хорошо. Я теперь вылечилась,- произнесла она с каким-то особенным смыслом.- Я теперь стала нормальная. И вы можете меня не бояться.

- Что вы говорите, Мирослава!- Он подошел к ней вплотную.- Это же я Виктор!

Брови ее приподнялись.

- Да. Я помню. Я все помню.

Виктору сделалось жутко. Это была не Мирослава. Перед ним стоял другой человек! Он бросился к лифту.

- Сейчас! Подождите.- Ворвался в залитую светом кабину.

- Я скоро.

Мирослава стояла в полуоткрытых дверях, темное лицо ее ничего не выражало. А когда он оглянулся в последний раз, то увидел закрытую дверь.

Он бежал по улице, задыхаясь. Что-то выкрикивал. Расталкивая пассажиров, влез в автобус, стоял сзади, вцепившись в поручень, не замечая ни людей, заполнивших салон, ни, кажется, самого автобуса.

Прошел уверенно по холлу. Приблизился к окошечку, требовательно постучал. Окошечко открылось.

- Мне нужен главный врач! Срочно.

- Хорошо-хорошо,- Форточка захлопнулась, дежурная поспешно поднялась и куда-то пошла. Виктор стоял, навалившись на подставку и воинственно барабаня по ней пальцами. Потом отошел, принялся нервно ходить...

Вдруг открылась дверь, из нее выглянул здоровенный круглолицый парень, оглядел пустой холл и становил взгляд на Викторе.

- Ты, что-ли, к главному хочешь?

- Я!

Парень оглядел его с ног до головы, потом кивнул:

- Ну иди! - И раскрыл шире дверь.

Они прошли по коридору, мимо ряда красивых белых дверей с табличками и остановились возле двери с номером 10.

Парень шагнул к нему.

- Что в карманах?

Виктор вытащил руки.

- Ничего.

- Ну ладно.- Толкнул дверь и прошел первым. Виктор вошел за ним. Главный врач уже направлялся к нему.

- Рад вас видеть. Рад!- Протянул руку, на лице его играла улыбочка. Виктор спрятал руки за спину.

- Вы уже знаете?- как ни в чем не бывало спросил врач.

- О чем?

- Ну как?.. Эту вашу знакомую... ее выписали. Вчера. Так что все нормально!

Виктор мрачно посмотрел на него.

- Вы мне вот что скажите...

- Да-да?- отозвался с готовностью врач.

- Я был сейчас у нее...

- И что?

- Она такая... Что вы сделали с ней?!- вдруг закричал Виктор, подступая к врачу.

Сразу нарисовался рядом детина, встал сбоку.

- Все нормально,- успокоил его жестом врач. Прошел за стол и сел.

- Я требую у вас объяснений!- Виктор приблизился к столу, уперся в него руками.

- Мы с ней ничего не делали.- ответил спокойно врач.

- Как, ничего? Вы стерли ей память. Вы же обещали мне, обещали!

- Ну это вам показалось,- улыбнулся врач. Откинулся на спинку.- Память мы и не думали трогать.

Виктор напряженно смотрел в лицо главврача.

- Вы сделали всё за нас. Это вы излечили ее!- вдруг услышал он.

- Как? Что вы сказали?..

- Вы!- тыкал в него пальцем врач.- Вы стали её лекарством.- Врач уже не улыбался, он больше не был ни мягким ни обходительным. Глядел на Виктора режущим взглядом.

- Я не понимаю...- пролепетал Виктор.

Врач усмехнулся.

- М-да!- поднялся, подошел к телевизору, тихо стоящему в углу, нажал зеленую кнопку.- Пожалуйста,- показал на экран.

Виктор вдруг увидел себя: он стоял у черной доски и говорил уверенно, резко, рассекая воздух ладонью:

... мне было отвратительно думать, что я окажусь замешан в такой грязной истории. Но в конце концов я сделал то, что должен был. Ведь это я сообщил в инспекцию нравов об этой женщине.

- Вы?

- Когда я понял, что все мои усилия ни к чему не приведут, то позвонил в инспекцию и все рассказал, не называя своего имени, естественно.

- Так это были вы?

- Да! Эта женщина была мне противна. Противно все с нею связанное!..

- Достаточно. - Врач протянул руку и выключил телевизор. Стало очень тихо.

- Вы показали ей это?- проговорил Виктор.

- Да,- ответил врач.- И не один раз. Мы продублировали наиболее сильные места из вашей речи, и она слушала их вчера здесь пока... пока...- Он замялся, пощелкал пальцами в воздухе.- Пока ей не надоело. Нам пришлось, конечно, ее немножко зафиксировать, но ей это было очень полезно. Чрезвычайно! Эффект превзошел все наши ожидания. Как говорили древние: самое полезное лекарство - самое горькое.

Виктор весь согнулся, словно многокилометровый атмосферный столб придавил его своей тяжестью.

- Но как же... - Он опустился на стул.

Врач развел руками, потом взял со стола какую-то бумажку и стал внимательно изучать.

- Как же?- Виктор вскочил.- Зачем вы ей показали?

- А почему мы не могли ей показать? Я, кажется, этого вам не обещал. К тому же, вы ведь были искренни. Не правда ли?

Не помня себя, Виктор бросился вперед, сбил по дороге стул, перегнувшись через широкий неподъемный стол, схватил человека в халате за воротник... Лицо его перекосилось, он замахал на Виктора руками. В ту же секунду сзади Виктора метнулась тень, страшная боль ослепила его, по рукам и ногам пронесся жгучий электрический разряд, и он повалился на пол, теряя сознание...

Вечером следующего дня он выходил из ворот больницы. Все тело нестерпимо болело, ломило кости... В голове стоял горячий туман. Он не чувствовал холодного ветра, не замечал снега, косо летящего навстречу. Домой. Ему сказали идти домой, и он пошел. Он идет домой. Идет домой. Идет... Ноги сами несут куда-то... Его толкают прохожие, что-то с шумом проносится рядом...

Потом он словно очнулся. Он стоит перед какой-то дверью, и все плывет и качается на длинной волне. То поднимется, то уходит вниз, в глубину. Он пытается что-то вспомнить... Поднимает руку, ищет звонок... Долго жмет на кнопку, и как сквозь толстый слой ваты слышит далекий звук...

Дверь давно уже раскрылась, а он все давит и давит на кнопку, налегая всем телом, будто это составляет главную его задачу...

Мирослава стояла на пороге и смотрела на него. Над головой ее заливался электрический звонок, все пел свою пронзительную песню. Наконец, она взяла его руку и отняла от звонка. Виктор стоял, упершись плечом в стену. Голова его поднималась и сразу безвольно падала на грудь, губы силились сказать что-то, но он только двигал челюстями и ничего не говорил. Лицо Мирославы дрожало перед ним, он видел это лицо, и не видел. Все мутилось, все погружалось и всплывало в омуте беспамятства... Голова его в очередной раз упала на грудь, он качнулся взад и взмахнул рукой, хватаясь за воздух.

- Вот...

Тогда Мирослава шагнула к нему, обняла крепко одной рукой и, осторожно ступая, удерживая его от падения, повела в квартиру, в теплую и светлую прихожую. Они одновременно переступили через порог, и дверь за ними закрылась...