"Дорога на Скво-Спрингс" - читать интересную книгу автора (Ламур Луис)

ЧЕЛОВЕК ДАФФИ

Ковбой нанялся к Даффи дней за шесть до того, как все случилось.

Даффи, много чего повидавший за свою долгую жизнь и похожий на старый, кряжистый дуб с узловатой корой, сразу догадался, что добром это не кончится, как только увидел направлявшегося к его конюшне Клипа Харта. Память пока его не подводила: он не забывал ни человека, ни животного — ничего из того, что увидел или узнал, достаточно поколесив по свету.

Семь лет назад в Эль-Пасо Клип Харт пристрелил человека, и Даффи случайно оказался свидетелем этого. С тех пор в разных городах происходило много схожих убийств, а три года назад в тюрьме штата в упор застрелили парня, осужденного за угон скота. Харт иногда попадал под подозрение, но чаще всего в связи с грабежами, и ему всегда удавалось благополучно вывернуться.

Теперь, через семь лет после их последней встречи, Даффи показалось, что Харт немного постарел, обрюзг и выглядел угрюмым и озлобленным. Он обвел все вокруг холодным подозрительным взглядом человека, знающего, что за ним идет охота. С ним прибыли еще двое, их Даффи не знал. Один из них проехал дальше, затем, остановившись у дверей салуна и укрывшись за лошадью, стал внимательно наблюдать за всем, что происходит на улице.

Харт бросил взгляд на вывеску над входом в платную конюшню, а затем подозрительно поглядел на сидевшего в большом кресле рыхлого толстяка.

— Это вы Даффи? — Его глаза впились в лицо старика.

— Да, я самый и есть. — Старик поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. — Чем я могу вам помочь, мистер?

— Мне нужно воспользоваться вашей конюшней. Моих лошадей пригонят сюда вечером, в табуне семь голов. На какое-то время они останутся у вас, но пусть стоят оседланные, чтобы я мог забрать их в любую минуту.

Даффи уселся поплотнее и, собравшись с духом, помотал головой.

— Нет, мистер, не пойдет. Свои дела обделывайте где-нибудь еще, а мне и собственных забот хватает. Я не хочу связываться с вашими.

— Мне нужно, чтобы вы просто подержали их у себя. Я доверяю вам, Даффи, ведь вы далеко от этого места не уйдете. — Чиркнув спичкой о подошву и самодовольно усмехнувшись, Харт прикрыл пламя от ветра и прикурил сигарету. — А уж ваша конюшня и подавно никуда не денется, так что я могу не беспокоиться о своих лошадях. Где же ваш конюх, я бы хотел перекинуться с ним парой слов.

Даффи, кряхтя и отдуваясь, обернулся. Чем-чем, а уж глупостью он никогда не страдал и сейчас отлично понимал, что Харт не блефует. Он уже открыл было рот, чтобы кликнуть нового конюха, как вдруг увидел его самого, стоявшего подбоченившись в дверях конюшни.

Долговязый, широкоплечий парень, с лицом бесстрастным, как у индейца, казался еще выше благодаря своей худобе. Пару раз Даффи видел, как он улыбался одними глазами, но губы его при этом оставались все так же плотно сжаты в узкую полоску. Давно не бритая щетина, густо покрывавшая щеки в тот день, когда он в первый раз появился в конюшне Даффи, сейчас исчезла, но голова по-прежнему была непокрыта, и он все так же носил потертые туфли, что выглядело довольно странно, поскольку в тех местах обычной обувью считались сапоги или грубые башмаки. На скуле у конюха белел небольшой шрам, и внимательный глаз заметил бы, что когда-то давно ему сломали нос. Парню, наверное, исполнилось лет двадцать пять, но выглядел он старше, видно, жизнь не баловала его.

Угрюмый взгляд Харта остановился на нем.

— Сегодня вечером к тебе пригонят семь лошадей. Ты должен держать их оседланными и готовыми к отъезду в любое время дня и ночи, понял?

Ковбой коротко кивнул в сторону Даффи.

— Я служу у него.

Харт вспыхнул от гнева: он принадлежал к числу тех тяжелых людей, которые не принимают никаких возражений. Даффи давно знал, что любое противодействие его желаниям, действительное или мнимое, способно повлечь за собой вспышку дикой ярости, и сердце у него екнуло.

— Ты теперь будешь делать то, что я говорю, слышал?! А сейчас ступай!

Ковбой многозначительно взглянул на Даффи, и старик торопливо закивал. Круто повернувшись на каблуках, парень вернулся в конюшню.

— Тебе хорошо заплатят за лошадей, — повернувшись к Даффи, продолжал Харт; он уже овладел собой. — Но чтобы никаких возражений, понял? — Затем исполненным презрения голосом процедил сквозь зубы: — Да и кто в этом городишке сможет потревожить нас?

Заметив, что Харт направился к салуну, человек Даффи снова появился на пороге.

— Вы собираетесь разрешить ему держать здесь лошадей?

— У меня нет выбора, парень. Я уже давно не держал в руках винтовку, а в городе осталось сейчас всего несколько мужчин, и все они — люди пожилые, даже трусоватые. В любом случае, жены им никогда не позволят вмешаться. Рано или поздно что-то подобное должно было произойти. — Он осторожно оглянулся и продолжал: — Ты недавно в этих местах, парень. Остерегайся его, это опасный человек, от него жди беды.

Ковбой пытливо взглянул на него, словно сомневаясь в этом.

— Да неужто?

Как ни в чем не бывало, он вернулся в конюшню, долго возился в стойлах, убирая и меняя подстилки, потом принес свежего сена и засыпал овес в кормушку возле пустующих стойл. Постоял немного, покачиваясь на каблуках и что-то обдумывая, а потом, пробормотав: «Я бы, пожалуй, съел чего-нибудь», закутался в пальто и вышел. На Даффи он больше не взглянул. Переходя через дорогу, бросил взгляд на трех оседланных лошадей, по-прежнему привязанных возле салуна, и вошел.

Аппетитный запах, говоривший о том, что Ма уже священнодействует на кухне, витал в столовой. За одним из двух деревянных столов не меньше восьми футов в длину спиной к стене сидел Клип Харт. Человек Даффи устроился напротив за другим.

Он родился на Западе, но мать увезла его отсюда десятилетним мальчишкой, и он вырос на улицах Нью-Йорка. К пятнадцати, успев почти два года проплавать на рыболовецком судне, уже считал себя бывалым моряком, поскольку обогнул мыс Горн. Сдавал карты в Барбери-Кост, участвовал в жесточайшей поножовщине и уцелел. Потом подружился с Джемом Мейсом, величайшим боксером своего времени, и тот многому научил его. К семнадцати годам он уже бороздил на паруснике Китайское море. Вернулся в Нью-Йорк и снова дрался с уличной шпаной.

Жизнь ничем его не радовала, но одну отдушину он все-таки нашел, осознав в какой-то момент, что уйти от действительности можно в мир книжных героев и их приключений. Бессознательно он искал в книгах идеал для себя или, вернее, человека, который бы мог им стать. Оставшись в один прекрасный день совершенно без денег, он нанялся кочегаром на железную дорогу и, наконец, без единого цента и совсем без сил оказался на перроне в Вествотере, небольшом городке, какие в то время росли как грибы на Западе, — всего один ресторанчик, один салун, платная конюшня, скобяная лавка, небольшой магазинчик на перекрестке и почтовая станция.

Погрузившись в воспоминания, он пришел в себя, вздрогнув от неожиданности, когда сзади неслышно подошла Джули и поставила перед ним тарелку. Он поблагодарил ее и молча наблюдал, как она наливает ему суп, над которым еще поднимался пар. Со своими ирландскими голубыми глазами, черными, как вороново крыло волосами и веснушками на точеном носике Джули выглядела очень милой. Обслужив его, она принялась собирать со стола грязные кружки и тарелки.

— А ну-ка, девушка, плесни мне кофе. — Нагловато ухмыляясь, Харт поманил к себе Джули.

Она неохотно подошла, и вдруг, крепко обхватив за талию, он притянул к себе растерявшуюся от неожиданности девушку.

Придя в себя, она отпрянула в сторону, и это получилось настолько резко, что Харт на мгновение потерял равновесие, а затем его лицо побагровело от ярости.

— Поставь кофейник и иди ко мне! — зло скомандовал он.

— Держи свои руки при себе! — огрызнулась она в ответ, вспыхнув от обиды. — Если я прислуживаю тебе за столом, это совсем не значит, что ты можешь их распускать!

Клип уже приподнялся было, как вдруг ковбой Даффи, ухватившись за край стола, с силой толкнул его за Харта: того ударило в бок, и он, пошатнувшись, с трудом удержался на ногах. Харт не упал бы, но скамья под ним покачнулась, и он рухнул на пол с размаху так, что даже ноги в ковбойских сапогах взметнулись вверх.

Когда он смог наконец перевести дыхание, то увидел над собой человека Даффи.

— Оставь девушку в покое, — невозмутимо посоветовал тот, — человек твоей профессии не может позволить себе валять дурака и привлекать к себе внимание.

— Ты еще меня учить собираешься?! — возмутился Харт, но поскольку подняться с пола он еще не успел, то не чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы проучить мальчишку.

К тому же в последний момент ему что-то сильно не понравилось в лице человека Даффи. В то же время он прекрасно отдавал себе отчет, что этот конюх в чем-то прав. Действительно, он находился в той ситуации, когда излишнее внимание совсем ни к чему. В конце концов, он же не юнец, может и подождать немного. Осторожно схватившись за угол стола, он встал, изобразив на лице кривую улыбку.

— Да ладно вам, ребята, шуток, что ли, не понимаете? Я ведь валял дурака. — Он еще раз попытался выдавить улыбку, но получалось у него плохо. — Подумаешь, недотрога какая! — фыркнул он.

Однако, немного передохнув, Клип снова почувствовал, как в нем закипает гнев.

— Ты ведь нарочно толкнул стол, парень? — рявкнул он.

— Быстро соображаешь, — хмыкнул человек Даффи, он казался совершенно спокойным, когда стоял вот так, заложив за пояс большие пальцы и глядя на Харта. А тот постепенно все больше разъярялся, хотя и отдавал себе отчет, что сейчас не имеет права рисковать. С мальчишкой он рассчитается позже.

Не сказав больше ни слова, бандит рывком поставил на место упавшую скамейку и уселся. Закончив есть, он швырнул на стол полдоллара и вышел, даже не обернувшись.

Джули подлила супу в тарелку молодому человеку.

— Он этого так не оставит, — испуганно прошептала она.

— Я знаю.

— Он убьет тебя. Он уже многих убил.

— Все может быть.

Человек Даффи молча и быстро покончил с едой, похоже, он вообще позабыл о девушке. Оставив на столе два доллара, он направился к выходу.

— Будь осторожен, — тихо сказала она ему вслед.

Переходя улицу, он заметил, что привязанные лошади, на которых в город приехали головорезы Харта, исчезли, и, увидев Даффи, все так же сидевшего в старом кресле у входа в конюшню, он поинтересовался, привели ли табун.

— Пока нет. — Под Даффи скрипнуло кресло. — Что там у вас произошло?

— Он попытался вольничать с Джули, и я сшиб его с ног, двинув столом. По-моему, ему это не понравилось.

— Он попытается убить тебя.

— Я еще не собираюсь умирать.

— Послушай-ка моего совета, сынок, — вздохнул Даффи, — бери гнедого или любую другую лошадь и уезжай. Если когда-нибудь разбогатеешь, расплатишься за нее, а если нет, ну что ж, тогда просто забудь об этом. Ты мне понравился, парень.

— Спасибо, но мне не нужна лошадь.

— Поверь мне, старику, у тебя нет ни малейшего шанса.

— Не волнуйтесь за меня, мистер Даффи, идите отдыхать, а завтра подольше не выходите из дому. Это мое дело.

Кресло снова скрипнуло, Даффи тяжело поднялся.

— Если передумаешь, гнедой в твоем распоряжении. — Он замялся немного. — А оружие у тебя есть?

— Не думаю, что оно понадобится.

Воцарилось молчание, но молодой человек знал, что Даффи все еще не решается уйти, хотя в сумерках его и не было видно.

— Я уже заранее предвижу, как все произойдет, — вздохнул старик. — Постепенно они начнут заправлять тут всем. Они будут делать все, что хотят. Сначала наш город станет перевалочным пунктом, где их всегда будут ждать свежие лошади, затем потихоньку они приберут к рукам магазины, продовольственные склады, салуны, а потом и людей. Мужчины будут убиты, а женщины окажутся в их власти.

— Может быть, вы и правы. Идите домой, мистер Даффи. Вам лучше держаться подальше от этого.

Он долго о чем-то задумавшись стоял в темноте, прислушиваясь к неровным, шаркающим шагам. Даффи, по всей видимости, подкатило под восемьдесят. Хозяину единственного в городе магазина — много больше шестидесяти. Все молодые мужчины покинули город, они перегоняли скот и вернутся не скоро. Может быть, на следующий год, а может быть, и вообще никогда, ведь перегон скота для многих становился тяжелым испытанием. Теперь это не имело значения. Он и сам знал, что необходимо сделать, а только просить о помощи не привык.

Конюх присел в кресло, в котором полдня проводил Даффи, и погрузился в воспоминания. Когда он работал на железной дороге, встретил там одного чудака, который мог часами цитировать то, что когда-то вычитал в книгах. Все это странным образом отпечаталось у него в памяти. Человек Даффи откинулся на спинку кресла и вспомнил то, что тот повторял особенно часто. Постепенно вся фраза всплыла у него в памяти: «Они говорят нам, Господи, мы слабы, не способны справиться с таким сильным и грозным противником. Но когда мы станем сильнее? Может быть, через неделю? Или через год? А может, это случится, когда мы будем разбиты и враг войдет в каждый дом? Откуда возьмутся силы, если мы будем пребывать в нерешительности и сомнениях? Нет, Господи, мы не рождаемся слабыми, просто мы не умеем пользоваться даже тем, что Ты дал нам».

Речь его текла плавно и свободно, голос, хоть и звучал громко, но казался необыкновенно мягким и певучим. Как и всякий ирландец, молодой человек с детства любил слушать красиво звучащую речь, особенно если она была вложена в уста свободолюбивого бунтаря. Откинув голову на спинку кресла, он прикрыл глаза. «Этот чудак с железной дороги, — подумал он лениво, — даже лучше, чем книги. Все, что ему требовалось для вдохновения, это хлебнуть добрую порцию ржаного виски».

Было далеко за полночь, когда наконец пригнали лошадей. Двое всадников вывели их из чащи на окраине города и, согнав в небольшой табун, подогнали к конюшне. Один из сопровождавших развалился в кресле Даффи у входа, пока другой помогал конюху развести лошадей по стойлам. Все они оказались как на подбор: стройные, великолепно сложенные, с гладкой лоснящейся шкурой.

Погонщик, невысокий, но крепкий и, похоже, сильный парень, схватив лампу, ткнул ее чуть ли не в лицо человеку Даффи.

— Новенький?

— Приезжий.

— Смотри, парень, они должны быть готовы к отъезду в любую минуту. Сделаешь это — и никаких неприятностей у тебя не будет. Может, как все кончится, еще богаче станешь на пару кругляшек. Ты меня понял?

— Понял.

Мужчина направился к дверям, стараясь держаться в тени. Над входом висел фонарь, который обычно оставляли на ночь, он, хоть и слабо, но освещал порог.

Человек Даффи увидел в темноте тлеющие огоньки сигарет и, бесшумно повернувшись, прошел в маленькую комнату в конце конюшни, которая обычно использовалась как склад. На полу валялись кучей старые седла, обрезки кожи и остатки упряжи, непарные сапоги и всякий хлам. А в углу лежал неприметный, завернутый в старый дождевик и покрытый толстым слоем пыли сверток.

Это был кольт с коротким стволом.

Вдруг ему послышалось, как скрипнула дверь. Поставив фонарь на пол, он отошел в темноту и затаил дыхание. Наверное, ему показалось. Взяв винтовку, он сдул с нее пыль, внимательно осмотрел в тусклом свете фонаря и принялся, потихоньку насвистывая, приводить ее в порядок.

Он все время прислушивался к звукам, доносившимся со стороны конюшни, а пару раз подходил к дверям и подолгу стоял. Почти два часа провозился он с винтовкой, разбирая, чистя, смазывая и снова собирая ее, пока не убедился, что привел оружие в рабочее состояние. Правда, барабан больше не вращался, так что, по всей видимости, придется перезаряжать ее вручную. Еще раз придирчиво осмотрев винтовку, он снова завернул ее в дождевик и спрятал на старое место.

Плотный коротышка перебрался в кресло Даффи, а второй, набрав в конюшне сена, соорудил себе постель у входа и заснул. Конюх остановился в дверях, о чем-то размышляя.

— В котором часу заберете лошадей? — коротко спросил он.

Коротышка смерил его подозрительным взглядом.

— Может, к полудню. А тебе-то что?

— Думаю, стоит ли их кормить. С полным животом они далеко не убегут.

— Корми, все нормально. Прямо сейчас и покорми. Идет?

— Угу.

Он вернулся в конюшню и, переходя от стойла к стойлу, засыпал корм всем лошадям, негромко бормоча:

— И говорят, что мы слабы. Когда мы станем сильнее? — Он все еще размышлял над этими словами, задумчиво поглаживая шею гнедого, который довольно пофыркивал и переступал ногами. — Красиво звучит, — шепнул он на ухо коню, — просто как музыка.

Парень снова направился к дверям.

— Светает, — буркнул он, — небо уже посерело.

— Да, — коротышка кряхтя встал и с хрустом потянулся. И в этот момент на него обрушился кулак.

Это был сокрушительный удар левой в солнечное сплетение. Убедившись, что он попал в цель, человек Даффи прыгнул вперед и провел апперкот, как профессиональный боксер, а затем, не дав противнику опомниться, ударил еще раз справа. Удар пришелся несчастному в скулу, но он его уже не почувствовал, да и вообще вряд ли успел понять, что произошло. Похоже, что он потерял сознание уже после первого удара.

Конюх прислушался и, не услышав ничего подозрительного, перевел дыхание и оттащил оглушенного бандита в темный дальний угол в конце конюшни. Связав ему руки и ноги, немного подумал и, вздохнув, заткнул еще и рот грязной тряпкой.

Дошла очередь и до второго. Тихо склонившись над спящим, человек Даффи осторожно поднял его руку и затянул на ней петлю. Тот, ничего не понимая, приоткрыл глаза, но короткий и страшный прямой удар в лицо снова погрузил его в темноту.

Повернув бандита на живот и не обращая внимания на то, что уложил его лицом прямо в перемешанный с остатками сена навоз, конюх прижал его коленом к полу и резко дернул за вторую руку, накинув петлю и на нее. Как бывалый моряк, быстро и ловко связал их обе вместе морским узлом, то же самое проделал с ногами и, заткнув рот тряпкой, оттащил в сторону.

«А вдруг они освободятся, да еще в самый неподходящий момент?» — пришла ему в голову мысль. Подумав немного, он вытащил их на середину, стропила крыши оказались почти в сорока футах у них над головой. Принес лестницу, проворно вскарабкался по ней и, перекинув через стропила две прочные веревки, бросил взгляд на своих врагов.

Оба бандита уже пришли в себя и уставились на него с нескрываемым ужасом.

— Собираюсь вздернуть вас, — весело прокомментировал парень, с удовольствием вглядываясь в их перекошенные от страха лица, — но не за шею, если вы, конечно, не будете сопротивляться, ребята.

Двадцать минут спустя он закончил с ними и, отступив на пару шагов, с удовольствием посмотрел на результат своих трудов. Теперь он мог спокойно уйти. Свободно наброшенные на шеи бандитов петли неминуемо затянутся, как только им придет в голову хоть немного потрепыхаться. Ради спасения собственных жизней они будут вынуждены сохранять неподвижность.

— Ну, ребята, теперь все в ваших руках, — объявил он, — можете тихонько полежать здесь и подождать меня, а я вернусь и отпущу вас, как только справлюсь с одним дельцем. А если попробуете освободиться сами, тогда у вас есть отличный шанс покончить со своей никчемной жизнью.

Он быстро направился к выходу. Из трубы на крыше кухни Ма уже поднимался дымок и слышались торопливые шаги Джули, которая хлопотала по хозяйству. Он подходил к дому, когда ее милое заспанное личико появилось в окне, и она радостно улыбнулась ему. Вдруг он заметил, как ее глаза упали на пустое кресло у входа в конюшню и расширились от удивления.

Когда он наконец появился в дверях, она взяла кофейник и молча налила ему кружку, не сводя испытующего взгляда с его бесстрастного лица. Ночью ее разбудил стук копыт, она поняла, что это пригнали лошадей в конюшню, а это значило, что где-то неподалеку планируется ограбление банка.

Опасаясь преследования, бандиты гонят свои лошадей изо всех сил, зная, что здесь их ждут свежие лошади и что вскоре они все окажутся в горах, в безопасности и с сумками награбленных денег. Свежие лошади для бандитов — верное спасение. Те, кто бросится за ними в погоню, тоже будут гнать во весь опор, и их лошади будут загнаны до смерти еще до того, как они появятся в Вествотере.

Человек Даффи молча ел. Позавтракав, он положил на стол двадцать пять центов и повернулся к Джули.

— Лучше побудь сегодня дома, — посоветовал он как бы между прочим, — и Ма передай, чтобы тоже не выходила.

Вздрогнув от неожиданности Джули так и замерла у стола.

— Что бы ты ни задумал, — пробормотала она умоляюще, — не делай этого. Ты не знаешь Клипа Харта.

— Таких, как этот Харт, везде полно. И если ты думаешь, что можно спастись бегством, то такого места на свете нет, уж поверь мне. Придется либо сделать это, либо бежать, а я не люблю пасовать перед подонками. Кроме того, любой человек должен когда-то остановиться и начать жить нормально. Мне здесь по душе. Можно будет со временем завести ранчо.

Джули показалось, что его голос смягчился.

— Для этого понадобятся деньги.

— Тот, кто умеет управляться с топором, всегда способен заработать немного денег, — заявил он уверенно, — вот хотя бы на строительстве железной дороги. Ее скоро начнут прокладывать в этих местах, значит, понадобятся шпалы, много шпал. Не станут же их возить издалека.

Помолчав немного, он направился к выходу и уже на лестнице услышал, как Ма одобрительно проворчала:

— Мне этот парень по душе.

И почти немедленно прозвучал дрожащий голосок Джули:

— Если он не оставит в покое Харта, то ему конец.

Спускаясь по ступенькам, человек Даффи продолжал ломать голову. Как ему одному задержать семерых бандитов? Намного ли отстали от них люди шерифа? Когда они доберутся до Вествотера?

В голове у него возникали один за другим десятки планов, как справиться с семерыми, да еще самому при этом не расстаться с жизнью. Спутать ноги лошадям? Бесполезно, они перережут веревки. Открыть по ним огонь, как только они появятся в городе? У него не хватит на это пуль, даже если стрелять без промаха, — ведь их семеро. Кто-нибудь уцелеет, и тогда ему конец.

Выхода, похоже, не было. Дурак он, что связался с бандитами, раз уж не продумал, как довести дело до конца. Слава Богу, с мрачной радостью подумал он, что еще не втянул никого больше в это безнадежное, обреченное с самого начала безумие. Легко мечтать о подобных подвигах, но, видно, тот, кто слаб, никогда не станет сильнее.

Однако он понимал, что, заварив на свою беду эту кашу, выйти из игры вот так запросто уже не в его власти. Что он начал, он и должен закончить, и надо хотя бы напугать бандитов так, чтобы они и дорогу забыли в Вествотер.

Естественно, перебирая в голове все варианты, он старался не думать о том, чем столь рискованное дело может обернуться для него. Не то чтобы он сознательно закрывал глаза на угрожавшую ему смертельную опасность, но просто еще перед тем, как ввязаться в эту историю, он реально оценил свои шансы, а теперь, решив идти до конца, ясно сознавал, что рассчитывать на спасение ему не приходится. Во всяком случае, это маловероятно.

В конце концов, придя к выводу, что хуже не будет, он все-таки вывел из конюшни всех лошадей и, связав их между собой, привязал к изгороди другим концом веревки. Тщательно спутав им ноги, он постарался, чтобы предназначенная для Клипа Харта лошадь оказалась ближе всех к конюшне, и привязал ее отдельно, немного поодаль. Затем прошел в кладовку, снова вытащил винтовку из тайника и припрятал ее за дверью конюшни, так, чтобы снаружи ее никто не заметил.

Теперь он сделал все, что мог, и ничего больше не оставалось, как терпеливо ждать развязки. Опустившись в любимое кресло Даффи, конюх попытался хоть немного расслабиться.

Слухи о его ссоре с Хартом, похоже, уже облетели весь город, и улица совсем обезлюдела. Двери магазинчика давно распахнулись настежь, салун тоже уже открылся, но ни покупатели, ни завсегдатаи питейного заведения не высовывали нос. Город выглядел вымершим. Пару раз встревоженная Джули появлялась в дверях, поглядывая на молодого человека, по-прежнему сидевшего в кресле у дверей. Он казался спокойным, даже что-то насвистывал, обстругивая какую-то палочку, однажды ей показалось, что он спит.

Было уже почти одиннадцать, когда послышался приближающийся топот копыт. Всадники вихрем пронеслись по мосту за городом, галопом спустились к лесу, и вскоре их фигуры замелькали между деревьев. Бандиты гнали лошадей, безжалостно нахлестывая их, не боясь загнать несчастных животных, уверенные, что впереди им уже приготовлены свежие, отдохнувшие и накормленные кони. Выскочивший из салуна. Харт опрометью кинулся к своей лошади, но запутался ногой в скользящей петле, предусмотрительно оставленной для него, и человек Даффи немедленно нанес удар. Его прямой слева сокрушил челюсть бандита, заставив его завертеться волчком. Это ошеломило Харта. Опомнившись и тряхнув головой, Клип потянулся за винтовкой.

Человеку Даффи удалось избежать удара прикладом и снова нанести удар Харту большой, развитой от тяжелой работы рукой. Отлетев к изгороди, тот почти рухнул на нее, а его противник продолжал наступать, преследуя его короткими, но сильными ударами в живот, а затем внезапно обрушил оба кулака ему на голову. Харт рухнул на землю, кашляя и захлебываясь кровью. Только после этого парень наклонился за упавшей винтовкой.

Остальным бандитам, похоже, было не до них. Они увидели свежих лошадей и бросились к ним, как будто за ними гнался сам сатана. Но лошади вдруг как по команде вставали на дыбы, испуская пронзительное ржание всякий раз, когда кто-то из бандитов пытался вскочить в седло.

Внезапно лопнула подпруга, за ней другая, и несколько бандитов с размаху шлепнулись в дорожную пыль. И тут город словно ожил. Из полуоткрытых дверей салуна и лавки выскочили люди, и вскоре ошеломленные бандиты, которых безжалостно лупили по головам дубинками и прикладами ружей, распростерлись на дороге, беспомощные и неопасные.

Среди нападавших горожан сновал и сам Даффи, передвигаясь со скоростью, несвойственной обычно людям его возраста и комплекции. Только одному из бандитов удалось выбраться из этой свалки и удрать. Он успел добежать до конюшни, и подпруга его лошади оказалась покрепче, чем У других. Скорее всего, ее просто пропустили, когда перерезали все остальные. Вскочив в седло, он круто развернулся и, подняв револьвер, прицелился в человека Даффи.

Ковбой рванулся к дверям конюшни за спрятанной там винтовкой, хотя и был уверен, что не успеет добежать. Прогремел выстрел, и, удивляясь, что стрелявший промахнулся, человек Даффи схватил винтовку и, обернувшись, увидел, как последний уцелевший бандит качнулся в седле и кулем свалился в пыль.

В дверях салуна стояла Джули со старым охотничьим ружьем в руках, а из дула еще тонкой струйкой поднимался дымок.

Все закончилось так же внезапно, как началось. Качая затуманенной головой, Клип Харт пытался приподняться, придерживая рукой окровавленную и, похоже, сломанную челюсть. Под глазом у него наливался огромный синяк, указательный палец был сломан, — то ли тогда, когда он упал, то ли когда человек Даффи выбил у него из рук винтовку.

Один из бандитов был убит наповал, еще одному пуля перебила руку и оставила огромную рваную рану, превратив плечо в кровавое месиво, другие отделались шишками и ссадинами, и у одного оказалась сломана ключица.

Их отвели в конюшню и оставили там связанными под надежной охраной, чтобы передать в руки людей шерифа. Так они и стояли, с изумлением оглядывая своих противников: четырех стариков, двух подростков, хрупкую девушку с ружьем и человека Даффи. Там их и арестовал подоспевший шериф.

— Застрелив кассира, эта банда ограбила банк в нашем городе, — рассказал человек с повязкой, — и, если бы тут они получили свежих лошадей, только бы мы их и видели. Так как же вам это удалось?

Даффи, который как раз в этот момент расседлывал лошадей, стянул со спины одной из них попону и продемонстрировал уродливую колючку со следами засохшей крови на многочисленных шипах.

— Один из нас, — гордо пояснил он, — сунул их под каждую попону, а затем надрезал подпруги.

Шериф, не веря своим глазам, воскликнул:

— Вы хотите сказать, что это сделали вы?

— Единственная штука, которая могла заставить лошадей внезапно взбеситься. А что мне оставалось? Я ведь не стрелок и не военный, и уже старый человек.

Шериф покосился на окровавленную физиономию Харта и усмехнулся.

— Ну что ж, хотя я бы так не сказал, по-моему, вы очень даже неплохо сегодня повоевали. Спасибо, старина!

Даффи хитровато взглянул на своего ковбоя.

— Небось считал, что я уже вышел в тираж? А вот и ошибся, правда, ребята? Мы ведь задали им жару, верно?

Хозяин салуна махал руками, зазывая всех в свое заведение.

— Ставлю всем выпивку, парни! — весело кричал он.

— С радостью выпью с вами, — ковбой Даффи повернулся к своему хозяину, — идите, я вас догоню через пару минут.

Он взглянул на притихшую Джули, стоящую рядом с ним.

— Помнишь, я говорил, что в таком городке хорошо остаться навсегда.

— А что, ты неплохо управляешься с топором?

— С топором я управляюсь замечательно. А кроме того, — и он усмехнулся, — здесь, в горах, иногда бывает здорово одиноко, особенно если нет никого, кто бы мог состряпать горячий ужин, когда парень вроде меня возвращается домой.

— Так ты совсем не умеешь готовить?

— Совсем.

— Ну ладно, это я возьму на себя.

Он указал на крышу маленькой церквушки, едва видневшейся из-за высоких тополей на окраине городка.

— Священник вернется только утром. И нам придется встать пораньше.

— Я успею собраться. — Внезапно ей стало грустно. Она сложила руки под передником и отвернулась. — А ты иди, выпей с остальными, — прошептала она и направилась к дому.

В салуне праздновали победу. Мужчины со звоном сдвинули стаканы, приветствуя его.

— Нет, нет, за меня пить не стоит, — запротестовал он. — Я бы никогда не решился на это, если бы не один человек, который сказал мне когда-то очень важную вещь. — Он высоко поднял стакан. — Итак, за здоровье того, кто вдохновил меня. За здоровье Патрика Генри. — И залпом осушил его.

— За Пата Генри! — прогремело вокруг.