"Бесстрашная леди" - читать интересную книгу автора (Лафой Лесли)

Глава 12

Глинис подняла голову с подушки и взглянула в сторону окна. С другой стороны темных зеленых штор раздавался громкий веселый смех. Это дети Сараид, подумала она. Откинувшись обратно на подушку, она пыталась сообразить, сколько прошло дней. Один раз, когда она проснулась, Каррик был здесь. — Он дал ей что-то попить, убрал волосы с лица и сказал, что она уже спит целых три дня.

Она пощупала лоб. Температура спала. Глинис слабо улыбнулась. Ей казалось, будто из нее выжали все соки.

С огромным трудом она отбросила одеяло испустила ноги с постели. Из последних сил поднялась на ноги.

Глинис растерла онемевший затылок и отодвинула тяжелые парчовые шторы, чтобы увидеть солнечный свет.

Все восемь ребятишек Сараид вместе с Мэйлером носились по двору. И с ними Каррик с мячом под мышкой, похожим на кожаный мешок. Прижав лоб к прохладному стеклу, Глинис, улыбаясь, смотрела, как мальчики поймали его и схватили за ноги, пытаясь свалить на землю. Каррик делал вид-, будто сопротивляется. Девочки присоединились к мальчишкам, и, окруженный смеющимися детьми, он зарычал, изображая злость, а затем повалился на траву.

Глинис рассмеялась и села в кресло у окна. Через несколько секунд Каррик и старший сын Сараид, курчавый Мэтью, оказались с одной стороны, все остальные — с другой.

Мэтью с мячом в руках подошел к братьям и сестрам. Глинис с удивлением увидела, как все они присели на корточки словно по сигналу, расположившись так, что им позавидовал бы любой профессиональный игрок. Глинис поняла, что мать Каррика привезла сюда из Америки американский футбол.

Она с улыбкой наблюдала за тем, как Каррик, что-то крикнув, огляделся вокруг, выбирая, кому бросить мяч. А потом громко рассмеялась, когда член его команды помчался его догонять. Ему удавалось увертываться, перемещаясь зигзагообразно, показывая высокий класс. Его погоня за славой увенчалась немного большим успехом, чем в прошлый раз. Все его племянники и племянницы мчались за ним до тех пор, пока он не споткнулся и не сдался численно превосходившему его противнику.

Она снова рассмеялась, когда, поднявшись с пыльной дороги, он поднял руки с видом победителя, несмотря на возмущенные крики детей, требовавших, чтобы он вернулся на заросший травой газон.

— Боже, он был бы прекрасным отцом! — воскликнула Глинис.

Однако радость ее тут же померкла. Ведь Каррику суждено умереть до конца года. Он никогда не будет играть в футбол с собственными детьми.

— Это несправедливо, — прошептала Глинис. — Каррик достоин лучшей участи. Я должна что-то предпринять. Предсказание Сердца Дракона ко мне не относится.

Глинис недоверчиво посмотрела на вошедшую женщину.

— Вы думаете, я надену все это на себя только для того, чтобы пойти посмотреть, в порядке ли моя лошадь?

Сараид кивнула.

— Ваша одежда никуда не годится. Она скрывает достоинства вашей фигуры.

— Моя одежда весьма удобна, практична и не весит целую тонну.

— Эта тоже не весит тонну. К тому же ваша одежда привлечет всеобщее внимание, если бродить по здешним местам в одежде, которая привлекает всеобщее внимание.

— О Боже! — воскликнула Глинис. — Это что, корсет?

— Да. Основная часть дамского туалета, без него нельзя застегнуть платье.

Глинис покачала головой.

— Почему? Разве нельзя сшить пошире? Или у вас не хватает ткани?

— У настоящей леди должна быть тонкая талия, — объяснила Сараид.

— И деформированные внутренние органы, — пари-овала Глинис. — Я не позволю вам втиснуть меня в это приспособление. Это настоящее орудие пытки, я пожалуюсь в организацию, защищающую права человека.

— Должна вам сказать, — продолжала Сараид, — что настоящая леди обычно воздерживается от обильного завтрака, такого, как вы проглотили несколько минут назад.

— И потом умирает от голода, — пробурчала Глинис. Сараид несколько мгновений смотрела на Глинис, потом сказала:

— Вероятно, Каррик был прав, когда предупредил меня, что после вашего выздоровления я увижу если не совсем сумасшедшую, то по крайней мере невыносимую особу.

Глинис выпрямилась в постели.

— Вы считаете меня невыносимой потому, что я придерживаюсь здравого смысла?

Вздохнув, Сараид села на край постели.

— Глинис, — мягко произнесла она, — вы пришли из совершенно другого мира, ваши взгляды и привычки очень отличаются от наших, я это прекрасно понимаю. Но вы должны адаптироваться к нашей жизни, даже если ваше пребывание здесь будет кратковременным. Каррик вовлечен в опасную деятельность, противоречащую интересам короны, и мы делаем все возможное, чтобы не привлекать к себе внимания и не навредить ему.

Глинис нечего было возразить.

— Вы ведете нечестную игру, Сараид.

Сестра Каррика улыбнулась и похлопала Глинис по руке.

— Знаю, — согласилась она, — у меня есть муж и восемь человек детей. Поэтому я обязательно должна победить.

Глинис с любопытством рассматривала свою тень, проходя вдоль невысоких строений во дворе. Она не готова была вернуться в дом, где ей опять пришлось бы выслушивать нравоучения Сараид. Она слишком долго находилась взаперти из-за раны в плече и лихорадки, и ей необходимы были свежий воздух, открытое пространство и возможность почувствовать себя самой собой.

Глинис свернула на дорожку между двумя низкими строениями. Проходя мимо одного из них, она заглянула в открытую дверь и зашла внутрь, остановившись на пороге.

У большого стола стоял Каррик, засучив рукава рубашки. Он обрабатывал большой кусок дерева рубанком, из-под которого летели золотистые стружки. Он остановился, посмотрел на результат своей работы, улыбнулся и удовлетворенно кивнул.

Каррик в роли плотника. Почему-то ей показалось, что эта роль подходит ему гораздо больше, чем роль фермера или капитана корабля. Плотник, чертовски хороший наездник, человек вне закона.

Краем глаза он заметил, как колышутся небесно-голубые юбки, и, резко выпрямившись, отложил в сторону деревяшки. Если Глинис Малдун намеревалась поразить его, то ей это блестяще удалось. Каррик заметил мельчайшие детали ее туалета.

Она волновала его, когда была в одежде двадцатого века, теперь же, в пышном женственном наряде, буквально ошеломила его. Инстинкт подсказывал ему заключить ее в объятия, и пусть судьба решит, как далеко они зайдут.

— Малдун, как вы себя чувствуете? — спросил он, когда Глинис подошла к столу.

Приподняв бровь, она ответила:

— Прекрасно. Еще одно ехидное замечание, де Марсо, и вы пожалеете об этом.

Каррик покачал головой и поправил шпильку у нее в волосах.

— Помоги мне, Боже, — проговорил он. — Вы выглядите потрясающе.

— На Бога надейся, а сам не плошай.

Каррик усмехнулся и медленно убрал руку.

— Глинис, почему вы все время искушаете меня? Я ведь простой смертный, и мое терпение не беспредельно.

— Я и не собиралась вас искушать, — ответила она, — я просто вспомнила известную пословицу.

Он смотрел на ее красивую шею, борясь с желанием провести по ней пальцами.

— А что это вы делаете? — спросила Глинис.

Он вздрогнул и вернулся к реальности.

— Шкаф для Сараид. — Каррик снова взялся за рубанок. — Я начал делать его прошлой весной, когда приезжал к ним в гости, и вот сейчас решил закончить.

Глинис внимательно посмотрела на него.

— Хотите завершить все, что начали?

— Похоже на то, — ответил он, и кровь застыла у него в жилах.

— Каррик…

— В чем дело, Малдун?

— Откуда вы знаете, что должны умереть?

Проклятие, так он и знал.

— Все мы смертны, Малдун, — спокойно сказал он, проводя рубанком подоске.

— Это я понимаю. — Она подошла ближе и заглянула ему в глаза, заставив его сердце затрепетать. — Но откуда вы можете знать, что умрете в этом году?

— Кто вам сказал, Роберт или Сараид?

— Оба, — спокойно ответила Глинис, — но ни один из них слышать об этом не хочет.

Некое подобие улыбки появилось у него на лице.

— Честно говоря, Малдун, я сам этого не хочу.

— Но вы смирились, — возразила она.

— Думаю, гораздо достойнее смириться, чем вопить и тщетно пытаться изменить судьбу. Вы так не считаете, Малдун?

Она положила руку на его локоть и подошла так близко, что он почувствовал пьянящий аромат роз.

— Я тоже не хочу, чтобы вы умирали, — сказала она. Глаза ее затуманила печаль.

— Малдун…

— Откуда вы знаете, когда именно это случится?

— Я видел прислоненный к поломанной повозке надгробный камень, приготовленный для меня, — объяснил он.

— Уверена, есть способ это предотвратить, — пылко произнесла она.

Ее убежденность вызвала у Каррика восхищение.

— Не мучайте себя понапрасну, Малдун, — сказал он, коснувшись пальцем кончика ее носа. — Пусть все идет своим чередом.

— Я думала об этом, — продолжала Глинис, сжав его руку. — Вам не приходило в голову, что мое появление могло изменить ход событий, которые вы когда-то увидели в Сердце Дракона?

— Возможно, оно послужило толчком для других событий, которые и приведут меня к гибели, — ответил Каррик.

Глаза ее округлились.

— Это было бы ужасно…

— Я ни в чем вас не обвиняю, Малдун, — мягко проговорил он, накрыв ее руку своей.

У нее задрожал подбородок, и она выглядела очень несчастной.

— Не плачьте, Малдун, я не стою ваших слез.

— Вы не можете смириться! — воскликнула она возмущенно.

— Ладно, Малдун. — Он обнял ее и привлек к себе.

Она вздрогнула от неожиданности, а он улыбнулся и впился губами в ее губы. Какое-то мгновение она сопротивлялась, а затем с тихим стоном прильнула к нему, ответив на поцелуй.

Овладевшие ею чувства взяли верх над здравым смыслом. Его губы, его руки вызывали непреодолимое желание. Все остальное не имело значения.

Глинис вздохнула и прижалась к нему, шепча его имя, в то время как он покрывал поцелуями ее лицо.

— Дядя Каррик! — раздался в тишине детский голос.

— Видит Бог, — процедил сквозь зубы Каррик, учащенно дыша, — еще несколько таких мгновений, и я буду рыдать, когда палач накинет мне на шею веревку.

Эти слова резанули ее по сердцу, и в ней снова вспыхнула злость. Даже Джек не причинял ей такой боли. Разве она не поклялась, что защитит себя от подобных переживаний?

— Дядя Каррик, вот вы где! — Темноволосый малыш протиснулся в дверь мастерской. — Мама велела передать вам, что приехала миссис Конрой и спрашивала о вас. Мама сказала, что вам надо помыться и выйти к гостям.

— Спасибо, Марк, скажи маме, что я скоро приду.

Глинис взяла себя в руки и поправила юбки.

— Мэйлер, оказывается, был прав. Вы красуетесь перед дамами, а они заигрывают с вами.

Джулия Конрой, одна из соседок Сараид, дама солидного возраста. Она наверняка пригласит меня на вечеринку и устроит ее специально для того, чтобы местная знать видела, как она похлопывает меня по щекам в своей гостиной.

Глинис улыбнулась:

— Вы умеете ухаживать даже за пожилыми дамами. — В ее голосе звучало одобрение.

— Малдун, — спросил он, явно сконфуженный, — о чем вы говорите?

— Пусть это останется загадкой, — ответила она, продолжая улыбаться, и направилась к двери. — Желаю вам приятных развлечений.

Он смотрел ей вслед и размышлял. Что изменил этот поцелуй? Он хотел просто успокоить ее, показать всю тщетность ее попыток спасти мужчину, слишком ничтожного, чтобы тратить на него силы. Но получилось совсем не так, как он предполагал. Каррик, нахмурившись, смотрел на покрытый стружками стол. Что с ним произошло? Как смогла она затронуть те его чувства, которые он так старательно прятал?

Здравый смысл подсказывал ему, что он просто последний дурак, и он попытался вспомнить все, что произошло. Он проскакал рядом с ней на лошади три тяжелых дня, видел ее смелость и решительность, наблюдал, как она без колебаний встречала опасность. Успокаивал ее после того, как ей пришлось убить человека, и вытирал ее слезы. Они спорили тысячу раз по самым разным поводам. И так же часто она заставляла его смеяться. Он, беспомощный, сидел у ее постели, когда она болела лихорадкой и лежала без сознания.

Глинис Малдун заполняла каждую секунду его жизни с тех пор, как появилась в этих краях. Ее железная воля и страстное жизнелюбие перевернули всю его жизнь, но только сейчас он это понял.

Каррик попытался посмотреть правде в глаза. Если он привяжется к Глинис, то не сможет спокойно принять смерть, когда наступит его час, и будет испытывать сожаления. Этого нельзя допустить.

Сбросив стружки с рукавов, он решил подготовиться к встрече с вдовой Конрой. А потом он непременно поговорит с Глинис.

Еда всегда помогала Глинис успокоиться. Она вышла из кладовки, неся в руках банку с солеными огурцами. Она как раз пыталась снять с банки крышку, когда в кухне появился Каррик.

— Глинис, не могли бы вы уделить мне несколько минут?

Глинис наконец сняла крышку и сказала:

— Не надо ничего объяснять, Каррик.

— Нет, надо. Вам следует понять, что я не фаталист, я просто реально смотрю на вещи. И очень прошу вас сохранять благоразумие.

— А, вот вы где, Каррик, — донесся из двери, ведущей в столовую, женский голос.

Глинис повернулась, держа в одной руке банку, в другой — крышку, и увидела слегка ссутулившуюся женщину с протянутыми вперед руками. Намерения дамы были очевидны, и хорошо, что Каррик не возражал, иначе трудно представить себе, чем бы это могло закончиться. Джулии Конрой на вид было около шестидесяти, обладая властным характером, она не привыкла, чтобы противились ее желаниям.

— Сараид пошла выяснить, что произошло с одним из ее детей, — объясняла Джулия Конрой, похлопывая Каррика по щекам. — Кажется, он свалился в лужу. И я подумала, что следует позаботиться о ванне. И тут обнаружила прекрасный подарок. — Она продолжала сжимать щеки Каррика, игнорируя его реакцию. — Ты такой очаровательный мальчик!

— Миссис Конрой, — проговорил Каррик с улыбкой, решительно взяв ее руки в свои, — как приятно снова увидеть вас.

— Рада, что ты не забыл правила хорошего тона, Каррик де Марсо. — Она посмотрела на Глинис. — Ты не представишь меня своей очаровательной подруге?

Глинис почувствовала, что Каррик пришел в замешательство. Конечно, рассказывать историю ее появления было небезопасно, и она решила сама выйти из положения. Она поставила крышку и банку на стол и вежливо улыбнулась.

— Я Глинис Малдун, одна из американских кузин Каррика, — представилась она. — Очень приятно познакомиться с вами, миссис Конрой.

Пожилая женщина повернулась к Глинис и посмотрела ей прямо в глаза.

— Полагаю, вы с американского юга? — спросила она.

Юга, подумала Глинис, пусть будет так.

— Конечно, — ответила она, заметив, что Каррик отошел от назойливой дамы, — мои родные владеют землями на севере и западе Нового Орлеана. Вам когда-нибудь приходилось бывать в моей стране, миссис Конрой?

— К большому сожалению, не приходилось, мисс Малдун, и вряд ли придется. Я слышала, что в этой стране полно диких индейцев и диких зверей, которые утаскивают вас из постели, когда вы спите.

Улыбнувшись, Глинис заметила:

— Пусть лучше вытаскивает вас из вашей постели, чем затаскивает в свою. Вы согласны со мной?

Огоньки сверкнули в глазах пожилой дамы. Она перевела взгляд с Каррика на Глинис.

— Конечно, дорогое дитя, — сказала она, усмехнувшись, — все зависит от того, какой зверь.

Каррик закатил глаза, покачался на каблуках и ничего не сказал. Глинис прикусила губу, надеясь, что никто не заметил, как она покраснела.

— Я оставлю вас, — сказала Глинис. — Вам, наверное, о многом надо поговорить.

Джулия подошла к Каррику и положила свою покрытую синими венами руку ему на локоть.

— Мне так хочется узнать, как поживают твои родители, — проговорила она, — и твоя сестра Мод. Она не вышла замуж за шотландца? Если не ошибаюсь, Сараид говорила, что она живет недалеко от Абердина.

Каррик переводил взгляд с Глинис на Джулию. Глинис поняла его молчаливую просьбу, но решила не проявлять благородства, полагая, что он его не заслуживает.

— Очень приятно было познакомиться с вами, миссис Конрой, — вежливо произнесла Глинис. — Надеюсь еще раз увидеться с вами до моего возвращения домой.

Миссис Конрой ответила улыбкой, намереваясь увести Каррика из кухни.

— Через две недели я устраиваю небольшую вечеринку. Пусть Каррик привезет вас к нам.

— Обязательно, я ни за что не упущу такую возможность, — ответила Глинис.

Как только дверь за ними закрылась, она достала из банки огурец.

— Да, — задумчиво проговорила Глинис, откусывая огурец, — эта случайная встреча прошла весьма удачно и может мне помочь.

Продолжая хрустеть огурцом, она подумала, что Джулия Конрой, эта необыкновенная стареющая леди, монополизирует Каррика в ближайшие несколько дней. И благодаря этому у Глинис окажется достаточно времени, чтобы придумать, как избавить этого упрямца от необходимости принимать участие в печальном празднике с веревочными галстуками, который британская корона собирается устроить в его честь.