"Наемник" - читать интересную книгу автора (Смит Уилбур)10— Простите меня, Брюс. Я должна была вам сказать, — кающимся тоном произнесла Шерман. — Не расстраивайтесь из-за этого, — на самом деле Брюс так не думал. — Мы пытались уговорить отца Игнатиуса переехать в город. Мартин много раз разговаривал с ним, но он всегда отказывался. Брюс помолчал. Он осторожно вел машину по дамбе. Над бетонной дорогой ветер носил клочки тумана, поднимающегося с болота. Маленькие насекомые, яркие в свете ламп, как трассирующие пули, неслись навстречу и разбивались о лобовое стекло. В болоте на все лады оглушительно орали лягушки. — Я извинилась, — пробормотала Шерман. — Я слышал, повторяться нет необходимости. Она на время замолчала. — У вас всегда плохое настроение? — «Всегда», — резко сказал Брюс, — именно то слово, которое необходимо исключить из всех языков. — Так как этого не произошло, я продолжаю пользоваться им. Вы не ответили. У вас всегда плохое настроение? — Мне просто не нравится бардак. — А что это такое? — То, что сейчас произошло. Ошибка, происшедшая по вине безответственного либо глупого человека. — Вы никогда не были причиной бардака, Брюс? — Это грубое слово, Шерман, — Брюс перешел на французский. — Молодые воспитанные барышни таких слов не произносят. — Вы никогда не совершаете ошибок? — поправилась Шерман. Брюс помолчал. «Достаточно смешно, — подумал он. — Никогда не делаете ошибок! Брюс Карри — первостатейный идиот!» — Бонапарт. Спокойный, молчаливый, деловой. — Я этого не говорил, — начал защищаться Брюс, затем разглядел в тусклом свете приборов озорное выражение ее лица и не смог удержать улыбки. — Я веду себя, как мальчишка. — Хотите сигарету? — Да. Она прикурила сигарету и передала ее Брюсу. — Ошибки вам не нравятся, — она помедлила. — А что нравится? — Многие вещи. — Например? Они съехали с дамбы, и Брюс начал набирать скорость. — Я люблю стоять на горе в ветреную погоду, люблю вкус моря. Люблю Синатру, салат из раков, люблю держать в руках хорошее ружье, люблю детский смех. Люблю вкус первой затяжки прикуренной от костра сигареты, запах жасмина, ощущение шелка. Я также люблю спать по утрам. Меня захватывает игра в шахматы. Мне очень нравятся тени в лесу. Конечно, я люблю деньги. Но особенно я люблю женщин, которые не задают лишних вопросов. — Это все? — Нет это только начало. — Ну ,а что вам не нравится, кроме ошибок? — Женщины, которые задают лишние вопросы, — он заметил, что она улыбается, — эгоизм, естественно кроме своего, суп из репы, политика, светлые волосы на лобке, шотландское виски, классическая музыка и похмелье. — Я уверена, что это не все. — Конечно, нет. — Вы очень чувствительны. Это видно по вашим ответам. — Согласен. — Вы не упоминаете других людей. Почему? — Этот поворот к миссии? — Да. Снижайте скорость. Дорога очень плохая. Почему вы не говорите о своих отношениях с другими людьми? — Почему вы задаете столько вопросов? Может быть когда-нибудь я вам отвечу. Она немного помолчала. — А что вы хотите от жизни? Только то, что сказали? И все? — Нет, я не хочу даже этого. Я не хочу ничего, ничего не ожидаю. Только я застрахован от разочарований. — Вы не только ведете себя по-детски, — внезапно рассердилась она, — Но говорите, как ребенок. — Еще одна нелюбимая мною вещь — критика. — Вы молоды, умны. У вас привлекательная внешность. — Благодарю вас. Это значительно приятней. — И вы дурак. — Не так приятно, но волноваться не стоит. — Я не собираюсь, — она пыталась подобрать слова. — Вы можете… пойти и прыгнуть из озера? — Вы имеете в виду в озеро? — В, из, боком, задом. Мне все равно. — Хорошо слава Богу, договорились. Это, наверное миссия. Я видел свет. Она не ответила, только тяжело вздохнула и так глубоко затянулась сигаретой, что огонек осветил салон автомобиля. Церковь была не освещена, но в соседнем длинном и низком здании Брюс заметил свет и скользящие в окнах тени. — Это больница? — Да. Брюс остановил «Форд» у маленькой террасы, включил фары и мотор. — Вы не будете заходить? — Нет. — Я хотел бы, чтобы вы представили меня отцу Игнатиусу. Минуту она не шевелилась, затем резко открыла дверь и пошла по ступенькам террасы, не оглядываясь на Брюса. Он прошел следом через приемный покой, по коридору мимо операционной в одну из палат. — А, мадам Картье, — отец Игнатиус отошел от одной из кроватей и пошел им навстречу. — Я слышал, что в Порт-Реприв прибыл спасательный поезд. Я думал, что вы уже уехали. — Еще нет, святой отец. Мы уезжаем завтра утром. Отец Игнатиус был высоким, выше шести футов, и худым. Руки его, казалось, состояли из одних костей, без волос, с синими рельефными венами. Как у большинства высоких худых людей, у него были круглые плечи. Огромные костлявые кисти и крупные ноги в коричневых открытых сандалиях. Лицо не запоминающееся с очками в стальной оправе на довольно бесформенном носе, прямые волосы без признаков седины. Весь его облик был пропитан спокойствием, которое обычно присуще служителям Бога. Он повернулся к Брюсу и внимательно посмотрел на него сквозь очки. — Добрый вечер, сын мой. — Добрый вечер, святой отец. — Брюс чувствовал себя неуютно. Он всегда чувствовал себя так в присутствии священников. «Если бы я хоть в одной вещи в своей жизни был уверен так, как этот человек во всех в своей». — Святой отец, это капитан Карри, — сухо произнесла Шерман и вдруг улыбнулась. — Его абсолютно не волнуют судьбы людские. Именно поэтому он сюда приехал, чтобы увезти вас в безопасное место. Отец Игнатиус, протянул Брюсу руку. Брюс пожал ее, ощутив прохладность и сухость кожи священника на фоне влажности своей. — Благодарю вас за беспокойство обо мне, — улыбаясь сказал священник. — Но воспользоваться вашим предложением я не смогу. — Мы получили сообщение, что колонна вооруженных бандитов находится всего в двухстах километрах к северу отсюда. Они прибудут сюда через день-два. Вы в большой опасности. Эти люди не знают пощады. — Да, я слышал об этом и принимаю необходимые меры предосторожности. Я уведу весь мой персонал и пациентов в лес. — Они будут вас преследовать. — Не думаю, — отец Игнатиус покачал головой. — Им нужны ценности, а не больные люди. — Они сожгут вашу миссию. — Если они это сделают, мы будем вынуждены построить все заново. — Лес кишит балуба, вы закончите свою жизнь в котле. — Нет. Очень многие из них когда-то были моими пациентами. С этой стороны я не боюсь ничего. Они мои друзья. — Святой отец, давайте прекратим споры. У меня приказ доставить вас в Элизабетвилль. Я настаиваю на этом. — А у меня приказ оставаться здесь. Я думаю, что он исходит от более высокого начальства нежели ваш, — отец Игнатиус мягко улыбнулся. Брюс собрался привести еще несколько аргументов в свою пользу, но вместо этого рассмеялся. — С этим спорить я не буду. Нуждаетесь ли вы в чем-нибудь? — Лекарства. — Антисептики, морфий, бинты. Боюсь, это все, что мы можем предложить. — Очень нас выручите. А продукты? — Постараюсь оставить максимально возможное количество. Внезапно с одной из кроватей раздался крик, заставивший Брюса вздрогнуть. — Она умрет еще до утра, — мягко сказал отец Игнатиус. — Я не могу ей помочь. — Что с ней? — У нее схватки продолжаются уже два дня. Какие-то осложнения. — Почему вы не оперируете? — Я не врач, сын мой. У нас был врач до того, как начались беспорядки, но он вернулся в Элизабетвилль. Нет, — в его голосе послышались безнадежные нотки, — она умрет. — Хейг! — сказал Брюс. — Простите? — Святой отец, у вас есть здесь операционная? Она полностью оснащена? — Да, я надеюсь. — Анестезия? — У нас есть хлороформ и пентотал. — Хорошо. Я привезу вам врача. Пойдем, Шерман. |
|
|