"Атака Джокера" - читать интересную книгу автора (Курпатова-Ким Лилия)

ПОДОЗРЕНИЕ

Отто Крейнц уныло пил чай, не сводя глаз с загадочной иконки.

С военной базы «Микадо», где находится главный штаб хайтек-армии, резиденция ее командующего генерала Ли, пришел официальный ответ, что к появлению новой кнопки на загрузочной панели Сети они не имеют никакого отношения.

– Никто ни при чем… – нахмурился Крейнц, мысленно проклиная яростную вражду между военным ведомством и гражданским Бюро информационной безопасности, которая то тлела, то мгновенно вспыхивала по мельчайшему поводу.

Самый последний скандал между Бюро и военными разгорелся из-за процесса Дэйдры МакМэрфи. «Чипы-шпионы» позволяли прослушивать разговоры любого гражданина хайтек-пространства и следить за его физическим состоянием – давлением, пульсом, работой потовых желез. Военные считали, что так будет проще вычислять лотекских повстанцев или тех, кто им помогает.

Благодаря нажиму Бюро Комиссия по этике запретила «чипы-шпионы» как идею еще на стадии разработки. Это был далеко не единственный случай. До этого Бюро добилось закрытия проекта «Искусственная память», который предназначался якобы для ускорения обучения солдат. Это предполагалось делать, закачивая им в голову воспоминания тех, кто уже имел военный опыт. А еще раньше был запрещен «Рой» – система дистанционного управления солдатами через радиоимплантант, когда команда мгновенно передавалась каждому из десятков тысяч солдат, минуя стадию «осознания». По странной случайности оказалось, что автором этой разработки является все та же профессор МакМэрфи. Тогда Бюро развернуло целую кампанию в масс-медиа против «технологии зомбирования».

Однако, несмотря на все усилия, Бюро так и не удалось доказать, что заказчиками Дэйдры МакМэрфи были именно военные. С тех пор Бюро начало активно искать поводы получить доступ к военным секретам, а военные в свою очередь не менее активно обвиняли Бюро в некомпетентности, чтобы доступа не давать или, по крайней мере, серьезно его ограничить.

Посему у Крейнца были все поводы опасаться, что все происходящее – часть какой-то масштабной провокации. Учитывая технические и финансовые возможности враждующих сторон – вполне вероятно, что кто-то из них смог-таки разгадать внутренний код «Ио» и теперь пытается воспользоваться этим в своих целях.

Кроме того, растущая популярность генерала Ли среди крупнейших корпораций лично Крейнца настораживала. Генерал не раз высказывал мысль о необходимости раз и навсегда покончить с повстанцами в лотек-пространстве. А это означало новую войну.

Буллиган – шеф Бюро информационной безопасности – выступал против всего этого. Вопрос в том, как далеко он готов зайти, чтобы помешать военным амбициям генерала?

Крейнц постучал пальцами по столу.

– Никому нельзя верить, – произнес он вслух. – Буква «Д». Почему «Д»? Биофонная болезнь опять же…

Интуитивно Отто ощущал, что все это как-то связано между собой, но пока не мог найти ни единой зацепки, чтобы начать разматывать клубок.

Звонок прервал его размышления.

– Президент Рамирес, – сказал электронный секретарь.

– Ответить, – поспешно дал команду Крейнц.

То, что президент хайтек-пространства звонит сам, лично, уже свидетельствовало о том, что произошло нечто очень-очень существенное.

– Отто, – голос Рамиреса слегка дрожал, – немедленно прими видеосообщение с пометкой «Эден»! Ты знал об этом? Отвечай!

– О чем? – не понял Крейнц.

– Прими сообщение, – повторил президент. – Просмотри его прямо сейчас.

– Да, конечно.

Отто мгновенно вывел пришедший файл на центральную матрицу. Главному техническому эксперту на мгновение показалось, что он смотрит фантастический фильм.

– Что это? – не понял он.

– Эден! Так выглядит Эден на самом деле! – крикнул Рамирес.

– Не может быть…

Шахта, множество ярусов с нейрокапсулами, тысячи обезумевших от ужаса подростков в сенсорных костюмах…

Отто перестал чувствовать собственное тело. Он отказывался верить собственным глазам.

– Не может быть, – повторил он, – я сам учился в Эдене! Там все было совсем не так!

– Твои воспоминания фальшивка! Эден всегда был исключительно виртуальной средой! И лично я ничего не знал об этом. Я хочу знать, Отто, кто был в курсе происходящего и не докладывал мне!..

Рамирес говорил и говорил, а Крейнц не мигая смотрел на экран, не в состоянии произнести ни слова.

– Я не знаю… Я не понимаю… – пробормотал он наконец.

– Ты должен вылететь туда немедленно, – распорядился президент. – Оставь все остальные дела! Я хочу разобраться, как такое вообще могло произойти! Как Синклеру удавалось в течение стольких лет скрывать, что Эден морозилка? Мне нужны имена всех, кто ему помогал! Подлинная история технопарка с момента его создания и до сегодняшнего дня!

Громова разбудил тревожный стук в дверь.

– Макс! Скорее! Иди сюда! В Эдене кошмар! – кричала Дэз.

Громов вскочил, торопливо отпер дверь и выскочил в коридор.

– Идем! – Кемпински схватила его за руку и потащила за собой.

В номере Терезы все собрались у ноутбука и читали NOW WOW!

NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!

– Что там могло произойти?! – пальцы Дженни быстро побежали по клавишам, переключаясь с одного информационного ресурса на другой. Но нигде пока не было никаких комментариев. – Когда мы уходили, все было в порядке! Это не Джокер!

– Невероятно… – Тереза снова и снова пробегала глазами историю Эденской операции на своем компьютере. – Инспектор уснул в нейрокапсуле, вы вошли во «Вторжение», я вывела инспектора из Сети и заменила его репликацией Громова, Макс вышел с кодом… Ничего не понимаю!

Дженни приложила ладонь ко лбу.

– Надо вернуться туда! Надо понять, что произошло! Я… я… – она обвела присутствующих виноватым взглядом. – Мне надо узнать, что с моим отцом.

Тереза посмотрела на нее долгим тревожным взглядом.

– Ты боишься, что Мартин… что он мог… Нет, Дженни! Джокер хотел смерти Синклера, но не так! Он никогда не стал бы рисковать жизнями учеников!

Дженни покачала головой:

– Мартин-человек так бы никогда не поступил, но Джокер-программа…

– Что ты имеешь в виду, Джен? – жестко спросила ее Дэз. – Говори, если что-то знаешь!

Та глубоко вздохнула и произнесла:

– Когда мой отец… Когда он… В общем, после того как он отделил свое сознание от тела и перешел в цифровую форму существования, он изменился…

Дэз покраснела от гнева. Громову показалось, что она вот-вот бросится на Дженни с кулаками.

– Ты! Ты все знала о его болезни, об омега-вирусе и все равно позволила моему папе сделать это! Это ты во всем виновата! Ты!

Дженни отшатнулась, будто в миллиметре от ее носа просвистела пуля.

– Дэз… Ты… Ты все неправильно понимаешь. Я пыталась отговорить его. Но он был уверен, что его переход пройдет иначе! Он не хотел умереть раньше, чем будет уничтожен Эден! И все хайтек-пространство!

– Мой отец в отличие от твоего никогда не подверг бы опасности невиновных людей! – крикнула Дэз. – Он бы никогда, никогда не отключил главный компьютер Эдена, зная, что могут быть жертвы!

– Дэз! – перебила ее Дженни. – Сейчас ты не сможешь понять меня. Я на это даже не рассчитываю. Мы с тобой не очень-то ладили все эти годы… Но поверь, настало время, когда мы должны быть вместе. Я очень хочу верить, что с твоим отцом не случится того же, что произошло с моим. Но, – она показала на экран, – ты видишь это? Скажи, кто и зачем мог отключить системы жизнеобеспечения Эдена? Кто знал его устройство настолько хорошо, чтобы это сделать? Кто желал смерти доктору Синклеру так сильно, что посвятил этому не только всю свою жизнь, но и отказался от права на обычную человеческую смерть?

– Нет, – Дэз упрямо тряхнула головой. – Папа бы такого никогда не сделал!

– Я всегда считала, что Джордж Синклер, мой отец, никогда бы не позволил Дэйдре МакМэрфи проводить ее эксперименты в его технопарке, – ответила Дженни. – Хотя, если подумать, может быть, я просто не знала о нем всего и была слишком мала, чтобы понять правду? Ведь должно же быть объяснение тому, что, став программой, доктор Синклер начал помогать Дэйдре, правда? Поэтому до сегодняшнего дня я сомневалась в том, что омега-вирус способен настолько изменить личность человека после перехода в виртуальную среду… Дэз, я сама до последнего момента верила, что Джокер останется прежним, но факты…

– Так продолжай верить! – перебила ее Дэз. – Прямых доказательств, что во всем виноват Джокер, нет! Только твои догадки! Даже если все указывает на моего отца, это все равно может быть кто-то другой!

– Она права, – вмешалась Тереза. – До тех пор пока Мартин не выйдет на связь и сам не скажет, причастен он к случившемуся или нет, я не поверю, что он мог рискнуть жизнью пяти тысяч человек ради уничтожения Синклера!

Я сидел на кровати и жадно ел. Хлеб, сыр, копченое мясо, яблоки. Пираты покупают еду у лотеков. Точнее сказать, меняются. Лотекам нужны простые примитивные машины для обработки полей и, разумеется, оружие. Пираты собирают и то и другое из технохлама, что им удается найти.

Мы находимся в весьма оригинальном жилище. Жерло небольшого потухшего вулкана диаметром не больше тридцати метров накрыто примитивной крышей из веток, листьев, соломы и глины. Обзор местности из бойниц идеальный. Если кто и вздумает напасть – ему придется несладко.

Внутри «точка входа», груды деталей, спальные места, что-то вроде тренировочной площадки для борьбы, кухня. Так могло бы выглядеть укрытие астронавтов, потерпевших крушение на планете, где царит каменный век. Откуда-то мне известно, что такие места называются «пиратскими станциями».

Тот, кто привел меня в это теплое надежное убежище, сидит напротив – тоже ест, отрывая огромные куски от черствой лепешки и заглатывая их почти не жуя. Привел он меня не по своей воле. Я пригрозил свернуть ему шею, если он этого не сделает. А для верности пристегнул к себе наручниками с длинной вытяжной цепочкой. Они болтались у меня на поясе. Удобная штука, нечто среднее между «браслетами» и поводком.

Выпив целый кувшин воды, поев и согревшись, я наконец простил этого маленького звереныша за то, что он прокусил мне ухо. И первый раз за все время нашего короткого знакомства обратился к нему почти доброжелательно:

– Прости, что убил твоих друзей.

Звереныш отвернулся. Не хочет со мной разговаривать. Кормит крысу хлебными шариками. Не отвечает. Тощий, как веревка. Младше остальных нападавших лет на десять, если не на пятнадцать. Бритый наголо. Одет в черный мешковатый комбинезон явно довоенного производства.

– Слушай… По правде говоря, вы просто не оставили мне выбора! Ну скажи, только честно, – вы что, собирались оставить меня в живых? Вы напали на меня из засады. Вам были нужны мои вещи. У одного из ваших был специальный сканер, обнаруживающий имплантанты. Вам ведь были нужны они, так? – я уставился на бритого зверька. – А как бы вы их достали? А? Я скажу тебе! Вы бы на ленточки меня разрезали!

Зверек насупился. Наконец я услышал его голос:

– Они мне не друзья.

– Чего ж ты мне чуть ухо не откусил?

– Западло с тобой фейс-ту-фейс коннектиться, – хмуро ответил зверек. – Мы думали, ты уже дохлый кабель. Утонул. Законнектились, а ты релод и всех в мусорную корзину.

– Чего? – я не понял ни слова из буферной мародерской фени.

– Неохота было один на один оставаться, мы думали, ты сдох, утоп, подошли, а ты пришел в себя и всех замочил, – скороговоркой перевел зверек.

– Будь добр, впредь говори вот так, – попросил я. – И вообще, ваш местный диалект недостоин человека, говорите, как… как испорченный системный справочник.

– Да, сэр, – по слогам произнес парень. – Ты всех замочил.

– Один из твоих… извини… один из вас пытался мне глаз ножом выковырять! – возмутился я.

– Он думал, ты сдох! Еще раз повторить? – огрызнулся зверек. – У нас для обнаружения имплантантов был только сканер, а инфракрасного не было. Откуда нам было знать, что ты просто дрыхнешь на берегу? Тут уже давно никто так не делает!

– Ты хоть сам-то веришь, что твои… те, с кем ты был, оставили бы меня в живых? – я приподнял брови.

Зверек снова насупился и отвернулся. Потом честно признал:

– Ладно, твой чойс рулит. За девайсы, как у тебя, тут под кат…

– Язык! – перебил его я.

– Ладно, – со вздохом, уставившись в потолок, начал переводить звереныш, – ты прав. За твои имплантанты тебя всякий, кого бы ты тут ни встретил, пустил бы под нож. Ну… В смысле тот, кто смог, тот бы убил.

– Почему? – спросил я.

Зверек уставился на меня как на идиота.

– Вообще-то здесь не очень любят правительственных агентов, если ты не в курсе, – проговорил он.

Мне вдруг стало душно.

– Почему ты считаешь, что я агент?

Зверек озадаченно склонил голову набок, потом рассмеялся. Улыбка ему очень шла. Злое выражение мгновенно исчезло.

– А ты сам не знаешь, что ты агент?

– Нет, – честно ответил я. – Представь себе, мне даже собственное имя в данный момент неизвестно. Я знаю, что могу пробежать сто километров без остановки. Я знаю все виды боевых искусств. Я узнаю все оружие и все виды транспортных средств, что попадаются на глаза. Но про себя лично – кто я такой и чем занимаюсь – ничегошеньки не помню.

Зверек вытаращился на меня круглыми глазами и разинул рот.

– Ничего себе! Я про такое в Сети слышал! У тебя только мышечная память осталась, рефлексы, навыки всякие, а в башке пусто, да?!

– Вроде того, – кивнул я. – И что ты про это читал?

– Уничтожение паттернов памяти, – уверенно заявил зверек. – Одна из фишек Бэнши.

– Кого? – не понял я.

– Дэйдры МакМэрфи. Ты про нее тоже ничего не помнишь? – удивился зверек. – Значит, она была в том паттерне, что тебе стерли.

– Что такое паттерн памяти? – спросил я.

– Ну это… – зверек уставился вверх, подбирая слова. – Это как бусы. Допустим, тебе захотелось пить. Это первая бусина. Ты встал и пошел к ручью. Вторая бусина. Стал пить – третья. Тут на тебя напали. Это четвертая. Ты всех убил и забрал их оружие. Пятая бусина. Вернулся домой. Шестая. Ночью тебе приснился кошмар – те, кого ты убил, восстали и требуют наказать тебя. Седьмая бусина. С тех пор ты не можешь спать, тебя мучает совесть и так далее. Ты хочешь избавиться от тяжелого воспоминания. Бэнши может это сделать. Но удалять надо весь паттерн, все бусы целиком, чтобы у мозга не возникало вопросов, какого черта ты делал у ручья, почему у тебя на руках капли крови, а не воды, и так далее. Все, что имеет отношение к событию, которое ты хочешь забыть, – надо удалить. Если останется хоть одна маленькая ниточка, мозг будет стремиться восстановить картинку памяти целиком. Я слышал, что Бэнши умеет и кое-что еще, но это, может, просто так болтают.

– Что болтают?

– Будто она может стереть твои собственные воспоминания и записать тебе чужие.

У меня пересеклось дыхание от волнения.

– А можно как-то узнать, что за паттерн мне стерли?

Зверек пожал плечами:

– Я не знаю. Не разбираюсь в этом. Спайдер разбирался немного, но ты его задушил.

– Ты знаешь кого-нибудь еще, кто сможет помочь?

Зверек некоторое время задумчиво на меня глядел, потом сказал:

– Здесь вряд ли. Надо идти в Тай-Бэй.

– Ладно, отведешь меня.

– С агентом не пойду, – последовал категоричный отказ.

– Ты думаешь, я агент?! Почему?

– Ты одет как агент, дерешься как агент и у тебя идентификационный чип с маяком в голову вставлен. Любой радар-антиполицай засечет. Наш сразу засек.

– Почему же до сих пор никто не пришел по мою голову? Почему правительство никого не послало за мной?

Тот снова пожал плечами:

– Насчет правительства не знаю, а другие банды… Этот пляж был территорией Спайдера. Пятьдесят километров побережья. Не волнуйся, завтра утром, как только станет известно, что территория теперь ничья, сюда нагрянут соседи.

Я не обратил внимания на это предупреждение.

– Номер чипа можешь сказать?

– Могу…

Звереныш слез со своего места и подошел к огромному металлическому стеллажу, заваленному всяким технохламом. Нажал кнопки на коробке с небольшой спутниковой тарелкой.

– Серийный номер твоего чипа 786 567 343 454, – сказал он.

Я подошел ближе. Простые красные цифры на примитивном дисплее… Но их вид вызвал целую бурю эмоций у меня внутри. За этими цифрами скрыта моя тайна!

– Идентификационные чипы агентов работают как простейшие маяки. Никакой сложной электроники, – сказал зверек. – Поэтому их почти невозможно уничтожить. Если только вытащить у агента из головы и молотком разбить.

– Сделай так, чтоб я мог в Сеть выйти. У меня биофонный чип сожжен, – сказал я.

– Сейчас… – флегматично согласился зверек.

– Только без глупостей, пока я буду подключен. Хотя, знаешь…

Я подошел к зверьку и защелкнул один браслет на его тонком запястье. Второй закрепил на металлической опоре стеллажа.

– Не хочу, чтоб ты мне горло перерезал, пока я в Сети. Отсюда ты сможешь со мной разговаривать, но дотянуться до моего горла у тебя не выйдет.

Зверек только пожал плечами. Ничего странного в моем поступке он, похоже, не усмотрел. В Буферной зоне «доверяй, но предусматривай» – один из главных принципов жизни.

– Думаю, раз вы так боитесь полиции и агентов, у вас должны быть их списки, – сказал я. – Или по крайней мере доступ к правительственным базам.

– Доступ к базам у Спайдера есть, – сказал зверек. – Он недавно покупал в Тай-Бэе, чтобы знать, где какие спецоперации проводятся и проводились. Там интересные вещи можно найти.

Через пару минут я уже сидел в видеоочках и сенсорных перчатках перед монитором.

– Климент Перцов? – спросил я у зверька, увидев на идентификационной панели чье-то имя в качестве логина.

– Это тот, чьим чипом мы пользуемся для выхода в Сеть. В Буферной зоне не у всех свои биофоны имеются, да и те, кто их имел, чаще всего избавляются от них, едва перейдя границу.

– А кто такой Перцов? – поинтересовался я.

Зверек ответил мне через наушник:

– «Подснежник».

– Кто? – не понял я.

– Человек, живущий в хайтек-пространстве и разрешающий таким, как мы, нелегалам пользоваться его идентификационными номерами и биофонным чипом. «Большой брат» ничего не замечает. Он же по головам просто считает. Видит номера «подснежника», а это на самом деле мы. За это «подснежнику» полагается отстегивать.

– A-a… – протянул я. – Понятно. И много таких «подснежников», тех, кто помогает нелегалам выходить в Сеть?

– С каждым годом все больше. Деньги-то всем нужны, – последовало вполне логичное объяснение.

– Как насчет принципа идентичности? Ведь трехмерная репликация должна полностью совпадать с реальным образом? – спросил я.

Звереныш только фыркнул:

– Еще скажи, что у тебя лицензии на аватар нет.

– Чего?

Звереныш хихикнул:

– Постепенно становится ясно, что за паттерн тебе удалили, раз ты не помнишь, что агент, ничего не знаешь про Бэнши и не понимаешь, что такое лицензия на аватар.

Я отметил про себя, что этот странный мальчик, который, единственный из своей банды, остался жив, пожалуй, наделен весьма приличными мозгами. Надо бы узнать его имя.

– Как тебя зовут?

Зверек насупился и отрывисто бросил:

– Хаски.

– Как? – не понял я.

– Хаски! – повторил зверек.

– Ясно. Хорошее имя. К сожалению, я пока не могу назвать тебе свое, – я посмеялся над собственной шуткой, но Хаски ее, похоже, не оценил. – А сколько тебе лет?

– Не знаю. Может, четырнадцать. Может, пятнадцать, – пожал плечами парень, копаясь в системном блоке.

– Где твои родители?

– Не знаю. Сколько себя помню, жил в миссии «Красного креста». Потом сбежал с одним… с другом сюда.

– Зачем? Приключений захотелось?

– Ага, – равнодушно-дебильным тоном протянул Хаски, полностью погрузившись в перебирание деталей компьютерного динозавра.

– Нашел?

– Ага.

– Нравится?

– Ага.

– Ты слов вообще много знаешь?

– Ага.

– Например, какие?

– Например – пошел ты…

Несмотря на всю странность мысли, посетившей меня в этот момент, совсем сумасшедшей она не казалась – я подумал, что мы с Хаски подружимся, и сказал:

– Загружай.

Макс и Дэз сидели на диване, нервно просматривая рейтинги игровых арен на своих ноутбуках.

Ожидание вестей от Джокера было настолько невыносимым, что все коротали время до того момента, когда он выйдет на связь, как могли. Дженни, Тереза и Спайк по секундам разбирали операцию в Эдене, пытаясь найти хоть какие-то зацепки. Кто еще из чужих мог быть в среде Эдена в тот момент?

Как назло, Тереза находила одни лишь неутешительные подробности.

– Где был Мартин целых три минуты? – спрашивала она. – Между тем моментом, когда поручил тебе тащить Громова к выходу, и тем, когда он вытащил Дэз из ее капсулы, прошло восемь минут. Чтобы добраться до места, ему потребовалось бы всего пять, где еще три?

– Я не знаю, – качала головой Дженни. – У меня не было связи с ним.

– А что насчет Айрин? Когда ты поговоришь с Ченгом? Мы должны выяснить, как она нашла наш бункер и почему напала. Поправь меня, если я ошибаюсь, но мы сюда прилетели только для того, чтобы его обо всем этом расспросить.

– Случая удобного пока не было. Он вообще-то не обязан докладывать нам о перемещениях Айрин. Шансов, что он захочет что-нибудь выложить на эту тему и вообще об этом знает, немного. Но обещаю, постараюсь выудить из него все что можно при первой же возможности, – Дженни оперлась локтями о колени и закрыла руками лицо.

– За день до операции Мартин выходил в Сеть, есть протокол. Он был на сервере-хранилище, что-то забрал из ячейки информации № 234 897. Ты знаешь, что это было? – спросил Спайк.

– Нет, – отвечала Дженни. – Мартин не отчитывался мне за каждый свой шаг. У него все были какие-то свои дела, о которых он не считал нужным сообщать.

Спайк прикусил губу и отпил из стакана темно-коричневой жидкости. И похоже, там был совсем не чай.

– Знаешь, Джен, – сказал он, – у меня сейчас странное чувство. Я прожил рядом с Мартином бок о бок почти десять лет и верил ему больше, чем себе. Мартин говорил: «Стой здесь и держи правительственную пехоту, пока я не вернусь», – и я стоял, хотя это было что-то сродни самоубийству. Мартин говорил: «Перестань общаться с Лаки, есть подозрение, что она правительственный агент», – и я оставил Лаки. А ты хотя бы представляешь, что она для меня значила? Но Мартин говорил идти в огонь, и я шел. А теперь выясняется, что все это время у него были «какие-то свои дела». Вот у меня не было своих дел, Джен! И у Терезы не было! И у тебя не было! У нас всех были только одни дела – дела Джокера! То есть теперь, спустя десять лет, я узнаю, что служил человеку, о котором в сущности ничего не знал! Почему он не сказал о своей болезни?! Зачем он втравил во все это мальчишку?! Помимо его воли, просто так!

Спайк показал на Громова.

– Я не знаю, Спайк! – закричала Дженни. – Не знаю! И если ты думаешь, что список твоих жертв Мартину стал слишком велик, тебя здесь никто не держит!

– Перестаньте орать, – устало вздохнула Тереза, убирая с лица кудрявую прядь волос. – Давайте еще раз посмотрим протокол. Может, что-то упустили. Джен, давай разберем процесс загрузки инспектора по долям секунды.

– Давай, – согласилась та, сурово нахмурившись.

Спайк встал и вышел.

В дверях он столкнулся с Ченгом.

– Приветствую, – сказал ему командор.

– Здравствуй, Паяльник, – сердито буркнул Спайк и хотел идти дальше, но командор поймал его за рукав.

– Стой! Я вам кое-что принес, если кто вдруг захочет прогуляться, посмотреть Тай-Бэй. Вот.

Командор раздал каждому из сидевших в гостиной медальоны. Овальные, медные, блестящие, на прочном черном шнурке, с отпечатком большого пальца командора.

– Эта штука – единственное, что может защитить вас на улицах Тай-Бэя, – говорил Ченг. – Да и то… Стопроцентной гарантии дать не могу. Так что если куда соберетесь – лучше на турбокаре и с охраной. Времена стали совсем неспокойные. Народ откуда-то все прибывает и прибывает. Каждый день человек по сто, наверное, приходит с каждой стороны! Причем одних малолеток! Ой… Извините, я никого не хотел обидеть, – он поклонился в сторону Громова и Дэз. – Просто кровь бурлит – ума пока нет, тормозов тоже, а главное – уверенность, что у меня тут все можно!

– Ты что-нибудь придумаешь, – сказала Дженни.

– Честно говоря, я в отчаянии, – пожаловался ей Ченг. – Айрин считает, что мы должны выставить границу. Но это против наших правил! Я против границ!

– Айрин? – Дженни быстро переглянулась с Терезой. – Ведьма Юга? Ты с ней…

Она сделала быстрое движение рукой. Жест, означающий «у вас что-то есть?»

– Нет! – яростно отмахнулся командор. – Мы просто деловые партнеры.

– Правда? – Джен недоверчиво прищурилась.

– Ладно! – взмахнул руками Ченг. – Да, я отдал Айрин южные порты и один старый военный аэродром. Какой именно, не скажу! Если честно, особенного выбора у меня не было. Там и так хозяйничали мародеры! У меня не было людей, чтоб очистить от них побережье. И уж тем более нет людей, чтобы поднимать со дна все торговые корабли, что там затонули, тонут и будут тонуть. Если Айрин хочет эти земли – пусть забирает! Пусть наводит там порядок, воюет с тамошними бандами, пытается использовать рухлядь, что на базе… Мне все равно!

Дженни встала.

– Послушай, Ченг… Думаю, пора сказать, зачем мы сюда прилетели.

– Отдохнуть? – улыбнулся командор.

– Нет, – лицо Дженни стало серьезным и даже злым. – Мы хотим спросить тебя, с какой стати твой деловой партнер, как ты ее называешь, Айрин, напала на бункер Джокера позавчера?

Командор недоуменно развел руками:

– Понятия не имею.

Дженни выдохнула и покачала головой:

– Я так и думала…

Ченг поджал губы, потер указательным пальцем свой лоб и произнес:

– Послушай, я многим обязан Джокеру. Каждый раз, когда мне была нужна какая-нибудь информация, – он помогал. Несколько раз эта информация спасала мне жизнь. Так что вы все – мои самые дорогие гости. И что бы хайтек-медиа ни трубили о нем, я лично никогда не поверю, что он мог рискнуть жизнями детей, чтобы уничтожить Синклера. Я ваш друг, Дженни. Но мы сейчас в очень сложном положении… Как бы тебе сказать… Одним словом, сейчас я уже не могу диктовать условия военным и шантажировать их повреждением «кабеля-заложника». Они позволяют мне тут находиться, терпят существование Буферной зоны только потому, что последние годы… – Ченг приложил руку к груди и шумно вздохнул, глядя в потолок. – В последние годы мы сотрудничаем с ними. Не проси меня рассказать, в чем именно состоит это сотрудничество, я и так сказал тебе слишком много, сестра Электра. Просто поверь: я не мог выдать им местонахождение вашего убежища хотя бы уж потому, что сам о нем не знал.

– Присутствие Айрин в Буферной зоне – часть твоей сделки с военными? – спросила Дженни.

Ченг кивнул и опустил голову. Потом посмотрел Дженни в глаза и спокойно сказал:

– У меня просто не было другого выбора.

– Что делает Айрин для военных? – подал голос Спайк.

Ченг сморщил лицо и нервно дернул шеей:

– Не знаю! Понятия не имею!

– Ну хотя бы намекни, – с усмешкой попросила Тереза, – и будем считать, что мы эту информацию где-то в Сети нарыли.

– Ладно, – Ченг сложил ладони вместе и нахмурил брови. – Айрин выполняет всякую грязную работу. Понятно? Кража информации, нападение на правительственных агентов, устранение нежелательных свидетелей. Все то, что генерал Ли не может сделать сам. Что ей понадобилось от вас, я понятия не имею.

– Ладно, – Дженни положила руку на плечо Ченга. – Спасибо. Мы еще задержимся тут у тебя. Не могу сказать, на сколько. Ты не против?

– Мой дом – твой дом, сестра Электра, – улыбнулся Ченг и поцеловал ее в лоб.

Он ушел.

Тереза насупилась и заговорила, будто размышляла вслух:

– Ведьма Юга, Айрин, работает на военное ведомство. Как и Дэйдра МакМэрфи. Дэйдра очень хотела получить омега-вирус из головы нашего нового друга Максима Громова. Значит… То есть я предполагаю, что Айрин, возможно, был нужен не Джокер, а…

Она посмотрела на Макса.

Спайк вскочил:

– Но как она его нашла? Я два раза проверил его на наличие каких-либо маяков, ничего не нашел.

Тереза поддержала Спайка:

– Я отключила биофонный чип Максима сразу, как только его забрали из Эденской шахты.

Дженни внимательно посмотрела на Громова.

– Надо проверить еще раз. У Ченга есть метасканер. Я попрошу, чтобы он разрешил им воспользоваться.

– Эй… Эй, ты! – Кто-то тряс меня за подбородок.

Я открыл глаза.

Хаски сердито смотрел на меня своими огромными серыми глазами.

– Ну выяснил, что хотел? Или мы зря засветились?

Перед глазами мелькнули огромные накопители правительственного архива. Я нашел том со своим номером и начал его просматривать. Воспоминания… Я вырос в интернате. Закончил военную академию. Начал служить. Большая часть шрамов на моем теле получена не на войне, а в детстве. Отчим сломал мне нос, поэтому он слегка свернут вбок. Потом мальчишки натравили на меня двоих огромных сторожевых псов. Я был таким же хилым и тощим, как Хаски! Должно быть, поэтому между нами сразу возникло что-то… взаимопонимание, что ли. Я был таким же зверенышем, как он! А потом…

Я попытался вспомнить свое имя. Но каждый раз, когда я вызывал в памяти эту строку файла, – она расплывалась перед глазами!

– Тебя гончая засекла, – сказал Хаски. – Из Сети выкинуло вон. Вставай, надо уходить. Сейчас сюда правительственная пехота нагрянет. Из тех, что кабель в резиденции Ченга стерегут. Наша точка входа раскрыта. Больше ею пользоваться нельзя. Вспоминай быстрей, что успел увидеть. По свежему, может, и удастся что-то сохранить в памяти. Может, на подкорку тебе еще что-то ушло. Во сне увидишь или там глюк какой случится. Пошли!

Он кинул мне большую черную сумку. Другую такую же взвалил себе на плечо.

– Здесь моторка есть рядом, – Хаски смел в пакет остатки еды, – на островах отсидимся.

Вдруг острая боль обожгла мне затылок.

Перед глазами на долю секунды мелькнуло жуткое женское лицо. Белое, бледное, будто у вампира из старого кино. Злые сиреневые глаза. Всклокоченные ярко-голубые волосы, мерцающие, как оптоволокно. Пальцы с огромными металлическими когтями-имплантантами, оснащенными генераторами лазерных лучей для входа в Сеть. Женщина схватила меня за голову. Огромный красный рот в оскале.

– Я знаю, что ты прячешься в этой репликации! Я вижу твои коды! Где архивы программ слежения?! Что ты успел узнать?!

Я заметил, что на запястье у нее висит пластиковый браслет с брелком дистанционного взрывателя.

Я пошатнулся и упал, схватившись за голову. Хаски бросился меня поднимать.

– Ну что? Флэш-бэк накрыл? Ну слава богу! Если нас сейчас поймают и отправят в Джа-Джа Блэк, так хоть буду знать, что не зря. Вспомнил что-нибудь?

– Я… я видел кошмарную женщину, – пробормотал я. – С сиреневыми глазами и металлическими когтями…

Хаски сел на корточки и с любопытством на меня воззрился:

– И что она от тебя хотела?

Я недоверчиво посмотрел на него и решил пока не открывать ему все свои карты. Мало ли… Хоть наших отношениях и наметился большой прогресс, но до полного доверия еще очень далеко. Как ни крути – начали мы наше знакомство с того, что друзья этого молодого человека пытались меня убить, а он сам прокусил мне ухо.

– Не помню.

– Похоже, ты встречался с Бэнши, – Хаски скривил рот. – Как только найдем безопасное место, можно в архивах NOW WOW! почитать о ней. Может, по цепочке чего и вспомнишь.

– Ты откуда так хорошо в механизмах памяти разбираешься? – спросил я.

Хаски фыркнул.

– Я тут живу сколько себя помню, – сказал он. – Нет такой гадости, какую бы тут кто-то когда-то зачем-то себе в мозги бы не запихнул. Все! Давай ты свои воспоминания будешь по дороге обмусоливать.

Мы покинули хижину. Дверь почему-то запирать не стали.

Когда отошли метров на пять, Хаски вытащил из своей сумки гранату размером с мандарин. Выдернул чеку и бросил в открытый проем.

– Через полчаса рванет, – флегматично сказал зверек. – Лучше тут долго не стоять.

И потопал вниз, к подножию горы.

– Лучше тут долго не стоять… – повторил я. – Смешно!

Внизу оказалась лестница, каменные ступени, вырубленные в скале. Они вели в небольшую, едва заметную расселину. Там на волнах покачивался большой белый катер.

Мы забросили туда вещи.

Хаски завел мотор, поднял якорь и быстро отплыл.

Мы отошли метров на пятьсот, когда гора содрогнулась от взрыва и на ее верхушке мгновенно расцвел красный огненный цветок. До нас долетали мелкие горящие обломки, они падали в воду.

– Это видели все банды на побережье, – по-прежнему без всяких эмоций сказал Хаски. – Как раз явятся одновременно с правительственной пехотой. Ну и мясорубка будет.

– Ты не слишком любишь своих соплеменников, – заметил я.

– А за что их любить? – последовал вполне логичный ответ.