"Вдоль по Суре-2" - читать интересную книгу автора (Караваев Михаил Д.)И БЫЛ ТЫЛ ФРОНТОМИ БЫЛ ТЫЛ ФРОНТОМ И был тыл фронтом ская и овцеводческая фермы и вскоре затем расформированная по ненадобности кролиководческая ферма. Эти производственные участки требовали людской заботы и труда. Весна сорок второго года явилась первым и серьезным испытанием для хлебопашцев нового поколения, определила тот крестьянский задел на предстоящие долгие военные дни и ночи. Этот задел складывался непросто, намного поубавилось поголовье лошадей, мобилизованное на военные нужды. За новыми ездовыми-пахарями в возрасте от одиннадцати до семнадцати лет и пожилыми стариками, способными держать вожжи в руках, закреплялось оставшееся «тягло». С этих подростков в их общении со старейшими людьми поселка в тот год начал создаваться основной «костяк» профессиональных колхозников на конно-ручных работах, хлебопашцев. Для многих из них заканчивалось школьное образование с окончанием местной начальной школы, они втягивались в повседневный круговорот крестьянского труда и этот четырехклассный «университет» был в их жизни окончательным. По сложившейся в те годы традиции на тамошних лесных подзолистых почвах, их основная обработка начиналась с весно-вспашки. Поспевавшую по весне землю пахали, бороновали, сеяли зерновые, льносемя, сажали картофель, овощи. Круговорот крестьянских дел в весенне-летнюю пору нескончаем. В начале июня наступает пора сенокосная. В тот год впервые женщины брали в руки косы и становились косарями. В прошлом, при своих мужьях, в крестьянском хозяйстве большей частью они пользовались серпами. Что касалось подростков — владеть косой им сам бог велел. Теперь и тем, и другим было суждено владеть мужской сноровкой долгие, не только военные, но и последующие годы, ибо многие из них овдовев, несли мужицкие обязанности до конца своей жизни и в домашнем хозяйстве, и на производстве. В крестьянском труде хорошей сноровки требовали многие виды работ. Вслед за косьбой, не было особой сложности нагрузить конскую поездку сеном или соломой с помощью коротких вил, другое дело, уметь управляться с длинными вилами на стоговании — укладке сена и соломы в омет. И этими приемами в труде овладевали женщины и подростки военной поры. Еще не завершились дела, как начинают поспевать к жатве хлеба — озимая рожь, затем бобовые и яровые. Непросто управлять парой лошадей, запряженных в жатку-самосборку. Без смекалки и сноровки непросто отрегулировать «на сброс» второе, третье или четвертое крыло-граблицу, чтобы были одинаковыми сноповые порции, независимо от травостоя хлебов. Однако жатки были пущены в работу. Мастеровые старики вместе с подростками, призвав на помощь технического специалиста со стороны, запустили в эксплуатацию колхозный локомобиль с самодельной кирпичной топкой, шнековую трансмиссию к молотилке БДО-34. Выращенный урожай был собран, доставлен на ток, обмолочен, отсортирован, пропущен на тогдашней самодельной деревянной сушильной шахте и полностью по заданию отправлен в госпоставку — в фонд для фронта, для Победы. Так было все военные годы: в колхозные амбары на хранение засыпалось лишь семенное зерно, и то в ограниченном количестве. Может быть, в силу этой причины к концу военной поры были сокращены посевы зерновых культур, отдельные поля заросли кустарником и были переведены в сенокосные угодья. От выращенного урожая на колхозных полях людям могли доставаться лишь крохи: собирались колоски и мякина, все это просушивалось, размалывалось на колхозной мельнице и делилось поровну на едоков. Первые год-два жили довоенными припасами, главным подспорьем были приусадебный участок, да корова-кормилица в личном подворье. Однако всего этого было крайне недостаточно, особенно в многодетных семьях. В пищу использовались солома и мякина, лебеда и древесные листья, желуди и ягоды, хвощи и другая съестная зелень. Еще хуже приходилось семьям эвакуированных жителей — они считались «временными», не наделялись земельными участками, к земледелию эти люди не были приспособленными. И когда война вновь стала откатываться на запад, они ждали скорейшего возвращения домой. Особенные трудности сложились с начала 43-го года. Тогда в колхозе почти не осталось конского поголовья, состоявшего из трех-четырех старых кляч. Пришлось взамен лошадей к хомуту, уздечке и упряжке приучить быков и нетелей. Эти стадные парнокопытные животные явно противились одевать хомуты и ярмо, следовать в обозе, трудно привыкали к борозде и шли только вповоду, невзирая на какие-либо понукания и побои хлыстом или кнутом. Однако и этот вид транспорта был освоен. В конце третьего года конское поголовье начало пополняться завезенными из Монголии табунными лошадками. То были дикие, злые и капризные животные, способные в любой момент больно укусить, лягнуть, встать на дыбы. Однако повзрослевшие в ту пору пацаны вместе с опытными стариками сумели приручить и эту «тягловую силу» и к уздечке, и к хомуту, и к упряжке, и к борозде. Несмотря на все эти трудности колхозное производство удержалось. Ежегодно выращивались хлеб, лен, картофель, овощи, хоть и в небольшом размере в госпоставки поставлялись: мясной скот, масло животное и растительное шерсть. На фермах сохранилось поголовье коров и молодняка КРС, свиней и овец. В ту пору было тяжело не только людям, но и животным. С весны, из-за отсутствия фуража, как только начинали отрастать луговые травы, и вплоть до поспевания хлебов, лошадей содержали на подножном корме, пасли «в ночном». Памятными остались ночевки у костра на поляне в окружении стреноженных лошадок. В ту пору не раз у какой-либо хозяйки «нечаянно» пропадала со двора курица. То был верный признак, что она была сваренной на костре «конскими» пастухами. За толщью прошедших с тех пор лет лишь в памяти остались многие труженики военной поры. Особенно помнятся тогдашние «дорогие мои старики», трудившиеся до преклонного возраста и, главное, научившие тогдашнее молодое поколение жить в труде, жить по совести, в миру и согласии. Все военные годы в том небольшом и дружном колхозном коллективе председательствовал Дмитрий Никонорович Николин, бригадирствовал Федосей Афанасьевич Киреевнин. Несли трудовую ношу вместе с женщинами и подростками безропотно и беззаветно Дорофей Матвеевич Левин, Михаил Матвеевич Левин, Иван Николаевич Киреевнин, Савин Спиридонович Липнягов, Семен Титыч Давыдов, Иван Николаевич Низамаев, Петр Федорович Шинин, Петр Осипович Петряков, вернувшийся с фронта по-возрасту, Герасим Никитич Лукъянов, пришедший с фронта по-ранению Дмитрий Михайлович Караваев. Никому из них не довелось дожить до наших дней. Подростковая команда военной поры была немногочисленной, но с каждым годом увеличивалась по мере подрастания и осознанно постигала крестьянский труд. Запомнились с той поры: три Бориса — Сергеев, Киреевнин, Лукъянов; три Алексея — Левин, Шишин, Арефьев; два Петра — Петряков и Киреевнин; два Ивана — Лукъянов и Ушенин; Владимир Рылин, Андрей Арефьев, Дмитрий Сульдин, Андрей и Виктор Караваевы, Федор Бульин, Алексей и Василий Арефьевы. Эти пацаны рано повзрослели, трудились самозабвенно все военные годы и вместе со взрослыми были награждены медалями «За доблестный труд». Наравне со стариками и подростками тяжесть мужских забот легла на женские плечи. Это они, «солдатки», порой вдовы овладевали мужской сноровкой на косовице хлебов и трав, вместо серпа и грабель их мозолистые руки приучились к пиле, к топору, к косе и стоговым вилам, к вожжам и кнуту. Вместе с тем, от них не ушли и навыки труда женского: тот же серп и мотыга, веник и метла. Эти же женские плечи перетаскивали вязанки с сеном и соломой, мешки с тяжелой поклажей. Главной женской заботой оставалась семья — выкормить и вырастить детей, воспитать из них не просто людей обыкновенных, но и граждан своей страны. Кроме них были престарелые дедушки и бабушки, иные из них хуже детей малых. Эти женщины-матери жили, трудились каждый день как могли, тужили и горевали о мужьях-фронтовиках, с надеждой и беспокойством ждали весточки с войны, иные — о взрослых детях, воюющих с фашистами. И как они этих фашистов ненавидели, какую лютую казнь для тех не придумывали, особенно главному — Гитлеру: каждая бы, хоть разочек больно уколола его иголкой или булавкой. Вместе со всеми подрастали и взрослели, трудились поселковские девчонки. Их приобщение к коллективному труду начиналось с весеннего поля, когда появлялись всходы посевов. Рассредоточившись шеренгой по всей его ширине они «постать-за постатью» занимались прополкой льна и проса, других зерновых вручную. Затем их уделом были мотыги на рыхлении и окучивании картофельных борозд. Не сосчитать сколько они переворошили черенками грабель валков скошенной травы, сгребали подсушенное сено в навильные кучки. Эти девичьи руки неизбежно овладевали серпом, умели свить жгут и увязать сноп на хлебной ниве. Не счесть сколько было вылито ведер воды на поливе капустных и огуречных грядок. Давно распрощались со своим военным детством, сменили свои фамилии, растят внуков и правнуков, девчата тех лет: Надя, Маша и Лиза Николины, Вера, Нюра, Надя, Маша, Дуся Петряковы, Аня, Маша, Вера, Татьяна Киреевнины, Маша и Люба Лядащевы, Нюра и Маша Зубковы, две Аннушки Арефьевых и много других девчат военной поры. Здешние жители с одинаковыми фамилиями, если и были родственниками, относились к разным семьям. Для различия существовали «уличные» фамилии: Карцевы, Шурынькины, Матюнины, Глебкины, Емелины, Терешкины, Ондряшины. Ныне многих участников трудового фронта уже нет среди нас. Многие не по своей воле сегодня живут «за пределами прожиточного минимума». Однако продолжают занимать активную жизненную позицию. Вспомним добрым словом тех, кто своим трудом в тылу ковал Великую Победу в Отечественной войне, обеспечивал свободу и независимость своей Родины. |
||
|