АУДИЕНЦИЯ У ШАРАБАНА БАРАБАНА

Между тем Карабас Барабас и его спутники подошли к королевскому дворцу. Это было огромное мрачное здание с тяжелыми дубовыми воротами, обитыми железом. Повсюду стояли часовые с ржавыми алебардами, из окон торчали чугунные пушки. А в каждой пушке жили ласточки и скворцы, потому что, к счастью, эти пушки давно не стреляли. Но при случае они могли выстрелить довольно основательно. Пока же солдаты забавлялись тем, что играли пушечными ядрами в кегли. А кеглями служили старые пушки, поставленные вертикально.

В гигантских воротах была проделана низенькая дверь, которая, в свою очередь, состояла еще из нескольких дверок. Сперва открывалась крошечная форточка. Оттуда выглядывал стражник. Затем — верхняя половина двери. После проверки документов отворялась калитка и можно было пройти внутрь, низко наклонив голову.

Увы, не склонив головы, никак нельзя было пройти во дворец.

Карабас Барабас предъявил солдату свое удостоверение доктора кукольных наук. Тот долго рассматривал его вверх ногами, поскольку был неграмотным, и шевелил губами, будто бы читая. Потом пошарил в бороде Карабаса, не спрятана ли там бомба. В конце концов он взял у Карабаса отпечатки пальцев и милостиво пропустил всю компанию внутрь здания.

Все двинулись бочком по петляющему узкому коридору, очень похожему на тюремный. Карабас Барабас всем видом показывал, что он тут свой человек, и важно шествовал впереди. Но вот он остановился у железной кованой двери с табличкой: «Шарабан Барабан, чуть ли не министр».

— Нам, кажется, сюда, — глубокомысленно заметил Дуремар и робко взялся рукой за дверь, но усатый часовой наклонил свою алебарду, и она стукнула Дуремара прямо по голове.

— Простите, — пролепетал Дуремар, поглаживая еще одну приобретенную шишку, — но нам, кажется, сюда.

— Мало ли что вам кажется, — сухо ответил часовой. — Вы кто такие? От кого получили задание? Давно ли начали заниматься подрывной деятельностью? — Эти вопросы он по инструкции задавал всем посетителям.

Тогда лиса что-то прошептала Карабасу Барабасу, тот порылся в своих объемистых карманах, извлек оттуда золотую монету и препроводил ее в карман часового.

Трык! И алебарда приподнялась вверх… Лиса попыталась было прошмыгнуть в комнату вслед за Карабасом, но он дружески щелкнул ее по носу:

— Цыц! Стойте здесь и ждите меня с трепетом!

И Карабас открыл тяжелую дверь.

В кабинете было тихо-тихо. Здесь обитала одна муха. Чтобы было слышно, как она летает. А если не слышно, как летает муха, значит, народ шумит, значит, в государстве беспорядок. За столом сидел сам Шарабан Барабан и попивал чай с лимоном. Этим он занимался в течение всего своего рабочего времени. Впрочем, иногда он снисходил и до кофе. Увидев вошедшего родственника, Шарабан Барабан на секунду оторвался от чая и радостно воскликнул:

— Дорогой Карабас Барабас!

— Дорогой Шарабан Барабан! — промычал Карабас.

— Обожаемый Карабас Барабас! — простонал Шарабан Барабан и обнял своего драгоценного родственника.

— Обожаемый Шарабан Барабан! — прослезился Карабас.

— Любимый Карабас Барабас! — всплеснул руками Шарабан. — Что ты мне сегодня принес?

— Ничего, любимый Шарабан Барабан! — восторженно ответил Карабас. — Кроме своей любви!

— Тогда до свидания, любезный Карабас Барабас, — нежно пропел Шарабан.

— Но у меня есть к тебе дело! — заискивающе улыбнулся Карабас.

— А я могу что-нибудь получить за это дело? — осведомился Шарабан.

— Конечно! — заверил его Карабас.

— Тогда рассказывай, несравненный Карабас Барабас!

— Ты знаешь, что этот папа Карло стал владельцем театра? — прорычал Карабас.

— Увы… Слышал, слышал… — вздохнул Шарабан. — Повезло же этому бродяге!

— А от меня ушли все артисты! К нему! — Карабас от возмущения выпил залпом два стакана чаю с лимоном.

— Ах, ах! — сказал Шарабан и съел два ломтика лимона.

— Несравненный Шарабан Барабан! Перестань есть лимоны! Отбери у него театр и отдай мне, а?

— Бесценный Карабас Барабас! — заметил Шарабан и съел лимон целиком со шкуркой. — Как же я могу отобрать у него театр? Он аккуратно платит налоги, которые идут на военные расходы. И платит гораздо больше, чем ты! У него зрителей больше.

— А ты был у него на представлениях? — осведомился Карабас.

— Нет, — вздохнул Шарабан. — Я так занят государственными делами… — И он выпил еще полстакана чаю. Вздохнул. И стал крутить ручку телевизора, разыскивая ковбойский фильм.

— Он смеется над самим Тарабарским королем! И над всеми его министрами и чуть ли не министрами! — загремел Карабас.

— Ах, как хорошо! — обрадовался Шарабан и даже перестал крутить ручку телевизора.

— Что же тут хорошего? — рявкнул Карабас и выпил всю заварку прямо из носика.

— Я оштрафую его и получу хорошие денежки! — радостно потер руки Шарабан. — Чаю больше нет? Придется пить кофе.

— Не надо штрафовать! — простонал Карабас. — Надо отобрать! Совсем отобрать! Ну скажи мне, что ты хочешь за это, а?

— Пустяки, — заметил Шарабан, умело заваривая кофе. — Четвертую часть ежедневной выручки в театре.

— Четвертую!!! — ахнул Карабас и сел на стул, который тут же развалился. В кабинете специально поставили такие стулья, чтобы посетители не засиживались.

— Я хотел сказать третью, — поправился Шарабан. И налил себе полный стакан кофе с молоком.

— Третью!!! — ахнул Карабас, сидящий на полу, и схватился за сердце. — Ах, как права была эта плутовка Алиса!

— Я хотел сказать половину, — заметил Шарабан.

— Стоп! Я согласен! — И Карабас сел на подоконник, который не сломался, как стул. Шарабан Барабан просто не предусмотрел, что гость может сесть на подоконник.

— Ты вовремя согласился, — заметил родственник. — А то я мог бы попросить и три четверти! Напиши мне расписочку, дорогой Карабас Барабас, в том, что ты обязуешься ежедневно выдавать мне ровно половину всех денег, полученных за представление, я пока напишу указ.

— Ладно, — сказал Карабас. — Напишу.

Оба взяли по автоматическому гусиному перу, поплевали на перья «для верности» и, пыхтя, стали писать.

— Уф! Написал! — сказал Шарабан Барабан, откинувшись в кресле и вздохнув от непривычного труда.

— Хоть прочитал бы, а? — попросил Карабас.

— Пожалуйста, дорогой Карабас Барабас! — вежливо ответил Шарабан, надел для важности очки без стекол и скрипучим голосом начал читать:

УКАЗ!

Именем Тарабарского короля!

Ввиду того, что так называемый папа Карло является шарманщиком без диплома, театр у него отобрать.

В возмещение убытков предоставить шарманщику Карло памятный подарок — литографию «Портрет Тарабарского короля», отпечатанный в собственной Его Величества типографии, а также копию данного указа.

Отобранный театр передать известному театральному деятелю, доктору кукольных наук Карабасу Барабасу и его родственнику Шарабану Барабану — известному ценителю искусств.

Подпись — Тарабарский король

— Вот это указ! В самый раз! — Карабас даже подскочил от восторга. — Значит, театр мой?

— Наш, дорогой Карабас Барабас! Не надо быть собственником. Театр — общий. Твой и мой.

— Ну да, мой и твой, — кисло промямлил Карабас. — Давай же скорее указ!

— Его надо переписать! — вздохнул Шарабан. — У меня ужасный почерк! Эй, Писарь! — И он позвонил в большой колокольчик, точьв-точь такой, в какой звонит школьный сторож, если испортится электрический звонок. Только этот звонок был золотой и, разумеется, был сделан на деньги тех, кто платит налоги.

Тут же вошел Писарь и поклонился. Он старался быть дисциплинированным. Не будешь дисциплинированным — потеряешь работу.

— Что угодно, господин чуть ли не министр? — вежливо спросил Писарь.

— Мне угодно, чтобы ты переписал эту бумагу, — небрежно заметил Шарабан, — да поскорее! Чтобы через полчаса было готово! И без единой кляксы!

— У меня по чистописанию всегда было пять, — хмуро сказал Писарь, свернув указ в трубочку, посмотрел в нее на чуть ли не министра и ушел.

— Какой нахал! — заметил Шарабан и допил кофе. — А вы, бесценный Карабас Барабас, идите к театру! К нашему театру! А вслед за вами туда придут солдаты с указом! Хи-хи-хи!

— Обожаемый Шарабан Барабан! — простонал Карабас.

— Обожаемый Карабас Барабас! — прослезился Шарабан.

— Несравненный Шара… Скорее, в театр, в театр! — И он пулей выскочил из комнаты.

Но Шарабан этого не заметил.

— Несравненный Карабас Барабас! Где же он?! — И Шарабан бросился к окну, которое не открывалось уже двадцать четыре года из-за боязни сквозняков и уличного шума.

Между тем Карабас Барабас и его компания уже мчались по улице. Первым вприпрыжку, как козел, бежал Дуремар и громче всех кричал:

— Скорее! В театр! Да здравствует искусство! Я буду кассиром!

Тут он поскользнулся и шлепнулся в лужу. Но никто не стал его поднимать. Все торопились. Каждый хотел быть кассиром.