"Закон сохранения вранья" - читать интересную книгу автора (Куликова Галина)

Глава 3

— Что ж, шеф, — сказал Дима Дьяков однажды утром. — Пришла пора делать предложение и знакомить Веронику с мамой.

— С мамой?! — ужаснулся Каретников, глядя на своего помощника дикими глазами. — Но для чего?

— Ах, боже мой, шеф! — всплеснул руками Дима. — Как же без этого? Никто не поверит в серьезность ваших намерений без знакомства невесты с родительницей! Все знают, как вы любите маму.

— Но я не хочу ее расстраивать, — уперся Каретников. — Когда девку убьют, она подумает, что я страдаю, и тоже примется страдать! У нее подскочит давление, а в пожилом возрасте это опасно.

— А мы ей ничего не скажем, — Дима перешел на ласковый тон. — Я имею в виду, что девку убили. Скажем, что вы поссорились и раздумали жениться.

В последнее время Дима Дьяков чувствовал себя Котом в сапогах. Решительный и умный Каретников в деле с собственной женитьбой вел себя в точности как маркиз де Карабас — то есть как дурак. Диме приходилось следить за каждым его шагом, давать рекомендации, вырабатывать стратегию и тактику, направлять, увещевать, льстить, а иной раз и приказывать. Каретников слушался беспрекословно. Из чего Дима сделал вывод, что он напуган. Вероятно, перекладывая ответственность на своего помощника, он как бы прятал голову в песок.

— Хорошо, — сдался Каретников. — Я сделаю девке предложение и предупрежу маму о скором визите. Кстати, что мне нужно подарить по такому случаю? Тряпок накупил, ожерелье подарил. Может быть, машину? Какую-нибудь дамскую игрушку, а? Это наверняка будет расценено как широкий жест.

— Шеф, она не умеет водить машину. Подарите ей бриллиантовые серьги или брошь. Кстати, можете снять для нее студию, чтобы она малевала там своих уродцев.

Дима сам посоветовал Каретникову приобрести несколько Вероникиных картин и развесить их по дому. Босс, как водится, слегка переборщил, и теперь отвратительные косые рыла, созданные извращенным дамским воображением, висели также в коридорах фирмы «Счастливое лето». Самое удивительное, что все иностранцы, бывавшие в офисе, проявляли к полотнам просто болезненный интерес. «Да, Запад точно катится в пропасть», — думал Дима, с содроганием поглядывая на «Скрипача в лиловом», который, на его взгляд, был похож на расчлененный баклажан, облитый горчицей.

— Надо купить ей белые розы, — вещал Дима, нежно вращая руль автомобиля. — Только-только раскрывшиеся, на длинных стеблях. Велите продавщице не заворачивать их в блестящую бумагу с бантиками. Ваша любимая, чтоб вы знали, предпочитает получать цветы голыми.

Ценную информацию относительно вкусов и пристрастий Вероники Дима раздобыл у Бороздина. Тот был им тщательно допрошен и устрашен с помощью большого пугача, который безотказно действовал на воспитанного в страхе обывателя. Теперь никакая сила не могла бы заставить Бороздина подойти к бывшей подружке ближе, чем на пушечный выстрел. Целую неделю после визита Димы Дьякова он вообще не выходил по вечерам из дому, озирался в подъезде и плотно занавешивал окна.

— А где я буду делать предложение? — ворчливо спросил Каретников, влезая в салон с охапкой влажных бутонов. — Прямо в «Бутоньерке»? Меня раздражает этот кузнечик, ее шеф. И жуткая Тина со своей любопытной рожей…

— Конечно, лучше бы сделать предложение руки и сердца при свидетелях, — задумчиво пробормотал Дьяков. — Впрочем, назавтра ваша милая все равно раззвонит всем о потрясающей новости. Ладно, — хлопнул он себя по коленкам. — Везите ее в ресторан.

— Может быть, все-таки домой? — с сомнением спросил Каретников.

— Ни боже мой! — запретил Дима. — Не портите все, что было создано с таким трудом. Когда о вас будут наводить справки, нужно, чтобы сразу стало понятно: Вероника Смирнова — это не очередное легкое увлечение, это очень серьезно. Только тогда можно рассчитывать на успех предприятия.

Они заехали за Вероникой в художественный салон и вырвали ее из рук Тины, которая намеревалась прицепиться к подруге вагончиком и вкусно поужинать.

— Спасибо, — сдавленным голосом сказала Вероника, принимая от Каретникова розы. Розы до странности напоминали ей Бороздина.

Напряженная физиономия Матвея утвердила Веронику в мысли, что дело идет к кульминации. Он то и дело бросал на нее крокодильи взоры, а его помощник Дима Дьяков с делано равнодушной физиономией насвистывал за рулем. «Боже! Боже! — думала Вероника. — Разве не об этом мечтает каждая нормальная женщина?»

Она мечтала не об этом. Ей хотелось влюбиться и потерять голову. Ничего такого к Матвею Каретникову она не испытывала. Однако твердо решила идти до конца. С каждым годом ставки ее будут понижаться, и останется выйти замуж за какого-нибудь Изюмского с бородой лопатой.

В ресторане Каретников повел Веронику к столику, спрятанному в нише, чтобы им никто не мешал разговаривать. Дьяков сначала шел следом, но в самый последний момент нырнул куда-то за колонну и исчез из виду. Усевшись на свое место. Каретников с беспокойством поискал его глазами. Пока он делал заказ, его помощник появился в поле зрения и занял соседний столик, усевшись так, чтобы его видел только шеф.

Когда на столе зажгли свечу и Каретников решительно опустил ладонь на руку Вероники, Дьяков сложил пальцы колечком, показывая, что все тип-топ. Шеф приободрился и, когда принесли вино, полез во внутренний карман пиджака за кольцом. «Сейчас все испортит, — расстроился Дима. — Попросит девку стать его женой и ни словечка не скажет о любви. Ему это просто в голову не придет. Как я забыл его предупредить?!»

Он принялся бурно жестикулировать, чтобы привлечь к себе внимание Каретникова. Тот увидел и приподнял брови. Дима сложил руки крестом, и босс перестал копаться в пиджаке. Дима с облегчением кивнул. Каретников поглядел на него угрюмо и одним махом проглотил бокал вина. Потом перевел глаза на Веронику и изобразил на лице кретинскую улыбку.

Официант тем временем принес закуски и принялся расставлять их на скатерти, мельтеша руками с ловкостью фокусника. Каретников высунулся из-за него и вопросительно посмотрел на Дьякова. Тот вытянул шею и одними губами подсказал:

— Объясниться в любви!

Каретников отрицательно мотнул головой — дескать, не понимаю. Разевая рот, словно спятивший суфлер, Дьяков снова беззвучно выговорил:

— Я те-бя люб-лю!

Каретников раздул ноздри. Дьяков оторвал зад от стула и лег животом на скатерть.

— Я тебя люблю! — громким шепотом сказал он.

В зале появился метрдотель и встал так, чтобы Дима его увидел. Однако тому не было ни до чего дела.

Каретников сидел неподвижно, словно скала, и посматривал исподтишка на своего помощника. Жестом полного отчаяния Дима взъерошил волосы и, выхватив из кармана ручку, быстро нарисовал на салфетке сердце, пронзенное стрелой. Внизу он написал: «Я тебя люблю!» взволнованными корявыми буквами. Вывесив салфетку перед собой, он напряженно ждал.

Каретников сощурился. «Господи, он же ни черта не видит!» — возопил про себя Дьяков. Очки его шеф не носил, потому что они его якобы старили, а от контактных линз у него воспалялись глаза.

Дима поднялся и решил подойти к столику, чтобы сообщить свою подсказку шефу на ухо, но на его пути вырос метрдотель, неотвратимый, словно Терминатор.

— Господа просили не беспокоить, — негромко сказал он, оттесняя Диму назад.

— Да это я сам велел, чтобы их не беспокоили! — возмутился тот.

— Сядьте, пожалуйста. Сейчас к вам подойдет официант.

Диме ничего не оставалось делать, как вернуться на свое место. Каретников сверлил его глазами Видно, коробочка с кольцом жгла его карман, он все совал туда руку и ощупывал ее нервными пальцами. Он даже не был способен поддерживать нормальный разговор со своей дамой, которая слушала музыку, рассеянно озирая зал.

— Я тебя люблю! — привстав и сложив руки рупором, снова прошипел Дима в направлении шефа.

Снова непонятно откуда возник метрдотель и закрыл вид.

— Нас всех трогает ваша личная драма, — холодно сообщил он. — Однако я попрошу вас сесть на свое место. Криво усмехнувшись, Дима плюхнулся на стул.

— Что будем заказывать? — холодно глядя на Диму, спросил подошедший официант.

— Проваливай! — рявкнул тот. — Когда проголодаюсь, позову. Хотя нет, стой!

Он расправил салфетку с сердцем на столе, свернул ее в четыре раза и, сдобрив купюрой, распорядился:

— Отнеси вон за тот столик!

Официант с безмятежной физиономией двинулся в указанном направлении. Поскольку он видел, что на салфетке нарисовано сердце, то, ничтоже сумняшеся, подал записку Веронике.

— Это вам! — сказал он безо всякого выражения. Дима в это время, метнувшись к барной стойке, опрокинул в себя рюмку водки. Проходя мимо, официант, посланный с поручением, отчитался:

— Записку я отдал. Дама в полной растерянности.

— Какая дама?! — взвился Дима. — Это надо было отдать ее спутнику, ты, болван! Немедленно пойди и все исправь!

Он сунул официанту еще одну купюру, и тот, с жалостью посмотрев на него, поплыл обратно. Между тем, пока Дьяков пил водку, за облюбованный им столик уселся молодой человек в клетчатом пиджаке с шейным платком под рубашкой. Ожидая, пока ему принесут карту, он разглядывал интерьер ресторана, сложив ручки под подбородком.

Пунцовая Вероника между тем комкала салфетку с Димиными художествами и заикающимся голосом расспрашивала Каретникова о том, что лучше заказать из горячего. Ей пришла в голову мысль, что где-то здесь находится Бороздин. Кому бы еще могло прийти в голову передать ей такое?

— Извините, — сказал официант, нависая над Вероникой. — Я ошибся. Это записка для вашего спутника.

Он взял скомканное сердце с припиской «Я тебя люблю!» и передал Каретникову.

— От кого это? — спросил тот, прежде чем развернуть.

— От молодого человека за соседним столиком. Каретников прочел записку, потом перевел глаза на соседний столик. Вероника повернулась и проследила за его взглядом. Молодой человек в клетчатом пиджаке, заметив интерес к своей персоне, пошевелил бровями и широко улыбнулся — О господи! — пробормотала Вероника, потирая виски.

— Какой-то глупый розыгрыш — пробурчал Каретников и сунул салфетку в карман.

В этот момент в поле его зрения попал Дьяков. Заметив, что шеф смотрит на него, Дима принялся кривляться перед барной стойкой, вытягивая губы трубочкой и обнимая воображаемую партнершу. При этом он отклячивал зад и делал странные вихляющие телодвижения.

— По-моему, вы не голодны, — сказал метрдотель, подходя к Диме. — В таком настроении вам лучше посетить дискотеку.

— В каком смысле? — не понял тот.

— В том смысле, что вам придется покинуть наш ресторан. Когда Дьякова выставили на улицу, в кармане его пиджака запищал мобильный телефон.

— Алло! — крикнул он, пытаясь справиться с унижением.

— Что ты все это время пытался мне сказать? — раздался из трубки голос Каретникова.

Дима оторвал телефон от уха и возмущенно поглядел на него.

— Ты победила на конкурсе красоты? — восхитилась Зоя и приложила руки к груди.

Она была маленькой субтильной женщиной, которая со школы носила одну и ту же непрезентабельную стрижку и не пользовалась косметикой, считая, что никакие штучки-дрючки не сделают из нее Брижит Бардо. Ногти у Зои всегда были коротко острижены и покрыты бесцветным лаком. Она работала делопроизводителем в большой государственной конторе и считала себя образцом деловитости.

— Еще бы я не победила, — обронила Вероника, протопав на кухню. — Владелец фирмы, которая организовала всю эту байду, только что сделал мне предложение руки и сердца.

— Я за тебя так рада! — умилилась Зоя и даже обняла Веронику. Глаза у нее увлажнились. — И я уверена, что победила ты вполне заслуженно! Таких красивых девушек еще поискать! Значит, ты тоже выходишь замуж? Боря! — неожиданно закричала она. — Иди сюда! Вероника выходит замуж!

Через минуту на кухне появился Изюмский, который пощипал свою ужасную бороду и сказал:

— Здрасьте! Поздравляю вас. Кто же ваш жених?

— Его зовут Матвей Каретников, — ответила Вероника слегка растерянно. Она еще не была готова воспринимать Изюмского как члена семьи.

— Он владеет фирмой, которая строит загородные резиденции, — тотчас же пояснила для него Зоя. — Моей племяннице несказанно повезло. Представляешь, Матвей собирается снять для нее студию. Она будет писать картины, как и мечтала, не думая о хлебе насущном!

Изюмский покосился на Вероникину работу, которая висела тут же, на кухне, и неизменно портила ему аппетит, и с любопытством спросил:

— А куда вы их деваете? Свои картины, я имею в виду?

— Никуда, — удивилась Вероника. — Они все находятся у меня дома. Ну, за исключением тех, что я подарила друзьям.

— Это только начало! — с воодушевлением заявила Зоя. — Вот погоди, Борис, о ней еще будут писать во всех журналах!

Иллюстрированные журналы всегда были для тетки высшим критерием популярности. Судя по физиономии Изюмского, Зоиной уверенности он явно не разделял. Однако, немного подумав, изрек:

— Да, мальчикам было бы приятно иметь знаменитую тетю.

Зоя посмотрела на Изюмского с обожанием, и Вероника про себя усмехнулась. Показательная забота о детях была нехитрым приемом, с помощью которого размягчались и более загрубевшие сердца, чем у ее тетки. Изюмский интуитивно выбрал правильный путь и теперь уверенно шел по нему к своей цели.

Судя по всему, он вообще был очень обстоятельным мужчиной. Серьезные карие глаза смотрели на мир со стариковской мудростью. Данью времени был только «конский хвост», обнажавший острые рысьи уши, да крошечное серебряное колечко, пронзившее левую мочку.

— Я купила мальчишкам малины, — сказала Вероника, потянувшись к сумке.

— А это правда, что все прабабушкино наследство теперь ваше? — спросил Изюмский.

Вероника разинула рот, а он продолжил:

— Нет, вы не подумайте, будто меня интересуют какие-то там богатства. Просто Зое обидно. Все-таки она Маргарите Прохоровне родная внучка — дочь ее дочери, не какая-то там седьмая вода на киселе, правда?

— Борис! — ласково одернула его Зоя. — Она не хочет об этом говорить.

— Прабабушка ведь жива! — сердито поглядела на него Вероника. — Мало ли что она там говорит. Может быть, просто хочет наладить отношения и не знает, каким образом это сделать. Она очень своеобразная женщина…

— Да уж, это точно, — покачал головой Изюмский.

— Лично я считаю, что наследство должно делиться между всеми наследниками, — тихо сказала Вероника. — И если прабабушка вдруг действительно… — Она стушевалась и махнула рукой. — Впрочем, не дело сейчас говорить об этом. Лучше расскажите, как дела у Миши и Коли.

— Мы отправили их в спортивный лагерь, — с гордостью сообщила Зоя. — Вот, собираемся поехать их навестить. Я уже печенья испекла, яблок накупила. Теперь еще от тебя малина. Сегодня съездим, потому что завтра Боря уезжает. На заработки, я ведь тебе говорила?

— Детям к осени нужно будет кое-какую одежду купить, — кивнул Изюмский. — Да и у Зои зимнее пальто совсем износилось.

Тетка кивала, глядя на Изюмского с такой гордостью, словно он был ее третьим, самым славным ребенком. Вероника отчетливо представила себе картину: вечер, Изюмский подклеивает рассохшиеся ящики комода, Зоя починяет ему прохудившиеся джинсы, а Миша и Коля прилежно делают уроки — каждый за своим маленьким письменным столом. Тишь да гладь да божья благодать. Почему, интересно, ей, Веронике, простое женское счастье кажется таким непривлекательным? Все удачливые замужние приятельницы рассказывали о своей жизни почти одно и то же. Веронику от их рассказов охватывала страшная тоска. «И куда девается эта чертова любовь, когда мужчина и женщина поселяются на одной жилплощади?» — раздраженно думала она. В ее представлении любовь ассоциировалась с непрекращающимися страстями, выяснением отношений, цветами, поцелуями, а домашний, «умилительный» вариант любви казался слишком пошлым.

— А твой жених повезет тебя куда-нибудь отдыхать? — спросила Зоя и мечтательно добавила:

— На Мальдивы или на Борнео? Может быть, в Париж?

— Это потом, после свадьбы, — смутилась Вероника. — Зато я как победительница конкурса красоты на все выходные отправляюсь в дом отдыха «Уютный уголок», в роскошный номер с джакузи и кондиционером.

— Ото! — восхитилась Зоя. — А Матвей тоже поедет?

— Нет, у него дела. Кстати, именно фирма Матвея строила этот «Уютный уголок». Он говорит, там просто потрясающий сервис и масса всяких знаменитостей.

Зоя мгновенно загорелась и потребовала:

— Если увидишь Киркорова — возьми для меня автограф!

Киркорова в «Уютном уголке» не оказалось, зато Вероника попала на весьма любопытное мероприятие — финал конкурса «Мисс Марпл», который проводился редакцией журнала «Женский досур». В конце каждого номера журнала в течение нескольких месяцев публиковались логические задачки с детективным сюжетом под интригующими названиями «Смерть хромого логопеда» или «Людоеды никогда не кашляют». Читательницам предлагалось самостоятельно вычислить убийцу и прислать в редакцию правильный ответ. После трех туров были объявлены три победительницы — учительница математики из Химок, экономист НИИ из Москвы и работница химчистки из Тулы. Им и предстояло участвовать в финале конкурса, который решено было провести в доме отдыха «Уютный уголок».

Веронику поселили в одном корпусе с финалистками, работниками редакции и спонсорами мероприятия. Соседство оказалось шумным, но безумно любопытным.

— Конечно, такие финалы были бы нам не по карману, — призналась Веронике главный редактор журнала Нелли Шульговская, с которой они познакомились в столовой, очутившись за одним столиком.

Нелли была примерно того же возраста, что и тетка Зоя, но в отличие от нее успешная и ухоженная. На реставрацию и отделку собственного фасада она наверняка тратила львиную долю заработанных средств. Вероника успела втайне ей позавидовать. Нелли носила короткие волосы, выкрашенные в ярко-каштановый цвет, и простые изящные платья, на внутренней стороне которых наверняка имелись умопомрачительные бирочки.

— Так вот, я и говорю: какие у редакции деньги? — Нелли лукаво улыбнулась. — Но дело в том, что этот корпус — самый шикарный, с кондиционерами и джакузи — еще в начале строительства выкупила фирма моего мужа.

Муж, Тарас Шульговский, который сидел тут же, ковыряя вилкой летний салатик, вскинул веселые глаза:

— Это оказалось чертовски выгодным вложением капитала! Мы возим сюда своих клиентов, гостей, партнеров, сотрудников и их родственников. Иногда сдаем домик в аренду сторонним людям, иногда им распоряжается дом отдыха. В общем, я очень доволен.

— А что у вас за фирма? — спросила дама, занимавшая четвертый стул за столиком, — одна из тех самых финалисток, экономист какого-то невнятного НИИ по имени Татьяна Семенова.

— Фирма «Супервтор», — охотно ответил Тарас. — Мы перерабатываем вторичное сырье и делаем из него множество потрясающих вещей.

«Еще один созидатель!» — с иронией подумала Вероника. Повадками Тарас чем-то напоминал Каретникова, хотя был моложе и держал себя, так скажем, демократичнее. Татьяне Семеновой он явно импонировал. Разговаривая с ним, она постоянно ерзала и поправляла пестрое платье с неровно обшитым воротом. «Наверняка совместное производство Италии с Белоруссией», — с сочувствием подумала Вероника, которая в последние годы просто выбивалась из сил, чтобы пристойно выглядеть.

К цветастому платью Татьяны Семеновой прилагались неодинаковые глаза — один серый, другой зеленый. Она первая разделалась с десертом и, уходя, бросила на Веронику странный разноцветный взгляд. Может быть, ей было неприятно, что та пришла и Тарас Шульговский ею заинтересовался? Потому что до этого его вниманием всецело владела она, Татьяна.

— А почему вы своих финалисток не посадили за один столик? — поинтересовалась Вероника, обозревая большой и гулкий обеденный зал.

— Сначала мы так и сделали, — вздохнула Нелли Шульговская. — Мы ведь приехали утром, еще до завтрака. Но наши дорогие дамы тут же перессорились.

— Это все Букашкина, — хмыкнул Тарас.

— Коровкина, — поправила его жена. — Вон она, Кира Коровкина, через столик от нас. Вон та, в панаме. Лучшая работница своей химчистки.

— Сочувствую остальным работницам, — пробормотал Тарас.

— Я уже обратила на нее внимание, — усмехнулась Вероника. — Горничная попросила эту Киру выйти на пять минут, но та заявила, что заработала дорогой номер своим собственным умом и не собирается упускать ни одной минуты пребывания внутри. Она так вопила, что я даже вышла в коридор посмотреть, что случилось.

— Так вот этой Кире, — понизила голос Нелли, попутно промокнув губы салфеткой, — накануне поездки сюда кто-то угрожал. Она решила, что соперницы хотят выдавить ее из соревнования, и ополчилась на них со всею силою своей страстной натуры.

Вероника понимала, что Нелли делится информацией не потому, что неожиданно прониклась к ней симпатией. Для нее и Тараса подобное «светское» перемывание косточек было делом совершенно обыденным. Они просто обсуждали вслух все, что им было интересно, а Вероника просто попалась под руку.

— Как это — угрожали? — заинтересовалась она, кинув на Киру Коровкину пытливый взгляд.

— Ну, прежде чем отправиться в дом отдыха, мы собрали всех трех победительниц в редакции. Делали с каждой интервью, фотографировали. Кира приехала первая, прямо с чемоданом. Я повела ее в буфет перекусить с дороги, и свои вещи она оставила в большой комнате, где постоянно толчется народ. Я сейчас тоже там сижу, потому что у меня в кабинете ремонт. Так вот. Когда мы возвратились обратно, две другие финалистки уже были там. А через некоторое время Кира обнаружила в своей сумочке записку: «Если поедешь в „Уютный уголок“ — будешь убита».

— Вот это да! — расширила глаза Вероника, а Нелли с воодушевлением продолжала:

— Слушайте, она так разоралась! И сразу же решила, что записку подбросил кто-то из соперниц, чтобы испугать ее и не дать ей выиграть телевизор.

— А у вас главный приз — телевизор? — уточнила Вероника.

— Вообще-то это секрет, — хмыкнул Тарас. — Но Кира думает, что именно телевизор. Если она победит, я обязательно куплю ей какой-нибудь подходящий агрегат. Нельзя же разочаровывать читательниц журнала. Я как-никак главный спонсор. Вернее, не я, а «Супервтор».

— Можешь смело говорить — я, моя фирма, — насмешливо изогнула бровь Нелли. — Стаса здесь нет, никто тебя не отбреет.

— Стаc — это мой партнер, — пояснил Тарас. — И фирма у нас с ним общая.

Шульговский уронил с края чашки каплю, чертыхнулся и, достав из кармана большой красный в белую клетку носовой платок, промокнул им брюки.

— Когда мой муж и его партнер только разворачивались, я эту их фирму называла «Стаc энд Тарас», — засмеялась Нелли. — Конечно, если бы все начинать сначала, то пусть был бы один Тарас.

— Не верю, что это говоришь ты! — хмыкнул ее муж. — Ты же безумно любишь Стаса!

— Люблю, конечно. Тарас, попроси, чтобы мне принесли вина, — попросила Нелли.

— В такое время? — тот бросил взгляд на часы.

— Но мне хочется!

— А вы будете? — спросил Тарас, быстро оглядев Веронику.

На самом донышке его глаз притаился мужской интерес. Вероника была как-никак победительницей конкурса красоты. Пусть и малюсенького конкурса, но все-таки.

— Вы недорассказали про угрозы, — напомнила та, отказавшись от вина.

— Ну… Это все! — пожала плечами Нелли. — Никто эту записку всерьез не воспринял. Однако бурная Кира не только настроила против себя остальных двух финалисток, но и ухитрилась сделать так, что они переругались между собой.

— Хорошенькое дело! — хмыкнул Тарас. — Я тут стелюсь для того, чтобы конкурсанткам было комфортно…

— Ты стелешься для того, чтобы было комфортно мне, — похлопала его по плечу Нелли. И добавила для Вероники:

— Тарас с самого начала помогает моему журналу выживать.

— Так вот почему вы их рассадили! — пробормотала Вероника. — А Кира после того, как получила записку, не испугалась ехать сюда?

— Конечно, нет. Да всем ясно, что это так — глупый розыгрыш! Кому она нужна, Кира из химчистки, верно ведь?

— Ты не права, дорогая, — возразил Тарас. — С таким жутким характером можно нажить себе врагов даже в химчистке. Эта Кира — та еще штучка. Да одна фишка с номером чего стоит!

— С каким номером? — поддержала беседу Вероника.

— Пока я в холле разговаривала с обслуживающим персоналом, — понизила голос Нелли, — она заняла мою комнату. Нарисовала в журнале регистрации свою фамилию синим фломастером и нахально выставила рядом — номер один. Сама выбрала себе номер, ни у кого не спросила — куда ее собираются поселить… А я всегда останавливаюсь в первом номере. Мне нравится вид из окна и вообще… Я люблю традиции. Еле-еле вдвоем с горничной упросили эту Киру переместиться в комнату под номером три. Она сама тащила свой чемодан. Сообщила, что все самое ценное хранит именно в чемодане. Ей сказали, будто в Москве сумочки вырывают прямо из рук. Специально для такого случая она носит в кармашке сумочки китайский сувенир — резиновую фигу. И рубль мелочью. Теперь она у меня за стеной.

— За стеной? — удивилась Вероника. — Ах, да! Нечетные по правую руку, четные — по левую. Значит, я прямо напротив вас — во втором номере.

— Все комнаты одинаково хороши! — заверил Тарас, со странной тревогой наблюдая за тем, как его жена поглощает вино.

— Дорогой, ты останешься на ночь? — спросила та.

— Не могу, ты ведь знаешь, у меня сегодня деловая вечеринка.

— Пусть туда Стаc пойдет.

— Он ходил на прошлой неделе.

Тарас улыбнулся Веронике, как бы показывая жене, что они не одни и не стоит наезжать друг на друга в присутствии посторонних.

— Ну, ладно, ладно, — тотчас же сдалась она. — Ты уезжаешь прямо сейчас?

— Да, дорогая, проводи меня.

Тарас поднялся и пожелал Веронике приятного уик-энда. Взбив ложечкой десерт, она смотрела, как он идет к выходу, придерживая жену за талию. У него было привлекательное лицо с умными синими глазами, но фигура не бог весть что. Вероятно, осанку и крепкие мускулы «съела» кабинетная работа. Даже под роскошным костюмом Тарас Шульговский казался каким-то дряблым.

Однако это нисколько не отвращало от его персоны женский пол. Вероника смогла в этом убедиться, как только прикончила сладкое и отправилась в свой корпус. В холле на диванчике она обнаружила ту самую Киру Коровкину, которой какой-то недоброжелатель сильно не советовал ехать в «Уютный уголок». Рядом с ней сидела третья финалистка конкурса «Мисс Марпл» Инна Головатова, учитель математики из химкинской школы. Нелли мимоходом показала ее Веронике, но в столовой та не смогла Инну толком рассмотреть.

Вероятно, недавние антагонистки как-то примирились друг с другом. Вероника остановилась возле столика со свежими газетами и журналами и услышала, как Кира Коровкина говорит:

— Ты видела, какие у Шульговского ботинки? Такие ботинки мог купить себе только законченный эгоист и себялюбец!

Кира выглядела не меньше чем на тридцать, и у нее был такой воинственный вид, словно она всю жизнь сражается с врагами и в любую минуту готова дать отпор любому из них.

Женщины с такими лицами спускаются в кратеры вулканов, изучают африканские болезни и раскапывают пески в поисках древних горшков. Впрочем, иногда они застревают среди обычных людей, делая их жизнь совершенно невыносимой. У нее были глубоко посаженные серые глазки с рыжеватыми ресничками, нос картошкой, крупные медные веснушки, обсыпавшие переносицу, и маленький, упрямо сжатый рот, открывающийся только для того, чтобы настоять на своем.

— Человек, имеющий собственное дело, может позволить себе выпендриться, — со знанием дела заявила Инна Головатова.

Внешность этой дамы строго соответствовала профессии. Учительница математики была невысокая, тощая, с короткими черными волосами, завитыми в тугие колечки, с узким ядовито-красным ртом и в квадратных очках. На плечах у нее висел неопределенного покроя серый пиджак без опознавательных знаков. Лет ей было примерно сорок — сорок пять, если смотреть издали. При ближайшем рассмотрении вполне можно было скостить десятку. А может быть, прибавить.

Впрочем, Вероника не собиралась ни с кем здесь сближаться. Матвей Каретников отправил ее в «Уютный уголок» для того, чтобы она отдохнула и развлеклась, и она как раз собиралась этим заняться.

В доме отдыха наличествовала библиотека, где Вероника рассчитывала найти какую-нибудь легкую книжку и забраться с ней в теплую булькающую ванну. Райское блаженство! Проходя мимо стоянки машин, она увидела чету Шульговских, которые что-то обсуждали, остановившись возле серебристого автомобиля. Вероника непроизвольно взглянула на ботинки Тараса. Ботиночки действительно были отпадные: комбинированная кожа трех цветов — от песочного до шоколадного, наборный каблук и надменные узкие носы. «Наши бабы все замечают, — усмехнулась про себя она. — У каждой прямо глаз-алмаз. Даже обувку спонсора не пропустили!»

Библиотекарша всучила ей затрепанный и оплаканный любовный роман, присовокупив к нему личный восторженный отзыв.

— Бессонную ночь гарантирую! — с маниакальной улыбкой пообещала она. — Там такие зубодробительные чувства — закачаешься!

Вероника усмехнулась. Она порой почитывала любовные романы, но никогда ни один из них не доводил ее до слез. Однако на этот раз ей попалась действительно стоящая вещь — с характерными героями и интригующим сюжетом. Библиотекарша не обманула. Шел уже третий час ночи, а Вероника вертелась в постели, глотая абзац за абзацем. В одном особенно душераздирающем месте она положила книжку на грудь и закрыла глаза. Две соленых слезы выкатились из-под ресниц на щеки, немного задержались там и стекли вниз, оставляя за собой извилистые дорожки.

«Неужто такая любовь и вправду бывает? — подумала Вероника и хлюпнула носом. — Может быть, она обязательно должна случиться в жизни каждой женщины, только не всем хватает выдержки ее дождаться?» Вероника отбросила книжку и села в постели. Что, если ей не выходить замуж за Матвея Каретникова? Подумаешь — двадцать восемь лет! Может, у нее еще все впереди? А Бороздин и Каретников — всего лишь ступени на пути к настоящему роману? Их просто надо перешагнуть.

Вероника принялась метаться по номеру и крутить кольцо на безымянном пальце. Его подарил Матвей. «Надо выйти на воздух, прогуляться и успокоиться», — в конце концов решила Вероника. Скинула халат, надела тренировочный костюм и выскользнула в коридор. Он был тускло освещен двумя лампочками. Еще две такие же разливали жидкий грязно-желтый свет в холле, который находился справа от ее номера. Очутившись в коридоре, Вероника сразу услышала шаги и увидела тень, которая мазнула по ковру. Потом кто-то завозился возле входной двери.

Она сделала шаг вперед и, прижавшись к косяку, выглянула в холл. Из корпуса выходил человек, которого Вероника ни разу прежде не встречала. Вид у него был совершенно жуткий. Сразу же поражал абсолютно голый череп, похожий на черепашью голову, и цвет лица — мучнисто-серый с зеленоватым отливом. Поперек горла, выглядывающего из свободного ворота рубашки, шел фиолетовый шрам. Внутри костюма гулял воздух, словно он был надет на бесплотное привидение.

Вероника потрясла головой, и в тот же миг дверь тихо закрылась, плотоядно щелкнув замком. Тогда она стремглав бросилась следом за ужасным человеком и через несколько секунд очутилась под козырьком, нависавшим над входом в корпус. Здесь тоже торчала слабая лампочка, которая освещала только коврик возле двери. Дальше лежала плотная темнота, которая, по всей видимости, поглотила незнакомца безвозвратно. «Ну и черт с ним! — подумала Вероника. — У меня своих переживаний выше крыши, буду я беспокоиться о каком-то жутком типе».

Вероника тоже врезалась в темень, раздираемая жалостью к себе. Бедная она, бедная! Ну ничего-то у нее в жизни не выходит так, как хочется! Мечтала стать художницей — фиг тебе.

Мечтала о необыкновенной любви — связалась с женатым Бороздиным А теперь вот собирается замуж по расчету. Конечно, по расчету, зачем обманывать себя саму? Матвей Каретников со всех точек зрения завидный муж, но она его не любит.

Вероника брела по территории дома отдыха, подчиняясь собственной интуиции. По бокам темнели остовы двух больших каменных корпусов, значит, дорожка должна идти прямо посредине, — И не приедет рыцарь на белом коне, чтобы спасти меня! — пробормотала Вероника и заплакала в голос:

— Ы-ы-ы!

И в этот самый момент из черноты впереди нее донеслось шуршание, и что-то большое, темное, металлическое налетело на Веронику, ударило и отбросило в сторону. Она вскрикнула и со всего маху упала на асфальт. И сразу почувствовала, что прикусила язык, потому что рот быстро наполнился соленой кровью.

— О, черт! — выругался где-то над ней мужской голос. — Вы где? Вы целы?

Чья-то жесткая рука легла Веронике на макушку.

— Что это было? — дрожащим голосом спросила она.

— Это был мой велосипед, — раздраженно ответил человек-невидимка и, неловко обхватив Веронику, потащил ее вверх.

Она покачнулась и непроизвольно схватилась двумя руками за его одежду — может быть, это был пиджак, может, куртка. Но тут же резкая боль пронзила ее большой палец. Вероника ахнула и отдернула руки.

И в тот же миг мужчина исчез. Где-то в отдалении громыхнул его велосипед, зашелестели шины — и все. Тишина и темнота. Продолжая рыдать — теперь уже от боли, — Вероника побрела обратно, ориентируясь на далекую лампочку над дверью своего корпуса. Дверь была закрыта на кодовый замок, но Вероника отлично помнила комбинацию цифр, поэтому быстро проскользнула внутрь.

На большом пальце обнаружилась маленькая ранка, как будто она укололась булавкой. Ранка была глубокой и саднила. Вероника удержалась от желания засунуть палец в рот и побежала в номер, чтобы прижечь ее йодом.

— Ничего себе — погуляла! — пробормотала она, оглядывая разбитые ладони и грязный спортивный костюм. — И это называется: охраняемая территория! А по ней ночью ездят на велосипедах какие-то козлы.

Территория и в самом деле была обнесена забором. На воротах дежурил охранник, а калитка открывалась с помощью плоского ключа. Такие ключи раздавали всем отдыхающим. Наскоро приняв душ, Вероника прижгла раны, немножко поплакала и неожиданно быстро заснула.

Разбудил ее странный шум. Она открыла глаза и прислушалась. Прямо под ее дверью гудели голоса, и создавалось впечатление, будто весь коридор забит народом. Вероника накинула халат, повернула ключ в замке и рывком распахнула дверь.

В коридоре топталась группка мужчин в казенных костюмах — они переговаривались между собой и курили, стряхивая пепел прямо на ковер. Увидев Веронику, ближайший к ней человек с тусклыми глазами сказал:

— Войдите, пожалуйста, в свой номер и оставайтесь там. Я поговорю с вами чуть позже.

Вероника закрыла дверь и некоторое время стояла неподвижно, тупо уставившись на нее. Потом пошла к окну и выглянула на улицу. Вдалеке, у ворот, стоял автобус, в который спешно грузились пассажиры. Вероника узнала Инну Головатову: она затаскивала на подножку большую спортивную сумку. Также там были спонсоры конкурса «Мисс Марпл», которых Вероника мельком видела вчера возле четы Шульговских.

— Куда это они подались? — пробормотала Вероника. — А как же финал и телевизор за сметливость? И что за фигня в коридоре?

Тут прямо мимо ее окна прошла Кира Коровкина, волоча за собой пухлый чемодан на колесиках. Вероника рванула на себя форточку и, поднявшись на цыпочки, крикнула:

— Кира! Вы куда?

— Уж конечно, не в Тулу! — мрачно ответила та, притормозив и обернувшись к Веронике. — Мне на целую неделю сняли номер в гостинице в Москве. И я не стала отказываться, хотя некоторые считают, что так поступать неприлично.

Кира повернулась и поплелась к автобусу. Чемодан покатил за ней. Вероника машинально завернула волосы в пучок, и в этот миг в дверь постучали.

— К вам можно? — спросил тот самый тип с тусклыми глазами, который обещал нанести ей визит.

— Ночью что-то произошло? — проявила чудеса догадливости Вероника.

— Вы знакомы с Нелли Шульговской? — вопросом на вопрос ответил тип, не посчитав нужным представиться, а лишь мельком показав ей удостоверение.

— Познакомились вчера в столовой. Просто оказались за одним столиком, а что?

— Произошел несчастный случай. Она смешала снотворное с вином и заснула в ванне.

— Она что, утонула?! — в ужасе спросила Вероника. — Умерла?

— Очень красивая женщина, — пробормотал тип. — Жаль. Вы видели, как она пила вино?

— Да, она выпила после обеда. Но…

— В каком она была настроении?

— В хорошем, — сглотнув, ответила Вероника. — И она ограничилась одним бокалом.

— Это она только начала, — вздохнул тип. — А вечером продолжила. Видимо, хотела как следует расслабиться. У Вероники неожиданно сильно забилось сердце.

— А.., когда это случилось? — спросила она.

— Пока трудно сказать, но скорее всего ночью, после полуночи.

Перед мысленным взором Вероники тотчас же возник лысый мужик со шрамом на шее, на которого она наткнулась в холле.

— А вы не думаете, что Нелли Шульговскую убили? — выпалила она.

— Пара таблеток, полбутылки вина и теплая ванна — вот ее убийцы, — покачал головой тип. — Хотел вам сообщить, что во всем корпусе вы остались одна, все остальные уехали. Ведь это Шульговская организовала конкурс, без нее мероприятие потеряло смысл. Кроме того, все в шоке и не хотят никакого праздника. Что вы на меня так смотрите?

— Я видела ночью ужасного человека! — выпалила Вероника. — Он был такой.., серо-бело-зеленый. С маленькими глазками. И совершенно лысый! И у него на шее был фиолетовый шрам — вот такой!

Она провела по шее пальцем, показывая, какой был шрам. Тип с тусклыми глазами посмотрел на нее с некоторым сомнением.

— Вы любите читать детективы? — наконец спросил он, кинув взгляд на книжку, которая валялась на коврике возле кровати.

— Нет, не люблю, — злобно сказала Вероника. — Вы решили, что я выдумываю? Но я ведь видела этого типа! В половине третьего ночи он выходил из корпуса.

— Вы не спали? — заинтересовался тип. — Что-нибудь слышали? Шульговская к вам не заходила?

— Нет, не заходила. И я ничего не слышала. Но я видела лысого человека со шрамом!

— Ладно, ладно, — успокоил ее тип. — Я узнаю, кто это такой. Может быть, работник дома отдыха?

— Его можно нанять только в качестве местного привидения, — поежилась Вероника — А зачем вы выходили на улицу ночью?

— Мне не спалось, — коротко ответила она и после некоторого раздумья добавила— Книжка попалась слишком интересная и не способствовала засыпанию. Тогда я решила прогуляться.

— Долго гуляли?

— Минут десять. Вышла в половине третьего, а без четверти уже была в номере Я бы гуляла и дольше, но меня велосипедист сбил — В полтретьего ночи?

— Представьте себе, в темноте здесь кто-то гоняет на велосипеде.

— Понятненько, — пробормотал тип и неожиданно засобирался. — Ну, ладно. Покажите мне ваш паспорт, будьте любезны.

Он переписал паспортные данные Вероники и ушел, цинично пожелав ей приятно провести выходные. Представив, что следующую ночь ей придется провести одной в пустом корпусе, да еще напротив номера, в котором умерла Нелли Шульговская, Вероника содрогнулась.. Она побежала к таксофону и позвонила Каретникову. Стараясь подавить истерические нотки в голосе, рассказала о происшествии и попросила забрать ее как можно скорее.

— Почему мне так не везет? — воскликнул тот, бросив трубку, и раздраженно пояснил Диме Дьякову, который как раз зашел в кабинет за распоряжениями. — В этом доме отдыха кто-то утонул, и все разбежались, как крысы. Моя невестушка тоже решила смыться. Придется тебе ехать, везти ее в Москву. Сегодня у меня нет никакого желания с ней возиться. И не говори, что в моих интересах проводить с ней как можно больше времени! Я и так достаточно засветился. Кроме того, — признался он, помолчав, — я не хочу оказаться с ней рядом, когда… Ну, ты понимаешь. А ведь это может случиться в любой момент, ты сам говорил: время пошло.

— Не волнуйтесь, босс. Я думаю, по дороге ничего не случится, — сказал Дима, забросив в рот орешек из пакета, который он держал в руках — Так я поехал.

— Будь осторожен, — пробормотал Каретников. За своего помощника он волновался искренне. — Кстати, если уж она возвращается до срока, может, мне свозить ее к маме завтра? Так сказать, вне расписания?

— Отличная мысль, — похвалил Дима. — Вам сейчас вообще нужно поступать непредсказуемо. Переносить заранее назначенные совещания и уклоняться от запланированных встреч — Господи, пусть мой план удастся! — взмолился Каретников, прикрыв глаза и сцепив руки перед собой — Пусть Веронику Смирнову убьют! И поскорее, господи, поскорее!