"Витязь в овечьей шкуре" - читать интересную книгу автора (Куликова Галина)

Глава 3

Для того чтобы оторваться от «хвоста», пришлось провести целую шпионскую операцию. Правда, в окрестностях никаких знакомых физиономий замечено не было, но, как справедливо рассудила Ольга, не факт, что враги не затаились где-то поблизости. Она сходила к дворничихе Антонине и позолотила ей трудовую ручку. Антонина открыла им подвал, и, не выходя из подъезда, подруги благодаря дворничиховой товарке-уборщице попали сначала в подсобку магазина, потом в торговый зал и уже оттуда вышли на улицу. Бандиты, конечно, не могли ожидать от них такого коварства!

Возле входа в магазин уже стояло заказанное по телефону такси. Ольга засунула на заднее сиденье сначала Наташу, а вслед за ней — спортивную сумку с вещами.

— Вот тебе адрес, — сказала она и протянула исписанную бумажку. Потом повторила адрес для шофера и нетерпеливо спросила:

— Поселок Березкино. Найдете?

— Найдем! — бодро отозвался он. — Отчего не найти? Мы ж не в Африке!

Шофер включил радио и всю дорогу отвратительным голосом пел, ничуть не стесняясь своей пассажирки. Два раза его вызывал диспетчер и хрипел что-то нечеловеческим голосом в переговорное устройство, а шофер отвечал. Наташа удивлялась, как он вообще что-нибудь понимает.

Первые полчаса она постоянно оглядывалась назад, опасаясь, что за ними едет какая-нибудь неприметная машина, но потом поняла, что побег удался, и успокоилась. И даже задремала, свесив голову на грудь, а потом вдруг проснулась, потому что почувствовала неожиданный толчок.

— Вот, барышня, не повезло нам, — сообщил шофер. — Колесо спустило. Ну да вы не переживайте, это мы мигом исправим!

«Миг», однако, растянулся надолго, и только в восьмом часу вечера им наконец удалось тронуться с места. Когда автомобиль свернул с шоссе на местную дорогу и Наташа вытянула шею, опасаясь пропустить указатель, шофер неожиданно съехал на обочину и вздохнул:

— Кажется, барышня, нам опять не повезло. У меня машина сломалась.

— Как это — сломалась? — опешила Наташа. — Она же только что ехала!

— Ехала, ехала и приехала, — грустно ответил тот. — Перегрев.

— И что?!

— Ну что, что? Постоим, подумаем… Разберемся!

Он вышел, открыл капот, повздыхал над ним, потом вернулся в салон и начал долгие переговоры с рычащей, словно трактор, рацией.

— Что говорят? — поинтересовалась Наташа.

— Ничего хорошего, — буркнул шофер. — Боюсь, барышня, мы тут надолго застряли. Вы, значит, расплатитесь со мной за то, что я вас досюда довез.

— Докуда это — досюда?! — рассердилась Наташа. — Мне досюда не надо, мне надо до самого конца!

— Извините, но это невозможно. Могу поймать для вас попутку.

Через полчаса стало ясно, что ловить просто нечего. По дороге не ездило ровным счетом ничего — ни в одну, ни в другую сторону.

«Хоть бы велосипед какой попался или сенокосилка, на худой конец», — подумала Наташа и спросила у шофера:

— Вы по крайней мере знаете, где мы находимся?

— Можно по карте посмотреть, — оживился тот и полез под сиденье. — Вот, глядите, тут — ваше Березкино, а здесь — мы. Рядом!

И правда: казалось, что до пункта назначения буквально рукой подать.

— Это, значит, надо идти через лесок, наискосок. Выйдете точнехонько к тому самому месту, что вам нужно, — заверил ее шофер.

Наташа выволокла сумку на дорогу и порадовалась, что она не слишком тяжелая. «Не стоит нервничать, — убеждала она себя. — Ничего особенного! Просто началась черная полоса. Она скоро закончится, и я заживу, как прежде. Боже мой, почему я не ценила свою прекрасную налаженную жизнь?! У меня ведь есть работа, есть свой дом, я свободна, достаточно молода, здорова… Как я могла предаваться унынию только из-за того, что меня бросил кретин Калашников?»

Некоторое время она занималась самобичеванием, одновременно углубляясь по проселку в лес. Неожиданно с дерева спрыгнула белка и, распушив хвост, метнулась на другую сторону дороги. И вот тут-то Наташа наконец очнулась. Очнулась и поняла, что находится в совершенно незнакомом месте, одна-одинешенька, и, попадись навстречу дурные люди, ей даже нечем будет защититься. Она вскинула руку, посмотрела на часы и воскликнула:

— Мамочки мои!

Одиннадцать вечера. Уже темнеет, а дороге конца-края нет. Вероятно, то, что на карте выглядит крошечным зеленым квадратиком, на самом деле — дремучий лес! И до жилья — километры пути…

Именно в этот самый момент она услышала голоса. Мужские. По всей видимости, двое незнакомцев шли ей навстречу и вот-вот должны были показаться из-за поворота. «Вдруг это бандиты или насильники? — содрогнулась Наташа. — Надо немедленно спрятаться!» Она дернулась в одну сторону, потом в другую, сделала полный оборот вокруг своей оси, взвалила сумку на плечо и на полусогнутых побежала за елки.

По дороге действительно шли два человека. Только были это не бандиты и насильники, а обыкновенные дачники, Иван и Федор, оба — интеллигентные люди, умницы, физики по образованию. Дорога резко повернула, и тут они увидели незнакомую дамочку в кошмарном длинном сарафане и спортивных тапочках, которая сначала завертелась на месте волчком, а потом стремглав бросилась в кусты, приседая от страха. Интеллигентные люди переглянулись, усмехнулись и почувствовали в себе детский азарт. Можно было покричать ей вслед: «Утю-тю!», но они не стали.

— Кажется, она испугалась, — сказал Иван шепотом.

— Нас, что ли?

— Кого же еще? Давай поржем? — предложил он и спросил нарочито громко:

— Тебе не показалось, что здесь только что кто-то был?

Федор поглядел на Ивана, подмигнул ему и ответил:

— Точно! Дохнуло парфюмом. Из этого следует, что поблизости прячется баба!

Наташа, стоявшая на четвереньках поделкой, припала к земле грудью, чтобы окончательно слиться с пейзажем.

— Надо эту бабу поймать и сделать с ней что-нибудь ужасное! — заявил Иван очень серьезным тоном.

Наташу отлично было видно среди ветвей, и когда она вжалась в мох, подняв попу кверху, физикам стало по-настоящему весело.

— Согласен! — немедленно ответил Федор. — Будем ходить туда-сюда, и как только баба выйдет на дорогу, сразу на нее накинемся. И тут уж от души повеселимся! Не забыл, как мы разделались с той, в желтом купальнике? А как она визжала? Приятно вспомнить!

Ухмыляясь, приятели проследовали дальше, не замедляя хода. Им было забавно думать, что они напугали какую-то дурочку и она теперь будет продираться через бурелом и не осмелится выйти на дорогу до самого дачного поселка.

Проводив их глазами, Наташа схватила сумку и, стараясь не дышать, на цыпочках двинулась в чашу. Так она и знала! Раз уж не везет, так не везет во всем. Она бежит из Москвы от одних маньяков и здесь, в лесу, нарывается на других. Конечно, как же иначе. Но нет, она еще поборется с судьбой!

Борьба с судьбой отняла у нее массу сил. К этому времени окончательно стемнело и идти приходилось на ощупь. Кроме того, начал накрапывать мелкий дождь. Сумка становилась все тяжелее и тяжелее и уже через полчаса весила тонну. Наташа решила расстаться с ней, но не успела, потому что зацепилась за корень, споткнулась, взмахнула руками и полетела в какой-то овраг. Поцарапалась, ударилась плечом и, бросившись лицом на землю, разрыдалась от отчаяния.

Нарыдавшись всласть, она подняла голову и увидела прямо перед собой два желтых круглых глаза.

— Отвали, зверь! — крикнула Наташа хриплым голосом и вскочила на ноги. — Меня голыми лапами не возьмешь!

В ответ раздалось угрожающее рычание. «Неужели волки? — пронеслось у нее в голове. — Сейчас сбежится вся стая, и меня загрызут!» Она нащупала сумку, скатившуюся в овраг вслед за ней, и, схватив ее за ручки, махнула в том направлении, где стоял предполагаемый волк.

— Пошел вон! — рявкнула она и, не дожидаясь ответной реакции, начала проворно карабкаться вверх по склону.

Эта драма разыгрывалась прямо на задворках загородного дома художника-авангардиста Аркадия Бубрика. Два желтых глаза принадлежали его псу Азору, который был собакой ученой и даже в некотором роде творческой. Клочья вычесанной из него шерсти хозяин использовал в своей «Инсталляции № 887», которая располагалась в центре главного зала персональной выставки Бубрика в галерее «Синий закат». Когда Наташа замахнулась на Азора сумкой, он отпрыгнул в сторону, но не убежал, а увязался за ней.

Она же стала карабкаться вверх по откосу, остервенело перебирая ногами, и в какой-то несчастливый момент заехала Азору пяткой в нос. Азор рявкнул и схватил Наташу за подол. Решив, что это волки перешли в наступление, она взвизгнула и рванулась изо всех сил. Раздался треск рвущейся материи, и весь низ сарафана остался у собаки в зубах. В ту же секунду Наташа вылетела из оврага, подобно петарде, выстрелившей в новогоднюю ночь из палисадника.

К этому моменту небо осело вниз, и в животе у него гулко заворчало. Неожиданно ударила молния, осветив окрестности, и Наташа увидела прямо перед собой ярко-желтые окна дома. Она всхлипнула от облегчения, и в тот же миг сверху на нее обрушились потоки воды. Дождь был африканским — теплым и неукротимым. Пока Наташа неслась к человеческому жилью, промокла до нитки.

Добежав до двери, она приготовилась колотить в нее кулаками, но едва дотронулась, как та бесшумно отворилась. Внутри было сухо, тепло и тихо. Гостиная, наполненная неярким светом, оказалась пуста.

— Извините! — закричала Наташа, перетаптываясь на пороге и отчаянно хлюпая тапочками. — Разрешите войти?

Ответом ей было гробовое молчание. Наташа медлила лишь несколько секунд, затем шагнула в комнату и тихонько прикрыла за собой дверь. Стащила с себя мокрую обувь и ступила на ковер босой ногой.

— Есть кто-нибудь? — еще громче крикнула она, глядя на дверь в глубине зала. Она ожидала, что сейчас оттуда выйдут хозяева дома, и она попросит у них разрешения позвонить по телефону. Не откажут же ей в такой малости!

Однако никто не появился. Возможно, ливень застал хозяев где-нибудь в саду, и они спрятались в беседке или в сарае? Наташа огляделась по сторонам и заметила, что обстановочка не бедная — массивная мебель, паркетный пол, шикарная люстра… Интерьер был выдержан в черно-белых тонах, и показался ей мрачным. На длинном столе без скатерти стоял поднос, а на нем — бутылка коньяка и чистая рюмка. Наташу пробрала дрожь. Ведь не будет ничего страшного, если она немного полечится, а то ведь так и заболеть можно.

Выпив полную рюмку и мимолетно пожалев об отсутствии закуски, Наташа почувствовала неловкость и быстро завинтила крышечку на бутылке. Потом некоторое время постояла, задумавшись, снова ее отвинтила и выпила еще одну рюмку. Это, конечно, была уже вопиющая наглость, но Наташа столько всего натерпелась за последнее время! «Мне простительно, — успокоила она себя. — Я жертва трагических обстоятельств».

— Эй! снова позвала она, подкрадываясь к приоткрытой двери в глубине помещения. — Вы меня слышите?

По-прежнему никто не отзывался, и она рискнула сунуть нос в щелку. Сунула и обалдела. За дверью оказалась еще одна просторная комната, освещенная несколькими лампами, закрепленными на стенах. У дальней стены находилось нечто невообразимое. На широком постаменте покоилась довольно внушительная куча костей и череп, увенчанный клоком светлых волос. Рядом с костями лежали: кинжал, массивный медальон сердечком и будильник «Слава» без переднего стекла с отломанными стрелками. На стене перед всей этой красотой висел лист ватмана, на который были наклеены фотографии полуобнаженной блондинки, застигнутой в момент раздевания.

Женщину снимали через окно. Окно было закрыто, зато занавески не задернуты до конца. Вот она в расстегнутом платье. Вот — избавляется от белья. Вот — закалывает волосы перед большим зеркалом.

Наташа почувствовала, как заколотилось сердце. Ее очень, очень беспокоил разобранный скелет под фотографиями. Возможно ли, чтобы человек, который снимал блондинку, заколол ее ножом, повесил в доме фотографии, а под ними сложил останки несчастной и присовокупил к ним орудие преступления? Как еще можно было расценить эту композицию без предварительной подготовки?

Наташа не хотела в это верить. Неужели после того, как она бежала от одних маньяков и встретилась на лесной дороге с другими маньяками, судьба привела ее в дом третьего?! Это было уж слишком! Она хотела уже пуститься в бегство, но тут хлопнула входная дверь и раздались шаги. Шаги были медленными, тяжелыми и страшными. Наташа заметалась, не зная, куда деться. В комнате отыскалась еще одна дверь, она рванула ее на себя и.., попала в мастерскую Аркадия Бубрика. Но откуда она могла знать, что это именно мастерская и что Бубрик в настоящее время занят воплощением в жизнь художественного проекта под условным названием «Жизнь в облике смерти»?

О ужас! Глазам ее открылась страшная картина. На поду лежали ножи, напильник, плоскогубцы, какие-то крючья и другие непонятные приспособления, похожие на инструменты для пыток. Рядом, на газетах, были разложены выскобленные добела мелкие кости, причем в таком количестве, словно тут пустили в расход целую птицефабрику. Стены украшали творения, при взгляде на которые Наташа содрогнулась от отвращения — все они были сделаны из мертвых жуков, мух и засушенных тараканов. Трупы насекомых, сложенные в затейливые узоры, леденили кровь.

Шаги тем временем неотвратимо приближались, бежать было некуда, и Наташа с расширенными глазами осталась стоять возле костяных пирамид. Через секунду на пороге появился мужчина слегка за пятьдесят с узким печальным лицом, выпирающими скулами и глазами, полными художественной скорби. Его длинные темные волосы были расчесаны на прямой пробор и уныло падали на плечи. В руках он держал мокрые тапки.

— А! — воскликнул он, уставившись на Наташу. — Так это ваша обувь!

— Моя, — мяукнула она.

— Я Бубрик, — сообщил он. — Можете звать меня Аркадием.

— А я — Наталья. Постучалась к дам, чтобы позвонить по телефону, но вы не отзывались, и я прошла в комнату…

— Очень хорошо, что вы зашли! — хозяин дома улыбнулся, показав плотно посаженные, как у бобра, зубы, и от этой улыбки сердце Наташи затрепетало шелковым платочком на ветру.

— Я, видите ли, свалилась в овраг, — поспешно заговорила она, изо всех сил стараясь взять себя в руки и не завизжать от страха. — Зацепилась за корень и упала, потеряла сумку и еще платье порвала…

— У вас все косточки целы? — с живым интересом поинтересовался Бубрик и весь подался вперед, будто от ее ответа многое зависело.

«Отчего его так волнуют мои косточки?» — испугалась Наташа и тоненько хихикнула:

— Мои-то целы. А у вас тут прямо палеонтологический музей!

— Видите ли, кости мне нужны, как воздух, — совершенно серьезно пояснил Бубрик. — Для удовлетворения эстетического чувства. Приходится съедать их обладателей. Искусство, как говорится, требует жертв.

Наташа тяжело сглотнула. На что это, интересно, он намекает?

— Знаете, вы выглядите весьма.., живописно, — сообщил Бубрик и посмотрел на Наташины голые ноги.

Пес Азор очень аккуратно оторвал подол от ее мешковатого сарафана, и Наташа совершенно неожиданно оказалась в мини-платье. Нервно пошевелив пальцами на ногах, она клацнула зубами и выдавила из себя:

— Мне бы позвонить…

— Телефон не работает, — ответил Бубрик, глядя ей в глаза. — Гроза, что вы хотите?

— Я ничего не хочу, — пробормотала Наташа. — А что это у вас тут такое.., скорбное? — Она махнула рукой в сторону газет с разложенными на них костями.

— Не обращайте внимания, — неопределенно ответил Бубрик. — И не спрашивайте. Это очень личное.

«Еще бы! — подумала Наташа. — Если он выслеживает блондинок, убивает их и хранит косточки, как память, интересоваться подробностями бессмысленно».

— Скажите, а поблизости живет еще кто-нибудь? — спросила она громко и вроде бы смело, но дрожащий голос выдал ее истинные чувства.

Бубрик, который отлично чувствовал цвет и форму, оказался невосприимчив к женским переживаниям. Поэтому просто пожал плечами и ответил:

— Не думаю, что вам удастся откуда-нибудь позвонить.

«Почему? — в панике подумала Наташа. — Потому что ты собираешься меня укокошить? Нет, живой я не сдамся!».

— Меня будут искать, — на всякий случай предупредила она.

— Да? И кто же? — полюбопытствовал художник.

— Покровский Андрей Алексеевич, — выпалила Наташа. — Он… Он меня очень сильно будет искать. Он во мне безумно заинтересован. Этот человек без меня просто не может, понимаете?

— О! — уважительно протянул Бубрик. — Не может без вас? Вот как! А Генрих о вас знает?

«Господи, кто это — Генрих? — в панике подумала Наташа. — Сиамский кот? Мраморный дог? Или какой-нибудь секьюрити? Впрочем, у кандидатов наук не бывает охраны, она им не по карману, да и ни к чему».

— Я никого не боюсь, — храбро ответила она. — А уж Генриха! Что там Генрих — плюнуть и растереть!

— Знаете, — сказал Бубрик, оглянувшись на окно. — Вам все равно отсюда не уйти.

Он имел в виду — пока продолжается гроза, но Наташа поняла его по-своему и попятилась.

— Вот что. Мне нужна еще пара скелетиков, — Бубрик задумчиво почесал макушку, и Наташа тяжело привалилась к стене плечом. — Не хотите жареной трески? Только — чур! — кушать ее руками и очень осторожно, чтобы не повредить косточки.

«Он сумасшедший! — поняла Наташа. — Он так или иначе со мной что-нибудь сделает и выдерет из меня позвоночник. Рыбий хребетик — это только разогрев».

— Андрей Алексеевич уже, наверное, бегает по окрестностям, — напомнила она. — Надо его немедленно успокоить. А то он такой шум поднимет, такой шум! Вы его еще не знаете!

— Я его отлично знаю, — пробурчал Бубрик. — Черт с вами, если не хотите трески, пойдемте, я отведу вас к Покровскому.

— Ну что вы, право слово! Я сама дойду!

— Конечно, конечно, — усмехнулся он и крепко схватил ее за локоть.

Локоть немедленно ослаб, точно мушиная лапка, уставшая биться в сладкой капле варенья. Наташа подумала, что Бубрик сейчас наклонится и вопьется в ее шею своими бобровыми зубами. Она втянула голову в плечи, сделавшись похожей на снежную бабу.

— Что это вы? — удивился предполагаемый преступник. — Замерзли? Хотите погреться?

— Андрей Алексеевич, наверное, уже спасателей вызвал! — тоненьким голоском предположила Наташа вместо ответа.

— Ой, да ладно вам! Идемте ловить вашего Покровского! Только дайте я зонт возьму. Вам-то уже все равно!

«Мне уже все равно, вон как, — ахнула про себя Наташа. — И что значит — ловить Покровского? Не зря он сказал, что ему не хватает пары скелетов! Значит, меня одной ему мало».

— Ох, ну и приспичило же вам гулять в грозу! Не боитесь, что вас молнией убьет? — поинтересовался Бубрик, открыв входную дверь. Впереди стоял черный лес, и было неясно, куда он собирается ее вести. — Сегодня по радио передавали, на пляже одного мужчину убило.

— Не боюсь, — искренне сказала Наташа. Уж чего она сейчас боялась меньше всего, так это молнии. — А… А где дом Покровского? В какой стороне? Я ведь и сама могу дойти. Мне бы не хотелось вас напрягать.

— Вы одна не найдете, — отрезал Бубрик. — И знаете что? Дайте я все-таки накину на вас дождевик, а то как-то неудобно: я — под зонтом, а вы — так.

Он сделал неуловимое движение руками, что-то хлопнуло, и Наташа почувствовала, как всю ее облепил полиэтилен. На голове оказался тесный капюшон с завязочками. Бубрик взял их двумя руками, сделал узел и рывком дернул на себя.

«Вот оно! — поняла Наташа. — Он решил меня задушить!» Сработал инстинкт выживания, она с коротким криком вырвалась из рук художника, отпрыгнула с газона в густую траву, развернулась и с места в карьер дунула по направлению к лесу.

— Стой, дура такая! — сердито закричал Бубрик. — Не туда! Не туда! Там пруд, утонешь ведь!

Ему совсем не светило лезть в воду и спасать незнакомую полоумную девицу. Поэтому он решил во что бы то ни стало пресечь ее попытку к бегству и догнал двумя громадными прыжками. Повалил и прижал к земле. Наташа завизжала на весь лес, да так, что у всех местных собак мигом поднялась шерсть на загривках.

Кое-как удалось Бубрику уговорить ее заткнуться и встать на ноги. Плащ она с себя содрала и в сердцах бросила на траву.

— Вот, видите, дом? Это и есть обиталище Покровского, — увещевал ее запыхавшийся художник. — Мы почти пришли, не вздумайте орать снова, а то у меня уши отвалятся.

Наташа не видела никакого дома. Впереди было черным-черно, непроглядно. И тут вдруг снова ударила молния, и она поняла, что они и в самом деле находятся в непосредственной близости от двухэтажного особняка под веселой «одноухой» крышей. В окнах — ни огонька, ни искорки. Вероятно, все обитатели спали, и уж, конечно, Покровский не бегал по окрестностям в поисках своей новой помощницы, которая должна была явиться вечером, но куда-то запропастилась.

Когда Бубрик, держа спутницу за плечо одной рукой, другой заколотил в дверь, Наташа внезапно почувствовала, что крыльцо качается под ногами.

«Интересное дело! — подумала она, даже не вспомнив про коньяк без закуски. — С чего бы это у меня голова кружится? От переживаний, наверное».

— Андрей Алексеевич! — крикнул нетерпеливый Бубрик. — Андрей! Ты дома?

Покровский был дома. Через минуту в окне первого этажа вспыхнул свет и дверь распахнулась. На пороге возник заспанный и встрепанный мужчина — босой и в боксерских трусах.

— А? — спросил он. — В чем дело? Что случилось?

И тут Наташа его узнала. Это был тот самый зеленоглазый тип из гостиничного бара, который представился ей Афанасием Афанасьевичем. «Скотина, — беззлобно подумала она. — Обманул меня, как девочку, а я и поверила. А он, выходит, на самом деле Андрей Алексеевич Покровский, кандидат наук. А выдавал себя за бизнесмена! Но каково совпадение! Определенно — судьба».

— Вот, — сообщил Бубрик, встряхивая зонтом и осыпая вывалявшуюся в жидкой грязи Наташу миллионом капель. — Получи, дружище, свое добро. С доставкой, так сказать, на дом.

Покровский с изумлением взглянул на захмелевшую Наташу, которая изо всех сил старалась удержаться на ногах и по этому поводу сильно выпячивала живот. После чего неуверенно уточнил:

— А ты убежден, что это мое?

— Ну ты даешь! — расстроился Бубрик. — Смотри внимательнее.

Андрей вытянул шею и приблизил свою мятую со сна физиономию к мокрой Наташиной.

— Будто бы что-то знакомое… — пробормотал он. — Но нет — не узнаю.

Наташа была счастлива, что он ее не узнал — этого еще не хватало! Разве смог бы он воспринять ее всерьез после того, что случилось в гостинице?

— Черт знает что! — рассердился Бубрик. — Не хочу я в этом участвовать! — Он вскинул руку к глазам и воскликнул:

— В полпервого ночи!

Что, интересно, он будет делать с этой бабой, если Покровский от нее откажется?!

— Подожди, подожди, — пробормотал кандидат наук. — Зачем ты привел ко мне это чудо-юдо?

— Она сказала, что служит у тебя помощницей!

— А-а! — хлопнул себя по лбу кандидат наук. — Вот кто это! Наталья Смирнова! — Он на секунду замолчал, затем с подозрением спросил:

— Неужели это вы?

— Это я, — подтвердила та с необычайной важностью. — Я заблудилась.

— Что ж, — не смутился Покровский. — Входите в дом. Аркадий, ты тоже войдешь?

— Нет уж, — отказался Бубрик. — Я домой, творить.

— Творить? — искренне удивилась Наташа, и Андрей пояснил:

— Он художник. Довольно известный.

— О! — Наташа похлопала Бубрика по руке. — Художник! Зер гут! Именно поэтому у вас полный дом костей и мушиных трупов?

— Когда-нибудь, — сказал Бубрик, — мои работы оценят по достоинству. В них — правда жизни и смерти.

После чего торопливо попрощался и скрылся во мраке ночи.

— Ну что ж, госпожа Смирнова, входите! — вздохнул Покровский, пропуская ее в дом. — Кстати, почему вы без вещей? Вы же собираетесь здесь жить!

Наташа перешагнула порог под громыхание грома и ответила:

— У меня, конечно, была сумка. Конечно. Но я потеряла ее, когда дралась с волками. Они напали на меня целой стаей.

— Волки? — опешил Покровский. — Где это вы их раздобыли?

— Да тут, у вас. Вон в том овраге. — Она прилагала массу усилий для того, чтобы держать хозяина дома в фокусе, поэтому махнула рукой довольно вяло.

— А как вы попали в овраг? — не отставал тот.

— Сначала-то я шла по дороге, — охотно объяснила Наташа. — И только уж потом, когда встретила двух маньяков, свернула в лес. Пришлось немного поплутать.

— Я вижу, путь до моего дома оказался для вас тернистым, — пробормотал Покровский, пытаясь получше разглядеть стоящее перед ним существо.

Девица была стрижена, как Вин Дизель, и одета в короткое мокрое платье, прилипшее к телу. Босые ноги оказались вымазаны грязью, к одной щеке прилипла трава, на другой отпечатался след черной ладони. Андрей не мог понять, каким образом уважаемое агентство так облажалось — прислало ему это чучело. Тем более что от чучела разило алкоголем. Невероятно!

— А где я буду жить? — через силу задала Наташа мучивший ее вопрос. — С вами или где-нибудь поблизости?

— Что не со мной — это точно, — ответил Покровский и проглотил улыбку, как сделал это тогда, в баре. От улыбки осталось на лице только впечатление. — Моя семья живет на первом этаже, а все, кто у нас работает, — на втором. Ваша комната справа от лестницы, запомните? Не та, в самом углу, а вот эта, видите?

Вместо ответа девица икнула. Конечно, это было настоящее безобразие, и по-хорошему, ее следовало бы выгнать на улицу. Но на улице царила ночь, бушевала гроза — в любом случае приходилось быть добрым. Покровский решил, что если уж не может разрулить неприятную ситуацию прямо сейчас, то стоит отнестись к ней с юмором. Это сохранит его нервы.

— Можете ознакомить меня с моими обязанностями, — великодушно разрешила Наташа.

— Ну уж нет, — пробормотал Покровский. — Сначала выспитесь, а потом поговорим.

— Ладно, — согласилась она и, шагнув в комнату, зацепилась ногой за коврик. Сказала: «Уи!» и свалилась на пол, как бревно.

Перед ее глазами оказались мужские штиблеты, аккуратно, носок к носку, поставленные возле низкого столика. Штиблеты были стоптаны внутрь, а шнурки завязаны трогательными бантиками.

— Вы косолапите при ходьбе, — обвинила Покровского Наташа, с трудом поднимаясь на ноги. — Вам надо купить специальные супинаторы.

— Спасибо, я буду иметь в виду, — усмехнулся он. — Кстати, вы в состоянии самостоятельно принять душ?

— Ну да, — ответила Наташа, подходя к диванчику перед камином. — Конечно. Только можно я сначала немножко посижу?

— Если вы сядете, то немедленно уснете. А мне вовсе не хочется, чтобы утром домашние застали здесь такое… Хм… Вас. Пойдемте наверх, я дам вам полотенца.

На самом деле полотенца уже давно лежали на кровати в той комнате, которую хозяин дома выделил своей помощнице, но Покровский решил, что если не страховать ее на лестнице, она загремит вниз и свернет себе шею. Наташа тем временем думала о том, что все ее преследователи остались с носом.

— Я в безопасности! — громко заявила она, храбро наступая на ребрышки ступенек.

— Это уж будьте уверены, — пробормотал Покровский. — Что касается меня, то тут вы в полной безопасности.

Она была ужасно потешной, и он не мог утверждать, что утром непременно отправит ее обратно. Как это ни странно, ему понравилась ее пьяная самоуверенность. Вернее, позабавила. Надо дождаться утра, а там уже поглядеть, что из нее получится после душа и нескольких часов сна.

— Только не ложитесь в ванну, — попросил он. — Ванна вам сегодня противопоказана. Воспользуйтесь душевой кабиной, хорошо? Халат в шкафу.

Засунув ее в комнату, он некоторое время прислушивался, но не услышал ничего ужасного — звона разбитого стекла или стука падающего тела. Однако вода так и не начала шуметь. Покровский некоторое время раздумывал, потом легонько постучал. Никакого ответа. Тогда он осторожно приоткрыл дверь и просунул голову внутрь. Девица стояла посреди комнаты совершенно неподвижно. У нее был стеклянный взгляд, и Покровский решил, что она спит стоя, словно лошадь.

— Эй! — позвал он. — Вы собирались в душ.

Она не реагировала.

— Черт с вами, ложитесь так. Только погодите, я накину что-нибудь на постель.

Он вошел, застелил кровать пледом и сделал широкий жест рукой:

— Прошу!

Девица продолжала стоять, словно изваяние. Она кого-то отчаянно напоминала Покровскому. Но кого? Он не мог вспомнить.

— Отлично, — буркнул он, взял Наташу за локоть, подвел к кровати, поставил к ней спиной и подтолкнул.

Она немного покачалась и неожиданно стала падать вперед, словно ковер, скатанный рулоном.

— Ого! — воскликнул он и засмеялся, обхватив ее двумя руками. От нее пахло дождем, лесом и ванилью. Ну и коньяком, разумеется.

Пришлось присесть, приподнять ее за ноги и свалить-таки на постель. Она охотно свалилась и тут же разметала руки. Если бы не тифозная стрижка, волосы тоже разметались бы. Покровский решил, что мокрое платье снимать с нее не станет ни за какие коврижки. Еще неизвестно, что из этого кокона вылупится утром. Возьмет и обвинит его в сексуальных домогательствах.

— Так что, пардон, мадам, оставайтесь в своей одежке, — вслух сказал он.

На самом деле он рассчитывал, что через несколько часов она проснется, разденется и примет душ, почувствовав себя грязной и мокрой. К утру Наташа действительно проснулась, но почувствовала себя не грязной и мокрой, а голодной. Есть хотелось зверски.

Одновременно к ней вернулась память, и вчерашние события предстали перед ее мысленным взором. Гражданский долг заставил ее схватиться за телефон. Номер родного районного отделения милиции выскочил из нее просто сам собой.

— Парамонов? — сдавленным голосом спросила она, когда ей ответили. — Это Наталья Смирнова. Помните, я вам звонила насчет Негодько с пистолетом? Вы еще мне не поверили. Так вот. Тут возле оврага творятся ужасные вещи! По лесу ходят волки и двое маньяков. Об одной жертве я знаю точно — это женщина в желтом купальнике. Нет, я ее не видела, но они сами рассказывали. Кто, кто? Маньяки рассказывали! — Она некоторое время слушала, потом ответила:

— Откуда ты знаешь, что я себя неважно чувствую?

Когда трубка зашлась короткими гудками, она осторожно положила ее на рычаг и вздохнула. Поверили ей — не поверили, она поступила как сознательная гражданка. Несмотря на то что голова еще не варила, как полагается, сознательная гражданка сумела сообразить, где находится кухня. Спустилась на первый этаж, отыскала в холодильнике круг «Краковской» колбасы и, устроившись на диванчике в гостиной, впилась в нее зубами.