"Дикарка" - читать интересную книгу автора (Фабио)

Глава 5

– Нью-Йорк, – буркнул Марко, когда они миновали приветственный рекламный щит на границе штата. Лия взглянула на спутника, потом перевела взгляд на дорогу. Машина все еще ехала по гористой местности, солнце заволокло грозовыми тучами, одевшими ландшафт в плотную серую пелену. Марко вел машину к Олбани. Автомобилей на дороге попадалось все меньше и меньше.

У Лии болели руки. Легкое покалывание в кончиках пальцев сменилось полным онемением.

Лия, стиснув зубы, молчала, не желая жаловаться и показывать Марко, как она страдает.

Однако если он не остановит машину в ближайшие минуты, то ее мочевой пузырь может, чего доброго, лопнуть. Ей нужно в туалет, но как не хочется говорить ему об этом. Понятно, что о цивильном туалете на переполненной людьми стоянке нечего и думать, но, может быть, Марко согласится выпустить ее в кусты у обочины дороги. Не очень-то хочется писать, как младенцу, на улице, но, возможно, это единственный шанс вырваться из лап Эстевеса.

Да и вообще, должен же он будет и сам остановиться по естественной надобности. Вот тогда он никак не сможет препятствовать ее бегству.

Некоторое время Лия рассматривала мелькающий за окном пейзаж, страстно желая, чтобы стрелка спидометра переползла предельно допустимую скорость и их начал бы преследовать дорожный патруль с воющей на крыше сиреной. Марко всегда любил быструю езду, подумала Лия, вспомнив, как носились они по Майами в ночь знакомства.

Нет.

Она не станет больше думать о прошлом.

Лия откашлялась, прочищая пересохшее от внезапного волнения горло.

– Куда мы едем? – отважилась она задать вопрос, удивляясь мягкости своего голоса.

Как она устала от собственной враждебности – она лишала Лию сил, которые, без сомнения, понадобятся ей, чтобы избавиться от обрушившейся на нее напасти.

На несколько секунд она примирилась с ролью пленницы Марко Эстевеса.

– Точно не могу сказать, – вполне миролюбиво ответил Марко. В следующий момент он удивил Лию еще больше. – С тобой все будет хорошо, Эй Джи. Поверь.

Его слова поразили ее в самое сердце. Еще секунда – и Лия сказала бы Марко, что доверяет ему и надеется, что он выручит ее из беды.

Глядя на него, Лия думала, что ей легко поддаться искушению считать его тем же человеком, в которого она когда-то так опрометчиво влюбилась. Ее тело прекрасно помнило то, что старался забыть разум: как он стонал, когда она ерошила пальцами его роскошную гриву, как его колючая щека терлась о ее нежную грудь по утрам, как он не спеша поворачивался в постели, обнимал ее и любил, любил без конца…

Боже, как он умел любить ее! Его мужественное тело казалось ненасытным. Стоило только нежно помурлыкать ему на ушко, как он снова воспламенялся неистовой страстью.

После всего, что Лия пережила, после года разлуки и горечи утраты она была потрясена тем, что по-прежнему желает этого человека.

Желает чисто физически.

Ее тело страстно тянулось к нему, но разум и сердце восставали. Сидя всего в нескольких дюймах от Марко, Лия ощущала такое сильное влечение, что ей становилось страшно.

Однако какая-то часть ее существа не боялась этого всепоглощающего влечения. В самой глубине души Лия не переставала верить, что Марко не враг, а ее герой, в которого она поверила с первой же встречи.

«На это нет никаких шансов, – явственно произнес внутренний голос. – Взгляни в лицо реальности, Лия».

– Меня зовут не Эй Джи, Марко, – резко огрызнулась она. – Мое имя – Лия. Господи, зачем ты так шутишь? Почему я должна тебе доверять?

– Почему? Ну… это для твоего же блага, – нерешительно проговорил Марко, не поворачивая головы.

Уловив его колебания, она моментально отреагировала едким замечанием:

– То есть меня застрелят для моего же блага?

– Ты сейчас ничего не понимаешь, Эй Джи, то есть, прости, Лия. Но когда-нибудь ты все поймешь, обещаю тебе.

– Ты обещаешь? Еще лучше. Ты же никогда в жизни ничего не обещал.

– Только тебе.

В изумлении Лия уставилась на Марко.

– Да, только мне. Но ведь я никогда и не просила что-нибудь мне обещать, правда? Я никогда не просила тебя обещать, что ты расскажешь мне о твоем прошлом и о том, чем ты занимаешься в доме Виктора, и что ты там делал в ту ночь. Я никогда не просила тебя обещать, что ты похитишь меня или наведешь на меня пистолет. И я точно никогда не попрошу твоего обещания не пристрелить меня как собаку. Тебя это устраивает, Марко?

Голос ее сорвался на крик, Лия ненавидела себя за то, что поддалась эмоциям. Из глаз потекли слезы, и она прокляла их, как прокляла ком, который вдруг застрял у нее в горле.

Чувствуя, что сейчас рыдания захлестнут ее, Лия резко поднесла ко рту обе руки, нарушив приказ Марко.

Она испугалась собственной дерзости, но тут же подумала: «Да что он сделает?» Лия посмотрела на Марко, все еще держа руки у рта, вызывающим взглядом «ну-ка выстрели!».

Марко не выстрелил.

По тому, как судорожно он сжал рукоятку пистолета, Лия почувствовала неуверенность Марко.

– Положи руки на щиток.

– Не положу. Марко пожал плечами:

– Я еще не потерял пистолет.

– Не принимай меня за дуру. Я не собираюсь бежать и получить пулю в спину. Но мои руки просто одеревенели, я не могу больше держать их на щитке. Дай мне передохнуть.

– Я понимаю, что ты устала, но… – не договорив, Марко посмотрел в зеркало заднего вида и вполголоса выругался.

– В чем дело? – Лия обернулась и увидела, что у них на хвосте висит какая-то машина. Она ехала так близко, что стало ясно: это погоня.

– Пригнись, – приказал Марко, нажав педаль газа.

– Нет! – взвизгнула Лия, резко повернулась и помахала пассажирам несущейся по пятам машины, забыв, что они не могут ее видеть за тонированными стеклами.

– Что ты делаешь, черт тебя дери? Пригнись! – рявкнул Марко, закладывая крутой вираж.

Машина преследователей тоже прибавила скорость. Лия не успела толком разглядеть пассажиров, поняла только, что их четверо, все они мужчины и она не знает ни одного из них.

– Помогите! – неистово закричала она, взмахнув рукой. Наверняка это полиция, ФБР или что-нибудь в этом роде. Ликуя от предчувствия близкого освобождения, Лия обрушила на Марко поток брани, когда он снова велел ей пригнуться.

– Давай, стреляй, ублюдок! – кричала Лия. – Сделай это на глазах полицейских! Сделай!

В ту же секунду Лия услышала странные щелчки.

Это были пистолетные выстрелы.

Но стрелял не Марко.

Выстрелы раздались из преследующей их машины.

Лия оцепенела от страха.

Память мгновенно вернула ее в ту кровавую ночь прошлого сентября, словно и не было прошедших месяцев, настолько живо встал перед глазами пережитый тогда ужас.

Лия не сопротивлялась, когда Марко, с силой схватив ее за голову, резко пригнул книзу. Скорчившись на полу автомобиля, едва слыша визг шин по асфальту, Лия закрыла глаза, стремясь зачеркнуть все пережитое, но память…

А все начиналось так невинно.

Однажды, это было вскоре после Дня труда, Марко сказал ей, чтобы она, вопреки обыкновению, не ждала его после работы в доме Виктора.

Марко настоял на том, чтобы Лия не рассказывала никому, даже своей подруге Джулиане, что они любовники. Лия была несколько обижена, решив, что Марко стыдится афишировать свою связь с простой горничной, но он сумел убедить ее, что это не так.

Не стоит сердить Виктора: он может подумать, что Лия пренебрегает своими обязанностями, и уволить ее.

Возможно, Марко и прав, неохотно согласилась Лия. Она много раз слышала, как Виктор напыщенно проповедовал высокую нравственность, и ей совсем не улыбалось стать мишенью для гнева патрона.

Кроме того, сама по себе запретная связь приятно щекотала нервы. До встречи с Марко Лия не была девственницей, но Эстевес стал первым мужчиной, который по-настоящему тронул не только ее тело, но и душу. То, что им приходилось скрываться от посторонних глаз, добавляло их отношениям неизъяснимую прелесть.

– Почему я не должна сегодня тебя ждать? Ты не в настроении? – поддразнила она любовника, коснувшись своими ярко-красными ноготками его широкой груди.

– Я всегда в настроении, когда речь идет о тебе, – ласково прорычал он и, обняв ее, поцеловал взасос, предварительно удостоверившись, что за ними никто не наблюдает. – Дело в том, что сегодня я вернусь очень ПОЗДНО.

– Я могу подождать. Мы сможем поехать куда-нибудь: я плачу, у меня сегодня зарплата. – Лия выташила из кармана пухлый конверт с наличностью и помахала им перед носом Марко.

– Я был бы очень рад, – в голосе Марко явственно просквозило сожаление. – Но у меня слишком много дел. Так что езжай сегодня домой, Эй Джи. Увидимся утром.

Он снова поцеловал Лию.

Она задрожала от внезапно вспыхнувшего желания. Каждый день, выполняя повседневные обязанности, Лия переживала любовные утехи предыдущей ночи.

Марко отважился пригласить ее в свою гостевую комнату и любил ее на королевских размеров кровати до самого рассвета. После этого Лия внезапно уснула, а проснувшись, успела только собрать одежду и наскоро попрощаться с любимым.

Приступая утром к работе, она думала только об одном – поскорее бы раздеться и оказаться обнаженной в постели Марко, чувствовать, как ее касается его большое сильное тело, как сжигает огнем его любовь изнутри. То были танталовы муки, переполнявшие вожделением и отвлекавшие от работы.

После окончания смены Лия отправилась к телефону заказать такси: ее машина была в ремонте. В доме было безлюдно, что обеспокоило Лию, так как обычно по комнатам слонялись многочисленные приятели хозяина.

Прежде чем заказать такси, Лия решила поесть и быстро сделала салат из ломтиков душистого манго и сладкой дыни. Наскоро перекусив, она пошла к телефону, зевая на ходу: бессонная ночь давала о себе знать.

Как сомнамбула, Лия прошла мимо телефона и вышла к лестнице, ведущей на второй этаж. Немного поколебавшись, она направилась в восточное крыло дома, обращенное к морю, – там располагалась гостевая комната Марко. Нерешительно потоптавшись в коридоре, она вошла в нее и, открыв дверь на террасу, впустила в комнату напоенный ароматами морской воздух. Свернувшись калачиком на огромной кровати, Лия подумала, что очень устала и, пожалуй, немного вздремнет, прежде чем идти домой.

Как бы не так.

На самом деле она уже давно приняла решение: остаться здесь и сделать Марко сюрприз – дождаться его я постели и встретить, когда он наконец вернется.

Потом она поняла, насколько глупо было оставаться в доме. Но конечно, это злой рок, а не ее страстное желание, стал причиной всех последующих несчастий.

Было уже далеко за полночь, когда ее разбудил какой-то звук. Послышалось шуршание шин по гравию, и хлопнули дверцы автомобиля.

Стали слышны приглушенные голоса. Внизу на улице что-то происходило. Что-то неладное.

Лия скользнула к окну как раз вовремя: она успела видеть, как несколько человек в масках выволокли из салона микроавтобуса два свертка и потащили их в дом… Только потом до Лии дошло, что эти свертки были запеленутыми фигурами женщины и ребенка.

С бешено бьющимся сердцем Эй Джи на цыпочках вышла на лестницу и прислушалась. Внизу двое мужчин разговаривали по-испански. Они явно спорили.

Мать научила Лию говорить по-испански, полугодовое пребывание в Испании отточило знание языка почти совершенства, и Лия без труда поняла, о чем говорят спорщики.

Только позже, в первые дни после бегства, из газет Лия узнала имена похищенных.

Карен Траск – красивая женщина тридцати семи лет, жена Гэвина Траска, агента Управления по борьбе с наркотиками в Майами. Тайлер Траск – девятилетний мальчик, надежда и гордость родителей.

В те сентябрьские дни в Майами не было, пожалуй, человека, который не слышал бы о Гэвине Траске. Этот человек имел репутацию крепкого орешка, бесстрашного агента, который поклялся не дрейфить перед этой «подпольной трусливой мразью».

Траск прибыл в южную Флориду во главе спецподразделения для расследования причин внезапного всплеска поставок героина из Южной Америки. Газеты пестрели выступлениями Траска. Он живописал ужасы от «чистого убийцы» из Южной Америки, которые превосходили все, что натворил в Штатах его брат – азиатский героин. За время поступления в страну американского героина в отделениях неотложной помощи умерло от передозировки наркотиков вдвое больше людей, чем за прошлый год, до начала латиноамериканского бума.

Конечно, не один Виктор занимался наркотиками, но именно он занимался переправкой в Штаты кокаина и героина из Колумбии и, естественно, не испытывал радости от того, что Гэвин Траск встал на тропу войны.

Пытаясь побороть страх, Лия затихла у лестницы, слушая, как Рамон и другие перетаскивали свои жертвы в подвальную кладовую под лестницей.

Притаившись на верхней площадке лестницы, Лия отчетливо слышала тихие рыдания мальчика. Она съежилась от ужаса, различив отчетливый звук удара и злобное шипение Рамона.

– Заткнись, ублюдок, не то я тебе не кулаком врежу…

– Полегче, Рамон, – одернул дружка Энрике. – Виктор хочет только напугать Траска. Они должны остаться в живых, понял?

В ответ Рамон буркнул что-то нечленораздельное, и услышала, как они, все еще переругиваясь, вышли из дома.

У Эй Джи голова пошла кругом. Неужели Энрике способен на такие омерзительные дела. Ей всегда нравился спокойный, вежливый молодой телохранитель. К тому же за последние несколько месяцев Энрике, кажется, сдружился с Марко.

Несколько раз Эй Джи ловила на себе понимающий не слишком одобрительный взгляд темных глаз Энрике, словно он знал о ее связи с Марко.

Сейчас она молила Бога, чтобы все увиденное оказалось сном, игрой больного воображения, настолько потрясло ее открытие, что Виктор и его люди готовы на любые самые жестокие меры по отношению ко всякому, кто встанет на их пути. Невыносима была одна только мысль, что может пострадать Марко… Марко!

Что могло бы случиться, если бы он неосмотрительно вернулся в тот самый момент, когда происходил весь этот ужас? Такое предположение повергло Эй Джи в полное смятение.

Затем ей в голову пришла еще одна мысль, до основания потрясшая все ее существо.

Что, если Марко на самом деле был одним из них и тоже замешан в похищении.

Мысль показалась абсурдной, но все же… Она всегда чувствовала, что Марко Эстевес что-то скрывает.

За те несколько месяцев, что продолжалась их связь, ей не раз приходила в голову мысль, что он, возможно, женат. Иначе как объяснить его желание сохранить в тайне их любовь?

Были и другие признаки того, что ему есть что скрывать.

Марко не расставался с пейджером. В этом, конечно, не было ничего необычного, но сообщения на пейджер поступали обычно в течение всей ночи. При Эй Джи Марко ни разу не звонил по записанным на дисплее телефонам – для этого он всегда уединялся и говорил отрывистым, неразборчивым шепотом.

Пронзительный взор его ясных синих глаз очень часто затуманивался от каких-то мыслей, которые гнездились в недоступных посторонним уголках сознания Марко, и Эй Джи не осмеливалась проникнуть в эти запретные уголки.

Ведь у нее тоже были подобные тайники, и она уважала право Марко на тайны.

Ощущая тошнотворное чувство в области желудка, Эй Джи подумала, что женатое положение Марко было бы не столь большой бедой…

Альтернатива оказалась куда страшнее.

Притаившись в ту ночь на верхней площадке лестницы, Эй Джи страшно жалела о том, что попыталась, пусть и невзначай, проникнуть в тайны Марко: этот человек оказался не только таинственным, но и попросту опасным.

Она неслышно сбежала с лестницы, подгоняемая диким страхом. Мысли ее путались, в голове мутилось от множества догадок.

Если дать себе время успокоиться и обдумать положение, то, вполне возможно, она вернется в гостевую комнату и позвонит в полицию.

Была еще одна возможность – спуститься на площадку первого этажа и постараться незамеченной проскользнуть мимо патрулей на улицу через задние ворота. Но Эй Джи подсознательно, не отдавая себе в этом отчета, выбрала третий путь. Она поняла, что собирается сделать, только когда сунула руку в карман форменного платья и нащупала там связку ключей, которые открывали любые двери в доме, кроме дверей в святая святых – апартаменты самого Виктора, куда был заказан вход даже для горничной.

Эй Джи, быстро и бесшумно передвигаясь, пересекла кухню и вставила ключ в замок кладовой, моля Бога, чтобы не опоздать и успеть освободить безымянные жертвы.

Она не знала, кто это был, но понимала, что эти люди всего-навсего пешки в грязной игре Виктора.

Услышанный ею плач ребенка решил все. Крик страха и боли поразил девушку в самое сердце, и теперь ею двигала только одна мысль – помочь, не теряя даром времени.

Когда Эй Джи открыла дверь, из темноты раздался испуганный вскрик.

– Все в порядке, – торопливо прошептала Эй Джи, снимая глухие капюшоны с пленников.

На девушку взглянули совершенно одинаковые, широко раскрытые от испуга глаза матери и сына. Эй Джи поднесла палец к губам и покачала головой, давая понять, что говорить здесь небезопасно.

Девушка начала дергать веревку на руках мальчика, пытаясь распутать узел, но он оказался слишком хитроумным, и Эй Джи пришлось сбегать на кухню за ножницами, которыми она быстро разрезала путы, стягивавшие руки женщины и мальчика.

– Вам надо уходить, – проговорила она едва слышным шепотом. – Вы пойдете назад, к берегу. Это самый безопасный путь. Я вас выведу.

Мать и сын согласно кивнули.

– Вы готовы? – почти беззвучно шевеля губами, спросила Эй Джи.

Еще кивок, и девушка повела пленников через пустынную кухню к черному ходу на улицу. Дверь была заперта на двойной засов; чтобы его открыть, требовался ключ, который, слава Богу, тоже оказался в связке.

Затаив дыхание, Эй Джи вставила в замок ключ и повернула его. Раздался щелчок, ударивший по ушам, как удар грома с ясного неба, и замок открылся.

– Идите.

Мать и сын не заставили себя уговаривать.

В течение доли секунды Эй Джи смотрела, как мать, схватив сына за руку, метнулась во тьму.

Дрожа всем телом, Эй Джи повернулась и поспешила вверх по лестнице, чтобы снова запереться в комнате Марко и остаться там до утра. Пусть потом докажут, что пленники не освободились сами.

Едва успела она поставить ногу на нижнюю ступеньку, как одновременно произошли две ужасные вещи.

Снаружи донеслись страшные звуки: топот бегущих ног, громкие команды, жуткие крики и выстрелы.

Здесь же, на лестнице, из темноты высунулись чьи-то сильные руки и схватили Эй Джи. Она едва не потеряла сознание, увидев пистолет и синие глаза человека, которого любила.

– Марко, о Боже, только не это! – отчаянно закричала она, изо всех сил стараясь вырваться из его мертвой хватки.

Он потянул ее к себе, и Эй Джи, не вполне отдавая себе отчет в своих действиях, резко выбросила вперед колено и ударила Марко в самое чувствительное место.

Он выпустил ее и застонал от страшной боли, но Эй Джи уже со всех ног бежала к парадной двери. С заднего двора по-прежнему доносилась стрельба.

Эй Джи выскочила из парадной двери, когда услышала сзади грохочущие шаги бегущего следом человека. Не оглядываясь, она выбежала через покинутые охраной парадные ворота.

Позже, вспоминая ту ночь, Эй Джи испытывала странную радость оттого, что не видела лица Марко, который преследовал ее, как охотник преследует свою добычу. И еще она была благодарна судьбе за то, что в отличие от ночи знакомства эта ночь была безлунна.

Эй Джи сумела незамеченной выскочить на пустынную улицу. Она пряталась за машинами, укрывалась под кустами, старясь не думать о змеях и прочих ползучих тварях, которыми буквально кишит любая тропическая растительность.

Спасаясь бегством, девушка пыталась не вспоминать о тех несчастных женщине и мальчике, которых хладнокровно расстреляли в доме Виктора Кэвала.

И еще она старалась не думать о том, что если Марко выследит ее, то не задумываясь сделает с ней то же самое.

Эй Джи понимала, что он будет преследовать ее, как гончая, хотя ни разу не оглянулась, чтобы посмотреть на него.

Пробежав по очередной темной аллее, Эй Джи замедлила бег и, переводя дух, остановилась отдохнуть.

Постояв некоторое время, она отважилась выйти на открытое место и, увидев, что никого поблизости нет, поняла, что Марко потерял ее след.

По крайней мере пока.

Подумав, она решила, что ее первым делом будут искать в ее квартире, и не стала рисковать.

Именно в тот момент она поняла, что ей надо делать.

На окраине богатого района Коконат-Гров она без труда нашла такси. Водитель не понимал ни слова по-английски, на что она и рассчитывала, и, увидев две сотенные банкноты, без колебаний согласился довезти девушку в Форт-Лодердэйл.

Преследователи первым делом кинутся искать ее на автостанции в Майами, о Лодердэйле они вряд ли подумают. Оказавшись на месте, Эй Джи остановилась около двух пьяных девушек, судя по всему, студенток колледжа, которые спокойно спали, повернувшись спинами к своим сумкам. Воровато озираясь, Эй Джи расстегнула одну из их сумок и вытащила оттуда леггинсы и футболку с надписью «Университет Флориды».

Проскользнув в туалет, она переоделась в украденную одежду и вскочила в первый попавшийся автобус, заплатив за билет наличными. Утром следующего дня Эй Джи пересекла Виргинию, а с наступлением вечера очутилась в Луизиане.

Даже если Виктор и Марко выследили ее в Майами, они скорее всего подумают, что она уедет в Техас, а оттуда попробует бежать в Мексику.

Этого она, однако, делать не собиралась. Проходить таможню было слишком рискованно.

Новый Орлеан, особенно его живописный французский квартал, кишмя кишел бродягами и трансвеститами, панками и прочими никчемными личностями, так что никто нe обратил внимания на блондинку в потрепанной одежде и с затравленным взглядом.

Ломбарды здесь были на каждом углу. Пересилив себя, она вошла в один из них и показала, неряшливому ростовщику обручальное и венчальное кольца своей матери, которые несколько лет провисели на цепочке на шее Эй Джи. Чтобы снять кольца, потребовалось порвать цепь, и Эй Джи, дрожа как в лихорадке, положила в жадные руки самые ценные для нее вещи.

Когда Эй Джи вышла из ломбарда, ее наличность увеличилась в несколько раз.

Но душа была опустошена.

Следующие несколько дней Эй Джи провела в каком-то затрапезном отеле, меняя свою внешность. Ее усилия не пропали даром. Глядя на себя в зеркало, она была теперь уверена, что ни одна живая душа не найдет в ней сходства с молодой женщиной, чья фотография украсила все газеты Штатов.

Виктор, Марко и их дружки были не единственными, кто мечтал встретиться с Эй Джи Саттон.

Агенты ФБР хотели допросить ее в связи с убийством Карен Траск, которая была застрелена на берегу бухты возле ограды имения Виктора Кэвала. Сын этой женщины, Тайлер, прыгнул в воду и спасся – мать закрыла его своим телом от пуль убийц.

Мальчик опознал на фотографии горничной женщину, которая выпустила его и мать из кладовой в доме Кэвала, но был настолько потрясен, что не смог связно рассказать, кто и зачем их похитил.

Виктор Кэвал начисто отрицал свою причастность к похищению и проявил полную готовность сотрудничать со следствием, разрешив агентам ФБР осмотреть и обыскать свой дом. Виктор заявил, что некий конкурирующий с ним «бизнесмен» обманом поместил похищенных в его доме, а охрана обстреляла беглецов, так как была убеждена, что это грабители, пробравшиеся в чужой дом. У самого Кэвала было железное алиби: в тот вечер он был в Орландо на обеде у одного известного и всеми уважаемого политика.

Никаких улик против Кэвала не было – ни в отношении похищения и убийства, ни в отношении торговли наркотиками, и все подозрения с него были сняты.

Что касается пропавшей горничной, то, согласно мнению газет, Эй Джи Саттон скорее всего была мертва.

Странное чувство посетило Эй Джи, когда она читала об этом, сидя в темном кафе французского квартала.

Она поняла, что это правда.

Эй Джи Саттон умерла.

Вместо нее родилась Лия Хаскин.

Лия, лежавшая на полу машины у ног Марко, не подавала признаков жизни. Он на бешеной скорости вел машину по извилистой дороге, стараясь вписываться в повороты и не думать о том, что может значить эта зловещая неподвижность.

Вдавив в пол педаль газа, Марко ухитрился оторваться от неутомимых преследователей и, обогнув лесной массив и проведя машину между деревьями, улучил наконец момент.

– Держись! – проревел он, обращаясь к Лии.

Ругаясь и молясь одновременно, он резко вывернул руль вправо, машина с визгом повернулась на гравии и ринулась к густой лесопосадке. Вцепившись в руль, несколько раз нажав на тормоз, чтобы замедлить сумасшедший бег машины, когда она проносилась в угрожающей близости от деревьев, Марко гнал автомобиль по узкой лесной тропинке.

Убедившись, что машина с людьми Кэвала отстала и преследователи потеряли его, Марко облегченно вздохнул и остановил машину.

– Эй Джи? – позвал он, опасливо дотронувшись до неестественно темных волос женщины, по-прежнему неподвижно лежавшей на полу возле переднего сиденья.

– Лия! – поправил он себя, когда она не откликнулась на свое былое имя.

Дрожа всем телом, Марко взял Эй Джи за безжизненно повисшую руку и понянчил ее в своей ладони, глядя в лицо, которое казалось ему знакомым до сердечной боли.

Как часто он смотрел на Эй Джи, когда она засыпала в его объятиях.

Как часто, погладив ее, сонную, по щеке, он опускал руку ниже, к ее груди, чтобы ощутить, как бьется любимое сердце.

Сейчас он сделал то же самое и с облегчением убедился, что сердце бьется ровно и сильно. Осмотрев Эй Джи, Марко убедился, что она не ранена.

Это был всего лишь обморок.

Несколько секунд он был не в силах пошевелиться, настолько ослаб от радости. Но времени расслабляться не было. Марко открыл дверцу машины со своей стороны. Выйдя из автомобиля, он сунул пистолет в плечевую кобуру под курткой. Потом, наклонившись, вытащил из салона Эй Джи и, качая ее на руках, как маленького ребенка, прижал к груди.

– Нам нельзя оставаться здесь, – прошептал он.

Продираясь сквозь густой лес с драгоценной хрупкой ношей на сведенных от напряжения руках, Марко время от времени тихо окликал Эй Джи по имени, но она все не приходила в сознание.

Единственными звуками, доносившимися до его слуха, были щебетание птиц и треск сухих веток под ногами.

Осознав наконец, что он сумел-таки доставить девушку в относительно безопасное место, Марко позволил себе коснуться губами волос Эй Джи. Прежде чем вновь вернуться мыслями к предстоящему трудному пути, он запечатлел на дорогих волосах нежный поцелуй.

Марко держал Лию на руках, как младенца, и целовал ее волосы.

Хорошо…

Господи, как хорошо!..

Марко с ней, значит, все будет в порядке.

Лия была так напугана… Так одинока. Марко был страшно рассержен… А он здесь? Он никуда не делся? Он же исчезал. Исчезал надолго, надолго. Она никак не могла найти его. А может быть, это он так долго не мог найти ее?

Все так запуталось…

Всегда все так запутанно.

Но постой, постой…

Все это неправда.

Должно быть, это обычный ночной кошмар.

Нет…

Ее преследовало чувство какой-то спешки, чувство опасности, чувство движения.

Значит, кошмар продолжается. Вот так. Она все еще бежит, бежит в диком страхе…

Только теперь Марко не преследует ее, теперь он бежит вместе с ней. Он несет ее.

Какой во всем этом смысл?

«Ты просто спишь, – сказал ей ее собственный голос, невесть как прорвавший туман, окутавший ее мозг. – Все это нереально. Через секунду ты проснешься в своем доме на Саут-Бич. Рядом с тобой спит Марко. Лучи утреннего солнца заливают комнату ярким светом…»

Нет, этого не может быть, изумленно подумала она, ведь Марко никогда не проводил с ней всю ночь.

Он всегда уходил, когда она еще спала, и Эй Джи просыпалась в полном одиночестве. Каждый раз она испытывала чувство покинутости. Такое чувство, только намного сильнее, охватило ее, когда погибли родители. Конечно, то чувство было сильнее, но все же…

У них не было выбора.

У Марко он был.

«Почему ты все время уходишь от меня?» – требовала она ответа. Если бы сейчас она не была так оглушена, то, несомненно, рассердилась бы. Она заслужила это право – сердиться. Почему он никогда не оставался с ней?

«Мне надо проснуться и прямо спросить у него об этом».

Но что хорошего в этой идее? Пожалуй, ничего…

Как же она устала. Как она устала!..

Все-таки сны иногда бывают куда более приятными, чем реальность.

Мысли продолжали блуждать в каком-то полусне, унося ее все дальше в нереальный, воображаемый мир, в котором было куда больше смысла, чем в действительности.