"Центурион" - читать интересную книгу автора (Кудрявцев Леонид Викторович)

20.

Войдя из прохладной ночной темноты в тепло и яркий свет космопорта, я увидел, что его зал пуст. Видимо, как раз в этот момент желающих покинуть Бриллиантовую не было. А если кто-то и прилетел, то не стал задерживаться в космопорте и проследовал в гостиницу.

Тем лучше. Стало быть, нашей беседе с Айбигель никто не помешает.

Я прошел в дальний конец зала. Рядом с тем служащим, который досматривал мой багаж, теперь стоял еще и низкорослый, кряжистый таск, в чуть поблескивающим защитном костюме и с боевым бластером на боку.

Ну да, Медок не обманул. Не только приказал просматривать багаж более тщательно, но и приставил одного из охранников своего банка для того, чтобы кто-то не попытался пробиться на космодром силой.

Когда я подошел к барьеру, таск явно насторожился. Он даже положил руку на бластер. Похоже, Медок дал четкие инструкции без его разрешения меня на космодром не пускать. Вдруг я все-таки решусь захватить корабль?

– Где мне найти Айбигель? – спросил я у усатого служащего.

– Зачем она вам? – поинтересовался тот.

– Мне нужно с ней поговорить.

– Хорошо. Она сейчас придет. Подождите вон там.

Служащий махнул рукой в сторону длинного ряда пустых кресел.

– Благодарю, – сказал я.

Устроившись в одном из кресел, я стал наблюдать, как служащий о что-то говорит в бормоталку. Вот он сунул ее карман и кивнул мне. Это наверняка означало, что все хорошо и Айбигель сейчас выйдет. А мне, стало быть, надо еще подождать.

И подожду. Что же мне еще остается делать?

Я закурил и стал смотреть, как сигаретный дым сначала свивается в причудливой формы облачка, а потом растекается в воздухе и окончательно растворяется.

Очень философичное занятие. Наводящее на мысли.

О чем?

Ну, например, о том, что на самом деле я пока блуждаю в кромешной темноте. У меня есть одна догадка, но подтвердится ли она, зависит от ответов Айбигель на мои вопросы.

Что будет, если выяснится, что я опять ошибаюсь? Действовать так, как предлагал Медок? За час до истечения срока отправиться в город аборигенов и попытаться обнаружить убийцу, чисто наугад обыскивая жилые дома? Вряд ли это безумное предприятие закончится успехом, ибо является не более чем хватанием утопающего за соломинку

«Стоп, – сказал я себе. – А не слишком ли рано ты празднуешь труса? Выше голову, гвардия. Удача любит тех, кто не при каких обстоятельствах не вешает нос.»

Выдохнув очередную порцию дыма, я не удержался и хмыкнул.

В моем положении запросто мог приуныть даже самый отчаянный оптимист. Уж больно он было незавидным.

Удрать нет никакой возможности. В перспективе: смерть от остановки сердца или от выстрела в спину. А еще есть кабланды с его идиотским вызовом на поединок, выиграть который не так-то легко даже с помощью симбиота.

Ах да, чуть не забыл… Существуют еще два стража порядка, которым просто не терпится меня пристрелить, для того чтобы никто не узнал об их служебном преступлении. Рано или поздно они разузнают, где я скрываюсь и явятся по мою душу.

Может быть, уже сейчас они летят к Бриллиантовой и наверняка придумали какой-то новый фокус, с помощью которого попытаются отправить меня на тот свет.

Интересно, что бы мог сказать тот самый ярый оптимист, обнаружив, что шансов уцелеть при таком раскладе у него с гулькин нос? И не пришлось ли бы ему срочно выступать в непривычном амплуа отчаянного пессимиста?

Каблучки тихо цокали по полу космопорта.

Едва не поперхнувшись сигаретным дымом, я вернулся на грешную землю.

Ну конечно, это была Айбигель. Легкая, изящная, красивая и, конечно, слегка печальная.

Присев рядом со мной, она сразу взяла быка за рога:

– Вы нашли убийцу?

– Нет, – сказал я. – Но надеюсь найти. И именно поэтому я здесь.

– Ах, вот так…

– Именно. У меня есть к вам несколько вопросов.

Взглянув в сторону усатого служащего и таска, Айбигель сказала:

– Может, мы пройдем в мою комнату?

Да, наверно, это было самым лучшим вариантом. Не хотелось мне гадать, какова акустика в этом зале. Может, благодаря ей таможенник и таск слышать каждое наше слово?

– Хорошо, если вы меня приглашаете…

Айбигель невесело усмехнулась.

– Я хочу, чтобы убийца был найден и понес заслуженную кару. Нельзя безнаказанно убивать служащих федерации. А особенно такого ранга, как Ухул.

А особенно тех служащих, к которым Айбигель неравнодушна, подумал я. Вслух, понятное дело, это произнесено не было. Вообще, почему-то мне не хотелось портить отношения с этой милой девочкой. Ненавидеть она, наверное, умела с такой же силой, как и любить.

– Только учти, – сказала Айбигель. – Говоря «все», я не имела в виду некие специфические услуги. Понимаешь, что я имею в виду?

О, да! Я понимал. И честно говоря, не до услуг мне сейчас было. Прежде чем думать о чем-то подобном, надо отделаться от оравы разнокалиберных убийц, так и норовящих отправить меня на тот свет.

– Могу заверить… – начал было я.

– Не надо, – сказала Айбигель. – Не стоит зарекаться. Может быть, когда-нибудь… Но прежде ты должен найти убийцу. Поэтому меньше слов – больше дела. Пошли?

Отметив про себя, что мы уже перешли на «ты» и это довольно неплохой результат, я поспешно сказал:

– Ну конечно, идем.

Через пару минут я уже смог обозреть светелку распрекрасной девицы. Ничего такого особенного в ней не было. Ни неистребимых кружевных занавесочек, ни кокетливых крохотных подушечек, ни уютных кушеток, а также примитивных эстампов на стенах.

Строгость и деловитость – основные принципы, которыми руководствовалась Айбигель, обставляя свое жилище. По крайней мере гостиная, в которую она меня провела, выглядела именно так.

Узкое сансферское ложбище на которое мы уселись, было достаточно удобным, чтобы не вызывать неприятных ощущений, и в то же время не позволяло разнежиться, настраивало на деловой разговор.

Взяв со стоявшего рядом с ложбищем высокого, прозрачного, словно сделанного из хрусталя столика курительную палочку, Айбигель спросила:

– Ты не против?

– Конечно, нет, – сказал я.

Щелкнула зажигалка. Курительная палочка ярко вспыхнула, по комнате поплыл зеленоватый, сладковатый дымок. Поднеся палочку к лицу, Айбигель сделала глубокий вдох. Черты ее лица дрогнули, словно бы красавица постарела лет на десять. Но только на одно мгновение, не более.

Вдохнув дым всего лишь раз, Айбигель потушила палочку и положила ее в стоявшую на столике пепельницу.

– Откуда это? – спросил я, кивнув в сторону столика. – Насколько я знаю, настоящие курительные палочки являются большой редкостью.

– Одна моя подруга работает в космопорте на планете Неожиданных ночей. А именно на этой планете раз в году появляется возможность разжиться настоящими курительными палочками. Время от времени она мне присылает несколько коробочек.

Я понимающе кивнул.

– И когда особенно тяжело…

– Да, когда тяжело, – резко сказала Айбигель. – Кажется, у тебя были вопросы? Ну, так задавай. Если что-то знаю – отвечу.

– Хорошо, – сказал я. – Только сначала должен тебя предупредить. Некоторые мои вопросы могут показаться странными и, возможно, не относящимися к поискам убийцы. Поверь, для того чтобы его поймать, мне нужно знать ответы на них.

– Хорошо, пусть будет так.

– В таком случае, не могла бы ты рассказать, что знаешь об увлечении Ухула аборигенами этой планеты?

Айбигель бросила на меня испытующий взгляд.

– А при чем тут аборигены?

– Я же предупреждал…

– Ну да, конечно.

Ненадолго задумавшись, Айбигель сказала:

– Он очень интересовался аборигенами, их обычаями, верованиями, бриллиантовыми муравьями, личинками и прочим, прочим… думаю, это было уже не хобби, а нечто большее. Ты знаешь, некоторое время назад он даже выучил язык аборигенов.

– Вот как? Каким это образом?

– Ему давал уроки старина Эд. Тебе известно, что он был аборигеном?

– Да. Хотя я мог бы узнать об этом несколько пораньше. Кстати, ты не знаешь, каким образом абориген умудрился стать центурионом инопланетного района?

– Нет. Я работаю в этом космопорте чуть более трех лет.

– Старина Эд и Ухул ни разу не ссорились?

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Можно? – спросил я, вытаскивая сигарету.

– Конечно, закуривай. Ты не ответил на мой вопрос.

Прикурив сигарету, я отпарировал:

– А ты на мой. Хотя я задал вопрос первым.

Айбигель пожала плечами.

– Стало быть, ты желаешь вести разговор именно таким образом?

– Да. У меня очень мало времени. Я не могу тратить его на объяснения, почему задаю те или иные вопросы.

Наверное, сказано это было слишком жестко, но время и в самом деле поджимало.

В уголках губ у Айбигель на мгновение появились крохотные морщинки. Впрочем, они почти тотчас исчезли.

Я невольно задал себе вопрос: так сколько же этой хорошей девочке на самом деле лет? Вероятно, на десяток больше, чем я определил при первой встрече. А это значило, что я разговариваю не с соплюшкой, а с вполне взрослой женщиной. Стало быть, она поймет. Должна понять.

– Хорошо. Продолжим, – сказала Айбигель. – Нет, Ухул и старина Эд ни разу не ссорились. По крайней мере, насколько мне известно. До самой смерти старины Эда они поддерживали дружеские отношения.

– То есть, у Ухула была привычка рассказывать тебе о своих делах? – уточнил я.

Это было бы неудивительно. Сильные, очень уверенные в себе мужчины, как правило, не доверяющие почти никому, частенько бывают откровенным со своими любовницами.

Очевидно, каким-то образом угадав, о чем я думаю, Айбигель презрительно фыркнула.

– Не совсем так. Просто иногда он говорил мне о каких-то важных событиях из своей жизни. Уверена, поссорься он со стариной Эдом, я бы об этом знала.

– Часто ли Ухул общался с аборигенами? И как это обычно происходило? Аборигены приходили сюда, в космопорт? Или же Ухул наносил визиты в их город?

– Аборигенам нечего делать в космопорте. Даже если у кого-то из их старейшин есть деньги на билет для межпланетного перелета, вряд ли он решится куда-нибудь полететь. Ухул мне как-то объяснял, что согласно их верованиям аборигены не приемлют саму возможность покинуть родную планету. А визиты простых аборигенов в космопорт мы не приветствуем. Они могут иметь только одну цель – выманивать у транзитных пассажиров деньги. Именно поэтому Ухул иногда, когда у него выдавалось свободное время, отправлялся в город аборигенов и пропадал там подолгу.

– В последнее время он стал наведываться к аборигенам чаще?

– Нет. Наоборот. Даже несколько реже, чем обычно. Может, из-за того, что у него в последнее время значительно добавилось работы.

– Почему?

– Ну, приближается процедура ежегодного сканирования памяти всех федеральных служащих Бриллиантовой. Поскольку почти все они работают в космопорте, Ухулу надо было к ней подготовится.

Ого! Вот это была уже интересная новость.

– И сколько до нее осталось?

– Менее двух недель.

– Каким образом Ухул должен был подготовиться к процедуре сканирования памяти? Что это означает?

– В общем, ничего особенного. Это не правило, скорее обычай…

– Так в чем он состоит?

– Ну-у-у… В том случае если один из работников космопорта допускает ошибку, за которую он может быть наказан увольнением, как правило, ему дают еще некоторое время поработать и увольняют перед процедурой сканирования памяти. Конечно, это делается в том случае, если проступок не является преступлением, произошел случайно и есть гарантия, что увольняемый работник его не повторит.

Понятно. Закон строг, но для своих всегда найдется небольшая лазейка.

Я потушил окурок о каблук и сунул его в пепельницу.

– А как же сканирование памяти? После него эти небольшие махинации станут известны.

– При сканировании мысли и побуждения не учитываются. Только поступки. Тем более, что речь идет не о преступлении, а об административном проступке. Как ты знаешь, на федеральную службу можно устроиться только один раз. Таким образом, эти несколько добавочных месяцев получения федеральной зарплаты, являются чем-то вроде выходного пособия.

– И много у вас было в этот раз увольняемых?

– Двое. Ухулу надо было оформить все документы и подобрать кого-то на их место.

– Где был Ухул той ночью, когда умер Старина Эд?

– У меня, – твердо глядя мне в глаза, сообщила Айбигель.

– И никуда не выходили?

– Нет.

– Но во время предыдущего дня он наведался в город аборигенов?

– Тоже нет.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Я всегда знала, когда он собирается в город аборигенов.

Вот так. Если Айбигель не врет, то моя теория только что слегка осыпалась. Может, я снова ошибаюсь? Впрочем, в любом случае другой теории у меня на данный момент нет. Стало быть, придется руководствоваться именно ей.

– Что сказал Ухул после того, как узнал о смерти Старины Эда?

– Он был очень огорчен.

– Ну, это понятно. А после того, как один за другим умерли еще два центуриона?

– По-моему он слегка испугался. Он сказал, что это не случайно и надо принять кое-какие меры, чтобы обнаружить убийцу центурионов.

– Какие именно, он, конечно, не сказал?

– Нет. Но он собирался сходить в город аборигенов и с кем-то там поговорить.

– Собирался? – удивился я. – Ты хочешь сказать, что после того как умер старина Эд, Ухул ни разу не наведывался в город аборигенов?

– Нет.

Вот это да! Вот это новость. Хороший пинок по моей теории. Еще парочка, и она рассыплется как карточный домик.

– Есть вопросы? – поинтересовалась Айбигель.

– Несомненно, – сказал я. – Искны. Когда Ухул ими обзавелся?

– Где-то полгода назад. У него есть один хороший приятель на планете биоформов. У этого приятеля есть фирма по выращивание биосуществ. Ухул как-то сказал, что однажды очень помог этому приятелю и тот в благодарность вырастил ему этих двух искнов.

– И ты действительно не видела, куда они делись?

– Нет. Я потом просмотрела данные о посадке пассажиров и могу сказать совершенно точно, что с планеты они не улетели. Куда они могли деться – ума не приложу.

Я подумал, что может быть, Ухул меня не обманывал. В этом случае, пытаться найти искнов бесполезно. Они уже умерли.

– Хорошо. Тогда мне нужна какая-нибудь вещь, которой пользовался Ухул. Лучше бы что-нибудь из одежды.

– Зачем?

Я бросил на Айбигель укоризненный взгляд.

– Мы же договорились…

– Хорошо. Я сейчас принесу. Подожди здесь.

Нахмурившись, Айбигель вышла в соседнюю комнату. Наверняка это была спальня. Причем скорее всего она не была обставлена в строгом, деловом стиле, как кабинет.

Так легко было подойти к двери и, слегка ее приоткрыв, убедиться в правоте своих догадок. Однако сейчас у меня и в самом деле не было времени даже на это.

Прежде всего надо было подвести итоги разговора.

Они были неутешительны. Айбигель не пыталась ничего скрыть, но рассказанное почти не подтверждало теорию, пришедшую мне в голову около часа назад.

Значило ли это, что она неверна?

Отнюдь нет. Да, я не сумел получить подтверждения своих умозаключений. Однако я также и не получил доказательств того, что они неверны. Поэтому отчаиваться рано. Вперед, лети мой корабль, на всех парусах.

Тем более, что давать задний ход уже поздно. Нет времени даже для того, чтобы толком узнать о двух других центурионах, погибших вслед за стариной Эдом.

Сейчас я уверен, что это случилось лишь потому, что убийце понадобился переполох в инопланетном районе. А вдруг это не так? Может, существовала еще какая-то другая причина? И стоит мне узнать об этих центурионах побольше…

Время, время. Его осталось слишком мало, чтобы узнать, что делали эти центурионы с того момента, как оказались на Бриллиантовой, до того момента, когда легли спать и больше не проснулись.

Время. Приди эта идея мне в голову чуть пораньше…

– Вот, тут находятся его шлепанцы, – сказала Айбигель, входя в гостиную. – Это подойдет?

В руках у нее был сверток из плотной бумаги.

– Да, конечно, – сказал я, встав и забрав сверток.

– В таком случае твой запас вопросов исчерпан? – спросила она.

– Исчерпан.

– Может, тогда я начну задавать свои?

– Только не сейчас. У меня нет на это времени.

– Но потом…

– Да, потом. После того, как все кончится.

– Иди и делай свое дело.

Что еще мне оставалось?

У двери я остановился и, оглянувшись, спросил:

– Тебе все еще хочется, чтобы убийца был пойман?

– Да.

– Но даже если он умрет, его смерть не вернет тебе Ухула.

– Я понимаю. Однако тот, кто так легко отнимает людские жизни, должен понести наказание.

– А также прелюбодеи и воры. Не так ли?

– Нет, не так. Мыслящим свойственно жаждать обладать тем, чем обладают их собратья, будь то вещи или жены. Единственное, что нельзя оправдать – это убийство. Особенно, когда оно доставляет убийце наслаждение.

– Ты думаешь, что убийца отнял жизнь у Ухула для того, чтобы получить от этого удовольствие?

– А для чего еще? Можешь ты указать другую причину?

Конечно, я мог это сделать. Но тогда мне придется рассказать и о царице личинок.

– Нет, не могу, – сказал я Айбигель.

– Видишь… Если не сможешь его схватить живым, то убей, не колеблясь.

– Если этого потребуют обстоятельства.

– Я буду надеяться, что они этого потребуют.

Я покинул жилище Айбигель. И прошел длинным коридором. И снова вышел в зал космопорта. И он все еще был пуст. Ни единого пассажира.

Впрочем, вот как раз меня-то это не касалось. Да и обратил я на это внимание так, мимоходом. Не до того мне было. Я думал о Айбигель.

Похоже, она и в самом деле любила Ухула. А теперь, когда он умер, была готова на все, лишь бы отомстить. А самый безжалостный мститель на свете, это любящая женщина, у которой отняли ее избранника.

Причем, нетрудно было догадаться о чем она думает. О том, что если этот увалень-центурион, то есть – я, в ближайшие несколько дней не найдет убийцу, ей придется вытрясти из него все, что он знает, и самой выйти на тропу войны.

Покидая здание космопорта, я подумал о том, что меня это пока устраивает. В любом случае, в ближайшие несколько часов ее вмешательства в поиски убийцы можно не опасаться. А в эти несколько часов как раз все и решится.

И поэтому я сейчас должен забыть о Айбигель и сосредоточится на том, что мне еще предстоит сделать.

Собственно, осталось не так много. Всего-навсего протрубить тревогу, собрать войска в одном месте, предположительно в резиденции, и объявить начало военных действий.

И если только Медок к этому времени не напал на след убийцы, это давало единственный шанс на успешный исход дела. Если этот шанс вообще был.

Войдя в резиденцию, я быстро прошел в спальню старины Эда и выбрал среди его одежды какую-то рубаху. Основным критерием, повлиявшим на мой выбор было ее очевидная поношенность, а также то, что ее явно давно не стирали.

Развернув сверток, полученый от Айбигель, я и в самом деле обнаружил там довольно поношенные шлепанцы. Присоединив к ним рубаху, я снова запаковал эти вещи в плотную бумагу.

Прошествовав в приемную, я положил сверток на барьер и, в упор посмотрев на Мараска, спросил:

– Может быть, ты еще что-то хочешь мне рассказать о старине Эде и двух других центурионах?

– Вряд ли, – сказал Мараск. – Нет, то есть я могу рассказывать о старине Эде еще очень долго. Но вряд ли тебе что-то из моего рассказа пригодится. Кроме того, мне кажется, ты уже выработал план действий и не намерен отступать от него ни на йоту.

– А ты бы советовал мне что-то другое?

– Мне кажется, я догадываюсь, что именно ты задумал. Что-то вроде небольшой вылазки в город аборигенов?

– Вот именно.

– Самый идиотский образ действий, возможный в данной ситуации. Однако, как ни странно, при удаче он может оказаться и самым действенным. Так что – дерзай.

– Ах так, значит? Ну хорошо.

Выудив из кармана бормоталку, я набрал номер Медока.

– Маршевич? – спросил тот.

Слишком жизнерадостным голос большого банкира назвать было нельзя.

– Нет, это звонок с того света, – буркнул я. – Предупредительный.

– Хватит валять дурака, – недовольно сказал Медок. – Что нужно?

– Какие новости?

– Совершенно никаких. Продолжаем искать. Кстати, ты не мог бы забрать отсюда эту Мауту? Еще немного, и я прикажу связать ей руки, а также заклеить рот. За последний час она дважды пыталась подкупить моих клерков, а также соблазнить главного помощника.

– Что ты с ней сделал? – удивился я. – По моим расчетам, она должна была уже купить всех твоих служащих, а также соблазнить лично тебя. Сознайся, споил ей литра два успокоительного?

– Не время для шуток, – рявкнул Медок. – Говори, что тебе нужно.

– У меня есть план. Ты согласен, что время почти вышло, а результатов не получено никаких?

– В чем он состоит?

– Я, похоже, знаю, как найти убийцу.

– Я тоже знаю. И найду.

– Когда? Мой план требует гораздо меньше времени. Забирай с собой Мауту, всех клерков, способных драться, и дуй ко мне в резиденцию. Тут я все расскажу.

– Я доведу свой план до конца, – заявил Медок. – Уверен, он принесет результаты.

– Мой план совсем ему не помешает. Если те, кто обшаривает инопланетный район наткнуться на след убийцы, они могут сообщить тебе об этом по бормоталке. Не так ли? И уж в любом случае тебе и Мауте стоит его выслушать.

– Мауте?

– Ну да. Разве ты забыл? Она является полноправным участником боевых действий.

Этот довод, похоже, был последней каплей.

– Хорошо, я захвачу эту кошану и приеду минут через десять.

– Не так быстро, – сказал я. – Тебе придется еще захватить кабланды.

– Зачем?

– Без него мой план обречен на провал.

– И его, конечно, придется посвятить во все?

– Придется. У нас нет выбора. Тем более что убийца все равно в самое ближайшее время пустит по инопланетному кварталу слух о царице личинок. Если мы его раньше не найдем. Лучше о царице личинок узнает один кабланды, чем целый инопланетный район.

Тяжело вздохнув, Медок пробормотал, что-то неразборчивое. Скорее всего, это было ругательство на неизвестном мне языке.

– Согласен?

– Да, согласен, – пробурчал Медок. – Жди, мы сейчас будем. Только, одно условие. Зачем кабланды рассказывать о царице личинок? Вполне достаточно сообщить о том, что мы с его помощью хотим поймать убийцу.

Вот тут был прав он. Однако…

– А что ты будешь делать, когда мы найдем царицу личинок?

– Откуда он узнает, что это она? Ни один мыслящий в инопланетном квартале не знает, как выглядит царица личинок. Если мы предварительно договоримся не издавать радостных восклицаний, то кабланды ничего не заподозрит.

Вот это вызывало у меня большие сомнения. Однако ради того, чтобы мой план заработал, я мог согласиться и с более спорным утверждением.

Самое главное – ввязаться в драку. А там что-нибудь придумается.

– Хорошо, – сказал я. – Пусть будет так.

– Ну вот и отлично, – в голосе Медока на мгновение проступило что-то вроде удовлетворения. – Жди. Мы сейчас будем.

Я выключил бормоталку и сунул в карман.

– Знаешь, – сказал мне Мараск. – У меня есть четкое ощущение, что ты никогда не работал центурионом.

– Вполне возможно, – сухо сказал я. – Причем я это уже от тебя слышал. Что не так я сделал на этот раз?

– Ни один центурион никогда не стал бы действовать и разговаривать таким образом.

– И кто же я тогда, по твоему?

– Еще не решил, – сообщил помощник центуриона. – Но я буду над этим думать.

– На здоровье, – пожал плечами я.

Мне и в самом деле было совершенно безразлично, к каким выводам придет Мараск. Часа через полтора вся эта история кончится. Либо самым благополучным, либо трагическим образом. И в том и в другом случае знает ли Мараск, кем я являюсь на самом деле, не будет иметь ровно никакого значения.