"Закон пустыни" - читать интересную книгу автора (Жак Кристиан)

13

Одетый в набедренную повязку с накрахмаленным передником и великолепную плиссированную рубашку с длинным рукавом, Бел-Тран горячо приветствовал Пазаира и Нефрет.

– На этот раз я сумею помочь вам более существенным образом. Мне поручили реорганизовать структуру центрального управления. В качестве старшего судьи вы – первый кандидат.

– Никаких привилегий, прошу вас.

– Речь не об этом. Просто надо так поменять правила внутреннего распорядка вашей службы, чтобы все досье были у вас под рукой. Мы будем располагаться по соседству, служебные помещения просторные и удобные. Дайте же мне возможность сделать нашу с вами работу более эффективной!

Стремительное возвышение Бел-Трана ошеломило придворных из числа самых обласканных, но критиковать его не осмеливался никто. Он перетряхивал службы, погрязшие в рутине, освобождался от ленивых и некомпетентных чиновников, без проволочек решал тысячи проблем, возникавших одна за другой. С подчиненными он не церемонился. Отпрыски благородных семейств досадовали на его скромное происхождение, но предпочитали повиноваться, чтобы не быть уволенными со службы. Никакие препятствия не способны были остановить этого человека; он оценивал задачу, вгрызался в нее с невиданной энергией и добивался успеха. В его активе числилось наведение безупречного порядка с взиманием налогов на древесину, от уплаты которых долго уклонялись крупные землевладельцы, равнодушные к общественному благу. Разбираясь с этим, Бел-Тран не преминул обратиться за помощью к Пазаиру, пришедшейся весьма кстати. Если на его пути встречалась безвыходная ситуация, Бел-Тран непременно в нее ввязывался.

Пазаир понимал, что в его лице он имеет могущественного союзника, благодаря которому сможет избежать многих осложнений.

– Моя супруга чувствует себя гораздо лучше, – сообщил Бел-Тран Нефрет. – Она вам очень признательна и считает вас своей подругой.

– Как ее мигрени?

– Стали реже. Когда случаются, мы пользуемся вашей мазью: помогает прекрасно! Но вопреки вашим рекомендациям Силкет не следит за питанием. Я прячу от нее гранатовый сок и мед, но она втайне от меня достает себе сок сладких рожков и даже фиги. Кстати, толкователь снов, так же как и вы, советует ей есть поменьше сладкого.

– Если не хватает силы воли, никакой врач не поможет.

Лицо Бел-Трана скривилось.

– Уже неделю у меня болят большие пальцы ног. Мне даже трудно обуваться.

Нефрет осмотрела его маленькие, пухлые ступни.

– Прокипятите бычий жир с листьями акации и полученной массой смазывайте чувствительные места. Если не поможет, скажете мне.

Нефрет обратилась к служанке: она весьма успешно вживалась в роль хозяйки дома. В одной из комнат новой квартиры молодая женщина рассчитывала оборудовать кабинет для себя. Во дворце ее репутация укреплялась; то, что она поставила визиря на ноги, принесло ей признание, которому завидовали придворные лекари, по-прежнему бездействующие из-за отсутствия Небамона.

– Ваше жилище великолепно, – отметил Бел-Тран, с удовольствием угощаясь дыней с водой.

– Без Нефрет я сбежал бы отсюда.

– Не преувеличивайте, мой дорогой Пазаир! Хотя ваша супруга – существо исключительное. Наверняка многие вам завидуют.

– Мне хватает и одного Небамона.

– Его молчание – явление временное. Вы с Нефрет унизили его, и он не успокоится, пока не отомстит. Правда, ваше новое положение усложняет его задачу.

– Что вы думаете о последних царских указах?

– Я не очень понимаю, почему фараон испытывает необходимость вновь подтверждать таким образом свою власть, которую никто не оспаривает?

– Последний паводок принес недостаточно воды, гиена пришла напиться из канала, несколько женщин произвели на свет уродов…

– Суеверия темных людей!

– Это тоже может быть серьезно.

– Слуги государства должны доказать, что эти страхи необоснованны. Вы намерены продолжить расследование против полководца Ашера, а также по поводу таинственной смерти ветеранов?

– Это было главным условием моего назначения.

– Во дворце многие надеются, что эти печальные события будут преданы забвению. Я рад, что они ошибаются; впрочем, я знал, что вам хватит на это мужества.

– Маат – богиня улыбчивая, но неумолимая. Она может принести счастье, но при условии, что ее не предают. Если не искать правды, то можно задохнуться.

Бел-Тран помрачнел.

– Меня настораживает спокойствие Ашера. Это человек резкий, сторонник решительных действий. Узнав о вашем назначении, он, должно быть, что-то предпринял.

– Но его поле для маневра сужается.

– Не радуйтесь раньше времени.

– Это не в моем характере.

– Сегодня вы не один, но ваши враги никуда не исчезли. Если мне удастся что-нибудь узнать, я тут же сообщу вам.

Две недели Пазаир провел как в лихорадке. Он детально ознакомился с огромным архивом старшего судьи, проследил за тем, чтобы рассортировать и хранить отдельно таблички из глины, известняка и дерева, ведомости по движимому имуществу, служебную почту, свитки запечатанного папируса, необходимые для писца принадлежности; он ознакомился со списком служащих, вызвал к себе каждого из них, проследил за выплатой и уточнением заработной платы, изучил поступившие в последнее время жалобы и исправил многочисленные ошибки в организации своей службы. Потрясенный сложностью вставшей перед ним задачи, он, тем не менее, не дрогнул, чем быстро заслужил доброжелательное отношение со стороны подчиненных. Каждое утро он беседовал с Бел-Траном, чьи советы очень ценил.

Пазаир занимался деликатной проблемой кадастра, когда к нему вошел один из писцов.

– Ярти! Куда вы подевались?

– Моя дочь станет профессиональной танцовщицей, это решено. Супруга этого не хочет, и поэтому я развожусь.

– Когда вы приступите к работе?

– Мне здесь нечего делать.

– Наоборот! Хороший секретарь…

– Вы теперь слишком важная птица. В таких кабинетах писцы должны работать с утра до вечера, отсюда пораньше не уйдешь. Это мне не подходит. Я уж лучше займусь карьерой дочери. Мы с ней отправимся в провинцию, будем участвовать в деревенских праздниках. А потом, глядишь, и подвернется контракт с опытной труппой. Господь должен помочь бедной девочке.

– Это решение окончательное?

– Вы слишком много работаете. И обязательно наткнетесь на интересы важных персон. А я уж лучше заранее отложу в сторонку свой посох, служебную набедренную повязку и погребальную стелу и буду держаться подальше от драм и конфликтов.

– Вы уверены, что вам удастся их избежать?

– Дочь меня любит, уважает, и всегда будет слушаться. И я сделаю все, чтобы она была счастлива.

Денес наслаждался своей безоговорочной победой. Борьба была суровой, и его супруге пришлось задействовать все свои связи, чтобы вывести из игры бесчисленных конкурентов, весьма раздосадованных проигрышем. Таким образом, честь организовать торжественный банкет по поводу назначения нового старшего судьи царского портика выпала Денесу и его жене Нанефер. Благодаря умелому обхождению судовладельца, ловкости и силе убеждения его супруги эти двое оказались распорядителями предстоящей церемонии, где должны были присутствовать сливки общества. Назначение Пазаира было столь неожиданным, что заслуживало настоящего праздника, где избранные, как обычно, будут соперничать друг с другом в роскоши.

У Пазаира предстоящее мероприятие энтузиазма не вызывало.

– Этот прием меня удручает, – признался он Нефрет.

– Но он устраивается в твою честь, мой дорогой.

– Я бы предпочел провести вечер с тобой. Светские приемы в число моих обязанностей не входят.

– Мы отклонили приглашения на частные вечеринки многих важных персон; но этот прием – официальный.

– Если Денесу хватит нахальства! Он знает, что я подозреваю его в заговоре, и взял на себя роль гостеприимного хозяина!

– Прекрасный способ умаслить тебя.

– Думаешь, ему это удастся?

Тихий смех Нефрет взволновал его. Как она была хороша в своем облегающем платье, оставляющем открытой грудь! Иссиня-черный парик подчеркивал изящество черт ее слегка подкрашенного лица. Она лучилась молодостью, грацией, любовью.

Он обнял жену:

– Мне хочется посадить тебя под замок.

– Ты ревнуешь?

– Если кто-нибудь посмотрит на тебя, я его задушу.

– И это говорит старший судья! Как только вы можете произносить подобное?

Пазаир застегнул на талии жены пояс из аметистовых бусин с фрагментами золотой чеканки в форме головы пантеры.

– Это дивное украшение пробило брешь в семейном бюджете, но ты будешь самой красивой.

– По-моему, ты пытаешься меня соблазнить.

– Ты меня видишь насквозь.

Пазаир спустил бретельку ее платья.

– Мы уже опаздываем, – заметила она.

Перед тем как облачиться в парадный туалет, госпожа Нанефер прошла на кухню, где мясники, расчленив бычью тушу, резали ее на куски и насаживали их на стержень, укрепленный на двух стойках с раздвоенными верхними концами. Она сама отобрала части, предназначенные для жарки и для тушения, попробовала соусы и проверила, будут ли готовы вовремя несколько десятков запеченных гусей. Затем она спустилась в погреб, где дворецкий показал ей вина и пиво, приготовленные для стола. Убедившись, что качество блюд и напитков на должном уровне, она осмотрела банкетный зал, где слуги расставляли на низких столах золотые кубки, серебряные блюда и тарелки из алебастра. По всему дому разносился аромат жасмина и лотоса. Прием обещал быть незабываемым.

За час до прибытия первых гостей садовники собрали с деревьев фрукты, которые будут поданы свежими, во всем своем великолепии; писец отметил, сколько кувшинов с вином выставлено в банкетном зале, чтобы предотвратить возможное воровство.

Старший садовник убедился в том, что аллеи выметены, а привратник уже облачался в торжественный наряд и надевал парик. Суровый страж поместья, он позволит войти лишь известным людям и тем, у кого будут пригласительные таблички.

Когда солнце клонилось к закату, готовясь скрыться за Западными холмами, явились первые приглашенные. Привратник впустил царского писца с супругой, за которыми последовала вся городская элита. Гости госпожи Нанефер прогуливались по саду, засаженному гранатовыми и фиговыми деревьями, а также смоковницами; предавались беседам возле водоемов, у пергол и в деревянных беседках, любовались группами деревьев и кустов, устроенных на перекрестках аллей. На приглашенных произвело большое впечатление присутствие визиря Баги, который обычно не посещал подобных мероприятий, и друзей фараона в полном составе. Такая вечеринка запомнится надолго.

Ровно в тот момент, когда солнце зашло, слуги зажгли масляные лампы, осветившие весь сад и дом. На пороге появились госпожа Нанефер с мужем. Тяжелый парик, белое платье, отделанное золотой каймой, ожерелье с десятью рядами жемчужин, серьги в виде газелей и золоченые сандалии – таков был ее наряд. Муж ее был облачен в изысканный парик, длинную плиссированную тунику, кожаные сандалии, отделанные серебром. Супруги были модной парой и сейчас с удовольствием демонстрировали свое богатство, явно надеясь возбудить в приглашенных зависть.

Согласно протоколу первым к ним должен был подойти визирь. На нем была обыкновенная широкая набедренная повязка и рубаха с короткими рукавами, на больных ногах – разношенные сандалии.

Госпожа Нанефер и Денес почтительно поклонились.

– Какая жара, – пожаловался визирь. – Только зимой и можно дышать. Всего несколько мгновений на солнце, и кожа начинает гореть огнем.

– Если вы хотите освежиться перед пиршеством, один из бассейнов в вашем распоряжении, – предложил Денес.

– Я не умею плавать и терпеть не могу воду.

Распорядитель церемонии усадил визиря на почетное место. За ним последовали друзья фараона, затем наступила очередь высших должностных лиц, царских писцов и прочих важных персон, которым посчастливилось попасть на самый престижный праздник года. Одними из последних пришли Бел-Тран и Силкет, госпожа Нанефер приветствовала их небрежным кивком.

– Полководец Ашер приглашен? – шепотом спросил Денес у супруги.

– Он отказался. Сослался на служебные обстоятельства.

– А верховный страж Монтумес?

– Болен.

В банкетном зале с потолком, украшенным росписью в виде виноградной лозы, в удобных креслах расположились гости, обложенные подушками. Перед ними на низких столиках были расставлены кубки, тарелки и блюда. Женское трио, состоявшее из флейты, арфы и лютни, наигрывало приятные мелодии.

Нагие девочки-нубийки, расхаживая среди гостей, возлагали на их парики небольшие конусы благовонных умащений, которые в процессе таяния распространяли благоухание и отпугивали насекомых. Каждый получил в дар цветок лотоса. Один из жрецов плеснул на столик для приношений, стоявший в центре зала, немного воды в знак очищения трапезы.

И только тут госпожа Нанефер вдруг заметила, что виновников торжества до сих пор нет.

– Они чудовищно опаздывают!

– Не расстраивайся. Пазаир горит на работе, должно быть, его задержали дела.

– В такой день! Гости теряют терпение, пора подавать кушанья.

– Не нервничай.

Чтобы занять гостей, крайне раздосадованная Нанефер предложила приглашенной на вечер лучшей танцовщице Мемфиса начать свое выступление раньше, чем предполагалось. Двадцатилетняя ученица Сабабу, владелицы самого респектабельного пивного дома в городе, появилась перед гостями; из одежды на ней был лишь пояс с подвешенными на нем ракушками, которые мелодично позвякивали при каждом шаге. На левом бедре танцовщицы была татуировка, изображавшая бога Бэса, веселого бородатого карлика, покровителя безудержного веселья. Демонстрируя самые невероятные акробатические па и фигуры, плясунья развлекала собравшихся до самого прихода Пазаира и Нефрет.

Гости возбуждали аппетит виноградом и тонкими ломтиками дыни, а Нанефер раздражалась все сильнее. Неожиданно внимание привлекло оживление у входной двери – это они, наконец-то!

– Мы вас заждались.

– Мне очень жаль, – извинился Пазаир.

Не мог же он рассказать, что не смог удержаться и, стиснув Нефрет в своих объятиях, в порыве страсти порвал бретельку на ее платье? Не мог же он признаться, что они забыли о времени и что их любовь для них важнее, чем самое заманчивое приглашение? Растрепанной Нефрет пришлось в спешке искать другое платье и уговаривать Пазаира подняться с ложа их наслаждений?

Как только молодая пара вошла в банкетный зал, танцовщица удалилась, музыканты прекратили играть, а Нефрет и Пазаир почувствовали на себе взгляды нескольких десятков пар недоброжелательных глаз.

Судья явно не был озабочен требованиями светской моды: короткий парик, голый торс и простая повязка делали его похожим на скромного писца времен пирамид. Единственная уступка моде – плиссированный передник, слегка скрашивающий простоту туалета. Его репутация аскета казалась вполне заслуженной. Однако самые азартные игроки уже заключали пари относительно того, сколько времени пройдет, пока он, как и его предшественники, научится брать взятки. А другие, но уже без всякого удовольствия, размышляли о том, что полномочия старшего судьи велики и что нынешний, в силу своей молодости, в данном случае весьма неуместной, непременно станет ими злоупотреблять. И все в один голос критиковали решение старого визиря, который все чаще уклоняется от своих обязанностей и слишком охотно передает свои функции другим. Многие из придворных советовали Рамсесу сменить его на более опытного и дееспособного чиновника.

Нефрет возбуждала у публики другие эмоции. Венок из цветов на волосах, широкое ожерелье, скрывающее грудь, небольшие серьги в форме лотоса, браслеты на запястьях и щиколотках, длинное платье из прозрачного льна, более обнажающее, чем скрывающее ее формы: созерцание этого совершенства трогало самых пресыщенных, умиляло самых сварливых. Впечатление от ее молодости и красоты усиливалось благодаря обаянию ума, столь явному, что оно сквозило даже в ее смеющемся взгляде. Всякому было ясно, что ее прелесть прекрасно сочетается с такой силой характера, противостоять которой смогли бы немногие. И как ее угораздило влюбиться в этого судью, неуступчивость которого может поставить под сомнение всю жизненную перспективу? Да, сейчас он назначен на высокий пост, но долго на нем не продержится. Влюбленность уйдет, и Нефрет выберет себе более подходящую партию. Там, где не преуспел несчастный старший лекарь, вполне может повезти кому-нибудь другому. Некоторые дамы солидного возраста не одобрили смелость туалета, в котором позволила себе появиться супруга высокого судейского чиновника, не зная о том, что других платьев у нее просто не было.

Старший судья с супругой сели рядом с визирем. Слуги тут же положили им на тарелки ломти жареной говядины и налили в бокалы великолепного красного вина.

– Ваша жена нездорова? – спросила Нефрет.

– Нет, просто она никогда не выходит из дома. Ей вполне хватает забот по дому: жизнь в центре города, дети, кухня.

– Я чувствую себя неловко в своем новом доме, – признался Пазаир.

– Это вы напрасно. Если я отказался от земельных владений, которые фараон выделяет для нужд своего визиря, то лишь потому, что терпеть не могу деревню. Я уже сорок лет живу на одном и том же месте и не хочу переезжать. Люблю город. Свежий воздух, насекомые, просторы мне или безразличны, или раздражают.

– Как врач, – напомнила Нефрет, – я, тем не менее, советую вам побольше двигаться.

– На службу и обратно я хожу пешком.

– Кроме того, вам надо больше отдыхать.

– Как только утрясется ситуация с моими детьми, я сокращу свои рабочие часы.

– У вас неприятности?

– С дочерью все более или менее в порядке. Правда, она поступила в храм Хатхор ученицей ткача, но ей не понравился тамошний распорядок дня, связанный с определенными ритуалами. Теперь она нанялась учетчицей зерна в одно хозяйство и надеется добиться там успеха. С сыном сложнее; он увлечен женщинами и теряет на этом половину жалованья, которое ему платят за работу смотрителя на кирпичном производстве. Слава богу, он живет с нами, и мать кормит его. Но если он рассчитывает, что я помогу ему продвинуться, то ошибается. У меня нет на это ни права, ни желания. Пусть эти проблемы, вполне, кстати, житейские, не пугают вас: иметь детей – это самое большое счастье.

Гости оценили высокое качество поданных к столу блюд и напитков и оживленно обменивались впечатлениями. Но когда заговорил старший судья, тон его речи удивил аудиторию.

– Во всякой должности важна не личность того, кто ее занимает, а приданные ей полномочия и функции. Путь мне будет указывать Маат, богиня правосудия, которая ведет всех судей этой страны. Я буду нести полную ответственность за ошибки, включая и те, что совершены до меня, и стану исполнять свой долг до тех пор, пока мне удастся сохранять доверие визиря, не принимая в расчет ничьих интересов. Мы не будем скрывать от чужих глаз никакие дела, в том числе и те, что касаются именитых людей. Закон – самое ценное из сокровищ Египта; я хочу, чтобы всякое мое решение шло ему на пользу.

Голос Пазаира звучал мощно, решительно и чисто, развеивая сомнения тех, кто не верил в его авторитет. Молодость судьи не будет ему помехой; напротив, она даст ему необходимую энергию, которая станет надежной опорой его впечатляющей мудрости. В этот момент многие поняли: назначение нового старшего судьи не станет простой сменой вывесок.

Поздно ночью гости начали расходиться; визирь Баги, который ложился рано, ушел первым. Каждый из приглашенных старался подойти к Пазаиру и Нефрет и поздравить их.

Оставшись наконец одни, судья с женой вышли в сад. В зарослях тамариска послышались голоса. Подойдя поближе, они стали свидетелями перепалки между Бел-Траном и госпожой Нанефер.

– Надеюсь, что больше не увижу вас в своем доме.

– Не надо было меня приглашать.

– Этого требовали приличия.

– В таком случае, что вас не устраивает?

– Вы не только преследуете моего мужа налогами, но и упразднили мою должность инспектора государственной казны!

– Это была почетная должность. Государство платило вам жалованье, которое не соответствовало вложенному труду. Я стараюсь упорядочить чрезмерно затратные административные службы и решения своего не отменю. Можете быть уверены, что новый старший судья меня поддержит, да и сам поступил бы так же. И еще применил санкции. Благодаря мне вы избежите хотя бы этой неприятности.

– Ловко! Вы страшный хищник, Бел-Тран. Хватка как у крокодила!

– Эти твари чистят Нил, пожирая бегемотов, которых в реке избыток, госпожа Нанефер. Пусть Денес ведет себя поосторожнее.

– Я не боюсь ваших угроз. Об меня ломали зубы интриганы похитрее вас.

– В таком случае я желаю вам удачи.

И негодующая госпожа Нанефер покинула своего собеседника, которого дожидалась теряющая терпение супруга.

Пазаир и Нефрет встретили зарю на крыше своего нового дома. Они мечтали о том, что наступающий день будет счастливым и придаст их нежной любви аромат праздника. На земле и в потустороннем мире, по прошествии целых поколений, он украсит цветами любимую женщину и посадит смоковницы возле источника с чистой водой, у которого они будут глядеть друг на друга и не смогут наглядеться. Их соединенные души придут под сень деревьев утолить жажду и напитаться шепотом листвы.