"Год короля Йавана" - читать интересную книгу автора (Куртц Кэтрин)

Глава 13

Ощущение было такое, словно он пробудился после долгого сна или распахнул дверь, ведущую в залитый солнцем сад. Только что Джаван все еще недоумевал, сомневался в себе, не зная обрел ли он наконец отцовское наследие, но спустя всего мгновение вся полнота знания обрушилась на него. На миг он застыл, словно остолбенел, когда понял, что же случилось, — но тут же расслабился и даже позволил себе наскоро исследовать обретенное сокровище. Он ощущал вопрошающие взгляды Джорема, Кверона и Тависа и специально выждал немного, прежде чем улыбнулся им широкой, довольной улыбкой.

— Так вот оно, наследие, которое вы с Ивейн и Райсом и вашим отцом передали моему отцу, не так ли? — спросил он Джорема, и тут же установил между ними прямую мысленную связь. Священник ободряюще улыбнулся, довольный тем, как хорошо это ему удалось.

— Да, это что-то совершенно необычайное. Теперь я понимаю, что сила была здесь все это время, я просто не мог найти к ней доступа. Точнее… я уже начал учиться, но там были преграды, которые сдерживали меня. Отец установил их, потому что прямым наследником был именно Алрой, а не я.

Он оглянулся по сторонам, и за пределами мерцающего полога круга увидел смутные силуэты Стражей, охранявших это место. Они стояли по четырем сторонам света… и ему показалось, будто они смотрят прямо на него, хотя и были лишены глаз. Он по-прежнему благоговел перед ними, но страха больше не испытывал.

— И все вот это я теперь тоже понимаю, — продолжил Джаван вполголоса. — Я знаю, кого вы призвали, и зачем. Я сознаю, что силы мои по-прежнему ограничены, но теперь способен полностью использовать то, чем владею. — Он со вздохом потряс головой. Теперь я также понимаю, почему отец столь редко использовал свое могущество. Он его не понимал… Но, с Божьей помощью, возможно, у меня хватит мудрости, чтобы разумно распорядиться своим. Может статься, для меня это единственный шанс уцелеть.

Чтобы он мог продемонстрировать свой вновь обретенный дар, Джорем поручил ему самому разомкнуть круг. Король исполнил обряд безукоризненно, спокойно перераспределив избыточную энергию и отправив потоки глубоко в землю, затем отпустил Стражей сторон света с безукоризненной вежливостью. Когда он взял меч, дабы завершить обряд, символически разрезая круг в четырех частях света и в последний раз поклонившись востоку, затем прежде чем вернуть Джорему меч, он покачнулся, внезапно лишившись сил.

— Осторожно! — воскликнул Джорем, подхватив его под руку. Меч выпал из ослабевших пальцев, зазвенев на каменных плитах. Тавис поддержал его под другую руку, и они помогли ему сесть на алтарные ступени. Кверон взял Джавана за запястье, чтобы определить причину слабости.

— С ним все в порядке, — негромко произнес Целитель. — Скорее я был бы удивлен, если бы после случившегося он ничего не почувствовал. — Мой принц, вам нужно будет как следует выспаться в эту ночь, — объявил он, присев, чтобы взглянуть Джавану в глаза. — Теперь вы, наверное, в состоянии и сами вызвать чары, изгоняющие усталость. Сумеете?

Джаван заморгал и кивнул. Дыхание его было по-прежнему прерывистым и уверенности в себе как будто поубавилось.

— Все это совершенно естественно после такой тяжелой работы, — утешил его Кверон. — Хотите, я помогу вам с заклинанием. Тогда в следующий раз вам будет легче его использовать.

— Да, наверное, это неплохая мысль, — согласился Джаван.

— Хорошо. Тогда сперва опустите голову между колен, чтобы избавиться от головокружения. — Он слегка подтолкнул Джавана, а затем помог ему распрямиться. — Теперь закройте глаза и положите сверху ладони, чтобы пальцы переплелись… Вот так… И сконцентрируйтесь на заклинании. Отлично. А теперь глубоко вдохните, чтобы чары подействовали.

Через пару мгновений Джаван вновь глубоко вздохнул и опустил руки. В глазах его застыло изумление. Он широко улыбнулся.

— Получилось, — торжествующим шепотом объявил он.

— Да, все получилось отлично, — и Кверон с улыбкой посмотрел на Тависа. — Теперь лучше отведи его обратно к Порталу. Чем дольше он здесь останется, тем больше опасность, что его станут искать и задавать ненужные вопросы.

— Но… когда мы снова увидимся? — спросил Джаван, поднимаясь на ноги.

— Это мы решим в ближайшую пару дней или неделю, мой принц, — Джорем также встал. — В конце концов выдворить Дерини из столицы удалось не за один день, так что вернуть равновесие в одночасье тоже не удастся, как бы нам того не хотелось. Этьен де Курси и Гискард помогут вам и объяснят, какие нужно сделать изменения в законах. А тем временем, мы подумали, что было бы неплохо соорудить новый Портал где-то в замке. Сейчас это было бы полезнее всего и здорово упростило бы нам задачу. Портал в базилике опасно использовать слишком часто.

— Новый Портал? Где? — выдохнул Джаван.

— А это вам придется решить самому, — отозвался Джорем, жестом показывая Тавису, чтобы тот шел вперед. — Поразмыслите над этим пару дней… И не забудьте: для того, чтобы установить Портал, там несколько дней должны присутствовать Дерини.

— Может быть, в моих покоях? — спросил Джаван.

Кверон покачал головой.

— Нет, это небезопасно, ведь понадобится несколько дней сложных приготовлений, сир. Вы не сможете на это время удалить всех слуг и праздношатающихся из королевских апартаментов. Нет, лучше где-нибудь в другом месте… Чтобы эта комната была для вас легко доступна, но мало кто еще заходил бы туда. Подумайте об этом не торопясь. В ближайшие дни у вас будет полно и других забот. Джорем через Гискарда передаст вам весточку… Кстати, Гискард ждет вас.

Джаван кивнул, стараясь ничего не забыть.

— Да, насчет Гискарда, — вспомнил он. — Вряд ли вы хотите, чтобы он узнал, что произошло здесь сегодня.

Джорем улыбнулся.

— Не тревожьтесь. Тавис позаботится обо всем. А теперь вам пора идти, мой принц.

— Я не уйду, пока не получу благословение Дерини — возразил Джаван с сияющими глазами. Он опустился на колени перед Джоремом и сложил руки на груди.

— Только тогда я уйду, — добавил он шепотом. В серых глазах блеснули слезы. Джорем взял руки Джавана в свои, затем поднял их над головой у короля.

— Да благословит вас всемогущий Господь, мой принц, — прошептал он, легко касаясь рукой склоненной головы Джавана. — Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, — он начертал знак креста в воздухе перед ними, затем сложил руки на груди и поклонился. — Аминь.

— Аминь, — отозвался Джаван.

Затем он поднялся на ноги и поспешил к двери, которую Тавис держал приоткрытой. Он не оглянулся. Когда дверь закрылась, Кверон бросил вопрошающий взгляд на Джорема.

— Верно ли я понял, кто именно явился нам во время обряда? — произнес он не вопрошающе, а скорее утвердительно. — Думаете, Джаван видел его?

— Лишь на пару секунд, — ответил Джорем. — И сомневаюсь, чтобы он понял, чему именно он стал свидетелем. Он был совсем младенцем, когда «погиб» мой отец. Всего месяц ему исполнился тогда. Откуда он может помнить, как тот выглядел?

— Но он же видел изображения, — возразил Кверон.

— Они были не слишком похожи. Кроме того, он не мог ожидать узреть святого в нашем обряде.

— А в ту ночь, когда умер Синхил, — настаивал Кверон. — Тогда он не мог ничего видеть?

Джорем покачал головой.

— Нет, Камбер никогда не снимал обличья Элистера. Синхил узрел истину… но это было что-то совсем иное, в тот миг, когда душа его расставалась с телом. Мы ни о чем не подозревали, пока Камбер нам не рассказал. Принцы не могли этого знать.

— Значит, остается только Тавис, — заметил Кверон. — Он-то точно видел сегодня Камбера. И наверняка догадался, кто перед ним.

— Тогда остается лишь надеяться, он не поймет, что означало это появление. Но нам нужно быть наготове.

Однако сейчас он не хотел раздумывать над этим и, отвернувшись, принялся собирать вещи, которые им понадобились в ночном обряде. Также ему не хотелось пока думать над тем, что же означало неожиданное мистическое явление его отца.

Следующий день выдался в Ремуте светлым и солнечным, но, по счастью, было уже не так жарко. Траурная процессия, сопровождавшая гроб покойного короля из замка в собор, была более мрачной, чем в день похорон Синхила четыре года назад, ибо большинство простых горожан ничего не знали о своем новом короле, хотя внешне он казался более крепкой копией своего покойного брата-близнеца, если только не считать увечной ноги, вызывавшей хромоту. Но вот уже три года, как его не видели при дворе. Все это время бывшие регенты усиленно распускали слухи, что принц решил принять монашескую жизнь, и теперь все с некоторым сомнением наблюдали за тем, как он идет за гробом в качестве наследника своего брата, в полном облачении Халдейнов.

Однако по закону он достиг совершеннолетия, и на сей раз Гвиннедом не будут править регенты. Каким королем он станет, это уже другой вопрос. Учитывая три года обучения в семинарии, он должен быть неплохо образован. Но как отнесется Господь к королю, который сложил с себя религиозные обеты ради мирской короны? Конечно, то же самое сделал и его отец… Но отец ничего не ведал о своем происхождении до того, как вышел из стен монастыря. Джаван же знал о нем до того, как туда вошел.

И даже если так, разве не покарал Господь его отца за то, что тот презрел священные обеты? Первый сын Халдейна погиб во время обряда крещения. Его отравил бывший священник-Дерини. И разве это не кара Божия, что один из близнецов родился увечным, а другой — таким болезненным?

И кроме того, на нем ведь не пресекся род Халдейнов. Был еще принц Райс-Майкл, младший сын, которого особенно любили простые люди с самого первого дня, как увидели его на похоронах покойного короля, его отца. Его добрый нрав и достижения в воинских искусствах сделали его самым любимым принцем. Многие были уверены, что все давно решено и именно Райс-Майкл взойдет на престол, если Алрой скончается, не оставив наследников. Так почему же теперь он уступил свое право другому?

Впрочем, самого Райса-Майкла, казалось, это ничуть не беспокоило. С выражением любви и заботы на лице он шагал рядом с братом на шаг позади него и всем своим видом показывал, что это именно то место, о котором он всегда мечтал, если только можно вообще мечтать о месте в похоронной процессии. Джаван же всем своим видом излучал воистину королевское достоинство, и это не осталось незамеченным. Не мешала даже хромота, да и та оказалась не столь уж сильна. Долгий путь к собору дался ему не так просто, ибо Джаван отвык много ходить пешком за эти три года, но сейчас его вновь обретенный дар помогал презреть боль и неудобства, не прибегая к помощи посторонних, хотя он знал, что к концу дня ему обязательно понадобится присутствие Ориэля, чтобы тот по-настоящему исцелил все повреждения.

Но крайней мере по одеянию никто не принял бы его за священника — это он твердо для себя решил. На груди ярко сверкал герб Халдейнов, а черная туника ничуть не походила на рясу.

Чтобы не было заметно тонзуры, на которой едва лишь начали отрастать волосы, вместе с золотой короной он одел небольшую шапочку из черного бархата и меха, которая почти сливалась с его волосами. Точно такую же надел и Райс-Майкл под серебряную корону, — так, чтобы никто не заподозрил истинных мотивов Джавана.

Возглавлял процессию конный эскорт. Вороные лошади были покрыты черными попонами с гербами Халдейнов и их украшали черные перья. Шестеро молодых рыцарей несли гроб, ибо Алрой умер совсем молодым. Сэр Гэвин, его последний оруженосец из тех, кто были посвящены в рыцари, шагал слева от гроба, надзирая за всем происходящим. В руках, крестовиной вверх, он держал за лезвие обнаженный меч, по лицу рыцаря стекали то ли слезы, то ли капли пота.

Гроб также был покрыт черной тканью, украшенной вышитыми гербами Халдейнов, по три с каждой стороны. Ткань ниспадала на плечи рыцарей, так что лишь первые двое могли видеть лорда Альберта, возглавлявшего процессию. Он вел под уздцы высокого белоснежного жеребца, того самого, на котором Алрой ехал на свою коронацию. Жеребец был укрыт алой попоной, и в стременах висели перевернутые сапоги короля. Поверх гроба была возложена сверкающая Державная Корона Гвиннеда с мотивом из переплетенных серебряных и золотых листьев и крестов. Она лежала на подушечке алого бархата; граф Таммарон, шагавший рядом, присматривал, чтобы она не покосилась.

Сразу за гробом шагал новый король с братом, а позади — почетный эскорт молодых рыцарей. Они шли шеренгами по четыре человека, за ними следовали и остальные придворные, также по четверо, — высшие сановники, советники, простые дворяне. Замыкал процессию конный эскорт. Приглушенно отбивали ритм барабаны, и колокол собора отзванивал в честь уходящего короля.

Двое архиепископов встретили их у порога собора, и хор затянул псалом, когда навстречу выступила процессия клириков. Внутри было жарко и душно, но Джавану доводилось терпеть и похуже… вспомнить хоть то утро, когда он отстаивал первую заупокойную мессу в день смерти Алроя.

Сейчас Джаван ощущал некую отстраненность, — ведь он уже отскорбел за брата несколько дней назад. В положенный момент он вышел, чтобы причаститься, стараясь скрыть отвращение, ибо должен был получить Святые Дары из рук Хьюберта… И когда были прочитаны последние молитвы за упокой души Алроя, и гроб унесли в подземную крипту, на лице его не отразилось почти никаких чувств. Там, внизу, было гораздо прохладнее, и они с Райсом-Майклом зажгли последнюю свечу для покойного брата. Тяжелая крышка саркофага опустилась, и в последний раз зазвучал колокол собора. Шестнадцать ударов, по одному за каждый год жизни короля.

Они выбрались из крипты, когда закончился колокольный звон, и под пение Laudate двинулись к выходу из собора. Там их с Райсом-Майклом дожидались лошади — белый жеребец Алроя для Джавана и каурый — для Райса-Майкла. Они сели в седло и тут же подвели еще лошадей для ожидавшего эскорта, ибо сегодня Карлан и еще трое рыцарей были их личными телохранителями. Джаван старался ехать, высоко вскинув голову и распрямив плечи, чтобы выглядеть так, как и подобает королю.

Всю дорогу до замка он старался держаться, и этот путь дал небольшую передышку увечной ноге, так что в ворота он вступил почти не хромая. В зале собраний дожидались придворные, и даже те, кто более всего был расположен обнаружить какие-то недостатки у нового короля, ни в чем не могли его упрекнуть.

Придворные дамы, несомненно, судили нового владыку совсем по иным критериям, нежели мужчины. В первые дни других женщин, кроме служанок, Джаван почти не видел, поскольку двор находился в глубочайшем трауре, и все же неженатый король был приманкой, перед которой невозможно оказалось устоять. Дамы напоминали Джавану стайки голубей, они чистили перышки, курлыкали между собой, в платьях приглушенных черных и серых тонов. Впрочем, некоторые походили даже не на голубок, а на самых настоящих хищниц.

Одной из самых опасных, — возможно, потому что Джаван точно знал, кто она такая и чего желает, — была дочь Рана Хортнесского от первого брака, Джулиана, — яркая, темноглазая красотка, всего на год старше короля. Ее имя за последние три года часто упоминалось, когда заходила речь о невесте для Алроя. Этот брак был пределом мечтаний для Рана, который и сам женился очень удачно, на единственной дочери Мердока, которая принесла ему в наследство не только влиятельные политические связи, но также сына и наследника, которого он не мог получить от первой супруги.

К несчастью для Рана и Джулианы, ухудшающееся здоровье Алроя не позволяло надеяться, что когда-нибудь у него появится королева. Отчасти Джавану приятна была мысль, что Ран сам поспособствовал собственному несчастью, поскольку это ему в свое время пришел в голову отвратительный замысел пичкать Алроя всяческими снадобьями, чтобы сделать его более покорным воле регентов, и именно это способствовало ухудшению его здоровья. Однако теперь, со смертью Алроя Ран явно не оставит своих далеко идущих планов. Но что касается Джавана, то скорее ад покрылся бы льдом, чем он согласился бы на этот брак. Из бывших регентов Рана он ненавидел сильнее всех, даже больше, чем Мердока…

Он считал необычайной удачей для себя, что Рана не было при дворе во время совета по престолонаследию. Увы, но к похоронам тот все же успел вернуться. Ходили слухи, что он взял с собою и Ситрика, своего ищейку-Дерини, Однако к огромному облегчению Джавана, сегодня Ситрика не было при его господине. Более того, граф даже проявил некое подобие хороших манер, когда приблизился к новому королю, дабы засвидетельствовать ему свое почтение, хотя и чрезмерно навязчиво представил тому свою дочь и супругу. Остальные придворные последовали его примеру, знакомя Джавана с дочерьми и сестрами, которые могли бы подойти по возрасту и положению для королевы. Джаван постарался не отпускать от себя Карлана и сэра Джейсона, в душе мечтая о той минуте, когда сможет, не нарушая приличий, откланяться.

День, казалось, тянулся бесконечно, но вот наконец слуги накрыли на стол и вино потекло рекой. Спустя час Райс-Майкл присоединился к кампании молодых придворных. Там были Катан Драммонд, его младший оруженосец, а также Квирик и Фульк Фитц-Артур, сыновья лорда Таммарона, — все они чуть моложе принца. Спустя некоторое время к этой четверке присоединилось еще несколько юношей и стайка щебечущих девушек. Делая вид, будто выслушивает бесконечные речи какого-то барона из Десса, Джаван искоса бросил на них любопытный взгляд, и был поражен, осознав, как удивительно повзрослели и превратились в очаровательных женщин девочки, которых он знал с самого детства. Впрочем, не для всех перемены оказались к лучшему.

Хорошенькая Лилин, дочь Удаута, которую отдали за сына Мердока Ричарда, когда ей было всего двенадцать лет, превратилась в пухлую пятнадцатилетнюю матрону. Однако центром веселой компании оставалась привлекательная темноволосая девушка со слегка испуганными глазами, в которой Джаван узнал внезапно Ричелдис Мак-Лин, ныне Мак-Иннис. После загадочной гибели ее сестры-близнеца Ричелдис оказалась единственной наследницей Кассана, и была помимо своей воли обручена со старшим сыном графа Манфреда. Джаван слышал, будто в прошлом году у них родилась дочь, и теперь, похоже, она вновь была в тягости. Оставалось лишь молиться и надеяться, что дети станут для Ричелдис утешением за то, что ее принесли в жертву на алтарь политической необходимости.

Сестру Катана Микаэлу, похоже, ожидала такая же судьба. Она была на пару лет старше брата и превратилась в очаровательное существо с ярко-синими глазами и непокорной гривой каштановых волос. Богатого приданого она мужу не принесет, поскольку Джеймс Драммонд, ее отец, был лишь младшим сыном небогатого дворянина, однако это был древний и почтенный род. Кроме того, она приходилась дальней родней Ричелдис, и при проверке у нее не обнаружили ни капли крови Дерини. Джаван никогда не забудет тот день, когда регенты испытывали всех троих детей мерашей. Именно тогда Деклан Кармоди сломался под гнетом непосильных требований регентов.

Где-то год спустя Джеймс Драммонд погиб в стычке с грабителями, выполняя поручение кого-то из регентов. Мать Катана и Микаэлы, первым мужем которой был покойный сын святого Камбера, удалилась в монастырь близ Валорета, скорее всего, отнюдь не по собственной воле. Микаэлу и Катана отдали под опеку короны. Девочка осталась при супруге Манфреда, а Катан стал пажом Райса-Майкла.

Джаван с удовольствием отметил, что оба они, судя по всему, процветают, несмотря на то, что жизнь их протекала отнюдь не так гладко, как хотелось бы.

Но еще больше удовольствия ему доставило то, что за всеми этими наблюдениями незаметно подошло время, когда он мог спокойно удалиться восвояси.

Ориэль уже дожидался в гостиной, когда они с Карланом вернулись в королевские апартаменты. Вид у Целителя был весьма озабоченный. Он поднес светильник поближе, когда Джаван устало опустился на стул в оконной нише, и Карлан опустился на колени, чтобы снять с него сапоги.

— Ну, как ваша нога? — спросил его Ориэль. Джаван снял корону и шапочку, прикрывавшую тонзуру, отложил их в сторону, провел пальцами по промокшим от пота волосам и с облегчением вздохнул, когда Карлан наконец стянул сапог с увечной ноги.

— Не так уж плохо, — отозвался он. — Я ожидал худшего.

Коснувшись затылка Карлана, он мысленно установил связь между ними и взял под контроль его сознание.

— Расслабься, Карлан, — пробормотал он. — Ты не вспомнишь ни о чем, что услышишь, если только я тебе не прикажу.

Как ни в чем не бывало, Карлан занялся вторым сапогом. Ориэль, бросив на него пристальный взгляд, заметил:

— Вот уже второй раз я вижу, как вы это делаете за последние дни. Надеюсь, это не войдет в привычку?

— Только при крайней необходимости, — отозвался Джаван, когда Карлан стянул с него второй сапог. — Карлан, пожалуйста, принеси нам таз с водой. Ногу лучше ополоснуть, прежде чем мастер Ориэль ею займется.

Карлан отправился за водой, и Джаван наклонился поближе к Целителю.

— Прежде чем ты примешься выговаривать мне, учти, что сегодня вернулся лорд Ран, — произнес он негромко. — Конечно, это в основном моя забота, но говорят, что с ним приехал и Ситрик, а насколько мне известно, мастер Ситрик получает куда больше удовольствия от своей работы, чем большинство Дерини в твоем положении. Нам обоим следует соблюдать осторожность.

Ориэль содрогнулся. В это время вернулся Карлан с полотенцем через плечо. Он поставил таз и кувшин на пол у ног Джавана. Когда он налил в таз воды, Джаван опустил туда ногу и с наслаждением пошевелил пальцами.

— Этот Ситрик очень опасен, — шепотом заметил Ориэль. — Он честолюбив, а Ран прекрасно знает, как удовлетворить его амбиции, не делая при этом никаких уступок. По счастью, он не обладает и половиной таланта Деклана Кармоди, упокой Господь его душу, и отнюдь не так хорошо обучен.

— Но на что он способен, Ориэль? — спросил Джаван. — Я понимаю, он может отличать истину от лжи, иначе бы Ран не держал его при себе. А как насчет чтения мыслей?

— Да, он делает это… и даже насильно, когда ему оказывают сопротивление, — с горечью ответствовал Ориэль. — Тонкости ему не достает, впрочем, Рану это и не требуется.

— Верно, — согласился Джаван. — Но, возможно, это будет нам на руку.

Он коснулся плеча Карлана, и рыцарь тут же отошел в сторону, сел в кресло и, склонив голову на грудь, закрыл глаза и задремал.

— Расскажи мне о слабостях Ситрика, — продолжил Джаван, делая вид, будто не замечает удивленного взгляда Ориэля. — На что он способен? Грозит ли мне какая-то опасность, если я просто окажусь с ним в одной комнате? Насколько мне следует быть осторожным?

Сосредоточившись, Ориэль взял у Джавана полотенце, разложил его на коленях и поднял увечную ногу, вытер ее, а затем принялся осторожно ощупывать пальцы.

— Если он применит чары истины, то вспомните, как вас учили избегать прямой лжи, поскольку он сумеет уловить любое отклонение от буквальной правды, — ответил Ориэль, осматривая лодыжку Джавана. — Конечно, королям порой дозволяется лгать, — дипломатическая полуправда и все такое прочее… Но если вы солжете в чем-то важном, будьте уверены, Ситрик обо всем доложит Рану, если и не сразу, то при первой же возможности. А с ногой все не так плохо, учитывая, что вам много пришлось ходить сегодня, — добавил он, сжимая лодыжку в ладонях. — Сейчас, одну минутку.

Джаван ощутил тепло, исходящее из рук Целителя. Закрыв глаза, он погрузился в состояние истинного блаженства, чувствуя, как понемногу уходит напряжение и расслабляются все мышцы. Когда Ориэль закончил, и вновь омыл ногу водой прежде, чем вытереть ее полотенцем, Джаван с наслаждением пошевелил пальцами и вздохнул, заставляя себя вернуться к насущным проблемам.

— Значит, он будет использовать на мне чары истины, — пробормотал он, пытаясь собраться с мыслями. — Скорее всего, именно за этим Ран и привез его с собой.

— Да, полагаю, в этом нет никакого сомнения, — согласился Ориэль. — Больших усилий это не потребует, а выгода может быть очень велика, если он поймает вас на лжи. Впрочем, в этом нет ничего неожиданного.

— Да, — вынув из воды здоровую ногу, Джаван позволил Ориэлю вытереть и ее. — Есть ли еще что-нибудь такое, о чем мне следует побеспокоиться?

— Самая большая опасность — это прямой физический контакт, — ответил Ориэль. — Насколько я представляю себе уровень его опыта и способностей, ему необходимо коснуться вас, чтобы по-настоящему попытаться проникнуть в сознание. Но я сомневаюсь, что он осмелится до вас дотронуться, если только Ран не отдаст такого приказа. Конечно, если вы будете настолько неосторожны, что окажетесь наедине с Раном и его подручными…

— Этого я постараюсь всеми силами избежать, — заверил его Джаван. — Но если не получится, послужат ли мои защиты надежной преградой?

— Скорее всего, — кивнул Ориэль. — Если только они не напичкают вас мерашей. — Он поморщился.

— Полагаю, что если у вас защиты как у Дерини, то, скорее всего, на это снадобье вы будете реагировать тоже, как настоящий Дерини. А вот это уже вызовет подлинный скандал.

Джаван с трудом сглотнул, и внезапно уверенность в себе, которую он ощущал всего пару минут назад, полностью улетучилась. Он слишком хорошо помнил, как действует мераша на Дерини, и понятия не имел, повлияет она на него или нет.

— Надо постараться не дать им повода испытать ее на мне, — пробормотал он. — Нельзя, чтобы они приказали Ситрику попробовать прочитать мои мысли или напоить меня мерашей. Но что я могу делать, когда Ситрик поблизости?

Ориэль задумчиво нахмурил брови.

— Полагаю, вы сами можете использовать чары истины при нем, только не пытайтесь направить их на него, и не дайте ему понять, что именно вы делаете. Однако все остальное он способен определить. Впрочем, я ведь толком не знаю, на что вы способны…

— Я тоже, — растерянно отозвался Джаван. — И похоже, мне следует быть очень аккуратным во время обучения.

Ориэль кивнул.

— Мы оба должны сохранять осторожность. А как насчет сэра Карлана? — спросил он, кивнув на спящего рыцаря. — Многое ли ему известно?

— Если бы он мог вспомнить все до конца, — Джаван криво усмехнулся, — то, вероятно, этого было бы достаточно, чтобы несколько раз кряду отправить меня на костер, будь я хоть трижды королем, ежели на то будет воля Custodes. Ну, а так он просто полагает, что за годы, что провел у меня на службе, привык дремать в ожидании, пока его господин отстаивает ночные бдения в часовне или ведет с учеными клириками какие-то заумные беседы о скучных манускриптах.

— В самом деле?

— Ну, думаю, что именно так он себе это объяснял, когда был моим оруженосцем. — Джаван улыбнулся. — Впрочем, с самого начала он был искренне мне предан, гораздо более, чем того требует простое чувство долга. Кажется, он стал самым близким моим другом с тех пор, как ушел Тавис… Впрочем, у меня никогда и не было друзей одного со мной возраста. — Он вздохнул. — Очень трудно не злоупотреблять его доверием больше, чем это необходимо. Хуже всего пришлось, когда я решил отправиться в семинарию, поскольку тогда мне надо было защищать нас обоих. Ему все это далось очень непросто, ведь он должен был шпионить за мной и обо всем докладывать в присутствии Дерини. Впрочем, наверное, тебе и самому приходилось там присутствовать, хотя бы изредка.

Ориэль пожал плечами и неохотно кивнул.

— А ведь я тогда даже и заподозрить не мог, что что-то неладно. Вы отлично скрывали следы.

— Пришлось, — Джаван опустил взгляд на руки и уставился на кольцо Огня. — Однако теперь я вернулся, и постараюсь впредь использовать свои таланты, лишь когда это действительно необходимо. Мне кажется, было бы проявлением неблагодарности силой добиваться преданности, которую человек дал тебе по собственной воле. Конечно, порой я был вынужден вмешиваться в его воспоминания, как сделал это сейчас, чтобы защитить нас обоих, но мне хотелось бы верить, что он бы не возражал, если бы узнал, что я это делаю. Он очень сильно рисковал, когда отправился за мной в Arx Fidei. Скорее всего, моя жизнь была в его руках куда чаше, чем я даже мог бы сосчитать… И, полагаю, это еще не раз случится впредь.

Ориэль бросил взгляд на спящего Карлана, затем вновь посмотрел на Джавана.

— Значит, он ничего обо всем этом не знает, — произнес он вполголоса.

Джаван покачал головой.

— Так безопасней, и для него, и для меня.

— Вы позволите? — спросил Ориэль, жестом показав на рыцаря.

Сглотнув, Джаван опустил глаза.

— Если ты сумеешь при этом определить, кто еще контролировал его сознание в течение прошлой недели, то лучше не надо, — сказал он. — Я уже дважды виделся с Джоремом по возвращении. И мне помогали.

— И если я не буду знать, кто именно вам помог, то не смогу раскрыть этого, даже если меня станет допрашивать Ситрик, — согласно кивнул Ориэль. Он на миг закрыл глаза. — Так значит, вокруг есть и другие Дерини, о которых я не знаю. — С неожиданно вспыхнувшей во взоре надеждой он взглянул на Джавана. — Может ли статься, что скоро удастся освободить мою семью? — осмелился он прошептать.

Джаван поежился.

— Сейчас я пока ничего не могу обещать, — отозвался он тихо. — Сперва очень многое нужно продумать, но по крайней мере я надеюсь, что скоро тебе удастся с ними повидаться. Могу себе представить, как тяжело тебе приходится.

— Если бы вы только знали, мой принц, — выдохнул Ориэль и потряс головой. — Уже три года я не видел Аланы, но мало того, Керис, моя крошка дочь… — Голос его прервался, но затем он продолжил. — Ей было всего несколько месяцев от роду, когда их взяли в заложники. Она была еще грудным младенцем. Я пытаюсь вообразить себе, как она растет, взрослеет, становится похожей на мать, или, может быть, даже немного на меня, а ведь теперь она уже маленький человечек… Она ходит, она уже разговаривает… А я все это пропустил…

— Обещаю, что постараюсь сделать все, что смогу, — прошептал Джаван. — Но на это уйдет время. Их держат все в том же месте?

— Да, насколько мне известно.

— А других заложников?

Ориэль кивнул, собираясь с мыслями.

— Да, всех. Мать и сестру Ситрика, жену и сына Урсина О'Кэррола, и самого Урсина… Говорят, условия там довольно неплохие, но это все-таки неволя. Я слышал, что Урсина держат в одиночном заключении с того дня, как он побывал в руках этого чудотворца-крестителя, и Custodes то и дело пичкают его мерашей, чтобы убедиться, что дар его так и не вернулся. Господи, как же они нас боятся!

Джаван, который на протяжении трех лет ежедневно слышал от Custodes проповеди о том зле, что несут с собой Дерини, и что всех их следует держать подальше от нормальных людей, не мог с этим не согласиться.