"Год короля Йавана" - читать интересную книгу автора (Куртц Кэтрин)

Глава 12

Несмотря на то, что он доверял Кверону безгранично, Джорем ощутил мгновенную неловкость, когда гавриилитский Целитель подошел к нему и положил руки на плечи. Кверон заранее объяснил ему, что именно должно произойти и заверил, что на протяжении всего обряда Джорем будет в точности сознавать, что с ним происходит, несмотря даже на то, что Кверон так глубоко погрузится в его воспоминания. Однако призрак давно минувших времен продолжал тревожить Джорема, хотя страх этот был совершенно необъяснимым.

— Не нужно ничего бояться, — прошептал ему Кверон и поднял руки, удерживая Джорема за шею и за затылок. Большие пальцы легли ему на виски. — Когда вы видели, что я делал это в последний раз, у вас были причины для опасений, но на сей раз все по-другому.

«Расслабьтесь и откройтесь передо мной, Джорем», — продолжил он, переходя на мысленную речь, и Джорем опустил свои защиты.

«Хорошо, — подбодрил его Кверон. — А теперь пойдем глубже. Вернемся к воспоминаниям той ночи… Вот вы стоите в маленькой часовенке рядом с опочивальней Синхила… Вы, Синхил, Ивейн и Элистер… Сейчас вы в этой часовне…»

И Джорем действительно оказался там. Как и обещал Кверон, за происходящим он продолжал наблюдать отстраненной частью сознания, но воспоминания о пережитом возникли словно сами по себе, заполонив большую часть его рассудка. Он действительно вернулся в ту ночь в часовню Синхила и узрел перед собой тех, кто были давно мертвы — своего отца, сестру, мужа сестры и несчастного короля.

Кверон стал по правую руку от него и чуть позади, продолжая удерживать руку на плече у Джорема, и теперь этот мысленный образ возник и перед той частью рассудка священника, что прежде являлась простым наблюдателем. Совсем рядом, как зачарованный, стоял, взирая на происходящее, Джаван. И внезапно бок о бок с ним начала принимать очертания смутная фигура.

Это был совсем не тот образ, который вызывал Кверон в прошлый раз, в доме заседаний капитула в Валорете. То, что он сделал тогда, невольно подтвердило иллюзию явления недавно скончавшегося Камбера Мак-Рори и укрепило веру в его святость. Теперь перед ними должен был предстать тот же самый человек, но под личиной Элистера Келлена, Alter Ego Камбера, а не самого Камбера.

Одновременно возникали образы и прочих участников действа. Совершенно зачарованный, Джорем наблюдал, как на востоке, рядом с сыном, постепенно формируется фигура Синхила Халдейна, выглядевшего точно так же, как в ту роковую ночь, когда он поставил свою печать в душах Алроя, Райса-Майкла и Джавана. В руках покойный король держал чашу, подобную той, что стояла сейчас на алтарном столике.

Но Джаван смотрел не на него, а куда-то напротив, в другую часть круга, где внезапно начала проявляться другая фигура. Его удивление и радость невозможно было скрыть, даже несмотря на принятые снадобья и контроль, который Кверон осуществлял над его сознанием. Джорем, бросив взгляд налево, узрел там очертания фигуры Ивейн в темном плаще и в капюшоне, из-под которого поблескивали золотистые волосы. И наконец напротив него начала формироваться фигура человека, которого Джорем и Кверон знали в двух обличьях, хотя сейчас он предстал перед ними только как Элистер Келлен, в пурпурном облачении, подобающем епископу. Воспоминания Джорема сделались невыносимо яркими и отчетливыми, когда призрак скрестил руки на груди и устремил взор на большой алтарь, точно так же, как он сделал той ночью. В ту же сторону обернулся и призрачный Синхил, и поднял в приветствии свою призрачную чашу. В тот миг Джорем и впрямь целиком и полностью вернулся в ту часовню у королевской опочивальни в Валорете, заново переживая момент, когда Синхил заговорил:

— О, Господи, святы деяния твои. С дрожью и смирением предстаем мы пред тобой с нашими мольбами. Благослови и защити нас в том, что должны мы совершить этой ночью.

Голос звучал точь-в-точь, как голос Синхила, хотя частью сознания Джорем понимал, что слова эти исходят из уст Кверона, но когда Синхил повернулся к потрясенному Джавану и опустил чашу, коснувшись ободка ее ладонью правой руки, реальность и иллюзия окончательно смешались, и теперь именно Синхил устанавливал границы дальнейшего обряда, взывая к Владыке Воздуха, чтобы освятить содержимое чаши.

— Пошли своего Архангела Рафаила, о Господи, чтобы дыханием своим освятил эту воду, дабы пьющие ее могли по праву владеть воздухом. Аминь.

И в тот миг, когда он протянул руку вперед, словно ветерок подул на востоке, сперва едва заметно, но затем набирая силу. Он трепал волосы и платья, сдул капюшон, и волосы Ивейн рассыпались золотым водопадом. Он задел даже Джавана и Джорема, однако не тронул ни волоска на голове у Кверона. В самом деле, Кверон словно бы и не сознавал, какие силы он вызывает. Он стоял, склонив голову, полуприкрыв глаза, по-прежнему держа левую руку на плече у Джорема.

Ветер превратился в смерч, поглотивший вьющийся синеватый дымок кадильницы, которая на самом деле почти не источала дыма. Он закружился над призрачной чашей в призрачных руках Синхила, и словно бы сжался, едва колыхая поверхность воды, а затем стих.

Призрак Синхила на миг прикрыл глаза и передал чашу Джорему. Михайлинцу, окончательно утратившему грань реальности и воспоминаний, показалось, будто призрачная чаша вполне весома. Он взял ее в руки и протянул правую ладонь над ободком, точно так же, как делал той ночью, повторяя прежние слова с тем же самым намерением.

— О, Господи, святы деяния твои. Молим тебя, пошли Архангела Огня, благословенного Михаила, чтобы вода эта зажглась Твоей любовью и стала священной, чтобы все, кто пьет ее, могли управлять огнем. Аминь.

Он отвел руку немного в сторону, в точности, как в прошлый раз, и, сложив ладонь лодочкой, поднял ее повыше, но огонь, возжегшийся в руке его, был создан не им. Скорее, он возник из воспоминаний, вызванных Квероном, — однако сейчас он казался столь же реальным, как если бы Джорем создал его только что.

Он наклонил руку над чашей, и огненная сфера медленно поплыла вниз. Пар с шипением поднялся вверх, как только огонь проник в воду. Синее холодное пламя озарило поверхность, отражаясь в ободке чаши. С тем же благоговением, что и в первый раз, Джорем повернулся, дабы передать призрачный кубок своей сестре, стоявшей по левую руку от него. Она тряхнула взлохмаченными ветром волосами и изящным движением приняла чашу. Пальцы их соприкоснулись, теплые и живые, и Джорем поймал себя на том, что не может отвести от сестры глаз. Она на мгновение склонила голову над чашей, затем подняла ее к небесам.

— О, Господи, святы деяния твои. Позволь своему Архангелу Гавриилу, властелину бурных вод, обрушить на эту чашу дождь Твоей мудрости, дабы те, кто пьют из нее, могли по праву повелевать водой. Аминь.

Джорем чувствовал, как нарастает напряжение, точно так же, как и той давней ночью, и чуть заметно содрогнулся, когда в воздухе над ними сверкнула молния и прогрохотал гром, и маленькая темная туча сформировалась прямо над чашей. Отблески магической силы сверкнули в глазах Ивейн, и вновь раздался удар грома, теперь уже чуть тише, и крохотная туча изошла дождем. Большая часть его оросила чашу, но несколько капель упали по сторонам, окропив наблюдателей. Та капля, что попала Джорему на верхнюю губу, в прошлый раз была совершенно реальной, и на сей раз он также ощутил ее вкус, такой же сладостный, как когда-то, давным-давно.

Она опустила чашу, и Джорем видел, как сестра передала ее призраку Элистера Келлена, который на самом деле был их отцом. Он видел, как Камбер-Элистер поднял чашу на уровень глаз обеими руками, глядя куда-то вдаль, и заранее почувствовал приход того, к кому он взывал.

— О, Господи, святы деяния твои, — произнес знакомый голос, разрывая Джорему сердце. — Позволь Уриилу, своему посланнику Тьмы и Смерти, наполнить эту чашу силой и тайнами земли, дабы все, кто пьет из нее, по праву могли управлять землей. Аминь.

На сей раз земля по-настоящему не затряслась у них под ногами, однако Джорему показалось, что это произошло, как и в первый раз. Он словно слышал глухой перестук подсвечников на алтаре и звон цепочек кадильницы, и видел, как полыхнул огонь в кольце Халдейнов, покоившемся в глубине чаши, которую Камбер-Элистер держал в руках.

Но в тот же самый миг он осознал, что и настоящее кольцо действительно дрожит на дне настоящей чаши, на маленьком алтарном столике. Он пристально взглянул на нее, и внезапно все кончилось, как только Камбер-Элистер поднял призрачную чашу.

Но теперь все происходило немного не так, как в воспоминаниях. Если прежде Камбер-Элистер передал чашу обратно Синхилу для завершения ритуала, то теперь своими глазами цвета морской волны он уставился на Кверона, которого не было с ними той ночью, и уверенным жестом протянул чашу ему.

У Джорема бешено заколотилось сердце, ибо ощущение божественного присутствия было неотвратимым. Кверон, похоже, также осознал, что что-то пошло не так. Глубоко погруженный в транс, он все же не смог противиться этому зову. Рука Целителя соскользнула с плеча Джорема и он двинулся вперед, взяв с алтарного столика настоящую чашу. Джорем отчетливо видел его, но мог только наблюдать, застыв, словно громом пораженный.

Кверон распрямился, удерживая чашу обеими руками и повернулся вправо, туда, где застыл призрак Синхила. Облик короля подернулся дымкой, а затем рассеялся туманом, который внезапно окутал Кверона, скрыв его целиком, одновременно прозрачный и вполне реальный. Теперь Кверон стал неотличим от Синхила. С бесстрастным, ничего не выражающим лицом он по окружности двинулся к северу и приветственно вознес чашу. Чуть поклонившись, призрак Камбера-Элистера наложил свою чашу на подлинную. Совместившись, они словно слились воедино.

— Чаша готова, сир, — произнес призрак Камбера-Элистера. — Остальное в ваших руках.

Кверон поклонился, а затем приблизился к остолбеневшему Джавану, стоявшему на том же месте, где его оставили. По выражению его лица Джорем догадался, что сейчас юноша видит перед собой не Кверона, а своего отца. Когда Кверон поднял чашу и заговорил, то голос его звучал в точности, как голос Синхила:

— Джаван, ты мой сын и наследник, — сказал он, лишь слегка меняя те слова, что прозвучали когда-то, ибо в первый раз Синхил обращался к Алрою. — Выпей, и с этой тайной ты получишь могущество, которое является твоим священным правом будущего короля этой державы, если тому суждено однажды случиться.

Повинуясь отцовскому приказу, Джаван поднял руки и, взяв чашу, наклонил ее, поднеся к губам. Джорем слышал, как кольцо Огня звякнуло об ободок, когда Джаван осушил чашу, и, помимо своей воли, двинулся вперед, чтобы принять кубок из рук Джавана. Затем он встал позади него и, когда поставил чашу на столик, едва успел поймать под руки внезапно покачнувшегося короля. На лице у него застыло выражение благоговения. Он не сводил взора с «отца».

Затем Джорем понял, что вызвало изумление Джавана, ибо теперь позади Кверона-Синхила, который медленно воздел руки, чтобы обхватить ими голову Джавана так, как это сделал некогда Синхил, появился теперь уже не Кабмер-Элистер, а сам Камбер. Глаза его смотрели спокойно и с сочувствием, серебристые волосы сверкали в свете свечей, и, встав рядом с Квероном, он положил свои руки поверх ладоней Целителя в тот самый миг, когда они коснулись головы Джавана.

В Джавана словно молния ударила. Тело его на миг выгнулось, застыло, а затем он рухнул на колени, глаза закатились. Джорем, пытавшийся поддержать короля сзади, вынужден был переступить с ноги на ногу, чтобы не упасть вместе с ним. Он в изумлении уставился на знакомый образ, такой близкий и столь далекий, пытаясь побороть собственный страх… и спустя пару ударов сердца призрак поднял руку и коснулся его лба.

Касание было не совсем реальным, однако ощущение мыслей призрака невозможно было спутать ни с чем.

«Не бойся ничего, — произнес знакомый голос в его сознании. — Ты отлично все сделал этой ночью.»

Джорем слегка дернулся под этим прикосновением, ибо у него не было сомнений, что с ним говорит отец.

«Отец, сумеет ли он сохранить корону? — спросил он. — Достаточно ли того, что мы сделали?»

«Сие знание мне не доступно, — отозвался Камбер. — Многие враги станут покушаться на его жизнь. Молись, чтобы в чаше сей не оказалось скрытых трещин, и пусть он помнит, что даже король нашей крови может погибнуть так же просто, как обычный человек, если меч или стрела пожнет свою жатву.»

На этом призрак убрал руку, голос угас в сознании Джорема, и образ Камбера также исчез. В тот же миг Джаван совсем обмяк, и Кверон вслед за ним. Джорем успел лишь помочь обоим мягко опуститься на пол.

— Джорем, что случилось? — услышал он голос Тависа. Тот вскочил на ноги по другую сторону круга, щуря глаза, чтобы узреть происходящее внутри сквозь плотную завесу.

— С Джаваном все в порядке, — пробормотал Джорем, проведя ладонью над лбом короля. Он заранее был готов, что мальчик может потерять сознание от нахлынувших переживаний. С ним и самим такое случилось в первый раз, но он и представить не мог, что то же самое произойдет с Квероном.

Он постарался оценить его состояние, сильно прижав пальцами пульс на шее и ощупывая сознанием разум Кверона. Пульс был ровный, и, похоже, Кверон просто отключился из-за того, что отдал слишком много сил ритуалу.

— Они оба просто лишились чувств, — сказал Джорем, поднимаясь на ноги. Он и сам двигался не слишком уверенно, но все же сумел поднять меч и провести им арку, обозначавшую врата в границах круга.

Тавис немедленно вошел внутрь, как только это стало возможным, и сперва метнулся к Джавану, затем к Кверону, который уже начинал шевелиться. Джорем замкнул врата и присоединился к ним, опустившись на колени рядом с Квероном. Пожилой Целитель наконец открыл глаза и явно был потрясен, обнаружив, что лежит на полу.

— Что стряслось? — спросил он, метнувшись взглядом сперва к Тавису, который положил руку ему на лоб, а затем посмотрев на Джорема.

— Вы… хм… судя по всему, вы вложили в ритуал даже больше, чем намеревались, — осторожно выбирая слова, отозвался Джорем, чтобы не сказать лишнего при Тависе. — После того, как мы воссоздали освящение чаши, вы вышли в центр круга и подняли чашу настоящую. Это вы помните?

— Да. — Он попытался сесть, но Тавис удержал его.

— А потом вы… словно вместили в себя призрак Синхила, — продолжил Джорем, одновременно посылая Целителю мысленный образ происшедшего.

Кверон кивнул.

— То есть я готовился сыграть его роль, чтобы передать истинную чашу Джавану, — сказал он. — Это я помню.

— А помните, как взяли призрачную чашу у Элистера Келлена? — спросил Тавис.

Кверон вновь попытался сесть, и на сей раз молодой Целитель помог ему.

— Помню, что она показалась мне довольно тяжелой, — отозвался Кверон. Склонив голову набок, он уставился невидящим взором куда-то вдаль. — Странно… Такое впечатление, что вес был чем-то большим, нежели просто вес обычной чаши в руках. Вы знаете, я спланировал, как должна пройти эта часть воссозданного ритуала… Произнес слова Синхила, прежде чем Джаван выпил положенное. Но после этого…

Голос его прервался. Похоже, самые важные воспоминания о происшедшем ускользали от него.

«Кажется, кто-то другой положил свои руки поверх ваших, Кверон», — напомнил ему Джорем, пристально глядя на пожилого Целителя и усилием воли создавая между ними ментальную связь, недоступную для Тависа.

Но Тавис все равно кивнул, — как видно, даже из-за границ круга он смог увидеть самое главное.

— Я думал, вы примете обличье Синхила, — с благоговением пробормотал он. — Мы все решили, что нужно будет сделать именно так, чтобы создать для Джавана полную иллюзию реальности. Но это было уже после… после того, как две чаши — призрачная и подлинная — совместились воедино. Элистер последовал за вами к Джавану, пока тот пил. А потом он… изменился. Прямо перед тем, как коснуться его, он изменился.

Он вопросительно покосился на священника-михайлинца, но, по счастью, Джорем не успел ответить, поскольку Джаван с тихим стоном начал приходить в себя. Это напомнило Джорему о его непосредственных обязанностях. Он извлек кольцо Огня из белой чаши и наскоро вытер ее полой сутаны. Со вздохом Джаван открыл глаза.

— Я видел отца, — прошептал он, пристально глядя на остальных, словно вопрошая, видели ли они то же самое, что явилось ему… — Все было словно как в тот, прошлый раз. Теперь я помню все до конца. На сей раз, правда, не было больно. Он что-то сделал у меня в голове, но боли не было.

Не в силах подавить дрожь, Тавис коснулся ладонью лба короля, почти ласкающе, а затем изуродованной рукой уперся ему в шею.

— Помните ли вы, что именно он вложил в вашу голову, мой принц? — прошептал он. — Подумайте!

— Думаю, это поможет, — сказал Джорем, поднял перстень и взял Джавана за левую руку. — Синхил устроил все так, чтобы ключом к могуществу, которое он даровал вам, Алрою и Райсу-Майклу послужило это кольцо, которое наследник надел бы после его смерти. Думаю, мы никогда не узнаем, почему у Алроя ничего не вышло. Однако после всего, что случилось сегодня, я буду поражен, если ничего не получится у вас. — Он замер, держа кольцо у безымянного пальца Джавана. — Готовы?

Распахнув глаза, Джаван кивнул с выражением полного доверия Джорему. И тот без всяких усилий надел кольцо ему на палец.