"Дикое правосудие" - читать интересную книгу автора (Томас Крэйг)13. Свои и чужие– Очень хорошо, Хамид! Прекрасно! – раздражение Тургенева было подобно треснувшей кости; ткань вежливых отношений, так искусно сплетенная им за последние месяцы, рвалась, словно рисовая бумага. – Я лично прослежу за вашим вылетом на И снова невидимое давление и молчаливое признание превосходства, которое иранец имел над ним. «Это ненадолго, – напомнил он себе. – Обычное дело в торговле». Он устал от непогоды и от ощущения сузившейся перспективы, вынужденно сведенной к Хамиду, но больше всего он устал от маленького, аккуратного, назойливого иранца. «Это ненадолго», – повторял он, словно заклинание. – Мой друг, я понимаю, что отнимаю у вас время и испытываю ваше терпение, – Хамид пожал плечами. – С меня тоже спросят за выполненную работу, хотя и в совершенно другой форме. Но как бы то ни было, я благодарен вам за помощь. Тургенев улыбнулся и провел рукой по своей пышной русой шевелюре. Такое извинение было щедростью со стороны иранца; оно ласкало, как женская рука. – Принято, – сказал он. – Мы еще понадобимся друг другу в будущем, Хамид. Тесное сотрудничество – залог будущих успехов. «Несмотря на то, что меня ждут другие, более важные дела», – добавил он про себя. Сделки, торговые операции, отчеты и анализы были упакованы в его мозг с такой же четкостью, как долларовые бумажки – в банковские пачки. Вопросы, с которыми следовало разобраться, стоили этих денег, но вместо этого ему, словно какому-то дерьмовому стюарду, придется наблюдать за отправкой полудюжины ученых и инженеров в Тегеран на его же собственном самолете! – Судя по прогнозам метеорологов, окно в буране появится около восьми утра, – ровным приятным голосом продолжал он. – Это продлится два часа или двадцать минут… Черты иранца затуманились от раздражения. – Боюсь, они не в состоянии дать более точный прогноз. – Понимаю, – неохотно отозвался Хамид. – Вот и прекрасно. – Они готовы? – в устах иранца «они» звучало как наименование изысканного блюда, которое предполагалось подать во время полета. Тургенев кивнул. – Да. Надежно спрятаны и полностью проинструктированы. Они знают, что им предстоит, и получили щедрое вознаграждение. Двое или трое из более ранних партий начинали паниковать в последний момент, некоторые даже пытались вернуться обратно из Ирана, обманутые в своих ожиданиях и тоскующие по дому. Бедные идиоты. Обратной дороги уже не будет. – Сейчас дела обстоят не так, как в былые дни, Хамид, – добавил Тургенев. – Москва обращается с ними, как с грязью, – он рассмеялся. – Теперь они жаждут работать на вас! – Когда мы выезжаем отсюда? – В шесть утра, Хамид, не раньше. Метель за стенами особняка бушевала все сильнее и сильнее. Где-то задребезжало окно. Да, этак придется повременить с вылетом… Тургенев улыбнулся, отсалютовал непьющему иранцу бокалом виски и проглотил остатки жидкости. Несмотря на присутствие Хамида, он чувствовал себя почти комфортно – до тех пор, пока не вспомнил о Бакунине и о том, что он про себя называл «делом Лока – Воронцова». Ему хотелось услышать рапорт об успешном окончании операции до отъезда в аэропорт. – Вас что-то беспокоит? – с натянутой вежливостью осведомился Хамид. – Нет, ничего, – бесстрастно ответил Тургенев. – Ничего, что могло бы заслуживать вашего внимания. Воронцов прислушивался, склонив голову к плечу. Звуки, издаваемые Дмитрием у парадной двери, были едва слышны здесь, на крытой автостоянке за кафе «Американа». Лок стоял рядом с Воронцовым, тихо притопывая от холода или от нетерпения. Любин, надвинувший на лоб меховую шапку, с суровым видом ожидал распоряжений. Внезапно крики Дмитрия и громкий стук в дверь ясно донеслись до них с порывом ветра, и Воронцов кивнул своим спутникам. Лок сразу же двинулся вперед, словно освободившись от невидимых пут. Его рука в перчатке, сжимавшая пистолет Макарова, была вытянута и прижата к бедру. Воронцов держал свое оружие в левой руке. Перед началом операции он попросил Дмитрия поплотнее перевязать его и сейчас с трудом глотал ледяной воздух. Под воздействием обезболивающих препаратов его чувства притупились, в голове стоял легкий звон. Он оступился, и Любин пришел ему на помощь, поддержав под локоть. Они поднялись под навес крыльца. Лок постучал рукояткой в заднюю дверь клуба, являвшуюся также входом для избранных членов. Игроки и прочие посетители входили со стороны улицы Кирова. – Открывайте, ГРУ! – завопил Лок, изумив своих компаньонов. – Шевелитесь, засранцы: полковник здесь и хочет поговорить с Паньшиным! Любин ухмылялся, открыто восхищаясь американцем. В следующее мгновение дверь приоткрылась и в проеме показался человек, в котором Воронцов узнал одного из вышибал Паньшина. – Тише, мать твою! Хочешь, чтобы… Лок ударил его по переносице стволом «Макарова» и пнул ногой дверь, когда тот завопил от боли. Вышибала, шатаясь, отступил в коридор и грохнулся на пол, как мешок с картошкой. Лок наклонился над ним и извлек пистолет из-за пояса его брюк, затем быстро выпрямился. Переполненный адреналином, он двигался рывками, сдерживая себя лишь мощным усилием воли. Его глаза округлились, как у кошки, обнаружившей мышиную нору. – Где? – резко спросил он. – Туда, – отозвался Воронцов, указывая в глубину коридора. Чтобы добраться до комнат Паньшина, им нужно было пересечь главный зал клуба. Коридор оказался пустым. В нем пахло уборной и застоявшимся табачным дымом. Теперь, отрезанные от буйства метели, они могли слышать шум перебранки: Дмитрий, изображавший пьяного посетителя, спорил с тем, кто открыл парадную дверь. Он агрессивно требовал, чтобы ему принесли выпить. – Скорее! – скомандовал Воронцов. – Дмитрия нельзя надолго оставлять без прикрытия! Они побежали между столиками с аккуратно уложенными на них перевернутыми стульями к бархатному занавесу, скрывавшему внутренний коридор, который вел к кабинету Паньшина и к лестнице на второй этаж, где над клубом располагались жилые помещения. Первый выстрел застал их врасплох. Пуля ударила в один из стульев рядом с Любиным, прочертив на сиденье длинную белую царапину, хорошо заметную даже в тусклом ночном освещении. Лок присел на корточки за столиком и дважды выстрелил в занавес. Воронцов, прищуривший глаза от вспышек выстрелов, никого не заметил. Криков тоже не было. – Он был в мундире, – тихо проворчал Лок. – Сколько их, Воронцов? – Не знаю. Бакунин мог оставить своих людей… – Алексей? – Дмитрий ввалился в клуб из коридора, который вел к парадному входу. Пистолет плясал в его руке, голова поворачивалась из стороны в сторону, как у испуганного животного. Из-за бархатного занавеса грянули новые выстрелы, и Дмитрий распластался на полу, пока Лок отвечал огнем на огонь. – Дмитрий! – крикнул Лок. – Все в порядке! – Любин? – Да! – Следите за сценой! – крикнул Лок и помчался между столиками на четвереньках, словно проворная ищейка. Воронцов вздрогнул, услышав выстрелы, направленные на звук голоса американца. Собственные ребра казались ему раскаленными иглами, воткнутыми в бок и в грудь, его рука на перевязи в унисон посылала острые сигналы боли. – Есть!.. – услышал он возглас Лока и чуть не ослеп от беспорядочных вспышек. Кто-то упал за занавесом, словно клоун перед выходом на сцену. В зале воняло порохом. Воронцов видел, как Лок быстро взобрался на низкий подиум, где обычно выступали музыканты, скользнул к краю сцены и исчез. Внезапно Воронцов понял, что не слышит приказов и властных голосов. Неужели они опоздали? Касьян позвонил Паньшину или кому-то еще, когда узнал Дмитрия. У противника оставалось время, достаточно времени, чтобы убрать ученых из клуба. Дмитрий возник рядом с ним, тяжело дыша, словно кит, выброшенный на берег. – Ты был прав, – пропыхтел он. – При такой спешке мы все сыграем в ящик еще до утра. Они здесь, Алексей? Воронцов покачал головой: – Сомневаюсь. – Проклятье, где же они? Прогремели два выстрела, направленные в них. Пули прошли низко над их головами. Дмитрий выстрелил в ответ, то же сделал Любин. Затем Воронцов услышал, как Любин перемещается на новую позицию. Из-за занавеса грохнуло еще несколько выстрелов, затем его складки разошлись в стороны, пропуская падающее тело. Армейский тулуп, смутное бледное пятно лица. В глубине сцены появилась фигура Лока, его рука поднялась и поманила их к себе. Они подбежали к американцу. Его лицо исказилось от гнева и разочарования. – Там слишком мало парней из ГРУ! Судя по его виду, он был готов убивать еще и еще. – Они смылись! Взглянув на лица русских, Лок понял, что они пришли к такому же выводу. Любин присоединился к ним, его лицо блестело от пота. – Где может прятаться Паньшин? – Наверху или в одном из… Воронцов выстрелил дважды, почти положив пистолет на плечо Лока. Маленькая фигурка Касьяна отпрянула обратно, под прикрытие дверного косяка, из-за которого она появилась. Лок одним движением развернулся на каблуках. – Паньшин! – завопил он. – Я иду за тобой! Он оглянулся на остальных. – Дмитрий, следи за коридором, пока мы проверим верхние комнаты. Вы, майор, оставайтесь с ним. Пошли, парень! Любин начал подниматься за Локом по узкой лестнице, которая вела к жилым комнатам и артистической уборной над клубом. На верху лестницы Лок остановился и предостерегающим жестом приложил ладонь к груди Любина. Затем он медленно, осторожно заглянул за угол. Закрытые двери, запах табака и дорогого лосьона. Лок усмехнулся и повернулся к Любину. – Не путайся у меня под ногами. Держись сзади, ладно? Любин кивнул. Сколько их там было? С тошнотворной ясностью Лок осознал, что Тургенев успел увезти ученых. Для этого пришлось отвлечь большинство людей из ГРУ. Но Паньшин и Тургенев должны были догадаться, что Лок с Воронцовым явятся сюда. Так сколько же человек они оставили здесь для обороны? На первом этаже все было тихо. Что бы ни задумывал Касьян, он пока не решался действовать открыто. – Как выглядит Паньшин? – хрипло прошептал Лок. – Что? – Любин удивленно взглянул на него. – Низенький, толстый, седые волосы. Куча колец, браслеты. – О'кей, давай найдем его. Клуб повернулся в пальцах Тургенева, как монетка: безопасное укрытие превратилось в ловушку. Если они оставили здесь не больше горстки бойцов, то, значит, Тургенев хотел, чтобы Воронцов и его команда застряли внутри, пока что-то будет происходить в другом месте. Лок пнул одну из хрупких фанерных дверей, и та с треском распахнулась. Он отскочил в сторону, чтобы не попасть под огонь. В комнате было сумрачно, пахло едой и табаком. Он пошарил рукой по стене за дверью и включил свет. Стол, четыре тарелки с объедками, вилки, бокалы, пепельницы. Разочарование причиняло почти физическую боль. Лок пнул другую дверь. – Паньшин, иди сюда! – прорычал он. – Эй! – Любин не успел выкрикнуть предупреждение. Лок упал на одно колено, жестко выставив руку с пистолетом, и трижды нажал на спусковой крючок за то время, пока магазин «Калашникова» опустошался в потолок и стены коридора. Стрелок, сраженный его выстрелами, падал на спину, продолжая нажимать на курок. Коридор наполнился пороховыми газами и алебастровой пылью. Лок оглянулся на Любина. Молодой человек сидел, привалившись к стене, с выражением благоговейного ужаса на лице. Он поднял трясущуюся руку к лицу и провел ладонью по окровавленному виску. Потом он посмотрел на Лока и криво усмехнулся, показывая ему окровавленные пальцы. Касательное ранение. Лок кивнул. На лестнице послышались тяжелые торопливые шаги. Любин обернулся с пистолетом наготове, но это был Дмитрий. Алебастровая пыль тонким слоем оседала на его плечи, влажные от растаявшего снега. Воронцов замешкался на верху лестницы, чуть ли не вдвое согнувшись от боли в ребрах. – Где Паньшин? Лок указал пистолетом на дверь, из-за которой появился автоматчик. Присев рядом с дверным проемом и нелепо вывернутыми носками сапог мертвеца, он через щель заглянул внутрь. Комната купалась в свете хрустальной люстры и настольной лампы. Паньшин восседал в кресле за письменным столом, словно карикатура на гангстерского босса. Его пухлые руки с унизанными перстнями пальцами лежали на виду на кожаной обивке стола, глаза невозмутимо смотрели на Лока. Он не боялся, но почему? Лок рывком распахнул дверь. Касьян находился не сразу же за ней, а слева у стены. Лок дважды выстрелил из «Макарова», держа оружие прижатым к боку и ощущая опаляющий жар выстрелов. Касьяна отбросило к дальней стене кабинета, где он медленно сполз в сидячее положение; черты его лица еще несколько секунд сохраняли удивленное и хитроватое выражение. В комнате была еще одна дверь. Видимо, Касьян поднялся по лестнице, связывавшей кабинет с первым этажом. Паньшин не успел сделать ни одного движения до того мгновения, когда Лок повернулся к нему. На ухоженном лице владельца клуба, которое, казалось, не могло выражать иных эмоций, кроме самодовольного превосходства и спокойной уверенности в себе, мало-помалу начал проступать страх. Его взгляд метнулся за спину Лока, когда в дверном проеме показались милиционеры, затем вернулся к американцу. Незнакомый человек представлял наибольшую угрозу. Лок подошел к столу, обогнул его и остановился рядом с Паньшиным. – Я слышал, ты здесь главный, Паньшин, – будничным тоном произнес он. – Занимаешься героином и контрабандой людей. Большой босс, а? Пистолет в руке Лока находился ниже уровня стола, вне поля зрения вошедших в комнату. – Я предлагаю тебе выгодную сделку, – презрительно бросил Лок. Настольные часы тикали в унисон с его дыханием. Паньшин был явно озадачен, но не потерял самообладания, хотя его взгляд то и дело украдкой останавливался на маленьком неподвижном теле Касьяна, который сидел у дальней стены, как заснувший бродяга. Присутствие Воронцова и остальных знакомых ему милиционеров уменьшало угрозу, исходившую от Лока. Их всегда можно было припугнуть или поладить с ними другим способом. – Ты американец, – утвердительно произнес Паньшин, взглянув на небольшие часы в позолоченном корпусе, стоявшие перед ним на столе. Лок смахнул часы на пол. Паньшин вздрогнул. – Давай возьмем его с собой, Лок, – предложил Воронцов, не двигаясь с места. – Лишний багаж, – резко отозвался Лок. – Ну что, жирная скотина, заключим сделку? Куда забрали твоих гостей? – Я не знаю, о чем вы… – начал Паньшин. Лок наотмашь ударил его по лбу стволом пистолета. Любин потрясенно вздохнул и выпустил воздух сквозь сжатые зубы. Лок взял Паньшина за шиворот и рывком выпрямил его, затем уселся на краю стола, прижав пистолет к щеке гангстера. Кровь сочилась из-под красиво уложенных седых волос и стекала по пухлой щеке на белый воротничок шелковой рубашки. – О'кей, Паньшин, вот мое предложение. Мне насрать на тебя. Ты просто препятствие, через которое мне пришлось перешагнуть на пути к Тургеневу. Я хочу знать, куда он забрал людей, которые скрывались в твоем клубе. Пять-шесть ученых-ядерщиков, инженеров и так далее. Куда их забрали и когда он собирается отослать их в Иран? – Я не знаю. – Тебе придется очень крепко подумать. – Да не знаю я! Их тени угрожающе горбились на стене. Туловище Лока скрывало Паньшина от взглядов спутников американца. Лок слышал, как Воронцов шепотом отдал распоряжения, отослав Любина и Дмитрия на первый этаж. По глазам Паньшина Лок видел, что стал для толстяка единственной реальностью. Взгляд Паньшина снова метнулся к Касьяну, чье тело ему позволялось видеть, затем остановился на плече Лока, загораживавшем фигуру измученного Воронцова. Паньшин пожал плечами, хотя это стоило ему немалых усилий. – Я не знаю, что будет дальше. Люди из ГРУ приехали и забрали каких-то парней. Мне велели спрятать их у себя на день-другой, и я не задавал лишних вопросов. – Такой осторожный боров, как ты, Паньшин? Нет, ты был посвящен в их планы. Ты слишком заботишься о своей шкуре и не позволишь держать себя в неведении по столь важным вопросам, – Лок улыбнулся. – Вернемся к нашей сделке. Где и когда? Жизнь в обмен на информацию. Паньшин покачал было головой, но второй удар стволом пистолета отшвырнул его на спинку кресла. У него вырвался крик боли. Вытащив из нагрудного кармана шелковый носовой платок, он с необычайной осторожностью прижал ткань к рассеченной скуле. Влажные страдальческие глаза с бессильной ненавистью наблюдали за Локом. Американец выглядел довольным, впрочем, он и вправду был доволен. – Пит Тургенев убил мою сестру, – тихо, произнес он. – Думаешь, после этого меня волнует, что случится с тобой и с твоим паршивым клубом? Он снова занес пистолет. Паньшин отпрянул, закрываясь руками. – Нет! Воронцов, зачарованно наблюдавший за сценой допроса, наконец очнулся от апатии. Паньшин пробуждал в нем смутное чувство жалости и даже сострадания, хотя он хорошо помнил, с кем имеет дело. Когда он двинулся к столу, на лице гангстера отразилось огромное облегчение. – Не вмешивайтесь! – отрезал Лок. – Да пошел ты… – сердито проворчал Воронцов. Стукнув по столу кулаком здоровой руки, он мрачно произнес: – Валерий, все катится к чертовой матери, и я не знаю, смогу ли я удержать американца от того, что он собирается сделать. Просто скажи нам, как обстоят дела. Это в твоих же интересах. – Какого дьявола ты решил вести грязную игру? – в голосе Паньшина сразу же появились властные нотки. – Так дела не делаются! Замечание звучало нелепо, но Воронцов все равно почувствовал себя униженным, словно пришел требовать страховое возмещение по подложным документам. – Тогда катись к дьяволу, Валерий, и играй по Складки жира на щеках Паньшина вздрогнули. Его взгляд неуверенно перемещался с Воронцова на Лока и обратно. – Видишь, Валера, – ласково сказал Лок, – правила изменились. У парней вроде него… – он мотнул головой в направлении Воронцова, – у них нет причин воевать с Тургеневым. «Делай деньги», «победитель всегда прав» и «держи нос по ветру» – так, кажется, это звучит? Милиционеры и плохие ребята всегда играли по установленным правилам. Можешь не рассказывать мне об этом, Валера: моя страна изобрела эти правила. Он подался вперед. – Но теперь речь идет не о деньгах и привилегиях. Речь идет о том, убью я тебя или нет. И Он явно собирался снова нанести удар пистолетом, но в этом уже не было необходимости. Паньшин поверил ему. – Я не знаю где, клянусь… Но он собирается сегодня утром доставить их в аэропорт… В погоде наступает просвет… его самолет… Паньшин замолчал и медленно осел в своем кресле, поддерживая руками напомаженную седую голову. Даже в этой позе он умудрился сохранить остатки своего былого достоинства. Лок молча смотрел на него. – Все! – рявкнул Воронцов. – Он больше ничего не знает, но нам этого достаточно. Пора убираться отсюда. – А он? Воронцов запустил пятерню в густые седые волосы Паньшина и рывком приподнял его голову от стола. Он повернул к Локу искаженное ужасом лицо толстяка. – Скажи ему, что ты не позвонишь Тургеневу, Валера. Скажи ему, что ты не подпишешь свой смертный приговор! – он встряхнул Паньшина, как терьер, играющий с дохлой крысой. – Скажи ему, Валерий, и он оставит тебя в живых! – Это правда, – пробормотал Паньшин так тихо, что Лок едва расслышал его слова. – Это правда. Воронцов отпустил Паньшина, и голова владельца клуба снова склонилась на руки. Воронцов кивнул Локу, тот покорно встал со стола и последовал за ним к двери. Телефон в кармане Воронцова испустил звонкую трель. – Слушаю, – отрывисто произнес майор. – Один друг из УВД сообщил мне твой номер. – Воронцов узнал голос Бакунина. – Я знаю, где ты находишься. Я звоню с улицы, нахожусь неподалеку от клуба. В бинокль я хорошо различаю голову твоей девчонки, которая сидит в машине. Как и один из моих снайперов с нокотоскопом. Ты выйдешь, или мне отдать приказ открыть огонь? Тургенев с торжеством обернулся, но сумел сохранить на лице бесстрастное выражение. Иранец вошел в кабинет, даже не постучавшись, словно имел на это полное право. Трубка в руке Тургенева на мгновение показалась самому Тургеневу уликой, выдававшей какую-то его вину. – Да, – осторожно сказал он в микрофон. – Я совершенно согласен. Приступайте немедленно. Хорошо. Он прервал связь с Бакуниным и положил трубку. – Простите, Хамид, но у меня действительно масса дел. – Разумеется, друг мой. Я пришел за личными делами наших подопечных. Надеюсь, они в полном порядке? Тургенев взял со стола толстую пачку папок, перевязанную красной ленточкой. – Думаю, цвет подходящий, – заметил он. – Цвет победы. – Может быть. Благодарю вас. «А теперь убирайся, – подумал Тургенев. – Убирайся и дай мне подумать о более важных вещах». Ему приходилось признать, что он сильно устал. Постоянные перегрузки действовали на нервную систему сильнее, чем ночные оргии. Ежечасные отчеты Бакунина, на которых он сам настоял, держали его в напряжении. Но теперь все, кажется, благополучно утряслось. Воронцов, а самое главное – Джон Лок – попались в ловушку, окруженные в клубе Паньшина. Это ставило на них крест, но вместо того, чтобы наконец обратиться к проблемам «Грейнджер Текнолоджиз» и другим своим интересам в Америке, ему приходилось прислуживать какому-то офицеру иранской разведки, и даже не очень высокого ранга! Это унижало его; присутствие иранца становилось невыносимым. – С вашего позволения, Хамид, у меня есть еще несколько срочных дел, – Тургенев проводил маленького иранца до двери. – Разумеется. Примите мои извинения. Хамид ушел – во всяком случае, на некоторое время. Тургенев перенес пачку факсимильных сообщений к своему столу, держа в другой руке бокал с виски. Он вынул очки из нагрудного кармана и опустился во вращающееся кресло. Накопилась по меньшей мере дюжина срочных звонков и донесений. Помедлив, Тургенев снял очки, с легким скрипом развернул кресло и уставился на белую мглу за окном. Потом его взгляд переместился на картины и фарфоровые вазы, проникшие даже сюда, в его рабочий кабинет, задуманный как пуританская обитель. Метель продолжала бушевать за окнами, снег несся почти горизонтально в свете огоньков системы безопасности. Метеорологи продолжали предсказывать наступление хорошей погоды около восьми утра. Что ж, очень хорошо. Теперь, когда Бакунин в конце концов добился своего, можно и не откладывать. Джон Лок с его мечтательной внешностью и кипучей энергией, этот стереотип идеального американца, вскоре превратится в кучу гниющего мяса. Тургенев почти печально улыбнулся, отдавшись воспоминаниям. Именно Билли Грейнджер описал Лока, как «наилучший и наихудший тип американца: парень из Корпуса Мира с пистолетом в руке». Сидя за водкой в грубой хижине, прилепившейся к склону афганского предгорья, пока Лок нес стражу снаружи, они сошлись на том, что «огромное множество американцев вроде Джонни погибло в войнах за справедливость в разных уголках света». Примерно так же обстояло дело и в этом случае. Билли даже добавил тогда: «Сама Америка убила целую кучу своих граждан, похожих на Джона». Тургенев покачал головой, снова охваченный похожим на печаль чувством. Потом он надел очки и принялся изучать наиболее срочные факсы и машинописные копии телефонограмм. Да, он продаст Мэрдоку свою небольшую долю в той телевещательной корпорации… нет, в настоящее время он не собирается продавать так много английской валюты… да, он примет цену, предложенную кувейтской эксплуатационной компанией, стремящейся запустить щупальца в Среднюю Азию… Нет, это в сторону… да, это нормально… – Тогда нужно сжечь эту халупу, прежде чем они сами ее сожгут! – выкрикнул Лок, сверкнув глазами на Воронцова. Они собрались вместе, словно обескураженные зрители отмененного концерта, среди расставленных столов в главном зале клуба. Дмитрий разговаривал по радиотелефону. Громкий голос Лока сердил его: это могло встревожить Марфу, толкнуть ее на неосторожные действия. – Все нормально, – подбадривал Дмитрий Марфу, как будто видел ее, сидевшую в автомобиле на улице Кирова. – Нет, не было приказа открывать огонь… все, что тебе нужно сделать, – это медленно, Дмитрий не понимал, почему она не заметила прибытия отрядов ГРУ. От страха за нее он обильно вспотел. – Хорошо… нет. Начинай по моей команде. Что? Он держал телефон Воронцова близко к губам и надеялся, что Марфа держит свой телефон ниже ветрового стекла, как ей было сказано. Судя по ее голосу, она страшно переживала из-за своей невнимательности. Но в такую пургу… – Все, что тебе нужно, – это выбраться из машины. Нет, я не знаю, откуда тебя держат на прицеле. Думаю, спереди, иначе они вообще ничего не смогли бы различить из-за снега. Помни, они не могут целиться как следует, несмотря на приборы ночного видения. Да, можешь выбрать время сама, но Любин время от времени прикасался к своему виску. Кровь уже высохла и запеклась коркой. Дмитрий кивнул Воронцову. – Лок, они в самом деле это сделают? Почему они не хотят потребовать, чтобы мы капитулировали? Почему не хотят захватить клуб штурмом? – спросил Воронцов. – Послушайте, а что бы вы сами сделали на их месте? Не в качестве полицейского или даже офицера ГРУ, а в качестве гангстера? Повеселились бы от души, запалив дом и расстреляв крыс, когда они выползут наружу, не так ли? Воронцов неохотно кивнул: – Может быть. – Вот и ладушки. – А потом? – У нас нет выбора. Едем в аэропорт. – И как, по-вашему, мы попадем туда? – яростно спросил Воронцов. – В этой стране, как нигде в мире, умеют устраивать проверки на дорогах. Вы же не думаете, что человек вроде Бакунина мог внезапно забыть все свои старые привычки? К тому же, если вы еще не заметили, меня очень легко опознать. – О'кей, о'кей, я могу проехать по фальшивым документам служащего газовой компании. А вы… вас можно спрятать в багажнике или в кузове грузовика. Нам нужно попасть туда, неужели вы не понимаете? – раздраженно произнес Лок и махнул рукой, словно отгоняя надоедливое насекомое. – Используем разные выходы? Лок кивнул. Воронцов взглянул на Дмитрия, державшего радиотелефон. Тот пессимистически пожал плечами. Господи, только бы Марфе удалось выбраться… – Они окружили нас со всех сторон, если у тех, кто ими командует, есть хоть немного мозгов, – заметил Лок. – Но сейчас они будут видеть нас лишь как точки в снежном буране. Это лучший шанс, который у нас имеется, Алексей. Послышалась трель телефона. – Да? – спросил Дмитрий. – Она… – начал было Воронцов, но Дмитрий жестом заставил его замолчать. Несколько секунд он напряженно прислушивался, затем энергично закивал. У Марфы все было нормально. – Хорошо, хорошо. Она говорит, что ей очень жаль. Она не видела ничего подозрительного, кроме одного грузовика на улице. Должно быть, они засели в зданиях. Лок подошел к Дмитрию и взял у него телефон, одновременно сделав знак Любину, чтобы тот начал поливать мебель бензином. Две канистры были обнаружены в подвале рядом с винным погребом. – Слушай меня, Марфа, – устало сказал Лок. – От тебя зависит, сможешь ли ты помочь нам… Не спорь, слушай! О'кей, так-то лучше… А теперь опиши улицу, освещение, возможные укрытия, все, что видишь. – Подождите! – Воронцов повернулся к Паньшину, грузно сидевшему за одним из столиков. Скула и лоб толстяка все еще кровоточили, шелковый носовой платок пропитался кровью. – Снаружи стоит «БМВ» Паньшина. У тебя есть ключи, Валерий? – Только не все сразу, – предупредил Лок. – Нам нужно разделиться. Вместе нас слишком легко засечь. Марфа, будь на связи. Он задумчиво взглянул на Паньшина. – Любин, выгляни из задней двери. Если в пределах видимости нет ничего подозрительного, то вы с Дмитрием можете вывести майора к «БМВ». Действуй! Любин положил канистру и побежал к задней двери. Лок потер лоб, потом уставился на Воронцова с Дмитрием, разглядывая их так тщательно, словно был врачом, подтверждавшим неутешительный диагноз. – Мы ждем, Лок, – пробормотал Воронцов. – Вся королевская рать… – Я понимаю. Марфа! – Да? – голос Марфы едва пробивался через потрескивание статических разрядов. – Есть какое-нибудь движение? – Н-нет, – неуверенно ответила она. Вернулся Любин. Его лицо было сияющим и возбужденным, как у ребенка. – Снаружи ничего не видно, – доложил он. – Ни следов, ни отпечатков покрышек… – Они должны быть где-то рядом. – Лок, мы теряем время! – резко вмешался Дмитрий. – Либо мы идем сейчас, либо вообще не идем! – О'кей. Майор не может быстро идти – помогите ему добраться до «БМВ». – Позови Марфу. – Я позабочусь о Марфе! – отрезал Лок. – Ты хочешь сказать, что она является частью твоего отвлекающего маневра? Я не хочу подвергать ее еще большей опасности… – Дмитрий, ей не может угрожать большая опасность, чем сейчас. Я Дмитрий посмотрел ему в глаза и медленно кивнул. Любин, судя по всему, собирался что-то возразить, но Лок стремительно повернулся к нему. – Поджигай этот муравейник! – А как насчет него? – спросил Дмитрий, кивком указав на Паньшина. Потом он все понял. – Ты не можешь этого сделать, – хрипло прошептал он. – Он же просто выйдет за дверь, и они… – …отвлекутся на него, – закончил Лок. – Будем надеяться, что так и случится. Он повернулся к Любину. – Давай, чего стоишь? Языки пламени моментально взметнулись вверх в том месте, куда Любин бросил фитиль из скрученных бумажных салфеток. Лицо Паньшина исказила мучительная гримаса. – Идите, – сказал Лок, обращаясь к Воронцову. – Забудьте о нем. Он подтолкнул их к задней двери. Дмитрий взял ключи от машины Паньшина. Жирный владелец клуба неуверенно поглядывал вслед уходящим, но Лок знал, что Паньшин пойдет с ним к парадному входу. Огонь с ревом устремился к низкому потолку клуба. Дым плотной пеленой повис в воздухе, мешая дышать. По щекам Паньшина катились крупные слезы. Воронцов кивнул Локу и исчез в коридоре вместе с Дмитрием, поддерживавшим его под локоть, словно санитар в пальто. У Лока не было времени оценивать их шансы, не говоря уже о своих. Он быстро пошел к выходу на улицу Кирова. Сзади послышался приглушенный звук выстрела или автомобильного выхлопа. Паньшин, словно в бреду, плелся за ним, виляя от стены к стене. Лок пригнулся у застекленной двери. Стекло было достаточно темным, чтобы скрыть его даже от приборов ночного видения. Он попытался представить себе улицу в точности так, как ее описывала Марфа. Снаружи бушевала метель; размытые огни витрин и неоновых вывесок обозначали присутствие магазинов и баров на другой стороне улицы. Пора идти. Паньшин? Лок взглянул на толстяка, как на насекомое. Что-то удержало его от решения вышвырнуть Паньшина наружу перед собой. В коридоре уже становилось жарко, дым начинал клубиться вокруг них. Тот момент, когда он мог использовать Паньшина в качестве живого щита, уже прошел, и Лок ничего не мог с этим поделать. – Теперь все зависит от тебя, приятель, – бросил он через плечо и широко распахнул дверь. – Желаю долгих лет жизни! Лок вылетел наружу, скользя на обледеневших ступенях, оглушенный ветром, и нырком ушел в сторону от входа. Одна его рука по плечо погрузилась в сугроб. Над его головой разлетелось стекло, потом пуля щелкнула о камень. Стрелки не видели ничего, кроме движущихся пятен и теней, но промахнулись всего на несколько дюймов. Пригнувшись, Лок побежал зигзагами к углу переулка. Он услышал рев автомобильного двигателя, увидел вспышки выстрелов двух винтовок высоко над головой, словно подвешенные в снежной пелене. Огневые точки в окнах дома напротив. Тормозные огни «БМВ» мигнули, словно в нерешительности, и начали удаляться от улицы Кирова. Последний яростный скрип тормозов – и все. «Теперь твоя очередь», – подумал Лок. Снова звон разбитого стекла, совсем рядом. Он длинными скачками понесся по переулку и нырнул под прикрытие автомобиля Марфы, моментально распознав ее машину в ряду других, превратившихся в горбатые сугробы. Он огляделся. Пуля вдребезги разбила ветровое стекло, осколки с визгом пролетели над ним. Женщина помахала ему рукой из дверного проема ближайшего магазинчика. Рука в перчатке казалась черным жезлом. Он помахал в ответ пистолетом и жестом приказал ей отступать в глубь квартала. Она покачала головой и указала на другую сторону улицы. Она видела, откуда велся огонь. Пригнувшись за машиной лишь в нескольких ярдах от Марфы, Лок повращал кистью руки, как будто поворачивал ключ в замке зажигания. Марфа показала на автомобиль, и Лок поднял большой палец в знак понимания. Откуда-то послышались крики. Языки пламени вырвались из разбитых окон и распахнутой двери. Ветер сразу же подхватил их и раздул в один большой костер. Паньшин стоял в свете ближайшего уличного фонаря, лихорадочно размахивая руками. Его массивная фигура была ясно различима. Лок открыл дверцу со стороны пассажира и скользнул на сиденье. Переместившись в полулежачее положение, он неуклюже переполз за руль через рычаг передач и ручной тормоз. Паньшин по-прежнему стоял на тротуаре и махал руками. Его вечерний костюм побелел от снега. Лок на ощупь провел рукой по приборной панели, нащупывая ключ зажигания. «Тебе следовало бы лучше разбираться в русских автомобилях, – подумал он. – Значительно лучше». Он повернул ключ в замке. В тот момент, когда завелся двигатель, снаружи грохнули выстрелы. Тело Паньшина медленно, тяжело рухнуло в снег и осталось лежать неподвижно. Лок стал свидетелем казни. Они Лок передвинул рычаг передачи на задний ход и отпустил педаль тормоза. Скрипнули покрышки, автомобиль рванулся назад. Две пули с визгом отрикошетили от багажника. Снег, летевший в разбитое ветровое стекло, слепил Лока. Сиденье было усыпано острыми осколками стекла, впивавшимися в его бедра и ягодицы. Пули с глухим стуком пробили противоположную дверцу, разворотив металл и внутреннюю обшивку. Автомобиль занесло юзом. Лок сильно вспотел, руки под перчатками взмокли от напряжения. Стекло за его спиной с треском рассыпалось. Теперь автомобиль мог обеспечить ему защиту лишь в течение нескольких секунд. Лок поддал газу на задней скорости. Задние колеса натужно взвыли, забуксовав на обледеневшем выступе. Он замахал Марфе, чье лицо виднелось во тьме смутным белым пятном, и закричал, срывая голос: – Держись за машиной! За машиной! Включив вторую передачу, Лок двинулся вперед, затем ударил по тормозам и снова дал задний ход. Машина еще раз забуксовала на препятствии, но не смогла преодолеть его. Лок слышал глухие смертоносные удары пуль, впивавшихся в обшивку бортов и потолка салона. Пушистый маленький медвежонок подпрыгивал на эластичной ленте перед разбитым задним стеклом, раскинув лапы жестом безоговорочной капитуляции. Лок снова бросил машину вперед, затормозил, взвизгнув покрышками, вновь двинулся назад. Лицо Марфы, пригнувшейся за автомобилем, было белым и испуганным, словно она решила, что Лок хочет подставить ее под пули невидимого снайпера. Автомобиль взбрыкнул, как лошадь, лягающаяся задними ногами, затем перевалил через ледяной выступ и покатил дальше, поскольку нога Лока оставалась вдавленной в педаль газа. Он ехал поперек улицы Кирова по длинной диагонали к зданиям, где притаились снайперы. Марфа осталась позади без прикрытия. Пули одна за другой ударяли в машину. Тело Паньшина в сотне ярдов позади медленно исчезало под снегом. Лок с трудом остановился, проскользив юзом еще десяток метров, рывком перевел рычаг на третью передачу и помчался к Марфе. Когда передние колеса подпрыгнули на бордюре тротуара лишь в нескольких футах от нее, он увидел, что она указывает на узкий темный переулок за неоновой вывеской бара. Бампер автомобиля с размаху ткнулся в решетку на низком окне. Лок выключил зажигание, распахнул дверцу и, пригибаясь, бросился наружу. В прыжке он столкнулся с Марфой, и оба упали в снег. Лок со свистом втянул воздух сквозь зубы. Грудь Марфы тяжело вздымалась. Он с усилием поднялся на колени, схватил ее за воротник пальто и потащил в переулок, несмотря на ее слабое сопротивление. Через несколько метров ему пришлось отпустить ее. Он привалился к стене, судорожно дыша. Ледяной воздух обжигал его горло и легкие. Женщина лежала словно пловец, отдыхающий на поверхности воды, и не могла пошевелиться. – Пошли, нам нельзя оставаться на одном месте! – прохрипел Лок, когда его дыхание немного восстановилось. – Теперь мне нужен лимузин, понимаешь? Мне нужен дорогой автомобиль, и побыстрее! Марфа уставилась на него, как на сумасшедшего. – Мы обменяемся страховками, и я заплачу за ущерб, причиненный твоему автомобилю, о'кей? – Лок криво усмехнулся. – Вставай, нам пора ехать на пикник! Бакунин стоял над телом Валерия Паньшина, уже покрытым снежным саваном, и размышлял о суровой необходимости, частью которой являлась смерть владельца кафе «Американа». Снег таял на щеках Бакунина и оседал на погоны его форменного зимнего тулупа, на козырек его фуражки. Решение было разумным и правильным, хотя и принятым по наитию. Тургенев держал полковника ГРУ в неведении относительно американца и той угрозы, которую он собой представлял. Патрули Бакунина уже обыскивали переулок и оцепили весь район вокруг пылающего джаз-клуба в поисках Воронцова, Лока и тех немногих, кто еще оставался с ними. Порыв ветра со стороны пожарища пахнул приятным теплом в лицо полковника. Нет, положение тупого исполнителя, в котором он оказался по прихоти Тургенева, было совершенно невыносимым. Оно могло поставить под удар его благополучие и даже безопасность. Паньшин, бездарная, трусливая, жадная скотина, мог заговорить, признаться во всем. Но если он не признался, то теперь лишился всякой возможности это сделать. Возможности, средства, побуждения… Паньшин избавился от всей этой ерунды благодаря двум круглым дырам, зиявшим в его лбу. Все, что он когда-либо знал, вытекло из него, словно из разбитого сосуда, вместе с кровью и мозговой жидкостью. Бакунин ткнул тело носком сапога и поднял голову. – Найдите их и покончите с ними, – резко распорядился он. – Усильте посты на дорогах и предупредите тех, кто отвечает за аэропорт. По Лейтенант, чье лицо застыло маской служебной исполнительности, молча кивнул. – Действуйте только наверняка, не рискуйте людьми. Помните, сейчас их интересует лишь одно: как спасти свои шкуры. Отвернувшись от своего подчиненного и от трупа, Бакунин пошел сквозь несущийся снег к служебному автомобилю. – Ради Бога, Алексей, залезай в багажник! Терпение Дмитрия Горова было на пределе. Воронцов стоял молча и неподвижно, глядя в багажник старого автомобиля, словно в колодец. Любин отсутствовал: он прятал «БМВ» среди бетонных конструкций на стройплощадке нового жилого здания. Работы там не возобновятся до конца метели. Дмитрий с Воронцовым стояли в глубине узкой, едва освещенной улочки, между обшарпанными зданиями, где жили рабочие. Отсюда было рукой подать до того места, где иранский курьер Хусейн подорвался на мине, спрятанной в керосиновой плите. – Еще рано, – пробормотал Воронцов. – Дмитрий! – внезапно выпалил он, повернувшись к Горову. – Нам нужно придумать что-то другое. Аэропорт находится под усиленной охраной. – Зато Тургенев лично собирается приехать туда, – вкрадчиво заметил Дмитрий. В следующую секунду он развернулся на звук шагов. Любин поднял руки, показывая, что все в порядке, и быстро отступил в тень из-под фонаря. – Это всего лишь догадка, Дмитрий. Ты хорошо спрятал машину, Любин? Молодой человек улыбнулся и кивнул. Его сапоги были покрыты коркой грязного снега. – Но это – Хорошо, хорошо! Это в любом случае не имеет значения. У нас ведь нет выбора, – Воронцов усмехнулся. Теперь, когда его дыхание стало ровным и спокойным, ноющая боль в ребрах немного уменьшилась. Принимая во внимание все обстоятельства, их побег был весьма дерзким. Большой «БМВ» стремительно вырвался из ловушки в переулке, и им удалось обогнуть единственный грузовик, попытавшийся перекрыть дорогу. Погоня была организована, но с большой задержкой. Самодовольство и чрезмерная уверенность в себе на этот раз подвели людей из ГРУ. Автомобиль затерялся в каньонах улиц беднейшей части города, пропал в снежной сумятице, прежде чем кто-либо успел просчитать маршрут бегства. Теперь им предстояло как-то миновать дорожные патрули и добраться до места, которое вполне могло оказаться очередной ловушкой. Домыслы по поводу приезда Тургенева, возможно, и не выдерживали критики, но они согревали, даже вдохновляли Дмитрия. Значит, быть по сему. Одного пассажира, захваченного во время посадки, будет достаточно – одного ученого-ядерщика, которым можно будет размахивать, как флагом. В город хлынут силы госбезопасности, Организацию Объединенных Наций хватит апоплексический удар, Ельцин уничтожит Тургенева, чтобы сохранить свое реноме перед Западом… Им нужен лишь один человек или – Дмитрий, если все остальное не получится, купи камеру и пленку в магазине аэропорта, ладно? – Воронцов внимательно посмотрел на Горова. Тот понимающе кивнул. – Мы что-нибудь получим, Алексей. Обязательно получим. – Ладно… Пора выдвигаться. Любин, ты говоришь, что можешь завести эту колымагу без ключа зажигания. Ты сядешь за руль. Любин кивнул и сразу же принялся за дело. Вот он, энтузиазм молодости. Сейчас Воронцову хотелось только покоя. По-видимому, он благополучно миновал тот возраст, когда за его поступками стояла четкая цель, чувство долга и справедливости. Теперь, как и предсказывал патологоанатом Ленский, он превратился в идеалиста средних лет, остро осознающего свою уязвимость и кратковременность своего бытия. Жизнь шла к концу достаточно быстро и без рискованных предприятий, однако он почему-то опять лез в самое пекло. Он пожал плечами. – Что-нибудь не так, Алексей? – Кто-то только что прошел над моей могилой, – мрачно отозвался Воронцов. – Но хватит об этом. Помогите мне забраться в багажник, я сам не сумею. Это был черный «кадиллак», настоящий лимузин. Автомобиль выглядел так по-американски, что Лок чуть не рассмеялся, несмотря на голод и смертельную усталость. Машина стояла на заснеженной дорожке перед большой дачей, выглядевшей совершенно неуместно в этом районе. Дача была окружена коробками многоэтажных зданий, подступавшими к окраинам старого города. Узкая улочка, застроенная семиэтажными домами, являлась пуповиной, связывавшей деревянный дом с его более старыми и обветшавшими сельскими родичами, которые цепочкой тянулись в тундру, словно молчаливые свидетели северного безмолвия. – Чей это автомобиль? – спросил Лок. Они стояли под навесом пустого строительного фургончика – одной из дюжины времянок, разбросанных, словно игральные кости, в пространстве между домами. Несколько огоньков, светившихся в окнах в половине шестого утра, напоминали скорее прорехи в темноте, чем признаки человеческой жизни. – Когда-то он считался одним из главных местных гангстеров, – хрипло прошептала Марфа. – Уже давно, в начале перестройки. Два телефона, ванна из розового мрамора и так далее, – она фыркнула. – Его отстранили от дел: то ли дали отступного, то ли шантажировали. Но ему оставили машину и позволили выстроить этот особняк. На самом деле он был сутенером невысокого полета, но в те дни девочки еще подрабатывали на улицах. Он купил пару передвижных фургонов вроде этого и поставил дело на твердую основу. В народе эти фургончики называли «домами свиданий». Короче говоря, повелитель швали. – Не такой, как Тургенев – владыка громов и молний, а? Марфа холодно взглянула на него. – Я хочу сказать, не такой всесильный, – пояснил он. – Их и сравнивать нечего. – О'кей, пожалуй, этот автомобиль мне подойдет. Он выглядит достаточно приличным для сотрудника газовой компании. Мы возьмем его. Задаток вносить не будем, ладно? Марфа снова непонимающе и отчужденно взглянула на него. – Не обращай внимания. Займемся машиной. У этого парня есть собака? – Не думаю. В доме только он да пожилая домохозяйка. Его жена умерла от СПИДа, кстати, она была одной из его первых девочек. До недавних пор проститутки заражались обычными венерическими болезнями, но теперь… – Только не говори мне, что приехали американцы и привезли с собой свои болезни, – отрезал Лок. – Займемся машиной. Когда они вышли из-под навеса, ветер набросился на них с удвоенной силой. Казалось, не было ни малейшей надежды на изменение в погоде. Впрочем, Лока это устраивало: он хотел, чтобы аэропорт был закрыт в течение всего дня. Он наклонился и, преодолевая встречный ветер, побрел вперед. Со стороны он был похож на ребенка, осваивающего незнакомое и трудное искусство ходьбы. Марфа держалась за его спиной, используя его как защиту от ветра. Дорожка полого поднималась по склону. «Кадиллак» стоял перед запертым гаражом, наполовину занесенный снегом. Лок боком приблизился к дверце со стороны водителя и вынул из кармана пальто короткий обрезок трубы. Чего только не подберешь порой на улице… Он подсунул трубу под старомодную дверную ручку и с силой рванул вверх. Замок с треском сломался, дверца распахнулась настежь. Тишину прорезал пронзительный вой автомобильной сирены. – Теперь осторожнее, – предупредил Дмитрий. Фары автомобиля ГРУ пробивали в снежном буране размытую полосу, освещая их, двигавшихся с черепашьей скоростью по дороге к аэропорту. – Еще помедленнее. Дорогу совсем замело. Новая расчистка, как предполагал Дмитрий, начнется с рассветом. Сейчас, в шесть утра, путь пересекали снежные дюны, пустынный ландшафт в миниатюре. Дыхание Любина, сидевшего рядом с Дмитрием, участилось, стало прерывистым. – Успокойся, парень, – и Дмитрий добавил озорным тоном, чтобы самому успокоиться: – И будь готов улепетывать во все лопатки, если мы им не понравимся. По его спине пробежал холодок, когда он вспомнил о Воронцове, лежавшем в запертом багажнике. Джип «УАЗ» поравнялся с ними. Его брезентовый верх прогнулся под весом снега, «дворники» мерно двигались из стороны в сторону, как руки сигнальщика. Лицо, изучавшее их через грязное окошко со стороны водителя, выражало лишь минимальную степень интереса. На мгновение показалось, что джип проедет мимо, к Новому Уренгою. Но потом «УАЗ» остановился, и Дмитрий услышал скрежет ручного тормоза. Его сердце подпрыгнуло в груди. – Мы из службы безопасности аэропорта, – напомнил он Любину. – Я помню, – нервно отозвался молодой человек. Дмитрий опустил окошко старого автомобиля – полуразвалившегося «мерседеса», пригодного теперь разве что на свалку металлолома. Он надеялся, что машина еще не числится в розыске. С другой стороны, милиция вряд ли станет обращать внимание на жалобы водителя-азиата, одного из турок или пакистанцев, притащившего с собой эту рухлядь. – В чем дело? – спросил Дмитрий сержанта, наклонившегося к полуоткрытому окошку. Его голос звучал равнодушно, но не презрительно. – Какие-то проблемы? – Проверка. Мы ищем преступников, – фраза звучала как заученная роль и не означала ничего конкретного. – Вот как, преступников? Мы тоже их ищем. Правда, не здесь, а в аэропорту, – Дмитрий раскрыл свой бумажник и показал кусочек пластика со своей фотографией. Он завел это удостоверение уже несколько лет назад: оно служило пропуском во все помещения аэропорта в первые дни героиновой проблемы, когда наиболее рискованной уловкой милиционеров была маскировка под служащих аэропорта. – Все нормально? – спросил он. – Прошу прощения, но мы торопимся. Сержант нахмурился. Одного его слова будет достаточно для офицера, сидевшего в джипе… «Давай же, давай!», – думал Дмитрий. Он закрыл бумажник и вопросительно взглянул на сержанта. Тот неохотно кивнул и выпрямился, стряхнув снег с плеч своего тулупа. – Ладно, проезжайте, – буркнул он. – И чего вам не спится в такую рань? – Работаем сверхурочно, – отозвался Дмитрий, почти физически ощущая облегчение Любина. – Спасибо, и удачи вам. Любин очень медленно отъехал от «УАЗа». Его дыхание затуманивало ветровое стекло, несмотря на работавший обогреватель. Дмитрий наклонился и протер стекло. Снег мчался непрерывным потоком в призрачном свете фар: метель как будто собралась с новыми силами. – Мы прорвались, парень, прорвались! – Дмитрий повысил голос и повернулся на сиденье. – Все в порядке, Алексей! Мы едем дальше! Последнее многоэтажное здание исчезло за колышущейся белой пеленой, словно тонущий лайнер. Редкие дачи казались черными коробками, разбросанными по снегу. Вскоре впереди показался дорожный пост: прожектор на сборной металлической вышке, красно-белый шлагбаум и даже армейский «ЗИЛ-131» с утепленным хозблоком на прицепе. Пост производил странное впечатление. Он как будто уже давно стоял на этом месте и работал по заведенному распорядку. Марфа нервно ерзала на сиденье водителя. Лок положил руку на ее плечо, и она вздрогнула, словно от прикосновения змеи. – Спокойно, – прошептал он, стараясь изгнать из голоса все эмоции. Они завели двигатель «кадиллака» прежде, чем на даче престарелого гангстера зажегся свет. В других окнах свет не горел, занавески были задернуты: люди не хотели знать ничего лишнего. Лок вскрыл багажник, нашел провода системы сигнализации и оборвал их. Тяжелая входная дверь дачи начала медленно, с опаской приоткрываться лишь тогда, когда Марфа уже выехала на улицу и набрала скорость. Однако шум и спешка почему-то расстроили ее даже больше, чем события на улице Кирова, когда ее в любой момент могли убить. А может быть, она просто выдохлась? Лок этого не знал и не собирался размышлять об этом. В хозблоке открылась дверь, и на снег упал прямоугольник желтого света. Марфа вздрогнула. Лок подавил желание снова положить руку ей на плечо – его собственное напряжение могло передаться через прикосновение. Двое охранников, оба вооруженные короткоствольными автоматами, потопали к автомобилю. Судя по нашивкам на их тулупах, это были сержант и рядовой. Марфа, изображавшая из себя шофера служащего американской компании, опустила стекло, когда сержант наклонился к ней. – Ваши документы? Что вы здесь делаете в такой ранний час? Рядовой, стоявший рядом, зевнул, но его взгляд оставался устремленным на женщину и на фигуру пассажира за ее спиной. – Мне поручено отвезти этого человека в аэропорт, – ответила Марфа. – Он работает в газовой компании. Она произносила слова так, словно говорила на иностранном языке – достаточно четко, но скованно. Может быть, они просто поверят ей? – Кто ваш пассажир? Лок ранее сообщил Марфе имя, значившееся в последнем из его паспортов: Пол Эванс. Сейчас она медлила, словно вспоминая что-то давно забытое. Лок быстро опустил стекло. Ему не хотелось вызывать огонь на себя, но… – В чем дело, парень? – нетерпеливо спросил он по-английски с сильным техасским акцентом. – Поехали, а? – обратился он к Марфе и пренебрежительно махнул в сторону солдат: – Бог ты мой, опять эти придурки в военной форме! Он говорил негромко, но чтобы расслышать презрение в его голосе, не обязательно было понимать по-английски. – Вам еще не надоело возить этого ублюдка? – спросил сержант у Марфы. – Что он говорит, золотко? – поинтересовался Лок. Сержант усмехнулся, сплюнул в снег и скомандовал: – Ладно, американец, быстро выходи из машины! Он говорил с отвратительным акцентом, но вполне разборчиво. – Я не собираюсь выходить в такую погоду из-за какого-то засранца с автоматом! – с наигранным возмущением воскликнул Лок. – Хотите видеть мои документы – отлично, вот они. Обо всем другом можете забыть. Автомат сержанта, небрежно придерживаемый у бедра, ткнулся в дверцу автомобиля. Ствол влажно блестел в свете прожектора. Сержант выглядел сильно рассерженным. Ему хотелось вытащить Локу оставалось только подчиниться. Эта мысль не доставляла ему особого удовольствия. – Выходи! – повторил сержант, взмахнув автоматом, словно жезлом регулировщика. – Женщина остается, мистер американец – на выход! Лок громко фыркнул и выбрался из машины в метель. В дверном проеме хозблока появился офицер, наблюдавший за маленькой драмой. – В чем дело, ребята – у вас проблемы с геморроем? Нужно поменьше… – Лок шумно выдохнул, когда ствол автомата ткнулся ему под ребра, и автоматически поднял руки. – Да что на вас нашло?! – сердито крикнул он. – Послушайте, я сотрудник… – Заходи внутрь! Его подтолкнули к ступенькам хозблока. Краем глаза он заметил встревоженное лицо Марфы и помахал ей рукой, надеясь, что она правильно истолкует его жест. Только бы она смогла сохранить спокойствие! Он поскользнулся на металлической ступеньке, и сержант помог ему, сильно толкнув в спину. Офицер уже вернулся к своему складному столу в глубине тесного, ярко освещенного помещения. Здесь было тепло и душно, в воздухе плавал сизый табачный дым. – Вы здесь главный, верно? – сердито прорычал Лок. – Что за чертовщина происходит? Военные учения или охота на мирных людей? У меня срочные дела в… – Сядьте, – офицер указал на жесткий табурет, стоявший возле стола. Лок сел, всем своим видом выражая крайнее негодование. – Послушайте, капитан, с какой стати вся эта заваруха? На окраине города обычно не бывает проверок. – Не бывает, – согласился капитан ГРУ. – Тогда в чем дело? – Мы ищем одного американца, – манеры капитана были приятно-театральными, в его английской речи слышался легкий американский акцент. – Что-то я не понимаю. – А может быть, вы и есть тот американец? – капитан улыбнулся и предложил Локу сигарету, а когда тот отказался, закурил сам. – Я? Смотрите, капитан, вот мой американский паспорт. Этого должно быть достаточно, – он протянул паспорт. – Видите, здесь написано «Пол Эванс». – Кто он такой? – Он – это я, – возмущенно ответил Лок. – А кто вы такой? – Что? – он почерпнул раздражение из маленького, быстро испарявшегося озерца уверенности в себе. – Ах да, понятно. Я отвечаю за доставку материалов и снаряжения. «СибКвест», компания по добыче нефти и газа, – он выдавил улыбку. – Мы еще не так сильны, но быстро растем! В «СибКвесте» работали американцы, канадцы и даже европейцы, хотя сама компания была катарской с ограниченным австралийским партнерством. Пока что она не играла сколько-нибудь значительной роли в разработке сибирских месторождений. Капитан взял машинописный список имен, заправленный в тонкие пластиковые корочки, и принялся изучать его. Что если у него есть имена сотрудников всех иностранных компаний? Нет, это невозможно. – Вы ожидаете прибытия грузов в такую погоду? – спросил он, не поднимая головы. Лок пожал плечами. – Нет, но некоторые грузы прибыли несколько дней назад. У меня только сейчас дошли руки до них. – Не кажется ли вам, что вы рановато решили заняться делами? – задумчиво произнес капитан. Его взгляд переместился к окошку, похожему на иллюминатор. За расчищенным от снега участком стекла Лок мог видеть силуэт Марфы в автомобиле и двух солдат ГРУ, склонившихся над ее окошком. Он от души надеялся, что их интерес к ней имеет чисто сексуальный характер. Нервы у Марфы были на пределе. – Разумеется, – Лок развел руками и виновато улыбнулся. – Но у меня есть начальство, и, между нами говоря, мой шеф – порядочная скотина. Ей-Богу, как будто у меня сотня лишних рук! Вот и сегодня пришлось встать с постели ни свет ни заря. А что поделаешь: мое место в компании может зависеть от этого. Презрение военного к суетным дрязгам гражданской жизни было очевидным. Лицо капитана искривилось в усмешке. Он с холодной снисходительностью взглянул на блюдолиза, сидевшего перед ним и дрожавшего за свою высокооплачиваемую работу. – Я могу идти? – осторожно спросил Лок. Капитан поиграл его паспортом, открывая и закрывая документ с хмурым выражением на лице. Как много было ему известно? Возможно, у него не было описания Лока, но он знал, что ищут какого-то американца. Жара в маленьком пространстве прицепа стала почти удушающей. Метель словно куда-то отдалилась, несмотря на подрагивание рессор под порывами ветра. Секунды неимоверно растянулись, как будто время утекало в трещину между ними. Затем капитан швырнул паспорт по столу к Локу. – Хорошо, мистер Эванс. Можете продолжить усилия по спасению своей карьеры. Сержант, проводите джентльмена на улицу. – Спасибо, – Лок встал и направился к двери. Сержант подошел к нему, на ходу оправляя тулуп и закинув за спину автомат, спустился по ступеням за спиной Лока и проводил его до машины. Заметив его приближение, двое рядовых мгновенно выпрямились. – Она ваш шофер, так? – спросил сержант. – Да, разумеется. Они стояли возле автомобиля. Лицо Марфы напоминало восковую маску, скованную холодом и напряжением. – Вы торопитесь? – Да. Я… Сержант задумчиво постучал по крыше автомобиля, наклонился над задним колесом и зажал воздушный клапан большим и указательным пальцами. Он поднял голову. На его лице появилось вороватое выражение, глаза алчно блестели. – О'кей, сколько вы хотите? – спросил Лок, но тут же вспомнил, что сперва нужно немного поломаться. – Капитан знает, что вы играете в эти игры? – А вы собираетесь сказать ему? – В этом городе все прогнило насквозь! – сквозь зубы пробормотал Лок. – Людям тоже нужно жить, – философски заметил сержант. Лок вынул из кармана бумажник и извлек из него две десятидолларовых купюры. Сержант покачал головой. Лок добавил еще десятку. Стряхнув снег с плеч, сержант поднялся на ноги и забрал деньги, тут же исчезнувшие в его перчатке. – Приятной поездки, – он с улыбкой распахнул дверцу и встал рядом, словно швейцар из отеля. Лок тяжело опустился на заднее сиденье. Дверца за ним захлопнулась. Марфа молчала. – Поезжай очень медленно, – распорядился Лок, пытаясь унять нервную дрожь. Рука сержанта поднялась, и шлагбаум скопировал его жест неторопливым, плавным движением. Взвизгнули покрышки. – Я сказал – медленнее, черт побери! – закричал Лок. Автомобиль проехал под шлагбаумом. Через несколько секунд, когда Лок оглянулся, огни дорожного поста уже едва виднелись за снежным маревом. «Кадиллак» постепенно увеличивал расстояние между ними и опасностью. – Извини, – пробормотал Лок. – Мне очень жаль, что я сорвался. Женщина снова промолчала. Лок не чувствовал ни облегчения, ни радостного предвкушения схватки, – лишь крайнюю усталость. Развязка близилась. |
||
|