"Новый порядок" - читать интересную книгу автора (Косенков Виктор)

Глава 26

Из заголовков газет:

«Взяточничество в МВД. Реальные расценки».

«Почем стоит разгромить рынок?»

«Избиение младенцев. Кто такие московские скины?»

Вероятно, оружейных дел мастер не любил свое дело. Это предположение казалось кощунственным любому человеку, мало-мальски связанному со стрелковым оружием. Каждый нормальный мужчина, не принадлежащий к пацифистам и убежденным противникам насилия, испытывает тягу к оружию и ко всему, что с ним связано. Отсюда и внезапно остановившийся на витрине охотничьего магазина взгляд, и какая-то неуловимая тоскливая дымка в глазах при виде «очень удобного для рыбалки» костюма расцветки «лес». Милитаризм, склонность к насилию, воля к смерти, агрессивное мышление и противление всем формам ненасильственного наведения мира во всем мире. Вот неполный список болезней, которыми страдает, впрочем получая от этого удовольствие, большинство мужчин, не принадлежащих к пацифистам, толстовцам и убежденным противникам насилия. Даже смиренный Папа Римский наверняка во время очередной выволочки своим нерадивым кардиналам нет-неч да и подумает о пользе телесных наказаний и о том, что было бы неплохо вырулить на плац в строгом камуфляжном балахоне и скомандовать пастве: «Всем молиться, полчаса! Бегом АРШ!» И бабахнуть чем-нибудь крупнокалиберным в небо, прости Господи. Про Алексия и говорить не приходится, такого достаточно посадить на танк, чтобы у всего мира резко обнаружилась тяга к православной вере. Даже у арабов, евреев и китайцев.

Любовь к оружию живет у мужчины в руках. В ладонях. Она неожиданно просыпается во взгляде, в момент совмещения прицельной рамки с ростовой мишенью. Эта любовь пронизывает все его тело, пусть грузное, тучное и нетренированное, в момент подтяжки широкого ремня на камуфлированных брюках перед зеркалом поутру.

— Куда ты, милый?

— На рыбалку, дорогая…

— А оделся как на войну.

Комплимент.

Даже те, кто утверждает, что винтовка — это штука тяжелая, а брюки от Гуччи все-таки лучше, просто кокетничают. Для них запах оружейного масла один черт лучше всех духов, а лысый Брюс Уиллис значительно привлекательней волосатого Ди Каприо.

Мужчины любят оружие. Стрелять. Размахивать ножом. Одеваться в «камуфло». Ложиться «на позиции».

Этот особый ген образовался у доисторической и человекоподобной обезьяны в момент, когда она, затурканная хищниками до последней черты, отоварила саблезубого тигра увесистой дубиной по хребту и перешибла его начисто.

Но оружейник свое дело не любил. Потому что иначе, чем нелюбовью, нельзя было объяснить скупую, занудную до зубной боли, вымученную манеру подачи материала.

Сергей в очередной раз толкнул локтем старательно засыпающего Платона:

— Не спать. Он еще говорит…

— Если бы он замолчал, было бы значительно лучше, — отозвался Платон, тряся головой.

Лекция проводилась в тире, помещении, явно не предназначенном для этих целей. Курсанты стояли у стен, кто-то прислонился к стенду. Некоторые пытались записывать. Не получалось.

— С прекращением выпуска пистолета Стечкина в России возник своеобразный вакуум. Войска и особенно специальные подразделения испытывали острую потребность в адекватной замене, — гундел лектор. Его искалеченный насморком голос эхом разносился по вместительному тиру. Мужичонка был низенький, узкоплечий и, что называется, слегка «плюгавенький». — Пистолет Макарова, естественно, для спецопераций не подходил. И поэтому в рамках темы «грач» завод «Ижмех» предложил новую разработку — МР-443, или «Грач», впоследствии «Грач-2», Затвор со скосом и более совершенные устройства предохранения. Плюс работа с мощным парабеллумовским патроном и усовершенствованные прицельные приспособления. Этот пистолет принят на вооружение. Я даже допускаю, что было бы вполне логично вооружить вас этим серьезным оружием. Но…

Оружейник замолчал. Постоял с минуту, рассматривая что-то в дальнем конце тира, будто собираясь с силами. Потом махнул рукой и продолжил:

— Но я полагаю, что вам на вооружение поступит интересная разработка тульского КБ «Приборостроения». То есть ГШ-18. Буквы традиционно обозначают конструкторов, в нашем случае Грязева и Шипунова, а цифры — емкость магазина…

— Как ты считаешь, — прошептал Иванов, — практические занятия сегодня будут или нам этот треп до конца слушать?

— Слушать по-любому до конца, — ответил снова начавший засыпать Платон. — Пока он не закончит, стрелять не начнем. Так что терпи.

— Пистолет ГШ-18 начал разрабатываться под патрон девять на девятнадцать миллиметров парабеллум с повышенной бронебойностью. Пистолет может использовать любые коммерческие патроны девять на девятнадцать и армейские патроны стандарта НАТО. И конечно, специальные отечественные бронебойные патроны с сердечником из термоупроченной стали. Пистолет оборудован только автоматическими предохранителями. Один из них находится на спусковом крючке. Ударник па полувзводе выступает на миллиметр из задней части затвора. Что удобно для определения готовности к выстрелу, как визуально, так и на ощупь. Надо отметить, что прицельное приспособление нерегулируемое и откровенно хреновое.

— Что?! — воскликнул в очередной раз проснувшийся Звонарев.

— Хреновое! — громче повторил оружейник.

Молчание в аудитории из сонного превратилось в настороженное.

— Потому как целик находится на затворном блоке, — зло сказал оружейных дел мастер. — И что из этого следует?

Курсанты молчали. Кто-то кашлянул.

— Ну чего замолчали, мухи сонные? — недовольно проворчал лектор. — Вам бы сейчас пушку в руки и палить без остановки, да? А теорию кто учить будет? Вася Пушкин?

— Пупкин… — робко поправил кто-то из задних радов.

— Как? — Лектор неожиданно заорал. — Как?! Кто там такой умный? Выйти из строя!

Нарушитель смущенно вылез из задних рядов,

— На стенд, шагом марш. Разборка и сборка автомата Калашникова. И чтобы он после этого стрелял!

Провинившийся уселся за столик, осторожно дернул затвор.

— Меня зовут Иван Васильевич Пупкин! Для тупых и уснувших повторяю! Вам понятно? — Оружейник вдруг разбушевался. Контраст был настолько разительным, что столпившиеся у входа курсанты вздрогнули. — И если кому-то кажется, что теория эта никому не нужна, то он может смело идти улицы мести! Я еще вам зачет устрою! И попробуйте у меня «Деринджер» с «Грачом» спутать!

Он раздраженно отошел в сторону, с грохотом открыл ящик стола и принялся там что-то искать, зло грохоча железками.

— Что за «Деринджер»? — шепотом спросил курсант, стоящий рядом с Сергеем.

— Хрень какая-то, — точно так же ответил другой. — Наверное, могучая какая-нибудь западная берданка. Они с ней по всем фильмам носятся, как придурки.

— По фильмам они бегают с «Десерт Иглами».

— Что?! — закричал от стола начисто сменивший имидж Иван Васильевич. — Кто?! Что?! Не сметь!

Он подлетел к строю вконец оробевших курсантов и принялся орать, глядя на них снизу вверх и плюясь слюной:

— Не сметь при мне говорить об этой израильской шняге! Ею только девок в подъездах пугать! Член! Член хрен знает какого калибра! Еще раз услышу!!! Вы что думаете… — На стенде грохнула железяка. Иван Васильевич в гневе обернулся. Наказанный курсант вскочил «смирно» и указал на автомат:

— Разборку закончил! Разрешите приступать…

— Разрешаю! — гаркнул оружейник. — И учтите на будущее, для особо упертых у меня есть М-16! А любители Пустынных Орлов будут «Галил» разбирать! Вопросы есть?

После «Галила» вопросов не было. Курсанты тихо порадовались, что их, возможно, не будут мучить какими-нибудь неприличными «узи».

— Итак… — Пупкин вытащил из кармана грязный замасленный флакон, сунул его себе в нос и глубоко втянул воздух. — Да… На чем мы остановились? На прицеле? Да…

Его голос постепенно сошел на нет, сделался прежним, скучным и гнусавым.

— Прицельное приспособление выполнено на затворном блоке, который может разболтаться при энергичном использовании. Магазин двухрядный, коробчатый. Затворная задержка — слева. Открытый спереди затвор. В него у вас обязательно будет попадать грязь, хотя создатели пистолета говорят об обратном. У ГШ-18 есть существенные плюсы, которые перевешивают ряд недостатков. Прежде всего это малый вес и большая емкость магазина. К тому же следует отметить низкое расположение ствола относительно руки и приличную кучность. Все, кто держал это оружие в руке, отмечают, что из всех отечественных пистолетов у ГШ самая эргономическая рукоять. И лежит он в руке лучше всех прочих. К тому же отлично влезает в открытую «макаровскую» кобуру. В общем, пользоваться этим пистолетом удобно, но он требует достаточно бережного ухода. И, в отличие от СПС, имеет более надежную предохранительную систему.

Иван Васильевич снова нюхнул из флакончика и махнул на курсантов рукой:

— Ладно. Теперь первая десятка выходит на позиции. И чтобы раньше ста выстрелов я вас не видел. Остальные идут в соседний кабинет учить матчасть, трепаться, курить и тратить государственный бюджет своим ничегонеделанием.

Оружейник натянул ярко-красные наушники, плюхнулся в кресло и достал из верхнего ящика стола красочные глянцевые журналы, демонстрируя таким образом полное пренебрежение к курсантам.

— Порнуху пошел смотреть, — брякнул кто-то, выходя в соседнюю комнату.

Оружейник крякнул. Из середины журнала вывалился сложенный вчетверо разворот. Иванов успел разглядеть на картинке длинное черное тело. Кажется, «Сайги».

— Как считаешь, он кокаин нюхал? — спросил Иванов у Платона, когда они заняли стрелковые кабинки.

— Смеешься? — даже обиделся за Пупкина Звонарев. — Настоящее оружейное масло… Наш человек! Полный маньяк!

— Ага, только странно, что он нас так бросил. Мало ли мы тут начнем друг в друга стрелять…

— Да ну, — отмахнулся Платон. — Тут много странного бывает. К тому же я уверен, что он даже в таком, выключенном, состоянии зорче любого сокола будет. Я ж говорю, маньяк.

В углу маялся курсант, закончивший сборку «Калашникова».

— Ты чего трешься? — спросил Иванов.

— Да вот, закончил. А чего дальше делать?

— Ну, спроси, может разрешит стрельнуть… — пошутил Звонарев. Остальные с интересом прислушивались к их разговору.

— Смеешься? — обиделся курсант.

— Ничуть! Давай спроси.

— Давай-давай! — поддержали его несколько человек, уже натянувших наушники.

Парень, чем-то напоминавший Иванову Алексея, последнего напарника из ДПС, смущенно помялся, а потом направился к Пупкину. Тот оторвал маслянистый взгляд от журнала, выслушал просьбу, зевнул. А потом открыл второй ящик стола и вынул два полных «рожка».

— У него там что, склад? — выпучил глаза Платон.

— Или линия доставки со складов Минобороны… — предположил кто-то.

— Не меньше, — ответил Звонарев, глядя на светящегося радостью курсанта, бегущего к стенду. — Кажется, мне это место положительно нравится.

— И не говори, — отозвался Иванов, натягивая наушники.

Соседи по позиции уже начали стрельбу Сергей взял ГШ в руки, отщелкнул обойму. Пистолет, при сопоставимых с «макаром» габаритах, действительно был легче. Однако эргономическая рукоятка сидела в руке непривычно. Иванов дернул затвор, отпустил раму. Засунул пистолет за ремень брюк. Ничего. Из-за веса казалось, что оружие держится не совсем надежно. Сергей присел, встал, подпрыгнул. Черная рукоятка вываливаться не пожелала, что само по себе уже радовало, Иванов открыл коробку с патронами и принялся, не торопясь, методично набивать обойму. Отношения с оружием Сергей с самого начала хотел поставить на особенные рельсы. Предмет, от которого в большинстве случаев зависит твоя жизнь, требует серьезного к себе отношения. Как к родственнику, к побратиму, к кровному другу. Со своим табельным ПМ милиционер Иванов даже спал, аккуратно положив его под подушку. В заряженном состоянии, естественно. С новеньким ГШ Сергей не хотел изменять традициям.

Патроны ложились в обойму аккуратно. Один к одному, каждый на свое место. Выходить отсюда они должны так же.

Кто-то уже отстрелял вторую обойму и теперь с удовольствием рассматривал измочаленную мишень, но Иванов не торопился. Он внимательно рассмотрел оружие, отметив, что на выступающий ствол можно при желании и умении легко навернуть резьбу под глушитель, и только потом, легко подтолкнув тяжелую металлическую коробочку большим пальцем, вставил магазин.

Передернул затвор, не удержался, снова вытащил магазин, доставил еще один патрон и только потом изготовился к стрельбе.

На плечо в нарушение всех инструкций легла чья-то рука.

Иванов аккуратно положил не снятый с предохранителя пистолет на стойку.

Сзади стоял Иван Васильевич. Сергей сдвинул наушники. По ушам тут же ударил грохот. В соседней кабинке Платон увлеченно уродовал мишень.

— Тебе восемнадцати зарядов мало? — поинтересовался оружейник.

— Не мало, — ответил Иванов. — Но девятнадцать лучше. Лишним никогда не бывает.

— Понятно, — кивнул Иван Васильевич. Он посмотрел в бинокль на мишень Сергея и добавил, будто бы невзначай: — Пистолет, из которого ты сейчас стреляешь, будет твоим табельным. Понятно?

— Так точно.

— Действуй… В будущем, если что понадобится, заходи.

Пупкин прошелся вдоль ряда кабин. Где-то брезгливо морщась и прикладываясь к бутылочке с маслом. Потом взял автомат у курсанта, который никак не мог приступить к стрельбам, прищурился в конец зала и, не целясь, от пояса выдал две короткие очереди.

— Вот так, — задумчиво сказал оружейник и меланхолично добавил: — Теперь мишень замени и начинай стрелять. Если ты на задании будешь Му-Му за уши тянуть, тебя похоронят. А если это случится у меня на экзамене, то я тебе руки оторву. Вперед…

— Рыбак рыбака… — пробормотал Сергей, прицеливаясь.