"Свиток благоволения" - читать интересную книгу автора (Тренейл Джон)

Глава 5

Примерно через неделю после смерти Джинни Сунь Шаньван принимал важного гостя в своем офисе на холмах Хайдянь к западу от Пекина.

– А-а, генерал!.. Прошу вас, входите.

Взгляд Ло Бина, горящий от любопытства, шарил по просторному кабинету. На стенах изображались различные уголки и куртины паркового ансамбля в разгар лета, оживленные человеческими фигурками, нарочито уменьшенными до таких размеров, чтобы подчеркнуть их ничтожность в сравнении с феноменами природы. На длинном столе черного дерева не было ничего, кроме кирпичика сухой туши и набора кисточек. Стол находился под высокими окнами, в которые виднелось безмятежное озеро. Сунь сидел за столом лицом к двери, в которую только что вошел Ло Бин. Он заметил, как посетитель пожирает взглядом обстановку комнаты, и усмехнулся. Ло Бин уловил усмешку и после секундного колебания улыбнулся в ответ.

– А где же комплект маджонга? – поинтересовался он.

В смехе Суня послышались нотки заговорщика – хозяин кабинета хотел, чтобы так и прозвучало:

– Я его выбросил, когда Папа умер.

– Надеюсь, вы не собираетесь вышвырнуть заодно и всех бригадных генералов.

Морфема «джонг» в слове «маджонг», а точнее «цзян» из этого же слова в нормативном произношении «мацзян», также означала самое низшее генеральское звание.

Сунь от души насладился каламбуром.

– Во всяком случае не тех, кто обладает чувством юмора.

Во время этого обмена любезностями Ло Бин медленно подбирался по паркетному полу ближе к столу, пока не поравнялся с креслом Суня. Инспектор Центрального разведывательного управления встал из-за стола и, взяв генерала за локоть, подвел его к ближайшему окну.

– Отсюда открывается очень приятный вид.

Ло Бин глянул сквозь стекло и сразу же понял существо дела – проверка, его подвергают проверке. В тени березы на берегу озера сидел не кто иной, как Ван Гоин, начальник штаба Народно-революционной армии. Ло Бин сообразил, что его молчание затянулось.

– Какая тишина! – пробормотал он. – Это же надо – иметь в своем распоряжении такое место!

– Да. Конечно, иногда здесь кажется довольно одиноко.

Отойдя от окна, Ло Бин ломал себе голову – прошел ли он это испытание. Там действительно сидел начальник штаба, в этом не было никаких сомнений. Но если бы Ло Бин дал понять, что узнал его, то тут же придал бы этой встрече новую окраску, а ту встречу устраивал не он, а Сунь. Если, с другой стороны, он сделал бы вид, что вовсе не заметил присутствия Вана, то он рисковал испортить игру Суня. Ну и опять же Ван был начальником Ло Бина, а это важный фактор в расчетах и ухищрениях, когда делаешь карьеру… Пока Ван все еще в фаворе и не стоит у него на пути. Тот факт, что он находится здесь, в Хайдяне, и наслаждается видами в саду Суня, позволяет предположить, что он в безопасности. А иначе, конечно, и сам Сунь уже давно свалил бы куда-нибудь.

– Вам нравится моя образцовая деревня?

Ло Бин одарил хозяина смущенной улыбкой.

– Деревня?

Сунь показал на дальний угол кабинета, где большую площадку занимал макет. Когда Ло Бин подошел ближе, он обнаружил, что макет являет собой Гонконг и Новые Территории, где граница с континентальным Китаем четко обозначена красной линией.

– Очень интересно, – сдержанно прокомментировал он.

Гонконгский вопрос всегда был таким сложным: своего рода политическая лакмусовая бумажка, по которой никогда нельзя сказать, какого цвета она станет через час.

– А эти отметки?..

– Это телефонные кабели. Подводные кабели здесь и вон там… Один к Брунею, один на Гуам. А вот к Токио. Генерал Ло Бин…

– Слушаю вас.

– Не хочу тратить ваше время, однако мне нужен совет.

– Всегда к вашим услугам.

Сунь обратил внимание, как удачно подает себя генерал: мягкие манеры, улыбка, голова постоянно наклонена набок, так, словно гость стремится не пропустить ни единого слова, слетающего с губ дражайшего собеседника.

– Несколько лет назад, – начал Сунь, – начальнику штаба было приказано подготовить план взятия Гонконга и примыкающих к нему территорий военным путем. Он заручился моей помощью. Нам было поручено действовать, исходя из допущения, что в течение некоторого периода в ходе воссоединения, намеченного на тысяча девятьсот девяносто седьмой год, мы столкнемся с падением доверия к нам со стороны деловых слоев гонконгского общества, а потому нам предстоит принять определенные меры во избежание нежелательных последствий. Этот план – на случай военного захвата Гонконга – получил кодовое название «Стальной коготь».

– Я впервые о нем слышу!

– Очень хорошо. Основные направления, заданные нам, предусматривали быстрый захват Гонконга с тем, чтобы он превратился в самую крупную военно-морскую базу Китая, способную диктовать условия на морских путях кораблям Советского Союза в Тихий и Индийский океаны; при этом у нас появилась бы реальная опора в случае нашего нападения на Тайвань; надо было предусмотреть быстрое строительство шахт для ракет с управляемыми боеголовками, способных поразить морские цели России и Америки на Тихом океане; ну и создать пункты, где мы могли бы допрашивать подозрительных, задержанных нашими силами безопасности.

Сунь внезапно остановился.

– Вы не согласны? – резко спросил он.

– Я, товарищ инспектор? Да что вы! Такие цели воодушевляют!

– Вижу вашу искренность.

– Одно доверие порождает другое – ответное.

– Тогда продолжим. С самого начала мы знали, что время – важнейший фактор. В любой момент мы могли стать очевидцами того, что либо все крупнейшие торговцы и компании с преобладанием западного капитала начнут готовиться к эвакуации из Гонконга, либо разразится международный кризис между Россией и Соединенными Штатами. И в том, и в другом случае этому плану предстояло воплотиться с единственной целью: защитить наши владения. Поэтому главной задачей стало сохранение как можно большего количества собственности с той целью, чтобы ее невозможно было вывезти из этого региона. Внезапность становилась делом первостепенной важности. Тут напрашивалась определенная тактика. Так, например, вторжение должно было начаться в шесть часов утра по гонконгскому времени. В это время в Токио только семь часов утра, десять часов ночи в Лондоне и пять часов вечера в Нью-Йорке. Другими словами, в то время, когда все главные биржи обычно закрыты. Связь между Гонконгом и остальным миром должна быть прервана быстро и эффективно. Во-первых, должно быть отключено электричество попутно с блокированием основных подземных и подводных кабелей и созданием помех для радиосигналов. Но одних этих мер было бы недостаточно. Остается еще одна проблема. Вот эта. – Сунь указал вверх.

Прямо над ними под потолком висел маленький серебряный шар.

– Это спутник «ИНТЕЛСАТ-пять». – Голос Суня окрасился мрачным удовлетворением. – Тот самый, через который идет колоссальный объем телефонной, телексной и факсовой информации, связывающей Гонконг с остальным миром. Я уверен, что вы понимаете, как можно спрятать деньги с помощью электронных команд, передаваемых по обычной телефонной линии. Несмотря на перерывы в электроснабжении и радиопомехи, встревоженный банк со своим собственным генератором и современной системой телекоммуникаций все же сумеет перевести содержимое своих книг и сейфов за рубеж. Для нас это был бы недопустимый риск. Вот почему мы решили подключить к этому плану Управление национальной оборонной промышленности.

Глаза Ло Бина озарились внезапной вспышкой понимания.

– Так вот для чего привлекли мою группу!

– Совершенно верно. Как вы теперь видите, существовали два разных, но связанных между собой плана. Один зависел от другого. Мы с начальником штаба отдали всю свою энергию «Стальному когтю». Но вас привлекли к работе над проектом «Молот», предназначенным для того, чтобы выковать наш «Стальной коготь». Без вашего «Молота» осуществление нашего плана не представляется возможным. – Сунь указал на шар, висевший над макетом Гонконга. – С самого начала ваша задача, хотя вы о ней и не подозревали, состояла в том, чтобы сбить спутник… этот спутник.

– И теперь, когда проект «Молот» окажется завершенным, можно захватить Гонконг в любой момент, когда мы пожелаем, – Ло Бин высказал догадку голосом, полным благоговейного страха.

– Не совсем так. Орбита спутника «ИНТЕЛСАТ» лежит за пределами досягаемости вашего оружия.

– Да, но… можно смонтировать пушку, которую установят на другом спутнике. Наши ракеты-носители «Великий поход» доказали, что способны вывести на орбиту подобную технику.

– Прекрасно. Прошу вас, продолжайте ваши исследования в этом направлении. Но есть и еще одна причина, по которой я вас сегодня сюда пригласил: мне хотелось бы знать, сколько времени нам еще предстоит ждать вашего «Молота»? – Сунь уставился на собеседника. – Я понимаю, вы провели в некотором роде убедительную демонстрацию в центре «Восточный ветер».

– Да, в самом деле. – Ло Бин облизнул губы и покачал головой. – К сожалению, многое еще предстоит сделать.

– Не очень приятно это слышать.

– Если бы нам дали побольше средств…

– Я посмотрю, чем тут можно помочь. Но в то же время помните о требованиях секретности! Что касается армии, то «Стальной коготь» всего лишь план военных учений, одна из тех штучек, которые мы подкидываем нашим лучшим генералам наподобие вас, чтобы шевелили мозгами. Но если это станет известно западным бизнесменам и банкирам в Гонконге, тем, которые так усердно стараются обогатить Серединную Империю, то…

– Их охватит паника, и все они побегут.

– И это пророчество исполнится. Совершенно верно.

Казалось, Ло Бин хотел что-то высказать, но потом передумал.

Из окна генерал мог наблюдать, как начальник штаба прогуливается по саду. Шаги его были размеренными, движения сдержанными.

– Я думаю, работу над «Молотом» можно ускорить, – задумчиво произнес Ло Бин. – Мне надо будет поразмыслить над этим.

– Прошу вас, подумайте. Здесь существенны два фактора. Во-первых, нынешняя напряженность в отношениях между Соединенными Штатами и Советским Союзом. – Сунь заговорил с неожиданным чувством. – Тот, кто сбил этот спутник, поставлен перед необходимостью ответить на многие вопросы! Во-вторых, когда наш лидер умрет, возможно, что радикальная группировка, поддерживаемая военными, займет доминирующее положение. Эта группировка всегда ненавидела Гонконг и ненавидит сейчас. Это они стоят за кулисами «Стального когтя». Если они выиграют войну за власть, армия должна быть готовой к немедленному захвату Гонконга.

Ло Бин внезапно не заговорил, а зашипел – его маска вежливой сдержанности мгновенно улетучилась:

– Некоторым вещам, которые вы мне сообщили сегодня, я просто не могу поверить.

– Почему же?

– В то время, когда Китай дрейфует по воле волн, а на руле нет твердой руки, когда на улицы снова вышли хунвейбины – эти мальчишки-студенты, занявшие свои университетские городки? Можете ли вы в этот момент повернуться спиной к реальности? – Ло Бин несколько мгновений не сводил глаз с Сунь Шаньвана, явно пытаясь оценить, насколько можно верить словам этого пожилого человека.

Надменное лицо Суня оставалось непроницаемым. Наконец офицер отвел взгляд.

– Мне необходимо все тщательно обдумать, – пробормотал он.

– Разумеется, тщательно… Но не слишком долго, я полагаю.

По тому, как Ло Бин шел к дверям, было очевидно: он не желал уходить. Ван Гоину, который стоял теперь прижавшись ухом к замочной скважине, показалось, что прошла целая вечность, пока наконец прозвучали прощальные слова генерала, и он понял, что Сунь остался один в кабинете.

– Ну и что он думает обо мне?

– То, что мы и ожидали. Вы же были здесь, рядом. Пока, разумеется, не настолько, чтобы разделить нашу беседу.

– Вы все еще считаете, что это – наш человек?

– Я в этом уверен. Я наконец-то вычислил, что он – не кто иной, как автор статей о «культуре грез».

– А что это такое?

– Несколько последних месяцев некто публиковал свои статьи в шанхайской «Либерейшн дейли» за подписью «честный солдат». Он яростно нападал на феномен, который сам же определил как типично китайское наваждение – тяга к нереалистическому подходу – «культура грез». – Заметив непонимание на лице Вана, Сунь пояснил: – Произнеси эти слова вслух, с различными тонами… а теперь произнеси в обратном порядке.

Глаза Вана широко раскрылись, когда до него вдруг дошло.

– Главного помощника Председателя зовут Вень Мен!

– Вот именно. Кто-то, кто идентифицируется с ним теснейшим образом. И нападать на него – значит оспаривать все установки Председателя.

– И этим честным солдатом оказался…

– Бригадный генерал Ло Бин.

– И что же теперь?

– Если попытаться сместить Ло Бина, не исключено, что в Шеньянском военном округе вспыхнет восстание, так как он долго им командовал и до сих пор наверняка сохранил много связей. Думаю, он догадался, кого я имел в виду, говоря о «консервативной группировке в армии», выжидающей момент для захвата власти, хотя я до конца не уверен.

– Но оставить его на этой должности – равносильно отказу ампутировать ногу, пораженную гангреной!

– Будем надеяться, что это не так. Сегодня я дал ему слишком много пищи для размышлений. Во-первых, он не знает, какова ваша позиция. Что касается меня, он склоняется к мнению, что я – тайный ястреб, ему симпатизирующий; ему и в голову не может прийти иная причина, по которой я мог бы ознакомить его с операцией «Стальной коготь», или почему это я вдруг стал интересоваться ходом работ над «Молотом». Оказалось, что ему было все известно о «Стальном когте». Он отрицал это, но я следил за выражением его лица. Он все знал.

– Этого я и боялся.

– Я не сумел бы вытянуть из него сведения о том, каковы реальные успехи в осуществлении задания «Молот». И я помахал перед его глазами «Стальным когтем», но, несмотря на искушение, это не сработало. Он не выдал секрет. Гоин, мне потребуется ваша помощь.

– Какая?

– Нам нужно разузнать буквально все об этом человеке по имени Ло Бин. Иногда я думаю, что ни в коем случае не стоит верить холостякам: у них слишком много свободного времени. Но этот-то опасен, по-настоящему опасен. Я уже завел на него дело. А вам необходимо поработать над ним со своей стороны.

– Есть какие-нибудь зацепки?

– Кажется, одна. Ло Бин тратит слишком много для своего должностного оклада. Мы этим заинтересовались. Он связан с корпорацией, именуемой компанией «Грузовые перевозки Серединной Империи».

– Что это за объединение?

– Филиал государственной авиакомпании.

– И за какие же услуги он получает с них деньги?

– Он не самый первый из тех, кто пользуется высоким армейским званием. О, да это мне напомнило еще кое-что! Теперь я вижу логику, но сначала мне хотелось бы проверить это по твоим каналам. Если Ло Бин каким-то образом получает левые деньги, то ему рано или поздно потребуется совет специалиста, куда их вложить.

– Естественно.

– Здесь, скорее всего, он его не получит. Посему ему понадобится сообщник в Гонконге.

– А почему обязательно в Гонконге?

– Вообще-то необязательно, но подумай-ка о преимуществах! Кроме того, что это у него под носом, если он познакомится с кем-нибудь в Гонконге, у него появится еще один источник информации о том, что там происходит. А это немаловажно для человека, собирающегося завоевать эту территорию, разве не так?

– Может, и так. Вы наверняка много размышляли над этим.

На лице Суня появилось печальное выражение.

– Сегодня днем, когда я беседовал с ним, мне в голову пришла еще одна мысль, и она пугает меня.

– О чем вы?

– Допустим, это лучевое оружие уже значительно более совершенно, чем он позволяет себе обнаружить это. Ты читал отчет о недавних испытаниях в центре «Восточный ветер»?

– Да. Это просто ширма.

– Я того же мнения. Каждый, кто прочел бы этот отчет, пришел бы к заключению, что там балуются с фейерверками вместо того, чтобы заниматься разработкой нового вида оружия…

– Слишком мягко сказано… Но что вы там вычитали?

– Позволь мне задать тебе еще несколько вопросов. Во-первых, есть ли у американцев подобный опыт в уничтожении подобных спутников?

– Да.

– Как ты считаешь, это они сбили спутник?

– Не думаю. Это был их спутник, в конце концов, с их же оборудованием на борту.

– Но тогда зачем русским заниматься этим, то есть рисковать всем ради одного-единственного спутника?

Лицо Ван Гоина вдруг окаменело.

– Не думаете же вы в самом деле, что Ло Бин… Но с чего бы ему?..

Раздался стук в дверь. Сунь Шаньван знаком приказал начальнику штаба замолчать.

– Войдите!

Вошел один из секретарей.

– Прошу прощения за беспокойство, инспектор, но…

– Что случилось?

– Командование Пекинского гарнизона докладывает о крупных скоплениях людей в юго-западной части города. Ими руководят какие-то злостные элементы, остатки аппаратчиков и номенклатурных кадров, которых отправляли в деревни на перевоспитание. Столица наводнена слухами, моральный дух в рядах военной полиции чрезвычайно низок, а начальник гарнизона хотел бы срочно переговорить с вами.

Сунь обернулся к Вану с выражением безнадежности и хотел было что-то сказать, но секретарь продолжил:

– Кроме того, доктора Председателя обратились с просьбой… – Тон молодого человека был совершенно спокоен и деловит: – Они просили вас срочно прибыть. – Он кашлянул и неловко переступил с ноги на ногу. – Прошу меня извинить, но мне было приказано, чтобы я повторил: немедленно.

Сунь бросился из кабинета, за ним последовал Ван. Секретарь, которого звали Чжан Минжун, вернулся в свой кабинет и налил себе из общего термоса чашку жасминового чая. Настал желанный момент отдыха: он находился на дежурстве уже в течение девятнадцати часов, и усталость проступила в его облике манекена из витрины модного магазина. Он покончил с чаем и со вздохом придвинул к себе никогда не уменьшавшуюся кипу бумаг. И тут зазвонил телефон.

– Алло!

– Минжун?.. Это Гуанпу.

Молодой секретарь закусил губу. Гуанпу, отвечавший за железнодорожный транспорт, занимал соседнюю с Минжуном квартиру. К тому же он был постоянным представителем в местном уличном комитете и как таковой считался весьма важной персоной в обществе. Не из тех, кем можно пренебречь.

– Как дела?

– Занят.

Гуанпу намека не уловил.

– Да, я подумал было, каковы твои успехи в том поручении, что я тебе давал? – Он понизил голос. – Совершенно не хотелось бы просить тебя пользоваться твоими связями, но мне не к кому больше обратиться.

Чжан Минжун подавил зевок и постарался сосредоточиться.

– В принципе, кое-что есть. Но новости не особенно приятные.

– Ты можешь мне сказать?

– Не по телефону. Послушай, почему бы тебе не пригласить эту девушку к себе на квартиру сегодня вечером, а? А я бы заглянул к тебе по пути домой?

– Будет сделано. Ну, скажем… часов в восемь?

– Нет. – Минжун обвел взглядом офис. В нем стояло четыре стола, но ни за одним из них уже не было сотрудников – все разошлись по домам, валясь от изнеможения. Коли Сунь ушел к одру Председателя, то… одним меньше, одним больше – какая разница? – Пораньше. Я уже ухожу.

Уходя, он ненадолго задержался у стола, на котором он вместе со своими сотрудниками в обязательном порядке занимался составлением мозаичной картины из двух тысяч элементов. На ней была изображена гора Фудзи: огромное пространство синего неба, снеговая шапка, размытые очертания огромной вершины, а у подножия – цветы. Усилий хватило бы до скончания века, однако всем нравилось возиться с мозаикой. Это стимулировало работу мозга: поиск внешне несопоставимых деталей путем обнаружения какого-то общего признака компенсировался удовлетворением от того, что внезапно отыскивался действительно нужный фрагмент. Параллель с повседневными обязанностями была совершенно очевидна: никому не полагалось покидать офис в конце рабочего дня, не прибавив к головоломному изображению хотя бы одной частицы. Минжун совершенно случайно наткнулся на сегмент синего неба, который неожиданно точно лег на место… почти с мистической быстротой. От этого Минжуну стало немного легче: хоть что-то сегодня удалось.

В автобусе по дороге до Пекина он снова задумался над задачей, которую поставил ему на прошлой неделе Гуанпу. Дело выглядело достаточно простым: понадобилась всего пара непрослушиваемых телефонных разговоров для того, чтобы докопаться до истины. Но Минжуну было не по себе от этих истин. Ему ни во что не следовало влезать. Если бы сама жизнь была чем-то наподобие бесконечной мозаики, вроде той, что собирают на столе в офисе, он мог бы объяснить себе, что возится с пустячным фрагментом, который, пожалуй, подходит, а в общем – нет… Так что же ему сказать этой… как, кстати, ее зовут?..

– Товарищ Цзянь, позвольте мне спросить вас напрямую…

– Пожалуйста, спрашивайте.

Минжун сидел в комфортабельной квартире Гуанпу, перед ним стояла чашка чая. Когда он протягивал к ней руку, красное пластиковое кресло поскрипывало, приводя его в смущение. Минжун краснел и старался двигаться не так резко, но ему все же непросто было чувствовать себя раскованным в этой атмосфере среди искусственных маргариток и кресел с чехлами на спинках, да еще сидя напротив симпатичной девушки, которая не сводила с него своих больших блестящих, как у тюленя, глаз.

– Итак, сейчас вы живете в этой квартире, в которой и познакомились с Гуанпу. Вы хотите выйти замуж, хотите квартиру побольше и намерены переехать из Пекина в Шанхай и поселиться там с новым мужем.

– Да, все так. – Она словно давала какую-то торжественную клятву.

– Для того чтобы решить эти вопросы, вам необходимо заручиться согласием вашего предприятия. Вашему будущему мужу также требуется согласие его коллектива.

– Правильно.

– Ваш коллектив считает, что поскольку вы еще очень молоды… Двадцать три года, да?

Она утвердительно кивнула.

– Сделать ничего нельзя без согласия вашего ближайшего родственника по мужской линии, который непременно должен быть старше, чем вы, – ведь ваши родители скончались?

– Все верно, товарищ Чжан. Я так вам признательна за то внимание, с которым вы изучили мое личное дело.

Минжун несколько оттаял.

– Ну, вообще-то, мне не положено пользоваться возможностями моей службы в таких целях, но…

– Он – добрый человек, – энергично включился в беседу Гуанпу. – Очень важный человек. Тебе надо слушаться его. У него есть полезные связи.

Минжун поставил чашку на стол, и кресло снова скрипнуло.

– Так вашим ближайшим родственником-мужчиной является ваш дядя? – поспешил продолжить Минжун.

– Мы звали его дядей Чао, но вообще-то он не дядя, вроде… Он был мне кем-то сводным или что-то в этом духе. Со стороны сестры моей матери…

– И вы предприняли попытку отыскать его по месту его последней работы, то есть авиазаводу в Шаньси?

– Да. Но мне ответили, что след его утерян. – Девушка заметно расстроилась. В этом состоянии она казалась особенно привлекательной: охваченная беспокойством, она выглядела хрупкой, нуждавшейся в защите, в ком-нибудь, кто способен поддержать ее… – Они не больно-то старались помочь мне. А до тех пор, пока я не отыщу его…

Минжун вздохнул: он подошел к самой трудной части беседы.

– Я нашел его. Или, точнее… – Он встряхнул головой, раздражаясь на самого себя, ибо не знал, как лучше начать. – Не то что нашел его… – неудачно закончил он.

От предчувствия лицо девушки потемнело.

– Мисс Цзянь, я очень сожалею, но ваш дядя умер.

Ее руки до этого момента лежали на коленях. Внезапно они начали беспорядочно двигаться, затрепетали, и пальцы сплелись в необычные фигуры.

– Понятно, – произнесла она еле слышно.

– Обратимся к более обнадеживающей стороне: я полагаю, если я отправлю на ваше предприятие справку о его смерти, они пересмотрят свою позицию в отношении вас.

– Да. – Казалось, она не вникает в смысл сказанного им. – Бедный дядюшка Чао, – наконец произнесла она. – Я совсем мало знала его. Видела только один раз. Мама часто рассказывала о нем, пока была жива. – Опять наступила пауза. – Прошу вас, расскажите мне… как он умер? Как мне кажется, он был совсем не старый.

– Да, ему было пятьдесят шесть. Произошел несчастный случай. Пожалуй, мне стоит вернуться немного назад. Люди на авиазаводе в Шаньси оказались не слишком любезны по той причине, что ваш дядя Чао был завербован армейскими службами для выполнения особого задания, а на заводе были недовольны тем, что лишились такого работника. В качестве вольнонаемного его послали на аэродром куда-то в пустыню Ганьсу, это где-то ужасно далеко… Ганьсу-Б-десять, вот как назывался этот объект. Во время командировки он работал на десятитонном грузовике, и произошла авария…

– Нет, это неправда!

Минжун симпатизировал этой девушке. Он понимал, что она в шоковом состоянии. Однако его рабочий день оказался длинным и утомительным, и ему не терпелось поскорее добраться до дому.

– Да, – твердо произнес он. – Боюсь, нам придется смотреть фактам в лицо.

– Нет!

– Мисс Цзянь!..

– Простите, но вы не понимаете, что я хочу сказать. Мой дядя не мог водить машину. Он страдал эпилепсией.

– Что-о?

– Так говорила мне мама. Так было написано в его удостоверении: «Этот человек не в состоянии водить какое-либо транспортное средство». Она сама это видела. Так что, как бы он там ни умер, но только не за рулем грузовика.