"Жемчужина гарема" - читать интересную книгу автора (Мейсон Конни)

13

К несказанной радости Кристы, ее не беспокоили целую неделю. Семь дней ей не угрожали домогательства Абдуллы, и она испытывала несказанное облегчение. Однако тревога за Ахмеда не покидала ее. Она непрерывно думала о нем, перед ее глазами все время стояла одна и та же картина: Ахмед, каким она видела его в последний раз — заключенный в тесную клетку, где он не мог ни стоять, ни лежать, избитый, окровавленный, в разорванной грязной одежде, со спутанными волосами, затравленный и униженный. Как мало осталось в этом человеке от гордого, надменного шейха, который скакал по барханам на арабском жеребце — плоть от плоти той суровой земли, которую он считал принадлежавшей ему безраздельно.

Единственным утешением для Кристы служило то, что Элиссе было разрешено остаться при ней, и скоро обе женщины стали неразлучны. Они проводили дни и ночи вместе, строя фантастические планы спасения, хотя в глубине души каждая знала, что этим мечтам скорее всего не суждено сбыться.

В конце недели, к ужасу Кристы, которая молила бога о том, чтобы Абдулла забыл о ней навсегда, он напомнил о себе. Ленора сочувственно сообщила ей, что этой ночью Кристу вновь должны привести в его опочивальню. Кристу тщательно искупали, умастили тело благовониями и одели в халат из голубого, под цвет ее глаз, шелка. Она старалась казаться спокойной, но внутри у нее все кипело, а желудок неприятно сжимался. «Что будет, если у меня повторится приступ тошноты?» — гадала она. Но тут появился Махмуд, чтобы отвести ее к Абдулле, и его приход положил конец всем ее раздумьям.

Абдулла лежал, растянувшись на широком ложе, опираясь на шелковые подушки. Он был одет в белоснежный халат, распахнутый на груди. Складки покрывала искусно скрывали искалеченную ногу, и сейчас его можно было принять за воплощение мужской красоты. Однако взгляд его оставался прежним — холодным и пустым, и это вселяло страх в любого, смотревшего в лицо бею.

— Мне доложили, что ты вполне здорова и твое тело не таит в себе заразы, — сказал Абдулла подозрительно ласковым тоном. — Ленора уверила меня, что ты просто слишком устала в дороге, потому я и не послал к тебе моего лекаря. Я дарую тебе свое прощение — ты из чужой страны и не привыкла к нашему климату. А теперь пришло время выполнить свое высокое предназначение — взойти ко мне на ложе. Я думаю, что Ахмед уже довел себя до безумия, воображая, как я наслаждаюсь твоим телом каждую ночь. Я решил сохранить ему жизнь. До тех пор, пока он не увидит твое округлившееся чрево, вынашивающее мое семя. Не важно, сколько времени на это понадобится.

Выражение ужаса на лице Кристы заставило его тонкие губы изогнуться в довольной усмешке.

— Ты негодяй и подлец, — проговорила Криста, с трудом шевеля непослушными губами.

Улыбка Абдуллы стала только шире.

— Может быть, но я могу быть добрым и нежным, когда захочу. Ты знаешь, что твои волосы похожи на золотую пряжу? — пробормотал он, пропуская сквозь пальцы шелковистые пряди. — Я умею обращаться с женщинами и могу доставить тебе большое удовольствие, если захочу. Но могу и взять тебя жестоко, безжалостно. Что бы ты предпочла?

— Не жди, что я стану подчиняться тебе, — предупредила Криста.

— Тогда приготовься к расплате, — ответил Абдулла и встал с ложа.

Несмотря на свою ущербность, он оказался удивительно сильным и подвижным. Он без труда оторвал Кристу от пола и швырнул ее на подушки. В следующее мгновение он уже расстегнул халат, и она ощутила его горячую напряженную плоть, которая искала дорогу между ее бедрами.

И снова произошло то же самое, что и в прошлый раз. Ее тело, которое трепетало от страсти, стоило к нему прикоснуться руке любимого, дало тот единственный ответ, на который оно было способно, когда ощущало прикосновение человека, не вызывавшего в ней ничего, кроме страха и отвращения.

От вопля Абдуллы у нее заложило уши.

— Потаскуха! Сука! Ты опять за свое! Махмуд! Забери отсюда эту дрянь. Пусть ее осмотрит мой личный лекарь, и, если она не больна, накажи ее бастинадо. Не меньше двадцати ударов. Я отучу ее брезговать мной, чего бы это ни стоило.

Набросив покрывало на обнаженное тело Кристы, Махмуд легко перекинул ее через плечо и отнес в отведенную ей комнату, где бросил на узкую кровать. Сразу же рядом оказалась Элисса. Она омыла ей лицо и принесла кисловатого питья, чтобы успокоить желудок.

— Что случилось, Криста? Ты так быстро вернулась. Абдулла… Он тебя… Что он с тобой сделал?

Криста только молча покачала головой. Она была как в тумане и не могла поверить, что все это произошло на самом деле. Она была убеждена, что единственное, что спасло ее от смерти, — это ненависть Абдуллы к брату и желание использовать ее как орудие изощренной пытки.

— О, Элисса. Это снова случилось со мной. Как только он касается меня, меня начинает тошнить. Абдулла пришел в дикую ярость. Может быть, я и вправду больна какой-то непонятной болезнью?

— Похоже, ты просто нашла единственный способ спасаться от него, — успокоила ее Элисса, хотя сама она сильно встревожилась. Что теперь предпримет Абдулла? Ведь он уже дважды не получил желаемого.

— Абдулла пришлет своего врача, а потом меня накажут бастинадо. Двадцать ударов. — Она содрогнулась, и Элисса застонала от жалости.

Несколько минут спустя в комнату вошел лекарь и выпроводил Элиссу. Он оказался стариком, со спиной, согнутой от тяжести прожитых лет, и добрыми глазами. Сайд много лет был личным лекарем бея Селима, но Абдулла оставил его при себе, потому что тот слыл искуснейшим из всех врачей, великим целителем. По правде говоря, Сайд не питал большой любви к новому бею, хотя и продолжал исправно исполнять свои обязанности. Он всей душой сочувствовал Ахмеду, которого знал с детства, и не раз просил Абдуллу позволить ему исцелить раны пленника, но Абдулла был слишком жесток. Не в силах выносить бездействия, Сайд подкупил стражника и проник в тюрьму. Он был потрясен состоянием Ахмеда, но что он мог сделать, чтобы облегчить его страдания? Он лишь промыл ему раны и оставил флакон с жидкостью, притупляющей боль.

Когда Сайд услышал о Кристе, его доброе сердце исполнилось жалости, и он стал придумывать, как помочь беззащитной женщине. Он не боялся за свою жизнь, ибо был уже стар и привык к мысли о близкой смерти. Ему сказали, что, когда бей пытался обладать новой наложницей, случилось ужасное — и не один раз, — и передали приказ осмотреть Кристу. Он предпочел бы найти у новой наложницы признаки какой-нибудь болезни, чем видеть, как она страдает от жестокости Абдуллы.

Криста внимательно выслушала лекаря, который, присев на кровать рядом с ней, объяснил свою миссию, и послушно кивнула. Тем не менее, когда он приступил к осмотру, она напряглась и залилась краской стыда. Ее щеки продолжали пылать от смущения, когда он стал задавать вопросы, которые казались ей слишком интимными. Закончив осмотр, Сайд долго смотрел на нее, по-видимому, напряженно о чем-то размышляя.

— Твое состояние не внушает опасений, — наконец проговорил он. — Я не вижу никаких признаков серьезного недуга. Я почти уверен, что всему виной твое сильное отвращение к Абдулле, которое определенным образом действует на внутренние органы.

Криста содрогнулась, представив себе, что ее ждет, если Абдулла узнает о заключении врача.

— Да, я действительно ничего не могу с собой поделать, когда он касается меня, — упавшим голосом подтвердила она.

Сайд снова долго смотрел на нее изучающим взглядом и наконец решился.

— Я хочу, чтобы ты считала меня другом, — понизив голос, сказал он. — И мне кажется, я знаю способ спасти тебя от домогательств Абдуллы, если ты, конечно, этого хочешь.

Криста с подозрением взглянула ему в глаза.

— Но почему? Почему ты предлагаешь мне свою помощь?

— Потому что я любил и уважал бея Селима, будь он жив, он не позволил бы Абдулле издеваться над тобой. Ты любишь Ахмеда?

Криста медленно опустила голову.

— Всем сердцем.

— Ты была его наложницей?

Как ни странно, этот вопрос не оскорбил ее.

— Я… мы были любовниками.

— Так вот, то, что я предлагаю, может показаться тебе чудовищным, но если ты согласишься, то на время избавишься от домогательств Абдуллы.

— На время?

— На несколько месяцев, самое большее. Но возможно, за это время мне удастся убедить бея отослать тебя к родителям. Разумеется, они должны будут заплатить выкуп. Ты хочешь меня выслушать?

Криста понимала, что у нее нет выбора. Слова старого лекаря вселяли хоть какую-то, пусть слабую надежду. Лучше неизвестность, чем низменная похоть, горящая во взгляде Абдуллы, чем его омерзительные ласки. Наконец она сказала:

— Говори, Сайд. Я согласна на все, что может спасти меня и помочь Ахмеду.

— Ах, дитя мое, вряд ли то, что я предлагаю, облегчит судьбу Ахмеда. Но вреда ему это не причинит, это точно. Как ты, наверное, уже знаешь, Абдулла испытывает необъяснимый ужас перед любой болезнью, какие бы формы она не принимала. Ты понимаешь меня?

Сосредоточенно сдвинув брови, Криста ответила:

— Думаю, что да. Ты хочешь сказать ему, что я больна какой-нибудь опасной болезнью?

— Все не так просто. Если я это сделаю, он может позвать другого врача, чтобы подтвердить мое заключение.

— Тогда что же?

— С твоего согласия я скажу ему, что ты беременна. — Он переждал, пока Криста освоится с этой мыслью, а потом продолжал: — Это обычное состояние для женщины, и у него не будет причины усомниться в моих словах.

— Но что будет, когда он поймет, что я не жду ребенка? Ведь увидеть это несложно.

— Когда я доложу ему о твоем состоянии, он наверняка некоторое время будет исходить злобой, но, зная его так, как знаю я, могу с уверенностью сказать, что это будет продолжаться недолго и Абдулла сумеет обратить случившееся себе на пользу. А еще я скажу ему, что ты одна из тех несчастных женщин, которые плохо переносят беременность и должны почти все время находиться в постели. Когда он услышит это, то сразу потеряет к тебе интерес, тем более что уже испытал на себе последствия твоего состояния. Поверь мне, он будет бегать от тебя как от чумы.

— А что будет, когда откроется правда? Что тогда? Неужели тебе не дорога жизнь?

Сайд пожал сутулыми плечами.

— Я старик, и жизнь моя близится к концу. К тому же, я надеюсь, что Абдулла согласится на мои уговоры и запросит за тебя выкуп. Вряд ли ему будет нужна женщина, которая носит под сердцем чужого ребенка. И если ты будешь постоянно в свободных одеждах, он ничего не заподозрит.

— А Ахмед? Разве я могу спасти себя и бросить его на произвол судьбы?

На изборожденном морщинами лице лекаря появилось выражение глубокого сочувствия.

— Я сделаю для принца все, что в моих силах, но не рассчитывай на чудо, дитя мое. В том, что касается Ахмеда, Абдулла непреклонен. Я достаточно хорошо знаю Ахмеда и представляю, на что он способен. Он будет стремиться отобрать тебя у брата, и ради него ты должна принять мой план.

Несколько долгих минут Криста боролась с мучительными сомнениями и наконец решилась:

— Я сделаю все, что ты предлагаешь, Сайд.

— Тогда ты должна обещать мне никому об этом не говорить, дитя мое. Эта тайна должна навеки остаться между нами.

— Но Элисса…

— Нет. Никому. Любая ошибка дорого нам обойдется. Ты согласна?

— Пусть так и будет, Сайд, — кивнула Криста.

— Что ты сказал, старик? — с потемневшим от гнева лицом кричал Абдулла. — Я велю разрезать тебя на куски, если ты солгал.

— Я говорю правду, повелитель, — отвечал Сайд, низко склонившись перед Абдуллой. — Я совершенно уверен, что твоя наложница беременна.

— Значит, эта потаскуха носит отродье моего брата. Как давно? — отрывисто спросил Абдулла.

— Насчет срока я не могу сказать наверняка, потому что она зачала всего несколько недель назад.

— Оставь меня! Я должен все обдумать, — хмуро приказал Абдулла. Возблагодарив Аллаха за то, что Абдулла так доверяет ему, Сайд, пятясь, покинул зал.

Оставшись один, Абдулла стал мерить шагами персидский ковер и размышлять о том, каких действий требует от него новый поворот событий. Для человека, столь ученого, как Сайд, не составляло никакого труда избавить наложницу от ребенка. Но мудрое ли это решение? Он мог бы приговорить к смерти и ее, и Ахмеда. Но тогда удовольствие будет слишком быстротечным. Он надеялся с помощью Кристы продлить мучения Ахмеда, а не избавлять его от страданий, посылая легкую смерть.

И тут на него снизошло внезапное озарение, пришло неожиданное и блистательное решение. Почему бы не использовать эту беременность в собственных целях? Можно ли найти лучший способ усугубить муки брата?

— Твоя женщина уже, должно быть, понесла от меня, — с жестокой улыбкой говорил Абдулла. Прошло уже две недели с тех пор, как он последний раз спускался в подземелье к Ахмеду. — Я вспахивал ее лоно еженощно, иногда по нескольку раз, и я знаю, что семя мое обладает могучей силой. Я уже прижил нескольких детей с наложницами нашего отца, прежде чем отослал их в публичные дома. Когда ее живот как следует округлится, я приведу ее показать тебе.

Ахмед взирал на брата с нескрываемой брезгливостью. Его по-прежнему морили голодом, но хотя бы перестали избивать. Он проводил много времени, истребляя крыс, которые иначе могли бы сожрать его заживо, но вынужденное безделье и мучительные раздумья уже довели его до грани безумия. Ахмед непрестанно думал о Кристе, воображение рисовало ему ужасные картины: опочивальня Абдуллы и Криста, покорно принимающая его ласки. Сломленная. Беременная. «Спаси ее Аллах! — молил он. — Как ты мог допустить, чтобы моя прекрасная возлюбленная терпела такие муки?»

— Ты ничего не хочешь сказать, Ахмед? — с наигранным удивлением продолжал Абдулла. — Или тебе больше нет дела до твоей девки?

— Мои чувства к Кристе неизменны, — сказал Ахмед, как мог спокойнее. — Когда-нибудь ты заплатишь сполна за свою подлость. Наш отец, наверное, переворачивается в гробнице, глядя на то, что ты творишь.

Абдулла захохотал, закинув голову, так что на глазах у него выступили слезы. Смахнув их белоснежным рукавом, он смерил взглядом Ахмеда, с удовлетворением отметив выражение бессильной ненависти на его лице, и насмешливо проговорил:

— Наш высокочтимый отец пребывает именно там, куда я его отправил собственными руками, а твоя шлюха-мать вскоре последовала за ним. — С этими словами он удалился, и крик Ахмеда, полный муки и отчаяния, еще долго тешил его низкую душу.

Эта сцена повторялась каждый день в последующие два месяца и постепенно лишала Ахмеда рассудка. Когда Абдулла чувствовал, что брат подходит к пределу, за которым человек уже перестает ощущать боль, он уходил, а на следующий день эта словесная пытка продолжалась.

Теперь, когда Абдулла знал о беременности Кристы, она жила в ожидании какого-нибудь страшного наказания, которое мог изобрести его жестокий ум. Но ничего не происходило, и в ее душе мелькнул свет надежды. Может быть, Сайд оказался прав, и Абдулла действительно потерял к ней интерес настолько, что не хочет ее видеть. Лекарь время от времени навещал ее, и она знала, что он упорно добивается ее освобождения. Он говорил, что ему уже почти удалось уговорить Абдуллу написать ее родителям и попросить выкуп.

Окруженная лаской и заботой Элиссы и Леноры, Криста ни в чем не нуждалась. Очевидно, Абдулла приказал ухаживать за ней как можно лучше. Ее хорошо кормили, купали, одевали и причесывали, и, по правде говоря, никогда еще она не была так хороша собой. Единственное, что ее печалило, это необходимость обманывать друзей, особенно Элиссу. Но она доверяла Сайду и боялась подвести его. Его план сработал, пока она находилась в безопасности.

Но надолго ли?

Ее собственное положение значительно улучшилось, но страх за любимого продолжал мучить ее с неослабевающей силой. Все, что она знала о нем, она узнавала от Леноры, которая, в свою очередь, черпала сведения из дворцовых сплетен. Ахмед был жив, его перевели из клетки в тесную камеру, но в ней, по крайней мере, можно было лежать и даже немного двигаться. На этом настоял Сайд. Он напугал Абдуллу, предупредив его, что в клетке пленник долго не протянет. Абдулла еще не насладился местью и не желал быстрой смерти Ахмеда, поэтому он скрепя сердце согласился предоставить Ахмеду более сносные условия существования.

И все-таки пришел день, когда Криста с содроганием увидела, что в дверях ее комнаты стоит Абдулла, устремив пронзительный взгляд на ее живот, скрытый свободной развевающейся одеждой.

— Лекарь сказал мне, что ты здорова, и плод, который ты носишь в своем чреве, быстро зреет, — презрительно скривившись, проговорил Абдулла.

Криста опустила голову.

— Могу я узнать, что ты собираешься со мной делать? — спросила она.

— Нет, не можешь. — Глаза Абдуллы бегали по ее телу, словно пытаясь проникнуть под халат. Наконец он не выдержал и приказал: — Разденься.

— Нет, ты не станешь этого делать! — съежилась от страха Криста. — Только не сейчас!

— Я больше не испытываю к тебе влечения, — процедил сквозь зубы Абдулла. Его лицо выразило глубочайшее отвращение. — Я предназначил тебя для другого. Для чего — ты узнаешь позже. А сейчас я только хочу увидеть собственными глазами, как в тебе растет ребенок моего брата. Разденься.

Хорошо зная, каким жестоким он может быть в гневе, и замирая от страха, что обман раскроется, Криста медленно развязала тесемки халата, и он с шуршанием упал к ее ногам. Абдулла некоторое время внимательно разглядывал ее, потом недоверчиво нахмурился.

— Почему ты совсем не толстеешь? — недовольно спросил он. — Ты плохо ешь? Еда тебе не нравится? Я прикажу наказать слуг за то, что они не могут тебе угодить. Как может Ахмед поверить, что ты ждешь ребенка, если у тебя не растет живот?

— В нашей семье у всех женщин такая особенность, — нашлась Криста. — Мы долго сохраняем стройную фигуру, когда носим ребенка. Это становится заметно, только когда срок достаточно велик. — Она затаила дыхание, ожидая ответа Абдуллы, который обдумывал ее слова. Наконец он кивнул, по-видимому, решив ей поверить, и Криста перевела дух.

— Оденься, — отрывисто бросил он, словно вид ее обнаженного тела раздражал его. — В таком состоянии ты не возбуждаешь во мне желания. Как ты уже, наверное, знаешь, у меня теперь есть несколько женщин, которые моложе и красивее тебя. Они хорошо служат мне.

Это было правдой. В последние два месяца гарем Абдуллы пополнялся почти ежедневно — юными девственницами, которые горели желанием ублажить своего господина. Криста с Элиссой старались держаться особняком и сторонились новых обитательниц гарема. А те, хотя при виде Кристы их одолевало любопытство, были слишком молоды и не уверены в себе, чтобы задавать вопросы.

Криста с нетерпением ждала, когда Абдулла наконец покинет ее комнату, но он почему-то медлил. В его повадке что-то неуловимо изменилось, и она насторожилась. Ей совсем не нравился его взгляд, ставший вдруг фальшиво-участливым. Вдруг он проговорил:

— Ты хочешь снова увидеть Ахмеда?

Криста замерла, и каждый ее нерв задрожал, как туго натянутая струна.

— А ты позволишь мне? — наконец спросила она, стараясь не выдать волнения.

— Почему же нет! Ведь нам недолго осталось видеть Ахмеда. Скоро он нас покинет, и я не могу не позволить влюбленным попрощаться. Ведь я совсем не так бессердечен, как ты обо мне думаешь. Но, разумеется, ты должна будешь выполнять то же условие, что и в прошлый раз. Ты будешь соглашаться со всем, что я говорю, и не произносить ни слова без моего приказа.

— Но это так жестоко! Как ты можешь этого требовать? — Криста так живо помнила полные горя глаза Ахмеда, умолявшие ее произнести хоть слово. Она никак не могла решить, что принесет им обоим больше страдания — безмолвное свидание, как в прошлый раз, или отказ от встречи. Но наконец она решилась. Она все-таки должна увидеть Ах меда. Вдруг в ее памяти всплыла грозная фраза Абдуллы: «…Нам недолго осталось видеть Ахмеда, скоро он нас покинет», и она в ужасе воскликнула:

— Что означают твои слова о том, что Ахмед скоро нас покинет? Ты собираешься убить его?

— Всему свое время. Скоро ты узнаешь, что я собираюсь сделать с Ахмедом и что — с тобой. Ты согласна на мои условия? Как и прежде, Махмуд будет стоять рядом на случай, если ты нарушишь свое обещание.

Видеть Ахмеда и не говорить с ним, не иметь возможности его коснуться — казалось ей самой утонченной пыткой, но еще более невыносимым было не видеть его совсем. Она кивнула и угрюмо проговорила:

— Я согласна.

— Тогда пойдем, мне не терпится осуществить задуманное. — На его лице появилось такое довольное выражение, что сердце Кристы сжалось от страха. Нетрудно было догадаться, что мог задумать такой человек, как Абдулла, и, наверное, в его планах немалую роль должна была играть ее предполагаемая беременность.

И снова они прошли через внутренний дворик, миновали длинный коридор, освещенный факелами, но на этот раз Абдулла остановился перед другой дверью. Он окинул Кристу благосклонным взглядом.

— Я готов смягчить прежние условия. Чтобы достигнуть цели, я позволю тебе говорить. — Ее лицо осветилось нежданной радостью, но Абдулла тут же добавил: — Но только для того, чтобы ты подтверждала все, что я скажу.

— Какая мне в том польза? — не сдержала возмущения Криста. — Что бы я ни делала, ты все равно убьешь Ахмеда.

— Ты ошибаешься. Я не собираюсь его убивать. В конце концов, я вовсе не чудовище.

— Но ты сказал…

— Я сказал только, что Ахмед недолго пробудет с нами, но не говорил, что намереваюсь предать его смерти. Единственное, что может заставить меня переменить решение, — это твой отказ. Если ты откажешься подтверждать все, что бы я ни говорил, он умрет на твоих глазах.

— Почему я должна тебе верить?

— У тебя нет другого выбора.

— И если я выполню твое желание, ты пощадишь его?

— Да.

— Значит ли это, что ты вернешь ему свободу? — с надеждой спросила Криста. Глаза Абдуллы загорелись таким коварством, что холодок тревоги коснулся ее сердца. — Ты лжешь! Ты собираешься мучить его и сгноить в темнице. Я знаю Ахмеда как никто другой, и я уверена, что он предпочтет смерть тому, что ты для него готовишь.

— Через несколько минут вы оба узнаете, что я для вас готовлю, — холодно объявил Абдулла. — Но уверяю тебя, я не стану ни убивать, ни пытать его, и уже, завтра он уедет отсюда.

Криста молча смотрела ему в глаза, пытаясь найти скрытый смысл в его словах. Если принять во внимание все обстоятельства, у нее действительно не было выбора и оставалось только подчиниться воле Абдуллы. Ахмед должен остаться в живых — во что бы то ни стало, на что бы ни пришлось ей согласиться. Наконец она наклонила голову, выражая согласие, и Абдулла дал знак отодвинуть щеколду на массивной двери. Раздался пронзительный скрип ржавых петель, дверь медленно распахнулась.

Ахмед сидел в углу камеры, с опущенной головой, скрестив руки на согнутых коленях. Когда дверь открылась, он вскинул голову и широко раскрыл отвыкшие от света глаза. Кристе показалось, что его глаза сверкают, как два изумруда, сверкают ненавистью и презрением.

— С чем ты пожаловал сегодня, Абдулла? — прозвучал его хриплый голос. — Какую новую пытку ты мне приготовил? Не проще ли покончить с этим раз и навсегда?

— И лишить себя величайшего удовольствия? — захохотал Абдулла. — Отказаться от мести?

В это мгновение Ахмед увидел Кристу, которая появилась из-за спины Абдуллы.

— Криста! Любовь моя! Неужели это ты? Какое счастье узнать, что ты жива! — Он с трудом поднялся на ноги.

— Ахмед! — Криста была готова броситься на встречу его протянутым рукам, но быстрый взгляд Абдуллы пригвоздил ее к месту.

— Я знал, что ты захочешь увидеть мою наложницу. В последний раз. Чтобы попрощаться с ней. — Абдулла величественным жестом указал на Кристу. — Я не хочу, чтобы вы считали меня бессердечным. Надо сказать, братец, я никогда не ожидал, что увижу, как тебя поставит на колени обыкновенная женщина. Ты всегда был таким недосягаемым и надменным.

Из всей это речи Ахмед уловил лишь слово «попрощаться». Неужели в сердце его брата проснулась жалость?

— Ты хочешь отправить Кристу домой? — спросил он с растущей надеждой. Но ответ Абдуллы грубо сбросил его с небес на землю.

— Как я могу расстаться с любимой наложницей? Которая с таким удовольствием выполняет свои обязанности. Которая уже растит в своем чреве мое семя.

— Нет! Ты лжешь! — в ярости вскричал Ах мед.

Вместо ответа Абдулла спокойно повернулся к Кристе, привлек ее к себе и обнял за плечи жестом собственника. Из горла Ахмеда вырвалось низкое рычание, похожее на львиный рык. Он бросился на Абдуллу, готовый вцепиться ему в глотку, но рывок короткой цепи, которой он был прикован, бросил его на колени. Он остался лежать на земле, тяжело дыша, в отчаянии молотя кулаками по грязному каменному полу.

— Криста, — его дрожащий голос был полон смертной муки, — любовь моя, скажи, что это не правда. Скажи, что он лжет.

— Ну, говори же, — приказал Абдулла, и его черные глаза сузились, а пальцы больно вцепились в ее плечо. — Облегчи страдания моего брата, утешь его в горе.

Криста молчала. Она была готова провалиться сквозь землю, сообразив, какую нечеловеческую пытку изобрел Абдулла для Ахмеда. Поистине жестокость этого человека была безгранична. Краем глаза она увидела, что Махмуд вопросительно смотрит на Абдуллу в ожидании знака. Опасность была так близка, что Криста отбросила все мысли, кроме одной: она должна подтвердить все, что угодно, лишь бы сохранить жизнь Ахмеду. Рана, которую ему нанесут ее слова, как бы ни была она болезненна, все же лучше, чем смерть.

— Это правда, Ахмед, — еле слышно прошептала она, но ее дрожащий голос, казалось, заполнил собой всю камеру.

— Громче, — рявкнул Абдулла.

— Бога ради, неужели в тебе нет ни капли жалости! — во весь голос прокричала Криста. — Это правда! Чего еще ты хочешь?

Вся кровь отхлынула от и без того бледного лица Ахмеда. Никогда ему не приходилось переживать такого поражения. Ему казалось, будто вся жизнь разом потеряла смысл. Но он ни в чем не винил Кристу, которая стала жертвой стечения обстоятельств и злой воли. Когда Ахмед заговорил, его голос был лишен всяких чувств, он испытывал лишь полное опустошение.

— Не отчаивайся, любовь моя. В том, что случилось, нет твоей вины. Когда-нибудь Абдулла заплатит за все зло, которое тебе причинил. Только убив меня, он сможет избежать возмездия. Но и тогда я восстану из могилы, чтобы отомстить за твою попранную честь.

— Убить тебя? — самодовольно засмеялся Абдулла. — Как я уже говорил, я привел ее сюда, что бы ты мог с ней попрощаться. Но смерть — слишком легкое наказание. Зная твою любовь к свободе, я придумал для тебя наказание, по сравнению с которым смерть показалась бы тебе желанным избавлением.

Он с ненавистью посмотрел на поверженного врага.

— Завтра на рассвете капитан Хаджи в сопровождении полусотни янычар доставит тебя в Алжир, где продаст в рабство испанцам. Представь себе, братец, остаток жизни ты проведешь в цепях и будешь день и ночь гнуть спину на каком-нибудь руднике. Впрочем, не бойся, испанцы так обращаются со своими рабами, что только немногие из них живут больше года, так что, без сомнения, твои мучения долго не продлятся.

— Ублюдок! — Слово прозвучало как презрительный плевок. — Отродье дьявола. Неужели ты думаешь, что заставишь меня влачить жизнь раба? Можешь быть уверен, я убегу. И тогда жди меня, я вернусь сюда за Кристой.

— Ты только зря потратишь время, Ахмед, потому что Криста вряд ли согласится вернуться к тебе, даже если тебе каким-нибудь чудом удастся освободиться. Она не из тех женщин, которые бросают своих детей, а я буду хранить ее ребенка как зеницу ока.

Ахмед неуверенно взглянул на Кристу. Будет ли она любить ребенка Абдуллы? Ответом ему был приступ боли, внезапно пронзившей сердце. Конечно, будет, ведь это и ее ребенок тоже. И она никогда не сможет расстаться с ним.

— Женщина, скажи ему, — кивнул Абдулла Кристе.

Судорожно облизнув губы, Криста устремила на Ахмеда взгляд, полный тоски. Она не хотела ему лгать, но только ложью можно было спасти ему жизнь.

— Я… я не оставлю ребенка по своей воле, Ахмед. — Она не добавила, что скорее умрет, чем будет носить ребенка другого мужчины.

Снедаемый горем и ревностью, Ахмед медленно проговорил:

— Клянусь, я убегу из плена и приду за тобой, моя любовь. Верь мне, Я не оставлю ни тебя, ни твоего ребенка.

— Нет! — отчаянно закричала Криста. Возвращение могло означать для него только одно — смерть.

— Прислушайся к тому, что говорит женщина, Ахмед. Если даже представить себе, что случится чудо и тебе удастся вырваться из рук испанцев, то в Константине тебя ждет только смерть. Криста будет в безопасности до тех пор, пока она будет доставлять мне удовольствие. Ее сына я, возможно, объявлю своим наследником. А если у нее родится дочь, то она получит достойное воспитание, чтобы в будущем согреть ложе знатного шейха.

От его гнусной лжи на бледных щеках Кристы вспыхнул яркий румянец, но — увы! — она не могла опровергнуть его слова.

— Криста — плодовитая женщина, — с ухмылкой продолжал Абдулла. — Я надеюсь, она будет рожать по одному ребенку в год. Когда ее красота поблекнет, мне она станет не нужна. Тогда она будет годна только для притонов в нижней части города. А может быть, я поддамся на уговоры и верну ей свободу.

— Ты надеешься, я когда-нибудь перестану о ней думать? — с презрением спросил Ахмед.

— Наоборот, я надеюсь, что не перестанешь, — спокойно ответил Абдулла. — Без этого моя месть была бы неполной. Я хочу, чтобы ты думал о ней постоянно, не зная ни минуты покоя. Я хочу, чтобы мысли о ней отравляли твое существование и пожирали твой разум, пока ты не сойдешь с ума. Я хочу, чтобы ты испытывал муки ада каждый раз, когда она будет приносить мне нового ребенка, как страдал я, когда отец оказывал предпочтение тебе.

Рассудок Ахмеда помутился, и он повис на цепи, выкрикивая нечленораздельные проклятия. Но Абдулла кивнул Махмуду, который ударом огромного кулака свалил его на пол. Криста сделала движение, чтобы броситься к нему, но Абдулла удержал ее.

— Если бы Махмуд не остановил его, он мог бы причинить себе вред, — бесстрастно заметил Абдулла, глядя на неподвижную фигуру, скорчившуюся на полу. — Быстрая смерть — это не то, что я задумал для своего брата. Я хочу, чтобы он жил долго, и жил в рабстве. Гордость и жажда жизни сначала будут поддерживать его, но мало-помалу дух его будет сломлен, останется лишь пустая оболочка прежнего человека, и он сам будет молить о смерти как о единственном избавлении.

— Нет! — с жаром воскликнула Криста. Ее глаза потемнели от боли и гнева. — Ты не знаешь Ахмеда, если думаешь, что можешь так просто его уничтожить.

— Ты ошибаешься, несравненная, — улыбнулся Абдулла, довольный своей хитростью. — Это ты виновата в его падении. В тот миг, когда я понял, что Ахмед любит тебя, все решилось само собой. Сломить его было лишь вопросом времени. Твое прекрасное тело стало самым совершенным орудием мести.

Позже, рассказав Элиссе все, что произошло, Криста поддалась охватившему ее отчаянию, и слезы ручьем хлынули по ее бледным щекам. Своей ложью она подтвердила слова Абдуллы и причинила Ахмеду такую боль, которой ему еще никогда не приходилось испытывать. Да, но если бы она сказала правду, ее возлюбленный был бы уже мертв. А так оставалась пусть даже призрачная надежда, что произойдет чудо, и он, может быть, найдет способ освободиться. Она молилась о том, чтобы ей удалось увидеть его еще раз! Она пустила бы в ход все свое умение убеждать, чтобы отговорить его от возвращения в Константину, если случится невозможное и ему удастся убежать от испанцев.

Относительно своего собственного будущего Криста не строила никаких иллюзий. Оно будет именно таким, каким его описал Абдулла. Но Криста была из тех, кто сражается до последнего. Она надеялась на счастливый случай, она так ждала его. Да, когда Абдулла будет меньше всего ожидать этого, она…

— Криста, ты спишь? — спросила Элисса, заглядывая в комнату.

— Нет, Элисса, не сплю, — уныло ответила Криста, вытирая руками мокрые щеки. — Я не могу спать. Не могу после того, как узнала, что приготовил для Ахмеда Абдулла. Не могу, потому что сама причинила ему невыносимую боль.

— Не надо плакать, Криста, ведь это может повредить ребенку.

Криста виновато покраснела. Что бы там ни говорил Сайд, но она не может больше притворяться перед своими друзьями, будто носит дитя Ахмеда. Это слишком тяжело.

— Элисса, я не могу больше обманывать тебя, — начала Криста свое признание, — я вовсе не беременна. Это была просто уловка, придуманная лекарем, чтобы Абдулла перестал домогаться меня. И она сработала. Но уже очень скоро Абдулла заподозрит обман… Если только Сайд не уговорит его взять за меня выкуп у моих родных.

Глаза Элиссы округлились от изумления.

— Я… Я и не подозревала… — пробормотала она. — Правда, мне казалось, что ты слишком стройна для своего положения. Ты думаешь, у Сайда что-нибудь получится?

— Я… я не знаю. Я только надеюсь на это. А пока нам придется продолжать обманывать Абдуллу. Никто не должен ни в чем усомниться.

— Можешь на меня положиться, — заверила ее Элисса. — Давай надеяться на лучшее. Сайд — опытный и мудрый человек, и он, конечно, знает, что делает. А кроме того, — и тут она загадочно улыбнулась, — мне есть чем тебя порадовать.

Было ясно, что берберка едва сдерживает нетерпение, и Криста стала слушать подругу внимательнее.

— Ты узнала что-нибудь, Элисса? Что-нибудь об Ахмеде?

— Ну, не совсем, но… О, Криста, ты хочешь увидеть Ахмеда еще раз, прежде чем его увезут от сюда?

— Увидеть! Элисса, ты смеешься надо мной. Разве это возможно?

— Я подкупила стражу, — уклончиво сказала Элисса, опуская глаза и уставившись на носки своих туфель.

— Чем же? У тебя нет ничего ценного. И у меня тоже. Как же ты смогла… О! Нет, нет, только не это! — Слезы подступили к глазам Кристы, когда она внезапно поняла, какую жертву принесла Элисса ради нее.

— Дело уже сделано, Криста, — мягко сказала Элисса. — И это было не так уж плохо. Совсем не так, как когда янычары… — Ее голос сорвался. — Я приду за тобой после полуночи. В это время все во дворце спят и никто не заметит, как ты проскользнешь через внутренний дворик. Рашид будет ждать нас, но он ставит условие, что ты можешь пробыть с Ахмедом не дольше часа.

— Рашид?

— Это янычар, которого я… подкупила.

— Прости, Элисса.

— Но ведь я сказала, что это было не так уж и плохо, — коротко ответила Элисса. — А теперь отдохни. Я приду за тобой, когда наступит время.

Укутанная до бровей в темные одежды, Криста сделала шаг из тени, остановившись перед дверью, за которой начинался тюремный коридор. Они с Элиссой сумели избежать встречи с двумя стражниками, караулившими внутренний двор, но Кристе до сих пор не верилось, что ее мечта встретиться с Ахмедом наедине вот-вот осуществится. Хотя ложь была ей отвратительна, она все-таки приняла горькое решение не разубеждать Ахмеда в том, что носит ребенка Абдуллы. Если Ахмед узнает правду, ничто не сможет помешать ему вернуться в Константину, но это будет означать для него верную смерть. Криста не сможет жить, зная, что она — единственная виновница его гибели. Элисса дорого заплатила за ее последнее свидание с возлюбленным, и Криста решила, что за этот короткий час она должна убедить Ахмеда забыть ее. Сама его жизнь зависела от этого.

Внезапно какая-то тень возникла перед нею, а по напряженным нервам ударил шепот Элиссы:

— Это Рашид. Он проводит тебя. Помни, у вас есть только один час.

Бросив на Элиссу многозначительный взгляд, Рашид открыл дверь, и Криста осторожно ступила внутрь. Щелчок вставшей на место щеколды отвлек Ахмеда от тяжелых дум. Лунный свет просачивался через единственное забранное решеткой окно высоко в стене, и в этом мягком свете камера казалась менее отвратительной, чем днем.

— Абдулла послал тебя сюда, чтобы помучить меня напоследок? — Его тусклый, лишенный всякого выражения голос болью пронзил сердце Кристы. — Это уже неважно. Он сделал все, что мог, осталось только убить меня. И я жду смерти с нетерпением.

— Ахмед, любимый, — прозвучал ее нежный голос. — Я пришла, чтобы увидеться с тобой в последний раз.

— Криста! — простонал он, внезапно поднявшись на ноги. — Как…

— Это устроила Элисса, — прошептала она, падая в его объятия.

— Элисса в Константине, с тобой?

— Мы были вместе все это время. И я полюбила ее всей душой. Я благодарю бога за то, что она со мной.

Низкий звериный стон вырвался из его груди, когда он нашел ее губы и неистово сжал ее в объятиях. Его губы с томительной медлительностью скользили по ее губам. Этот долгий, нежный и сладкий поцелуй всколыхнул все чувства Кристы, и она ответила на него, зная, что это будет в последний раз. Она чувствовала, как неумолимо уходит время, и с каждой минутой все меньше и меньше остается им пробыть вдвоем.

— У нас слишком мало времени, Ахмед. Пожалуйста, выслушай меня внимательно, — выдохнула она.

— Прежде чем ты начнешь говорить, я хочу, чтобы ты узнала, что я не обвиняю тебя в том, что… в том, что случилось с тобой, — перебил Ахмед. — Абдулла безумен. Он был жесток с тобой? Я не вы несу, если…

— Он не причинил мне вреда, Ахмед. Это правда.

— Ты просто успокаиваешь меня, — покачал головой Ахмед. — Абдулла всегда отличался изощренной жестокостью. Но сейчас все это неважно. Я хочу тебя. Подари мне эту ночь, чтобы я мог унести с собой воспоминание, которое поддержит меня, пока мы будем в разлуке.

— Ахмед, я не желала бы ничего другого, если бы…

— Ты боишься, что это повредит ребенку? — Несмотря на то что напоминание о ребенке Абдуллы, которого она носила под сердцем, причиняло ему новые муки, Ахмед заставил себя смириться с неизбежным.

— Нет! — вскричала Криста, — Нет, не поэтому. Просто мне надо сказать тебе так много, а у нас так мало времени. Скоро нас разлучат — и может быть, навсегда.

— О, любовь моя, — прошептал Ахмед, — не сомневайся, я найду способ вернуться к тебе, и больше мы никогда не расстанемся. Нет таких препятствий, которые смогут помешать мне. Не трать драгоценные минуты на бесполезные слова. Дай мне излить на тебя свою любовь. Я тосковал по тебе все это время.

Он увлек ее на соломенное ложе, которое по распоряжению Сайда ежедневно меняли, и дрожащими руками стал раздевать ее. Он чувствовал себя как неопытный мальчишка, оставшийся наедине со своей первой женщиной. Лунный свет коснулся ее тела, посеребрил его, ее необыкновенные волосы мерцали в темноте. Ахмед положил руку на ее груди и стал нежно целовать соски, чувствуя, как они набухают и твердеют под его языком.

Его губы заскользили ниже, он на мгновение остановился, достигнув ее нежного живота. Она была по-прежнему стройна, и не верилось, что там, внутри, рос младенец. Он вздрогнул, ненависть к Абдулле была теперь так сильна, что едва не убила его. Его приводила в неистовство мысль о том, что его брат обладал женщиной, которую он, Ахмед, любил больше жизни.

Уловив его замешательство, Криста подумала, что он испытывает отвращение к ее телу, запятнанному изменой, и попыталась встать.

— Нет-нет, любовь моя, это мысль об Абдулле приводит меня в ярость. Как бы мне хотелось убить его за то, что он сделал с тобой.

Поборов неистовое желание открыть ему всю правду, Криста нашла его губы, утоляя его печаль поцелуем, и это сказало ему куда больше, чем любые слова. Его руки скользнули ниже, лаская изгибы ее бедер, перебирая светлые волосы между ними. Губы следовали за руками, оставляя огненный след на ее теле, воспламеняя чувства, и его страсть рождала в ней ответную страсть. Потом его пальцы ощутили приветственную влагу ее лона и нашли пульсирующий бугорок. Криста напряглась и тихо вскрикнула, отвечая на это интимное прикосновение. Сжав ее бедра, он издал невнятный звук, отдаваясь страсти, его губы отыскали вход, и его язык проник в него. Ее трепещущее тело, негромкие страстные стоны подгоняли его. Нежно и пылко он ласкал ее. И потом, когда наслаждение охватило ее до кончиков пальцев и все ее существо взорвалось в экстазе, Ахмед не прекратил движения, ожидая последней сладостной судороги.

— Ничего не изменилось, любовь моя, — прерывисто дыша, проговорил Ахмед, — Ты так чудесно отвечала мне. А Абдулла тоже заставлял тебя кричать от восторга, как я сейчас? — Он хотел знать это и одновременно проклинал себя за то, что выказал свою ревность. Зачем ему знать, как Криста вела себя с другим мужчиной? Зачем эта утонченная пытка?

— Ты единственный способен утолить мою страсть, Ахмед, — сказала Криста. — Только ты можешь вознести меня на небеса.

— Слава Аллаху! — прошептал он, приподнимая ее бедра и глубоко входя в нее.

Криста подалась к нему, их обнаженные тела слились. Он застонал, когда ее влажное жаркое лоно приняло его.

— Если я умру завтра, я умру счастливым, — задыхаясь, проговорил Ахмед, медленно выходя из нее, а потом снова соединяясь с нею.

Он не прекращал двигаться и шептал что-то, накрыв ее губы своими, касаясь языком ее зубов, наслаждаясь бархатной нежностью ее рта. Она почувствовала, как закружилась голова, когда яркое пламя желания переросло в ошеломляющий экстаз, и стон восторга сорвался с ее губ.

Внезапно Ахмед потерял контроль над собой и атаковал ее снова и снова, грубыми быстрыми толчками, рассудок и логика, настоящее и будущее — все это перестало существовать. Он почувствовал, как приближается пик, и сладострастная дрожь, предвестник завершения, пробежала по его телу. В тот же миг Криста снова оказалась на вершине, и ощущение было настолько пронзительным, что уже граничило с болью, и ей была сладостна эта боль.

Медленно возвращаясь к реальности, Криста с ужасом поняла, что ее время почти истекло, а она еще не сказала Ахмеду того, что собиралась. Она приоткрыла рот, чтобы заговорить, но Ахмед остановил ее ласковым поцелуем.

— Не теряй надежды, любимая. Не бойся ничего. Я вернусь за тобой.

— Нет, ты не должен делать этого! — Его лицо исказилось такой мукой что она поспешно добавила: — Я очень хочу этого, но ты никогда не должен возвращаться в Константину!

— Но почему ты так говоришь? Неужели ты думаешь, что я забуду тебя, если буду от тебя далеко?

— Тебя ждет рабство, жизнь, слишком невыносимая, чтобы еще думать обо мне. Абдулла не причинил мне вреда. И не причинит. Для этого нет причин. Обещай мне, Ахмед, что, даже если тебе удастся обрести свободу, ты никогда не вернешься в Константину.

— Ты сошла с ума! — в ужасе вскричал он. — Мысль о том, что наступит день, когда я избавлю тебя от Абдуллы, — это единственное, что дает мне силы жить.

В отчаянии сжав зубы, Криста яростно затрясла головой.

— Нет, нет, нет! Я не хочу, чтобы твоя смерть была на моей совести! Когда ты уйдешь отсюда, не оглядывайся назад. Так будет лучше. Ты должен выжить, любимый, и добраться до Англии, а там ты будешь в безопасности. Твой дед с радостью примет тебя, и ты начнешь жизнь сначала. Забудь меня, любимый. Даже если Абдулла смягчится когда-нибудь и отпустит меня на свободу, я вернусь в свою семью и выйду замуж за Брайана. — Она горячо произносила эти слова, но сама не верила в них.

Когда она замолчала, Ахмед медленно проговорил:

— Я не смогу жить без тебя. А ты? Ты сможешь меня забыть?

— Я никогда не забуду тебя. Я буду любить тебя вечно. Я отдаю тебе твою жизнь, разве ты не понимаешь этого? Если ты вернешься за мной, моя жертва будет напрасной. Живи своей жизнью, Ахмед, а я буду жить своей. Я освобождаю тебя от клятв, которые ты давал мне, говоря о нашем будущем. Если бы я была мудрее, я поняла бы с самого начала, что у нас не может быть общего будущего.

— Ты понимаешь, что ты говоришь?! — гневно воскликнул Ахмед. — Ты в отчаянии, ты потеряла рассудок из-за того, что мой брат заставил тебя зачать ребенка!

— Да-да, — с готовностью согласилась Криста, хватаясь за соломинку, — Я не смогу оставить моего ребенка или моих детей, и неважно, кто их отец. Поэтому весь этот разговор бесполезен. Так обещай же мне, Ахмед. Если ты сумеешь убежать из плена, я хочу, чтобы ты думал только о себе и забыл, что я есть на свете.

Ахмед молчал.

— Ахмед, умоляю тебя, обещай мне это! Времени остается все меньше, а я хочу, чтобы мы еще раз любили друг друга, прежде чем мне придется уйти. Ну обещай же мне!

Она впала в такое неистовство, что Ахмед испугался и решил сделать вид, что согласен. Он чувствовал, как желание снова просыпается в нем, и уже не мог думать ни о чем другом. Криста уже была готова разрыдаться, когда он произнес:

— Хорошо, я обещаю.

Множество противоречивых чувств отразилось на ее лице, но самым сильным из них было облегчение.

Обхватив Кристу за талию, Ахмед поднял ее и медленно опустил на себя. Не стесняясь слез радости, она почувствовала внутри себя его горячую плоть, ее пальцы царапали кожу на его плечах, оставляя отметины любви. Ее прекрасные белые груди касались его губ, он поймал ртом набухающий острый сосок и стал жадно ласкать его, слушая, как страстные вздохи срываются с ее губ. Он хотел бы любить ее медленно, доводя раз за разом до самой вершины, но желание было сильнее его. И очень скоро оно захватило обоих и вознесло в мир, где не было никого, кроме них двоих.

И кроме Элиссы, чей приглушенный голос вернул их к горестной реальности:

— Криста, тебе пора уходить. Время истекло, и Рашиду придется плохо, если вас застигнут здесь.

— Иду, — ответила Криста, хватая свой халат. Она торопливо оделась, не осмеливаясь взглянуть на Ахмеда, потому что боялась не выдержать и открыть ему правду. Стоит ему только заподозрить, что она не беременна, и ни бог, ни дьявол не удержат его от возвращения в Константину, если он вырвется на свободу. А какое-то неведомое чувство подсказывало ей, что он сумеет освободиться.

Она пристально смотрела на него, стараясь запомнить навсегда черты его мужественного лица, линии его мускулистого тела, надеясь, что этого хватит ей на остаток жизни, но уже зная, что это не так.

— Криста, — снова прозвучал в ночной тишине взволнованный голос Элиссы. — Пожалуйста, поторопись!

Бросившись в объятия Ахмеда, она еще на мгновение прижалась к нему. Их поцелуй длился, казалось, целую вечность.

— Помни свое обещание, любимый, — выдохнула она, с трудом отрываясь от его губ.

Потом Криста исчезла, оставив ему лишь воспоминание об этой ночи любви и ее запах, который он еще долго ощущал в своей темнице. Выскользнув за дверь, Криста уже не услышала последних слов Ахмеда:

— Я забуду тебя только в тот день, когда придет моя смерть! Нет, даже тогда память о тебе пребудет со мною в вечности. Мы еще встретимся, любимая. Это кисмет.

Охваченная тоской, Криста неподвижно лежала на постели. Попрощавшись с Ахмедом, она беспрепятственно добралась до своей комнаты. Время до рассвета она провела без сна, и теперь, когда алая заря пламенела на востоке, она инстинктивно ощущала, что любимого уже нет здесь. Она чувствовала, что потеряла его, и боль была так сильна, будто ей в сердце вонзили нож. Все, что ей осталось, — это память о его любви. Даже верной Элиссе не удалось поддержать ее дух, слабеющий с каждым мгновением.

Когда, почти неделю спустя, Абдулла вдруг вызвал ее в свои покои, Кристу охватил страх, ужаснее которого ей не доводилось испытывать ничего в жизни. Узнал ли бей о ее тайне? Обречена ли она на мучительную смерть вдали от всех, кого она любит? Готовясь к худшему, Криста облачилась в ниспадающие крупными складками одежды и последовала за Махмудом в зал, где произошла их первая встреча с Абдуллой. Расправив хрупкие плечи, она шагнула в него, и стук ее сердца заглушил звук закрывающейся за ней двери.

Абдуллы нигде не было видно, и это подбодрило ее. Она думала, что одна в этом зале, пока стройный, высокий мужчина, одетый в европейское платье, не шагнул в него из внутреннего дворика, где он, очевидно, ожидал ее. За его спиной ярко сияло солнце, и это мешало рассмотреть черты лица, но он медленно приближался, теперь он уже не был просто силуэтом, и она вдруг узнала его.

— Брайан! Господи, неужели это ты?

— Криста! Слава создателю, я нашел тебя! — воскликнул Брайан Кент. Взгляд его карих глаз мгновенно охватил ее скрытую под одеждой фигуру.

Она прекрасней, чем когда бы то ни было, отметил он про себя, но что-то в ней неуловимо изменилось. Она будто расцвела, и ее красота стала почти совершенной.

Бирюзовые, ниспадающие складками одежды отливали серебром, распущенные волосы бледным золотом окутывали ее стройный стан, и Брайан был ошеломлен. «Интересно, бей уже сделал ее женщиной? — подумал он с горечью. — Почему бы и нет, возможность у него была». Смотреть на нее — значило желать ее, а бей производил впечатление мужчины с весьма развитым аппетитом, из тех, кто легко и часто пользуется женским телом. А Криста была его пленницей долгие месяцы… Брайан с сожалением решил, что она скорее всего уже не девственница.

— Брайан, как ты узнал, где меня искать? — спросила Криста, бросаясь к нему. Видеть Брайана здесь, где она больше всего нуждалась в нем, — это было похоже на чудо, ниспосланное в ответ на ее молитвы. Она была так счастлива, что видит знакомое лицо, лицо человека из ее прежней жизни, что дрожала от радости, смеялась и плакала одновременно.

— А разве ты не знала? — удивленно спросил Брайан. — Неужели Абдулла-бей ничего не говорил тебе о том, что ведет переговоры с твоим отцом об освобождении? Выкуп, назначенный за тебя, был весьма велик, и твоему отцу понадобилось немало времени, чтобы собрать его.

— Н-нет… Я и понятия не имела, — запинаясь, пробормотала Криста и ухватилась за Брайана, что бы удержаться на ногах. Все это было настоящим потрясением. «Должно быть, это и есть результат хлопот Сайда», — с радостью подумала она. Она всегда будет молиться за этого доброго и милосердного человека.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил Брайан. — Не причинил ли тебе бей какого-нибудь вреда? Он поклялся, что ты здорова и невредима.

— Все в порядке, Брайан. Абдулла жестокий человек, но он не причинил мне физического вреда, — уверила его Криста, внезапно ощутив, каким оценивающим взглядом он окидывает ее. — Где мой отец? Почему он не приехал за мной сам? Он не болен? — с тревогой спросила она.

— С твоим отцом все хорошо, Криста, — быстро ответил Брайан. — Но вот твоя мать больна. Она слегла, узнав, что тебя похитили, и твоему отцу пришлось бы оставить ее на попечении слуг, чтобы приехать сюда. Но я предложил съездить вместо него. Он разрывался между долгом по отношению к твоей матери и желанием поехать в Константину для переговоров с Абдуллой. В конце концов я настоял, что его важнейший долг — остаться с женой, и он согласился, хотя и неохотно.

Криста принялась тихонько всхлипывать, когда он говорил о ее родителях, и Брайан неловко похлопал ее по плечу.

— А что случилось с мамой, Брайан? Ты знаешь?

— Мне говорили, что у нее начался приступ, когда до нас дошла весть о твоем исчезновении. Твой отец говорил, что это разбило ей сердце. Мы уже не надеялись увидеть тебя снова, тем более живую и невредимую. Она стала медленно поправляться только после того, как прибыли известия от Абдуллы-бея. Когда я в последний раз видел ее, ей было намного лучше, хотя она все еще слаба и нуждается в отдыхе.

— Слава богу, — порывисто вздохнула Криста. — Так я могу уехать отсюда с тобой?

— Да, мы уезжаем утром.

— Нет! — с жаром воскликнула Криста. Ей было невыносимо провести под кровом Абдуллы хотя бы одну лишнюю минуту. — Нет! Я хочу уехать сейчас!

Брайан был озадачен этой неистовой вспышкой. Единственное, чем он мог ее объяснить, так это тем, что ее душа до предела истерзана постыдным опытом, полученным за время вынужденного заключения в гареме Абдуллы. Означает ли это, что бей, надо признать, по-мужски привлекательный, изнасиловал ее? Большинство женщин с настолько нежными чувствами, как у нее, сошли бы с ума, а может, и покончили бы с собой от подобного оскорбления. Да, но он проделал долгий путь по жаркой пустыне из Туниса. Брайан рассчитывал отдохнуть день или два, к тому же Абдулла великодушно предложил ему одну из своих наложниц для отдыха и услады. Однако теперь, глядя в пылающее лицо Кристы, он решил отказаться от удовольствия и выполнить ее желание.

— Хорошо, Криста, — уступил он, скрыв свое разочарование. — Выкуп уже передан, и, значит, бею все равно, когда мы уедем. Иди собирайся, я подожду тебя здесь.

Благодарно улыбнувшись ему, Криста двинулась к двери, потом вдруг остановилась, пораженная какой-то новой мыслью, и снова поверглась к Брайану.

— Я не могу уехать без Элиссы.

— Что еще за Элисса? — В его голосе прозвучало плохо скрытое раздражение.

— Моя служанка. Нет, моя подруга. Она не нужна Абдулле, а я не хочу бросать ее, — заупрямилась Криста.

— Послушай, дорогая, — мягко сказал Брайан, изо всех сил стараясь сдерживаться. — Неужели тебе недостаточно того, что ты покидаешь это ужасное место? Это ведь большая редкость, если женщина живой покидает гарем. Так что тебе до этой Элиссы? Мы найдем тебе другую служанку.

— Нет, я не хочу расставаться с Элиссой, Брайан. Никакая другая служанка не заменит мне ее. — Решимость засветилась в ее глазах, она упрямо вздернула подбородок. Брайан пробормотал проклятие и с досадой покачал головой. По выражению лица Кристы он видел, что она будет настаивать на своем решении взять с собой эту женщину и отговорить ее не удастся. Он припомнил теперь, что если у нее и был какой-нибудь недостаток, так это ее несокрушимое стремление к независимости и целеустремленность.

— Ну ладно, Криста, будь по-твоему, — не охотно уступил он. — Я поговорю с Абдуллой. Если дело обстоит так, как ты говоришь, он скорее всего отпустит Элиссу.

— Спасибо, Брайан, — ласково сказала Криста и поспешила на женскую половину дворца, окутанная бирюзой и серебром.

Элисса очень обрадовалась и за Кристу, и за себя. Как раз тогда, когда все казалось совсем безнадежным, Аллах послал им избавление.

— Мы поедем в Тунис, Криста? — возбужденно спросила она, укладывая их немногочисленные пожитки.

Криста помолчала, задумавшись. Наконец она ответила:

— Брайан не сказал мне, но я думаю, что именно так и будет.

— Кто же все-таки этот человек, Криста? — полюбопытствовала Элисса.

— Мой жених, — объяснила Криста. — Он приехал вместо отца для переговоров с Абдуллой.

— Ты хочешь сказать, что выйдешь за него замуж? Но я думала… То есть… А как же Ахмед? Ведь вы любите друг друга.

— Я буду всегда любить Ахмеда, но нам не суждено быть вместе, — печально сказала Криста. — Я… Я освободила его от клятв, принесенных мне.

Он должен выжить, и я надеюсь и молюсь, что дальше он станет жить без меня.

— Ты храбрая женщина, Криста, но жизнь ведь не так проста. Сможешь ли ты забыть Ахмеда?

— Никогда! И если бы я знала, что меня освободят, я бы не заставила его приносить такие клятвы. Но теперь слишком поздно. Теперь остается только молиться, чтобы он смог убежать от испанцев и вернуться в Англию, где он будет в безопасности.

— А как же ты? Я знаю, как велика твоя любовь к нему.

— Я? Не знаю. Я не могу себе представить жизни без Ахмеда. Но, если нам предопределено быть вместе, провидение не оставит нас. — Прекрасные слова, но верила ли им она сама?

С великой радостью покидая Константину, Криста жалела лишь о том, что оставляет Ленору. Она успела привязаться, к этой доброй женщине, так же как и Элисса. Ленора очень обрадовалась, узнав о счастливом повороте в судьбе Кристы, но Криста заметила тень печали, промелькнувшую по ее лицу из-за того, что сама она оставалась невольницей. Но теперь Ленора была неразрывно связана с гаремом, ухаживая за множеством молодых женщин, которых приобрел Абдулла.

Когда их небольшой багаж был упакован в плетеные сундуки, Ленора проводила Кристу и Элиссу в зал, где их ожидал Брайан. Она со слезами простилась с молодыми женщинами и уже готовилась уходить, когда до нее долетели слова Кристы:

— Мы едем в Тунис, Брайан?

Его ответ заставил Ленору замешкаться у двери и прислушаться.

— Нет, дорогая. Поразмыслив, мы с твоим отцом решили, что лучше всего будет увезти тебя в Англию немедленно. Он, да и я тоже, хорошо понимаем, что эта часть света будет слишком настойчиво напоминать о том, что тебе пришлось пережить. Мы двинемся с караваном в Алжир, где я куплю места на первом же корабле, идущем в Англию. Потом тебе придется немного пожить у тетушки, пока не приедет твоя семья.

— Родители решили покинуть Тунис?

— Это необходимо для здоровья твоей матушки, а кроме того, поговаривают о том, что твой отец получит высокий дипломатический пост в Лондоне. А как только уладятся мои дела в Тунисе, я тоже вернусь в Лондон, и мы сможем наконец пожениться. Я ожидаю отпуска, а с помощью твоего отца надеюсь найти место поближе к дому. Как ты на это смотришь?

Впервые Брайан упомянул об их помолвке, а ведь Криста надеялась, что он не захочет жениться на ней после всего, что произошло. Пораженная, она уставилась на него, утратив дар речи.

— Я возвращаю тебе твое слово, Брайан, — наконец вымолвила она. — Я пойму, если ты не захочешь жениться на мне. — Она не добавила, что не может выйти за него замуж.

— Криста, случилось что-то, о чем ты не рассказала мне? — спросил Брайан, уверенный в том, что сейчас самое время обсудить подробности ее пребывания в гареме Абдуллы. — Не бойся, я все пойму.

— Нет, ничего. — Она отнюдь не собиралась открывать ему душу и рассказывать об Ахмеде и их взаимной любви. Ахмед был слишком ей дорог, чтобы она могла поделиться с женихом своими чувствами. Может, потом, когда пройдет время… — Я думаю, отец прав. Я лучше поеду в Англию. Это испытание было чересчур тяжелым, и чем дальше я буду от этих варварских стран, тем лучше.

— Я был уверен, что ты согласишься. Все готово, чтобы отправиться в Алжир. Я только должен договориться с купцом, к каравану которого мы присоединимся. Теперь я рядом с тобой, и все будет хорошо.

Отчужденное выражение лица Кристы должно было бы заставить Брайана задуматься о ее подлинных чувствах, но этого не произошло. Этот человек был необычайно себялюбив и твердо верил, что Криста мечтает выйти за него замуж, поскольку, как он полагал, она обесчещена захватившими ее пиратами. А даже если это и не так, ею наверняка овладел Абдулла. В глубине души Брайан считал, что Кристе очень повезло, раз он оказался настолько благородным, чтобы закрыть глаза на ее прошлое. Девственница или нет, но она была по-прежнему восхитительна, по-прежнему желанна, а теперь еще и посвящена в искусство любви и обучена доставить мужчине удовольствие в постели. Не говоря уж о более чем неплохом приданом, которое Брайан намеревался использовать для своего продвижения по службе. Помимо всего прочего, ее отец будет так благодарен ему за женитьбу на дочери с подпорченной репутацией, что всегда будет чувствовать себя его должником. Сэр Уэсли из тех, к чьим словам прислушивается сам король, а вовремя замолвленное слово могло бы обеспечить будущность Брайана в дипломатическом корпусе.

Криста пристально смотрела на Брайана, мысли ее мешались. А смотреть на него было довольно приятно: рыжеватые волосы, карие глаза, широкие плечи. Но в ее глазах никто не мог сравниться с Ахмедом. Улыбка Брайана почему-то казалась ей фальшивой, хотя, может быть, то было просто плодом ее воображения — ведь он так искренне говорил об их браке. Но как она могла выйти замуж за кого бы то ни было, кроме возлюбленного? Они с Брайаном могли бы неплохо ладить, но в их браке недоставало бы тепла и любви.

— А ты и вправду все еще хочешь жениться на мне? — задала она вопрос, давая ему последний шанс для отступления.

— Ну конечно же, — пылко откликнулся Брайан. Может быть, излишне пылко. — Криста, не имеет значения, если ты не… то есть… Проклятие! Дорогая, я знаю, о чем ты думала. Я и сам не без греха.

Криста невольно прикусила губу. Без сомнения, он полагает, что пираты изнасиловали ее, и, к его чести, готов закрыть на это глаза.

— Я подумаю, Брайан, но все равно я не уверена, что нам стоит пожениться.

— Ерунда, — оборвал Брайан. — Не надо ни чего сейчас говорить. Через несколько месяцев я буду в Лондоне, и твои родители тоже. Мы поженимся, как и собирались. А потом отправимся в Италию или во Францию. — Тема воодушевила его. Он ненавидел варварские страны и подозревал, что в этом они с Кристой единодушны.

Видя, что Криста молчит, Брайан быстро сменил тему:

— Абдулла позволил нам отправиться немедленно. И, как ты и предполагала, разрешил Элиссе уехать с нами.

Прослушав их разговор до конца, Ленора бесшумно прокралась в свою крошечную каморку, быстро уложила небогатые пожитки и покинула гарем через дверь во внутреннем дворе. Будучи простой служанкой, она пользовалась свободой передвижения и могла приходить и уходить когда угодно, и поэтому никто не остановил ее и не спросил ни о чем. Она дождалась в укромном углу, пока Криста, Брайан и Элисса не покинули дворец, потом незаметно последовала за ними, держась на достаточном расстоянии, чтобы затеряться в толпе на узких улицах.

Вскоре они достигли внешних стен древнего города, и Брайан тут же стал торговаться с тем купцом, к каравану которого по предварительному договору собирался присоединиться их маленький отряд. Ленора воспользовалась тем, что Брайан отвлекся, и подошла к Кристе, которая ожидала окончания переговоров в тени оливы.

— Миледи, — негромко произнесла она по-английски.

Сначала Криста не могла понять, кто заговорил с ней, потому что чадра скрывала все лицо Леноры, кроме глаз. Наконец она узнала голос.

— Ленора! Что ты здесь делаешь?

— Я хочу уехать с вами, миледи. Я хочу снова увидеть Англию. Я однажды приезжала туда с леди Эмили, матерью Ахмеда. Но тогда я добровольно вернулась, потому что не могла расстаться с госпожой, которую очень любила. Но теперь она умерла, и меня ничто не удерживает здесь.

— А Абдулла? — испуганно спросила Криста. — Конечно же, он пошлет своих янычар за тобой, как только обнаружит, что тебя нет во дворце. Он сразу поймет, куда ты сбежала.

— Этого не будет. Разве вы не понимаете, что он думает, что вы отправились в Тунис? А я случай но услышала, что вы направляетесь в Алжир. Пройдет много времени, пока кто-нибудь заметит, что меня нет, и если Абдулла пошлет погоню, он пошлет ее в Тунис. Тем временем мы будем на полпути к Алжиру.

— Пусть она едет с нами, Криста, — взмолилась Элисса, которая очень любила старую женщину.

— Ну хорошо, хорошо, — Криста улыбалась, довольная возможностью насолить Абдулле. — Я не питаю теплых чувств к Абдулле и с радостью помогу еще одному человеку избавиться от его тирании.

— А как же Брайан? — спросила Элисса. — Он согласится?

— Нет. Скорее всего он ужасно рассердится.

Но как только он договорится с купцом, я что-нибудь придумаю и все улажу. Спрячем Ленору, пока все не устроится.

— Возьмите это, миледи, — настойчиво попросила Ленора, вкладывая Кристе в руку тяжелый мешочек с монетами. — Леди Эмили была очень щедра, а я сберегла почти все, что она давала мне. Купец потребует плату. Отдайте ему, сколько нужно. Вы не пожалеете, что взяли меня. Я буду служить вам до конца своих дней верой и правдой.

Золото решило все проблемы, и Ленора присоединилась к каравану. Брайан, как и предполагала Криста, был очень раздосадован тем, что его провели три женщины. Но к тому времени это уже стало свершившимся фактом и пытаться протестовать было бессмысленно.

Судьба была к ним благосклонна: готовый к отплытию английский шлюп «Отважный путешественник» стоял на якоре в заливе, когда они спустя несколько недель добрались до Алжира. Брайану хватило времени только на то, чтобы поцеловать Кристу в щеку и пообещать, что через несколько месяцев, а может, и раньше, он приедет к ней.

Охваченная самыми противоречивыми чувствами при расставании с краем, где ей столько всего пришлось пережить, она поднялась по трапу и скрылась в своей каюте.