Кондратьев Вячеслав ЛеонидовичДеревни русские

Вячеслав Кондратьев

ДЕРЕВНИ РУССКИЕ...

Деревни русские - чужие и родные!

Я через двадцать лет иду вас брать опять...

Вы снились мне - в пожарище и дыме,

Деревни те, что не смогли мы взять.

Мы брали вас раз двадцать и... не взяли...

Деревни русские, какие вы сейчас?

Засеяно ли поле, где ничком лежали

И где остались многие из нас?

Сейчас иду дорогой старой ржевской,

Распутица и грязь, как и тогда.

Иду то полем, лесом, перелеском,

Иду... в давно ушедшие года...

Иду туда, куда пришел мальчишкой,

Не верившим, что есть на свете смерть,

Где познана была война не понаслышке,

Где все пришлость преодолеть.

И страх и смерть, и кровь и голод,

И боль утрат и горечь неудач,

И наступления, которые как Молох,

Нас забирали без отдач.

Иду туда - в изломанную рощу

Рубеж исходный для атак,

Где быть убитым было проще,

Чем как-то раздобыть табак.

Где мы от голода шатаясь,

Бродили словно тени средь убитых...

Их закопать мы даже не пытались,

Себе - живым - окопы рыть не в силах...

...И вот усталый грязный, потный

Я вышел, наконец, к деревне той

Где ждал меня у черной липы ротный

Далекой первую военную весной.

Там много было лип... Их нет теперь,

Но та, одна, стоит... И в горле вдруг комок

И в прошлое раскрылась настежь дверь,

Нет, ничего я позабыть не смог!

И в памяти все ярко, зримо всплыло

О чем, как о небывшем говорил порой

И понял я - все это было!

Ни с кем другим, а именно со мной...

Отсюда, помню, ночью темной

Мы шли сгорбясь к передовой

И первый труп на тропке мерзлой

Нарушил наш суровый строй...

И первый страх... И первый выстрел...

И мертвый лунный свет ракет...

И пуль трассирующих искры...

И страшный, как кошмар рассвет...

... Не стал курить... Прошла усталость.

Мешок поправил за спиной,

Лишь километра два осталось

До юности моей лихой.

Мне много лет ночами снилось это:

Вот я иду опять к передовой.

Кругом знакомые приметы,

Но не могу найти я рощи той.

И наяву случилось тоже,

Иду я верно - путь тот не забыть.

Но был здесь ельник? Быть не может,

Что без меня от весь побит?

Кругом деревца молодые...

Я старше их на двадцать лет.

Их не срезали ливни огневые,

Мы не знакомы... Что ж, привет,

Вам, юные, не знавшие пожаров,

Вас не рубили мы на шалаши

Вы разрослись и скрыли ветеранов старых...

Послушайте, что шепчут вам они в тиши.

Они расскажут вам, как мы их не жалели,

Безжалостно рубили, жгли

И как они в жестокие метели

Давали нам все что могли.

Но вы не слышите... Шумите сами

В весеннем легком ветерке...

Что вам до тех, кто лишь чернеет пнями,

Шумите вы... Живете налегке.

И густотой своей разросшейся

Вы словно не хотите пропустить меня

И из-за вас не узнаю я рощи,

В которую иду уже полдня.

Не узнаю... Но знаю - здесь мы были,

Еще полна земля следов

Той страшной и далекой были

Она глядит глазницами пустыми

Белеющих в овраге черепов...

Она блестит водой воронок черной,

То глянет старым блиндажем,

То гильзой стрелянной, то миной закопченной,

То брошенным солдатским котелком.

Да и земле не заживить те раны,

Что в ярости нанесены войной,

Ни повести, стихи и ни романы

Не скажут столько, сколько скажет малый

Клочек земли, что был передовой...

Вот две громадные воронки...

Я помню их. Бомбил нас самолет...

От них, шагов пятнадцать, чуть в сторонке

Был мой КП... Ушные перепонки

Чуть не полопалися в тот налет.

А вот воронки небольшие...

Им счета нет - они от мин.

Как жили здесь и как живые

Мы оставались - знает бог один.

Нас на заре быдили взрывы

И ноющий противный вой.

А после крики - "Как там живы?"

"Покамест да"... Но чаще был ответ иной.

Иду все дальше. Хочу выйти к полю,

Но вдруг опять белеют на траве

Останки тех, чью горестную долю

Не довелось случайно разделить и мне.

Я много раз, на дню, раз двадцать

Быть мог убитым и... тогда

Лежал бы рядом с вами, братцы,

Лежал бы долгие года... (незахороненный (?) солдат)

Кто вы, лежащие здесь столько лет?

Я знал, наверно, вас, ребята,

Теперь я не солдат и нет

При мне, чтоб вас зарыть, лопаты,

Нет каски у меня, чтоб снять

И тем почтить останки ваши...

Могу лишь только постоять

И молча с болью вспоминать

О днях, в которых судьбы наши

Не разнились, а были общей,

Одной нелегкую солдатскую судьбой...

Мы были вместе в этой роще,

Она ж была - передовой!

Иду опять, воронки обходя

И вот овраг с водой журчащей...

Здесь первый раз, его переходя,

Услышал пули звук свистящий...

Еще пройти осталося немного

И поле развернется предо мной,

Я жду, волнуясь... Я ведь у порога

Того, что звалося когда-то - "первый бой"!

И вот оно... Распахано и рыже

То поле страшное - огромная межа

Между врагом и нами... Тише!

Беру на изготовку ППШ,а,

Противной дрожи не могу унять я,

Так жутко поле... На снегу

Лежат те, кто вчера несчастья

И пораженья не нанес врагу.

Не взяли! Не дошли! Убиты и лежат

Лицом туда, к деревне русской...

А там лишь трубы черные торчат

И сзади лес полоской узкой

То русский лес, но хмурый темный

Не по своей он воле дал приют врагу

На нас, на русских обозленный

Что допустили немцев мы к нему.

Гляжу и думаю - наверно,

По полю этому сегодня нам итти

И либо мы возьмем эту деревню

Либо останемся лежаь на полпути.

Деревни бедные - чужие и родные

Мы не родились здесь. Пришли вас только брать...

Вы русские - мы тоже. И отныне

Своею Родиною быдем вас считать.

Не знал еще, что месяц челый

Деревни эти будем страшно брать

Без подготовки артобстрелом,

С одним "ура" лишь оголтелым

По полю этому бежать.

Не будет ни взводов, ни роты,

Лишь горстка чудом выживших ребята

И в наступление последнее пехота,

Ходила молча... Только двадцать пять!

Лишь двадцать пять, лишь двадцать пять

Полуребят, полумужчин

И в наступление опять

На сотню пуль, на сотню мин,

На шквал огня, на муки смерти

В деревню ту, что батальон не взял...

Какою мерою измерить

Отчаяния нашего и мужества накал?

Мы знали - не возьмем! Нас слишком мало,

Но есть приказ - деревню взять!

И мы пошли! Над нами смерть витала,

Нас на пятнадцать меньше стало,

Когда мы, матеряся, повернули вспять.

Да, этот бой для многих стал последним...

Кто жив остался - оглянулся вдруг

И увидал - что день совсем весенний,

Что солнце ослепило все вокруг

И тишина... Дым с поля боя

Отнес весенний легкий ветерок

И мы легли... Живые... Не герои...

Но каждый сделал все что мог.

Деревни русские! Простите, что не взяли

Вас опаленные усталые солдаты...

Мы родиною вас своей считали,

Мы двадцать раз в атаках наступали,

Но не хватило сил... И мы не виноваты...

Вы были первыми в моем пути военном

И в памяти моей все двадцать лет живы

Вот почему сейчас, в шестидесят первом

Я к вам пришел... Но... где же вы?

1961 год