Кокс ДжеймсДождик, дождик, перестань

Джеймс Кокс

Дождик, дождик, перестань...

- Должен вам признаться, джентльмены, что меня побудило сюда прийти лишь настоятельное приглашение двух дюжих морских пехотинцев. Я бы предпочел пойти ко дну, не барахтаясь, - в прямом и переносном смысле. Но раз я здесь, то могу ответить на ваши вопросы. Все равно, ничего уже не изменишь. Так что валяйте, спрашивайте.

Что вы сказали, сенатор? Простите, вам придется говорить чуточку громче. Этот ужасный шум...

Ах, вот что... Искренне жаль, что вы принимаете меня за врага. Я не собираюсь вам мешать. Просто во всей этой церемонии нет никакого смысла. Если бы я мог исправить свою ошибку, я бы давно это сделал. А за последние несколько месяцев я столько раз каялся...

Хорошо, будь по-вашему. Хотя должен сказать, что в нынешних обстоятельствах проведение формального расследования выглядит дурацким фарсом.

Меня зовут Алан Джеральд Харрингтон. Мне 43 года. По профессии я инженер-исследователь в области электроники, в настоящее время безработный...

Благодарю вас, джентльмены, за этот смех. Приятно сознавать, что толика юмора осталась неподмоченной.

Вовсе нет, сенатор. Это не сарказм, и я не собираюсь паясничать. Уж я-то знаю, что нам не до смеха. Но неужели мы должны повесить головы и ходить, спотыкаясь о собственные подбородки?

Ладно, сенатор, ваша взяла. Я - псих, я - выродок, я - злой дух, пожирающий грудных младенцев. Я сделал все намеренно, и меня следует упрятать за решетку. Валяйте, заприте меня в каталажку, пошлите меня в газовую камеру. Я и не собираюсь оправдываться. Неужели, сенатор, вам в голову не приходило, что совесть и без вашей помощи не дает мне покоя?

Хорошо, я буду продолжать. Вы хотите, чтобы я начал с самого начала? Несмотря на то, что большая часть моей истории хорошо всем известна?

Вот уж воистину, господин президент, торопиться нам некуда. Смотрите, на этот раз даже сенатор улыбнулся.

Ладно, насколько я могу припомнить, все началось с того, что меня выставили из патентного бюро. Эти чинуши расхохотались мне прямо в лицо, когда я показал им чертежи и модели и объяснил суть изобретения. Они указали мне на дверь.

Я был готов ко всему, к сомнениям, к недоверию, но я никак не ожидал, что надо мной будут насмехаться, словно над деревенским дурачком. Я был вне себя от ярости и поклялся, что страшно им отомщу. Я вернулся к себе, в штат Джерси, - у меня там прелестная крохотная ферма с сараем, который словно специально создан для размещения лаборатории, а кругом ни одного назойливого соседа. Я спрятал РБТ на сеновал - РБТ, как вам известно, я назвал рабочую модель Системы Управления Погодой. Но только никто не знает, почему я так ее назвал, хотя научные обозреватели газет нагородили потом целую кучу всяких догадок, вроде того, что это сокращение от слова "робот" и тому подобную чушь. Все много проще. РБТ - это инициалы Роберта Бейли Томаса. Я назвал свою машину его именем, в знак своего восхищения этим человеком.

Роберт Бейли Томас - один из самых плодовитых ранних американских писателей. Его творения определяли вкусы многих поколений читающей публики. Вдобавок, он был предшественником современных метеорологов, родоначальником целой плеяды шарлатанов, разыгрывающих из себя специалистов в ими же выдуманной псевдонауке, именуемой прогнозом погоды. Короче говоря, Роберт Бейли Томас был основателем и издателем "Альманаха Старого Фермера"...

Вот видите, сенатор, даже в те трудные дни я любил пошутить.

Что вы сказали, господин президент? Простите, но я не расслышал вас. Ах, вот что. Да, я понимаю: людям, которым не выпадало подобных минут, это действительно может показаться любопытным.

Что ж, мое признание одних из вас шокирует, а сенатора - окончательно убедит, что я псих, как он деликатно выразился. Но сказать по правде, в тот момент я чувствовал себя богом. Попытайтесь вообразить мое состояние. Вот вы сидите за пультом сотворенного вами электронного шедевра, зная, что через считанные минуты вы обретете власть над стихиями.

Вот вы поворачиваете рубильник и включаете питание. Все выше и выше протягиваете вы свои незримые руки. Вы хватаете ветры за глотку и укрощаете их. Черными тучами закрываете вы солнечный лик, а затем выжимаете из них все соки то нежным дождиком, то свирепым ливнем. Вы гасите молнию в небе, словно окурок. Звезды дрожат у вас в ладонях, и неукротимые ураганы повинуются мановению вашего пальца.

Должен вам сознаться, джентльмены, что одну безумную, упоительную секунду я искренне считал себя богом.

Но, разумеется, это опьянение не могло длиться долго. Что бы там обо мне ни думали некоторые из здесь присутствующих, но я прежде всего ученый, и потому человек весьма здравомыслящий. И конечна я не мог забыть те долгие четырнадцать лет, в течение которых в великих трудах и муках появлялось на свет мое детище. Едва ли божеству подобает корпеть над своим творением, сжав зубы и обливаясь потом.

Так вот, моя машина работала, и как работала! Даже в самых диких своих мечтах я не ждал такого полного успеха. Поворотом рукоятки я мог управлять погодой, контролируя каждый солнечный луч, каждую каплю дождя, каждое дуновение ветерка над сотней квадратных миль. А ведь РБТ была всего лишь экспериментальной моделью!

В состоянии ли вы, джентльмены, вообразить мою радость, мой восторг? Все вы, сидящие здесь, добились высокого положения в обществе, делами вы доказали право вести за собой народ, вы - люди, вошедшие в историю. Будет ли кто-нибудь из вас отрицать, что среди причин, побудивших вас избрать свой путь, немалую роль сыграло желание оставить след в памяти грядущих поколений? А теперь попытайтесь вообразить, как должны чтить потомки человека, уничтожившего засухи и песчаные бури! Человека, принесшего сады в пустыни, цветы на полюс и освежающий ветерок - в тропики?

Представьте невероятные урожаи, потому что поля получили ровно столько солнца и столько дождя, сколько им нужно, и как раз тогда, когда нужно! Представьте побережье Мексиканского залива, спасенное от угрозы ураганов, Индию, избавленную от муссонов, дождей и потопов. Землю, которую не опустошают торнадо и не заносят зимние вьюги! Попробуйте представить, что лужайка перед домом не выгорает, а воскресную рыбалку никогда не портят дожди!

Вот каким мог бы стать наш мир, джентльмены. Я готовил подарок грядущим поколениям. А как отнеслись к нему ученые чинуши из патентного бюро? Они заляпали кофейными пятнами мои чертежи, стряхивали сигарный пепел на модель важнейшего изобретения за всю историю человечества, а когда я пришел туда снова, встретили меня гнусным хихиканьем.

Должен признаться, джентльмены, знай я тогда адреса этих мерзавцев, им бы пришлось жарко. Или холодно.

Итак, я вернулся в свою лабораторию, полный решимости арендовать грузовик, перевезти РБТ в окрестности Вашингтона и устроить с погодой такое, чтобы весь мир ахнул. Но потом я остановился на плане попроще, настроил установку на центральный район Нью-Йорка, сделал необходимые приготовления, перевел управление на автоматику и приготовился наслаждаться предстоящим спектаклем.

Вы, конечно, помните, что было потом. В первый день никто не обратил особого внимания, приняв это за очередной каприз погоды. Но после того, как на второй и третий день все повторилось без малейших изменений, прокатился такой мощный вопль негодования, который буквально смел всех предсказателей погоды с их теплых насиженных местечек в городском бюро прогнозов.

Моя схема была безукоризненна. В 6:55 на утреннем небе начинали появляться облака. Пять минут спустя, ровно в 7:00 начинало лить как из ведра, и дождь продолжался до 9:00, после чего тучи рассеивались и выглядывало солнышко. Но после двух часов прекрасной погоды, в 11:55, облака возвращались, и вновь начинался потоп, продолжавшийся с полудня до 14:00. Затем то же самое повторялось вечером, с 16:55 до 19:00 и еще раз, с 21:55 до полуночи.

Вы должны согласиться, что расписание было составлено весьма умело и причиняло максимум неприятностей. В утренние и вечерние часы пик, в обеденный перерыв, вечером по дороге в театр и обратно, словом, четырежды в день ни на одном человеке не оставалось сухой нитки. Да, джентльмены, это была шутка героических пропорций.

Что вы сказали, сенатор? Ах, вы как раз в это время были в Нью-Йорке? Какой ужас! Нет, я вовсе не ждал, что вы оцените мою шутку. Разумеется, я готов принести вам свои извинения, если причинил лично вам такие неприятности.

Ладно, ладно, сенатор, раз уж вы так болезненно к этому относитесь, то нам, пожалуй, лучше переменить тему разговора.

Так вот, я продолжаю. К концу недели жители штатов Нью-Йорк. Нью-Джерси и Коннектикут взбунтовались. Под окнами бюро прогнозов болтались на виселицах чучела метеорологов. Закусочные не справлялись с доставкой завтраков на дом. Универмаги не успевали продавать плащи и зонтики. Газеты взбесились и печатали на первых страницах под аршинными заголовками бредовые высказывания и досужие домыслы экспертов.

Когда мое расписание осталось тем же и для следующей недели, несколько политиканов подняло шум, требуя расследования и конгрессе, а одно хорошо информированное лицо из государственного департамента намекнуло журналистам, что всему виной козни русских. Толпы, отправившиеся бить стекла метеостанции в Центральном парке, повернули к русскому консульству и были остановлены только национальной гвардией. Русские, разумеется, все отрицали, но никто им не верил.

Дождались своего часа и всякого рода лунатики и психопаты; одни видели в каждой дождевой капельке человечков с Марса, другие - забились в пещеры в ожидании конца света. Ну и, разумеется, во всех кабачках города все несчастья валили на атомную бомбу.

Я почувствовал, что влип в щекотливую историю, и стал подумывать, не устроить ли перерыв, как вдруг на проселочной дороге, ведущей к моей ферме, появилась вереница черных лимузинов в сопровождении эскорта полиции на мотоциклах. Они мчались словно на пожар и взрыли лужайку под моими окнами лучше, чем дюжина плугов. От чиновников, выскакивающих из машин, у меня зарябило в глазах. Размахивая на бегу руками и крича, они бросились к сараю, на пороге которого я стоял.

- Выключите ее, Харрингтон! Мы дадим вам патент, только выключите ее поскорее!

Сказать по правде, я не меньше их был рад, что они меня разыскали. Я уже начал бояться, что эти олухи из бюро патентов потеряли мой адрес. Но они его не потеряли.

Все, что произошло потом, вы, джентльмены, и в особенности вы, господин президент, знаете не хуже меня. Я получил патент на РБТ и тут же передал его правительству. Сейчас не место и не время вдаваться во все детали, но должен сказать, что правительство отблагодарило меня довольно щедро и вдобавок назначило начальником исследовательского отдела нового департамента управления погодой.

Если вы припоминаете, Пентагон вначале пытался сохранить мое изобретение в секрете, пока не будет создана сеть РБТ в масштабах всей страны. Но это было невыполнимо. Слишком много народу оказалось посвящено в тайну. Господи, что стало твориться, когда репортеры газет, журналов, радио и телевидения пронюхали...

Нет, джентльмены, с вашего позволения, я бы предпочел опустить эту часть своей истории. Стоит мне услышать слово "интервью", как я теряю контроль над собой...

Благодарю вас. И вот тогда-то мы и оказались у самого края той лужи, в которую потом так здорово сели. Я не принадлежу к людям, любящим похваляться, что они все предвидели, но если вы помните, я с самого начала был против создания сети РБТ в масштабах всей страны. Видимо, я допустил ошибку, выпустив из своих рук всякий контроль над моим изобретением. Учтите, я не обвиняю все правительство поголовно, потому что несколько официальных лиц было согласно со мной. Но верх взяли любители крупных масштабов, которые решили не размениваться на мелочи. Все вы хорошо знаете, чего в таких случаях следует ожидать.

У меня была разработана разумная практическая программа, которая не стоила бы нашему правительству и тысячной доли тех средств, которые оно в конце концов истратило. Будь эта программа одобрена, мы имели бы работоспособную систему управления погодой и не оказались бы, прошу прощения за игру слов, в этой луже...

Мой план был крайне прост. Я предлагал изготовить с десяток РБТ и установить их на передвижных платформах с тягачами. Эти установки, расположенные в стратегически удобных областях, можно было бы при первых признаках опасности перебрасывать в районы, которым грозят стихийные бедствия. Таким образом, мы выиграли бы время и деньги для разработки более усовершенствованных вариантов РБТ с большим радиусом действия.

Повторите еще раз, генерал? Ну, конечно же. Разумеется, я знаю, какие цели преследовала правительственная программа. Несколько минут назад я уже упоминал, какие перспективы открывает РБТ перед человечеством. И если память мне не изменяет, машину, управляющую погодой, создал именно я. Но я не раз говорил и сейчас продолжаю утверждать, что основное назначение РБТ - защита от стихийных бедствий. Как только где-либо погода срывалась с цепи и начинала угрожать жизни и имуществу людей, так на сцену должны были появиться РБТ. Мне никогда и в голову не приходило, что любители шумихи постараются нажить на управлении погодой политический капитал. Они, разумеется, все сделали по-своему. И вот результаты.

Что вы сказали, господин государственный секретарь? Вас интересует, как я смею валить всю вину на руководство департамента управления погодой? Что ж, попытаюсь несколько освежить вашу память.

Помните ли вы, что творилось в самом начале? Помните ли вы, как еще до завершения национальной системы станций РБТ местные метеостанции принялись на свой страх и риск распоряжаться погодой? Каждый чиновник вытворял все, что ему приходило в голову. Вначале, должен признаться, дело было не так уж скверно. Я помню, какое впечатление произвел на публику грандиозный рекламный снегопад в самый разгар июльской жары. Люди воспринимали фокусы с погодой как забавную шутку. И каждый встречный и поперечный держал тогда пари "то ли дождик, то ли снег" и просаживал деньги в тотализаторах погоды, которые вырастали тут и там словно грибы. Я сам однажды выиграл пятьдесят долларов, но только мне пришлось купить билет под чужим именем, а каких трудов стоило мне заполучить выигрыш, когда они пронюхали, кто я. До поры до времени это были детские забавы, но вспомните, что начало твориться, когда за дело принялись гангстерские шайки и игорные синдикаты? Вспомните длинную вереницу расследований и скандалов. Подкуп и шантаж, погубленные репутации и загубленные жизни. В один день создавались и терялись огромные состояния. Честных метеорологов избивали, и по крайней мере двое были убиты за отказ сотрудничать с гангстерами. Вспомните, как другие честные метеорологи чуть не свихнулись, потому что какую бы погоду они ни выбрали, они все равно сыграли бы на руку одному из конкурирующих игорных синдикатов, а следовательно, попали бы под подозрение.

Казалось, вернулись времена сухого закона и бурных двадцатых годов. Так продолжалось, пока в мемфисское бюро погоды не пришла работать оператором РБТ одна молодая девица. Дерзости и фантазии этой крохотной девчушке было не занимать. Помните, как она провела всех букмекеров и игроков? Она дала им всего понемножку. Каждый день в Алабаме светило солнце, лил дождь, ветер дул с севера, юга, запада и востока, мела метель, шел град, наступала жара, холодало и опускался туман. Она даже умудрилась каким-то образом устраивать все это одновременно. Ни один музыкант не играл на своем инструменте с такой виртуозностью, как эта девчонка на пульте своего РБТ.

Но вот ее примеру последовали и другие операторы РБТ. И что же получилось? Абсолютный хаос и полная неразбериха. Помните ли вы это время? Держу пари на все варенье ваших бабушек, джентльмены, что помните.

Тогда вмешался конгресс и принял закон, определяющий погоду на каждый день недели. Посмотрим, насколько верно я его помню? В субботу и воскресенье - тепло и солнечно, но не слишком жарко, это уж само собой разумеется. Проливной дождь по понедельникам. Помните, как взвыли домохозяйки по всей стране, когда они впервые услышали об этом? Но Ассоциация женских клубов грудью встала - нет, нет, сенатор, я и не думаю паясничать - грудью встала на защиту этого закона. Они утверждали, что хороший ливень в понедельник смоет всю грязь, оставшуюся после воскресного пикника, и будет способствовать украшению внешнего вида страны. Даже добавляю я от себя - ценой того, что белье останется грязным.

Сдается мне, что газовые компании и фабриканты электросушилок для белья также провели немалую закулисную работу. Разве они не взвинтили свои цены сразу же, как только законопроект был принят?

Как бы там ни было, после понедельника, во вторник и среду закон предписывал переменную облачность без осадков и легкий ветерок, затем снова проливной дождь в четверг и отличную погоду по пятницам - специально для всяких переутомившихся крупных шишек, любящих начинать уик-энд заблаговременно.

Но тут всякие влиятельные группы принялись оказывать на конгресс давление и каждая тянула в свою сторону. Я не хочу долго разглагольствовать о системе нашего законодательства, но, по-моему, правительство давно уже могло бы понять, что нельзя беспредельно испытывать терпение народа.

Итак, конгресс отменил свой первый закон о погоде. И немедленно издал новый, еще хуже первого. Кажется, можно было бы чему-нибудь выучиться на собственных ошибках. Но нет. Стоит им только начать заниматься предписаниями и постановлениями, как они уже просто не могут остановиться. И в конце концов был принят совсем уж кошмарный закон, предписывающий каждый день теплую безоблачную погоду и легкий дождик с полуночи и до восхода солнца. Вот вам прекрасный образчик щедрости наших законодателей! До чего же они не понимают человеческую натуру! Приношу своя извинения всем собравшимся здесь сенаторам и конгрессменам. Но вы должны согласиться, что как бы завлекательно ни расписывали этот законопроект его сторонники, изо всей затеи ровно ничего не вышло.

Господа, я должен сделать вам одно признание, но прежде мне бы хотелось рассказать вам маленький эпизод из моей жизни. Этот эпизод носил сугубо личный характер, но он имеет отношение к тому, что я собираюсь рассказать потом, так что прошу вас запастись терпением. И к тому же, как справедливо заметил господин президент, спешить-то нам все равно некуда.

Однажды утром, месяцев пять спустя после принятия закона "Солнце каждый день", я спустился в ресторанчик моей гостиницы, где я имел обыкновение завтракать, взгромоздился на высокий стул за стойкой и крикнул официантке:

- Омлет "солнышко" и как следует прожарить!

Официантка, нахальная рыжая девица, и ухом не повела, но я решил, что поскольку я из месяца в месяц прошу здесь один и тот же завтрак, она уже наизусть знает мой заказ, Я принялся спокойно ожидать свой омлет, и вдруг обратил внимание, что все ставни на окнах наглухо закрыты. Я дотянулся до ближайшего окна и открыл их. Лучи утреннего солнца, искрясь и отражаясь от еще мокрой после ночного дождя мостовой, хлынули в комнату.

Но тут из-за моего плеча протянулась веснушчатая рука с облупившимся серебряным маникюром и захлопнула ставни. Я обернулся. Передо мной, широко расставив ноги и уперев руки в бедра, стояла рыжая официантка.

- Нам здесь не нравится, когда открывают ставни, - громко произнесла она, - и омлета "солнышко" мы тоже здесь больше не держим, господин профессор.

- Это еще почему? - спросил я.

Она хрипло расхохоталась, и, к моему смятению, я услышал, как к ней присоединились все посетители.

Официантка повернулась к ним.

- Видели его, - сказала она, показывая на меня через плечо большим пальцем, - "солнышка" ему захотелось. Словно нас и без того мало поджаривают. А он еще интересуется, почему?

Она снова повернулась ко мне.

- Уж кому-кому, а вам бы следовало догадаться, господин профессор, продолжала она глумиться надо мной.

Я не имел ни малейшего представления, почему я должен отказаться от омлета. Я ем его каждое утро много лет подряд. Но со всех сторон раздавались недоброжелательные смешки, и это меня скорее обескуражило, чем разозлило.

- Ну, тогда дайте яйца вкрутую, - пробормотал я, заикаясь.

- Ха! Теперь ему вкрутую захотелось, - фыркнула официантка, перегнувшись через стоику. - Нет уж, профессор, вкрутую тоже не будет. Если вы так хотите яичек, вам их подадут всмятку. И холодными!

Так вот, по натуре я человек миролюбивый. Публичные скандалы я даже видеть не могу, а не то чтобы принимать в них участие. Но я терпеть не могу яиц всмятку. Особенно холодных.

Я слез со стула, дрожа от негодования.

- Что ж, тогда я позавтракаю в другом месте, - сказал я ледяным голосом, который вдруг задрожал, словно у провинившегося школьника.

- Валяйте, профессор, - крикнула мне вслед официантка, - поищите себе другое местечко. Но нигде в этом городе вам не подадут омлет "солнышко". И не надейтесь! Вам придется есть яйца всмятку, хоть подавитесь!

Я в сердцах хлопнул дверью, но даже выходя на залитую солнцем улицу, я еще слышал их издевательский хохот.

Вот, собственно, и все. Нелепая история, не правда ли? Как говорится, дело выеденного яйца не стоит. Сколько я ни ломал над ней голову, она продолжала мне казаться нелепой, бессмысленной выходкой.

И вдруг меня осенило, и я понял зловещий смысл этого эпизода с яйцами. По вашим лицам, джентльмены, я вижу, что вы тоже все поняли. Но только не забывайте, что не велика хитрость быть умным задним числом.

А теперь я должен сделать одно признание. Помните ли, как в июле прошлого года в один прекрасный солнечный день вся страна, а затем весь мир, были взбудоражены сенсационным сообщением, что в Вашингтоне пошел дождь? Затем в Нью-Йорке? Затем в Калифорнии, Техасе, Айове. Флориде и так далее, захватив всю страну от океана и до океана, от Аляски и до Гавайских островов. Так вот, джентльмены, это вовсе не было попыткой саботажа со стороны русских агентов, как потом намекали газеты.

Да, господин президент. Ваша догадка совершенно справедлива. Это случилось в тот же самый день, что и история с яйцами.

Как я это сделал? Я давно уже работал над созданием центрального пульта, контролирующего всю систему станций РБТ. Как раз незадолго перед этим я закончил свою работу. История с яйцами подсказала мне, что большинство людей были совсем не прочь для разнообразия немного помокнуть под дождем, и тут я понял, что я сам по горло сыт зрелищем безоблачного неба. Поэтому я включил свою новую систему и настроил ее на небольшой летний дождик. Сработала она прекрасно за исключением только блока синхронизации. Но я не стал искать причину неполадок. Я просто вышел на улицу без плаща и зонтика, наслаждаясь погодой.

Как, сенатор? Оказывается, я испортил пикник, который ваша жена устроила в честь супруги посла Монровии? Примите мои извинения. Я понятия не имел...

Да, сенатор, да, я знаю, что нарушил закон. Да, тысячу раз да, я считаю, что законы священны - по крайней мере, до определенного предела. Но я никогда не соглашусь почитать законы выше блага моих сограждан.

Я имею в виду, сенатор, совершенно невероятный и хорошо подтвержденный доклад ФБР - доклад, с которым вы и ваша комиссия должны были ознакомиться первыми, в котором сообщалось о широко разветвленном заговоре, ставившем целью уничтожение системы РБТ. Однако заговор не удался, потому что как раз в тот день, когда он должен был быть приведен в исполнение, по всей стране пошел дождь. И заговорщики не были иностранными агентами. Это были самые обыкновенные американцы, которые никогда не занимались подрывной деятельностью. Просто они считали, что правительство не имеет права диктовать им, какой должна быть погода. И все они были сыты солнцем по горло.

Не хочу утверждать, джентльмены, будто я предвидел этот заговор и устроил дождь, чтобы предотвратить его. Это была просто счастливая случайность. Но я правильно почувствовал настроение народа; вот почему я считаю, что поступил правильно, даже если бы никакого заговора и не было. И что же? Разве хоть один человек обратился в бюро погоды с жалобой на испорченный солнечный день? Ни один! Люди выбежали на улицу и бегали под дождем, крича от восторга. Рассказывают даже, будто на одной из улиц Голливуда образовался хоровод, который протянулся через всю Калифорнию до Сан-Франциско и остановил движение на мосту Золотых Ворот.

Да, сенатор, я знаю, что эту историю считают несколько преувеличенной.

Таковы были обстоятельства, предшествовавшие моему поступку. Вспомните, как я умолял вас всех вместе и каждого поодиночке, каждого чиновника в Вашингтоне, каждого, кто только соглашался меня слушать, как и просил и настаивал, чтобы правительство отменило контроль над погодой и использовало РБТ только в соответствии с моим первоначальным замыслом. Но никто не хотел меня слушать. Мне отвечали, что все это делается ради блага страны, что народ Привыкает и все образуется. Образуется. Как много надежд возлагают на это словечко. Прошло еще несколько солнечных месяцев, и народ так привык, что готов был всех повесить - меня, естественно, первым.

Вы спрашиваете, не струсил ли я, господин президент? Простите меня за самонадеянность, но разве вы, господин президент, не струсили, когда узнали о народном возмущении? И не вы один, но все, сидящие здесь.

Но дело не в страхе, просто я считаю, что народ прав. Я был на его стороне. В конце концов, ведь это я изобрел эту машину, и поэтому считал себя ответственным за все последствия ее применения. Вот почему я никому не сказал о своем центральном контрольном пульте. У меня было предчувствие, что в один прекрасный лень он мне пригодится.

Пред-чув-ствие, генерал. Могу повторить еще раз. У меня было предчувствие, что в один прекрасный день мой пульт мне пригодится. Простите, но я так устал, что мне уже трудно перекрикивать рев ветра и гул судовых машин.

Вот, собственно, и весь мой рассказ, джентльмены. Когда я услышал, как в канун рождества правительство отклонило массовую петицию о небольшом снегопаде и как разъяренные толпы принялись по всей стране штурмовать станции РБТ, я знал, что надо действовать быстро. Итак, я повернул рычаг, намереваясь подарить людям немного снега на рождество.

В спешке я повернул рычаг не в ту сторону. Я сразу же понял свою ошибку, но было уже поздно. Вся система станций РБТ вышла из строя. Я уже тысячу раз повторял, что сожалею о случившемся, но я по-прежнему считаю, что мои побуждения были безукоризненными. Во всем виновата дурацкая ошибка, и вряд ли хоть кто-нибудь мог заранее предсказать, что стоит прекратиться контролю, и погода сорвется с цепи.

Да, конгрессмены, разумеется, я догадывался, что могут быть нежелательные последствия. Но откуда мне было знать, что разверзнутся хляби небесные и дождь будет лить сорок дней и сорок ночей без перерыва? И что настолько потеплеет, что растают все льды на земном шаре?..

Да, господин государственный секретарь, мы пытались это сделать. Военный флот спас мою первую модельную установку, и она находится в данный момент в ангаре на палубе нашего авианосца. Но у нее не хватает мощности, чтобы совладать с разгулом стихий.

Да, господин президент? Что ж... это здравый вопрос. Нет, я не имею ни малейшего представления, что можно сделать. Полагаю, нам остается только одно: последовать примеру Ноя и плыть, ожидая пока схлынут воды.