"Хрустальный Дракон" - читать интересную книгу автора (Кнаак Ричард)

Глава 2

У Мэнора не было другого названия, по крайней мере такого, которое бы к нему так прикипело. Многие называли его Зеленым Мэнором, но это, скорее, носило описательный характер, чем было названием. Для Кейба Бедлама это был просто Мэнор. Когда и кем он был построен, можно было только догадываться. Со стилем, подобным этому, темноволосый волшебник не встречался ни до ни после. Большая часть здания была высечена из камня, правая же сторона была образована огромным деревом, старым, как само время. В зависимости от места, с которого смотрели на Мэнор, было видно два или три этажа. По обеим сторонам от входа возвышались мраморные колонны. Под крышей металлическое изображение одного из искателей, казалось, было готово броситься вниз на любого непрошеного гостя.

Кое-кто предполагал, что Мэнор построили птицеподобные, так как большинство статуй и барельефов, украшающих здание, представляли собой картины из жизни их пернатых сородичей. А та часть Мэнора, которая была образована деревом, только подтверждала эту догадку. В то же время казалось странным, что существа, проводившие всю свою жизнь в небе и устраивающие свои жилища высоко в горах, смогли построить для себя такое сооружение. По мнению Кейба, наиболее вероятно, что статуи и другие украшения были установлены здесь гораздо позднее, когда строители уже давно покинули это жилище.

На самом деле история Мэнора трогала его намного меньше, чем сознание того, что он теперь является его хозяином. Здесь, в самой середине леса Дагора, он и его жена, волшебница Гвендолин, правили как господин и госпожа. Здесь они воспитывали детей… как человеческих, так и детей дрейков.

Стоя на балконе третьего этажа, Кейб мог видеть большую часть обширного сада, окружавшего Мэнор. Он наблюдал, как слуги обеих рас занимались своими повседневными делами или просто отдыхали, наслаждаясь свободным временем. Когда я увидел это место впервые, я был беглецом, спасающим свою жизнь.

Его нашли Короли-Драконы. Тогда он был никому не известным, скромным внуком Натана Бедлама, волшебника, который чуть было не сверг правящих дрейков. Для того, чтобы вынести ему смертный приговор, было вполне достаточно седой пряди в его волосах, отметки о его способности к волшебству. Дрейки презирали людей-магов, но подробности его происхождения решили его судьбу. Некоторые Короли-Драконы запаниковали и потребовали его немедленной смерти, но вместо этого в процессе восстановления давно спящей волшебной силы Кейба погиб один из них. Кейб бежал сюда и нашел здесь Гвен, Янтарную Леди, плененную более чем на сто лет не кем иным, как собственным отцом новоиспеченного волшебника, Азраном. Вопреки стараниям Королей-Драконов, армий и взбесившихся волшебников, Кейб и Гвен выжили. После смерти Азрана и разгрома армии герцога Тома они вернулись в Мэнор и объявили его своим владением… если это вообще возможно: объявить своим столь древнее обиталище.

Хихиканье заставило его взглянуть вниз. Кейб насторожился, заметив свою дочь Валею, внезапно появившуюся в его поле зрения. Играя в догонялки, за ней бежал зеленовато-желтый дрейк, который был ростом со взрослого мужчину. Сейчас, вступив в пору юности, Валея была копией своей матери, вплоть до сказочно красных локонов. Одетая в изумрудного цвета костюм для верховой езды, намного более удобный, чем те платья, которые Гвен старалась заставить ее носить, она могла бы спокойно убежать от зверя. Но она ничего подобного на сделала. Наоборот. Валея развернулась и раскрыла объятия навстречу бегущему дрейку. Кейб поднял было руку, чтобы защитить ее, но тут же опустил обратно, так как зверь внезапно начал мерцать. Ноги рептилии выпрямились. Жесткие крылья стали съеживаться и постепенно исчезли, то же самое произошло и с хвостом. Как только существо, с которым произошли такие удивительные превращения, встало на то, что только что было задними лапами, его морда начала втягиваться и с каждым вздохом становилась все более и более похожей на человеческое лицо. На голове начали появляться волосы такого же зеленовато-желтого цвета.

В конце концов, на том месте, где только что был монстр, теперь стояла миловидная девушка, всего на несколько лет старше Валей. Она была одета в такой же костюм, как и ее подруга, с одной лишь разницей — он был не изумрудно-зеленый, а бледно-розовый.

Валея подошла к девушке и крепко ее обняла. Со своего места Кейб мог прекрасно слышать их обеих.

— Так быстро ты еще никогда не перевоплощалась, Урса! Мне бы так!

— Думаешь, уже лучше? — с надеждой спросила девушка, которая была постарше.

Ее узкие глаза резко отличались от миндалевидных глаз Валей. Как и все женщины-дрейки в своем человеческом облике, она была экзотична и умопомрачительно красива. Ее фигура могла соперничать с фигурой человеческой женщины в расцвете женственности, а ее лицо напоминало лицо сирены, манящее, с пухленькими губами. И если бы не детские замашки, то она вполне могла бы стать настоящей обольстительницей.

— Кил продолжает утверждать, что я настолько медлительна, что мне место среди низших, — она хмыкнула. — Ведь нет же, правда?

Кейб поморщился. Низшие дрейки были просто самыми обыкновенными животными, за кого он но ошибке только что принял девушку-дрейка. Они были чуть больше гигантских ящериц с крыльями и обычно служили своим собратьям в качестве верховых животных. Может быть, самым удивительным в расе дрейков и было как раз то, что и низшие и мыслящие дрейки могли появиться в одном и том же выводке. И даже сами дрейки не могли объяснить, от чего это зависит. Назвать Урсу низшей — было самым тяжким оскорблением в ее среде. Ему следует поговорить с Килом, хотя это, вообще-то, довольно сложно.

Теперь обе девушки смеялись. Вероятно, Валея сказала что-то смешное, чего Кейб не расслышал. Они убежали. Кейб подивился, как просто его дочь приняла в подруги ту, которая в любой момент может превратиться из человека в монстра, тем более, если учесть, что и родилась она в облике монстра. Он все еще неуютно чувствовал себя в обществе, где большинство составляли дрейки, и его совсем не утешало то, что дрейки, в свою очередь, очень уважительно относились к его способностям волшебника.

Темный Конь над этим посмеялся бы, если бы узнал… И где сейчас этот бессмертный? — подумал Кейб. — Все еще гоняется за призраком колдуна Сумрака? Кейб надеялся, что нет. Сумрак был мертв; черный скакун видел это сам. И все-таки Темный Конь опять и опять рыскал по Драконьему царству, так и не поверив в то, что видел своими собственными глазами. И, надо признаться, это было вполне оправданно. На Сумраке лежало проклятье после каждой смерти вновь возрождаться, всякий раз перемещаясь из мрака в свет и обратно во мрак, в зависимости от того, где должно произойти следующее воплощение. Но последняя смерть засвидетельствовала конец…

Кейб отогнал эти мысли, а то, чего доброго, он тоже начнет видеть призраков. Были и другие важные вещи, о которых стоило задуматься. Новости, которые передал им король Талака Меликард, были тревожными, и, что еще хуже, никто не знал, чему тут можно верить, а чему — нет. Ладно бы это были слухи о вполне вероятном объединении выживших членов уничтоженных кланов дрейков или слухи о возникновении нового поколения человеческих колдунов, об этом он и так думал постоянно — это были совершенно невероятные слухи.

Кто-то клятвенно уверял, что видел три больших черных корабля в северо-западных морях Драконьего царства. Корабли, которые плыли на юг.

Это казалось маловероятным, да к тому же говорили, что источником этих слухов были гномы с холмов, а их способность все преувеличивать была всем хорошо известна. У арамитов вряд ли было время и ресурсы, чтобы начать новое рискованное предприятие такого масштаба, о котором ходили слухи. Снарядить три таких судна — это значит отвлечь от защиты разваливающейся империи волков-рейдеров сотни солдат.

И еще… Уже около года никаких новостей о великом мятеже за морем до Драконьего царства не доходило. По последним данным, один из могущественных морских портов, сдавшихся рейдерам, был на грани падения. К тому же силы Грифона находились от него на расстоянии всего лишь одного дневного перехода.

Он надеялся, что никаких изменений все-таки не произойдет.

— О чем это ты так много думаешь нынче? Волшебник повернулся к жене, только что вошедшей в комнату. Гвендолин Бедлам, высокая женщина со сказочно красными волосами, спадающими каскадом и доходящими почти до талии, единственную широкую седую прядь, свидетельствующую о даре волшебства, зачесывала назад, отмечая дар волшебства, такая же седая прядь была и у королевы Талака Эрини, и у Кейба. На Гвен было платье цвета лесной зелени, более свободное, чем его темно-синее, и в то же время оно удивительным образом облегало ее фигуру, подчеркивая чувственное тело. Ее изумрудные глаза искрились, и это означало, что она была чем-то очень довольна. Когда она вошла, ее пухлые губы приветливо улыбались Кейбу. Он пошел ей навстречу и обнял ее. Их поцелуй был таким долгим и томительным, словно они целовались впервые. Лицо Кейба не отличалось особенной выразительностью, и он часто удивлялся, как человек, с такой ординарной внешностью и такой маловнушительной фигурой, как у него, мог быть настолько везучим, чтобы завоевать ее сердце.

Когда Кейб наконец освободился от объятий, он ответил:

— О многом, но в основном об известиях из Талака.

— Черные корабли? Он кивнул.

— Наверное, я просто беспокоюсь о Грифоне. Он столько сделал для меня в те далекие годы, когда я был так напуган и растерян. Он предоставил нам убежище. И теперь от него так давно нет никаких известий… а тут еще эти внезапные слухи.

— Путь через море — долгий путь, Кейб. — Гвен взяла его за руку и повела из комнаты. — Наверно, последний корабль просто задержался в пути.

Он кивнул в знак согласия, но чувство беспокойства не проходило.

— Может быть, но мне не отделаться от чувства, что что-то случилось.

— Тройя и Демион не допустят, чтобы с ним что-нибудь случилось. А Демиона, говорят, отец очень оберегает.

И, хотя они никогда не встречались с супругой и с сыном Грифона, тем не менее знали их так хорошо, словно виделись каждый день.

— Я думаю…

Его отец был настоящим мужчиной. Высокий, он казался таким властным, что у пего всегда возникало желание встать перед ним на колени. Оба они были облачены в зеленые доспехи из чешуи дракона, но в то время, как ему в них было просто жарко и неудобно, его отец являл собой воплощение настоящего воина, образец, на который равнялись все остальные члены клана.

Бородатый человек посмотрел на него сверху вниз.

— Я требую абсолютной преданности от всех моих сыновей! Ты не подведешь меня, как это сделали твои братья, не так ли?

И ему показалось, что в ответ прозвучал не один голос. Ему показалось, что рядом с ним были другие, и все стояли па коленях перед человеком, которого они называли отцом…

— Кейб?

— Отец? — он тряхнул головой. — Гвен?

Она повернула его к себе, чтобы видеть его лицо. Ее глаза выражали сильное беспокойство, беспокойство, вызванное страхом за него. Гвен похлопала его по щеке.

— Что с тобой? Ты вдруг замер и закатил глаза, я думала, ты сейчас потеряешь сознание.

— Я… Что случилось? Передо мной промелькнуло… какое-то видение.

Волшебница откинула назад упавшие ей на лицо пряди огненно-алых волос.

Ее лицо помрачнело. — Ты пробормотал «отец». Это был… Азран?

До сих пор при упоминании этого имени мурашки пробегали по его телу.

— Азран мертв, и, во всяком случае, я никогда не называл его отцом. Он был ответствен только за мое рождение. Меня вырастил Хаддин, наполовину эльф… И если кто и был моим отцом, так это он. Кроме того, этот — в видении — был чьим-то отцом… На мгновение я почувствовал, что этот кто-то и я — одно и то же.

— Что ты видел?

Он описал ей всю сцену, заметив при этом, как туманно все это выглядело. Как будто видение было очень-очень старым.

Все это Кейб рассказал Гвен.

— Призрак из далекого прошлого… — предположила она, оглядываясь по сторонам. — Ведь Мэнор очень, очень старый. Вполне возможно, ты просто забрел в одно из его воспоминаний.

Как только Гвен с Кейбом поселились в Мэноре, они обнаружили, что там появляются не то чтобы настоящие призраки или привидения, а, скорее, живые воспоминания тех, кто здесь когда-то жил или останавливался на время. Большинство видений — это были быстрые туманные картины: проблеск высокой суровой женщины в золотой мантии или существа, похожего на волка, стоящего на задних лапах, возможно, представителя какой-то исчезнувшей расы.

Некоторые видения были более отчетливые. Короткие эпизоды, похожие на то, что однажды видела Гвен еще в самые первые дни. Это была свадьба, но изображение так быстро исчезло, что она успела лишь понять, что двое заключали какое-то соглашение. Были и другие видения, более затемненные, но они появлялись редко. А самые обычные, ничем не примечательные события могли видеть только особо одаренные волшебными способностями люди. Бедламы научились жить с этим. Эти видения не причиняли никому вреда.

— Это было сильнее обычного, — пробормотал Кейб. — Но в том же духе, как и прежние. Я просто никогда не видел этого раньше.

— Наверное, есть еще уйма всего того, что мы пока еще не видели. Когда я впервые попала сюда, во времена Натана, у меня было несколько таких видений, что мне хотелось бы их увидеть еще раз.

Гвен крепче прижала его к себе.

— Ты все еще переживаешь? Он покачал головой.

— Со мной все в порядке.

Она кивнула, но Кейб видел, что его ответ ее не совсем успокоил. Он знал, что она думает о том, что есть еще один вариант.

— Нет, это не искатель. Я знаю, какие испытываешь ощущения при мысленном общении с ними. Это не то. Здесь, действительно, ощущалась древность. Я видел что-то такое, что произошло очень-очень давно, возможно еще до Королей-Драконов, до искателей, даже еще до квелей. Хотя вряд ли люди в Драконьем царстве появились так давно.

Его ответ, кажется, успокоил ее. Гвен быстро поцеловала Кейба, приподняв его голову за подбородок.

— Очень хорошо, но я хочу быть в курсе, если это случится еще раз.

— Договорились.

Они медленно шли по коридору, и их разговор постепенно перешел на более житейские темы: как быть с маленькой деревней. Тоос, правитель Пенаклеса, и Зеленый Дракон, контролирующий обширный лесной район, окружающий их дом, настаивали на увеличении числа слуг, которых и без того не мало. Бедламы и так уже приложили немало усилий, чтобы расширить сферу защитных чар Мэнора. Уже и так требовалась постройка новых жилищ для служащих им людей и дрейков. Поселение вокруг Мэнора уже не могло вместить всех. Как-то Кейб пошутил, сказав, что он постепенно превращается в правителя маленького, но растущего королевства. Теперь он начинал думать, что шутка становится реальностью.

Их разговор был внезапно прерван, что-то маленькое проскочило через коридор.

— Что это? — озадаченно сдвинула брови Гвен. — Почти как… как…

Второе, точно такое же существо проследовало в том же направлении. На этот раз оба смогли его как следует рассмотреть.

— Ты хотела сказать, как деревянный человечек? — простодушно спросил Кейб.

Вот и третий мчится по направлению к залу. Этот остановился и, если так можно сказать при видимом отсутствии глаз, уставился на две высокие фигуры. Как и у остальных, его голова представляла собой простое продолжение палки, образующей его туловище. Его руки и ноги были обычными прутиками, которые кто-то привязал веревкой к туловищу.

Очевидно, он удовлетворил свое любопытство, и нелепая фигурка суетливо последовала за своими собратьями.

— У нас тут и без них достаточно народу, — решила волшебница. — Неплохо бы посмотреть, куда это они направились.

— Или посмотреть, откуда они пришли, — добавил Кейб. — Ты хочешь пойти за ними, или это лучше сделать мне?

— Я пойду за ними. А ты выясни, чьих это рук дело, хотя, я думаю, мы оба это и так знаем.

Он ничего не ответил. Скорее всего, она была права. Когда по Мэнору бродят крошечные человечки, сделанные из прутиков, или бронзовые статуи превращаются в большие смертоносные летающие снаряды, за всем этим может стоять только одна личность.

Деревянный человечек появился с лестницы, ведущей на первый этаж. Кейб спустился насколько можно быстро. Не было никакой уверенности в том, не наткнется ли он на еще одну крошечную фигурку. Спускаясь с лестницы, Кейб был настолько поглощен своим занятием, что чуть было не наткнулся на живую стену, приближающуюся к нему справа.

— Извините меня, господин Бедлам. Я немного задумался, а то бы я непременно заметил бы вас.

Перед Кейбом стоял Бенджин Траск. Если на свете и есть люди внушительных размеров, то он был как раз одним из них. Траск был шести футов ростом и необъятной толщины. Полное, круглое лицо, которое у кого-нибудь другого можно было бы назвать веселым, у ученого, между тем, больше напоминало лицо судьи, выносящего приговор. На нем был, как и положено ученым, плащ с капюшоном — серое, ниспадающее тяжелыми складками одеяние, отделанное золотом на воротнике, и черная мантия, соответствующая его профессии. Кроме того, Траск носил клинок, атрибут довольно необычный для человека науки, но еще в первый день появления ученого в Мэноре волшебник узнал, что тот пережил уничтожение Мито Пика, города, стертого с лица земли армией Дракона-Императора, которая вела поиски некоего молодого Кейба Бедлама. На глазах Бенджина Траска погибли его жена и ребенок. Он не мог их защитить голыми руками, да и сам еле выжил после того, как его ранили в живот. С тех пор он не снимает оружия, давая понять этим, что готов защищать вверенных ему подопечных даже ценой своей собственной жизни.

Возник вопрос: сможет ли Бенджин Траск жить среди дрейков и, тем более, учить их детей, но Король-Дракон Зеленый, который и обнаружил Траска, убедил Бедламов, что тот видит возможное будущее только в сотрудничестве рас.

Траск всегда говорил таким тоном, как будто читал лекцию, даже когда он был и не на уроке. Кейбу казалось, когда он его слушал, что он в чем-то провинился.

— Не надо нравоучений, я уже принял к сведению. Учитель быстро провел рукой по серым, тонким, тронутым серебром волосам. На лице его было выражение раздражения.

— Значит, вы видели последние достижения вашего вундеркинда. Я очень обеспокоен. Они проследовали наверх, я правильно говорю?

Кейб кивнул.

— Вся троица. Леди Гвен пошла за ними.

— Только трое? Должно быть пятеро.

Это сообщение о достижениях его сына никоим образом не радовало Кейба.

— Мы видели только троих. Траск вздохнул.

— Тогда извините меня, господин Бедлам, пока ваша достопочтенная супруга занимается теми тремя наверху, я пойду поищу оставшихся двух. Я чувствую себя виноватым. Я отвлекся, когда он потерял контроль над ними.

— Вы учили его волшебству?

Хотя у учителя и были намеки на знание волшебства, Кейб никогда не считал его в этом деле мастером. Его замечание, казалось, позабавило собеседника.

— Учить его волшебству? Ну разве только в том случае, если бы ваш мастер Аурим пожелал узнать, как поднять в воздух пушинку на три секунды. Нет, повелитель, я могу только мечтать о том, чтобы овладеть этим искусством. Если бы я был мастером в этом деле, возможно, я бы смог повлиять на исход событий в Мито Пика. Я же был только зрителем. Я думаю, что ваш сын хотел, так сказать, просто произвести впечатление на учителя. Нет, единственное волшебство, которому я могу научить, так это волшебство математики и истории.

— Ну, я думаю, мне следует поучить его концентрации и терпению… снова. Где он?

— В центре сада. — Бенджин Траск изобразил поклон, грандиозное достижение для человека его комплекции. — Извините, господин, но я не хочу, чтобы моя добыча убежала куда-нибудь наружу. Я думаю, раз этих двоих нет там наверху, то они наверняка направились в сторону кухни.

— У мисс Белимы наверняка случится припадок, если она увидит хоть одного.

Белима была крестьянкой, но управляла кухней, как своим королевством. И, учитывая те достижения, которых она добилась в этом деле, Кейб с большим удовольствием предоставил ей эту территорию в полное ее распоряжение.

— В самом деле. — И здоровенный учитель удалился, двигаясь с такой скоростью и грацией, что волшебнику оставалось только позавидовать.

За несколько минут Кейб добрался до места, где, по словам учителя, должен был находиться его сын. Аурим одиноко сидел на одной из каменных скамеек, размещенных тут и там по саду. Он сидел наклонив голову и закрыв лицо руками. Седая прядь резко выделялась на фоне длинных, до плеч, золотистых волос. На нем была такая же одежда, как и на отце, только ярко-красного цвета.

— Так ты их никогда не найдешь.

Аурим поднял голову, и выражение досады на его лице сменилось смущением. В основном он напоминал отца, но, к счастью, по мнению Кейба, он унаследовал от матери более благородный подбородок и более прямой нос. Хотя Аурим был всего на несколько лет старше Валей, на вид он мог сойти за вполне взрослого мужчину… если не считать тех минут, когда неудача подавляла его.

— Уже знаешь?

— Я уже видел их. И мать тоже.

Мальчик встал. Они с отцом были уже одного роста, но сейчас ему трудно было смотреть отцу в глаза.

— Все было очень просто. Ты и учитель вечно твердите мне, что у меня нет ни терпения, ни умения достаточно сосредоточиться! И отсюда все мои неудачи. Я сделал деревянных человечков, я просто хотел потренироваться. Я мог заставить их делать десять упражнений, и все это для того, чтобы доказать вам, что я могу быть аккуратным и сосредоточенным!

— Ну и что?

Ему хотелось приободрить мальчика. В отличие от Аурима, Кейб уже научился овладевать своей силой практически в одночасье. Опыт и выдержка, которые буквально вложил в него дед Натан, давали ему такие преимущества, о которых не мог мечтать ни один волшебник. И даже тогда его неопытность и неуверенность вызывали в нем настоящий шквал сарказма по отношению к самому себе. Кейбу и сейчас многому бы еще следовало поучиться. У его сына не было такого преимущества: все, чему он научился, он учился делать, начиная с самых азов. Волшебство хотя и выглядит со стороны весьма простым занятием, таит в себе много закавык.

— Ну и я опять потерял контроль над ними! На середине второго круга они просто разбежались, — лицо парнишки помрачнело. — Теперь ты снова можешь читать мне нотации.

— Аурим…

Его сын сжал кулаки.

— Если бы не это дурацкое видение, я бы…

— Что за видение? — мысли о беспечности Аурима улетучились.

— Да как и все остальные. Вы с мамой называете это воспоминаниями Мэнора. Только на этот раз оно было отчетливей, чем обычно. Мужчины в доспехах из чешуи дракона. Один, который был старше других, говорил что-то остальным. Я думаю… Я думаю, эти остальные были его сыновьями.

— И ты был одним из них. И он говорил о преданности. И как он ждет этого от тебя.

Мальчик взглянул на него широко раскрытыми глазами.

— Ты все знаешь?

— У меня было то же самое видение… возможно, даже в то же самое время. — Кейбу стало не по себе. Ничего подобного еще не случалось. Видения, вообще-то, приходили к кому-то одному, обычно к нему или к Гвен. Позже и Аурим начал их ощущать, но, зная о них из рассказов родителей, он не испытывал при этом никакого беспокойства. Если обстоятельства изменились, и видения стали сильнее вторгаться в настоящее, не означает ли это, что в один прекрасный день им придется покинуть Мэнор?

Аурим, который хорошо знал своего отца, отбросив тут же в сторону свои проблемы, спросил:

— Это что-нибудь значит?

— Может быть.

У него больше не было памяти Натана Бедлама, которая руководила им, но Гвен знала о капризах волшебства больше кого бы то ни было из ныне здравствующих, исключая Королей-Драконов и, возможно, Грифона. Она-то, вероятно, и прольет свет на происходящее.

Гвен! Она все еще охотится за деревянными человечками.

— Мы еще это обсудим, а сейчас нам следует заняться маленькой проблемой, которая все еще бегает на свободе.

Щеки мальчика покраснели.

— Я как раз сейчас пытался придумать, что с ними можно сделать. Разве их нельзя вызвать с помощью заклинания?

— А ты пробовал вызвать?

— Да. — Нотки безысходности в голосе Аурима удесятирились.

— Этого-то я и боялся.

До сих пор эта идея не приходила Кейбу в голову, но он знал, что в какой-то момент Гвен тоже должна была задуматься об этом. Во всяком случае, волшебник сомневался, что это подействует. С теми произведениями, которые создавал Аурим, всегда было непросто справиться. Это был знак больших возможностей, заложенных в мальчике.

— Ты достаточно сконцентрировал свои силы? — Да. На этот раз, могу поклясться.

— Тогда они, возможно, никого больше не послушают, и нам остается только вылавливать их. Ты иди к учителю Траску, ему может понадобиться твоя помощь. А я пойду найду маму.

— Хорошо, папа. — Немного помедлив, мальчик добавил:

— У меня все не выходит из головы это видение. А бывают еще такие же яркие и живые?

— Мало. Мы обсудим, как от них защищаться, раз они тебя так беспокоят.

— Нет, я ничего не имею против них, до сих пор это было даже интересно. А кто, ты думаешь, это был?

Кейб понимал, что мальчик тянет время, потому что не хочет появляться на глаза Траску после провала такого представления. Но все же прозвучал вопрос, на который и сам волшебник хотел бы получить ответ.

— Не знаю. Это напоминает мне что-то давно прочитанное. Сейчас я вряд ли смогу сказать тебе что-нибудь более определенное.

— А каков он, полуостров Легар?

Вопрос вопросу рознь, и для Кейба, который старался быть понимающим отцом, хотя и считал, что двадцать лет обучения этому искусству — срок недостаточный, это было уже чересчур.

— Я думаю, учитель Траск действительно нуждается в твоей помощи, Аурим. А уж потом, когда вы закончите со всеми этими делами, ом с удовольствием прочитает тебе лекцию но географии о Легаре или о чем-нибудь еще. Расстроенный Аурим проворчал:

Просто интересно, неужели он и на самом деле так сверкает, как и в видении…

— Что такое? — Подойдя к сыну вплотную, Кейб повторил вопрос и добавил:

— Тебе действительно представился Легар в твоем видении?

Аурим стоял, не понимая, что на этот раз он сделал неладно. Он вяло кивнул и выпалил:

— Это было где-то там, вдали. Мелькало. Я… я думаю, это было… Ты всегда говорил мне, как сильно он сверкает, и учитель Траск однажды сказал, что он покрыт алмазами.

— Не алмазами. Не совсем так, — нехотя поправил его Кейб. — Кристаллами, да. — Он посмотрел в сторону. — Они-то и блестят, и достаточно ярко, чтобы ослепить человека, взглянувшего куда не следует.

А я не видел этого. Почему?

Видения Мэнора никогда не простирались на такие далекие земли. Они всегда имели отношение к самому древнему строению или к прилегающим к нему землям. Если Аурим видел Легар, а Кейб в этом не сомневался, то это было нечто большее, чем потерянное во времени воспоминание.

Он не мог сказать, как или откуда он это знал, но почему-то Кейб Бедлам был убежден, что ответ на это загадочное видение должен быть связан с тремя черными кораблями.

Зверь был мертв. Обычно Оррил Д'Марр умел вовремя остановиться, но проклятый зверь казался настолько нечувствительным к боли, что Д'Марр применил к нему, как оказалось, слишком высокий уровень боли. Жаль. Лорд Д'Фарани будет недоволен, а это всегда чревато, но Д'Марр был уверен, что и того малого, что он успел вытянуть из этого создания, пока он еще не сдох, вполне достаточно, чтобы загладить эту ошибку.

Молодой командир арамитов стоял, почесывая подбородок, и наблюдал, как солдаты вытаскивали тело квеля. То, что это оказалось не обычное животное, а разумное существо, сначала его удивило, но ему пора бы было уже привыкнуть к тому, что если уж голубой человек сказал о чем-то с уверенностью, то это действительно так и есть. Д'Ранс был неистощимым источником знаний и, к счастью для экспедиции, изучил историю этой далекой земли в мельчайших подробностях. Жаль, что он не родился настоящим арамитом, а был одним из не заслуживающих доверия голубокожих парней из северных краев империи. Все знают, что в конце концов они выступят против тебя же, это только вопрос времени. Д'Марр надеялся, что он будет тем, кому отдадут приказ убить северянина. Интересно будет посмотреть, как будет умирать голубой человек.

Солнце быстро садилось. Это вполне устраивало Д'Марра. Погода здесь была зверской. Такой климат был приемлем только для таких, как этот переросший броненосец, которого он только что убил. Солнце налило весь день, превращая черные доспехи в раскаленные на очаге котелки. И оттого, что, казалось, больше никто этого не замечает, было еще хуже.

Д'Марр повернулся и направился в сторону горы, расположенной к западу от лагеря. Прогулка обещала быть долгой, но он знал, что именно там он найдет Вожака Стаи, а возможно, и Д'Ранса тоже, хотя голубой человек должен был сейчас возглавлять поиски входа в пещеру. Никто не может ничего с уверенностью сказать про северянина. Он часто делает такие вещи, которые никогда бы не сделал ни один волк-рейдер. И несомненно, только то, что он добивается нужных результатов, удерживает лорда Д'Фарани от того, чтобы раз и навсегда положить конец его выходкам.

И все же было бы интересно посмотреть, как он умрет.

Десять минут спустя Д'Марр уже был на месте. Часовые, стоящие у подножия холма, отсалютовали ему и тут же отошли с дороги. Большинство солдат довольно быстро сообразили, что лучше не болтаться лишний раз под ногами у Оррила Д'Марра. Когда он проходил между ними, молодой командир лениво улыбнулся тому, который был повыше. Глаза солдата расширились, и он сразу же отвел их в сторону. Миновав солдат, Д'Марр спрятал улыбку и тут же забыл про них. Они для него ровным счетом ничего не значили. Только один человек из всех них, тот, кто стал частью этого отчаянного предприятия, заслуживал его уважения и подчинения… не говоря уж о страхе.

Когда Д'Марр был уже почти на самой вершине, рычание заставило его посмотреть наверх. Дикое существо, размерами с маленькую собачку. но по виду больше напоминающее гигантскую крысу, уставилось на него сверху. Его безобразная морда была приплюснутой, как будто при рождении кто-то вмял ее внутрь, а когда оно открывало пасть, то обнажало ряды острых, торчащих отовсюду зубов. Когда Д'Марр подошел совсем близко, оно огрызнулось на него. Выражение скуки исчезло с лица арамита, когда он, выругавшись про себя, хлопнул зверька по морде рукой, защищенной боевой перчаткой. Оскалившись, его взбешенный противник отступил на несколько шагов. Д'Марр ненавидел верлоков и с большим удовольствием разделался бы и с этим, не будь тот любимцем его господина. Только лорд Д'Фарани мог выбрать такого злобного зверька себе для развлечения.

Поджав хвост, верлок рысью пустился к хозяину. Д'Марр на минуту приостановился, чтобы перевести дыхание и привести в порядок свои мысли. Он внимательно посмотрел на Вожака Стаи, который стоял спиной к нему на противоположном конце утеса, пристально вглядываясь в море. Вечерний ветер безжалостно трепал плащ лорда Д'Фарани, но, несмотря на это, повелитель рейдеров был неподвижен, как камень.

Командующий арамитов был один, но как только Д'Марр широким шагом подошел к нему, он услышал голос Д'Фарани:

— Ты чувствуешь? Так близко и так далеко. Земля сказочно светится энергией…

Д'Марр подошел к командующему на расстояние вытянутой руки и опустился рядом с ним на колени. Верлок удалился, бросив злобный взгляд в его сторону.

— Мой господин!

— Ты убил его, Д'Марр.

Д'Марр оглянулся. Неужели он упустил кого-то еще, кто мог сообщить лорду Д'Фарани о его ошибке, ведь поблизости никого не было. Обеспокоенный, рейдер опустил голову. Снова и снова он напоминал себе, что его господин перестал быть Хранителем, одним из волшебников арамитов, чьи души переполняла жестокость волков-рейдеров и чье существование было подчинено их истинному богу Разрушителю. Когда их бог, как раз перед мятежом, покинул их, он забрал с собой и свой дар. Это означало безумие и смерть для большинства Хранителей. Они использовали все ресурсы сил Разрушителя, насколько это было возможно. И это привело к тому, что они стали рабами бога-волка. Без его поддержки оставшиеся в живых были беспомощны, как новорожденные щенки… все, кроме Ивона Д'Фарани.

Д'Марр вспомнил, что еще не ответил на вопрос.

— Да, мой господин.

— Ты переусердствовал.

— Да, мой господин.

— Поднимись, Оррил, и подойди ко мне. — Командир арамитов по-прежнему смотрел на море.

Д'Марр встал и стал ждать, зная, что его повелитель заговорит, когда сочтет нужным.

Прошло более минуты, прежде чем лорд Д'Фарани заговорил:

— Отсюда они все еще напоминают охотников, не так ли, Оррил?

Д'Марр вздохнул. Ему не надо было много времени, чтобы понять, что этим хотел сказать Д'Фарани. Его глаза остановились на трех громадных кораблях, которые занесли волков-рейдеров в такую даль. Это было правдой, они все еще напоминали охотников, которыми когда-то и были. Высокие, черные и, несмотря на свои огромные размеры, такие же быстроходные, как и обычные морские суда.

И достаточно быстрые, чтобы успеть увести нас, когда мы бежали, поджав хвосты, от мятежа.

— Они хорошо послужили нам, мой господин.

— И пострадали из-за нас.

— Да, сир.

Они и в самом деле изрядно пострадали. Издали они все еще казались воплощенным ужасом морей, чем когда-то и были, но если приглядеться, то разрушительное воздействие всеимперского мятежа становилось очевидным. Паруса штопались столько раз, что теперь на них было больше заплат, чем материала, из которого они первоначально были сшиты. Подпалины и треснувшие балки говорили о точности вражеских орудий. А на борту и того хуже: большинство поручней было или разбито, или просто снесено. На палубе до сих пор зияли дыры, их просто нечем было заделать. На одном из судов команда с трудом сумела сохранить главную мачту, которую почти выворотило точным попаданием. Это было чудо, что рейдеры ушли так далеко с такими малыми людскими потерями.

Три иссиня-черных корабля больше не были охотниками, это были только их тени.

— Затоните их этой же ночью.

— Но, мой господин?

И тогда командир рейдеров повернулся. Д'Марр поперхнулся. Лорд Д'Фарани не избежал безумия, которое охватило его собратьев — Хранителей, и следы этого безумия навсегда запечатлелись на его лице. На бледной, почти белой коже были шрамы, плохо скрываемые короткой холеной бородкой, шрамы, напоминающие о тех страшных часах, когда он в безумном отчаяньи пытался разодрать себе кожу. Три дня пронзительного крика навсегда оставили приподнятыми уголки его безгубого рта, создавая впечатление, что все в окружающем мире кажется теперь бывшему Хранителю забавным. Однако страшнее всего были его глаза, которые, казалось, не в состоянии сосредоточить взгляд на чем бы то ни было, и в то же время они почему-то привлекали к себе внимание и заставляли глядеть в них. Для Д'Марра, для которого мир был врагом, требующим постоянного внимания, необходимость смотреть в эти глаза, и только в эти глаза, вызывала дикий ужас.

— Затоните их. Сегодня же ночью. Они заслужили отдых.

— Д-да, мой господин.

Д'Марр опустил глаза и почувствовал, что весь дрожит. Когда он сообразил, что же на самом деле задумал Вожак Стаи, он успокоился. В таком случае, они окажутся в ловушке и будут вынуждены не только выжить, но и как можно быстрее укрепиться здесь. Они должны будут или захватить эту страну, или погибнуть.

Д'Марру и в голову не приходило протестовать или не подчиниться приказу. Никто не задает вопросов Вожаку Стаи. Это не в духе арамитов.

— Я сделаю это сам, мой господин. Я как раз хотел кое-что испытать, и это дает мне такую возможность.

— Тебе следовало бы быть поаккуратней, Оррил, — сказал лорд Д'Фарани, переключившись, что у него уже стало привычкой, на предыдущую тему разговора.

Лорд Д'Фарани щелкнул пальцами. Верлок рысью бросился к нему. Наклонившись, Вожак Стаи взял чудовище на руки. Когда он стал его поглаживать, тот умиротворенно заурчал, что очень напоминало мурлыканье.

— Этот… этот… квелъ… дорого стоил.

У Д'Марра появился шанс искупить свою вину.

— Да, господин, он очень дорого стоил, больше, чем мы могли себе представить.

Рука, поглаживающая верлока по спине, остановилась. Тусклые серые глаза уставились в точку, как раз рядом с головой офицера. И, хотя не было произнесено ни слова, Д'Марр понял, что ему приказано говорить.

— Господин, теперь я знаю, где на поверхность выходит тоннель, ведущий в пещеры, — начал он. — Вход в город подземных жителей. Путь к их силе. Его можно искать всю жизнь и не найти. Он очень хорошо скрыт.

— Но ты можешь его найти.

— Да, повелитель, и очень просто.

Кивнув в знак одобрения, Вожак Стаи отвернулся. Однако для Д'Марра это вовсе не означало, что он может идти. Он слишком хорошо знал своего господина.

— Тогда завтра ты возглавишь поиски.

— Как прикажете.

Невзирая на то, что ему предстоит выдержать нестерпимую жару и ослепительный солнечный свет, молодой рейдер был доволен. Слава этой победы будет принадлежать ему, а не голубому человеку.

— Что-нибудь еще, или это все?

Что-нибудь еще? Д'Марр не мог припомнить чего-нибудь еще, более или менее существенного, кроме того, о чем уже было доложено. Место нахождения обиталища монстров было его единственной козырной картой, единственной и необходимой.

— А что же дракон, Оррил?

Дракон! Как он мог забыть? Дракон, правящий здесь, — это был больной вопрос, который его мучил. Это единственное, что могло помешать осуществлению их планов.

— Король-Дракон не доставит нам много беспокойства, повелитель. Он спрятался в своей цитадели и никогда оттуда не выходит. Я это узнал у квеля. До тех пор, пока мы не попытаемся войти к нему, ни он, ни помощь его клана нас не должны волновать. Мы можем делать все, что угодно. Похоже, что он только наблюдает. Наблюдает и ничего не предпринимает. — Последний вывод был чистым предположением арамита, но это ровным счетом ничего не значило. Очевидно, Хрустального Дракона не очень-то интересовало, кто вторгся в его владения, которые и будут принадлежать ему до тех пор, пока его никто не трогает. — Так что мы смело можем продолжить начатое и оставить дракона в покое до тех пор, пока мы не будем достаточно уверенными в собственной силе.

Лорд Д'Фарани ответил не сразу. Он медленно повернулся к своему подчиненному и впервые, с тех пор как Д'Марр присоединился к нему, внимательно посмотрел на молодого офицера. Верлок странно затих, как будто он так же, как и Д'Марр, был чем-то напуган.

— Тебе лучше не ошибаться, Оррил. С драконом справиться непросто. Он не мог так долго прожить среди такой энергии и при этом остаться прежним драконом. — Вожак Стаи опять начал поглаживать своего любимца, но на этот раз его это не успокоило. — Если дело дойдет до борьбы между мной и драконом, то, будь уверен, я устрою для этой рептилии подходящую ловушку… а ты будешь в ней приманкой. — Глаза Вожака Стаи опять уставились в никуда. Он отвернулся. — Ты свободен.

Когда Оррил Д'Марр спускался с вершины утеса, ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не побежать. Этой-ночью в лагере кому-то будет очень плохо; кто-то должен будет страдать, чтобы ослабить его чувство страха. Это был единственный способ избавиться от этого груза, единственный путь, после которого он сможет смотреть в лицо завтрашним заботам с выражением полного безразличия. Лучше каждый день дракон, чем гнев его господина, рассуждал он.

Прокладывая себе дорогу в бурных водах Восточного моря, длинный корабль приближался к Драконьему царству. Корабли, о которых думал Кейб Бедлам, были громадными и служили явно для нападения, а этот был приземистым, маленьким джагернаутом, предназначенным единственно для быстрой перевозки пассажиров. Но была и одна особенность, нечто общее с тремя огромными кораблями рейдеров.

Он тоже был абсолютно черного цвета.