"На третий раз повезет" - читать интересную книгу автора (Кросс Клер)

Глава 18

Ник рассказал все, что знал, и вдвоем с шерифом они попытались разработать план действий. К двери О'Нилла подошел Макалистер, исполненный решимости.

– Я буду представлять интересы Филиппы Коксуэлл. – Ник ожидал от него чего угодно, только не этого, а Макалистер монотонно продолжал: – Я требую, чтобы моего клиента немедленно выпустили под залог. У нее нет судимости, все улики косвенные, у нее фирма, и нет никаких причин полагать, что она не явится на слушание. – Джеффри засунул руки в карманы. – Я предлагаю пятьсот долларов.

– Ее можно освободить на основании показаний, – вмешалась Беверли.

– Я такие вопросы не решаю, и вы оба это прекрасно знаете. – О'Нилл поднял трубку телефона и набрал номер.

Ник догадался, какой именно судья будет вести дело в суде Розмаунта. Да, это будет непросто.

– Скажи этому ублюдку… – начала миссис Коксуэлл. Джеффри взял Беверли под руку:

– Тише, прошу вас. – Тогда она указала на Ника:

– Скажи ему. – Ник улыбнулся:

– С радостью, но когда придет время. Сейчас это может навредить Фил.

Беверли кивнула:

– Ты начинаешь мне нравиться, Ник Салливан. Ты серьезно относишься к моей дочери?

О'Нилл прикрыл трубку рукой, избавив Ника от необходимости отвечать.

– Он говорит – двадцать пять тысяч.

– Что? – Макалистер залепетал что-то, но все же взял себя в руки. – Это совершенно не соответствует степени вины, тем более еще не доказанной. Кроме того, безупречное прошлое Филиппы…

О'Нилл передал ему трубку, и Джеффри повторил свои возражения, хотя и более сдержанно. Черты его лица стали тверже, когда он выслушал ответ.

– Да, сэр, я защищаю ее в суде.

О'Нилл и Ник переглянулись.

– Нет, я не собираюсь публично унижать вас, сэр.

– Надо же, он, похоже, справляется, – сказала Беверли, и Ник согласно кивнул.

Макалистер расправил плечи.

– Но это крайне несправедливо, сэр. У моего клиента нет судимостей… – Он снова выслушал, после чего покачал головой: – При всем уважении, сэр, в этом деле явный конфликт интересов, и, возможно, было бы благоразумным… – Его прервали, рев судьи был слышан даже в комнате. Макалистер стиснул зубы. – Да, сэр, я действительно оспариваю ваше решение, – сказал он коротко. Последовала пауза. – Нет, сэр, не думаю, что пересмотр в понедельник утром будет уместен. – Он повысил голос: – Ваше решение неразумно и основано на… – В ответ раздалась такая брань, что Макалистер убрал трубку подальше от уха. – Вы закончили, сэр? – спросил он, когда судья замолчал. Голос Джеффри стал резким: – В таком случае примите к сведению: вы не можете уволить меня, потому что я сам ухожу. – И он кинул трубку на рычаг телефона.

Все уставились на Джеффри. Макалистер скромно потупил взор.

– Пока что все, – сказал он и расправил плечи. – Мама всегда говорила, что я должен сам добиваться своего. Надо же когда-нибудь начинать.

– На чем вы специализировались, Джеффри? – спросила Беверли.

– Меня всегда тянуло к уголовному праву.

– Нет, – она покачала головой, – вы никогда не познакомитесь с достойными людьми, если будете общаться с уголовниками. Рано или поздно вам придется защищать человека, про вину которого будут знать все, а в этом случае выигрыш равноценен поражению. – Она похлопала его по плечу. – Я бы рекомендовала вам семейное право.

Макалистер поморщился:

– Завещания? – Беверли улыбнулась:

– Разводы. Как раз сейчас я подумываю об одном. Если дело выгорит, вы войдете в адвокатскую элиту Бостона. – Она похлопала его по руке. – Счет в банке вырастет многократно. Кроме того, вы и личную жизнь сможете устроить.

– Вы собираетесь развестись с судьей Коксуэллом? – потребовал объяснений Макалистер.

Беверли кивнула.

– Я лучшие годы жизни потратила на него. Я старалась оправдать его ожидания, старалась угодить ему во всем. Боялась вызвать его гнев. С меня довольно. Филиппа показала мне, что есть и другой путь. Если возьмешься представлять меня в суде, Джеффри, то дело твое.

– Спасибо, я ценю ваше доверие.

– А как же Филиппа? – спросил О'Нилл.

– Я закончу то, что начал. Филиппа не проведет в тюрьме вторую ночь, – сказал Макалистер. – Можно мне еще раз воспользоваться вашим телефоном? Может, мама поможет мне с первым клиентом?

– В этом нет необходимости. – Ник положил на стол шерифа платиновую кредитную карточку. – Филиппа попала сюда из-за меня, мне ее и вызволять.

– Нет, этот молодой человек определенно мне нравится! – воскликнула Беверли. – Скажи, Ник, чем ты зарабатываешь на жизнь?

Должно быть, мне на нервы действовал серый цвет стен в камере. Особенно после того, как я осталась одна. А может, решетка на окне. Что бы это ни было, но весь ужас ситуации только сейчас начал доходить до меня. И мое положение мне очень не нравилось. Даже если обвинения снимут, то такие люди, как миссис Хатауэй, могут счесть это пятном на репутации фирмы. Это может пагубно сказаться на бизнесе. А ведь только-только дела пошли в гору. Я обанкрочусь, это провал. А если мне дадут условный срок? Я навсегда останусь изгоем в семье. Придется каждый вторник ходить на проверку в полицию. Я здорово подведу Элайн.

Самобичевание не привело ни к чему хорошему, я лишь еще глубже впадала в депрессию.

В замке забренчали ключи, и я в надежде посмотрела на дверь. Мама оделась слишком нарядно для визита в тюрьму, но я все равно была рада ее видеть.

– Милая, не сиди на этом, ты испачкаешь костюм. – Она говорила со мной так, будто мы пришли выпить по чашке чая в самый дорогой ресторан города, а я села на бордюр снаружи и не желаю ее слушать. Она помогла мне подняться и погладила по голове, словно маленькую девочку. От ее забот я чуть не разревелась.

– Мама, я в тюрьме.

Она перестала гладить меня по голове, зато принялась расправлять складки на моей одежде.

– У тебя прекрасный вкус, Филиппа. Надеюсь, ты унаследовала его от меня.

Я удивленно моргнула:

– Ты что, выпила?

Она чуть заметно улыбнулась:

– Совсем немного. Это место отрезвляет.

– Ты сбросила кокон?

– Что, прости?

– Неужели появилась прежняя Беверли Коксуэлл? – Моя мать считала, что у меня ужасный вкус во всем – от нижнего белья до мужчин.

Она взяла мое лицо в ладони и заглянула в глаза:

– Твоя мать поняла, что ошибалась.

Я смотрела на нее несколько мгновений, а затем покачала головой.

– Что случилось с миропорядком во вселенной? Ты признаешь, что не права?

Мама поморщилась:

– Я вышла замуж не за того человека и не сделала ничего, чтобы исправить это. – Она отвернулась от меня. – Я спивалась столько лет, а это не решение проблемы, Филиппа. – Она постучала идеально накрашенными ногтями по подоконнику и удивленно посмотрела на оставшуюся на пальцах сажу. – Какое грязное место, – пробормотала она, затем повернулась ко мне, отряхивая руки. – Ты показала мне, что вещи не всегда такие, какими кажутся, и что люди тоже не такие, какими кажутся. – Она улыбнулась. – Что внешность обманчива и то, чему меня учили, не всегда правда.

Меня поставили на сцену, забыв выдать копию сценария.

– И что ты думаешь делать?

– Я разведусь с твоим отцом. Я перееду в Бостон и начну жить, как давно хотела. Я начну жизнь заново, вместо того чтобы жаловаться на злую судьбу. Я остановилась сама, вот в чем суть. И начну я с нуля тоже сама.

– А как же тот мужчина? – Мама негромко рассмеялась:

– Он в прошлом, Филиппа, да и он никогда ничего для меня не значил. Он был мне интересен потому, что был другим. Он олицетворял свободу и страсть, спонтанность, что ли. Он олицетворял все то, чего я была лишена. Я благодарна ему за то, что он познакомил меня с другой стороной мира, я никогда не забуду его, но мы с ним как огонь и вода.

– Но ты же сохранила его письма.

– Только потому, что они напоминали мне о возможностях, о том, чем я пожертвовала, о том, чего у меня, как я тогда думала, не будет больше никогда. – Она робко улыбнулась. – Не волнуйся за меня, милая. Я позвонила своей старинной подруге, она предложила мне пожить в ее домике для гостей. Это, конечно, временно, пока я не найду подходящее жилье, но для начала подойдет. Джеффри подбросит меня на машине.

Было что-то сюрреалистическое в этой ситуации: я думала о том, где будет спать мама, в то время как самой мне снова придется провести ночь на бетонном полу.

Да еще так, чтобы не запачкать костюм.

Затем снова звякнули ключи в замке, и я вернулась в реальность. В дверях стоял Ник и смотрел на меня взволнованно. Галстук на его шее был ослаблен.

– Он оплатил залог за тебя, милая, – прошептала мама. – Должна сказать, сейчас он производит большее впечатление, чем я могла предположить. – Когда я посмотрела на Ника, она понизила голос до едва слышного: – Знаешь, милая, мужчины думают, что секс решает все проблемы. Наверное, нам стоит внимательнее относиться к этой теории. – Она улыбнулась и поцеловала меня в щеку, затем развернулась и взяла под руку Джеффри, который появился в дверях сразу после Ника.

Но я видела лишь Ника. Его улыбку, его ясный взгляд. Он распахнул объятия, и я бросилась ему на шею. Он прижал меня к себе, и я блаженно закрыла глаза. Он был таким теплым, что я чувствовала себя полной дурой, потому что готова была урчать от удовольствия.

– Сложный выдался денек? – прошептал он, уткнувшись в мои волосы, и стер пальцем слезы с моих щек.

– Я не плачу.

– Конечно, нет.

Я испачкала его рубашку тушью, но ему, похоже, было все равно. Он не пытался шутить, не пытался поднять мне настроение, просто крепко прижал к себе, словно не хотел отпускать. И меня это совершенно устраивало. Ник сказал что-то шерифу О'Ниллу насчет завтрашнего дня, но я слушала лишь краем уха, и повел меня к машине. Он обращался со мной как с королевой, открыл дверцу, держал за руку, пока я усаживалась на пассажирское кресло – никто и не предполагал, что я сяду за руль. Мир казался большим и пугающим, будущее было неясным.

Ник не отпускал мою руку всю дорогу до дома; когда он переключал передачи, было неудобно, но оно того стоило. Определенно стоило. Мы не перемолвились и словом, но сердце мое билось, как будто я пробежала марафонскую дистанцию.

Несмотря на то что меня переполняли эмоции, все было предельно просто. Я боялась спрашивать, боялась даже сказать что-нибудь, я не хотела испортить волшебство мгновения. Я не хотела разрушить очарование ожидания.

Мы вошли в прихожую моей квартиры, Ник закрыл дверь на ключ, и мы посмотрели друг другу в глаза. Его изумрудные глаза выдавали нетерпение, но он ждал моего решения. Даже без совета матери я бы догадалась, чего он ждет. Я и сама хотела отдаться его вулканической страсти. И не важно, будет это последний раз или это навсегда. Я готова была отдать ему все.

Он прижал меня к себе и поцеловал, вложив в поцелуи всю страсть. Он едва контролировал себя, но его поцелуй был нежным. И тут я поняла, что на самом деле не любила его все эти годы. Я не могла любить его, потому что не знала его. Не знала, какой он на самом деле.

Наша одежда валялась по всей квартире. Мы занимались любовью ночь напролет, так, словно утро не придет никогда, А когда утро пришло, я сказал Нику Салливану, что люблю его. Он ничего не ответил, впрочем, я ничего и не ожидала. Он лишь снова занялся со мной любовью.

И этого было достаточно.

Когда я проснулась, моему взору предстало великолепное зрелище: Ник Салливан натягивал джинсы.

– Только не говори мне, что уже утро.

Ник бросил на меня взгляд через плечо и ухмыльнулся. Значит, он слышал, что я сказала, и ответ будет неутешительным.

– Прошлой ночью о сне ты беспокоилась меньше всего. – Я снова легла, осторожно подбирая стратегию поведения.

Прошлой ночью он занимался со мной любовью так, словно ему было не все равно. Впрочем, не сказать, что я большой знаток по этой части. Может быть, он, напротив, занимался со мной любовью, как в последний раз? Эта мысль отрезвила меня.

– Я планировала поваляться немного после тюремного заключения, насладиться, так сказать, благами вольной жизни.

Ник склонился надо мной, все еще в одних джинсах, и поцеловал. Так целуют разве что свою маму. Он поднялся и надел рубашку, оставив меня в сомнениях.

– Некогда отдыхать, Фил. Надо навестить Люсию.

Я села и испуганно заморгала. Неужели я что-то пропустила?

– Тебе звонили? Как она?

– Пока ни слова. – Ник насупился. – Но ее накачали лекарствами. – Он повернулся ко мне спиной и застегнул рубашку. Он заметно старался говорить нейтральным тоном: – О'Нилл хочет задать ей пару вопросов, когда она придет в себя. Я хочу присутствовать при этом.

То, что он говорил мне об этом, вселяло некую надежду, но мне нужно было что-нибудь более весомое.

– Тогда иди. Бери пикап, если хочешь. – Он посмотрел на меня:

– Фил, ты же знаешь, что дело не в этом.

Мы долго смотрел друг на друга. Я завернулась в одеяло, не в силах выбросить из головы сцены любви.

– Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?

– Я тебе об этом и толкую. – Я всплеснула руками:

– Так чего же ты прямо не скажешь?

С минуту он смотрел в пол, затем в два шага пересек комнату, а затем сел на край кровати.

– Фил, ты поедешь со мной в больницу, чтобы навестить Люсию? Надеюсь, что сегодня утром все разрешится. – Он постучал по деревянной спинке кровати. – И я действительно думаю, что тебе стоит быть там вместе со мной.

– Предложи лучше что-нибудь, от чего я не смогу отказаться. – пробормотала я.

Я выбралась из-под одеяла, и мне было все равно, как я выгляжу. Вечеринка закончилась.

Ник пытался сказать что-то резонное, но я не стала даже слушать.

– Фил…

– Не надо. – Я протестующе подняла руку. – Не говори ничего. Не начинай. И так все плохо.

Я пошла в ванную, чувствуя на себе его взгляд. Сердце разрывалось на части с каждым шагом. Что ж, сейчас все могут говорить, что меня предупреждали. Сейчас я по крайней мере знаю, как целуется Ник Салливан, не говоря уж обо всем остальном. Я даже знаю все его секреты. Что, впрочем, слабо утешаю. Я не лукавила, когда говорила Джеффри, что не жалею ни о чем и что готова заплатить за эту неделю любую цену. Я просто не хотела, чтобы все заканчивалось. Как ребенок на ярмарке, я не хотела слезать с карусели и возвращаться к скучной обыденной жизни.

Своему отражению в зеркале я сказана, что должна быть благодарна Нику за то, что он не скрывает от меня правду. Он мог опуститься передо мной на колено и поклясться в вечной любви, а потом навсегда исчезнуть из моей жизни. Что в конечном счете было бы гораздо хуже. Нет, он не обе шал того, чего не мог дать. Он сказал, что вернулся, чтобы сделать все правильно. Как только Шон окажется за решеткой и баланс сил будет восстановлен, Ник исчезнет. На этот раз навсегда. Иного он никогда и не обещал.

Впрочем, благодарности к нему я все равно не питала, зато было о чем пожаловаться шампуню на полке.

И все равно глупо будет пропускать феерический финал.

Она ушла и изменила правила. Фигурально выражаясь, она выдернула из-под него коврик и оставила в полном недоумении.

Называется: исправил все.

Вот и делай сейчас вид, что Фил не наговорила того, что наговорила.

Тишина, повисшая между ними, не имела ничего общего с дружеским молчанием, равно как и с сексуальным напряжением прошлой ночи. Фил с наслаждением переключала передачи и не тратила времени на разговоры.

Ее признание эхом отдавалось в голове, сбивая его с толку, пугая, побуждая одну часть его существа бежать куда подальше. Но другая часть хотела услышать, как три волшебных слова снова сорвутся с ее губ. Эта часть прокручивала снова и снова момент, когда Фил сказала заветные слова.

Эта часть его существа хотела остаться.

Впрочем, Ник не собирался ничего обещать, во всяком случае не раньше, чем он будет уверен, что сдержит обещание. Он не бросит Фил, причинив ей страдания. Но все по порядку. Сначала нужно решить более насущные проблемы.

О'Нилл ждал его, как они и договаривались. От его проницательного взгляда не укрылось то, как Фил отошла от Ника, словно поскорее хотела оказаться на дистанции. Она взяла со столика в приемном покое журнал и закрылась им, не удостоив Ника и взглядом.

О'Нилл посмотрел на него, и Ник почувствовал, что начинает злиться.

– Вот уж не думал, что можно испортить такое дело, – пробормотал шериф, но Ник предпочел оставить его комментарии без внимания. Не его это дело.

Люсия спала, как и в последний визит. На больничной койке она выглядела усталой и казалась бледной, словно ее жизненная сила разом ушла из нее. Или тому виной капельницы, что облепили ее со всех сторон? Кожа казалась тонкой, кости – хрупкими. Кислородная маска шипела в такт дыханию. Шериф стоял немного сзади, и лицо его было вовсе не таким бесстрастным, как ему самому того хотелось.

– Не удался твой фокус, Люсия, – пробормотал Ник голосом, который сам с трудом узнал.

Ее веки задрожали. Она открывала глаза целую вечность, или ему так казалось из-за того, что больше всего он хотел сейчас увидеть ее суровый взгляд.

Взор ее был затуманен, она смотрела на них не узнавая Затем она нахмурилась и легонько сжала его пальцы.

– Не шали, Николас. – Голос ее звучал еле слышным шепотом. – Дай-ка мне сигарету.

– Едва ли тебе разрешат курить здесь, – сказал он, откашлявшись. – Чтобы закурить, тебе придется поправиться и выписаться домой.

Она фыркнула и тут же слабо кашлянула.

– Может, ты и прав. – Она осмотрелась по сторонам и улыбнулась: – Здравствуй, Билл. Надо было тебе допить бренди.

– Ни за что. Нет ничего хуже, чем пить в одиночестве. – Она легкомысленно усмехнулась – слабая тень прежней Люсии.

– Хуже только есть твою оленину и ничем не запивать ее. – Она посмотрела на Ника, в глазах ее мелькнул озорной огонек: – Он уже кормил тебя своей стряпней?

– Нет. Еще не успел.

– Значит, тебе еще предстоит это удовольствие. – В голосе ее звучал вопрос. Ник улыбнулся:

– Пожалуй. Как же готовится оленина? – Люсия слабо поморщилась:

– Понятия не имею.

– Что ж, придется додумываться самому.

Люсия опустила голову на подушку и прикрыла глаза, словно разговор дался ей с трудом.

– Значит, ты усвоил урок.

– Значит, усвоил.

Комната снова наполнилась шипением кислородной маски. О'Нилл подошел ближе и взял ее за другую руку.

– Люсия, кто это сделал?

Ее дыхание стало реже, глаза закрывались.

– Люсия, – настаивал Ник. – Кто сделал это?

Она нахмурилась, как будто старалась остаться в сознании, но давалось ей это с трудом. Ее пальцы в руке Ника слабели.

– Филиппа Коксуэлл? – спросил О'Нилл.

Люсия улыбнулась.

– Девчонка Николаса… – прошептала она. Ник знал, что не он один ждет ее признания.

– Я так и думал, – пробормотал О' Нилл. Но Ник не обратил на него внимания.

– Я учила ее танцевать. – Улыбка Люсии стала шире, она поднесла руку Ника к щеке. – Она та самая.

О'Нилл удивленно нахмурился, но Ник знал, что бабушка говорит совсем о другом.

– Это была не Фил, Люсия, прошу, не засыпай. Скажи нам, кто сделал это с тобой?

– Ах нет, нет, – пробормотала она, язык заплетался, лекарство начинало действовать. – Не она. Другая.

– Другая? – рявкнул О'Нилл, но Люсия уже отправилась в страну грез.

Другая.

Кто же? Люсия еще не скоро сможет сказать им, кто именно.

Они вынуждены были уйти из палаты, потому что пришла медсестра и зашикала на них. Хорошо хоть Фил теперь официально оправдана.

– Может, это партнер Филиппы по «Коксуэлл и Поуп»? – О'Нилл листал записную книгу. – Возможно, эта Элайн влезла в долги, может быть, ей нужен был новый контракт?

– Никакого контракта не было, в том-то все и дело.

Они вышли в приемный покой и увидели, что Шон зажал в углу Фил, а у него за спиной стоит Джози. Девушка явно была чем-то недовольна.

Другая.

Ник так резко остановился, что О'Нилл налетел на него.

– Другая. Не девушка Ника, девушка другого. – О'Нилл улыбнулся и погрозил Нику пальцем, после чего вышел вперед, чтобы взять ситуацию под контроль. Он коротко представился.

– Ваша бабушка уснула, мистер Салливан, – сказал он Шону. – Но пока мы ждем ее пробуждения, я хотел бы задать вам несколько вопросов.

– Разумеется! Всегда рад содействовать полиции. – Шон широко улыбнулся. – Чем могу помочь?

– Скажите, где вы были в пятницу. – О'Нилл достал блокнот и ручку.

Улыбка Шона исчезла с лица.

– Что это?

– Это расследование по факту нападения на человека, мистер Салливан. Если вы предпочитаете разговаривать в другом месте, то, уверяю вас, найти уединенную комнату не проблема.

– Эй, мне скрывать нечего. В пятницу я был на собеседовании. Весь день. Мне даже почти дали работу. – Он был явно недоволен вопросами О'Нилла.

– И разумеется, у них есть запись о вашем посещении?

– Уж лучше пусть она у них будет.

– Хорошо, дайте мне адрес фирмы и имя человека, с которым вы беседовали. В какое именно время вы там были, мистер Салливан?

– С девяти до четырех.

– Думаю, Макс подтвердит, что ты брал его машину? – спросил Ник.

Шон нахмурился:

– Нет, я ездил на автобусе. Фирма находится в самом центре. А откуда ты знаешь о машине Макса?

Джози оглядела всех.

– Я сказала им, что ты брал машину во вторник, – сказала она. – Для другого собеседования.

– Во вторник? – Шон покачал головой. – Нет, это было в понедельник.

– Нет, ты ошибаешься, – настаивала она. – Это было во вторник. Я точно помню.

– Макс сказал, что это было в понедельник, – подтвердила Фил.

Глаза Джози недобро вспыхнули.

– Макс врет.

– Его машина не будет врать, – спокойно сказал О'Нилл. – Мы проверим ее, а у Макса возьмем отпечатки пальцев.

Джози побледнела и опустилась на стул.

– Фил, у тебя есть телефон Макса? – спросил Ник, приглядывая за Джози. – Может быть, он вспомнит, не брал ли его машину кто-нибудь еще в пятницу?

– Точно не я, – фыркнул Шон, – я добирался автобусом. – Джози закрыла лицо руками и заплакала.

В слезах Джози поведала нам свою историю во всех подробностях. Похоже, она действительно верила, что деньги все изменят. Шон рассказал ей, что поссорился с Люсией, и о замысле Люсии. А рассказ Ника подал ей идею, как все провернуть.

У Шона на пятницу было алиби, поэтому она выбрала именно этот день. Она не ожидала, что кто-нибудь подумает на нее. Она настаивала на вторнике именно потому, что Шон был у Люсии в понедельник, тогда они и поссорились. А пиво она так долго несла просто потому, что стояла под дверью и подслушивала разговор.

Печально, но Шон не оценил ее усилий.

– Боже правый! – воскликнул он, пока шериф О'Нилл зачитывал Джози ее права. – Я всегда знал, что она настоящая сука, но это просто уму непостижимо.

Фил поморщилась от его грубости:

– Что?

– Ты меня слышала. Неужели она думала, что это сойдет ей с рук? – Шон отвернулся – Ну ее к черту. Бросьте ее за решетку.

Фил была в шоке.

– Она же сделала это для тебя!

– А кто ее просил?

– Ну ты и животное! – процедила Фил сквозь зубы и ударила Шона в нос.

Это был настоящий хук правой, как ее учил Зак. У Шона из носа пошла кровь. Фил успела порадоваться, что сломала ему нос, но тут же почувствовала, что разбила себе руку. Ник безудержно смеялся.

«Все-таки меня посадят за нападение на человека, – подумала Фил. – Шериф был свидетелем преступления, и у него просто не останется иного выхода». Ник обнял Фил за плечи и вывел. Они направились к хирургу.

Смешно было смотреть, как Фил сопротивляется действию успокаивающего и старается не заснуть. Ник вел машину, они ехали домой к Фил. Ник все время поглядывал, как она там.

– Не хочешь ничего пропустить? – дразнил он ее, помогая выйти из машины.

– Давай, давай, смейся надо мной, – обвиняюще вымолвила Фил.

Ноги не держали ее, и Нику пришлось взять ее на руки и отнести в квартиру.

Стоило Фил оказаться в постели, как глаза сами собой закрылись.

Ник раздел ее, что оказалось непросто, и накрыл одеялом. Он хотел оставить ее, но неожиданно она схватила его за руку. Фил пыталась что-то сказать, но ничего нельзя было разобрать. Она нахмурила брови. Ник улыбнулся ее решимости.

– Спи, Фил, – прошептал он и обнял ее. – Обещаю записывать все хорошие новости. – Он видел, как разгладилась морщинка между ее бровей.

Фил все еще крепко держала его за руку. Ник попытался высвободиться, и тут до него дошло, чего именно она боится. Она боится, что он уйдет.

А почему, собственно, нет? Загадка, в которой он просил ее помочь разобраться, решена. Люсия идет на поправку. Джози во всем созналась. Репутация Фил восстановлена. Нет никаких причин оставаться. Он ведь никогда и не обещал, что останется.

По ее словам, он уже дважды бросал ее, хотя сам он никогда не рассматривал все под таким углом. Чего же он медлит? Почему не спешит собирать рюкзак? Ведь не в его стиле задерживаться где бы то ни было.

О Люсии можно больше не беспокоиться, а поддерживать дружбу можно из любого уголка планеты. Телефонных звонков для этого обычно хватает. Люсия поправляется, и, похоже, Шон будет приглядывать за ней.

Семья Фил никогда не признает ее бунта, но как минимум они стали уважать ее. Здесь он сделал все, что мог, да и ее расположение вернул.

Голова на плечах, карманы полны денег, хоть сейчас в путь. В любую минуту можно вернуться к прежней жизни. Но в голове эхом звучал голос Люсии: «Она та самая».

Не та самая, что напала на Люсию. Он прищурился, понимая, что она имела в виду. Та самая для Николаса.

Удивительно, но кочевой образ жизни стал вдруг чужд Нику! Ему понравилось готовить для Фил, и он никуда уже не хотел уезжать. Рецепты еще не кончились, ему было интересно посмотреть, как Фил оценит его искусство. А кроме того, он еще не изучил все ее ямочки и впадинки, не насладился любовными утехами. Только ради этого можно задержаться.

Ник смотрел, как Фил сопит во сне, а сам продолжал поглаживать ее руку. Фил выглядела такой уязвимой, такой хрупкой. Может быть, во сне она сбрасывала свою броню, а может быть, просто события недели вымотали ее.

Он никогда ничего не обещал ей. А сейчас думал, что изменилось бы, пообещай он ей что-нибудь.

Фил никогда не просила его ни о чем для себя. В этом они похожи. Он тоже не ждал никаких подарков от судьбы. Тем паче от людей. Потому и не просил ни о чем.

Ник не просил, чтобы Фил любила его, но она все равно любила. И это было приятно. Ее звезда светила с потолка слабым голубым светом, и Ник долго сидел, глядя на нее и сжимая в руке маленькую ладошку Фил. У него и смелости не хватило бы попросить что-нибудь для себя.

А может быть, они все-таки разные? Фил светилась везде, куда ступала ее нога, она видела в людях хорошее и всегда надеялась на лучшее. Она верила, что ее мечты воплотятся в жизнь. Она верила в непобедимую силу добра.

Он был не прав, когда обвинил ее в том, что она не видит, каким он стал. Она видела. Она осветила его черную душу, найдя и в нем что-то хорошее, что-то, о чем и сам он не подозревал. Она сказала, что благодаря его вмешательству ее жизнь изменилась к лучшему, ее мечты стали реальностью. От этого голова шла кругом. Даже в том, что он считал своим величайшим провалом, Фил увидела зерна добра. Она научила его смотреть на вещи объективно.

Он вернется в Азию, обратно в свой райский угол, чтобы решить, что можно исправить. Но впервые в жизни Ник не хотел путешествовать один. Он хотел взять Фил с собой. Он хотел поделиться с ней красотой того места, хотел выслушать ее совет. Может быть, еще не поздно все исправить? Он хотел, чтобы она помогла ему увидеть все в светлых тонах.

Может быть, они созданы, чтобы дополнять друг друга. Когда он с Фил, он был уверен в будущем, своем и мира вообще.

Так стоило ли удивляться, что он был не готов уйти?

Ник убрал со щеки Фил завиток волос.

Дело в том, что он никогда не сможет уйти от нее. Фил впустила его в свой дом, свою постель и свое сердце… Теперь он понимал, почему хочет показать ей чудеса этого мира. Это то немногое, чем он мог поделиться с ней, что мог предложить ей взамен. Ник тихонько разжал пальцы Фил, освобождаясь, затем разделся и лег рядом. Она со вздохом устроилась в его объятиях. Даже сейчас, лежа в постели, они идеально подходили друг другу.

Все эти годы Ник знал, что они два сапога пара, но понял это той ночью, когда они танцевали вальс и загадали первое желание на звезде. Он боялся своих чувств к Фил, потому и сбежал. Сбежал от ее доброты, от ее любви. Сбежал дважды. Но ни одна из женщин, что встречались на него пути, не была достойна той, которую он оставил. Вот почему он столько ездил, чтобы не вспоминать о том, чего ему так не хватает. Чтобы с головой уйти в новые ощущения.

Однако дни бродяжничества миновали. Если он куда и пойдет, так только с Фил. Ведь Люсия права… Фил – та самая. Он предложит ей свою помощь, вложит деньги в ее компанию. Он будет любить ее и защищать, будет укрывать от любой непогоды… Если, конечно, она согласится остаться с ним.

Он подмигнул звезде на потолке – ведь она была самой яркой в зоне видимости – и всем сердцем загадал желание. Впервые с детства он загадал желание на звезде, но если дело в искренности, то его желание непременно сбудется. На третий раз повезет, так, кажется, говорила Фил.

Ник поцеловал ее в висок, и она улыбнулась, как будто знала, что это он.

– Я люблю тебя, Фил, – прошептал Ник.

Но девушка его мечты не слышала. Она мирно посапывала рядом с ним.

Сознание ускользало, словно ощущение сцены. Люсия боролась изо всех сил, чтобы не уснуть, слушая полицейскую сирену. Ох, поторопился бы ее мальчик. Наконец он вошел в комнату в сопровождении Билла, на носу у него был пластырь, а под глазами набухали синяки.

А чего еще было ждать от Шона после их ссоры в понедельник.

– Что тебе надо? – спросил он требовательно, не желая тянуть время.

– Я хотела поговорить с тобой. – Голос Люсии звучал не так властно, как ей бы того хотелось, да и поза не придавала авторитета, но и этого должно было хватить.

Шон скрестил на груди руки.

– Ну так говори. Я не собираюсь ждать всю ночь. – Люсию оскорбил его тон.

– Ты так занят? Работу, что ли, нашел? – Шон покраснел:

– Нет. Но скоро найду. Что-нибудь получу.

– Ничего ты не найдешь. – Это заставило его замолчать.

– Потому что ты проклянешь меня?

– Да ты сам себя проклял, дурачок. – Люсия закашлялась, в очередной раз пожалев, что нельзя курить, и посмотрела на внука, который теперь слушал внимательно. Придется выложить все кратко и просто, поскольку лекарства снова начинали действовать. – Когда тебя стали преследовать неудачи?

– Боже правый, да откуда же я знаю?!

– Тогда, когда ты поступил неправильно и не стал ничего исправлять.

– Откуда ты… Да ты выдумываешь. Вернулся твой золотой мальчик, и ты пытаешься его оправдать.

Люсия не обратила на слова Шона никакого внимания.

– Твой отец придумал расплачиваться за каждое плохое дело, так или иначе. Он считал, что от этого зависит его удача.

– А я-то думал, суд решает, как расплачиваться за плохие дела.

– Не всегда суд ловит того, кого надо, – вмешался в разговор Билл.

– Если вы думаете, что сможете повесить на меня то, чего я не делал, то тут вы глубоко заблуждаетесь.

– Я от тебя ничего не жду, – твердо сказала Люсия. – Вот и ты от меня ничего не жди.

Шон побледнел:

– Ты не можешь вычеркнуть меня из завещания. Я оспорю его.

– Знаю. – Люсия позволила себе улыбнуться. – Поэтому я решила потратить все до цента. – Усилия обошлись ей дорого, она снова слабо кашлянула.

Билл сказал то, что собирался, хотя и с меньшим драматизмом, чем хотел:

– А это значит, что если ты хоть чего-нибудь собираешься добиться в жизни, то тебе придется развернуть свою жизнь на сто восемьдесят градусов.

– Я работу не могу найти, а вы от меня еще чего-то хотите?

– Я дам тебе работу. Расскажи ему, Билл.

– Театру нужен смотритель, желательно живущий прямо при театре. В обязанности будет входить проверка службы безопасности, даже в период реконструкции и ремонта, контроль над рабочими и прочее.

– Я не буду работать вахтером.

– Есть возможность роста: со временем нужны будут администратор, зам по рекламе и зам по работе с предварительными заказами.

– Ну это еще куда ни шло. А вахтером нанимайте кого-нибудь другого.

Люсия покачала головой:

– Так дело не пойдет.

– Твоя бабушка полагает, что администратор должен знать всю работу в театре с самых низов.

Шон зло посмотрел на бабку.

– И сколько будут платить?

Билл назвал сумму, и Шон с издевкой заметил:

– Я не проживу на это!

– Проживешь. Комната, где будешь жить, при театре, поэтому тебе не придется платить за нее.

– Да, но на пиво мне точно не хватит.

– Что ж, у тебя будет свободное время, и ты можешь взять еще одну работу, по совместительству. Деньги, заработанные там, несколько скрасят твои будни.

– Что это значит?

– Несколько недель назад твоей бабушке позвонил пожилой человек. Много лет назад он пострадал в несчастном случае, и теперь у него отказывают ноги. Ему тяжело ходить, и он не успевает следить за домом.

– А почему он тебе позвонил? – спросил Шон агрессивно. Вежливости ему определенно не хватало. – Вы что, благотворительная организация?

Люсия кашлянула, ей не нравилось, что нужно все раскладывать по полочкам.

– Он повредил ногу, когда его сбили машиной пятнадцать лет назад.

Шон сел и уставился на Люсию:

– У вас ничего нет против меня…

– А у тебя нет будущего! – выкрикнула Люсия. – Я думала, что ты вылитый отец, но теперь-то я вижу, что лишь отчасти права. Ты не понимаешь, что нужно делать, чтобы тебя любили, и в отличие от отца ты не готов брать на себя моральную ответственность за проступки. Отвратительное сочетание качеств, и пора уже кому-то сказать тебе об этом.

Она снова опустилась на подушки. Ее раздражало собственное громкое дыхание, наполнявшее комнату.

– Легко обвинять других в собственных грехах, – тихо сказал Билл. – Но в итоге мы сами создаем себя.

– Вот что правда, то правда, всем наплевать, что стало со мной.

– Я не ослышался? А эта юная леди, которая готова была на убийство ради тебя, ради того, чтобы у тебя появился шанс?

– Она плохо старалась.

– И слава Богу. Может, вам повезет и вы будете вместе ходить на занятия по управлению гневом, вместо того чтобы встречаться в тюрьме по выходным до конца жизни. А твоя бабушка готова дать тебе работу, что было бы невозможно, будь она мертва.

– Но нет, мы привыкли идти по пути наименьшего сопротивления, – брюзжала Люсия. – Так моча стекает в водосток. И куда тебя это привело? Пора вырасти, Шон.

– Бабушка предлагает тебе шанс, которого больше у тебя может не быть.

– Не надо читать мне лекции по поводу моей жизни.

– Лекции кончились. – Глаза Люсии закрывались, несмотря на все ее усилия.

– Другого такого предложения не будет, – подытожил Билл. – Соглашайся или убирайся.

Шон колебался, и Люсия чувствовала это.

– Ты действительно потратишь все деньги? – спросил Шон.

Люсия улыбнулась, не поднимая век. Она знала, что это поставит точку. Любитель легкой жизни, как и его отец. Самое главное для него – это достаточно денег в кошельке.

– Это лучше, чем умереть богатой.

– А ты точно дашь мне хорошую работу, если я справлюсь с работой вахтера? Обещаешь?

– Ничего я не обещаю, мистер Салливан. Однако если будешь стараться, я наколдую, чтобы твоя удача переменилась.

Она услышала, как Шон фыркнул, но не смогла открыть глаза, чтобы посмотреть на него.

– Еще какие-нибудь условия, пока я не подписал контракт?

– Девушка Николаса, – прошептала Люсия и почувствовала, как Билл взял ее за руку. Его прикосновение было таким далеким, лекарства брали свое шаг за шагом. – Ты действительно хочешь выдвинуть против нее обвинения?

– Разумеется! Она ударила меня перед всеми, и безо всякой на то причины.

Билл заговорил спокойно, но твердо:

– А то, что ты постоянно избивал Джози безо всякой на то причины, не в счет? Этого, конечно, никто не видел.

Шон нервно выдохнул, и Люсия улыбнулась. Билл умел убеждать людей, и это ей нравилось в нем. А еще он мог терпеливо ждать годами подходящего момента, но вершил правосудие, и справедливость торжествовала. Люсия даже подозревала, что человек с больными ногами не сам додумался позвонить ей, но ее устраивало неведение в таких вопросах. Это говорило о мертвой хватке и чистой совести. Билл был одним из лучших в своей профессии.

Последнее, что Люсия услышала, было неохотное согласие Шона, только после этого она позволила занавесу опуститься.