"Радуга Шесть" - читать интересную книгу автора (Клэнси Том)

Глава 15 Белые шляпы

— Мы не могли сделать ничего, Джон. Абсолютно ничего, — сказал Беллоу, озвучивая слова, которые остальные не решались произнести.

— Что теперь? — спросил Кларк.

— Теперь, полагаю, мы снова включим электричество в замке.

Они наблюдали по телевизионным мониторам, как три человека бежали к ребенку.

На двух были треуголки полиции. Третьим был доктор Гектор Вейлер.

Чавез и Ковингтон видели происходящее с близкого расстояния. На Вейлере был белый лабораторный халат — общая форма для всех врачей мира, и его бег к ребенку внезапно закончился, когда он коснулся теплого, но неподвижного тела. Сутулый наклон его плеч красноречиво говорил о результате, даже с пятидесяти метров. Пуля прошла прямо через ее сердце. Доктор сказал что-то полицейским, и один из них покатил кресло со двора, поворачивая его, чтобы проехать мимо двух командиров «Радуги».

— Одну минуту, док, — произнес Чавез, подходя к креслу, чтобы посмотреть на девочку. В этот момент Динг вспомнил, что его собственная жена носит новую жизнь у себя в животе. Ребенок сейчас, наверно, двигается и пинается, пока Сэнди сидит в их гостиной, смотрит телевизор или читает книгу. Лицо маленькой девочки казалось мирным, словно она спала, и Чавез не смог удержаться от того, чтобы не коснуться ее мягких волос. — Что с ней, доктор?

— Она очень больна, возможно, неизлечима. В моем кабинете хранится досье на нее. Когда эти дети приезжают сюда, мне присылают краткую историю их болезни на случай, если возникнет экстренная необходимость в помощи. — Врач прикусил губу и посмотрел вверх. — Она, наверно, умирала, но еще не умерла, нельзя сказать, что у нее не было надежды. — Вейлер был сыном испанской матери и немецкого отца, который эмигрировал в Испанию после Второй мировой войны. Он старательно учился, чтобы стать врачом и хирургом, и этот акт, убийство ребенка, противоречило всем его убеждениям. Кто-то решил сделать бесполезной всю его учебу и подготовку. Вейлер никогда не испытывал ярости, он был тихим и меланхоличным человеком, но сейчас его охватила ярость. — Вы убьете их?

Чавез поднял голову. В его глазах не было слез. Возможно, они придут позднее, думал Доминго Чавез, по-прежнему держа руку на голове ребенка. У нее были короткие волосы, и он не знал, что они отросли после последнего сеанса химиотерапии. Но зато он знал, что она должна быть живой, и, наблюдая за ее смертью, он не сумел исполнить то, чему посвятил свою жизнь.

— Да, — сказал он доктору. — Мы убьем их. Питер? — Он сделал знак своему коллеге, и они вместе проводили остальных к офису доктора. Они шли медленно. Сейчас не было необходимости спешить.

— Сойдет, — подумал Мэллой, рассматривая, свежую краску на борту «Ночного ястреба». POLICIA, гласила надпись. — Ты готов, Гаррисон?

— Так точно, сэр. Сержант Нэнс, пора отправляться.

— Да, сэр. — Механик запрыгнул в дверцу, пристегнулся и наблюдал, как пилот производит предполетную подготовку. — Сзади все чисто, — сказал он по интеркому, после того как выглянул наружу, чтобы убедиться в этом. — Хвостовой винт свободен, полковник.

— Тогда пришло время лететь. — Мэллой прибавил газа и поднял «Ночного ястреба» в небо. Затем полковник включил тактическое радио. — Радуга, это Медведь, конец.

— Медведь, это Радуга Шесть, слышу тебя хорошо, конец.

— Медведь в воздухе, сэр, прибуду через семь минут.

— Понял, прошу облететь район, пока мы не дадим других указаний.

— Понял, сэр. Сообщу, когда начну облет. Конец. — Спешить было некуда. Мэллой опустил нос вертолета и направился в начинающуюся темноту. Солнце теперь почти село, и огни парка вдали начали зажигаться.

— Кто это? — спросил Чавез.

— Франциско де ла Круз, — ответил мужчина. Его нога была забинтована, и он, по-видимому, чувствовал боль.

— Да, мы видели вас на видеозаписи, — сказал Ковингтон. В углу он увидел щит и меч и повернулся к мужчине, чтобы выразить свое уважение сидящему человеку почтительным кивком. Питер поднял меч и прикинул его в руке. На близком расстоянии это было грозное оружие, не такое, конечно, как его «МР-10», но, по всей вероятности, достаточно грозное, несмотря ни на что.

— Ребенок? Они убили ребенка? — спросил де ла Круз.

Доктор Вейлер стоял у своего шкафа, где у него хранились истории болезней.

— Анна Гроот, возраст десять с половиной лет, — сказал он, читая документы которые прибыли раньше маленькой девочки. — Остеосаркома с метастазами, неизлечимо больна ...ей оставалось жить, по мнению ее врача, шесть недель. Остео, это тяжелый случай. — У стены два испанских полицейских подняли тело из кресла и бережно положили его на операционный стол, затем покрыли простыней. Один едва сдерживал слезы, он сдерживался только благодаря холодной ярости, от которой у него дрожали руки.

— Джон чувствует себя сейчас, должно быть, отвратительно, — сказал Чавез.

— Он был вынужден пойти на это, Динг. Приступать к решительным действиям было слишком рано.

— Я знаю это, Питер! Но как мы объясним это ей? — Наступило молчание. — Док, у вас есть где-нибудь кофе?

— Вон там, — показал Вейлер.

Чавез подошел к кофеварке и налил чашку кофе.

— Сверху и снизу, сокрушим их между нашими группами?

Ковингтон кивнул.

— Да, я полагаю, это лучший вариант.

Чавез допил кофе и бросил пластиковую чашку в урну.

— О'кей, пора приниматься за дело. — Они вышли из офиса Вейлера без единого слова и в наступивших сумерках вернулись в подземный командный центр.

— Винтовка Два-Один, что-нибудь происходит? — спрашивал Кларк, когда они спустились в подземное помещение.

— Ничего, Шесть, ничего, кроме теней в окнах. Пока они не поставили часового на крыше. Это немного странно.

«Они слишком уверены в своем телевизионном наблюдении», — подумал Нунэн. Перед ним лежали синьки плана замка.

— О'кей, исходим из того, что все наши друзья находятся вот здесь... но в замке еще двенадцать комнат на трех уровнях.

— Это Медведь, — донесся голос из динамика, установленного Нунэном. — Я начал облет. Что мне нужно знать? Конец.

— Медведь, это Шесть, — ответил Кларк. — Все объекты находятся в замке. На втором этаже расположен командный и контрольный центр. По нашему мнению, все объекты сейчас собрались там. Кроме того, тебе следует знать, что они убили заложника — маленькую девочку, — прибавил Кларк.

Внутри вертолета голова Мэллоя не шевельнулась при этих новостях.

— Понял, о'кей, Шесть, мы продолжим облет и наблюдение. Имейте в виду, мы имеем с собой все необходимое снаряжение, конец.

— Понял. Конец. — Кларк поднял палец с кнопки передачи.

Все молчали, но Чавез заметил, что их взгляды полны ненависти. Они были профессионалами и не проявляли чувств — никто не крутил в руках личное оружие и вообще не вел себя в соответствии с голливудскими штампами, но их лица казались окаменевшими, только глаза осматривали планы или перебегали по телевизионным мониторам. Гомеру Джонстону было, должно быть, очень трудно, подумал Чавез. Ублюдок, который убил девочку, был у него на перекрестье прицела. У Гомера были дети, и он мог перенести террориста в другое измерение легким движением пальца, так же просто, как раздавить муху... Но нет, это было бы неправильно, а им платили за то, чтобы они делали все правильно. Солдаты не были готовы даже для импровизированного штурма, а все, что пахло импровизацией, только приведет к смерти детей. Операция заключалась не в этом. Затем зазвонил телефон. Беллоу поднял трубку, одновременно нажав на кнопку громкоговорителя.

— Да? — сказал доктор.

— Мы сожалеем об инциденте с ребенком, но она все равно скоро бы умерла. Итак, когда будут освобождены наши друзья?

— Париж еще не связывался с нами, — ответил Беллоу.

— Мне жаль, но тогда скоро произойдет еще один инцидент.

— Послушайте, мистер Первый, я не могу заставить Париж принять решение. Мы ведем переговоры с правительственными чиновниками, а им требуется время, чтобы дать нам ответ. Правительства никогда не работают быстро, правда?

— Тогда я помогу им. Передайте Парижу, что, если через час самолет с нашими друзьями не прибудет сюда, чтобы мы могли подняться на борт, мы убьем заложника и затем будем убивать по заложнику каждый час, пока не будут выполнены наши требования, — сказал голос, лишенный всяких эмоций.

— Это неразумно. Послушайте меня: даже если они доставят всех указанных в вашем списке прямо сейчас, потребуется не меньше двух часов, чтобы долететь на авиалайнере сюда. Ваши желания не заставят самолет лететь быстрее, правда?

Последовала задумчивая тишина.

— Да, это верно. Очень хорошо, мы начнем убивать заложников через три часа... нет, я начну отсчет с наступающего часа. Это даст вам двенадцать дополнительных минут. Я буду щедрым. Вам это понятно?

— Да, вы говорите, что убьете еще одного ребенка в двадцать два часа, а дальше по одному каждый час после этого.

— Совершенно верно. Заставьте Париж понять это. — Линия замолкла.

— Ну? — спросил Кларк.

— Джон, я не нужен тебе для этого. Абсолютно, чертовски абсолютно ясно, что они сделают это. Они убили девочку, чтобы показать нам, кто здесь босс. Они намереваются добиться успеха, и им все равно, какой ценой. Уступка, которую он сделал, может оказаться последней, которую мы получим.

— Что это? — спросил Эстебан. Он подошел к окну, чтобы посмотреть наружу. — Это вертолет!

— Вот как? — Рене тоже подошел к окну. Окно было такое маленькое, что ему пришлось отодвинуть баска. — Да, я вижу, что у полиции есть вертолеты. И какой он большой, — он пожал плечами. — В этом нет ничего удивительного. Но... Хосе, поднимись на крышу с рацией и держи нас в курсе событий.

Один из двух басков кивнул и направился к пожарной лестнице. Можно было воспользоваться лифтом, который работал прекрасно, но ему не хотелось попасть в сложное положение, если произойдет еще одно отключение электричества.

— Командир, это Винтовка Два-Один, — через минуту связался по радио Джонстон.

— Винтовка Два-Один, это Шесть.

— Я вижу парня на крыше замка, один человек, вооружен автоматом, похожим на «узи», и у него также рация. Только один, пока никто к нему не присоединился.

— Принято, Винтовка Два-Один.

— Это не тот мужчина, который убил ребенка, — добавил сержант.

— О'кей, очень хорошо, спасибо.

— Винтовка Три тоже видит его, только что подошел к моей стороне. Он ходит кругами... да, смотрит через край крыши, смотрит вниз.

— Джон? — Это был майор Ковингтон.

— Слушаю тебя, Питер?

— Мы недостаточно показываемся им.

— Что ты хочешь сказать?

— Нужно дать им что-то, чтобы они смотрели. Полицейские, внутренний периметр. Если объекты не видят что-то, они начнут думать, что происходит что-то неладное.

— Хорошая мысль, — сказал Нунэн.

Кларку это тоже понравилось.

— Полковник?

— Понял, — ответил Нунсио. Он наклонился над столом. — Я предлагаю выдвинуть двух человек, вот здесь, еще двух — здесь... здесь... здесь.

— Да, сэр, прошу вас сделать это прямо сейчас.

— Рене, — позвал Андре от телевизионного монитора. Он показал: — Смотри.

Там виднелись два полицейских. Они двигались медленно и пытались делать это незаметно, приближаясь по Strada Espana к месту в пятидесяти метрах от замка. Рене кивнул и поднял свое радио.

— Третий!

— Слушаю, Первый.

— К замку приближается полиция. Не своди с них глаз.

— Я сделаю это, Первый, — обещал Эстебан.

— О'кей, они пользуются радио, — сказал Нунэн, глядя на свой сканер. — Уоки-токи, работают на обычной коммерческой волне, шестнадцатый канал. Проще некуда.

— Не называют имен, только числа? — спросил Чавез.

— Пока. Наш контакт называет себя Первым, а этот парень — Третий. О'кей, что это нам говорит?

— Радиоигры, — сказал доктор Беллоу. — Взяты прямо из книги для детей. Они пытаются скрыть от нас свои личности, но это тоже из книги. Две фотографии из пропусков были давно посланы во Францию для опознания, но и полиция, и разведывательное управление не сумели обнаружить их у себя.

— О'кей, французы будут помогать нам?

Беллоу отрицательно покачал головой.

— Не думаю. Когда я сказал министру о голландской девочке, он только хмыкнул и сказал, что Карлос останется в тюрьме, что бы ни случилось, — он ожидает, что мы успешно решим ситуацию, а если мы не способны на это, у французов есть своя команда, которую они готовы послать. Таким образом, у нас должен быть план и готовность его осуществить к двадцати двум часам.

— Если только вы не хотите видеть, как они убьют еще одного заложника, — сказал Беллоу. — Они отрицают мою способность руководить их поведением. Они отлично знают, как играть в эту игру.

— Профессионалы?

Беллоу пожал плечами.

— Вполне может быть. Они знают, что я попытаюсь сделать, а если им это известно раньше, тогда они понимают, как увернуться и уйти в сторону...

— И нет никакого способа смягчить их поведение? — спросил Кларк, надеясь получить четкий ответ.

— Я могу попытаться, но надежды мало. Идеологические террористы, те, у кого существует ясное представление о том, чего они хотят, — вот с ними рассуждать логически трудно. У них отсутствует этическая база, на которой можно построить игру, нет морали в обычном смысле, нет ничего, что бы я мог использовать против них. Главное, нет совести — так, как мы ее понимаем.

— Да, мы видели это. О'кей, — Джон встал, выпрямился и повернулся, чтобы посмотреть на своих командиров групп. — У вас два часа на разработку плана и один на его подготовку. Начинаем операцию в двадцать два часа.

— Нам нужно знать больше о том, что происходит внутри, — сказал Кларку Ковингтон.

— Нунэн, ты можешь сделать что-нибудь?

Агент ФБР посмотрел на синьки планов, затем перевел взгляд на телевизионные мониторы.

— Мне нужно переодеться, — сказал он, направляясь к своему чемодану со снаряжением и вытаскивая оттуда зеленый на зеленом ночной комбинезон. Лучшее, что ему удалось увидеть до сих пор, это то, что окна замка изготовлены с двумя «слепыми точками». А еще лучше, что они могут контролировать лампы, которые отводят энергию в обе точки. Затем он подошел к инженеру парка.

— Вы можете выключить эти лампы, идущие вдоль стены?

— Конечно. Когда?

— Когда парень на крыше смотрит в другую сторону. И мне понадобится кто-нибудь для помощи.

— Я могу помочь вам, — сказал старший сержант Вега, делая шаг вперед.

Дети хныкали. Это началось пару часов назад и становилось все хуже. Они хотели есть, взрослые, наверно, не просили бы пищи, поскольку были слишком испуганы, чтобы есть, но у детей все по-другому. Они также часто хотели в туалет, но, к счастью, рядом с центром находились два туалета, и люди Рене не мешали пользоваться туалетами. В них не было окон или телефонов или еще чего-нибудь, чтобы сделать возможным бегство или телефонную связь. Альтернативой могли стать испачканные штанишки, и этого террористам совсем не хотелось. Дети не говорили прямо с его людьми, но плач был реальным и становился все громче. Хорошо воспитанные дети, иначе ситуация могла стать еще хуже, сказал себе Рене с иронической улыбкой.

— Третий, это Первый.

— Слушаю, Первый.

— Что ты видишь?

— Восемь полицейских, разбились на пары, следят за нами, но больше не делают ничего.

— Хорошо. — И он положил радио.

— Запомним это, — сказал Нунэн. Он посмотрел на настенные часы. Прошло пятнадцать минут после последнего разговора по радио. Он был одет в свой ночной маскировочный костюм двух оттенков зеленого, которым пользовались в Вене. Его автоматический пистолет — «беретта» сорок пятого калибра с глушителем — покоился в специальной большой наплечной кобуре, надетой поверх кевларовой защиты. Через одно плечо перекинуты ремни ранца. — Вега, ты готов совершить небольшую прогулку?

— Можешь не сомневаться, — ответил Осо, обрадованный тем, что может наконец принести какую-то пользу. Хотя ему нравилось нести ответственность за тяжелый пулемет группы, до сих пор ему не довелось пользоваться им и, думал он, никогда не доведется. Самый большой и сильный в группе, он любил поднимать тяжести, и его грудь была размером с пивной бочонок. Вега последовал за Нунэном, и они вышли наружу.

— Приставная лестница? — спросил старший сержант.

— Я уже спросил, где она находится, — в мастерской, где хранятся краски и инструменты. Это в пятидесяти ярдах от того места, куда мы направляемся. Там все, что нам нужно.

— Отлично, — ответил Осо.

Они шли быстрым шагом, увертываясь от нескольких открытых мест, видимых для установленных телевизионных камер. На мастерской, в которую они направлялись, не было никакой вывески. Нунэн проскользнул в дверь, удерживаемую только наружным засовом, и вошел внутрь. Как ни странно, но ни одна из дверей не была заперта.

Вега снял выдвижную тридцатифутовую лестницу с кронштейнов на стене.

— Этой должно хватить, — пробормотал он.

— Да. — Они вышли из мастерской. Передвигаться теперь становилось труднее.

— Нунэн командному центру.

— Шесть слушает.

— Начинайте работать с камерами.

В командном центре Кларк подал знак инженеру парка. Они знали, что это будет опасно, но не слишком. Командный центр в замке, подобно подземному командному центру, имел только восемь телевизионных мониторов, подключенных к сорока камерам в парке. Можно было настроить компьютер так, что он будет просто включать и выключать их в автоматическом режиме или выбирать камеры для специального использования. Инженер кликнул мышкой, и одна камера отключилась. Если террористы пользовались автоматическим режимом — а это казалось вероятным — они, возможно, не заметят, что изображение с одной камеры отсутствует во время процедуры переключения. Нунэну и Веге было необходимо пробежать через визуальную зону, просматриваемую двумя камерами, и инженер был готов включать и выключать их по мере необходимости. В тот момент, когда в зоне видимости камеры 23 появилась рука, инженер выключил ее.

— О'кей, двадцать третья выключена, Нунэн.

— Мы пошли, — сказал Нунэн. Первый переход составлял двадцать метров, и они остановились позади киоска, торгующего попкорном. — О'кей, мы у киоска с жареной кукурузой.

Инженер включил двадцать третью камеру и затем выключил двадцать первую.

— Двадцать первая отключена, — сообщил Кларк. — Винтовка Два-Один, где находится парень на крыше?

— На западной стороне, только что закурил сигарету, больше не смотрит через парапет. Пока стоит неподвижно, — доложил сержант Джонстон.

— Нунэн, можете двигаться.

— Мы пошли, — ответил агент ФБР. Вместе с Вегой они быстро побежали по каменной мостовой, их сапоги с резиновыми подошвами беззвучно ступали по каменным плитам.

Вдоль стены замка протянулась земляная полоса двухметровой ширины и росло несколько самшитовых кустов. Нунэн и Вега осторожно подняли лестницу, поставив ее позади куста. Затем Вега потянул за веревку, выдвигающую верхнюю часть лестницы, остановив ее под самым подоконником. Далее он встал между лестницей и стеной здания, схватил ступеньки и прижал их к грубым каменным блокам.

— Береги свою задницу, Тим, — прошептал Осо.

— Обязательно. — Нунэн быстро поднялся на первые десять футов, затем замедлил подъем и пополз по почти вертикальной лестнице. Терпение, сказал себе Тим. У тебя масса времени, чтобы сделать это. Разумеется, это был обычный самообман.

— О'кей, — услышал Кларк. — Сейчас он поднимается по лестнице. Парень на крыше по-прежнему на противоположной стороне, жирный, глупый и счастливый.

— Медведь, это Шесть, конец, — сказал Кларк, которому пришла в голову другая идея.

— Медведь слушает, Шесть.

— Покрутись немного на западной стороне, просто чтобы привлечь внимание, конец.

— Понял, выполняю.

Мэллой прекратил свои бесконечные круги, выровнял вертолет и затем направил его к замку. «Ночной ястреб» — относительно тихий вертолет, но парень на крыше повернулся к нему и начал внимательно следить за маневрами, — полковник увидел это в своих очках ночного видения. Он прекратил приближение примерно в двух сотнях метров. Мэллой хотел только привлечь внимание, а не напугать их. Огонек сигареты часового ярко светился в очках пилота. Он поднялся к губам, опустился, затем снова вернулся к губам и остался там.

— Скажи привет, миленький, — сказал Мэллой в интерком. — Господи, будь я сейчас в «Ночном Сталкере», я мог бы распылить твой зад в следующую временную зону.

— Ты летал на «Сталкере»? Как ты чувствовал себя в нем?

— Если бы он мог стряпать, я женился бы на нем. Лучшая «вертушка», когда-либо построенная, — сказал Мэллой, зависнув в воздухе. — Шесть, это Медведь. Я привлек внимание этого ублюдка.

— Нунэн, это Шесть. Мы заморозили часового на крыше. Продолжай действовать.

Отлично, подумал Нунэн. Он снял свой кевраловый шлем и осторожно приблизил лицо к окну. Оно было сделано из разных сегментов, удерживаемых на месте свинцовыми полосками, подобно древним замкам. Стекло не было хорошего качества, но оставалось прозрачным. О'кей. Он сунул руку в свой ранец и достал оптико-волоконный кабель с таким же приспособлением в форме головы кобры на конце, которым он пользовался в Вене.

Нунэн командиру:

— Вы получаете изображение?

— Получаем, — послышался голос Давида Пеледа. Изображение, получаемое в командном центре, было искаженным, но к этому быстро привыкаешь. Виднелись четверо взрослых, но еще более важным было то, что он увидел толпу детей, сидящих на полу в углу, рядом с двумя дверями, на которых были надписи, — туалеты, понял Пелед. Видеоприбор действовал. Он действовал очень хорошо. — Изображение хорошее, Тимоти, очень хорошее.

— О'кей. — Нунэн приклеил крошечный прибор к стеклу и начал спускаться по лестнице. Его сердце билось быстрее, чем во время утренней трехмильной пробежки. На земле оба, он и Вега, прижались к стене.

Сигарета полетела вниз с крыши, и часовой устал от созерцания вертолета, увидел Джонстон.

— Наш друг двигается на восток по крыше замка. Нунэн, он идет в твою сторону.

Мэллой подумал о том, чтобы сделать несколько маневров, которые снова привлекут внимание часового, но эта игра была слишком опасной. Он развернул вертолет боком и продолжал облетать замок, на этот раз ближе к нему, не сводя глаз с его крыши. Он мало что мог сделать, разве достать свой служебный пистолет и выстрелить в часового, но на таком расстоянии будет трудно попасть даже в замок. Кроме того, убивать людей — не его работа, с сожалением подумал Мэллой. Иногда эта мысль казалась весьма привлекательной.

— Вертолет раздражает меня, — произнес голос в телефонной трубке.

— Сожалею, — ответил доктор Беллоу, думая о том, какой ответ он услышит. — Но полиция поступает так, как ей хочется.

— Новости из Парижа?

— К сожалению, еще не поступили, но мы надеемся услышать что-то в ближайшие минуты. У нас еще есть время. — В голосе Беллоу звучала спокойная уверенность, которая, он надеялся, будет принята за отчаяние.

— Время и приливы не ждут воли людей, — сказал Первый и повесил трубку.

— Что это значит? — спросил Джон.

— Это значит, что он играет по правилам. Он не возражал и против копов, которых видел на телевизионных мониторах. Он знает, что есть вещи, с которыми ему приходится примириться. — Беллоу отпил кофе. — Он очень уверен, потому что считает, что находится в безопасном месте, все козыри у него в руках, и, если ему придется убить еще несколько детей, в этом нет ничего страшного, потому что это даст ему то, что ему нужно.

— Убивать детей. — Кларк покачал головой. — Я не думаю — проклятие, мне следует знать об этом, правда?

— Это очень мощное табу, может быть, самое мощное, — согласился доктор Беллоу. — Правда, то, как они убили ту маленькую девочку... у них не было никаких колебаний, словно стреляли в бумажную мишень. Идеологические террористы, — продолжал психиатр, — подчиняют все системе, в которую верят. Это делает их рациональными, но только в пределах своей системы. Наш друг Первый выбрал свою цель, и он будет стремиться к ней.

Дистанционная телевизионная система, увидел инженер парка, является чем-то необычайным. Объектив, прикрепленный сейчас к окну замка, был меньше двух миллиметров диаметром в самом широком месте, и даже если его заметят, примут за каплю краски или за какую-то неровность в стекле окна. Качество изображения было не очень хорошим, но на нем было видно, где находятся люди, и, чем дольше вы смотрели на него, тем больше разбирались в том, что сначала казалось черно-белой фотографией хаоса. Сейчас он мог насчитать шестерых взрослых, и, учитывая седьмого на крыше замка, ненайденными оставались только трое — а вот были ли все дети в поле зрения?

С ними труднее. Все их рубашки были одинакового цвета, и красный на черно-белом изображении превращался в очень нейтральный серый. Один сидел в инвалидном кресле, но остальные сливались в нефокусированное изображение. Он видел, что это обстоятельство очень беспокоило командос.

— Он снова направляется на запад, — доложил Джон-стон. — О'кей, сейчас он на западной стороне крыши.

— Пошли, — сказал Нунэн Веге.

— А лестница? — Они опустили ее и положили набок позади кустов.

— Оставим ее. — Нунэн побежал, согнувшись, и через несколько секунд достиг ларька, продававшего попкорн. — Нунэн командиру: — Начинайте снова работать с камерами.

— Она отключена, — сказал инженер Кларку.

— Двадцать первая отключена. Пошел, Тим.

Нунэн хлопнул Бегу по плечу и пробежал еще тридцать метров.

— О'кей, отключайте двадцать третью.

— Готово, — сказал инженер.

— Вперед, — скомандовал Кларк.

Еще через пятнадцать секунд они оказались в безопасности. Нунэн оперся о стену здания и сделал глубокий вдох.

— Спасибо, Джулио.

— В любое время, дружище, — ответил Вега. — Лишь бы эта штука с камерой работала.

— Будет работать, — пообещал агент ФБР, и они направились обратно в подземный командный центр.

— Взорвать окна? Мы можем сделать это, Пэдди? — спрашивал Чавез, когда они вошли в комнату.

Конноли мечтал о сигарете. Он бросил курить несколько лет назад — это было слишком большой роскошью, когда приходилось ежедневно пробегать пять миль, — но в такое время ему казалось, что сигарета помогает концентрации мыслей.

— Шесть окон... три или четыре минуты на каждое... нет, я думаю, что нет, сэр. Могу сделать два — если у нас будет время.

— Насколько прочны эти окна? — Кларк повернулся к менеджеру: — Деннис?

— Металлические рамы, вделанные в камень, — пожал плечами менеджер парка.

— Подождите. — Инженер перевернул страницу своих планов, затем еще две, и наконец его палец скользнул по печатному разделу на правой стороне. — Вот спецификации... они удерживаются только залитым раствором. По-моему, вы смогли бы выбить их ударом ноги.

Слова «по-моему» показались Чавезу не настолько убедительными, как ему этого хотелось, но насколько прочной должна быть оконная рама, чтобы выдержать удар стокилограммового человека, качнувшегося на тросе к окну двумя ногами вперед?

— Как насчет шумовых и ослепляющих гранат, Пэдди?

— Мы можем воспользоваться ими, — ответил Конноли. — Взрыв таких гранат не обещает оконным рамам ничего хорошего.

— О'кей. — Чавез склонился над планами. — У тебя будет время взорвать два окна — вот это и вот это. — Он постучал пальцем по плану. — На четыре другие мы используем гранаты и через секунду врываемся внутрь. Эдди вот здесь, я вот здесь, Луи здесь. Джордж, как у тебя с ногой?

— Более или менее, — ответил сержант Томлинсон с болезненной честностью. Ему придется выбить ногами окно, качнуться на тросе вперед, приземлиться на бетонный пол и затем вскочить, стреляя из автомата... а ставкой являются жизни детей. Нет, он не может пойти на такой риск, разве не так? — Лучше пусть кто-нибудь другой, Динг.

— Осо, думаешь, ты сможешь сделать это? — спросил Чавез.

— О, да, — ответил Вега, стараясь не улыбаться. — Можешь быть уверенным, Динг.

— О'кей, Скотта здесь, а Майк возьмет вот эти два. Каково точное расстояние от крыши?

Эти данные были на синьках плана.

— Ровно шестнадцать метров от уровня крыши.

Прибавить еще семьдесят сантиметров на зубцы между бойницами.

— Тросы запросто справятся с этим, — решил Эдди Прайс. План штурма становился все яснее. Основная задача его и Динга будет заключаться в том, чтобы занять позицию между террористами и детьми, не прекращая стрельбы. Вега, Луазель, МакТайлер и Пирс будут в первую очередь стрелять в террористов в командном центре замка, но окончательно это будет решено, после того как они ворвутся в комнату. Группа-1 Ковингтона поднимается по лестнице из подземного помещения, перехватывая тех, кому удастся выбежать из центра, и окажет помощь Группе-2, если у них что-то пойдет не так, как предполагалось.

Главный сержант Прайс и Чавез еще раз сверились с планами, измеряя расстояния, которые придется пробежать, и прикидывая время на это. План выглядел возможным, даже вероятным. Они надеялись, что им удастся осуществить его. Динг посмотрел на окружающих.

— Есть замечания?

Нунэн повернулся и посмотрел на изображение, передаваемое по оптико-волоконному кабелю, который он установил на окне центра. — Похоже, что они собрались главным образом у контрольных панелей. Двое следят за детьми, они не беспокоятся о них — это разумно, они всего лишь дети, а не взрослые, способные на сопротивление... но... требуется только один ублюдок, чтобы повернуться и открыть по ним огонь.

— Да. — Динг кивнул. Было невозможно отрицать этот факт или избегать его. — Ничего не поделаешь, нам придется стрелять как можно быстрее. Есть ли возможность как-то отвлечь их внимание?

Беллоу уже думал об этом.

— Если я скажу им, что самолет в дороге... это рискованно. Они могут подумать, что мы обманываем их, и тогда выместят злобу на заложниках. С другой стороны, если они решат, что пришло время отправляться в аэропорт, возможно, Первый пошлет пару сообщников вниз к подземному переходу, — мне кажется, что для них это наиболее вероятный способ покинуть район. Затем, если мы снова поиграем с их камерами наблюдения и сумеем послать кого-то поближе к замку...

— Точно, прихлопнем их прямо на месте, — сказал Кларк. — Питер?

— Дайте нам подойти на двадцать метров, и тогда им конец. Кроме того, мы можем выключить лампы непосредственно перед штурмом. Это собьет их с толку, — добавил Ковингтон.

— На лестницах расположены аварийные лампы, — сказал Майк Деннис. — Они включаются, как только прекращается подача электричества. — Проклятие, в командном центре тоже есть две лампы.

— Где? — спросил Чавез.

— Слева — я имею в виду северо-восточный угол и юго-западный. Обычные лампы, похожие на автомобильные фары, работают от батарей.

— О'кей, не надеваем очки ночного видения, когда врываемся в центр, но все равно отключаем лампы, перед тем как начинаем штурм, чтобы сбить их с толку. Что еще? Питер?

Майор Ковингтон кивнул.

— Должно сработать.

Кларк наблюдал и слушал, он был вынужден позволить своим основным подчиненным составить план и обсудить его, оставив себе право только вмешаться, если они допустят ошибку, но они ее не допустили. Больше всего ему хотелось взять «МР-10» и пойти вместе со стрелками, но он не мог сделать этого, и мысленно он проклял это обстоятельство. Командовать, оказывается, не так приятно, как вести за собой.

— Нам понадобится медицинская помощь, если террористам вдруг повезет, — сказал Кларк полковнику Нунсио.

— Уже сейчас недалеко от парка находятся военные врачи.

— Доктор Вейлер является превосходным врачом, — сказал Майк Деннис. — У него подготовка по лечению травм. Мы настояли на этом, если случится что-нибудь в парке.

— О'кей, мы предупредим его о готовности, когда наступит время. Доктор Беллоу, сообщите мистеру Первому, что французы сдались и их друзья будут здесь... как ваше мнение?

— Примерно десять на двадцать. Если они согласятся, это будет уступкой, но такой, которая успокоит их... или должна успокоить.

— Звоните, доктор, — приказал Кларк.

— Да? — сказал Рене.

— Санчеса освобождают из тюрьмы Ле Санте примерно через двадцать минут. Шестерых других тоже, но возникла проблема с оставшимися тремя. Я не знаю точно, в чем там дело. Их привезут в международный аэропорт де Голля и доставят сюда рейсом «Эр Франс» 340 на аэробусе. Мы думаем, что они будут здесь в двадцать два сорок. Это приемлемо? Как мы перевезем вас и заложников к этому рейсу для вылета из страны? — спросил доктор Беллоу.

— Думаю, на автобусе. Вы подгоните автобус прямо к замку. Мы возьмем с собой десять детей и оставим вам остальных как свидетельство нашей доброй воли. Передайте полиции, что мы знаем, как перевозить детей без риска сделать что-нибудь глупое, а любое предательство будет иметь тяжелые последствия.

— Мы не хотим, чтобы дети пострадали, — заверил его Беллоу.

— Если вы сделаете все, что я вам сказал, все будет хорошо, но вы должны понять, — продолжал Рене твердым голосом, — что в случае какой-нибудь глупости с вашей стороны мы зальем двор замка кровью. Это понятно?

— Да, Первый, я понимаю, — ответил Беллоу.

Рене положил трубку телефона и встал.

— Друзья, Ильич возвращается к нам. Французы приняли наши требования.

— Он выглядит, как счастливый турист, — сказал Нунэн, не отрывая глаз от черно-белого изображения. Тот, который наверняка и есть мистер Первый, встает сейчас и идет к одному из объектов. Они, по-видимому, пожимают руки на мутной картинке.

— Они сейчас не собираются ложиться, чтобы немного поспать, — предостерег доктор Беллоу. — Наоборот, они будут еще более настороже.

— Да, я знаю, — заверил его Чавез. Но, если мы правильно выполним свою работу, любая их бдительность не будет иметь значения.

* * *

Мэллой полетел обратно на аэродром для заправки, на что потребовалось полчаса.

Пока он находился там, ему сообщили, что произойдет в течение ближайшего часа.

В хвостовом отделении «Ночного ястреба» сержант Нэнс разложил тросы, каждый ровно пятьдесят футов длиной, и закрепил их в ушках болтов в полу вертолета. Как и у пилотов, в кобуре у Нэнса, на левом боку, был пистолет. Он никогда не собирался пользоваться им, да и был посредственным стрелком, но этот символ делал его полноправным членом экипажа. Заправка прошла под его наблюдением, затем он закрыл бак и доложил полковнику Мэллою, что птичка готова к полету.

Мэллой потянул на себя рычаг управления, поднял «Ночной ястреб» в воздух, затем подал рычаг вперед и повел машину к Worldpark. С этого момента его рутинный полет претерпит изменения. Подлетев к парку, он не стал летать кругами. Вместо этого он пролетал над замком каждые несколько минут, затем удалился и начал летать над парком с включенными мигающими ходовыми огнями без всякой цели, словно устал от облетов, которыми занимался раньше.

— О'кей, парни, за работу, — сказал Чавез своей группе. Те стрелки, которые непосредственно участвовали в операции по спасению, спустились в подземный коридор и вышли из него в том месте, где стоял испанский военный грузовик. Там они забрались в кузов, и он проехал к огромной площадке для парковки автомобилей.

Дитер Вебер выбрал для себя снайперскую позицию напротив позиции сержанта Джонстона на плоской крыше здания театра, где дети смотрели мультфильмы, всего в ста двадцати метрах от восточной стены замка. Забравшись туда, он разостлал свой коврик из губчатой резины, установил винтовку на сошки и направил телескопический прицел с десятикратным увеличением на окна замка.

— Винтовка Два-Два на позиции, — доложил он Кларку.

— Очень хорошо, докладывать в случае необходимости. Как ты считаешь, Ал? — спросил он у Стэнли.

Начальник штаба «Радуги» выглядел мрачным.

— Там чертовски много оружия и большая толпа детей.

— Да, я знаю. Что еще мы можем попробовать?

Стэнли покачал головой:

— Это хороший план. Если мы попробуем действовать снаружи, мы дадим им слишком большое пространство для маневра, и они чувствуют себя внутри замка в безопасности. Нет, Питер и Динг подготовили хороший план, но не существует такой вещи, как идеальный план.

— Да, — сказал Джон. — Я хочу сейчас быть с ними. Быть командиром становится слишком трудно.

— Точно, — проворчал Алистер Стэнли.

Освещение на парковке выключилось все сразу. Грузовик, тоже с выключенными огнями, остановился у фонарного столба. Чавез и его люди выпрыгнули из кузова.

Через десять секунд совершил посадку «Ночной ястреб» с включенными турбинами и стремительно вращающимся несущим винтом. Боковые двери раздвинулись, стрелки вскарабкались внутрь и сели на пол. Сержант Нэнс задвинул сначала одну дверь, затем другую.

— Все на борту, полковник.

Без единого слова Мэллой потянул за рычаг управления и начал подниматься в небо, обращая особое внимание на фонарные столбы, которые могли в одно мгновение покончить с операцией. Понадобилось всего четыре секунды, чтобы миновать их, и он наклонил вертолет, направив его обратно в парк.

— Ходовые огни выключены, — сказал Мэллой лейтенанту Гаррисону.

— Огни выключены, — подтвердил второй пилот.

— Все готовы? — спросил Динг у своих людей в хвостовом отсеке.

— Еще как, — ответил Майк Пирс. Гребаные убийцы, не прибавил он. Но каждый человек на борту птички думал об этом. Автоматы висели поперек груди, и на руках были натянуты перчатки для скольжения по тросу. Трое стрелков старались подтянуть их еще туже — это выражало их напряжение, которое подчеркивалось мрачными лицами.

— Где наш самолет? — спросил Первый.

— Примерно в часе и десяти минутах, — ответил доктор Беллоу. — Когда подогнать автобус?

— Ровно за сорок минут до посадки самолета. К тому моменту, когда мы поднимемся на борт, он будет заправлен.

— Куда вы летите? — спросил затем Беллоу.

— Мы скажем пилоту, когда поднимемся на борт.

— О'кей, автобус выехал. Он будет в парке через пятнадцать минут. Куда ему подъехать?

— Прямо к замку, мимо «пикирующего бомбардировщика».

— О'кей, я скажу им сделать это.

— Merci. — Связь снова прервалась.

— Толково придумано, — заметил Нунэн. — Они будут держать две камеры наблюдения на автобусе, чтобы мы не воспользовались им для прикрытия группы спасения. Наверно, прибегнут к технике альпинистов при посадке заложников в автобус. — Несчастные ублюдки, подумал он, но промолчал.

— Медведь, это Шесть, — вызвал Кларк.

— Медведь слушает, Шесть, конец.

— Начинаем через пять минут.

— Понял, вечеринка через пять.

Мэллой повернулся в кресле. Чавез услышал разговор и поднял руку с раздвинутыми пальцами.

— Радуга, это Шесть. Приготовиться, повторяю, приготовиться. Начинаем операцию через пять минут.

Под землей Ковингтон вел троих своих людей на восток, к лестнице замка. Тем временем инженер отключил камеры наблюдения. Подрывник группы прикрепил небольшой заряд к нижней части пожарной двери и кивнул боссу.

— Группа-1 готова.

— Винтовка Два-Один готова и на цели, — сказал Джон-стон.

— Винтовка Два-Два готова, но цели пока нет, — сообщил Вебер Кларку.

— Третий, это Первый, — донеслось из сканера в командном центре.

— Слушаю, Первый, — ответил часовой на крыше замка.

— Что-нибудь происходит?

— Нет, Первый, полиция остается на прежнем месте. Вертолет где-то летает, но ничего не делает.

— Автобус подъедет через пятнадцать минут. Смотри повнимательнее.

— Буду смотреть, — обещал Третий.

— О'кей, — произнес Нунэн в командном центре. — Это отметка времени. Мистер Первый вызывает мистера Третьего примерно каждые пятнадцать минут. Никогда не больше восемнадцати и не меньше двенадцати. Итак...

— Да, — кивнул Кларк. — Приступаем?

— Почему бы нет, — сказал Стэнли.

— Радуга, это Шесть. Вперед и действуйте. Повторяю, действуйте сейчас!

* * *

На борту «Ночного ястреба» сержант Нэнс двигался налево и направо, отодвигая боковые двери. Он показал стрелкам большой палец, и они вернули знак, показывая, что понимают. Каждый стрелок прицепил конец троса к кольцу на своем поясе. Затем все повернулись лицами внутрь, опираясь на носки башмаков, так что тела висели снаружи вертолета.

— Сержант Нэнс, я дам знак, когда мы будем на месте.

— Понял, сэр, — ответил механик, присев на корточки в пустой теперь середине пассажирского отсека, с руками, распростертыми к людям на обеих сторонах.

— Андре, спустись вниз и посмотри на дворе, — приказал Рене. Андре сразу пошел вниз, держа свой «узи» в обеих руках.

— Кто-то только что вышел из комнаты, — сказал Нунэн.

— Радуга, это Шесть, один объект вышел из командного центра.

Восемь, подумал Чавез. Нужно убить восемь объектов. Остальные двое будут добычей снайперов.

Последние двести метров самые трудные, подумал Мэллой. Он ощущал покалывание в руках, сжимающих рычаг управления, и сколько бы раз он ни проделывал это, сейчас не учение. О'кей... Он опустил нос вертолета, направляясь к замку, и теперь, без ходовых огней, машина будет всего лишь тенью, немного темнее ночи — еще лучше то, что четырехлопастный несущий винт издавал ненаправленный шум. Кто-то может услышать его, но определить источник шума нереально — и ему требовалось всего несколько секунд.

— Винтовка Два-Один, приготовиться.

— Винтовка Два-Один на цели, Шесть, — доложил Джонстон. Его дыхание успокоилось, и локти слегка сдвинулись, так что теперь только кость, а не мышцы, находились в контакте с ковриком, на котором он лежал. Даже прохождение крови по артериям могло помешать прицеливанию. Перекрестие телескопического прицела застыло чуть впереди уха часового. — На цели, — повторил он.

— Огонь, — донеслось из крошечного наушника. Скажи спокойной ночи, Грейси, пронеслось у него в мозгу.

Указательный палец легонько потянул за спусковой крючок, который внезапно двинулся назад, и струя белого пламени выплеснулась из дула винтовки. Вспышка на мгновение закрыла изображение, затем исчезла в тот момент, когда он увидел попадание пули. Легкое облачко сероватого пара вылетело из дальней стороны головы, и тело опустилось прямо вниз, словно это была марионетка с перерезанными нитями. Никто внутри здания не услышит выстрела сквозь окна с толстыми стеклами и каменные стены, с расстояния больше трехсот метров.

— Винтовка Два-Один. Цель поражена. Цель поражена. Центр головы, — доложил Джонстон.

— Это смерть, — выдохнул лейтенант в интерком. Из вертолета уничтожение головы часового выглядело очень впечатляюще. Это была первая смерть, которую он видел, и она показалась ему как что-то из фильма, не из реальной жизни. Цель не была для него живым существом и не будет теперь никогда.

— Да, — согласился Мэллой, потянув на себя ручку управления. — Сержант Нэнс — время!

В хвостовом отделении руки сержанта двинулись к бортам. Вертолет замедлил полет, Мэллой идеально выполнял свой маневр кресла-качалки.

Чавез оттолкнулся ногами от борта вертолета и соскользнул по тросу. Прошло меньше двух секунд не совсем свободного падения, прежде чем он сжал руки, чтобы замедлить спуск, и его черные сапоги с резиновыми подошвами легко коснулись плоской крыши замка. Он немедленно отпустил трос и увидел, что остальные стрелки сделали то же самое. Эдди Прайс подбежал к телу часового, пнул сапогом его голову и повернулся, показывая командиру поднятый большой палец.

— Шесть, это старший Группы-2. Мы на крыше. Часовой мертв, — произнес он в микрофон. — Приступаем. — Сказав это, Чавез посмотрел на своих людей и указал на периферию крыши. «Ночной ястреб» исчез в темноте, словно совсем не останавливался над крышей.

Крыша замка была окружена низкой стеной с амбразурами, обычной для таких строений. За каждым бойцом был закреплен один такой выступ, и они сосчитали их на пальцах, так что каждый прошел к своему выступу. Этой ночью каждый стрелок надел петли альпинистских веревок на выступ, затем ступил в амбразуру. Когда все были готовы, они подняли руки. Чавез сделал то же самое, потом опустил руку, оттолкнулся от крыши и соскользнул вниз по веревке, остановившись в метре, справа от окна, встав ногами на стене. Пэдди Конноли опустился с другой стороны окна и начал прикреплять центритовый детонирующий шнур вокруг краев, и на одном крае вставил радиодетонатор. Затем Пэдди перешел на левую сторону, раскачиваясь на веревке, словно это была лиана в джунглях, и сделал то же самое на другом окне. Остальные солдаты достали шумовые и ослепляющие гранаты и подняли их в руках.

— Старший Два-Шесть. Свет!

В командном центре инженер снова отключил питание от замка.

Солдаты Группы-2, находящиеся снаружи окон, увидели, как окна потемнели, затем, через одну-две секунды загорелись аварийные лампы, закрепленные на стене. Они походили на автомобильные фары, их света было недостаточно, чтобы осветить комнату. Телевизионные мониторы тоже потемнели.

— Merde, — выругался Рене, сел и протянул руку к телефону. Если они хотят продолжать свои игры, то он... Рене показалось, что видит какое-то движение за окном, и он повернулся, чтобы рассмотреть повнимательнее.

— Группа-2, это старший. Пять секунд... четыре... три — На счет «три» солдаты, которые держали ослепляющие гранаты, выдернули чеки, положили гранаты к окнам и отвернулись. — Два... один... огонь!

Сержант Конноли нажал на кнопку, и два окна оторвались от стены силой взрыва.

Через долю секунды еще три окна влетели внутрь под напором стены шума и ослепляющего огня. Они пролетели через комнату ливнем стеклянных и свинцовых осколков, тремя метрами миновав детей в углу.

Рядом с Чавезом главный сержант Прайс бросил внутрь еще одну гранату, которая взорвалась, ударившись об пол. Затем Чавез оттолкнулся от стены и влетел в комнату через окно, его «МР-10», нацеленный в комнату обеими руками. Он неудачно ударился об пол, упал на спину не в состоянии удержать равновесие и почувствовал, как сапоги Прайса приземлились ему на левую руку. Чавез перекатился, вскочил на ноги и бросился к детям. Они кричали от испуга, закрыв глаза и уши от грохота и вспышки гранат. Но сейчас не было времени беспокоиться об этом.

Прайс приземлился лучше, сделал шаг направо, но повернулся, чтобы осмотреть комнату. Вот он, бородатый, с «узи» в руках. Прайс до предела выдвинул вперед свой «МР-10» и выпустил короткую очередь из трех выстрелов прямо ему в лицо с трех метров. Бесшумные звуки выстрелов скрыли силу ударов пуль.

Осо Вега выбил окно одними ногами и, к удивлению обоих, приземлился прямо на субъекта, но Вега был готов к неожиданностям, а террорист — нет. Левая рука Осо ударила его в лицо, будто сама по себе с такой силой, что превратила его в кровавую кашу, а очередь из трех десятимиллиметровых выстрелов докончила дело.

Рене сидел за столом, держа в руке телефонную трубку. Он протянул руку к лежащему рядом пистолету, но Пирс выстрелил ему в висок с шести футов.

В дальнем углу Чавез и Прайс остановились, их тела закрывали теперь детей от террористов. Динг опустился на колено, подняв свой автомат, и осматривал комнату в поисках целей. Полутьма комнаты теперь ожила из-за движущихся теней. Луазель оказался за спиной объекта, причем настолько близко, что мог коснуться его головы дулом автомата, что он и сделал. Из-за близости выстрел был простым, но кровь и мозг разлетелись по всей комнате.

Террорист в углу поднял свой «узи» и нажал на спусковой крючок, выпустив длинную очередь в сторону детей, но Чавез и Прайс уже стреляли в него, затем к ним присоединился МакТайлер, и террорист рухнул на пол изуродованной массой.

Другой террорист открыл дверь и пробежал через нее, преследуемый пулями стрелка, который промахнулся и попал в металлическую дверь, осыпав убегающего террориста тучей осколков. Он побежал вниз, спасаясь от выстрелов, повернул за один угол, затем за другой и попытался остановиться, когда увидел перед собой черную фигуру.

Это был Питер Ковингтон, ведущий вверх свою группу. Он услышал шум его шагов, остановился и прицелился. Когда удивленное лицо появилось в его прицеле, он выстрелил, затем продолжил подъем.

В комнате оставались еще три террориста. Два спрятались за письменными столами, причем один поднял свой «узи» над головой и открыл беспорядочную стрельбу. Майк Пирс перепрыгнул через стол, вывернулся в воздухе и выстрелил три раза, в бок и в спину. Затем Пирс приземлился и выпустил короткую очередь в затылок. Другого, прячущегося под столом, застрелил в спину Пэдди Конноли. Последний, оставшийся в живых, встал и начал стрелять из своего автомата. Его прикончили очереди не меньше чем четырех стрелков.

Тут открылась дверь, и вошел Ковингтон. Вега ходил по комнате, отбрасывая ногой оружие от тел убитых террористов, и через пять секунд закричал:

— Все чисто!

— Чисто! — согласился с ним Пирс.

Андре находился снаружи замка, на открытом месте и совсем один. Он повернулся, чтобы посмотреть на замок.

— Дитер! — позвал снайпера по радио Гомер Джонстон.

— Слушаю.

— Ты можешь выбить оружие из его рук?

Ответом был поразительно точный выстрел — пуля попала в автомат Андре чуть выше спусковой скобы. От мощного удара пули, выпущенной из «винчестера магнум» калибра 0,300, автомат «узи» едва не переломился пополам. Со своей позиции в четырехстах метрах Джонстон тщательно прицелился и сделал свой второй выстрел за время операции. Он навсегда будет рассматриваться как его худший выстрел. Через половину секунды семимиллиметровая пуля попала в объекта на шесть дюймов ниже грудины.

Андре показалось, что ему нанесли убийственно мощный удар. Пуля с глубокой впадиной в головной части, распалась на осколки, разорвала селезенку и печень, и, продолжая двигаться дальше, вышла из тела чуть выше левой почки. Затем, после первоначального шока попадания пули, пришла волна боли. И через мгновение его ужасный крик огласил все сто акров Worldpark.

— Проверь это, — сказал Чавез в командном центре.

Его защитное снаряжение из кевлара имело два пулевых отверстия на груди. Они не были опасными, но весьма болезненными.

— Время пить пиво «Миллер», — с широкой улыбкой пошутил Вега.

— Командир, — докладывает Чавез. — Операция закончена. Дети — ах да, один ребенок пострадал, у него царапина на руке, — остальные в порядке. Все объекты в нокауте. Мистер К., можете снова включать свет.

На глазах у Чавеза Осо Вега наклонился и поднял на руки маленькую девочку.

— Привет, сеньорита! Пойдем искать твою mamacita[22], а?

— Радуга! — воскликнул Майк Пирс, полный восторга. — Пусть все знают, что в городе появился новый шериф!

— Ты чертовски прав, Майк! — Эдди Прайс сунул руку в карман, достал оттуда свою трубку и кисет хорошего кавендишского табака.

Предстояло сделать еще кое-что. Вега, Пирс и Луазель собрали оружие, поставили на предохранитель и сложили на письменном столе. МакТайлер и Конноли проверили туалеты и другие соседние комнаты в поисках скрывшихся террористов, но не нашли никого. Скотти показал на дверь.

— О'кей, давайте выводить детей, — сказал своим людям Чавез. — Питер, веди нас из замка!

Ковингтон поручил своей группе открыть пожарную дверь и стоять на лестнице — по человеку на каждой площадке. Первым пошел Вега, неся в левой руке пятилетнюю девочку, а в правой продолжая держать свой «МР-10». Через минуту они вышли во двор.

Чавез остался сзади, вместе с Эдди Прайсом глядя на стену. В том месте, где сидели дети, на стене виднелось семь пулевых отверстий, но все были высоко в сухой штукатурке.

— Повезло, — сказал Чавез.

— До некоторой степени, — согласился главный сержант Прайс. — Это стрелял тот, которого мы с тобой застрелили. Он просто стрелял и не целился — думаю, может быть, в нас, а не в детей.

— Хорошая работа, Эдди.

— Это верно, — согласился Прайс. После этого оба вышли из замка, оставив уборку тел полиции.

— Командир, это Медведь, что происходит? Конец.

— Операция закончена, среди наших потерь нет. Ты справился превосходно, Медведь, — сказал ему Кларк.

— Понял и спасибо, сэр. Медведь на отдыхе. Конец. Мне нужно помочиться, — сказал офицер морской пехоты своему второму пилоту, ведя «Ночного ястреба» на восток в ангар.

Гомер Джонстон почти бежал по ступенькам «пикирующего бомбардировщика», держа свою винтовку. Три раза он едва не упал. Затем он пробежал несколько сотен метров к замку. Там был врач в халате. Он смотрел на человека, в которого стрелял Джонстон.

— Как он? — спросил сержант, когда подошел поближе. Ситуация выглядела достаточно ясной. Андре сжимал обеими руками живот, и руки были покрыты кровью, которая казалась черной при тусклом освещении.

— Он не выживет, — сказал доктор Вейлер. Может быть, если бы они были в операционной палате госпиталя прямо сейчас, у него был бы крохотный шанс, но он истекал кровью из растерзанной селезенки, и его печень была, наверное, разорвана тоже... И таким образом, в отсутствие печени для пересадки у него не было ни малейшей надежды. Единственное, что мог сделать для него Вейлер, это укол морфия, который бы ослабил боль. Он опустил руку в медицинскую сумку за шприцем.

— Это тот, который застрелил маленькую девочку, — сказал доктору Джонстон. — Думаю, что мой прицел немного сбился, — продолжал он, глядя в открытые глаза террориста и на его лицо, искаженное гримасой нечеловеческой боли. Послышался мучительный стон. Если бы это был олень или лось, Джонстон положил бы конец его страданиям пистолетным выстрелом в голову или шею, но так не полагается делать с человеческими целями. Умирай медленно, ублюдок, подумал он. Сержант был разочарован тем, что доктор сделал ему инъекцию против боли, но врач давал клятву выполнять свой долг, подобно тому, как он выполнял свой.

— Очень низко попал, — сказал Чавез, подходя к последнему, еще живому террористу.

— Наверное, я слишком резко дернул за спусковой крючок, — произнес снайпер.

Чавез посмотрел прямо в его глаза.

— Да, наверное. Собирай свое снаряжение.

— Через минуту. — Глаза террориста сделались мягкими, когда морфий начал действовать, однако руки по-прежнему стискивали живот, и под спиной растекалась лужа крови. Наконец, его глаза посмотрели на Джонстона в последний раз.

— Доброй ночи, Грейси, — тихо сказал стрелок. Через десять секунд он смог повернуться и направиться обратно к «пикирующему бомбардировщику», чтобы собрать оставшееся снаряжение.

В медицинском пункте лежала куча испачканных трусиков и сидело немало детей, все еще с широкими глазами от пережитого шока. Они прошли через кошмар, который будут переживать еще много лет. Солдаты «Радуги» старались успокоить их. Забинтованной была только одна рана, скорее царапина, у маленького мальчика.

Центурион де ла Круз все еще оставался здесь, отказавшись от эвакуации. Солдаты в черном сняли с себя защитное снаряжение, поставили его у стены, и он увидел на их форменных куртках крылья парашютистов, американские, британские и германские, французские, а на их лицах удовлетворенное выражение солдат, которые хорошо выполнили свою работу.

— Кто вы? — спросил он по-испански.

— Извините, но я не могу сказать, — ответил Чавез. — Зато я видел на видеозаписи, что вы сделали. Вы поступили смело, сержант.

— Вы тоже, как...

— Меня зовут Чавез. Доминго Чавез.

— Американец?

— Si.

— Дети, кто-нибудь из них пострадал?

— Только вот этот мальчик.

— А преступники?

— Они больше не будут нарушать законы, amigo. Никаких законов, — тихо сказал ему командир Группы-2.

— Виепо. — Де ла Круз протянул ему руку. — Было трудно?

— Это всегда трудно, но мы готовимся к трудностям, и мои люди.

— У них такой взгляд, — согласился де ла Круз.

— У вас тоже. — Чавез повернулся. — Эй, парни, вот тот самый, кто выступил против них с мечом.

— Вот как? — подошел Майк Пирс. — Я прикончил его за вас. Смелый поступок, парень.

Пирс пожал ему руку. Следом подошли остальные солдаты и сделали то же самое.

— Я был должен. Я был должен. — Де ла Круз встал и, хромая, вышел за дверь. Через пять минут он вернулся обратно за Джоном Кларком, держа в руках римское знамя.

— Что это такое, черт побери? — спросил Чавез.

— Орел легиона, VI Legio Victrix, — сказал ему центурион, держа его в одной руке. — Победоносный легион. Сеньор Деннис, con permiso?[23]

— Да, Франциско, — ответил менеджер парка с серьезным кивком.

— С уважением от моего легиона, сеньор Чавез. Храните его в почетном месте.

Динг взял его. Проклятая штука весила не меньше двадцати фунтов, покрытая золотом.

— Это будет отличный трофей для клуба в Герефорде. Я обещаю тебе это, друг, — сказал он бывшему сержанту, посмотрев на Джона Кларка.

Стресс теперь покидал их, на смену приходила радость и приподнятое настроение, которое скоро уступит место усталости. Солдаты смотрели на детей, которых они спасли, все еще тихих и напуганных ночью, но скоро их ждала встреча с родителями.

Они услышали шум автобуса снаружи. Стив Линкольн открыл дверь и наблюдал, как взрослые выпрыгивали из нее. Он махнул рукой, указывая на медицинский пункт, и крики радости наполнили комнату.

— Пора уезжать, — сказал Джон. Он тоже подошел и пожал руку де ла Крузу, пока солдаты выходили наружу.

Выйдя на воздух, Эдди Прайс выполнил свою традицию. Его трубка была теперь набита, он достал кухонную спичку из кармана, провел ею по каменной стене медицинского пункта и зажег изогнутую трубку, сделанную из корня верескового дерева. Затем он сделал длинную победную затяжку, наблюдая за тем, как родители проталкиваются внутрь и другие проталкиваются наружу, обнимая своих детей, многие в слезах.

Полковник Гамелен стоял около автобуса, но сейчас он подошел к солдатам.

— Вы из Легиона? — спросил он.

Луи Луазель взял на себя ответ на этот вопрос.

— До некоторой степени, месье, — сказал он по-французски. Подняв голову, он увидел камеру наблюдения, направленную прямо на дверь, вероятно для того, чтобы запечатлеть такое событие, — родители, выходящие со своими детьми, многие останавливаются, чтобы пожать руки солдатам «Радуги». Затем Кларк увел их обратно в замок, где они спустились под землю. По пути полицейские Guardia Civil салютовали им, и солдаты специальных операций отвечали им тем же.