"Cлово президента" - читать интересную книгу автора (Клэнси Том)

Глава 12 Презентация

Существует немного сторон жизни, которые были бы более предсказуемы, подумал Райан. Он легко поужинал, чтобы не испытывать тяжести в желудке, и почти не обращал внимания на семью, читая и перечитывая подготовленную для него речь. Он сделал несколько карандашных пометок, почти все чисто лингвистического характера, против которых Кэлли не возражала и которые она сама позднее внесла в текст. Речь передали по каналу электронной связи в комнату секретарей рядом с Овальным кабинетом. Кэлли была писательницей, а не машинисткой, а президентские машинистки печатали с такой скоростью, что Райан открывал рот от изумления. Когда был готов окончательный вариант, его напечатали на бумаге, которую президент будет держать в руках, а второй экземпляр ввели в электронное устройство «бегущая строка». Кэлли Уэстон лично проследила, чтобы оба экземпляра были идентичны. Случалось, что в последнюю минуту кем-то что-то в тексте менялось, но Кэлли знала это и охраняла свою работу, как львица новорожденное потомство.

Как и следовало ожидать, самые мрачное пророчество произнес ван Дамм: «Джек, это самая важная речь, с которой тебе придется когда-нибудь выступить. Расслабься и читай.»

Спасибо, Арни. Глава администрации был тренером, которому никогда не приходилось выходить на поле для участия в матче. Каким бы экспертом он ни был, ван Дамм просто не имел представления о том, что значит стоять на поле, глядя на игроков с битами в руках.

Телевизионные камеры были установлены – как главная, так и запасная, причем обе оборудованные бегущей строкой. Сияющие софиты включены, и на протяжении всей речи фигура президента будет отражаться силуэтом в окнах своего кабинета, подобно оленю на гребне холма, – еще одна причина для беспокойства агентов Секретной службы, хотя они были вполне уверены в прочности стекол, способных выдержать попадание пуль из крупнокалиберного пулемета. Агенты личной охраны президента знали в лицо всех телевизионщиков, которые будут принимать участие в передаче, и все-таки проверили каждого из них, а также оборудование, внесенное в Белый дом. Все знали, что предстоит. Во время вечерних передач ведущие сделали необходимые объявления о предстоящем выступлении президента, затем перешли к другим новостям. Все было как обычно, рядовая рутина, только не для президента, разумеется, для которого все это было незнакомо и даже пугающе.

Он ожидал телефонного звонка, но не в это время суток. Всего несколько человек знали номер его сотового телефона. Было слишком опасно иметь обычный телефон, подключенный к сети. Моссад по-прежнему занимался своим делом, и неосторожные попросту исчезали. Заново родившийся мир на Ближнем Востоке ничего не изменил в этом отношении, и, по правде говоря, у них были основания ненавидеть его. Они проявили дьявольскую изобретательность, убив с помощью сотового телефона его коллегу: сначала вывели из строя его телефон, послав в него электронный сигнал особой частоты, а затем работающие на них связисты доставили ему другой…, с десятью граммами пластиковой взрывчатки. Говорят, будто последнее, что услышал в этой жизни его коллега, были слова директора Моссада: «Привет, дружище, это говорит Ави бен Якоб. Слушай внимательно, мой друг». Затем еврей нажал на кнопку звукового сигнала. Ловко придумано, однако годится лишь на один раз.

Послышалась музыкальная трель, он открыл глаза и выругался. Всего час назад он лег спать.

– Слушаю, – Позвони Юсуфу. – Линия отключилась. В качестве дополнительной меры предосторожности звонок шел через нескольких связных, да и сам разговор был слишком коротким, чтобы его могли засечь специалисты по электронике, находящиеся на службе его многочисленных врагов. Заключительный маневр был тоже хорошо придуман. Он тут же набрал по сотовому телефону другой номер и повторил только что услышанные им слова. Умный враг, сумевший проникнуть в сеть частот сотовых телефонов, может принять его за очередного связного. А может быть, и нет. Меры безопасности, принимаемые в современный век, изрядно затрудняли его жизнь, и никто не мог быть уверенным, сработала эта мера безопасности или нет, до тех пор, пока он не умирал естественной смертью, ради чего вряд ли вообще следовало жить.

Ворча себе под нос, он встал, оделся и вышел из дома. Автомобиль стоял у дверей. Третьим связным был его шофер. Вместе с двумя охранниками он отправился на конспиративную квартиру, расположенную в безопасном месте. Израиль мог действительно стремиться к миру, а Организация освобождения Палестины могла стать частью демократически выбранного режима – неужели мир и впрямь сошел с ума? – однако Бейрут все еще оставался местом, где могли действовать самые разные люди. На здании светился условный сигнал – одни окна были темными, а другие освещенными, образуя определенный рисунок. Это означало, что он может покинуть машину и войти в здание, не рискуя жизнью. Впрочем, он точно узнает об этом секунд через тридцать. Ему так хотелось спать, что он перестал беспокоиться. После целой жизни, проведенной в страхе, страх уже не действует и всего лишь нагоняет скуку.

В квартире на гладком деревянном столе его ждала, как всегда, чашка кофе, сладкого и крепкого. Последовал обмен приветствиями, они сели за стол, и разговор начался.

– Сейчас поздно.

– Произошла задержка рейса, – объяснил хозяин. – Нам требуется ваша помощь.

– С какой целью?

– Это можно, пожалуй, назвать дипломатией, – последовал неожиданный ответ. Затем он объяснил подробнее.

– Десять минут, – услышал президент.

Мэри Эббот продолжала накладывать грим. 8.20. Райан занял место. Мэри Эббот в последний раз поправила ему прическу, что еще больше увеличило ощущение, что он актер, а не…, политический деятель? Нет, только не это. Он отказался признать этот ярлык – неважно, что будут говорить Арни или другие. Справа, через открытую дверь, Райан увидел Кэлли, стоящую у стола одной из секретарей. Она улыбалась ему и одобрительно кивала, стараясь скрыть собственное беспокойство. Текст, написанный ею, был шедевром – она никогда не сомневалась в этом, – а теперь он попал в руки новичка и будет прочитан им. Миссис Эббот обошла вокруг стола, заслонив несколько телевизионных софитов, встала на место зрителя и удовлетворенно кивнула. Райан сидел в кресле и пытался не шевелиться, зная, что скоро он снова станет потеть под слоем грима и кожа начнет чертовски зудеть, а ему при всем желании нельзя почесать нужное место, потому что президенты не чешутся. Наверняка среди зрителей были люди, уверенные, что президенты не пользуются туалетом, не бреются и, может быть, даже не завязывают шнурки на ботинках.

– Пять минут, сэр. Проверяем микрофон.

– Один, два, три, четыре, пять, – послушно произнес Райан.

– Спасибо, господин президент, – донесся голос режиссера из соседней комнаты.

Время от времени Райан задумывался об этом. Президенты, обращающиеся к народу с этими официальными заявлениями – традиция, уходящая корнями в прошлое, по крайней мере к Франклину Д. Рузвельту и его «беседам у камина», о которых он впервые услышал от своей матери, – всегда казались спокойными и уверенными в себе, и Райану постоянно хотелось понять, как это им удавалось. Сам он не чувствовал себя ни спокойным и ни уверенным в себе, испытывая только напряжение. Телевизионные камеры уже были, по-видимому, включены, потому что режиссерам хотелось удостовериться, что они работают, и находящийся где-то видеорекордер записывал взгляд на его лице и движения рук, которыми он перебирал лежащие перед ним бумаги. Интересно, подумал он, контролирует ли Секретная служба эту запись или доверяет телевизионщикам, полагаясь на их честность… Наверняка их ведущие иногда опрокидывали стаканчики кофе, или чихали, или ворчали на своих помощников, путающих время выхода в эфир… Ах да, эти записанные на пленку отрезки называются «публичными беседами», не правда ли? Райан не сомневался, что уже сейчас, в данный момент, прямо здесь, в распоряжении Секретной службы находится длинная лента с записью президентских оговорок и ошибок.

– Две минуты.

Райан кивнул. У него было странное ощущение, будто он беседует сам с собой, когда увидел, как перед ним пробежал текст речи – это техники проверяли, исправно ли работает система развертки.

– Одна минута. Приготовиться.

О'кей. Райан поудобнее устроился в своем кресле. Его беспокоило занятое положение. Нужно ли положить локти на стол? Или держать их на коленях? Его предупредили, чтобы он не откидывался на спинку кресла – такое положение кажется зрителям одновременно небрежным и высокомерным, но Райан не собирался сидеть неподвижно, потому что от этого у него болела спина – или это ему просто кажется? Слишком поздно. Он почувствовал страх, боль в желудке, попытался кашлянуть, потом подавил это желание.

– Пятнадцать секунд.

Страх почти перешел в панику. Теперь не убежишь. Нужно выполнить свою работу. Это важно. Люди полагаются на него. За каждой камерой стоял оператор. Рядом расположились три агента Секретной службы, наблюдавшие за ними. Тут же стоял помощник режиссера. Это была его единственная аудитория, но он с трудом различал их лица за ярким светом софитов, и к тому же они все равно не будут реагировать на то, что он говорит. Как он узнает, о чем думает его настоящая аудитория?

Проклятье.

Минутой раньше ведущие телекомпаний сообщили зрителям то, что они и так знали, – вечерние телевизионные передачи будут отложены, потому что к ним обратится президент. По всей стране неисчислимое количество людей подняли пульты дистанционного управления, чтобы переключиться на кабельный канал, как только увидели на экране герб президента Соединенных Штатов Америки. Райан глубоко вздохнул, сжал губы и посмотрел на ту камеру, которая стояла ближе. На ней зажглась красная лампочка. Он сосчитал до двух и начал.

– Добрый вечер.

Мои сограждане-американцы, я решил обратиться к вам, чтобы рассказать, что происходило в Вашингтоне в течение последней недели, и сообщить, что произойдет в ближайшие несколько дней.

Я хочу начать с того, что Федеральное бюро расследований и Министерство юстиции с помощью Секретной службы. Национального департамента безопасности на транспорте и других федеральных агентств провели расследование обстоятельств, связанных с трагической гибелью многих наших друзей. Японская полиция и Королевская канадская конная полиция также оказали нам немалую помощь. Сегодня вечером будет разрешено опубликовать полную информацию, и вы прочтете ее в своих утренних газетах. А пока позвольте познакомить вас с полученными результатами.

Падение «Боинга-747» японских авиалиний на здание Капитолия было намеренным поступком одного человека. Имя его Торахиро Сато. Он был старшим пилотом японской авиакомпании. Мы узнали очень много о капитане Сато. Нам известно, что во время нашего конфликта с его страной он потерял брата и сына. Судя по всему, в приступе безумия он решил отомстить за это.

Прилетев на своем авиалайнере в канадский аэропорт Ванкувер, капитан Сато подготовил поддельный приказ о полете в Лондон, якобы для того, чтобы заменить неисправный самолет. Перед самым взлетом капитан Сато хладнокровно убил своего второго пилота, летчика, с которым он летал в течение нескольких лет. Затем он в одиночку повел авиалайнер, сидя за штурвалом рядом с мертвецом, пристегнутым ремнями в соседнем кресле.

Райан сделал паузу. Ему казалось, что рот у него набит ватой. На дисплее появилось напоминание, что ему нужно перевернуть страницу.

– Откуда у нас такая уверенность?

Достаточно сказать, что личность капитана Сато, как и второго пилота, была подтверждена ФБР с помощью тестов на ДНК. Тесты, проведенные японской полицией, дали аналогичные результаты. Независимая лаборатория сверила результаты этих тестов с собственными и не обнаружила никакой разницы. Таким образом, вероятность ошибки при опознании летчиков практически исключена.

Остальные члены экипажа этого авиалайнера, которые остались в Ванкувере,

подверглись допросу как агентами ФБР, так и Королевской канадской конной полицией. Члены экипажа уверены, что на борту «Боинга-747» находился капитан Сато. У нас есть также показания очевидцев – местных сотрудников канадского министерства транспорта и американских пассажиров, прилетевших тем рейсом в Ванкувер. Более пятидесяти человек безошибочно опознали капитана Сато. Мы обнаружили отпечатки его пальцев на поддельном плане полета в Лондон. Анализ тембра голоса на магнитной ленте «черного ящика» также подтверждает личность пилота. Таким образом, у нас нет ни малейших сомнений в том, кто находился на борту авиалайнера.

Далее, записи «черного ящика» позволили точно установить момент первого убийства. Мы даже сумели услышать голос капитана Сато, который извинялся перед вторым пилотом за то, что был вынужден убить его. Эти записи сравнили с другими, определенно сделанными голосом капитана Сато, и снова точно опознали его.

В– третьих, судебно-медицинская экспертиза установила, что второй пилот погиб по крайней мере за четыре часа до того момента, как авиалайнер врезался в Капитолий. Этот бедняга был убит ударом ножа в сердце. У нас нет никаких оснований считать, что он имел какое-то отношение к происшедшему позже. Второй пилот оказался всего лишь первой невинной жертвой этого чудовищного преступления. Дома у него осталась беременная жена, и мне хотелось бы, чтобы все вы подумали о постигшем ее несчастье и помянули эту несчастную женщину и ее детей в своих молитвах.

Японская полиция активно сотрудничала с ФБР в расследовании этого преступления и даже предоставила полный доступ к результатам своего расследования, а также позволила нам вести допросы свидетелей и всех, кого мы пожелали допросить. Теперь в нашем распоряжении имеется полный отчет всего, что делал капитан Сато в течение двух последних недель своей жизни – где он ел, когда спал и с кем встречался. Мы не обнаружили никаких доказательств существования заговора или того, что этот безумный человек действовал от имени своего правительства или кого-то еще. Однако расследование не прекратится до тех пор, пока не будет выяснена каждая возможность, какой бы отдаленной она ни была, но та информация, которая имеется в нашем распоряжении сейчас, более чем достаточна, чтобы убедить любой суд присяжных, и я говорю вам об этом именно поэтому.

Джек сделал паузу и чуть наклонился вперед.

– Дамы и господа, конфликт между нашей страной и Японией закончен. Те, кто несут ответственность за его возникновение, предстанут перед судом. Премьер-министр Кога лично заверил меня в этом.

Господин Кога – честный и мужественный человек. Сейчас впервые я могу сказать вам, что его самого похитили и едва не убили те самые преступники, которые развязали конфликт между его страной и нашей. От похитителей его спасли американцы с помощью японских служащих. Они провели специальную операцию прямо в центре Токио, и после своего спасения господин Кога, рискуя жизнью, приложил все свои силы, чтобы поставить точку в этом конфликте, чтобы спасти наши страны от дальнейших потерь. Без его участия с обеих сторон было бы потеряно много человеческих жизней. Я с гордостью называю Минори Когу своим другом.

Всего несколько дней назад, сразу после прибытия в нашу страну, премьер-министр и я встретились в неофициальной обстановке вот здесь, в Овальном кабинете. Отсюда мы поехали к Капитолию и вместе молились там. Я никогда не забуду этих минут.

Я тоже находился в Капитолии, когда авиалайнер врезался в него. Вместе со своей семьей, женой и детьми, мы стояли в туннеле, соединяющем здание Конгресса с Капитолием. Я увидел огненную стену, которая мчалась к нам, затем остановилась и повернула обратно. Наверно, я никогда не забуду и этот момент.

Но хотя в моей памяти навсегда запечатлелись эти страшные мгновения, я стараюсь не думать о них.

Мир между Америкой и Японией сейчас полностью восстановлен. У нас никогда не было и нет сейчас разногласий с гражданами этой страны. Я обращаюсь ко всем вам с просьбой раз и навсегда отказаться от неприязни к японцам.

Он сделал новую паузу, увидев, как замерли буквы «бегущей строки», и снова перевернул печатную страницу перед собой.

– Теперь перед нами стоит грандиозная задача. Уважаемые дамы и господа, один обезумевший человек попытался нанести смертельный удар по нашей стране. Он потерпел неудачу. Мы похоронили людей, погибших в результате авиакатастрофы. Еще долго мы будем оплакивать их. Но наша страна продолжает жить, и друзья, которых мы потеряли той страшной ночью, не пожелали бы ничего иного.

Томас Джефферсон сказал, что дерево Свободы должно часто орошаться кровью, чтобы его рост продолжался. Да, кровь была пролита, и настало время этому дереву расти дальше. Америка является страной, которая смотрит вперед, в будущее, а не назад, в прошлое. Мы не можем изменить историю. Но мы можем учиться на ее уроках, развивать наши успехи и исправлять допущенные ошибки.

Сейчас я могу сказать вам, что нашей стране ничто не угрожает. Наши вооруженные силы несут службу во всем мире, и враги знают это. Наша экономика перенесла тяжелое испытание, уцелела и по-прежнему является самой устойчивой в мире. Наша страна осталась Америкой, мы по-прежнему американцы и наше будущее начинается с каждым новым днем.

Сегодня я назначил Джорджа Уинстона исполняющим обязанности министра финансов. Джордж возглавляет крупную инвестиционную компанию в Нью-Йорке, которую основал. Именно он внес немалый вклад в восстановление наших финансовых рынков, пострадавших от врагов, стремившихся разрушить их. Он всем обязан только самому себе, так же как Америка сама создала свою мощь. Скоро я начну назначать других членов кабинета министров, и о каждом из них буду сообщать вам.

Джордж, однако, не может стать министром финансов до тех пор, пока мы не восстановим Сенат Соединенных Штатов, члены которого в соответствии с Конституцией должны подтвердить каждое назначение в составе кабинета министров. Выбор новых сенаторов – это задача губернаторов нескольких штатов. С будущей недели губернаторы начнут выбирать людей, которые заполнят вакантные должности. – Наступил щекотливый момент. Райан снова наклонился вперед.

– Уважаемые сограждане-американцы – одну минуту, здесь есть фраза, которая мне не слишком нравится. – Джек покачал головой, надеясь, что это выглядит не слишком театрально.

– Меня зовут Джек Райан. Мой отец был полицейским. Я начал государственную службу в качестве морского пехотинца сразу после того, как закончил Бостонский колледж. Моя служба в морской пехоте длилась недолго. Во время катастрофы вертолета я получил серьезную травму спины, и с годами положение не улучшилось. Когда мне был тридцать один год, мне пришлось столкнуться с террористами. Вы все слышали об этом и знаете, чем это закончилось, но вы не знаете, что из-за этого я вернулся на государственную службу. До того момента я наслаждался жизнью. Став брокером на бирже, я заработал порядочно денег, затем ушел с финансового рынка и вернулся к истории, которую любил с детства. Я преподавал историю – мне нравится преподавать – в военно-морской академии и думаю, что с удовольствием провел бы там всю жизнь, подобно тому как моей жене Кэти больше всего на свете нравится быть врачом и ухаживать за мной и нашими детьми. Мы были бы счастливы в нашем доме, занимаясь своей работой и воспитывая детей. По крайней мере я знаю, что этого мне хотелось бы больше всего.

Но мне не дали такой возможности. Когда террористы напали на мою семью, я решил, что должен предпринять что-то, чтобы защитить свою жену и детей. Скоро я узнал, что не одни мы нуждаемся в защите и что тут у меня есть определенные способности, так что мне пришлось забыть о любви к преподаванию и вернуться на государственную службу.

Я служил своей стране – вам – в течение многих лет, но никогда не был политическим деятелем и, как сказал сегодня Джорджу Уинстону вот в этом кабинете, у меня нет времени на то, чтобы учиться политике. Но я служил на разных должностях в правительстве почти всю взрослую жизнь и узнал кое-что о том, как оно должно действовать.

Дамы и господа, сейчас не время для всех нас заниматься обычными делами, как мы это делали раньше. Нам нужно действовать лучше, и мы способны на это.

Джон Кеннеди однажды сказал: «Не думай о том, что может сделать твоя страна для тебя. Думай о том, что ты можешь сделать для своей страны.» Это мудрые слова, но мы забыли о них. Нам следует их вспомнить. Наша страна нуждается во всех нас.

Мне нужна ваша помощь, чтобы выполнить свою работу. Если вы думаете, что я смогу справиться с этим в одиночку, то ошибаетесь. Если вы полагаете, что правительство сформируется само по себе, то это тоже не так. Если вы думаете, что правительство, сформированное так или иначе, решит все ваши проблемы, то опять же ошибаетесь. Так у нас ничего не выйдет. Вы все, мужчины и женщины, представляете собой Соединенные Штаты Америки. Я работаю для вас. Моя работа заключается в том, чтобы соблюдать, ограждать и защищать Конституцию Соединенных Штатов, и я буду делать для этого все, что в моих силах, но каждый из вас входит в мою команду.

Нам нужно наше правительство для того, чтобы оно занималось делами, которые мы не в силах сделать сами, – например, защищать страну, соблюдать правопорядок, оказывать помощь в случае бедствий. Так оговорено Конституцией. Этот документ, который я поклялся соблюдать, ограждать и защищать, является сборником правил, составленным небольшой группой достаточно обыкновенных людей. Не все они были даже юристами и тем не менее написали самый важный политический документ в истории человечества. Мне хочется, чтобы вы подумали об этом. Группа достаточно обыкновенных людей, сумевших сделать нечто необыкновенное. Участие в деятельности правительства не является чем-то магическим.

Мне нужен новый Конгресс, который работал бы вместе со мной. Первым будет сформирован Сенат, потому что губернаторы назначат людей на девяносто один вакантный пост вместо девяносто одного человека – мужчин и женщин, – которых мы потеряли в ту страшную ночь на прошлой неделе. Палата представителей, однако, всегда представляла народ, и потому ваша задача заключается в том, чтобы выбрать их в кабине для голосования, пользуясь своим правом голоса. – Ну, Джек, действуй.

– Вот почему у меня есть просьба ко всем вам и к пятидесяти губернаторам. Прошу вас, не присылайте мне политических деятелей. У нас нет времени заниматься вещами, которые будут проходить через обычную систему. Мне нужны люди, которые способны делать реальные вещи в реальном мире. Мне нужны люди, которые не стремятся жить в Вашингтоне. Мне нужны люди, которые не будут пытаться действовать так, как было принято действовать раньше. Мне нужны люди, готовые приехать сюда, принося в жертву свои личные интересы для того, чтобы выполнить важную работу, а потом вернуться домой к своей обычной жизни.

Мне нужны инженеры, знающие, как строить, врачи, умеющие лечить больных, полицейские, знающие, когда ваши гражданские права нарушают преступники. Мне нужны настоящие фермеры, выращивающие продукты на настоящих фермах. Мне нужны люди, не боящиеся испачкать руки, занимаясь грязной работой, способные платить взносы за заложенный в банке дом, растить детей и думать о будущем. Мне нужны люди, которые знают, что работают для вас, а не для себя. Вот какие люди мне нужны. Думаю, что большинству из вас они нужны тоже.

После того как эти люди соберутся в Конгрессе, ваша задача будет заключаться в том, чтобы следить за тем, как они работают, быть уверенными, что они выполняют данные ими обещания и не обманывают ваше доверие. Это ваше правительство. Многие уже говорили вам это, но я хочу, чтобы данное сейчас обещание было выполнено. Обратитесь к своим губернаторам и скажите им, что именно вы ждете от них, когда они будут назначать своих избранников в Сенат, а затем выберите тех, кто вам нравится, в палату представителей. Это люди, которые решают, сколько денег нужно выделить правительству и как их лучше потратить. Это ваши деньги, не мои. Это ваша страна. Все мы работаем для вас.

Что касается меня, я выберу лучший кабинет министров, какой только смогу. В него войдут люди, знающие свое дело, люди, уже занимавшиеся настоящей работой и сумевшие добиться в ней выдающихся успехов. Каждый из них получит от меня одно и то же указание: возглавить департамент, определить первоочередные задачи и добиться, чтобы каждое правительственное агентство действовало эффективно. Это сложная задача, и все вы наверняка уже слышали такие обещания. Однако я, хотя и являюсь президентом, не вел кампанию ради того, чтобы попасть в Белый дом. Мне не нужно расплачиваться, не надо никого вознаграждать, не надо сдерживать тайных обещаний. Я приложу все усилия, чтобы выполнить свои обязанности, насколько это в моих силах. Может быть, я не всегда буду прав, но когда такое случится, ваша задача и задача людей, которых вы выбрали, чтобы представлять вас, будет заключаться в том, чтобы сказать мне об этом. Я буду прислушиваться к их мнению и к вашему.

Я буду регулярно информировать вас о происходящем и о том, чем занимается ваше правительство.

Я хочу поблагодарить вас за то, что вы выслушали меня. Обещаю вам, что выполню свою работу. Мне нужно, чтобы вы делали свою.

Спасибо, и позвольте пожелать вам спокойной ночи.

Джек сосчитал до десяти, чтобы убедиться, что камеры выключены. Затем он взял стакан воды и попытался сделать глоток, но его рука так дрожала, что он едва не пролил воду. Райан сердито посмотрел на руку, держащую стакан. Почему она дрожит? Ведь самое трудное уже позади, не правда ли?

– Знаете, вас даже не стошнило и не случилось ничего вроде этого, – послышался голос Кэлли Уэстон, внезапно оказавшейся рядом с ним;

– Все прошло хорошо?

– О да, господин президент. Рвота при выступлении по национальному телевидению кажется людям отвратительной, – заливисто расхохоталась спичрайтер.

Андреа Прайс с превеликим трудом удержалась от того, чтобы не вытащить свой автоматический пистолет.

Арни ван Дамм всего лишь казался обеспокоенным. Он знал, что не сможет заставить Райана свернуть с выбранного им пути. Суровая критика, к которой обычно прислушивались президенты – если хотите быть переизбранными на очередной срок, слушайте, что вам говорят! – в данном случае была неприемлема. Как он сможет защитить человека, которого не интересует единственная вещь, имеющая столь важное значение для всех остальных?

– Помнишь «Гонг-шоу»? – спросил Эд Келти.

– Кто написал эту инструкцию по абортам? – хихикнул его юрист. Затем все трое устремили свое внимание на экран телевизора. Изображение изменилось – исчез внешней вид Белого дома и появилась студия телевизионной компании.

– Да, это было исключительно интересное политическое выступление, – произнес ведущий бесстрастным голосом игрока в покер. – Я обратил внимание на то, что на этот раз президент придерживался заранее приготовленного текста.

– Интересное и драматическое, – согласился с ним второй комментатор. – Это не назовешь обычной президентской речью.

– Как ты думаешь, Джон, почему президент Райан так отчаянно настаивает на том, чтобы управлять правительством ему помогали неопытные люди? Разве нам не нужны знающие профессионалы, чтобы восстановить прежнюю систему управления государством? – спросил первый ведущий.

– Этот вопрос будут задавать себе многие, особенно в нашем городе…

– Уж в этом можешь не сомневаться, – заметил глава администрации Эда Келти.

– ., но самое интересное во всем этом то – и он не может не знать об этом, а даже если и не знал, глава президентской администрации Арнольд ван Дамм, один из самых ловких политических деятелей в этом городе, наверняка четко и ясно объяснил ситуацию мистеру Райану, – закончил второй комментатор.

– А как относительно его первого назначенца в кабинет министров, Джорджа Уинстона? – поинтересовался первый.

– Уинстон возглавляет «Коламбус групп», инвестиционный фонд взаиморасчетов, им же основанный. Он исключительно богатый человек и, как сказал нам президент Райан, обязан всеми успехами только самому себе. Ну что ж, нам нужен министр финансов, который знает, как делать деньги, и знаком с финансовыми рынками, и, несомненно, мистер Уинстон относится к этой категории людей, однако многие будут недовольны…

– Тем, что он излишне осведомленный человек, – ухмыльнулся Келти.

– ., положением, что у него сохранилось слишком много контактов с людьми в финансовом мире, которые могут воспользоваться такой ситуацией в своих интересах, – продолжил второй комментатор.

– Как, по-твоему, отреагирует официальный Вашингтон на такую речь? – спросил первый.

– Какой «официальный Вашингтон»? – проворчал Райан. Это ему приходилось слышать впервые. К двум книгам, опубликованным им, рецензенты отнеслись в общем благожелательно, но тогда ему пришлось ждать несколько недель, пока последуют комментарии от читателей. Пожалуй, не следовало прислушиваться к мгновенному анализу своей речи, но избежать его было тоже невозможно. Самое трудное состояло в том, чтобы следить за всеми телевизионными каналами, занимающимися таким анализом одновременно.

– Джек, «официальный Вашингтон» – это пятьдесят тысяч юристов и лоббистов, – заметил Арни. – Их никто не назначал и не выбирал, но они чертовски влиятельны в официальных кругах. То же самое относится и к средствам массовой информации.

– Теперь понял, – ответил Райан.

– ., и нам необходимы опытные профессионалы, чтобы восстановить прежнюю систему. Вот что они скажут, и очень многие в Вашингтоне согласятся с ними, – подытожил второй комментатор.

– А как ты относишься к его откровениям относительно войны и финансового краха? – спросил первый.

– Меня гораздо больше интересуют его откровения насчет того, что премьер-министра Когу сначала похитили его соотечественники, а затем спасли, причем не кто иной, как американцы. Будет очень интересно узнать об этом поподробнее. Президент занял весьма похвальную позицию в своем стремлении урегулировать отношения между нашей страной и Японией, и в этом его не упрекнешь. Вместе с текстом президентской речи мы получили фотографию. – На телевизионном экране появилось изображение Райана и Коги у Капитолия. – Это очень трогательный момент, умело схваченный фотографом Белого дома…

– Но здание Капитолия все еще разрушено, Джон, а подобно тому как нам понадобятся хорошие архитекторы и строители, чтобы восстановить его, нам нужны, по-моему, и кое-кто еще вместо дилетантов, для того чтобы воссоздать правительство. – Второй комментатор повернулся и посмотрел прямо в камеру. – Итак, это было первое официальное выступление президента Райана. По мере дальнейшего развития событий мы будем получать и другие новости. А сейчас вернемся к нашей заранее объявленной программе передач.

– Вот это и есть направление наших действий, Эд. – Глава администрации Келти встал и потянулся. – Об этом нам и нужно говорить, и по этой причине ты решил вернуться на политическую арену, несмотря на урон, который может понести твоя репутация.

– Принимайтесь за звонки, – распорядился Эдвард Дж. Келти.

– Господин президент. – Главный мажордом подошел с серебряным подносом, на котором стоял бокал хереса. Райан взял бокал и сделал глоток.

– Спасибо.

– Господин президент, наконец…

– Мэри-Пэт, сколько лет мы знакомы? – Райану начало казаться, что он постоянно повторяет это.

– По крайней мере десять, – ответила миссис Фоули.

– Вводится новое президентское правило, даже указ, пожалуй: после окончания рабочего дня, когда нам приносят коктейли, меня зовут Джек.

– Муе bien, jefe, – осторожно улыбнулся Чавез.

– Что в Ираке? – коротко спросил Райан. – Все тихо, однако обстановка крайне напряженная, – ответила Мэри-Пэт. – Сведения, которые мы получаем, очень скудные, но судя по тому, что нам стало известно, страна словно заперта на замок. Улицы патрулируются армейскими подразделениями, а жители сидят по домам, уставившись в телевизор. Похороны нашего друга состоятся завтра. Что произойдет потом, пока неизвестно. У нас есть один достаточно высокопоставленный агент в Иране, он занимается политическими проблемами. Убийство президента Ирака было для всех полной неожиданностью, и пока ему ничего не удалось услышать, кроме очевидной хвалы Аллаху за то, что он забрал нашего друга к себе.

– При условии, если Бог захочет его принять. Выполнено все было просто идеально, – со знанием дела заметил Кларк. – Вполне типично для традиций Востока. Один мученик, принесший себя в жертву, и тому подобное. По-видимому, понадобились годы, чтобы внедрить убийцу в личную охрану президента, однако наш приятель Дарейи – терпеливый человек. Ты ведь встречался с ним, Джек. Расскажи о нем.

– У него самые гневные глаза, которые мне когда-либо доводилось видеть, – негромко произнес Райан, делая очередной глоток. – Он умеет ненавидеть.

– Можно не сомневаться, что Дарейи приступит к активным действиям, – Кларк налил себе бурбон «Уайлд Терки» и добавил воды. – Саудовцы изрядно обеспокоены.

– Мягко говоря, – заметила Мэри-Пэт. – Эд остался там еще на несколько дней, и полученные им сведения именно таковы. Они повысили уровень боеготовности своей армии.

– И это все, что предпринято, – подвел итог президент Райан.

– С практической точки зрения – да. Мы получаем большое количество электронной информации из Ирака, и характер этой информации предсказуем. Крышка иракского котла плотно закрыта, но внутри его все бурлит. Этого следовало ожидать. Разумеется, мы повысили уровень спутниковой разведки…

– Ну хорошо, Мэри-Пэт, говори о том, что у тебя на уме, – распорядился Джек. Сейчас ему не хотелось слышать о спутниковых фотографиях.

– Я хочу расширить свое управление.

– Насколько? – спросил Джек и с удивлением увидел, что она сделала глубокий вдох. Ему было странно видеть, что Мэри-Патриция Фоули колеблется.

– В три раза. Сейчас у нас шестьсот пятьдесят семь оперативников. В течение следующих трех лет мне хотелось бы довести это число до двух тысяч. – Она произнесла все это очень быстро, не сводя взгляда с лица Райана и ожидая его реакции.

– Я согласен, если тебе удастся сделать это, не повышая бюджетных ассигнований на жалованье сотрудникам.

– Тогда все просто, Джек, – усмехнулся Кларк. – Нужно уволить две тысячи бездельников, что сидят за столами, ровным счетом ничего не делая, и удастся даже сберечь немало денег.

– У них семьи, Джон, – покачал головой президент.

– В административном и разведывательном управлениях штаты чертовски раздуты. Ты ведь работал в ЦРУ и знаешь это. Сократить их стоит хотя бы для того, чтобы решить проблему стоянки для автомобилей. Досрочное увольнение на пенсию – и почти не потребуется запрашивать дополнительные ассигнования.

Райан задумался над предложением.

– Мне нужен кто-то, способный размахивать топором. Мэри-Пэт, ты согласишься, чтобы Эд снова занял положение выше твоего?

– Вообще-то это самое нормальное положение, Джек, – ответила миссис Фоули со смешинкой в своих синих глазах. – Как администратор Эд лучше меня, но я всегда превосходила его в оперативной работе.

– Значит, «Синий план»? На этот вопрос ответил Кларк.

– Да, сэр. Я хочу привлечь полицейских, молодых детективов, сотрудников правоохранительных органов. Вы знаете почему. Большей частью они уже прошли предварительную подготовку. Эти парни знакомы с уличными обычаями.

– О'кей, – кивнул Райан. – Мэри-Пэт, на следующей неделе я собираюсь принять прошение об отставке директора ЦРУ и назначу Эда на его место. Пусть он представит мне план увеличения штатов оперативного управления и одновременного сокращения персонала разведывательного и административного управлений. Придет время, и я одобрю его предложение.

– Отлично! – Миссис Фоули подняла бокал в честь своего Верховного главнокомандующего.

– У меня осталась еще одна проблема. Джон?

– Да, сэр?

– Когда Роджер предложил мне занять должность вице-президента, я попросил его выполнить мою просьбу.

– Что за просьба?

– Я собираюсь властью президента помиловать некоего джентльмена по имени Джон Т.Келли. Это будет сделано в этом году. Тебе следовало напомнить мне, что твоим делом занимался мой отец.

Впервые за очень долгое время Кларк смертельно побледнел.

– Откуда вы знаете об этом, сэр?

– Сведения об этом хранились в личных архивах Джима Грира. Я вроде как унаследовал их несколько лет назад. Я хорошо помню, что мой отец занимался расследованием этого дела, убийством всех этих женщин. Я помню, как он мучился из-за этого и как был счастлив, когда дело решилось само собой. Он никогда не рассказывал об этом, но я помню его сомнения. – Джек посмотрел в свой бокал и помешал там лед. – Думаю, нет сомнения в том, что он был бы счастлив, узнав об этом, как и о том, что ты не погиб вместе со своей яхтой.

– Боже мой, Джек…, я хочу сказать… Господи…

– Ты заслужил, чтобы тебе вернули твое имя. Я не одобряю совершенные тобой поступки. Мне просто нельзя думать сейчас иначе, правда? Может быть, как частный гражданин я не отнесся бы к этому так, мистер Келли.

– Спасибо, сэр.

Чавез не мог понять, о чем идет речь. Он помнил того парня на Сайпане, отставного старшину береговой охраны, и то, как он говорил об убитых людях. Ну что ж, Чавез знал, что мистер К, не упал в обморок, услышав это, но все же любопытно…

– Что-нибудь еще? – спросил Джек. – Мне хотелось бы вернуться к семье, прежде чем дети лягут спать.

– Значит, «Синий план» вами одобрен, сэр?

– Да, одобрен, Мэри-Пэт. Пусть только Эд представит мне план его осуществления.

– Он вернется в Вашингтон немедленно, едва им удастся включить двигатели его самолета, – пообещала Мэри-Пэт.

– Тогда все в порядке. – Джек встал и направился к выходу. Его гости сделали то тоже самое.

– Господин президент? – послышался голос Динга Чавеза.

– Да? – повернулся Райан.

– Как будет проходить теперь первый тур выборов?

– Что ты имеешь в виду?

– Сегодня я заехал к себе в колледж, и доктор Алфер сказала мне, что все кандидаты на президентские выборы в обеих партиях погибли на прошлой неделе, а время выдвижения новых кандидатов прошло. Теперь больше никто не имеет права выдвигать свои кандидатуры. Предстоит год выборов, а кандидатов не осталось. Пока в прессе еще ничего не говорили об этом.

Агент Прайс недоуменно мигнула, услышав это, но через мгновение все поняли, что это правда.

– Париж?

– Профессор Руссо в институте Пастера считает, что ему удалось найти метод лечения лихорадки Эбола. Пока метод на стадии эксперимента, но это единственный шанс.

Они говорили в коридоре у двери, ведущей в палату сестры Жанны-Батисты. На обоих были «космические костюмы» из синего пластика, и они обливались потом под ними, несмотря на переносные кондиционеры, болтавшиеся у каждого на поясе. Пациентка умирала, и хотя уже одно это было достаточно плохо, она умирала медленно и настолько ужасно, что этого нельзя было выразить словами. Бенедикту Мкузе повезло. По какой-то причине вирус Эбола поразил его сердце раньше других органов тела; это был редкостный акт милосердия, который позволил мальчику скончаться намного быстрее обычного. А вот на долю этой пациентки выпала другая судьба. Анализ крови показывал, что печень ее почему-то распадается медленно. Сердечные энзимы были по сути дела нормальными. Однако лихорадка Эбола неумолимо пожирала ее тело, болезнь протекала весьма быстро, и так же быстро погибали все остальные органы. Ее желудочно-кишечный тракт в буквальном смысле слова распадался, что повлекло за собой кровавую рвоту и понос. Несмотря на острую боль, тело женщины упорно сопротивлялось в отважной, хотя и обреченной на неудачу, попытке спастись. Единственной наградой за это упорное сопротивление было усиление болей, и морфий уже переставал действовать, уступая место агонии.

– Но как мы сможем… – Она могла не продолжать. Авиакомпания «Эйр Африк» единственная совершала регулярные рейсы в Париж, но она, как и никакая другая компания, по вполне очевидным причинам никогда не согласится взять на борт пациента, больного лихорадкой Эбола. Это вполне устраивало доктора Моуди.

– Я могу организовать ее транспортировку. У меня состоятельная семья. Я смогу нанять частный реактивный самолет, который доставит нас в Париж. Таким образом нам будет легче принять все необходимые меры предосторожности.

– Не знаю, что и ответить, доктор. Мне придется… – сестра Мария-Магдалена заколебалась.

– Не буду обманывать вас, сестра. Она умрет, наверно, в любом случае, но если у нее остался хоть маленький шанс, ее может вылечить только профессор Руссо. Я учился у него, и раз он говорит, что сумел достичь каких-то успехов, значит, так оно и есть. Позвольте мне вызвать самолет, – настоятельно произнес Моуди.

– Я не могу отказать вам, но я должна…

– Я понимаю.

Самолет, о котором шла речь, был «Гольфстрим G-IV» и сейчас он совершал посадку на аэродроме Рашида, расположенном к востоку от широкой излучины реки Тигр, известной среди местного населения как Нахр-Дула. Номер у хвостового оперения самолета свидетельствовал о том, что он зарегистрирован в Швейцарии и принадлежит торговой корпорации, исправно платящей налоги. На этом официальный интерес швейцарского правительства заканчивался. Рейс был коротким и самым обыкновенным, если не считать времени суток, а также маршрута – из Бейрута в Тегеран, а затем в Багдад.

Его настоящее имя было Али Бадрейн, и хотя ему доводилось жить и работать в прошлом под разными именами, теперь он вернулся к своему собственному, так как по происхождению был иракцем. Его семья покинула Ирак, потому что в Иордании были более благоприятные возможности для бизнеса, но затем, подобно всем остальным, попала в водоворот событий, происходящих в регионе, причем ситуация ухудшилась из-за решения сына принять участие в движении, целью которого было положить конец существованию Израиля. Опасность, которой подвергалось хашимитское королевство, заставила короля Иордании изгнать из своей страны людей, пребывание которых угрожало ее благосостоянию. Это разорило семью Али Бадрейна, что, впрочем, тогда мало его беспокоило.

Теперь, однако, ситуация изменилась. С течением лет жизнь террориста, полная опасности и приключений, утомила его, и хотя он оставался одним из лучших, особенно по части сбора информации, это не принесло ему материальных благ, если не считать смертельной ненависти самой безжалостной спецслужбы мира. Было бы неплохо прожить остаток жизни в комфорте и безопасности. Может быть, в результате этой операции он обретет и то и другое. Его иракское происхождение и многолетняя деятельность позволили приобрести полезные контакты во всем регионе. В свое время он предоставил иракской службе безопасности сведения о двух врагах режима, которых ей хотелось ликвидировать, – успешно в обоих случаях. Ему стали доверять, и по этой причине он прилетел в Багдад.

Самолет остановился, и второй пилот прошел в хвостовое отделение, чтобы спустить трап. Возле него внизу остановился автомобиль. Али сошел по ступенькам трапа и сел в машину, которая тут же отъехала от самолета.

– Мир вам, – сказал он, обращаясь к человеку, сидящему на заднем сиденье «мерседеса».

– Мир?! – фыркнул генерал. – Весь свет кричит, что именно этого нам и не хватает. – Бадрейн заметил, что генерал явно не спал после смерти своего президента. Его руки дрожали от выпитого кофе или от алкоголя, которым он пытался заглушить страх. Действительно, вряд ли приятно заглянуть в ближайшее будущее и узнать, сумеет ли он дожить до конца предстоящей недели. С одной стороны, генералу нужно бодрствовать. С другой – бежать, и как можно скорее. У генерала семья и дети, а также любовница. Впрочем, такая же ситуация, по-видимому, и у

остальных высших чинов вооруженных сил Ирака. Превосходно.

– Положение не слишком благоприятное, но вы ведь держите все под контролем, верно? – спросил Бадрейн. Ответный взгляд был более чем красноречивым. Единственное благоприятное обстоятельство заключалось в том, что, будь президент всего лишь ранен, генерал был бы уже давно мертв – наказан за то, что не сумел распознать преступника, совершившего покушение на жизнь самого раиса. Опасная работа быть руководителем службы безопасности у диктатора, к тому же у тебя появляется множество врагов. Он продал душу дьяволу и сумел убедить себя, что дьявол забудет об этом. Как мог умный человек оказаться таким дураком?

– Зачем вы прилетели в Багдад? – спросил генерал.

– Чтобы предложить вам золотой мост к жизни и свободе, – ответил Бадрейн.