"Учись, Сингамиль!" - читать интересную книгу автора (Моисеева Клара Моисеевна)

ОТКРОЮ «ДОМ ТАБЛИЧЕК»

– Абуни, я открываю «дом табличек», хочешь быть «старшим братом»? – Сингамиль встретился с другом после захода солнца, когда Абуни смог оставить свою работу в храме Нанна.

Друзья уже рассказали друг другу обо всем случившемся с тех пор, как они расстались. Из рассказа Абуни Сингамиль понял, что друг доволен своей работой. Но он подумал, что узы дружбы обязывают Абуни посчитаться с желанием друга. А Сингамилю очень хотелось, чтобы в его «доме табличек» был Абуни.

– Я помогу тебе таскать кирпичи, ставить скамьи, – отвечал Абуни, – а храм Нанна я не покину. Мне нравится быть храмовым писцом. Это почетно. К тому же в храме плата намного больше той, какую ты сможешь мне дать. Я знаю, учителя живут бедно, разве не помнишь, как попрошайничал наш «старший брат»?

Абуни проговорил это быстро, опустив глаза, не глядя на Сингамиля и чувствуя себя неловко.

– Ты отказываешься? – удивился Сингамиль. – Вот не ожидал. Я был уверен, что ты вместе со мной порадуешься. Когда неразлучные друзья делают одно хорошее дело, как делали это Гильгамеш и Энкиду, ведь это прекрасно! Отец и слушать не хотел о том, чтобы в нашем доме была школа. А теперь сам предложил мне купить кирпичи и подготовить двор, чтобы мои ученики разместились удобно и просторно, лучше, чем в нашей школе. Помнишь, как тесно мы сидели? Друг друга толкали, негде было положить запасную сырую табличку. У меня будет иначе. И учить я буду иначе. Когда подумаю о том, какие прекрасные сказания будут записывать мои ученики, так хочется скорее приняться за дело.

– Я слушаю тебя, Сингамиль, и думаю, что хорошо было бы потрудиться нам рядом. Но покинуть храм Нанна я не могу. Отец мой рассердится и не простит. Ведь я отдаю в дом все, что получаю, а получаю я больше того, что имеет отец. Отец теперь рад тому, что учил меня. Мои братья и сестры всегда сыты. Мать радуется, когда я приношу много зерна, кунжутного масла, бывает достается и ягненок, тогда мать растит овечку и стрижет шерсть для покрывала отцу. Она и мне готовит шерстяное покрывало из собранной ею шерсти. Когда я стал взрослым, я понял, что Гильгамешу было многое доступно оттого, что он был правителем целого царства. А мы – ничтожны. Я всегда буду твоим другом, Сингамиль, но храм Нанна не покину.

– Плохо получается, – признался Сингамиль. – Отец не хочет быть «отцом школы». Ты не хочешь стать «старшим братом». Мой друг эламит из Вавилона не может избавиться от рабства, чтобы вместе со мной учить мальчиков, готовить для них хорошие, умные таблички. Я один!

– Ты найдешь для себя помощников, – утешал друга Абуни. – В Уре так много школ и так много грамотных писцов, обученных в этих школах. Ты найдешь помощников получше нас.

Сингамиль понял, что Абуни ему верный друг, только судьба его – быть писцом в храме Нанна. Ведь сказано мудрецом: «Будь верен своей судьбе!»

Абуни не оставил друга.

Он помогал таскать кирпичи, клал скамьи, помог заказать соседу-гончару небольшие столики из глины.

Когда все было готово для приема учеников, стали переписывать таблички.

Настал день, когда в школу Сингамиля пришли первые ученики. Молодые помощники Сингамиля хорошо помнили свои дни, проведенные в школе. Они вели занятия точно так, как делали их отцы и деды, учителя маленьких шумеров. Маленьких мальчиков долго приучали лепить из мокрой глины табличку. Приучали делать аккуратные, ровные строки при помощи веревочки, а потом начали показывать клинописные знаки. Шести-семилетние мальчики с трудом постигали премудрость. Но как было сотни лет назад, а может быть и тысячи лет назад, «владеющий хлыстом» помогал постичь самое трудное. Сингамиль часто видел плачущих учеников, но слезы маленьких детей не вызывали у него жалости. Он знал, что так было и так будет всегда. Мальчики никогда не хотят сидеть смирно и покорно повторять за учителем надоевшие им слова. Они не умеют быстро и аккуратно сделать ровные линии на сырой табличке, чтобы потом красиво писать тростниковой палочкой. Он вспоминал свои обиды, желание покинуть школу и плетку отца, которая оставила следы побоев на его спине. С великим терпением отец повторял: «Учись, Сингамиль!» – вспоминал теперь бывший ученик «дома табличек». – В детстве трудно понять, что быть знающим человеком – великое счастье». А теперь я благославляю тот день, когда отец привел меня в «дом табличек».

– Вот начнем списывать старинные сказания, и мои ученики не захотят бросить школу, – говорил Сингамиль отцу. – Я запомнил тот год, когда умерла великая жрица и ты переписывал сказание о Гильгамеше. Мне кажется, что это сказание заставило меня приняться за учение. Не плетка «владеющего хлыстом».

– И то и другое! – рассмеялся Игмилсин.

Отец был свидетелем занятий и удивлялся знаниям сына. Желание Сингамиля заинтересовать маленьких бездельников нравилось старому писцу. Бывало так, что сын рассказывал своим ученикам истории, каких не знал писец. И он ловил себя на мысли, что и сам охотно слушает сына.

Если отец оценил способности Сингамиля потому, что за долгие годы работы приобрел знания, недоступные другим грамотным людям, то бедная неграмотная Уммаки постоянно, с неизменным восхищением прислушивалась к занятиям. Никогда прежде она с такой охотой не проводила время в хлеву. За тростниковой изгородью ее не было видно, но ей все было слышно.

На третий год учения можно было дать ученикам, которые постарше таблички со старинным сказанием. Сингамиль выбрал сказание о правителе Урука Энмеркаре и правителе Аратты, дальней страны на севере от Урука.

– Я расскажу вам, о чем сказание, – начал Сингамиль. – А потом каждый из вас получит табличку, которую будет переписывать очень внимательно и старательно… В давно прошедшие времена городом Уруком правил славный Энмеркар. Узнал он, что за семью горными хребтами есть богатая изобильная страна Аратта. И решил Энмеркар, сын бога Солнца Уту, подчинить себе Аратту. Он обратился к своей сестре, богине Инанне – всесильной шумерской богине любви и войны, – и попросил ее сделать так, чтобы жители Аратты принесли ему золото, серебро, лазурит и драгоценные камни, а также построили святилища и храмы…

Сингамиль читал и радовался тому, как спокойно и тихо ведут себя дети, как внимательно слушают.

– Я не стану читать вам все сказание, – предупредил Сингамиль. – Вы сами все узнаете, когда будете переписывать. Скажу только, что это очень старинное сказание. Наши предки запомнили его и рассказывали своим детям, а мы рассказываем вам. И так еще долго, долго будет жить в памяти людей эта старинная история.

Дети молча слушали, и Сингамиль предложил им приняться за дело.

– Пишите, дети, я буду к вам подходить и проверять ваше писание.

В конце дня, когда дети разошлись по домам и Уммаки стала кормить сына, она спросила:

– Аратта подчинилась Уруку?

– Где же ты сидела? Я тебя не видел. Я рад, что тебе захотелось узнать эту историю.

– Я сидела в хлеву, – призналась смущенная Уммаки. – Непристойно мне сидеть рядом с мальчишками, а хочется послушать, о чем ты им рассказываешь, сынок.

– И часто это бывает? – Сингамиль сиял от удовольствия. Он любил заботливую и добрую Уммаки, всегда безропотную и покорную, как и положено женщине Шумера.

– Хотелось бы каждый день немножко послушать. Иной раз даже хочется повторять вместе с детишками. Но времени нет, сынок. Редко я позволяю себе такую радость. Как ты думаешь, почему девочек не посылают в «дом табличек»? Разве у них не хватает ума и памяти?

– Не положено, – ответил Сингамиль, с видом человека, знающего свое превосходство.

«Если матушка моя захотела узнать о победе Энмеркара и готова весь день сидеть в хлеву и слушать мои объяснения, то, надо думать, что мальчишки готовы будут дни и ночи переписывать это старинное сказание, чтобы узнать, кто кого победил, кто кого перехитрил».

Так думал Сингамиль, когда на следующий день усадил учеников за переписку сказания. Он гордился тем, что придумал такую увлекательную работу для старших мальчиков. Он гордился тем, что не побоялся сделать то, чего не делал его учитель. Как он помнил, редко бывало так, что удавалось в школе переписывать строки, чем-то привлекательные. Чаще всего было тошно выполнять задание учителя.

«Оттого мы и стремились бежать из „дома табличек“, – думал Сингамиль. – У меня все будет иначе. И может быть, меня осудят старые учителя, искусные писцы, я буду учить по-своему. Мне кажется, что так можно скорее достичь цели».

– Принимайтесь за работу, – приказал Сингамиль, когда были выданы таблички для списывания. – Постарайтесь запомнить каждую строку. Я буду спрашивать, каждый должен будет ответить, что было написано накануне. Помните, мальчики, лентяев настигнет «владеющий хлыстом». Пощады не будет. И меня били, когда я был ленив и неряшлив. Я плакал и старался писать лучше прежнего. И вы старайтесь. Ведь каждому хочется скорее узнать, чем кончилась перебранка двух великих правителей.

Медленно продвигалась работа. Бывало, что за день писали несколько строк, а на следующий день мало кто мог сказать, вспомнить, что произошло.

«Все повторяется, – думал Сингамиль. – Все происходит точно так, как было со мной и с Абуни. Наберись терпения, не унывай, Сингамиль».

– Как называется сказание? – спрашивал Сингамиль у самого старшего, но не самого прилежного.

– «Энмеркар и правитель Аратты», – отвечал ученик, с трепетом ожидая новых вопросов.

Сингамиль запомнил, что первое чтение этого сказания произошло в первый день посева ячменя. Сейчас уже собран урожай, а конец сказания еще не известен ученикам. Занятия ведутся с раннего утра до заката, каждый день мальчишки сидят не разгибая спину, но дело двигается медленно. Чтобы научить несмышленых детишек грамоте, чтобы набить их головы премудростями, записанными на тысячах глиняных табличек, нужно великое терпение.

– Тебе не надоело твое занятие? – спрашивал Абуни друга.

– А тебе не надоело составлять списки рабов, пригнанных на поля храма Нанна? – отвечал вопросом Сингамиль. – Мое занятие более разнообразно. К тому же я вижу плоды своих трудов. У меня есть такие прилежные мальчики, каких не было в нашей школе. Они уже умеют хорошо прочесть написанное. Многое выучили на память. Отцу нравится моя школа. Он говорит, что во всем Уре нет лучшей школы.

– Я вижу, ты любишь свое занятие, – промолвил Абуни и смущенно признался, что завидует другу и готов уйти из храма Нанна, если Сингамиль примет его в качестве «старшего брата».

– В добрый час я прочел первые строки Гильгамеша, в добрый час мы стали друзьями, Абуни. Будем вместе учить мальчиков Ура. И пусть настанет день, когда в каждом доме нашего прекрасного города будут храниться глиняные таблички. Я давно уже понял, что у хорошего писца великая цель. Он помогает людям сохранить мудрые мысли, добрые советы и ценные установления. Без писца все разумное было бы забыто. Будем помнить об этом, Абуни. Будем верны своей судьбе!