"Опасные связи [Роковое наследство]" - читать интересную книгу автора (Майклз Кейси)

ГЛАВА 18

Кэт вышла на террасу. Заслонив глаза рукой от солнца, она принялась высматривать Люсьена. Зайдя утром в детскую, она выяснила, что он увел Нодди гулять, пообещав вернуться к ланчу.

Она нахмурилась, вспомнив, с каким недовольным видом говорила с ней Мойна, когда она спросила у нее, где, по ее мнению, могут сейчас находиться Люсьен с Нодди. Старая служанка явно рассердилась и даже спустила петлю в своем бесконечном вязанье, когда Кэт еще раз сочла нужным поблагодарить старуху за то, что она сообщила ей адрес Люсьена на Портмэн-сквер. Можно подумать, что в примирении Люсьена с Эдмундом есть и ее заслуга. Возможно, Кэт вообще напрасно завела речь об этом. Она давно знала, что Мойна душой и телом была предана Памеле Тремэйн, да старуха особо и не скрывала своих чувств, и что считает Эдмунда Тремэйна виновным в ее смерти. Однако в то же время не вызывала сомнений и преданность Мойны Люсьену. И старая нянька могла бы, по крайней мере, попытаться укротить свою ненависть, видя, как счастлив Люсьен.

Вызывала ее беспокойство лишь видимая привязанность Мойны к Мелани. Кэт не раз пыталась понять их отношения, но так и не пришла ни к какому выводу. Очевидным было лишь то, что Мойна с самого начала стала главой дома, и пока Мелани наслаждалась всеми внешними атрибутами хозяйки, та осуществляла незаметную, загадочную, однако несомненную власть над этой безумной бабой.

Кэт непременно поинтересовалась бы мнением Эдмунда, будь он хоть немного сильнее, но к тому времени, как она сделалась его компаньонкой, он стал слишком дряхлым, чтобы мучить его такими вопросами.

Безусловно, она могла бы поделиться своими мыслями с Люсьеном, она и хотела так поступить, но всякий раз, оставаясь с ним наедине, она забывала напрочь не только про Мелани, но и про все на свете — кроме их любви.

Да и стал бы Люсьен ее слушать, даже если бы она все же решилась поделиться с ним своими страхами? Судя по всему, он считает, что может держать Мелани в узде, но Кэт не сомневалась, что это ошибка. Неужели только женщинам дано видеть опасность, скрытую в других женщинах? Почему мужчины столь легкомысленно судят о женщинах?

Конечно, она должна быть благодарна ему за его снисходительность. Люсьен, судя по всему, смирился с ее нежеланием рассказывать о себе, и даже пообещал не настаивать на этом, а лишь терпеливо ждать, когда она успокоится настолько, что сочтет возможным поделиться с ним своей тайной. Но Кэт была уверена: ей никогда не хватит храбрости сделать это по собственной воле. Ее саквояж был уже уложен и спрятан под кроватью. Она должна уехать, причем не позднее нынешнего вечера, пока Гарт Стаффорд не начал распространяться о своих подозрениях и открытиях. Люсьен будет разочарован в ней, когда узнает, что она так и не пожелала рассказать ему о себе правду.

Но она не может уйти отсюда вот так, не попрощавшись с Нодди, не бросив на Люсьена прощальный взгляд.

Чарующая музыка детского смеха издалека донеслась до нее, и она, расправив плечи, направилась в ту сторону, откуда он раздался. Она спустилась по ступеням террасы, торопясь к центру сада, где был старый заброшенный лабиринт. Кусты, которые образовывали его стены, подстригались на уровне груди, так что в нем нельзя было по-настоящему заблудиться.

Она уже подошла к этой лужайке, в центре лабиринта, но застыла, прижав руку к губам при виде открывшейся ее взору картины. Люсьен сидел, скрестив ноги, на траве, Нодди устроился у него на коленях, в то время как Гарт, одетый, как и Люсьен, только в свободную шелковую сорочку и бриджи, скакал вокруг них, прижав руки к голове. Его башмаки стучали по земле, он ревел, весьма успешно изображая быка.

Кэт хотела было скрыться, не желая лишний раз сталкиваться с Гартом, но тут до нее донесся голос Люсьена:

— И вот, Нодди, когда наконец Гарт сожрал всю цыплячью ножку, и оглянулся, и увидал быка, он понял, что как последний дурак забыл свой пистолет под подушкой. Да и вряд ли пистолет мог ему помочь против такого огромного дикого зверя. И что же ему теперь делать, Нодди, позволь тебя спросить? Вызвать этого быка на дуэль? Драться с ним с десяти шагов на цыплячьих костях? Ты мог бы подумать, что бедняге Гарту пришел конец. Но не надо бояться, ведь у нашей истории должен быть счастливый конец. И тут случайно, в самый ответственный момент, на сцене появляюсь я. Я мгновенно оцениваю всю серьезность ситуации и, не теряя времени даром, спешу на помощь. Вот, Нодди, — продолжал он, опустив мальчика на траву, — ты оставайся здесь и смотри, я тебе покажу, какой из меня непревзойденный спасатель.

— И значит, героем этой истории станешь ты? Я же говорил, Люсьен, что ты обязательно схитришь, — возмутился Гарт. — Не слушай его, Нодди. Он сейчас совсем заврется, ведь он не может дать мне погибнуть, поскольку я один знаю, где можно раздобыть этих вкусных цыплят. И знаешь что, старина? Если бы я знал, что тебе хватит нахальства так повернуть дело, я бы просто позволил тому быку себя забодать.

— Перестань препираться, Гарт, и поставь на место свои рога. Как-никак, я собираюсь спасать тебе жизнь. — Люсьен поднялся во весь рост, расправляя лежавший на земле сюртук. Потом широко расставил ноги, а руки отвел в сторону, держа сюртук за плечи. — Ну, el toro, бычище, налетай на мой плащ!

Гарт наклонил голову, его ботинки снова принялись рыть землю, и он ринулся вперед. Люсьен едва успел увернуться, и его друг налетел на подставленный ему сюртук.

Люсьен снова встал в ту же позицию, готовясь ко второй, не менее грозной атаке.

Однако у быка, судя по всему, созрел в башке какой-то другой план. По-прежнему держа руки над головой, Гарт помчался прямо вперед, пока в самый последний момент, когда Люсьен уже сделал изящный шаг в сторону, чтобы пропустить его, Гарт внезапно изменил направление, и не ожидавший этого Люсьен оказался поверженным наземь.

Кэт пришлось прикусить палец, чтобы не расхохотаться во весь голос.

Нодди, хихикая и хлопая в ладоши от восторга, поглядел, как Гарт свалился на траву поверх Люсьена, и тут же решил присоединиться, прыгнув на них сверху, и его пухлые ножки замелькали в воздухе, когда Люсьен схватил его, опрокинул на спину и стал щекотать.

— Ух! Люсьен, слезай! — взмолился Гарт, непостижимым образом оказавшийся внизу. — Я в последний раз валялся на траве, когда мне было столько лет, сколько Нодди.

— Так вот почему из тебя выросло такое чудовище, Гарт? Я всегда это подозревал. Это, наверное, непросто — перестать валяться на траве, когда тебе всего два года, — заметил Люсьен, усаживаясь и отпуская Нодди, который немедленно вскарабкался ему на спину и закричал:

— Ласадки! Ласадки!

— Боже мой! Могу ли я доверять своим глазам? Джентльмен из Лондона валяется в грязи, не так ли?

Кэт, утиравшая слезы, выступившие у нее на глазах от смеха, обернулась и с удивлением обнаружила, что прямо позади нее стоит не кто иной, как граф де ла Крукс, собственной персоной. Одет он был чрезвычайно тщательно. Один глаз, как всегда, закрывала повязка, в другом торчал монокль в золотой оправе. На Кэт накатил неудержимый приступ не совсем приличного смеха.

— Это есть fort amusant, oui? — продолжал граф, в то время как Кэт хотя и смутилась, но ничего не могла поделать и хихикала, не в силах ответить ничего вразумительного. — Я так обожаю видеть детей в игре. Но вы не присоединились к ним, mamselle, за что я не могу вас обвинить. Я также стал колебаться, так как надел совсем новый смокинг, который только сегодня получил от портного.

— Гай!

Кэт обернулась и увидела, что к ним идет смешной, милый, растрепанный Люсьен: в темных волосах запутались травинки, бывшая когда-то белоснежной сорочка наполовину выбилась из бриджей. Верещавший от восторга Нодди так и не отцепился от его ноги, и Люсьен наполовину шагал, наполовину волочил ногу по траве, протягивая руку для приветствия.

Кэт показалось, что сердце у нее тает от любви.

Он провел рукой по волосам.

— Неужели уже полдень? С моей стороны это просто свинство — пригласить вас на ланч и не встретить. Гарт, где же твое воспитание? Ты собираешься до вечера валяться на травке? Давай-ка поднимайся и иди сюда. Нам надо успеть доставить эту обезьянку в детскую, а потом переодеться к ланчу.

И лишь потом, словно неожиданно вспомнив о ее существовании, сказал Кэт, гадавшей, когда он ее заметит:

— Добрый день, Кэтрин. Смею надеяться, что вам понравилось наше представление?

Кэт смутило это замечание:

— Вы знали, что я наблюдаю за вами?

Его темные глаза вспыхнули так странно, что у нее душа ушла в пятки.

— Я всегда знаю, когда вы поблизости от меня, Кэтрин. Имейте это в виду на будущее. Как чувствует себя отец?

— Он спокойно дремлет, — машинально ответила она, украдкой покосившись на Гарта, который так и пожирал ее глазами. Кэт отвернулась, стараясь избежать его взгляда, и наклонилась, чтобы взять на руки Нодди, полагая, что Люсьен был бы рад получить обратно в свое распоряжение собственную ногу.

— Мама! — обрадованно воскликнул Нодди. — Игать мясь?

— Тс-с-с, милый, — шепнула Кэт, заметив, что Гарт безмолвно повторяет губами это «мама». — Мэри уже ищет тебя повсюду, и твоя вкусная еда остывает у тебя на тарелке. Джентльмены? — обратилась она, по отдельности глянув на каждого из них. — Я уверена, что вы нас простите. Нодди пора в детскую.

Нодди тут же заупрямился, стал вырываться из ее объятий и потянулся к Люсьену:

— Лу-сен! Лу-сен! Нодди игать мясь?

— Попозже, Нодди, — пообещал Люсьен, кивая, — Будь хорошим маленьким солдатом и ступай сейчас с Кэт.

Не успела Кэт подумать, что все обошлось, как Гай взял Нодди за ручку:

— Дитя, он такой милашка. Ну просто вылитая мать, миссис Тремэйн, оui?

— Вряд ли, дорогой.

Кэт стрельнула глазами в сторону Люсьена который произнес свое замечание таким тоном, что у Нодди задрожала нижняя губа. Сердце у Кэт упало: она поняла скрытый смысл, вложенный в эту фразу. «Господи, — молилась она молча, — не дай ему из-за неприязни к Мелани сгоряча сказать что то такое, о чем он потом пожалеет!»

— Иди сюда, малыш, — продолжил тем временем Люсьен забирая Нодди из внезапно ослабевших рук Кэт. — Я не хотел тебя напугать. Гай, прости меня. Я должен был подумать, прежде чем отвечать. Но ведь мальчикам положено больше походить на отцов, вы согласны? Жизнь для мальчиков достаточно сложна и без того, чтобы кому-то пришло в голову замечать, что они выглядят женственно. Поскольку вы, Гай, виделись с Эдмундом всего один раз, вы вряд ли успели заметить, что Нодди унаследовал глаза своего отца. А если подстричь эти белокурые локоны, то сходство станет еще более очевидным.

В то время, пока Люсьен произносил свой монолог, Кэт и Гарт обменялись взглядами, и она поняла, что для Стаффорда не была неожиданностью вспышка его друга. Нодди между тем развлекался, теребя золотую цепочку на шее у Люсьена. Наконец мальчику удалось вытащить ее. Внимательно всмотревшись в медальон, Нодди вдруг замахал им и запищал:

— Лу-сен! Лу-сен! Мама, смотри, смотри! Лу-сен!

Кэт не было нужды смотреть. Она знала. Она видела медальон с портретом Кристофа Севилла в ту ночь, когда Мойна запихнула его в пакет, который она отнесла в «Лису и Корону». Итак, Люсьен не расстается с вещами, напоминающими о его родном отце, — с кольцом и этим медальоном. Было еще одно напоминание, от которого Люсьену никуда не деться: его собственное лицо, так похожее на лицо его отца, которое всегда глядит на него из зеркала.

Кэт рванулась поскорее забрать Нодди. Но оказалась недостаточно ловка: Гай опередил ее, и его наманикюренные холеные пальцы схватили медальон.

— Тысяча чертей! Кто этот человек, дражайший Люсьен? Он мог бы быть вам братом, если бы не старинная одежда, не так ли? Гарт, вы должны посмотреть на такую невероятную вещь!

Гарт не сводил взгляда с Кэт, и хотя она всей кожей ощущала этот взгляд, она не могла оторвать глаз от Люсьена.

Вернув Нодди на руки Кэт, Люсьен забрал медальон у Гая и небрежно взглянул на него сам:

— Забавно, не так ли? Я увидел эту вещицу на распродаже несколько лет назад — кажется, на Пикадилли? — обратился он к Гарту. — Ты ведь помнишь тот день, дружище, не так ли?

— Еще бы не помнить, — отвечал Гарт так поспешно, что Кэт уверилась: эту историю он сочинил сию минуту. — Насколько я помню, мы с тобой тогда решили, что этот человек мог быть каким-нибудь твоим дальним родственником. Ты привык носить его на шее, словно амулет, когда воевал на Полуострове, хотя медальон и не спас тебя от встречи с тем ядром, что изуродовало тебе ногу.

Гарт, по-видимому, знал по крайней мере часть правды, иначе не сочинил бы такую удачную ложь, и так быстро. Кэт закрыла глаза, благодаря Бога за то, что у Люсьена есть такие верные друзья.

Если бы только Гарт не появлялся в Суссексе…

Гай пробурчал что-то по-французски, уже второй раз поправляя выпавший из глаза монокль в золотом ободке и продолжая разглядывать миниатюру:

— Забавно, Люсьен. Вы всего минуту назад говорили, что мужчины должны походить на своих отцов. Этот неизвестный человек вполне сошел бы за вашего отца, если бы им не был Эдмунд Тремэйн, не так ли? Вам надо было бы порасспросить вашу мать, оui? Но довольно об этом. Люсьен, насколько я помню, вы обещали мне ланч. Позвольте поинтересоваться: вы еще не передумали?

— Все понял!

Все обернулись в сторону Гарта, который уставился на Кэт. Она затрясла головой в отчаянной немой мольбе не говорить больше ни слова.

— Ну как я не понял этого раньше? Гай, ваша наблюдательность освежила мне память — все эти рассуждения про отцов и детей!

Он должен был опознать ее — это был лишь вопрос времени. Ее саквояж был уложен, и она собиралась уйти этим же вечером, как только стемнеет. Кэт совершила одну простую ошибку. Она захотела сказать последнее прости.

Ее охватила паника. Ей хотелось убежать куда-нибудь подальше, но сил не было. Приходилось покорно ждать, когда Гарт расставит все точки над «i».

Нодди опять стал вырываться, и она опустила его на землю, едва найдя в себе силы для того, чтобы выпрямиться и смотреть в лицо Гарту, как смотрит приговоренный к смерти на своего палача.

— Ты помнишь, Люсьен? — Гарт явно был в таком восторге от собственной проницательности, что и не подумал обратить внимание на ее умоляющий взгляд, — Это ее глаза. Они неповторимы, правда? Редкая миндалевидная форма, восхитительный нежнейший серый цвет. Какие они красивые! Но в них не только красота — ибо мне доводилось видеть точно такие же глаза на мужском лице, и позволь тебя заверить — они были очень грозными. Я знаю, что ты счел мою болтовню желанием пофлиртовать, когда познакомил нас, но я говорил серьезно. Я видел такие же глаза, как у мисс Харвей, не далее как вчера.

— Дорогой Гарт, — перебил его Люсьен, чей голос звучал мягко, словно предупреждающе. — Ты уверен, что это нельзя отложить на другой день? Ты же до смерти смутил Кэтрин.

Кэт понимала, что Люсьен говорит это, чтобы защитить ее, но вместе с тем понимала, что он сгорает от любопытства. Но ведь это же на самом деле не имело значения — как и когда узнает обо всем Люсьен. Все равно бегство для нее — единственный выход. Люсьен возненавидит ее, и ей придется вернуться к своему позору. Вернуться в Ветлы.

— Это ничего, Люсьен. Пусть говорит, — прошептала она.

Еще хотя бы два месяца — и ей исполнился бы двадцать один год и она стала бы самостоятельной. Наверное, ей пришлось бы навсегда расстаться с Люсьеном, но по крайней мере она сохранила бы свободу.

А теперь правда неминуемо выйдет наружу. Теперь ее отец узнает, где она укрылась, и вломится в Тремэйн-Корт, горя праведным гневом, и потребует ее немедленного возвращения в Ветлы.

Как все-таки странно, что судьбе было угодно избрать орудием ее падения верного друга Люсьена.

Гарт переводил глаза с Люсьена на Кэт, словно спрашивая дальнейших указаний.

Люсьен вздохнул:

— Ну что ж, если у Кэтрин нет возражений. Гай, вы ведь извините нас? Судя по всему, у Гарта новости встали поперек горла, так что лучше мы дадим ему прокашляться, не то он задохнется. Подождите на террасе — мы присоединимся к вам, как только сможем.

Граф распростер руки благословляющим жестом:

— Это есть то, что я сделаю, будьте уверены. Идем, mon petit, — просюсюкал он, беря Нодди за ручку. Мы здесь решительно de trop, не так ли? Ты будешь любить меня, если я покажу тебе свои часы? — спросил он, извлекая из жилетного кармана богато изукрашенные золотые часы на толстой цепочке. — Они умеют делать самые удивительные штуки.

После того, как граф с Нодди удалились, на лужайке на несколько секунд воцарилась напряженная тишина. Гарт понурил голову, словно только теперь пожалев о своей несдержанности:

— Кэт, простите меня. Обычно я не бываю таким неотесанным. Это все оттого…

— Это все оттого, что вы родом из-под Уимблдона, насколько я могу судить. — Кэт чувствовала, как ее обволакивает какое-то ощущение нереальности происходящего, похожее на то, какое она испытывала после бегства из Ветел до тех пор, пока силком не вернула себя в мир людей. Кэт не может позволить случиться такому снова. Жизнь слишком бесценный дар, даже если приносит одну лишь боль.

Кэт больше не в силах была откладывать. К тому же она чувствовала, что Люсьен буквально готов взорваться от любопытства, ведь он уже давно намекал — да что там намекал, он говорил ей прямо, — как ему хочется узнать ее историю. Она не сомневалась в его горячей заинтересованности, а возможно, и в любви — она лишь опасалась его реакции.

— Я знала, что близкого друга Люсьена зовут Гарт, — выдавила она с принужденной улыбкой, обращаясь в основном к Гарту, — но вашу фамилию я услышала в первый раз совсем недавно. Это одна из самых странных вещей в мире — когда какая-то ерунда вдруг обретает огромное значение.

— Так я был прав? — Гарт приблизился к ней на шаг, качая головой. — Я подумал… я предположил… но ведь вы понимаете, что меня отправили в школу совсем маленьким, и в то время вы были еще такой крошкой… а потом я жил в Лондоне, а потом ушел на войну и лишь изредка наносил визиты матери. Боже милостивый! Теперь я наконец вспомнил все до конца! Моя мать упоминала об этом, да я не придал ее словам особого значения. Вы, кажется, гостили у кого-то в Америке… в Бостоне, не так ли?.. А потом застряли там, потому что началась война! И тем не менее я вижу вас здесь! Как? Почему?

— Бостон? — Кэт улыбнулась, странно развеселившись. — Частенько я гадала, как он объяснит мое исчезновение. А он изобретателен, мой досточтимый отец, не так ли?

— Как бы очаровательно ни протекала ваша беседа, дорогие, — вмешался Люсьен, — вам не кажется, что в нее можно было бы включить и меня? Признаться, я вслед за нашим приятелем Гаем начинаю чувствовать себя решительно de trop.

Гарт ухмыльнулся. Он гордился собой и поздравлял себя с такой памятливостью и проницательностью, не подозревая, как неприятно будет услышать Люсьену то, что он собирается выложить.

— Хотя это слегка запоздалая формальность, — выпалил Гарт, — но все же, Люсьен Тремэйн, мой любезный друг, отважный товарищ по оружию и явно введенный в заблуждение поклонник, позволь мне с огромным удовольствием представить тебе Кэтрин д'Арнанкорт. Леди Кэтрин д'Арнанкорт, если уж быть точным, из поместья Ветлы, Уимблдон!

Кэт словно во сне почувствовала, как Люсьен поднял ее руку и прижался губами к ставшей вдруг ледяной коже.

— Леди Кэтрин? Это воистину великая честь. Вы по-прежнему полны сюрпризов, не так ли, дорогая?

— Люсьен… — начала она, не имея понятия, что сказать, что она должна сказать, чтобы он понял. — Я хотела рассказать вам, — услышала она собственную ложь, — правда я хотела. Но никак не могла выбрать подходящий момент.

Он выпрямился, причем выглядел теперь ужасно холодным и далеким, несмотря на беспорядок в прическе и в одежде — они делали еще более страшной подчеркнутую учтивость его манер.

— Безусловно, вы собирались сделать это, дорогая. Вот только откуда же было взяться подходящему моменту, если вы с утра до ночи заняты вашими многочисленными обязанностями по дому? Интересно, знает ли Эдмунд, какой чести он удостоился? Ведь за ним ухаживала леди Кэтрин. Как это снисходительно с вашей стороны, дорогая леди. Должен признаться, что я ошеломлен самою мыслью о том, что вы ухаживали и за мной во время моей болезни. Кормили Нодди!

Если бы Кэт так не страдала, она дала бы ему пощечину.

Где-то позади старательно прокашлялся Гарт, пытаясь обратить на себя внимание:

— Люсьен, ради Бога, дай же бедной девушке возможность объясниться. Все может быть не так уж плохо, как ты воображаешь. Я знал графа, ее отца. И, насколько я помню, он никогда не пользовался репутацией рубахи-парня.

У Кэт вдруг возникло странное назойливое жужжание в ушах, как будто у нее в волосах поселился целый рой пчел.

— Вы знали его? Мистер Стаффорд… Гарт… вы хотите сказать, что мой отец мертв?

Гарт торопливо отвернулся, однако она успела прочесть ответ в его глазах. Ее отец умер. Странно. Она никак не ожидала этого, даже не смела надеяться.

Впрочем, она никогда и не стала бы на такое надеяться. И теперь, наверное, она должна что-то почувствовать? Горе? Облегчение? Что-нибудь?

Но Кэт ничего не чувствовала, совершенно ничего. Только оцепенение.

Пчелы у нее в ушах гудели все громче, все настойчивее, в то время как поле ее зрения почему-то сузилось настолько, что она смогла различить лишь маячившее перед нею лица Люсьена. Внезапно испугавшись чего-то, она рванулась к нему, но тут же почувствовала, что падает.

Последнее, что услышала Кэт, был голос Люсьена, звавший ее по имени.