"Если женщина хочет..." - читать интересную книгу автора (Келли Кэти)

8

Сэм сидела на первом совещании по маркетингу в новом году и внимательно слушала последний сингл сексуальной, исключи­тельно женской группы «Жареные бананы» из Бирмингема, штат Алабама. За длинным полированным столом собрались девять человек; перед каждым лежал набранный мелким шрифтом отчет о продажах, блокнот формата А4 и стояла пластмассовая чашка с кофе (поскольку фирменные фаянсовые кружки неизменно ис­чезали, другого выхода не было).

На огромном плоском экране вмонтированного в стену теле­визора «Жареные бананы» отплясывали с группой чернокожих мужчин-танцоров. Пять маленьких смуглых блондинок кружи­лись с мускулистыми атлетами и прижимались к ним так, что становилось неловко. Ведущая певица, девушка с самыми длин­ными светлыми волосами и в самой короткой мини-юбке, надула пухлые губки и выдохнула последние слова в камеру. Девушке было девятнадцать, выглядела она на семнадцать и была расписа­на тюремной татуировкой с головы до ног.

– Хороший клип, – сказала Сэм, развернув серое кожаное кресло к столу, на котором стоял пластмассовый стаканчик с ши­пучим анальгетиком. У нее чудовищно болел живот. Это было нечто среднее между болью от мучительных месячных и болью от аппендицита. Она размешала содержимое стакана шариковой руч­кой, следя за тем, как растворяются остатки таблетки. – И что мы будем с ними делать?

Следующие четверть часа все девять человек, сидевшие за сто­лом, обсуждали, как выпустить первый альбом «Жареных бана­нов» к апрелю. Было запланировано несколько интервью в сред­ствах массовой информации. Карен сумела договориться, что их фотография появится на обложке журнала «Смэш хите». Кроме того, они должны будут выступить в двадцати телешоу и в суббот­ней утренней развлекательной программе для подростков.

– В длинных юбках, – добавила Карен, помня о том, как шо­кирует родителей, когда перед их впечатлительными десятилет­ними отпрысками появляются полуголые певцы.

Кроме того, группе предстояло месячное турне по стране в со­провождении мужской группы «Эль-Мега», которая в последнее время занимала второе место среди синглов, но имела договор с другой компанией.

– Только пусть держатся от парней из «Меги» подальше, – посоветовала Карен турменеджеру. – Ходят слухи, что двое ре­бят оттуда принимают сильные наркотики.

Все поморщились. Было до слез обидно, когда группа, ради которой ты работал как вол, начинала увлекаться тем, что явля­лось худшей стороной богемной жизни. Группы типа «Эль-Ме-ги» обращались главным образом к девочкам-подросткам, а по­тому должны были быть выше всяких подозрений. Достаточно было намека на привычку к героину, чтобы репутация группы рухнула, как карточный домик.

– Это сводит меня с ума! – гневно сказала Черил из отдела рекламы, работавшая с рок-группой, которая появилась одно­временно с «Эль-Мегой», но успеха не имела. – Я бы промолча­ла, если бы у них была хоть видимость таланта. Но они поют чушь, которую сочинил кто-то другой, а перед поклонниками притво­ряются, что написали ее сами!

Все рассмеялись.

– Черил, если бы в чарты попадали только те, кто сам пишет песни, то «Мьюзик уик» публиковал бы не «горячую сотню неде­ли», а «горячую тройку», – пошутил кто-то.

– Ну а теперь переходим к «Энчантинг», – сказала Сэм, кото­рой еще предстояло совещание по бюджету, назначенное на пять часов. До этого нужно было закончить все важные дела.

Группа «Энчантинг» дасталась Сэм в наследство от предшест­венника. Версия «Иерусалима» в исполнении хорошеньких лон­донских двойняшек с почти одинаковыми сопрано вызывала у слушателей слезы на глазах, но как только Сэм пришла в «Титус», она тут же поняла, что семнадцатилетние Стеффи и Кэти Сесил не созданы для подмостков. Стеснительные до умопомрачения, сестры отказывались встречаться с интервьюерами, и Карен об­наружила, что их мать, настоящее исчадие ада, перед выходом на сцену давала им бета-блокаторы для успокоения нервов. Кроме того, Карен была убеждена, что Стеффи страдает анорексией и что обе девушки не выносят журналистов. Звезды вынуждены мириться с тем, что их личная жизнь становится достоянием пуб­лики, а Сэм сомневалась, что ее новые протеже смогут с этим справиться. При мысли о паблисити девочки едва не лишались чувств, альбом продавался плохо, а их мамаша тратила гонорар дочерей в магазине «Версаче», покупая чересчур откровенные платья для презентации которая еще даже не была назначена.

Кое-как покончив с внушающим беспокойство семейством Сесил, перешли к красивому певцу из Южной Америки, который уже успел продать миллионы записей и не собирался останавли­ваться на достигнутом.

– Ах, были бы все такими, как Маноло, – вздохнула Сэм, увидев данные о продаже его двух последних альбомов. Надеж­ный, умный, очень ответственный и исключительно профессио­нальный, Маноло никому не доставлял беспокойства. А неук­лонный рост продаж его дисков мог хотя бы частично компенси­ровать гигантские затраты на пока что бесполезных Сесил.

Сэм смотрела на обложку альбома, где Маноло был в белой ру­башке. Его бронзовая кожа создавала почти пугающий контраст с тканью. На мгновение она вспомнила другого мужчину в сексу­альной белой рубашке, с зовущими глазами, который мог бы дать фору Маноло – красавчику с имиджем, созданным дорогим сти­листом.

– Вот что значит профессионал, – тепло сказала Карен, изло­жив длинный список обязательств, которые Маноло был согла­сен выполнить. – В Дорчестере он целых три дня давал интервью для телевидения и прессы и ни разу не пожаловался.

– Отлично, – рассеянно ответила Сэм, пытаясь не думать о мужчине из соседнего дома. Она не видела его с того памятного дня, хотя строители стучали там молотками с утра до вечера. Вре­мя от времени она даже специально выглядывала в окно (конечно, при спущенных шторах), но ни разу не заметила, чтобы он вхо­дил или выходил.

– Кстати, о жалобах, – вмешался один из менеджеров произ­водственного отдела. – У нас есть проблемы с «Денсити».

У Сэм тут же заныли внутренности. Очевидно, от стресса, вы­званного упоминанием названия этой группы.

– Что на этот раз? – спросила она.

– Сэм, если вы не против, мы поговорим об этом позже, – вмешалась Карен, бросив грозный взгляд на менеджера.

Сэм удрученно кивнула. Одной заботой больше. Видно, дела плохи, если Карен хочет обсудить их наедине.

Еще час они трудились над перечнем, обсуждали ансамбли и солистов. Сэм ерзала в кресле, пытаясь сесть поудобнее, но тщет­но. Живот болел, и как бы она ни села, это не помогало. Так же, как и анальгетики. Она с облегчением вспомнила, что в ящике стола есть еще пачка. Черт побери, если ей так плохо сейчас, то что будет, когда начнутся месячные?

Наконец совещание кончилось.

– Спасибо всем, – сказала Сэм, стараясь, чтобы ее голос зву­чал бодро и деловито, но потерпела очередную неудачу.

– Что с тобой? Ты выглядишь усталой, – сказала Карен, когда все вышли из комнаты.

– Бессонная ночь, – с улыбкой ответила Сэм.

– Везет тебе! – засмеялась Карен: – А я уже в десять вечера лежала в постели и смотрела «Элли Макбил».

«Как и я сама», – подумала Сэм.

Оставшись одна, она посмотрела в зеркало пудреницы и по­морщилась. Нет, это не усталость. Ее лицо было серым и потным. Сэм быстро напудрилась. Грим и яркая помада сделали свое дело, и она стала выглядеть чуть более презентабельно. В завер­шение она бросила в воду еще пару таблеток, стараясь не смот­реть на инструкцию, в которой оговаривалась максимальная су­точная доза.

На совещании по бюджету присутствовали Стив и два парня из финотдела. «Энчантинг» пробили в бюджете пугающую брешь. Было уже ясно, что их альбом вряд ли окупится, а съемки дорого­го видеоклипа задержались на два дня, потому что режиссеру то и дело приходилось уговаривать звезд улыбаться. Стив был крайне недоволен и хотел знать, почему пришлось отложить презента­цию альбома. А Сэм слишком плохо себя чувствовала, чтобы дипломатично смягчить положение дел.

– Не нужно было вообще подписывать с ними контракт, и вы сами это знаете, – заявила она, смерив босса взглядом. – В луч­шем случае мы имеем здесь дело с двумя невротичками. Когда в студию входит незнакомый человек, они отказываются петь. Все очень просто: у девочек прекрасные голоса, но они не артистки.

Мать требует от них слишком многого. Если бы эта женщина умела петь, то уже заработала бы миллионы, потому что у нее са­мой бесстыдства хоть отбавляй. А дочерям это качество не пере­далось. Черт побери, ждать от них успеха не приходится. Если им повезет, это будет просто фантастика. Нам не остается ничего другого, кроме как выпустить альбом в продажу без презентации и рекламной кампании. А если вы нуждаетесь в директоре-распо­рядителе, который будет говорить только то, что вам нравится, ищите себе кого-нибудь другого. Согласны?

Два сотрудника финотдела заморгали. Стив громко крякнул, а затем вдруг захохотал так, что задрожал стол.

– Смит, вы просто неподражаемы! Могу сказать только одно: нам с вами повезло!

Свидетели, довольные тем, что Стива не хватил инсульт, при­соединились к боссу. Даже Сэм сумела выдавить улыбку.

Когда около восьми вечера она вышла из здания «Титуса», на улице хлестал дождь. Утром Сэм ушла из дома в кожаном пальто и без шляпы. После Тропической жары офиса она дрожала, как щенок, и мечтала поскорее поймать такси. Доехать на метро бы­ло бы намного быстрее, да и станция была буквально в двух ми­нутах ходьбы, но Сэм не могла заставить себя спуститься под зем­лю. Она слишком устала. В последние дни Сэм постоянно ощу­щала усталость и надеялась, что это просто январская хандра. Иначе ей придется обратиться к врачу.

От Хоуп поступило сообщение по электронной почте. Впе­рвые после долгого перерыва.

«Привет, Сэм, как дела ?

В воскресенье у тебя был усталый голос. Ты должна приехать к нам – я откормлю тебя здоровой деревенской едой. Глоток свежего воздуха Керри тебе тоже не повредит. Надо же! За два месяца я стала выражаться как местные. Честно говоря, тебе следовало прилететь к нам на Рождество. Знаю, ты обещала Катрине и ос­тальным, как обычно, приехать в Брайтон, но в Редлайоне на Рож­дество просто чудесно. Если не считать дождя!

Мэтт работает как каторжный, а Милли и Тоби на следующей неделе пойдут в ясли. Я не могу дождаться этого, и они тоже. А еще я не могу дождаться, когда же ты наконец возьмешь отпуск и при­едешь к нам. Мы все будем очень рады. Пожалуйста, приезжай ско­рее. Я скучаю по тебе».

Сэм проглотила комок в горле. Она тоже скучала по Хоуп. В детстве и юности сестры были очень близки, но после появле­ния Мэтта между ними выросла невидимая преграда, преодолеть которую у Сэм не было сил. Конечно, это было естественно: ког­да братья и сестры обзаводятся собственными семьями, их пути расходятся. Ревновать и чувствовать себя одинокой не имело смысла. Но в последнее время Сэм все сильнее тосковала по Хо­уп. Она понимала, что это тоска по семье, которой у нее не было. Все эти годы ей заменяла семью компания друзей, однако те­перь этого было недостаточно. Ей хотелось чего-то большего, но гордость мешала признаться, что сильная и привыкшая гулять сама по себе Сэм Смит нуждается в близком человеке, которого у нее нет. Это было бы слишком унизительно. Именно поэтому она не поехала в Ирландию, хотя и чувствовала себя очень виноватой перед Хоуп.

Сэм сидела за компьютером и пыталась представить себе жизнь сестры. Что значит чувствовать себя членом семьи, постоянно думать о других людях, волноваться из-за обеда или из-за того, что некому присмотреть за детьми? Неужели это не странно? Кто-то каждую ночь спит в твоей постели; двое малышей полнос­тью зависят от тебя, занимают все твое время и не оставляют ни минуты на то, чтобы заняться собственными делами. Неужели можно быть только женой, матерью и больше ничем? Странно…

Она нажала на клавишу «ответ» и начала писать письмо.

«.Привет, сестренка! Я чувствую себя отлично, – солгала она. – Очень занята на новой работе, и конца этому не предвидится. В ближайшие месяцы реализуем несколько новых проектов, так что дел выше головы. Я знаю, что ты любишь Маноло. Посылаю тебе его новый альбом. Я часто его вижу и могу сказать, что он очень симпа­тичный. Через неделю лечу в Брюссель на конференцию. Думаю, бу­дет интересно. Я никогда не бывала на подобных мероприятиях в качестве директора-распорядителя. Обычно такие конференции очень утомительны, но, по крайней мере, в гостинице у меня будет „люкс“. Там должно быть много важных шишек. Карен Сторин ле­тит тоже. Я тебе о ней рассказывала, она прелесть».

Перечитав ответ, Сэм поняла, что написала только о работе. Возможно, потому, что трещать о симпатичных сослуживцах и новых проектах было легче, чем говорить о том, что она чувствует себя больной, несчастной и одинокой. Да, именно одинокой. Она пятнадцать лет выбивалась из сил, чтобы получить шикар­ный кабинет с красивым видом из окна, а оказалось, что смот­реть не на что. Удовлетворение от работы исчезало быстрее, чем последние месяцы сорокового года ее жизни.

Она сделала еще одну попытку.

«Сегодня обеду Катрины и Хью. Пойду на него с Джей, с кото­рой, кстати, я в последний раз разговаривала на Рождество, почти месяц назад. Совсем закрутилась. По дороге нужно купить цветы или бутылку вина, так что пора выходить. Скоро позвоню.

С любовью, Сэм».

О планах приезда в Керри она не сказала ни слова. В Лондоне еще можно было поддерживать видимость того, что все идет нор­мально. Но Сэм знала, что стоит ей увидеть тревожные и всепо-нимающие серые глаза Хоуп, как эта видимость рухнет.

Она оставила в такси бумажный пакет с бутылкой шампанского, побежала к подъезду и нажала на кнопку с именем Джей Раскин.

– Джей, это Сэм, – сказала она, когда подруга ответила. – Такси ждет, так что давай поскорее.

– Минутку, – ответила Джей с протяжным акцентом урожен­ки Атланты, который так и не исчез за двадцать лет жизни в Анг­лии.

Сэм вернулась в такда и устало откинулась на спинку сиденья. Она уже жалела, что не переоделась и осталась в деловом черном костюме и белой блузке, похожей на мужскую рубашку. В сочета­нии с пучком на затылке это выглядело чересчур официально. Но у нее просто не было сил сменить одежду.

Катрина всегда одевалась изысканно и в любую минуту выгля­дела так, словно ее собирались фотографировать для журнала в глянцевой обложке. Сегодня на ней наверняка будет что-нибудь от неизвестного дизайнера, портрет которого через месяц по­явится в «Вог».

Сэм утешало только одно: наряд Джей тоже будет неподходя­щим для вечеринки. Хотя по совсем другой причине. Стиль Джей был чем-то средним между стилем продавщицы магазина музы­кальных инструментов и хиппи шестидесятых годов. Ее люби­мым нарядом была старинная кружевная юбка, ботинки мото­циклиста и майка с какой-нибудь надписью. Это не имело ниче­го общего ни со стилем деловой дамы, которого придерживалась Сэм, ни с королевским величием Катрины.

Когда они куда-нибудь ездили все вместе, Сэм замечала, что люди смотрят на их пеструю компанию с удивлением. Джей вы­глядела гораздо моложе остальных, а Хью – сильно старше. Ни­кто не догадался бы, что все они когда-то были однокурсниками.

Хлопнула парадная дверь, Сэм подняла глаза – и ошеломлен­но заморгала. Джей была не похожа сама на себя. Вместо обыч­ного наряда на ней была фисташковая юбка в обтяжку, едва до­ходившая до колена, и туфли на высоких каблуках – судя по всему, от Джимми Чуза. Она была не в своей пресловутой мерлушковой шубе (купленной на распродаже за восемь фунтов), а в белом кашемировом пальто из дорогого бутика. Раньше Джей бе­гала от бутиков как от чумы.

Сэм продолжала хлопать глазами, а Джей между тем уселась рядом с ней и придержала дверцу для идущего следом мужчины.

– Кажется, ты еще не знакома с Грегом? – спросила она.

– Привет, – вежливо сказала Сэм, пытаясь справиться с по­трясением. Джей клялась не иметь дела с мужчинами после того, как ее бойфренд Стивен, футуролог по профессии, ушел от нее к лучшей подруге своей сестры. Чтобы забыть о нем, Джей понадо­бился год и море водки, выпитое вместе с Сэм.

– Рад познакомиться, – с обворожительной шотландской улыбкой ответил Грег.

Сэм пожала его широкую ладонь и начала исподтишка рас­сматривать нового дружка Джей. Он был невысок, жилист и слег­ка рыжеват. Пронзительно голубые глаза искрились умом и весель­ем, так что Сэм понимала, почему у Джей такой томный и счас­тливый вид. Зато она не понимала другого: почему Джей ни слова не сказала ей о своем романе.

Грег сидел на дополнительном сиденье, улыбался сидевшей напротив Джей, а та улыбалась ему в ответ. Сэм никак не могла опомниться.

– Мы познакомились в Лансароте, – сказала Джей подруге, улыбаясь Грегу.

– Я и не знала, что ты была в Лансароте, – небрежно замети­ла Сэм.

Джей похлопала ее по колену.

– Ты была так занята своей новой работой и всем остальным, что после Рождества мы даже ни разу не созвонились. Я собра­лась в мгновение ока. Мне было нужно развеяться. Неделю по­грелась на солнышке.

Грег попросил шофера подъехать к киоску.

– Я на минутку, – сказал он и пружинисто выпрыгнул из ма­шины.

– Ах ты, скрытница! – воскликнула Сэм, когда за ним за­хлопнулась дверца. – Почему так долго молчала?

– Хотела сделать тебе сюрприз, – улыбнулась Джей.

– И это тебе удалось. А теперь выкладывай все. Джей стала загибать пальцы:

– Ему тридцать четыре года, он дизайнер по ландшафту, ни­когда не был женат, шотландец, родом из графства Файф, и я от него без ума… Сэм, мы знакомы всего три недели, но я чувствую: это настоящее!

Сэм крепко обняла ее.

– Я так рада! – Она на мгновение задумалась. – А Катрина знает, что он придет?

Джей кивнула и отвела глаза, сделав вид, что смотрит в окно.

– Они знакомы. Мы вместе ходили на выставку на Дьюк-стрит.

Сэм тут же почувствовала себя ребенком, с которым никто не хочет играть. Она знала Катрину, Джей и Хью целую вечность, они дружили еще со студенческих времен. А сейчас она ощущала себя отверженной.

Кстати, когда она в последний раз была на выставке или ходи­ла куда-нибудь не по делам службы?..

Хью, выглядевший типичным удачливым адвокатом, встретил их в дверях. На нем была полосатая рубашка, не скрывавшая из­рядного брюшка. Конечно, он никогда не стал бы Мистером Все­ленная, но у этого человека были самые добрые глаза в мире.

Увидав Сэм, Хью сразу по-медвежьи облапил ее.

– Где это вы скрывались, мадам директор-распорядитель? Неожиданно глаза Сэм наполнились слезами, и она зарылась лицом в пухлое плечо Хью.

– Нигде я не скрывалась, – ответила она. Потом высвободи­лась из его объятий и устремилась в прихожую, чтобы никто не заметил ее мокрых глаз. – А где Катрина?

– Прикована к плите, – пошутил Хью. Сэм улыбнулась.

Она прекрасно знала, что блюда Катрине привозили из ресто­рана. Оставалось только разогреть их и присыпать сверху уже го­товой гвоздикой.

Сэм нашла подругу на кухне. Красивое вечернее платье цвета лосося и безукоризненный макияж не допускали и мысли о том, что Катрина готовила обед на шесть персон.

– Сэм, дорогая, привет! – Катрина подставила ей щеку, бла­гоухавшую духами от Элизабет Арден. – Ты выглядишь уста­лой, – прямо сказала она.

Сэм, вздохнув, пожала плечами:

– Тяжелый день. Сейчас я поставлю вино в холодильник и по­могу тебе.

– Никакой помощи не требуется, – заверила ее Катрина. – Но можешь открыть бутылку белого. Оно в холодильнике. Я знаю, ты любишь белое вино. Все уже собрались. А наши юные влюбленные, наверно, еще помогают друг другу снять пальто?

Сэм улыбнулась.

– И не говори! Когда я увидела Грега, меня чуть удар не хватил.

– Он подходит ей, – сказала Катрина. – Посмотрела бы ты на них в Лансароте! Я никогда не видела Джей такой счастливой. Она проводила целые…

Остального Сэм не слышала: она была слишком потрясена. Так, значит, они все были в Лансароте, но никто и не подумал сказать об этом ей. Черт побери, и это называется лучшие друзья! Сэм смотрела на стоящую перед ней миску с салатом и чувство­вала себя преданной.

– Ты не обиделась? – тут же насторожилась Катрина. – По­нимаешь, все произошло в последнюю минуту. Когда ты уехала в Лондон, у нас в Брайтоне не попадал зуб на зуб, и Хью предложил недельку погреться на солнце. Сэм, ведь все знают, что ты тер­петь не можешь жару. Помнишь ту неделю на Крите? Ты сказала, что сойдешь с ума, если еще хоть минуту пролежишь на солнце.

Сэм кивнула, пытаясь сделать вид, что в случившемся нет ни­чего особенного. Нет, она все равно никуда не поехала бы, но по­чему ей даже не предложили отправиться с ними?

В столовой Сэм обнаружила Энди – еще одного бывшего од­нокурсника. За год, прошедший после развода, Энди похудел еще сильнее; когда они обнялись, Сэм почувствовала ребра под меш­коватым свитером.

– Энди, ты совсем отощал, – сурово сказала она, глядя в се­рьезные глаза за очками в черепаховой оправе. Энди надел их, когда начал работать учителем.

– Ну, ты, положим, тоже потеряла несколько килограммов, – заметил он.

– Эта диета называется «Стресс», – хмуро ответила Сэм.

– Что, тяжело приходится? – тут же всполошился Энди. – Извини, что давно не звонил тебе. Но ты была так занята своими проблемами…

Сэм вдруг почувствовала себя последней тварью. Она пережи­нала из-за того, что не полетела с остальными в Лансароте, но это было ерундой по сравнению с проблемами Энди. Его развод был настоящим мучением, а сейчас он судился с бывшей женой, ко­торая не разрешала ему видеться с детьми. Когда Сэм и Энди встре­тились в прошлый раз, он жил в убогой однокомнатной квартир­ке. После выплаты алиментов ничего другого он позволить себе не мог: на жалованье учителя не разгуляешься. Энди тогда казал­ся совершенно разбитым. Ему было тридцать девять, а выглядел он на все пятьдесят.

«Это было шесть месяцев назад, – виновато подумала Сэм. – Ничего себе подруга…»

Еда была превосходная, музыка не хуже, но настроение Сэм нисколько не улучшалось. Она явно отставала от компании и ря­дом с двумя счастливыми парами казалась себе такой же неудач­ницей, как Энди.

В одиннадцать часов Сэм решила, что пора ехать домой. Она допила кофе и стала думать, как уйти первой, не обидев хозяев. Она надеялась уехать с Джей и по дороге пожаловаться подруге на усталость и болезненные симптомы. Но теперь это было не­возможно: даже если Джей поедет с ней в такси, то и Грег тоже будет рядом.

– У нас есть важная новость! – внезапно сказала Катрина, и ее глаза гордо блеснули.

Хью, сидевший напротив, широко улыбнулся жене.

– Ты стала партнером компании? – обрадовалась Сэм. – Ох, Катрина, это замечательно!

Хью и Катрина дружно рассмеялись.

– Сэм, ты действительно трудоголик! – любовно сказал ей Хью. – Катрина беременна. У нас будет ребенок.

Все присутствующие разразились приветственными криками, а потом стали поздравлять хозяев. Каждый встал и обнял счаст­ливую пару.

– Это чудесно, – Оказала изумленная Сэм, крепко обнимая Катрину. – Я так рада за вас!

– Спасибо, – ответила подруга.

Сэм смотрела на нее и хлопала глазами. Как же она не догада­лась об этом раньше? У Катрины был цветущий вид, лицо горело от радости и гордости, но ее стройная талия располнела, а живот выдавался так, как бывает на четвертом месяце… Сэм горько улыбнулась. Все-таки поразительно, как она разоблачила себя! Нормальные люди сразу бы поняли, что к чему. Только «синие чулки» считают, что хорошая новость может означать лишь по­вышение по службе.

Когда за здоровье будущего младенца выпили еще пару буты­лок шампанского, Сэм наконец начала прощаться.

– Мне очень жаль, что я нарушаю компанию, но в половине восьмого у меня совещание, – солгала она. То, что никто не стал уговаривать ее остаться, отнюдь не улучшало настроения. Види­мо, она уже официально стала занудой, уходу которой радуются больше, чем приходу.

У двери Катрина и Хью поцеловали ее.

– Замечательная новость, – сказала Сэм, и ее глаза вдруг на­полнились слезами. – Я счастлива за вас.

Катрина с чувством сжала ее руки:

– Не волнуйся, Сэм, все будет в порядке. Тебе тоже еще не поздно. Мы и сами думали, что слишком задержались, но оказа­лось, что это не так.

У Сэм сжалось сердце. Так вот оно что… Все жалели не только подавленного разводом Энди, но и ее. Все остальные имели пару, были счастливы, а она представляла собой классическую дело­вую женщину, слишком занятую, чтобы иметь мужа и детей, оди­нокую женщину, которая готовит только для себя и коротает ве­чера с пультом дистанционного управления в руке.

Гордость заставила ее беспечно рассмеяться.

– Мне? – переспросила она. – Ох, Катрина, ты будешь пре­красной матерью, но эта стезя не для меня. Пока! – еще более беспечно сказала она, помахала рукой, улыбнулась и пошла к прибывшему такси.

Шофер остановился не у того дома. Поскольку он был глухо­ват и ему с самого начала было трудно втолковать, куда ехать, Сэм не стала его поправлять.

– Большое спасибо, – сказала она и передала водителю день­ги через боковое окно.

Сэм медленно шла по улице, слишком уставшая, чтобы смот­реть по, сторонам. Услышав позади чьи-то шаги, она занервнича­ла и оглянулась. Но за ней шел не грабитель, а девушка с длинны­ми темными волосами, в пушистой шубе и туфлях на высоких каблуках. В таком наряде не побегаешь. Девушка обогнала.ее, и тут Сэм поняла, что это та самая красавица с глазами серны, ко­торая после вечеринки уходила от мужчины из соседнего дома. И что она плачет.

«Ну, настоящая „мыльная опера“! – подумала Сэм. – Осле­пительные девушки в серебряных платьях уходят из дома, а через минуту, безутешно рыдая, бегут обратно». Она с интересом сле­дила за тем, как дверь открылась и на пороге появился ее загадоч­ный сосед.

– Мэгги! – воскликнул он, когда девушка упала в его объ­ятия. – Моя бедная девочка, что случилось?

Сэм громко хлопнула калиткой. Час от часу не легче! Никто из соседей до сих пор не афишировал свою личную жизнь.

Услышав стук калитки, мужчина поднял глаза и увидел Сэм. Выражение осуждения на ее лице заставило его нахмуриться.

Сэм фыркнула, надменно задрала нос и вынула из сумочки ключи, не обращая на него внимания.

Ну и вечер… Ее лучшие друзья ездили в отпуск, даже не сооб­щив ей об этом. Она была свидетельницей чужой любви сначала в доме Катрины, а затем в доме соседа. Любви молоденькой де­вушки и старого плейбоя. Это было больно и несправедливо. Муж­чины могли волочиться в любом возрасте, встречаться с женщи­нами на миллион лет младше себя, но этим женщинам ни в коем случае не должно было быть больше тридцати.

Сэм мрачно думала о журнальных статьях, утверждавших, что пик сексуальной активности приходится у женщин как раз на сорок—сорок пять лет. Но тогда какого черта никто не хочет с ними спать?

Она залпом, как текилу проглотила обезболивающее, закуси­ла его таблеткой снотворного и легла в постель.

Проснувшись рано утром, Сэм вспомнила, что сегодня суббо­та. Она пила кофе, сидя в кресле у окна с видом на улицу, и чита­ла газету. Внезапно ее внимание привлекли люди, вышедшие из соседнего дома.

Он! И девушка, на этот раз одетая в мешковатые джинсы, под­вернутые снизу. Его джинсы. «Как мило, – кисло подумала Сэм. – Чертовски мило!» Она поспорила бы на десять фунтов, что эта девица все утро проходила в его рубашке, надетой на голое тело, щеголяя загорелыми длинными ногами. Конечно, если у него есть приличная рубашка. Обычно такие типы их не имеют. Они носят дорогие майки, купленные на унаследованные денежки, и не признают рубашек, потому что рубашка означает работу, а эти богатые лодыри считают, что работа, как и налоги, существует только для маленьких людей.

Сэм была абсолютно уверена, что он бездельник. Об этом го­ворило все: дикие оргии, отсутствие видимых источников дохо­да, девушки, ползущие у него из ушей… Она ненавидела таких мужчин.

После завтрака Сэм решила немного пробежаться, вспомнив, что не бегала почти три месяца. Январский воздух был ледяным. По улицам неторопливо шли люди, направлявшиеся в магазин или на ранний ленч. Сэм глубоко дышала и пыталась вспомнить свой прежний ритм. Но это не удавалось. Тело, отвыкшее от фи­зической нагрузки, казалось громоздким и неуклюжим. Сэм пробе­жала около полутора километров, упрямо отказываясь поворачи­вать к дому, но в конце концов усталость взяла свое. Она повер­нула обратно и вдруг остановилась. К горлу подкатила тошнота, и Сэм осела на тротуар. Ее не держали ноги. Она не знала, что ху­же: сидеть на грязном тротуаре или чувствовать, что она больше не владеет собственным телом. Опустив голову на колени, Сэм попыталась дышать глубже, но ничего не выходило – она втяги­вала воздух мелкими, частыми глотками. Глаза наполнились слеза­ми. Что с ней? Что случилось? И как она теперь попадет домой?..

Мимо нее шли две женщины в новых тренировочных костю­мах, явно решившие сбросить лишний жирок, который накопи­ли на Рождество.

– Вам плохо? – осторожно спросила одна из них. Сэм покачала головой.

– Я бежала трусцой и вдруг почувствовала, что теряю созна­ние. – Она попыталась улыбнуться. – Мне нужно немного отдо­хнуть. Через минуту все пройдет. Я живу всего в километре отсюда.

– Вы белая как мел, – сказала вторая. – Вам не пройти и метра.

– Все в порядке, честное слово, – возразила Сэм и уцепилась за дерево.

Женщины посмотрели друг на друга, и первая вынула из кар­мана крошечный мобильник.

– Я позвоню Майклу, чтобы он приехал на машине, – реши­тельно сказала она. – Мы не можем оставить вас здесь.

Через десять минут прибыл Майкл в сверкающем новом «Рейнджровере» и посадил в машину всех троих. Сэм была слиш­ком слаба, чтобы протестовать. Она сидела сзади и пыталась по­нять, что с ней стряслось.

Они остановились у ее дома.

– Не знаю, как вас благодарить, – со слезами на глазах сказа­ла Сэм. – Пожалуйста, скажите, как вас зовут, чтобы я могла чем-нибудь отплатить вам.

– Глупости, – улыбнулась жена Майкла. – Это тот самый хо­роший поступок, который скауты должны совершать каждый день. Позаботьтесь о себе, дорогая. Вам нужно показаться врачу.

Очутившись дома, Сэм сразу легла на кровать. Кроссовки ос­тались на ногах, но ей было абсолютно все равно, что они пачка­ют постельное белье.

Эти люди были так добры к ней! Если бы она сама увидела не­знакомую женщину, привалившуюся к дереву, то подумала бы, что это наркоманка, и постаралась бы как можно скорее пройти мимо. Сегодня она узнала, что на свете есть хорошие люди. Лю­ди, лишенные цинизма. В отличие от нее самой.

Да, она обязательно позвонит врачу. В понедельник.

Сэм редко болела. Она принимала витамины, была уверена, что как следует заботится о своем здоровье, и не тратила времени на посещение врачей. Сегодня она ерзала на стуле, то и дело све­рялась с часами и сердито смотрела на дверь кабинета. Она заня­тая женщина, у нее нет времени ждать, пока другие болтают с врачом! Предыдущая пациентка не выходила из кабинета целую вечность. Что она там делает? Удаляет миндалины?

В конце концов ей пришлось смириться, и она стала переби­рать зачитанные журналы, лежавшие на кофейном столике. По­скольку единственным журналом, в котором не говорилось, как найти себе мужчину, очаровать мужчину или готовить для муж­чины, был «Тайм», Сэм взяла его, углубилась в статью о компью­терных пиратах и тут услышала свое имя.

В кабинете сидел усталый мужчина лет сорока с лишним. Сэм описала симптомы так лаконично, словно выступала на летучке. Усталость, боли, тошнота.

– И тяжелые месячные?

– Ну да… – призналась она.

– И давно вы испытываете эти проблемы? – спросил врач, изучая ее медицинскую карту.

– Шесть месяцев, – буркнула пристыженная Сэм. – Я была занята… – начала она, нарушив собственное правило никогда не объяснять то, что понятно без слов.

– Никакая занятость не должна мешать человеку заботиться о собственном здоровье, – строго сказал врач.

Сэм притворилась глухой.

Он задал ей множество вопросов о регулярности и обильности месячных, о том, где именно у нее болит, о ее диете и стуле, а потом предложил зайти за ширму и раздеться.

Сэм легла на смотровой стол, чувствуя себя странно беззащит­ной. Обнаженная нижняя часть тела казалась смешной по срав­нению с верхней. Врач прошел за ширму и, не подняв глаз, при­ступил к осмотру. Холодные руки ощупывали ее живот, ловкие пальцы скользили по бледной коже. Она поморщилась.

– Что, больно? – спросил он.

– Угу, – закусив губу, ответила Сэм.

Врач нажал еще раз, и она поморщилась снова.

Спустя несколько минут он надел перчатку, сбрызнул ее гелем и полез внутрь. Когда его пальцы проникли во влагалище, Сэм показалось, что оно растягивается, как резиновое. О господи, что он делает? Ищет там золото? Или ключи от своей машины?

– Расслабьтесь, – буркнул врач.

«Легко сказать, – мрачно подумала Сэм. – Расслабишься туг, когда совершенно незнакомый мужик сует в тебя здоровенную волосатую лапу!» Она промолчала, пытаясь не обращать внима­ния на причиняемую им боль.

Наконец осмотр подошел к концу. Сэм быстро оделась и по­чувствовала себя куда увереннее.

– Ну что ж, порадовать вас ничем не могу, – резко сказал врач. – У вас фиброиды и раздражение кишечника.

– Что такое фиброиды? – спросила Сэм. Что такое раздраже­ние кишечника, она прекрасно знала: им страдали все знакомые женщины. Ни один обед в Лондоне не проходил без бесед о последних методах лечения и лекарственных травах, лучше всего по­могающих от желудка. Сэм терпеть не могла эти разговоры.

– Фиброиды – это мелкие доброкачественные опухоли мат­ки. Они могут вызывать анемию, которой, скорее всего, и объяс­няются ваша усталость, продолжительные и болезненные месяч­ные, боль в тазу и животе и неприятные ощущения при половых сношениях.

Сэм нахмурилась. Последней проблемы у нее не было.

– Для окончательной уверенности вам нужно пройти ультра­звуковое исследование, – продолжал врач. – В вашем возрасте есть несколько вариантов лечения, но лично я считаю, что самый надежный способ – это гистерэктомия. Все зависит от того, хо­тите вы детей или нет.

Сэм открыла рот, собираясь сказать «не хочу», но тут же за­крыла его. Сколько раз она говорила это подругам, Хоуп и тете Рут! Когда тетя Рут была жива, она энергично кивала: «Правиль­но, Саманта. Ты не создана для детей». Хоуп же грустно вздыхала и говорила сестре, что она всегда может передумать. Сама Хоуп очень хотела детей. Сэм знала, что сестра мечтает создать такую семейную атмосферу, которой они сами были лишены. Но на­дежды на это было мало. Упущенного не наверстаешь, даже если станешь матерью, окруженной большой, любящей семьей. «А чем я отличаюсь от сестры? – мрачно подумала Сэм. – Тоже пыта­юсь наверстать упущенное. Только на свой лад. Утверждая, что не стану производить на свет детей, которые будут брошены на попечение суровой одинокой тетки».

Врач скрипел ручкой, и Сэм все пыталась подсмотреть, что именно он пишет, но она не умела читать латинские слова вверх ногами. Для человека, занятого кабинетной работой, умение раз­бирать чужие заметки было жизненно важно. Но сегодня ее это не волновало. Она рассеянно теребила ремешок часов.

– Если вы придете завтра, я оставлю для вас направление к специалисту. После этого нужно будет проверить и ваш кишеч­ник. Но только для страховки.

– Относительно гистерэктомии… – начала Сэм. – Я так по­няла, что есть и другие варианты?

– Да, конечно. Некоторые женщины не хотят и слышать о гистерэктомии, но мне показалось, что перспектива такой опера­ции вас не слишком волнует. В вашем возрасте женщины либо уже имеют детей, либо не хотят их иметь.

– Слишком смелое предположение! – бросила Сэм. – Инте­ресно, вы так же «вежливы» со всеми пациентами?

– Я не хотел вас обидеть, – удивился врач. – Разумеется, мы можем обсудить и другие варианты. Применить некоторые ле­карства, которые уменьшают опухоль…

Закончить фразу он не успел – Сэм стремительно вышла из кабинета. Она пойдет к специалисту, и если тот тоже будет ей грубить, она его просто убьет!

Возвращаться на работу не имело смысла, поэтому Сэм поеха­ла домой, сняла костюм и надела старую серую майку, черные тренировочные брюки и кардиган из овечьей шерсти. Потом взя­ла битком набитый «дипломат» и села за обеденный стол, чтобы поработать. Но отчеты о состоянии рынка и бухгалтерские сметы ее не вдохновляли. Она сварила кофе, взяла чашку и подошла к окну столовой. Сад занимал весь внутренний дворик, за исклю­чением полоски у забора. Пара с нижнего этажа держала там не­сколько больших горшков, и растения зеленели даже в плохую погоду.

В соседнем саду .несколько лет росли только сорняки в рост человека, но сейчас на их месте была свежевскопанная земля, а на ней лежало несколько плит, которых она еще вчера не видела. Любопытная Сэм высунулась в окно, чтобы посмотреть, что там делается, и тут у нее перехватило дыхание.

Ее загадочный сосед шел со стороны дома и нес огромную ка­менную плиту. Убедившись, что ее частично скрывает тяжелая парчовая штора, Сэм следила за тем, как сосед осторожно кладет плиту рядом с остальными. «Он мостит внутренний дворик! – с изумлением поняла Сэм. – Кто бы мог подумать, что Мистер Рантье-Плейбой способен заниматься такими вещами?» Видно, мороз его не брал, потому что на нем были только джинсы и белая майка. Сэм держала в руках забытую чашку и смотрела, как он работает. Это было интересно. По каждому камню он долго стучал кувалдой, потом возился с какими-то кусками лески и с помощью непонятного инструмента проверял, ровно ли лежит плита. Пару раз Сэм замечала, что он посматривает в ее сторону, но была уверена, что ее не видно…

Через несколько минут он вдруг поднял голову, посмотрел на ее окно и крикнул:

– Чем следить за мной, лучше помогли бы!

Сэм отпрянула от окна как ужаленная. Ее застали с поличным. Боже, как стыдно! Осторожно выглянув из-за шторы, Сэм обна­ружила, что соседа во дворе уже нет, и вздохнула. Зачем она тра­тит время, наблюдая за ним? Не видела, что ли, красивых мужи­ков?

Когда спустя минуту раздался звонок в дверь, Сэм вздрогнула.

Кто бы это мог быть? Она никогда не бывала дома в такой час. Должно быть, кто-то ошибся адресом. Какие-нибудь мойщики окон.

– Да? – сказала она по домофону.

– Доставка цветов, – ответили ей.

Сэм оторопела. Цветы! Как мило… Наверняка от Карен Сторин. Решила поддержать больную подругу.

Она взяла ключи от входной двери и с улыбкой спустилась по лестнице. Выходит, кому-то есть до нее дело…

Открыв дверь, Сэм ахнула. На пороге стоял ее сосед. На нем по-прежнему были джинсы и испачканная белая майка, в руках он держал букетик диких нарциссов.

– А я-то гадала, кто прислал мне цветы… – пробормотала оторопевшая Сэм.

– Вот они.

Незнакомец вручил Сэм нарциссы, и она инстинктивно зары­лась в них носом, вдохнув нежный аромат. Потом она осторожно подняла взгляд и увидела темные прищуренные глаза коршуна, следящего за своей жертвой. Сходство, с коршуном усиливал крючковатый нос. Очень хищный. Сэм сама не знала, что в нем такого страшного, но по ее спине вновь побежали мурашки. Вбли­зи этого мужчины с ее кожей начинало твориться что-то странное.

– Что вам нужно? – спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал нормально.

– Поскольку вы явно скучаете, я хочу попросить вас о помо­щи, – сказал сосед, разглядывая ее серую майку и тренировоч­ные брюки.

– Я не скучаю, – возразила она. – Я изучаю отчеты.

– Глядя из окна на мой задний двор?

Какое-то время Сэм пыталась подыскать насмешливую реп­лику, но ничто не приходило на ум. Она прислонилась к двери и тяжело вздохнула.

– Да, вы правы. Сегодня я никак не могу сосредоточиться на работе. Убийственная мигрень, – солгала она. – Правда, сейчас все прошло.

Красивое лицо незнакомца озарила широкая улыбка, и он тут же превратился из хищного самца в симпатичного соседа.

– Я решил, что вы заболели, потому что днем вас никогда не бывает дома. А потом увидел вас за окном и догадался о вашем чудесном исцелении.

– Как вы узнали, что днем меня не бывает? – спросила она.

– Я вижу, как вы каждое утро выходите из дома и идете по улице.

– Так вы наблюдаете за мной? – подняла брови Сэм.

– Как видно, эта болезнь заразна, – не моргнув глазом, пари­ровал он.

Сэм пришлось улыбнуться.

– И в чем же должна заключаться моя помощь?

– В руководстве, – ответил он. – У вас вид типичного руко­водителя. Так я жду вас внизу, – нахально добавил он.

– Зачем я это делаю? – бормотала Сэм, разыскивая кроссов­ки и что-нибудь теплое, чтобы накинуть поверх кардигана. – Должно быть, я сошла с ума. Я не знаю этого человека. А вдруг он серийный убийца, собирающийся заманить меня к себе в дом и зарыть под плитами патио? Глупости, – возразила она себе. – Мне было скучно, а он – какая-никакая, но все же компания. Даже если он бездельник и плейбой. Я же не на свидание к нему иду. Дело соседское. Кроме того, я для него слишком стара. Он и не смотрит на женщин, возраст и коэффициент умственного раз­вития которых превосходят размеры их талии в дюймах.

– Готовы? – любезно спросил он, когда Сэм вышла из две­рей.

– Готова, – невинно улыбнувшись, ответила она.

Он провел Сэм к задней двери, где лежала куча плит. Полови­на их уже была поставлена на место. Сэм пришлось признаться, что все сделано очень профессионально. Это произвело на нее впечатление.

– Вы не хотите представиться? – спросила она, пытаясь скрыть удивление.

– О, разумеется. Прошу прощения, что не могу подать вам руку. Она вся в цементе. Меня зовут Морган Бенсон.

– Сэм Смит, – лаконично ответила она.

– Я знаю, – ответил Бенсон.

– Откуда? – удивилась она.

– Мне нравится знать о своих соседях все. – Морган снова улыбнулся, и Сэм заметила, что его глаза окружают симпатичные тонкие морщинки. – Особенно о тех, которые разгоняют мои ве­черинки.

Лицо Сэм вспыхнуло.

– Если вы привели меня сюда для того, чтобы оскорблять… Морган невозмутимо протянул ей странный продолговатый металлический прибор с тремя окошками, в которых плавали пу­зырьки.

– Это ватерпас. Вы будете помогать мне, проверяя, ровно ли лежат плиты, о'кей? Я привел вас сюда не для того, чтобы оскор­блять, а чтобы подружиться.

– Друзей у меня хватает и без того! – воинственно заявила Сэм.

– Не кипятитесь. – Он нагнулся и стал придирчиво рассмат­ривать плиту, уложенную последней. – Сейчас я покажу вам, как пользоваться этой штукой. Весь фокус в том, чтобы плиты не имели наклона, иначе на дворе будут скапливаться лужи, – объ­яснил он.

Сэм поняла, что злиться на Моргана бесполезно: он на это просто не реагирует.

Некоторое время они работали молча, потом Сэм не выдержала.

– Где вы этому научились? – спросила она. – Вы явно не от­носитесь к типу умельцев на все руки.

У Моргана приподнялись уголки губ.

– А к какому типу вы меня относите? Наверно, к типу люби­телей вечеринок?

– Вы не ходите на службу, но при этом достаточно обеспече­ны, чтобы купить такой дом. Поэтому я не отнесла вас к типу мужчин, которые сами мостят свое патио. Я думала, что вы кого-то наймете.

– Какой смысл? Я сам это умею, а платить тому, кто умеет то же, что и я, значит просто бросать деньги на ветер. Кроме того, я люблю работать руками.

«Да уж», – подумала Сэм, представив себе, как эти длинные пальцы ласкают многочисленных женщин, проходящих через его дом.

– А в чем заключается ваша основная работа? – спросила она.

– Я в отставке, – бесстрастно ответил Бенсон.

«Есть!» – возликовала Сэм. Он действительно либо рантье, либо нажил миллионы на Интернете. Кто еще мог уйти в отстав­ку в сорок лет и разгуливать по участку в одних джинсах и старой майке? Впрочем, к интернетовским миллионерам она относи­лась с куда большим уважением, чем к бездельникам.

– Кажется, вы замерзли, – заметил он. – Хотите чаю?

Сэм кивнула, и Морган провел ее на кухню, которая мало из­менилась за время, прошедшее с той незабываемой встречи. Сэм села на край скамьи, усеянной цветными кляксами.

– Мне нравится, как у вас получается, – серьезно сказала она, осматривая банки с краской и недоделанные кухонные полки. – А что еще вы собираетесь здесь делать?

– Отделать все кленом, – сказал Морган, ставя на стол две кружки, пакет печенья и садясь на старый складной стул. – Когда-то я жил в доме, где все было отделано старой сосной, и больше не хочу этого.

– Раз так, значит, у вас была и экономка, – пошутила Сэм.

– Как вы догадались? – удивился он.

– Я так и вижу вас в роскошном особняке с экономкой и дво­рецким.

На мгновение Морган развеселился, но потом покачал голо­вой и со странным блеском в глазах сказал:

– Экономка была, дворецкого не было. Как по-вашему, в ка­ком доме я жил?

Сэм пожала плечами:

– В большом. С фамильным серебром.

– Верно, фамильное серебро у нас было, – сказал Морган с тем же странным блеском в глазах.

Сэм улыбнулась. Она так и знала.

– А вы будете жить здесь, когда избавитесь от старой сосны? – спросила она.

– Пока не знаю.

– Не рассказывайте мне сказки! Вы наверняка собираетесь продать этот дом в десять раз дороже, чем купили.

– А вы это осуждаете? – Он разорвал пакет с печеньем.

– Отчего же? В этом нет ничего плохого…

– Нет, осуждаете. Вы вообще мало что одобряете, мисс Смит, – сказал Морган, передавая ей пакет. – Это мигрень, или вы всегда такая? Я спрашиваю, потому что не люблю трудностей. Если мы станем друзьями, то вам придется каждый раз предупреждать меня, что настал день Страшного суда.

День Страшного суда?! Сэм бросила печенье, словно оно было отравлено.

– Прошу прощения, – искренне сказал Морган. – Я не хотел вас обидеть. Просто пытался пошутить.

– Сегодня мне не до шуток, – мрачно сказала Сэм. Она чув­ствовала себя бомбой, готовой взорваться в любую минуту. День выдался тяжелый: сначала врач, а потом этот ужасный человек, который должен был ее развлекать, а вместо этого говорит гадости.

– Пожалуйста, останьтесь. – Морган крепко взял ее за руку. – . Прошу прощения за то, что распустил язык. Я не привык к обще­ству дам.

Сэм недоверчиво захлопала глазами. И это говорит он, у кото­рого нет отбоя от женщин?

– Нет. – Сэм вырвалась. – Я должна идти. Мне нехорошо.

– Что, опять мигрень?

– Э-э… да, – сказала она, ухватившись за подсказку. Морган улыбнулся.

Во вторник Сэм позвонила на работу, сказала, что заболела, а затем поехала к врачу за направлением. Регистраторша сказала, что консультант примет ее через три недели.

– Так долго? – в ужасе воскликнула Сэм.

– Это еще быстро, – ответила регистраторша. – Вас напра­вили к лучшему специалисту Лондона, а она очень занята. Мы получили направление только потому, что врач настаивал на срочном осмотре, а кто-то как раз отказался.

Настаивал на срочном осмотре? Звучит зловеще… Сэм попы­талась выкинуть это из головы и по дороге домой зашла в мага­зин, чтобы пополнить запас продуктов. Хорошая еда – вот что ей сейчас нужно.

С проволочной корзиной в руке она шла по овощному отделу, как вдруг услышала знакомый голос:

– Привет!

Это был Морган. Как обычно, он выглядел не слишком рес­пектабельно, чему способствовали двухдневная щетина, рубашка с расстегнутым воротником и коричневый замшевый пиджак, без которого он не выходил на улицу. Она видела Моргана в этом пиджаке тысячу раз. Нет, она не следила за ним. Просто трудно не заметить человека, если он проходит мимо окна, у которого ты сидишь.

– Привет, – хмуро ответила Сэм, отвернулась и положила в корзину большой авокадо.

– Думаю, его не вернет к жизни даже открытый массаж серд­ца, – заметил Морган.

– Ха-ха, – без всякого выражения сказала она. – Вы никогда не мечтали стать комиком?

– Сегодня у вас опять мигрень или вы просто надышались свежего воздуха? – невозмутимо спросил он.

– Ни то, ни другое, – огрызнулась Сэм. Неужели Морган не понимает намеков? Она хочет покоя!

Поскольку избавиться от Моргана не удавалось, Сэм решила его смутить. Она подошла к отделу товаров женской гигиены, ос­тановилась перед витриной с тампонами и стала изучать их так тщательно, словно собиралась писать диссертацию на тему о том, какие из них лучше – с аппликаторами или без. К ее досаде, Морган тоже начал изучать тампоны, потом взял голубую пачку и положил в тележку.

– А это вам зачем? – удивилась Сэм.

– На всякий случай. А вдруг пригодится, – иронически отве­тил Бенсон.

Сэм сунула в корзину свое обычное средство и угрюмо зашага­ла к кассе. Морган, разумеется, отправился за ней.

– Привет, Морган! – сказала девушка, сидевшая за кассой. – Как дела?

– Отлично, Тина, – с улыбкой ответил Бенсон, обнажив бе­лые, как у волка, зубы. – А как у тебя?

Сэм не верила своим ушам.

Она не знала даже названия супермаркета, не говоря об име­нах здешних кассирш. Впрочем, чему удивляться? Она стояла ря­дом с мужчиной, который притягивал малолеток, как магнит. Его дом был маяком для всех молодых женщин западного Лондона. Наверно, он знал имя каждой жительницы мегаполиса от двадца­ти до двадцати пяти лет, не говоря об их любимых позах и о том, какие тампоны они предпочитают!

Расплатившись, Сэм упаковала продукты и вышла, не сказав ни слова.

До дома было подать рукой, поэтому Сэм не стала брать такси и, разумеется, сразу устала. Казалось, ее мышцы превратились в желе.

– Вам помочь? – спросил Морган. Должно быть, он бежал за ней от самого супермаркета.

– Сама справлюсь! – огрызнулась Сэм. Она знала, что ведет себя по-свински, но уже не могла остановиться.

Бенсон смерил её задумчивым взглядом:

– Знаете, Сэм, женщина вы симпатичная, но склочная. Я все­го лишь предложил вам помощь.

– Не нужна мне ваша помощь! – рявкнула она. – Я взрослая женщина, а не одна из ваших школьниц, которым нужно помо­гать завязывать шнурки и делать домашнюю работу по математике!

К величайшей досаде Сэм, Морган вдруг согнулся пополам и захохотал так, что женщина с коляской испугалась и перешла на другую сторону.

– Прекратите! – прошипела Сэм. – Перестаньте валять дурака!

– Сэм, вы просто уникум, – с трудом выдавил он. – Или, как выражалась моя бабушка, трудный случай!

Она подхватила свои сумки и зашагала прочь. Кто бы мог по­думать, что гнев может добавить человеку сил. Добравшись до перекрестка, она позволила себе обернуться. Морган не шел за ней. Он исчез. Чувствуя странное разочарование, Сэм пошла дальше. Но усталость тут же вернулась.

Выложив на кухне продукты, Сэм тяжело вздохнула. Она сама не знала, с чего окрысилась… Да нет, знала. Она думала о нем, испытывала к нему влечение и так далее. А поскольку стало ясно, что женщины ее возраста Моргана не интересуют, она решила говорить ему гадости. «Сука, взбесившаяся сука!» – горько поду­мала она.

Господи, да что же с ней происходит? У нее прекрасная новая работа, она одна из немногих женщин, которым удалось дорасти до поста директора-распорядителя крупнейшей компании. Она сделала умопомрачительную карьеру и все же чувствует пустоту внутри. «Нет, – поправила себя Сэм, – это не пустота, а отчая­ние. Именно отчаяние». Куда бы она ни смотрела, всюду было одно и то же. Никакого просвета. Никаких надежд на будущее. Только тоскливое одиночество до конца жизни.