"Леди, будте плохой" - читать интересную книгу автора (Герн Кэндис)

Глава 16

– Что такое, Паркер?

Дворецкий Рочдейла выглядел необычайно взволнованным, появившись на пороге утренней столовой.

– К вам пришла леди, милорд.

– Леди? – Такого не может быть. Леди не приходят в дом джентльмена с утра пораньше. А если приходят, то это скорее всего не леди.

– Миссис Марлоу, милорд. Я провел ее в гостиную.

Господи; Грейс здесь? Она что, сошла с ума? Кто-нибудь мог ее увидеть. Рочдейл вскочил так быстро, что едва не опрокинул стул. Она была так тверда в решимости соблюдать осмотрительность здесь, в Лондоне, ведь ее очень хорошо знали в городе, и здесь вряд ли удастся изменить внешность. Возможно, она просто не смогла дождаться завтрашнего вечера в театре и знаменитая внешняя благопристойность покинула ее. Но ведь чистое безумие приезжать в его городской дом в такой час, сейчас кто угодно может увидеть ее.

Он тоже ждал, и весьма нетерпеливо, завтрашнего вечера и прилагал все усилия, чтобы не разыскать ее раньше, не затащить в какой-нибудь темный уголок и не овладеть ею. Он желал ее невероятно сильно, отчаянно. Но только не в этом доме. Не в этом логове порока, где прошло столько самых отвратительных оргий. От мысли о том, что Грейс хотя бы ступит на ковер, по которому ходили другие, менее респектабельные ноги, где самые разные пары катались и резвились, когда сборища картежников перерастали в кутежи, ему становилось дурно.

Он поспешил в гостиную, но замер на пороге, Грейс стояла в центре комнаты, неподвижная и суровая, как статуя. Вся искрящаяся веселость, которой сияли ее глаза в Ньюмаркете и по дороге в Лондон, исчезла. Вместо этого ее глаза были суровыми и холодными, как кусочки серого агата. Мрачно нахмуренные брови сошлись так тесно, что на переносице появились морщинки.

Что-то случилось. От тревоги его внутренности начали завязываться в узел.

Рочдейл вошел в комнату, протягивая к ней руки.

– Моя дорогая Грейс, я так счастлив видеть вас. – Он действительно был счастлив. Прошло всего несколько дней, но ему они показались вечностью.

Она не взяла его за руки.

– Вы чертов ублюдок.

Он вздрогнул и отступил назад; странно было услышать эти слова из ее уст. Несмотря на явную страсть, которую они делили, она все еще оставалась настоящей леди, которая никогда не опускается до сквернословия.

Узел в его животе затянулся туже.

– Может, вам лучше присесть, – предложил он, указывая на ближайший стул. – Вы расстроены.

– Я более чем расстроена.

Она не сделала никакого движения, чтобы сесть, поэтому он просто остановился перед ней, руки за спину, ожидая услышать, какие гнусности она узнала про него. Выбор был невероятно велик, хотя Рочдейл надеялся, что об одном особенно омерзительном поступке она не узнала.

– До меня дошли слухи, – начала она голосом хрупким и острым, как осколок стекла. – Чрезвычайно неприятные слухи, сообщенные мне членом моей собственной семьи.

О Боже. Пожалуйста, пусть это будет не то, что он подозревал. Пусть это будет что-то другое. Он не ответил, а просто вопросительно поднял брови, неохотно предлагая ей продолжить.

– Я хочу знать, правда ли это.

Он продолжал хранить молчание, но не отрывал взгляда от нее, хотя узел внутри его затягивался все сильнее.

– Вы действительно заключили пари с лордом Шином, что сможете соблазнить меня?

Рочдейл закрыл глаза, когда боль в животе – или это боль в сердце? – стала невыносимой. Проклятие! Как посмотреть ей в глаза? Как открыть глаза и посмотреть на нее? Что может он сказать в свое оправдание? Из всех женщин, которых он знал в своей жизни, она была единственной, которой Рочдейл не хотел причинить боль. Конечно, сначала, когда началось это скверное дело, он не чувствовал к ней ничего. Тогда она вообще не заботила его, потому что была всего лишь женщиной, такой же, как все остальные. По крайней мере, он так думал. Но она оказалась не такой, как другие, и не заслужила того, что он натворил. А теперь уже слишком поздно пытаться что-то исправить.

Он тяжело вздохнул и открыл глаза. Был только один ответ, который он мог дать.

– Да.

Ее лицо превратилось в маску чистого страдания; потом она прикрыла рот рукой и отвернулась, как будто в приступе тошноты. Он шагнул ближе, но она отмахнулась от него.

– О, Грейс, моя дорогая Грейс, я не могу выразить, как я сожалею. Да, это началось как пари, но превратилось в нечто совершенно другое. В Ньюмаркете…

Она резко обернулась, и вместо боли, которую он ожидал увидеть, в ее глазах загорелся гнев, а лицо порозовело от ярости.

– Как вы могли? Как вы могли поступить так подло? О, ну конечно. Вы же пресловутый лорд Рочдейл, известный соблазнитель женщин, бессердечный негодяй, бессовестный развратник. Почему я вообще ожидала от вас чего-то другого? О, вы бессердечны, милорд. Я была порядочной, уважаемой женщиной до того, как вы вошли в мою жизнь. Но вы были таким вкрадчивым, таким очаровательным, таким опытным соблазнителем, вы точно знали, как завлечь чопорную вдову в свою постель. Неудивительно, что вы так быстро согласились на пари с лордом Шином. Вы знали, как сломить меня, знали, в чем я уязвима, вы изливали на меня свой ядовитый шарм, не сомневаясь, что рано или поздно я капитулирую.

Рочдейл хотел объяснить, что пари сейчас не имеет никакого значения, что он полюбил ее, но Грейс была охвачена яростью и не позволила ему вставить слово.

– Епископ предупреждал меня. «Вы красивая женщина, – говорил он, – и мужчины будут домогаться вас. Беспринципные мужчины, которые будут льстить, развлекать и пытаться склонить вас к безнравственному поведению. Но вы должны твердо противостоять им, потому что на кону ваша душа». И он был прав. Вы украли у меня мою душу, мое достоинство, и все это ради лошади. Ради лошади! Как могла я оказаться настолько глупа, чтобы позволить вам разуверить меня во всем, чему учил епископ, он явно был прав как минимум в одном вопросе.

– Грейс, я…

– О да, вы были безжалостны в своих стараниях заставить меня забыть, кто я есть, отказаться от всех моих принципов и опуститься до вашего уровня. Вы заставили меня поверить, что я вам небезразлична. Вы заставили меня поверить, что хотите для меня лучшего. Более того, вы заставили меня довериться вам. И все это время вы смеялись надо мной.

– Нет, я…

– Но я не буду вашей жертвой, Джон. Вы вовлекли меня в бешеную гонку, и на бегу я едва не потеряла себя. Но я не позволю уничтожить себя. Я лучше. Я лучше вас.

Боже, ему хотелось найти черную дыру и заползти внутрь. Она заставила его чувствовать себя хуже болотной жабы.

– Да, вы лучше, Грейс. Вы в сотни тысяч раз лучше, чем я. Вы лучше любой женщины, которую я когда-либо знал. Я причинил вам боль, очень сильную, но я не хотел уничтожить вас.

– Вы просто никогда не думали о том, что можете уничтожить своим бессердечием. Вы никогда не думаете ни о ком, кроме себя. Вам наплевать, что ваши действия могут ранить кого-то, главное, что при этом вы получаете то, чего хотите. Вы так старательно демонстрируете, что вам наплевать на чужое мнение, потому что вы трус. Если бы вы осмелились думать о других, то могли бы, Боже упаси, испытать мгновение сожаления или печали. Но вы не заботитесь ни о чем и ни о ком и таким образом спасаетесь от боли.

– Я никогда раньше не заботился, но теперь я забочусь о вас.

Она округлила глаза.

– О, прекратите. Не пытайтесь сделать из меня еще большую дурочку. Отговорки и извинения ничего не изменят. Я больше ничего не хочу от вас, лорд Рочдейл. Никогда в жизни. – Она резко повернулась, чтобы уйти, потом остановилась и снова посмотрела на него: – Нет, есть еще кое-что, чего я хочу от вас. Я хочу, чтобы вы держались от меня подальше, чтобы вы исчезли из моей жизни. А если вы осмелитесь каким-то образом публично опорочить мое имя, я клянусь, что оторву вам голову.

С этими словами она вылетела из комнаты в вихре муслиновых юбок и исчезла.

Рочдейл стоял, окаменев, потрясенный ее словами. Через мгновение он подошел к окну и увидел, как она садится в карету, ожидавшую у дверей, а потом долго смотрел ей вслед. Он смотрел почти в отчаянии, потому что это, вероятнее всего, был последний раз, когда он видел женщину, которую смог полюбить. Карета выехала на Керзон-стрит, мимо часовни Мейфэра, повернула налево на Куин-стрит и исчезла из виду.

Наконец, оторвавшись от окна, Рочдейл вернулся в комнату и рухнул в кресло. Проклятие! Кто бы мог подумать, что чопорная и вежливая вдова епископа может быть такой пылкой? Она была так прекрасна в своей великолепной гневной страсти, что он только еще больше влюбился в нее. Отчего болезненный узел внутри сжался еще сильнее. Конечно, все, что она сказала, было правдой, и Рочдейл подозревал, что никогда в своей жизни не испытает большего стыда. Он заслужил все ее презрение и ненависть.

Она была так захвачена своим гневом, вооруженная всеми копьями и стрелами, которые смогла собрать, что ему так и не удалось сказать ей, что он отказался от пари. Но в конце концов, какое это имеет значение? Вред ее репутации уже нанесен, независимо от исхода пари.

На мгновение Рочдейл решил поехать за ней и заставить выслушать его объяснения, чтобы она поняла, что он действительно сожалеет, что он любит ее. Но нет, она просила его держаться подальше, и он выполнит это требование. Это самое меньшее, что он мог сделать для нее. Такой мужчина, как он, может принести только скандал и позор такой женщине, как Грейс. И поэтому он откажется от нее, точно так же, как отказался от Серенити.

Он подумал, что пора выучить урок, который преподает жизнь. Игрок, для которого никакой риск не кажется слишком большим, вдруг обнаружил, что в его жизни все-таки есть, что терять.


После ссоры с Рочдейлом Грейс не чувствовала никакой радости. Она так надеялась, что он будет отрицать сплетни, тогда она бросилась бы прямо в его объятия. Но когда он открыто признал, что это правда, она не смогла сдержать свой гнев. Теперь, когда она знала, действительно знала, что он за человек, было легко выбросить его из своей жизни. Нет, не легко, но возможно. Даже если она и изменилась в результате того, что случилось – она никогда больше не будет покорной, бескомпромиссной педанткой, которой была когда-то, – в глубине ее души все еще есть твердый стержень здравого смысла, и Грейс знала, что должна двигаться дальше.

В последующие дни она нашла некоторое удовлетворение в том, что вокруг ее имени не возникло никакого публичного скандала. Сплетни, которые слышала Маргарет, не распространились, а если и распространились, то Грейс не знала о них. Друзья и знакомые обращались с ней как обычно, без намека на подозрение в том, что она целых два дня вела себя как распутница в компании с самым известным развратником в Лондоне. Было очень легко вернуться к роли вдовы епископа, но никто не знал о сердечной боли, которую Грейс чувствовала из-за потери того человека, каким она считала Рочдейла, фантазии, в которую влюбилась. Она подозревала, что больше никогда не найдет другого мужчину, который сможет подарить ей то наслаждение, которое она испытала с Рочдейлом. Иногда она желала, чтобы тех двух дней с ним не было, потому что теперь она всегда будет знать, чего не хватает в ее жизни. Но большую часть времени Грейс молча благодарила его за то, что он подарил ей этот ошеломительный, чудесный опыт, и за то, что научил ее не чувствовать себя безнравственной и наслаждаться жизнью.

Вскоре после разговора с Рочдейлом она побежала к Вильгельмине на Кондуит-стрит. За чаем с пирожными в элегантной маленькой кондитерской Грейс рассказала ей все, что случилось.

– Что он наделал, – сказала Вильгельмина. – Думаю, этого следовало ожидать от человека, которому всегда нравилось быть негодяем. Но в конечном счете ты, возможно, получила больше, чем потеряла, моя дорогая.

– Что ты имеешь в виду?

– Подумай обо всем, что ты почерпнула из этого опыта. Ты стала сильнее. Увереннее. Ты лучше понимаешь, кто ты есть и чего ты хочешь от жизни. И ты наконец-то сбросила с себя эту мантию епископской вдовы.

– О да. Маргарет позаботилась об этом. Ты права, я многое узнала. Но какой ценой?

Лицо, должно быть, выдало ее, потому что Вильгельмина сказала:

– Ты все-таки влюбилась в него, да?

Грейс почувствовала, что ее щеки заливаются румянцем.

– Вопреки твоему доброму совету, боюсь, что да.

– Моя бедная девочка. Но ты не должна страдать. Все твои друзья рядом, мы поможем тебе пройти эту черную полосу. И ты пройдешь ее. Обещаю.


– Спасибо, сэр! Обещаю заботиться о ней с особым тщанием. – Юный Тоби Флетчер улыбался от уха до уха, гордо держа новенькую скребницу, которую Рочдейл подарил ему только что.

– Мистер Траск и остальные ребята покажут тебе, как правильно с ней обращаться, – сказал Рочдейл, – но она только твоя, и это не просто обыкновенная щетка из конюшни. Вот почему на ней твои инициалы.

– Вот те на! Ручаюсь, все будут завидовать.

– Очень вероятно, – ответил Рочдейл, ероша светлые волосы мальчишки. – Но старайся не слишком заноситься перед ними. Ты ведь хочешь с ними подружиться, а не заставить их думать, что ты лучше, чем они.

– Ты не лучше, – вставила Джейн Флетчер. – Тебе нужно еще многое узнать, и все остальные мальчики будут знать больше тебя. Тебе надо быть очень внимательным и дружелюбным, если ты хочешь стать хорошим конюхом.

– Может быть, я смогу иногда давать ее ребятам, – сказал Тоби, серьезно и задумчиво сдвинув брови, – если они будут аккуратны.

– Отличная мысль, – кивнул Рочдейл. – Ну а теперь положи ее в надежное место, чтобы не потерять во время путешествия.

– Да, сэр! То есть милорд. – Быстро улыбнувшись, Тоби забрался в ожидающую карету.

– Спасибо вам за книгу рецептов, милорд, – робко произнесла Салли Флетчер, не глядя на Рочдейла.

– Пожалуйста, Салли. Надеюсь, она будет тебе полезной.

– Конечно, милорд, – ответила Джейн, обнимая девочку за худенькие плечи. – И мне тоже, если Салли позволит мне иногда заглядывать в нее. Ну а теперь в дорогу. – Она помогла Салли сесть в карету.

Когда дети уже были внутри, Джейн обернулась к Рочдейлу и сказала:

– Даже не знаю, как благодарить вас, милорд. За все.

– Мне были приятны эти хлопоты, Джейн. Ваше место в Беттисфонте, а не в Лондоне.

– И представить не могу, что бы мы делали без вас. Думаю, миссис Марлоу и миссис Чок в конце концов нашли бы нам что-нибудь. Но это было бы совсем не то, что снова вернуться домой. Не могу дождаться, когда снова увижу Беттисфонт.

– Мне сообщили, что все отремонтировано, я приказал привезти кое-какую новую мебель для тебя и детей. Надеюсь, домик вам подойдет.

– Конечно, он подойдет нам. Джон, лорд Рочдейл, надеюсь, мы скоро увидим вас в Беттисфонте.

– Очень вероятно. Ну а теперь не будем больше задерживать лошадей.

Он помог Джейн подняться в большую карету с гербом Рочдейла на дверце, попрощался со всеми и отошел, когда кучер стал поворачивать экипаж из двора Марлоу-Хауса на Лоуер-Джордж-стрит.

Совсем немного денег и времени понадобилось, чтобы помочь этой семье, и это давало Рочдейлу теплое чувство, что он сделал что-то хорошее без всяких скрытых мотивов. Именно чувство удовлетворения, должно быть, заставляло Грейс так много заниматься благотворительностью.

Он подумал, что мог бы помочь и другим семьям в Марлоу-Хаусе. Но это означало пусть и редкие, но встречи с Грейс, а она этого не хотела. Лучше он продолжит переводить деньги на счет «Куттс и K°», чтобы в ее распоряжении всегда были средства. Он подумал, что пытается деньгами загладить свою вину. Но никакие деньги никогда не смогут возместить то зло, которое он причинил Грейс.

Позже, в тот же вечер он сидел в захолустной таверне, где считался завсегдатаем, вдалеке от суеты Мейфэра, потягивал вторую пинту эля и думал о Грейс. Он всегда думал о ней. Его мозг не мог избавиться от ее образа, он все время видел ее длинные ноги, переплетенные с его, чувствовал ее атласную кожу под своими руками и ртом, теплый, тесный коридор, в котором он двигался, вспоминал о ее ничем не сдерживаемых и восхитительных радостях наслаждения. Слаще всего в этих воспоминаниях было то, что он оказался первым и единственным мужчиной, который видел ее такой. Ее муж точно никогда не видел. Она рассказывала Рочдейлу, что они с Марлоу никогда не снимали ночные рубашки, когда он приходил к ней. Грейс была практически девственницей. Она совершенно точно никогда прежде не испытывала чувственного удовлетворения. Рочдейл подарил ей это. И даже больше. Он радовался и гордился, что стал ее первым настоящим любовником. И не мог не думать, что теперь, когда Грейс вкусила наслаждения, она будет искать другого мужчину, который подарит ей любовь. Она молода, красива и желанна. Какой-нибудь другой мужчина в конце концов получит ее.

От мысли о Грейс в объятиях другого мужчины у него перевернулось все внутри. Мысль об этом просто невыносима.

Возможно, он сможет выбросить Грейс Марлоу из головы, если разделит постель с другой женщиной. С любой женщиной. Пышногрудая официантка из таверны, назойливо крутящаяся вокруг, вполне подойдет. Она определенно будет не прочь. Но когда она начала ласкать его, он почувствовал странную отстраненность. Он знал, чем все это закончится. Пять минут в конюшне или у забора огорода. Он проделывал это достаточно часто, чтобы знать порядок. Он застегнет брюки, бросит ей монету и никогда больше ее не увидит. Он даже не узнает ее имя.

Рочдейл оттолкнул ее и сказал:

– Не сегодня, милашка.

Она явно обиделась и разозлилась, но ему было все равно. Он бросил на стол несколько монет за эль и вышел.

Что с ним случилось? Он не готов вообще отказаться от женщин только потому, что оттолкнул от себя одну особенную. Он определенно не собирался беречь себя в надежде на ее возвращение. Но в данный момент, сегодня, когда разрыв с Грейс был еще свежей раной, он не мог вынести привычной рутины безликой близости с проститутками или безразличной постели со светскими шлюхами. В такой жизни для него больше не было радости.

Вместо этого Рочдейл нанял экипаж до Сент-Джеймс-стрит и сошел у дверей «Уайтса». Если он не может избавиться от своих мыслей при помощи женщин, возможно, игра с высокими ставками отвлечет его. Он вошел в карточный салон и увидел Кэйзенова, разговаривающего с Олдершотом и Дьюсбери. Вскоре Кэйзенов подошел к Рочдейлу.

– Ей-богу, приятель, ты выглядишь ужасно, – сказал Кэйзенов.

– Вот что делает с человеком разгульный образ жизни.

Кэйзенов махнул официанту и заказал два бренди, потом провел Рочдейла в маленькую нишу, где два джентльмена только что освободили пару потертых удобных кожаных кресел.

– Что случилось? – спросил Кэйзенов, как только они сели. – Знаешь, ты правда плохо выглядишь.

– Можешь не повторять. Честно говоря, я не только выгляжу, но и чувствую себя плохо. Грейс узнала о пари.

– Господи! Как?

– Не знаю как. Она только сказала, что слышала сплетни от кого-то из своих родственников.

Кэйзенов поморщился.

– Боже мой. Она, должно быть, в ярости.

Рочдейл повторил ему все, что наговорила ему Грейс, каждую колкость и ядовитую стрелу, которая так точно попадала в мишень.

– Когда я публично унизил Серену Андервуд, – сказал он, – я не чувствовал ни вины, ни стыда.

– Потому что она хотела поймать тебя в ловушку брака, чтобы ты дал свое имя ребенку другого мужчины.

– Даже если и так, я был причиной ее публичного позора, а мне было практически все равно. Я и не подумал терять из-за этого сон. Но на этот раз… В общем, если бы у меня было сердце, оно было бы разбито. Я не могу простить себя за то, что причинил Грейс боль. Она не хочет видеть меня, поэтому я подумываю оставить Лондон. Она живет здесь весь год, так же как и ты, поэтому я считаю, что мне навсегда придется оставить Лондон.

– Куда ты поедешь?

– Подумываю о том, чтобы вернуться в Беттисфонт и привести его в порядок. Может быть, я смогу найти архитектора, чтобы построить новый дом. Я смогу заниматься там своими конюшнями.

– Ты удивляешь меня, Рочдейл. Я думал, что ты не собираешься возвращаться в Беттисфонт.

Образ официантки, которой он недавно отказал, промелькнул в голове, и Рочдейл понял, что это не единственная часть жизни, от которой он готов сейчас отказаться.

– Я завязал с этой жизнью. Пришло время возвращаться домой.

И никогда больше не видеть Грейс.


Вильгельмина посоветовала Грейс как можно чаще ходить на светские мероприятия, важно, чтобы ее видели на публике, нужно хорошо проводить время и вести себя так, будто ничего не случилось. Потому что наверняка не только Маргарет Бамфриз слышала сплетни о пари Рочдейла. Если Грейс будет вести себя как обычно, говорила Вильгельмина, ее достаточно прочная репутация выдержит любые сплетни. Поэтому Грейс так и поступала. Сезон заканчивался, многие уже уехали на лето, но оставались светские вечера, которые можно посещать в любое время года.

Через неделю после столкновения с Рочдейлом Грейс приняла приглашение на карточную вечеринку в доме лорда и леди Рэймонд на Парк-лейн. В нескольких комнатах были расставлены карточные столы, а в других были сервированы столы с различными закусками и напитками, После долгой игры в вист в паре со старым лордом Хекстейблом, глухим как пень и выкрикивающим замечания к каждой игре, Грейс направилась в одну из чайных комнат, стараясь скрыться от старика. Комната называлась чайной, хотя напитки там подавались самые разнообразные. Большинство гостей, похоже, пили вино и херес, но Грейс заказала чай и направилась к столику в углу. После шумного карточного салона она смаковала эти несколько тихих минут в одиночестве. Она выпьет восстанавливающую силы чашку китайского чаю, вернется к картам и снова станет общительной.

– Ну-ну, не моя ли это благотворительница?

Грейс подняла глаза и обнаружила лорда Шина, явно пьяного, нависшего над ее столиком. Он был самым последним человеком, которого она хотела видеть. Грейс попыталась успокоиться, потому что ей ужасно хотелось дать негодяю пощечину.

– Не хочу показаться грубой, – сказала она, – но я бы предпочла побыть одна, лорд Шин. Я не желаю разговаривать с человеком, который сделал меня объектом скандального пари. – Она снова стала помешивать чай.

Шин проигнорировал ее слова и сел напротив.

– Ах, но вы должны позволить мне поблагодарить вас, миссис Марлоу. Я знал, что ваша оборона слишком тверда, чтобы ее пробить. Превосходная вы женщина. Старый Марлоу гордился бы вами. Я никогда еще не выигрывал с такой легкостью. И какой приз! Я уверен, что с Серенити выиграю Гудвудский кубок. Это лучший бриллиант в короне моих конюшен. Исключительная лошадь Серенити.

Грейс ничего не поняла.

– Вы выиграли кобылу лорда Рочдейла?

– Да. Вы не знали, что Рочдейл поставил Серенити против вашей добродетели? Ха! Я знал, что он не сможет выиграть. И теперь эта стройная кобылка проживает в стойле рядом с Альбионом, мерином, которого Рочдейл надеялся выиграть у меня. Ха! Дурак. Я видел, как она бежала в Ньюмаркете на прошлой неделе. Блестящий финиш. Наткнулся там на Рочдейла с одной из его девиц. Он, должно быть, уже тогда отказался от вас. Через два дня он доставил кобылу в мои конюшни, сказав, что я выиграл. Я знал, что выиграю. Не смог он победить вас, да?

Грейс перестала слушать его заплетающийся монолог о том, какими правильными оказались его мысли насчет нее и что она самая стойкая женщина в городе. Грейс сидела, онемев. Неудивительно, что она не слышала никаких сплетен о том, что она – любовница Рочдейла. Он проиграл пари, сказав лорду Шину, что не соблазнил ее. И пожертвовал своей любимой лошадью.

Святые небеса, он сделал это ради нее.

Грейс видела, как много эта лошадь значила для Рочдейла. Она не могла поверить, что он отказался от Серенити. Могло ли это означать, что он все-таки заботится о ней больше, чем о лошади? Грейс едва не застонала вслух. О, какой славный человек. Самый, самый лучший.

Пока лорд Шин радостно кудахтал о своем невероятном везении, Грейс поняла, что она несправедливо обидела Рочдейла, обвинив его в том, что он ни о ком и ни о чем не заботится. Он заботился. Достаточно, чтобы сделать вид, что не выиграл пари, достаточно, чтобы позволить ее репутации остаться незапятнанной, достаточно, чтобы проиграть свою лучшую лошадь кретину, сидящему напротив. И он сделал это до того, как она набросилась на него с обвинениями. Если она правильно поняла лорда Шина, Рочдейл пришел к нему на следующий день после их возвращения из Ньюмаркета. За два дня до того, как она ворвалась в его дом и наговорила ему ужасных оскорблений.

Разве могла она не любить человека, который проявил такую самоотверженность? Конечно, она не могла полностью простить его за то, что он вообще согласился на гнусное пари лорда Шина. Но Рочдейл сделал в этом глупом деле гораздо больше хорошего, чем плохого, и в результате в самом большом выигрыше оказалась Грейс. Рочдейл не только научил ее всем наслаждениям любви, но еще и понял, как сильно ей нужно было выйти из роли епископской вдовы и стать… самостоятельной женщиной. Он помог ей обрести новую жизнь, и она будет вечно благодарна ему за это.

Более того, когда в ее голову нахлынули образы и воспоминания о Рочдейле, Грейс поняла, что отчаянно любит его и хочет провести с ним весь остаток своей жизни. Потому что никакой другой мужчина никогда не узнает ее, настоящую Грейс Марлоу, так хорошо, как он. Боже помоги ей, она хотела просыпаться в его объятиях каждое утро своей жизни.

Но женится ли он на ней?

До этого Грейс не думала о том, чтобы снова выйти замуж, не хотела этого. Как и ее подругам, ей нравилась независимость, которую подарило ей вдовство, чистая радость свободы не быть ни в чьей власти, кроме своей собственной. И все же вот она, думает о браке, женится ли на ней Рочдейл, человек, который принес ей в подарок новую и, вероятно, более неудобную ипостась, чем та, что была у нее как у епископской вдовы. По своей воле позволить этому безрассудному, беспринципному, опасному мужчине получить власть над ней – над ее состоянием, над ее будущим, над ее телом, – всего несколько недель назад такое было бы немыслимо. И все же Грейс с таким страстным желанием подумала об этом сейчас, что у нее вдруг закружилась голова. Сможет ли она действительно провести всю свою жизнь с этим бесстыдным, безрассудным человеком? Готова ли она на самом деле отказаться от своей аккуратной, организованной, в высшей степени культурной жизни и позволить этому дерзкому авантюристу разрушить все?

Боже помоги ей, но она была готова. И сделает это, если сможет убедить его. И в то же мгновение в ее голове созрел план. План довольно ошеломляющий в своей гармонии. Самый дерзкий из всего, что она делала в своей жизни. Но новая Грейс Марлоу и сама была немного авантюристкой.

– Лорд Шин? – Она прервала его триумфальное квохтанье о своей победе, и он вопросительно поднял свои густые брови. – Вы, очевидно, человек, которому нравятся хорошие пари?

Он просиял:

– Это точно! Не могу устоять перед пари. Никогда не мог.

– Мне бы хотелось предложить вам пари.

Он удивленно вытаращил глаза:

– Пари? С вами?

– Если позволите.

– Но я не думал, что вы одобряете такие вещи. Добрая христианка, вдова и все такое.

– И тем не менее я хочу предложить пари. Но оно должно быть только между мной и вами, чтобы никто другой о нем не знал. Прежде всего вы должны дать мне слово.

– Да-да, я обещаю. Только между нами. Не скажу ни одной живой душе.

– Тогда хорошо. Вот что я предлагаю. Я держу с вами пари, что смогу заставить лорда Рочдейла жениться на мне.

– Жениться на вас?

– Пожалуйста, милорд, говорите тише. Я не хочу, чтобы это пари стало известно другим. Если я смогу заставить лорда Рочдейла жениться на мне, я получу лошадь, Серенити.

Лорд Шин запрокинул голову и расхохотался:

– Ах вы, хитрая лисичка. Вы хотите, чтобы он соблазнил вас, но не раздвинете ноги без обручального кольца. И теперь думаете, что он согласится надеть кандалы, только чтобы заполучить вас в свою постель? Ха! Еще один легкий выигрыш. Рочдейл никогда не женится. Ни на вас, ни на какой другой женщине. Это не в его природе. А даже если и так, он предпочитает своих легкомысленных пташек, а не чопорных благотворительниц. Но вы думаете, что сможете затащить его к алтарю, да?

– Это пари, которое я предлагаю.

Он изогнул бровь.

– Интригующее пари, это несомненно. Но только если ставки поинтереснее, чем лошадь.

– Что вы хотите?

– Возможно, вы слышали о том, что я художник-любитель.

– Нет, не слышала.

– Ну, в общем, это так. Я получаю от живописи самое большое удовольствие. Если я выиграю пари, то попрошу, чтобы вы позировали мне.

– С удовольствием. – Она протянула руку. – Мы заключили пари. Давайте пожмем друг другу руки.

– Думаю, мне следует вначале пояснить, о каких именно картинах мы говорим. Я рисую обнаженных, миссис Марлоу. В различных провокационных позах.

Щеки Грейс вспыхнули. Господи, он хочет, чтобы она позировала ему голой? Обнажила свое тело перед этим отвратительным человеком? Как он смеет говорить с ней о таком? Но Грейс хотела выиграть Серенити для Рочдейла. И была полна решимости убедить Рочдейла жениться на ней.

– Хорошо, – сказала она. – Я ставлю позирование для картины против Серенити, что я смогу заставить лорда Рочдейла жениться на мне. Объявление в газетах о нашей свадьбе будет доказательством моего успеха. Вы согласны?

Лорд Шин презрительно усмехнулся, но взял руку, которую она протянула, и пожал ее.

– Договорились. Очень уверены в себе, да?

– Очень оптимистична, милорд.