"Дело чести" - читать интересную книгу автора (Герн Кэндис)ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯПочти перевернув графин для бренди вверх дном, Седж вылил остатки его содержимого в стакан. Черт! Опять пусто! Придется вызывать Вигена, чтобы тот откупорил новую бутылку. А пока он тряхнул графин, чтобы последние золотистые капли упали в стакан. Отблеск огня из камина упал на голубой сосуд, который он все еще держал в руке, стекло сверкнуло, как сапфир, заворожив виконта насыщенным цветом. Медленно, неверным движением Седж дотянулся до стола и вернул графин на серебряный поднос, где стояли два похожих графина, на одном была этикетка с надписью «Ром», на другом – «Голландская водка». Оба они были из такого же голубого стекла. Особое сверкающее голубое стекло, которым славился город Бристоль, голубое бристольское стекло. Проклятье! Есть ли что-нибудь, что не напоминает ему о ней? Седж схватил графин и швырнул его, и он разлетелся вдребезги, ударившись о каминную решетку. Как же он заставит себя выкинуть Мэг из памяти, если даже этот чертов графин для бренди напоминал ему о ней? С тех пор, как две недели назад он вернулся в Лондон, чего он только не делал, чтобы изгнать из памяти эту рыжеволосую девчонку. Едва стало известно, что он снова в городе, Седжа стали навещать друзья. Находя его, как правило, в дурном расположении духа, они стали вытаскивать виконта на пирушки, карточные игры и прочие увеселения. Сначала Седжу приходилось таскаться за ними на костылях. Когда на прошлой неделе лубок сняли, он перешел на трость и ему стало легче поспевать за своими друзьями. Ночи он обычно проводил в клубах или в игорных домах, напиваясь и проигрывая довольно крупные суммы. А днем отсыпался, восстанавливая силы после ночных кутежей. Пришли приглашения на несколько первых мероприятий сезона, но Седж еще не был готов к формальностям великосветского общения. Впервые в жизни он не находил в себе сил для своей широкой улыбки. Он отклонил приглашения. Ничто, казалось, его не радовало. Он становился все более и более грубым со своими товарищами, все более нетерпимым к их веселью и хорошему настроению. Два дня, а точнее две ночи назад он вернулся домой, ополчившись против всего мира, и сорвал молоток на входной двери. Если уж он собирается напиваться и чахнуть от отчаяния, то предпочитает делать это у себя дома, один, без чьего-либо вмешательства. Слуги были без памяти напуганы, подходить к нему осмеливались только Парджетер и Виген. Вигену было строго сказано, что виконта ни для кого нет дома на тот случай, если кто-то окажется настолько храбрым, что проигнорирует снятый молоток. Этот приказ Виген нарушил только раз, когда приехал Альберт. Седж, кстати, и не собирался заходить так далеко, чтобы распространить свой запрет на родных. Альберт заехал, чтобы справиться о ноге Седжа и его общем состоянии, но очень скоро снова начал ругать кузена за его неуместное бесстрашие и стрельбу на большой дороге. – Боже милосердный, Берти, опять ты запел эту песню? Я от нее чертовски устал! – Ты чертовски пьян, – отозвался Альберт. – Ну и что, если даже и так? – Сейчас середина дня, кузен, если ты до сих пор не заметил. – И что? – А то, что ты должен взять себя в руки, старина, – сказал Альберт. – Ты опускаешься все ниже и ниже. Это на тебя не похоже, Седж. – Заткнись, Берти. Я буду делать все, что захочу. Альберт отбыл в ярости, потому что ничего не смог втолковать в затуманенную винными парами голову Седжа. Но какое Альберту дело, если он решил, как лиса в норе, засесть в своем собственном доме? Седж сердито посмотрел на усеявшие пол голубые осколки и подумал, что больше не хочет сидеть в заточении. Но прежде чем он успел связно сформулировать мысль, в кабинет вошел Виген. Проклятье! Теперь он будет здесь толкаться, подумал Седж, пока Виген буравил взглядом груду осколков у камина. Нужно было разбить весь этот чертов комплект. Заменить один графин будет труднее. Воздержавшись от комментариев, Виген поднял брови и объявил, что пришел посетитель. – Черт возьми, Виген! Сколько раз я должен повторять, что никого не хочу видеть?! И кстати, кто он такой, что посмел войти в дом, на котором сорван молоток? – Прошу прощения, милорд, – сказал Виген. – Я подумал, что на этот раз вы можете пожелать сделать исключение. Это лорд Пемертон. – Джек? Ради Бога, просите его сюда. Не заставляйте этого человека ждать в передней. – Седж повысил голос до крика: – Джек? Джек? Это ты? Иди же сюда! Виген закатил глаза и посторонился, чтобы впустить маркиза Пемертона. Кивнув в сторону каминной решетки, он спросил: – Милорд желает, чтобы я… – Оставьте, Виген. Можете идти. О, принесите, пожалуйста, еще бренди. Взгляд Вигена скользнул по разбитому графину. – Да, милорд, – сказал он и вышел из комнаты. Лорд Пемертон проследил взгляд, брошенный Вигеном на разбитый графин, и теперь настал черед его светлости вопросительно поднять черные брови. – Я слышал, что ты в городе, Седж, – сказал он. – Слышал, что ты много пьешь. Но не слышал, что ты уже ломаешь вещи. – Садись, Джек, – вяло махнул рукой в сторону кресла Седж. Джек придвинул кресло поближе и сел так, чтобы видеть Седжа. Но тут же встал и немного отодвинулся, потому что виконт был не в состоянии даже подобрать свои длинные ноги. – Итак, – заговорил, снова усаживаясь, Джек, – что случилось? – Я разбил этот чертов графин. И что с того? – Я не об этом, – сказал Джек. – А о чем? – Что происходит, Седж? – тихо спросил Джек. – Что тебя гложет? – Не понимаю, о чем ты. – Будет тебе, Седж. Я никогда не видел тебя в таком состоянии. Это – Это в каком? Пьяным, что ли? – Седж безрадостно усмехнулся. – Ну да, я много раз видел тебя пьяным. Много. Но ты же не мораль приехал мне читать? Потому что если так, можешь уходить сейчас же. Проповеди мне не нужны. Или Мэри сделала тебя трезвенником? Джек рассмеялся. – Ни в коей мере. После стольких лет употребления спиртного невозможно вот так сразу взять и бросить. Кстати, если ты позволишь… Он встал и пошел к столику, указывая на ряды графинов. Седж шевельнул отяжелевшей рукой. – Извини, дружище. Забыл предложить. Налей себе выпить. Только, боюсь, бренди кончилось. Джек посмотрел на осколки у каминной решетки и кивнул. Затем взял один из голубых графинов и поднес его поближе к глазам, чтобы прочесть написанные золотыми буквами слова «Голландская водка». Презрительно наморщив нос, он поставил его на серебряный поднос. Взял другой, побольше, прозрачного стекла и повернул его к свету. Этикетки на нем не было. – Кларет, – подсказал Седж. Джек снова кивнул и налил себе из этого графина. В этот момент с новым графином бренди вернулся Виген. Седж поднял свой стакан, и дворецкий наполнил его, при этом лицо Вигена выражало явное неодобрение. Пока он выходил из комнаты, Седж с раздражением смотрел ему вслед. Что этот парень о себе воображает? Седжу не пристало мириться с такого рода выходками. Видит Бог, не пристало! Джек вернулся на свое место. Отпил красного вина и удовлетворенно вздохнул. – Значит, собираешься напиться вместе со мной? – спросил Седж, усмехнувшись своему другу. – Нет. – Будешь читать нотации? – Нет. – Джек не отводил глаз от битого стекла у камина. – Мне просто интересно, что могло настолько разозлить тебя, что ты начал швыряться графинами. Седж фыркнул, но не ответил. – Давай, Седж. Ты же знаешь, я твой должник. Помнишь, как ты тащил меня из Ковент-Гардена, пытаясь вбить хоть немного разума в мою пьяную голову? Седж засмеялся: – Да уж, Джек, пришлось тогда повозиться. – Как будто я не знаю. Я был очень несчастен, когда Мэри меня бросила. – Он сделал еще глоток вина. – Поэтому я и знаю, каким ты сейчас себя чувствуешь. Несчастным. – Лорд Пемертон свел брови и посмотрел на огонь, потом озабоченно поднял их, переведя взгляд на Седжа. – Я только не знаю почему. Седж отвернулся, осушил стакан и уставился на огонь. – Я подумал, что, может, ты захочешь об этом поговорить, – произнес Джек. – Возможно, я чем-то могу тебе помочь. Я твой должник, Седж. Виконт молчал. Почему все лезут к нему со своей помощью? Почему не оставят в покое? – Скажи, почему ты разбил графин, Седж? – Потому что он напомнил мне о ней! – вырвалось у виконта. – О ком? Седж пошевелил затекшей ногой и скрестил лодыжки. Черт бы побрал Джека – вечно сует свой нос куда не надо. – Ни о ком, – сказал он. Джек наклонился, поднял кусочек разбитого стекла и потер его гладкую поверхность пальцами. – Значит, ни о ком?– Он перевернул осколок и принялся изучать его. – Ни о ком в частности. Ни о ком с глазами цвета… – Он помолчал, разглядывая кусочек стекла на свет. – …Сапфира, например? – Вишни. Джек посмотрел на пустой стакан Седжа и вопросительно поднял брови. – Ты хочешь вишневой настойки? – изумленно спросил он. – Да нет же, – нетерпеливо отозвался виконт. – Ее глаза цвета вишни. – Что? – Ее глаза. Цвета вишни, а не сапфира. – А… – Джек откинулся в кресле и заулыбался. – Глаза цвета вишни. Понятно. Нахмурившись, он продолжал изучать осколок голубого стекла, затем вопросительно посмотрел на Седжа. Не получив ответа, пожал плечами, бросил осколок назад, к каминной решетке, и взял свой стакан. Сделав большой глоток, лорд Пемертон снова обратил свой взгляд на огонь. Он сидел, положив руки на подлокотники и барабаня пальцем по краю стакана. Прошло несколько минут, прежде чем он нарушил дружеское молчание. – А какие у нее волосы?– спросил он. Седж мысленно видел эти вишневые глаза, потемневшие после его поцелуя. Затем дорисовал портрет, добавив видению волосы. Несколько непослушных прядей, выбивающихся из узла на затылке и обрамляющих ее лицо подобием мягкого нимба. Как можно описать цвет волос Мэг? Рыжие, конечно. Но это простое описание почему-то не совсем отвечало его представлению о них. Он немного подумал. – Помнишь те скалы в твоем девонширском имении? – спросил он. – В Пемворте? Скалы Пемворта? – Да, – ответил Седж. – Красные. Вот примерно такого цвета. – Ага, – произнес Джек. – Терракотовые. – Да, точно. Как старые кирпичные здания времен Тюдоров. Как Хэмптон-Корт и некоторые другие. Или… или скорее как октябрьский закат. Знаешь, когда небо ярко пламенеет? Руки Седжа метались над головой в попытке описать цвет волос Мэг. Он заметил глаза Джека, горящие изумлением, и быстро опустил руки. – Итак, – широко улыбаясь, проговорил Джек, – пламенно-рыжие волосы и вишневые глаза. Я заинтригован. Что еще? Губы Седжа сложились в усмешку. – Ты не поверишь, Джек. Она выше тебя. Почти с меня ростом. – Великий Боже! – И у нее самые длинные и красивые ноги, какие я когда-либо видел. И тут Седж, неожиданно для себя развязал язык, поведал обо всем своему другу. Он не собирался этого делать, но уже рассказывал Джеку о крушении экипажа, своем спасении ангелом с пламенными волосами, лечении в Торнхилле и обо всем, что произошло между ним и Мэг. – И вот она взяла и прямо-таки напрочь тебе отказала? – спросил Джек, удивленно качая головой. – Именно так! – Седж вытянул руку и щелкнул пальцами перед носом Джека.-«Думаю, вам лучше всего уехать», – сказала она. И вот я тебя спрашиваю, что ты обо всем этом думаешь, дружище? – И ты даже не подозреваешь, почему она так с тобой обошлась? – спросил Джек. – Нет. – Хм. И ты говоришь, что до этого момента она весьма благосклонно принимала от тебя… знаки внимания? – Я так думал, – ответил Седж, глядя в пустой стакан. – И ты подумал, что… что она та – Не стоит так себя ругать, старина, – сказал Джек. – Поправь меня, если я ошибусь, но я не помню ни одной женщины в прошлом, которая произвела бы на тебя такое впечатление. Если ты думаешь, что она– та самая – Только не эта женщина. – С чего это ты так уверен? Седж еще ниже съехал в кресле и застонал. – В том-то и дело! – взвыл он. – Я не уверен! Клянусь тебе, Джек, я никогда не пойму женщин! Джек поднял свой стакан: – Вот за это я и выпью. Мэг крутилась и ворочалась в постели и все не могла заснуть. Она снова взбила подушку, глухой звук казался ей эхом ее одиночества. Как она может чувствовать себя одинокой на кипящей деятельностью ферме, где каждый день бывают новые люди? Правда была в том, что она тосковала по Седжу. Ей не хватало его. Как она могла так привязаться к нему за такое короткое время? И как можно скучать по человеку, который так недостойно с ней обошелся? Разум продолжал повторять, что она должна забыть его, но сердце не могло этого сделать. Мэг перевернулась на бок и прижала подушку к животу, вспоминая поцелуй Седжа. Может, в конце концов Терренс был прав. Может, она действительно не похожа на остальных женщин в том, что касается мужчин. Но, с другой стороны, никто из других мужчин и не вызывал в ней чувства, похожего на то, что вызвал виконт. Воспоминание об этом чувстве – горячем, чувственном желании, от которого перехватывало дыхание, – заставляло ее тело снова и снова переживать его как наяву. Она крепче обхватила подушку и улыбнулась. В зрелом возрасте двадцати четырех лет она наконец-то узнала, что все это такое потери. Она поперхнулась неожиданным всхлипом, и по ее щекам потекли слезы. Мэг еще крепче сжала несчастную подушку и заплакала о том, что никогда уже не осуществится. Ей показали лишь отсвет тайны любви, и этот мучающий ее отсвет останется единственным, что ей будет известно. Потому что она потеряла Колина Хэрриота, виконта Седжвика, единственного в мире человека, который мог раскрыть ей все эти тайны. «Но как я могла потерять то, чем никогда не обладала?» – подумала Мэг, вытирая глаза рукавом ночной рубашки. Да, но она могла завладеть им. Если бы она приняла предложение Седжа, она бы его получила. Мэг села в постели. Это что еще за мысли? Сегодня днем она вместе с бабушкой прогуливалась по огороду, где росли травы, и Ба, как обычно, перевела разговор на лорда Седжвика. – Я так и не поняла этого молодого человека, – сказала она, сорвав листок испанской лаванды и растирая его между пальцев. – Он по крайней мере мог дать понять, что хочет снова с тобой повидаться. Я была настолько уверена, что ты ему понравилась. – Она поднесла к носу листок, от которого теперь исходил сильный аромат, и чихнула. Улыбнувшись, Ба протянула его Мэг. – Он не сказал, что хочет повидаться с тобой? – спросила она. Мэг понюхала листок и кивком выразила свое одобрение. – Вообще-то он спросил, не собираюсь ли я в Лондон на этот сезон, – сказала она. Глаза Ба вспыхнули как свечки. – Да? Тогда мы должны поехать! – Думаю, нет, Ба. Ты же знаешь, как я отношусь к Лондону. Кроме того, я сказала лорду Седжу, что не поеду. – Милая моя девочка, ты уверена? – Да, Ба. Ты же знаешь, я предпочитаю жить в деревне. – Знаю, дорогая, – сказала Ба. – Но лорд Седжвик… – Тебе пора преодолеть свою одержимость лордом Седжвиком, Ба. Он уехал и больше не вернется. Ба с открытой печалью посмотрела на Мэг, отчего у девушки чуть не разорвалось сердце. – Прости, дорогая, – проговорила Ба. – Ты, разумеется, права. Очаровательный джентльмен, но будут и другие. – Она нежно погладила Мэг по щеке. – Появится кто-нибудь еще. Слова Ба вспомнились Мэг сейчас, когда она поудобнее устраивала на подушках голову. Но в глубине души Мэг знала, что никто другой не появится. В ее двадцать четыре года уже никто не появится. И даже если и так, Мэг понимала, что хочет она только одного человека. Которого хотела все эти шесть лет. Одного долговязого, светловолосого джентльмена с улыбкой, от которой подгибаются колени. И ведь она могла получить его. И возможно, ей еще удастся получить его. Если она примет его условия. Но как же это сделать? Она беспокойно повернулась на кровати, представляя себе обнимающие ее руки Седжа и раздумывая, почему бы ей этого и не сделать. В ней шесть футов роста, и она признанная старая дева. Почти невозможно предположить, что в этой ситуации она когда-нибудь получит достойное предложение руки и сердца. Разве что от какого-нибудь пожилого вдовца, которому нужна сиделка и мать для его детей. Как можно предпочесть этому менее достойное, но наполненное гораздо большей страстью соглашение с человеком, который заставляет ее кровь кипеть, а сердце трепетать? Как может подходящий брак, обещающий всего лишь редкое и благопристойное исполнение супружеских обязанностей, сравниться со связью с человеком, которого она любит, который хочет держать ее обнаженное тело в своих объятиях? И заниматься с ней любовью днем и ночью? И раскрыть ей все тайны любви, которые ей не терпится узнать? Неужели так ужасно хотеть всего этого? Неужели лучше так и прожить свою жизнь в одиночестве, никогда не узнав, что стоит за поцелуями Седжа и на что он только намекнул ими? Даже если узнать все это придется вне брака? Мэг почему-то уже было не важно, сможет ли она ужиться с собой, если согласится на предложение Седжа. Она думала уже о том, сможет ли жить, если не согласится. И когда ее наконец сморил сон, Мэг твердо решила, что должна делать. На утро она за завтраком объявила Ба и Терренсу, что решила поехать в Лондон. |
|
|