"Дело чести" - читать интересную книгу автора (Герн Кэндис)

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Покачивание экипажа, который катился по сельскому приволью Суффолка, усиливало не только головную боль Седжа, но и его мрачное настроение. Все попытки Альберта завязать разговор успеха не возымели, Седж, отвернувшись, смотрел в окно. Ему хотелось, чтобы двоюродный брат оставил его в покое. Он упорно смотрел в окно, пока они ехали мимо окруженных живыми изгородями и насыпями ферм с ветряными мельницами на пригорках. Мимо маленьких деревушек – горстки крытых соломой домиков. Мимо деревень побольше, с домами подобротнее и серыми казенными церквами. Через торговые городки, запруженные выкрашенными в голубой цвет фургонами. Дорога спешила мимо покрывающихся листвой тополей и буйно разросшейся крапивы, ярких люпинов и дикого мака, мимо ягнят за изгородью и жеребят на неустойчивых ногах. Седж смотрел на все это и ничего не видел. Вокруг него буйствовала новая жизнь, радовали глаз растения, а ему казалось, что часть его существа умерла.

Его отчаяние, вызванное отказом Мэг, усиливалось вместе с головной болью, пока они шли через Бери-Сент-Эдмунд и Хостед. Виконт думал о том, что могло бы осуществиться теперь никогда уже не осуществится. Он никогда не проедет верхом по паркам Уитэм-Эбби рядом с Мэг. Никогда не будут они рука об руку гулять в лунном свете среди развалин аббатства. Он никогда не увидит, как взгляды всех присутствующих обратятся на него, когда он вместе с Мэг гордо войдет в бальную залу. У него никогда не будет возможности познакомить ее со своей матерью и Джорджи. Его мать обожала бы ее.

Ах, Мэг! Почему ты так со мной поступила?

К тому времени как экипаж миновал Садбери, его отчаяние постепенно сменилось самой настоящей яростью. Да как он мог свалять такого дурака? Как мог поставить себя в такое положение? И это тогда, когда впервые в жизни делал предложение! Нужно было еще раньше уехать из Торнхилла. При каждой встряске и толчке экипажа злость виконта на собственную глупость возрастала.

Когда же экипаж замедлил ход, Седж сорвался.

– Какого черта мы остановились на этот раз?

Альберт высунулся в окно.

– Еще одно стадо овец, – сказал он, встревоженно глядя на Седжа.

– Не могу понять, неужели весь мир должен останавливаться из-за нескольких овец. Почему нельзя гнать эту глупую скотину по обочине?

– По-моему, кузен, им надо перейти дорогу, чтобы попасть туда, куда они направляются.

Седж фыркнул.

– Ты что, так торопишься попасть в Лон дон?– спросил Альберт. – А мне казалось, что ты не хотел уезжать из Торнхилла.

– Яне хотел, а дождаться не мог уехать, – отрезал Седж. – А сейчас у меня раскалывается голова, нога затекла, спина болит и я просто хочу поскорее закончить это путешествие. Чертовы овцы!

Седж переменил положение на скамейке и поправил подушки, на которых покоилась его правая нога. И почему Альберт думает, что )та дурацкая повозка удобнее его двуколки? Тут даже негде вытянуть ноги и нет второго сиденья, на которое можно было бы положить больную ногу. Надо было вызвать в Торнхилл из города свой экипаж. Его по крайней мере изготовили с учетом длинных ног Седжа, и для длительных поездок он был гораздо удобнее. А этот, думал он, неловко двигая ногами, просто недоразумение.

Альберт, молча наблюдавший за движениями Седжа, отодвинулся в дальний угол экипажа, чтобы дать кузену побольше места.

– Я знаю, что твоя нога, должно быть, доставляет тебе немало хлопот, Седж, – сказал он. – Если хочешь, я могу поехать с кучером, а ты вытянешь ноги на сиденье.

– Спасибо, Берти, – ответил Седж, сокрушаясь, что его двоюродному брату приходится думать о том, чтобы пожертвовать ради него своим удобством. – Спасибо за предложение, но в этом нет необходимости. Я потерплю. Все оттого, что я чувствую себя просто отвратительно, а тут еще эта головная боль. Я не хотел выплескивать на тебя свое раздражение.

Альберт отмахнулся.

– С чего это у тебя такое настроение? Могу я узнать? Ты с самого утра мрачнее тучи. На Тебя это не похоже, кузен.

Нахмурившись, Седж смотрел, как последние черномордые овцы перебираются через дорогу. Он не знал, сколько из происшедшего стоит открыть Альберту. Лучше бы никто не знал о том, каким дураком он выставил себя перед этой длинноногой рыжеволосой сиреной.

– Извини, Берти, – сказал он наконец, как раз когда экипаж снова двинулся вперед, отбросив его назад на сиденье. – Сегодня утром мы с мисс Эшбертон обменялись несколькими не очень приятными словами, и это вывело меня из себя. Ничего особенного. Меня раздражает головная боль. Боюсь, сегодня я не слишком хороший попутчик.

Седж отвернулся от кузена и прислонился головой к раме окна, закрыв глаза и надеясь вздремнуть. Но из-за толчков экипажа едва затянувшаяся рана на левом виске начала беспокоить его. Проклятье! Он откинулся к противоположному окну, забросил за голову подушку и снова закрыл глаза.

Как следует заснуть ему не удалось – дороги, как обычно, были отвратительны, – он смог лишь дремать, то проваливаясь в сон, то просыпаясь из-за очередного толчка на ухабе. Таким образом прошел час или около того, и Седж окончательно проснулся, когда экипаж вдруг остановился настолько резко, что чуть не завалился вперед. Альберта неожиданно с силой кинуло на Седжа, и взрыв боли пронзил сломанную ногу виконта. Проклятье! Он со стоном пошевелил ногой.

– Что на этот раз?

Альберт бросил на Седжа извиняющийся взгляд и вернулся на свое место на сиденье. Он открыл окно как раз в тот момент, чтобы явственно услышать слова, наводящие ужас на всех путешественников:

– Кошелек или жизнь!

Проклятье! Только этого не хватало, чтобы окончательно превратить этот день в кошмар, тайком случае ему просто повезет, если он вообще доберется до Лондона.

Наклонившись вперед, Седж увидел в окно двух мужчин в масках верхом на лошадях. Один из них наставил пистолет на кучера, лошади нервно перебирали ногами, натягивая упряжь. Второй направил оружие в их сторону. Ярость Седжа достигла пределов.

– О Боже! – От лица Альберта, казалось, отхлынула вся кровь.

Второй всадник подъехал к дверце экипажа и, наклонившись в седле, распахнул ее. Затем он выпрямился, положив пистолет на левую руку, державшую повод.

– Порядок, джентльмены, – произнес он с садистской ухмылкой. – Ведите себя смирно, и никто не пострадает. А теперь давайте вылезайте, – сказал он, вновь поднимая пистолет. – Оба. А мы проверим ваши карманы.

– Проклятье! – пробормотал Седж.

– Лучше сделать, как они говорят, – тихо, нервным тоном проговорил Альберт. – Мне не нравится их вид.

– А этот парень соображает– молодец! Живей, ребята, и я обойдусь с вами по-доброму.

Альберт сделал движение, чтобы вылезти из экипажа, когда перед ним взметнулась рука Седжа, сжимающая длинноствольный пистолет.

– Черта с два! – бросил виконт сквозь зубы.

Заряд у него был только один, но рискнуть стоило. Не раздумывая ни секунды и почти не сознавая, что делает, он прицелился во всадника, спустил курок и попал мужчине в плечо. Тот вскрикнул, силой выстрела его чуть не вышибло из седла, но он все же удержался. Оглушительный грохот выстрела потряс экипаж, и ошарашенного Альберта, чей нос оказался всего в нескольких дюймах от пистолета, окутал сизый дым. Всадник взвыл от боли, вслед за его воплем послышался удаляющийся стук лошадиных копыт: его напарник решил подобру-поздорову укрыться в лесу, тянущемся вдоль дороги. Схватившись за окровавленное плечо, бандит выругался, повернул коня и умчался в лес за своим товарищем.

Однако! Он отбил нападение на большой дороге с целью грабежа, подумал Седж, и радость победы окутала его теплом. Он даже выстрелил в человека. Такого с ним еще нщ разу не случалось.

Альберт смотрел на Седжа раскрыв рот! Разгоняя дым рукой, он закашлялся и чихнул; Седж почти раскаивался, что порох вспыхнул перед лицом ничего не подозревавшего кузена, но выбора у него не было.

– Какого черта ты это сделал? – заорал Альберт, бледный, с расширенными от страха глазами. – Глупец, он же мог нас убить!

– Именно поэтому я и выстрелил, – ответил Седж.

Кучер и слуги соскочили со своих мест и бросились к распахнутой дверце с вытянув от тревоги озабоченными лицами.

– Вы не пострадали, Джентльмены? – спросил кучер.

– Мы целы, – ответил Седж, мимо Альберта протягивая пистолет Парджетеру. – Как видишь. А теперь, надеюсь, мы можем продолжить наше нескончаемое путешествие? Я уже боюсь, что не попаду в Лондон до окончания сезона.

Кучер вернулся на облучок, а камердинер Альберта на сиденье для слуг. Прежде чем присоединиться к нему, Парджетер, ненадолго исчезнувший, снова появился у раскрытой дверцы и протянул Седжу пистолет.

– Спасибо, Парджетер, – сказал Седж, беря оружие и кладя его в ящичек для пистолетов под окном.

Парджетер кивнул и закрыл дверцу. Экипаж слегка качнулся, когда он занял свое место сзади. В ответ на окрик кучера лошади тронулись, и экипаж в очередной раз сдвинулся с места.

Альберт повернулся к Седжу, его глаза метали молнии.

– Как ты мог совершить подобную глупость? Ты что, сошел с ума? Боже мой, приятель, эти двое могли выстрелить в ответ.

– Но не выстрелили.

– Но ведь ты не мог этого знать! – вскричал, закипая, Альберт. – Из-за тебя мы оба могли погибнуть, ты, дурак!

– О ради Бога, Берти, – начал Седж, чей гнев и нетерпение тоже стали нарастать, – эти бандиты кинулись наутек, как два пугливых кролика. Таким типам нужно не убийство, а деньги. А я не имею желания расставаться с ними.

Альберт в отчаянии покачал головой:

– Я и не представлял, что ты можешь вести себя так безрассудно.

– Вини в этом только мое плохое настроение.

– Ну да, – саркастически заметил Альберт, – только потому, что у тебя разболелась голова и ты разозлился на мисс Эшбертон, ты очертя голову бросаешься навстречу заведомой опасности, рискуя нашими жизнями? Не верю. Просто не могу этому поверить!

– Да будет тебе, Берти! Ты жив, и твои деньги при тебе, и все благодаря моему безрассудному поведению. По-моему, ты должен благодарить меня, а не бранить.

Альберт скрестил руки на груди и поджал губы. Отвернувшись от Седжа, он уставился в окно.

Да что все же происходит с Альбертом? Почему он не хочет позволить ему порадоваться небольшой победе в один из самых отвратительных дней в его жизни? Виконт презрительно фыркнул, откинулся на подушки и точно так же сложил руки на груди.

Через несколько минут Альберт заговорил, выплевывая слова, словно брызгая ядом:

– Я и не знал, что ты взял пистолет. Мог бы предупредить меня.

Седж подавил вздох и, повернувшись, посмотрел в окно.

– Это все Парджетер, – сказал он. – Этот человек боится собственной тени. И всегда настаивает, чтобы я держал при себе оружие, когда мы путешествуем. И каждый раз, когда мы куда-нибудь едем, кладет заряженный пистолет так, чтобы он был у меня под рукой.

Альберт повернулся и указал пальцем на ящичек для оружия.

– Так это он его туда? Не ты?

– Да, – ответил Седж. – Но я увидел его, как только сел. Обычно Парджетер кладет оружие и не на виду, и чтоб было под рукой.

– А этот, – спросил Альберт, все еще указывая на ящик, – который он тебе передал? Он тоже заряжен?

– Разумеется. Он просто вынул из дорожного сундука второй пистолет. А первый уже, без сомнения, перезарядил. Я же говорил тебе, у него все предусмотрено.

– Это у тебя все предусмотрено.

– Проклятье, Берти! – крикнул Седж, окончательно выведенный из себя враждебным поведением кузена:– Ты как будто не рад, что эти два бандита не ограбили нас.

– Да нет, рад, – неохотно признал Альберт, – Мне просто не нравится твоя неосторожная манера действовать. Из-за тебя мы могли погибнуть.

– Заткнись, Берти!

И до конца путешествия двоюродные братья так и просидели, отвернувшись друг от друга и не проронив ни слова. Их мрачное настроение, казалось, окутывало экипаж черным облаком.

Следующие несколько дней Мэг провела в странном оцепенении. Недостойное предложение Седжа смутило ее покой, безудержный гнев сменялся беспросветной тоской. Его предложение было оскорбительным, выводящим из себя, разочаровывающим, смущающим, но что самое ужасное – оно разбивало ей сердце. По тому что, хотя Мэг и ненавидела виконта за это предложение, она не могла отрицать, что полюбила его. Разлюбить же его казалось гораздо более трудным делом. И коль уж на то пошло, она вряд ли могла справиться с этой задачей.

Она все время вспоминала, как он обнимал ее, целовал, смотрел на нее, улыбался ей. Даже самого мимолетного воспоминания о его прикосновении было достаточно, чтобы ее пульс учащался самым обескураживающим образом. Седж пробудил ее тело, она и не подозревала, что оно способно дарить такие ощущения. И вот теперь одна только мысль о том, что она никогда больше не испытает его прикосновений, наполняла душу холодом и немыслимой тоской.

В эти первые несколько дней Мэг занималась чем только могла, чувства ее находились в смятении и готовы были выплеснуться наружу. Гораздо чаще, чем ей хотелось бы, она была готова разразиться слезами. Девушка с ужасом думала, что может сорваться перед всей семьей или прислугой, чего она никогда в жизни себе не позволяла. Мэг была из тех женщин, что редко ищут утешения в слезах, а если это и случается, то плачут где-нибудь в укромном уголке. В эти дни ей, похоже, постоянно нужно было где-нибудь укрываться.

Поэтому она и держалась подальше ото всех, прибегая к различным уловкам, чтобы не встретиться с Ба или Терренсом. Мэг была еще не готова ответить на неизбежные вопросы бабушки или любопытные взгляды брата. Каждое утро она поднималась рано, седлала коня и каталась как можно дольше, остаток дня проводя на конюшнях или где-то поблизости. Постоянные заботы на конюшне, возня со сбруей, тренировки в паддоке, да иногда шуточки конюхов и работников помогали девушке отвлекать ум от жалкого состояния, в котором пребывало ее сердце. Вечерами она уносила поднос с ужином к себе в комнату, ссылаясь на усталость.

Этим утром Мэг как следует погоняла Бри-стола Блю, доскакав до самых дальних границ торнхиллских владений. Доехав до реки, она замедлила галоп и дала коню напиться. Затем направила его неторопливым шагом вдоль берега, чтобы он мог полностью остыть и восстановить дыхание. Они ехали мимо густой поросли мать-и-мачехи. Каждую весну это растение как по волшебству появлялось из-под земли, покрытые пушком побеги были каждый увенчаны одним-единственным цветком. И только после того как цветы отцветали и давали семена, появлялись пушистые, в форме лошадиного копыта листья. Каждое лето Мэг сопровождала Ба в ее походах вдоль реки, набирая целые корзины листьев мать-и-мачехи для лечебных целей. Но сейчас ее желтые цветы объявляли о приходе весны.

Весна. Именно в это время Лондон превращается в ярмарку невест. Мэг резко натянула поводья.

Невест?

Стоит ли всю жизнь мечтать о предложении, на которое она надеялась, если она, скорее всего, получит такое, какое было ей сделано совсем недавно? Мэг молча отругала себя за глупое поведение и сердито смахнула заструившиеся по щекам слезы. Если она не прекратит гадать о том, что могло случиться, она наверняка сойдет с ума от отчаяния. Нужно справиться с этим разочарованием и жить дальше. А до этого она не сможет смотреть в глаза своим родным. Они всегда считали ее сильной, выдержанной, несгибаемой. Даже черствой. Собственный брат отказывал ей в женской чувствительности. Ей оставалось только надеяться, что все их ожидания сбудутся. Потому что в настоящий момент Мэг совсем не походила на себя. И пока она не выкинет этой нелепый эпизод из головы, она никогда не станет прежней Мэг.

Она отпустила поводья, и Бристол продолжил свой путь. Возвращаясь в Торнхилл, Мэг мысленно подводила итог спору своего разума и страдающего сердца, понося Седжа и радуясь, что навсегда избавилась от него. Ее сердце слабо протестовало, говоря, что все еще любит его, и слишком часто возвращалось к тем чувствам, которые она испытывала в объятиях Седжа. Разум же отвечал, что со стороны Мэг было глупо позволить влюбленности перерасти во что-то более глубокое. Как жаль, что она не распознала или, возможно, не захотела увидеть его истинное лицо. К несчастью, ее наивность позволила ему вести себя так ужасно. Вся эта отвратительная ситуация была лишь неудачным эпизодом. Не больше. Никакой угрозы жизни. Никакого землетрясения. Просто неудачный эпизод. Который лучше всего забыть как можно скорее. Она усвоила этот урок и, собрав осколки своей жизни, двинется дальше.

Сердце Мэг наконец признало свое поражение перед разумом в этой битве. Девушка несколько раз мысленно повторила свои логические рассуждения, пока ехала до конюшни: он невоспитанный человек, она вела себя как дура, это происшествие должно быть забыто. Она продолжала повторять эти слова, когда чистила Бристола, насыпала ему зерна, подбрасывала сена или наполняла водой поилку. Повторяя свои логические выкладки как заклинание, она вернулась в дом, приняла, никуда не торопясь, ванну и надела чистое муслиновое платье с узором в виде веточек.

Когда в дверь ее комнаты постучали, Мэг уже чувствовала себя более уверенной и готовой впервые за два дня взглянуть в глаза кому бы то ни было. Она повернулась на табурете у туалетного столика и посмотрела на дверь.

– Войдите.

Дверь отворилась, и вошла Ба.

– О, неплохо, – сказала Ба. – Ты одета. Я так понимаю, что сегодня ты присоединишься к нам за ужином?

– Да, Ба. Я собиралась спуститься вниз. – Мэг снова повернулась к зеркалу и продолжила расчесывать свои длинные волосы. – Мне только нужно уложить волосы.

– Дай-ка я, – сказала Ба, беря щетку. – Как давно я не расчесывала тебе волосы, Мэгги. Когда ты была девочкой, тебе это очень нравилось.

Мэг откинула голову, пока мягкие руки Ба осторожно собирали рассыпанные по плечам волосы девушки. Когда же бабушка начала плавными движениями расчесывать ей волосы, начиная ото лба и заканчивая самыми кончиками, Мэг застонала.

– Ах, Ба! Мне и сейчас это нравится. – Она расслабилась и закрыла глаза. – Какие чудесные ощущения!

Длинными неторопливыми движениями Ба продолжала расчесывать Мэг, и та успокаивалась все больше и больше. Когда она подумала, что сейчас заснет, Ба заговорила:

– Я волнуюсь за тебя, Мэгги. По-моему, ты не очень хорошо себя чувствуешь.

– Я чувствую себя хорошо, – сонным голосом отозвалась Мэг.

– Когда последние два дня ты забирала поднос с ужином наверх, я подумала, что ты заболела. Но каждое утро ты исчезала вместе с лошадью и пропадала где-то целый день. – Ба продолжала расчесывать ее волосы. – И тогда я подумала, что, возможно, ты нас избегаешь.

Мэг на мгновение замерла, подумав, что Ба слишком умна и до добра это не доведет. Но тут Ба провела щеткой над висками и за ушами, и Мэг снова расслабилась.

– С чего бы мне избегать вас?– самым невинным тоном спросила она.

– Я и сама себя спрашивала, – ответила Ба, наклонив голову Мэг вперед, чтобы расчесать волосы на затылке, – Я подумала, что, возможно…

– Возможно что?

– Ну, я подумала, что это имеет отношение к отъезду лорда Седжвика.

Вот оно! Разговор, которого она все эти дни старалась избежать.

– А почему ты так думаешь? – спросила Мэг, стараясь говорить спокойно и безразлично.

– Ну… ты не пришла попрощаться, когда они с мистером Хэрриотом уезжали.

– Мы поговорили раньше, – сказала Мэг, повторяя оправдание, которое придумала на этот случай. – Тогда мы и попрощались.

– Да, он так и сказал.

– Мэг резко открыла глаза.

– Да?

– Да.

К большому сожалению Мэг, Ба не стала развивать эту тему. А ей бы очень хотелось узнать, что же именно сказал виконт.

– Но с того момента, как он уехал, – продолжила Ба, – ты все время занята сама собой. Вот я и подумала, что ты, наверное, скучаешь по нему. Что тебе немного грустно оттого, что он уехал.

Мэг вздохнула.

– Думаю, я немного скучаю по нему. Немного? Что за чушь! Да ты просто не можешь выбросить из головы этого недостойного человека!

– Мы много времени проводили вместе. И стали хорошими друзьями. – Чуть тише она добавила: – Или это мне только показалось.

– О Мэг! – вскричала Ба, собрав длинные волосы Мэг и начиная укладывать их узлом. – А я думала…

– Я знаю, что ты думала, – сказала Мэг. – Но об этом и речи нет, Ба. Мне жаль, что я тебя разочаровала.

– О милая моя, да не ты меня разочаровала, а лорд Седжвик. Казалось, он так увлекся тобой. Я была уверена, что он сделает тебе предложение.

– О Ба!

Значит, мы обе были введены в заблуждение очаровательным виконтом.

– Или хоть станет должным образом ухаживать за тобой, чтобы сделать предложение позднее. – Ба обиженно свела брови, закрепляя узел волос двумя черепаховыми гребнями. – Я была так в этом уверена! Я просто не понимаю! Он показался мне самым приятным молодым человеком, каких я встречала. И я видела, как он на тебя смотрел, Мэгги. Он не мог глаз от тебя отвести.

О да, он хотел мое тело! Достаточно сильно, чтобы заплатить за это!

Ба положила ладони на плечи Мэг и поймала ее взгляд в зеркале.

– Я была так уверена, что он влюбился в тебя, Мэгги. Я была настолько в этом уверена. – Она нежно сжала плечи девушки. – Это и беспокоит тебя, моя хорошая? Ты тоже была в, этом уверена?

– О Ба! – Мэг накрыла ладонью одну из пухлых бабушкиных рук. – Думаю, я тоже немного надеялась. Но вспомни, я не раз тебе говорила, что я ему не подхожу.

Во всяком случае, не для женитьбы.

Мэг похлопала Ба по руке и поднялась с табурета. Обняв старую женщину за плечи, она повела ее к двери.

– Невзирая на все твои слова, я очень надеялась, Мэгги. И очень разочарована в этом молодом человеке.

Я тоже, Ба. Я тоже.