Глава 15

в которой два брата кричат друг на друга, а первая попытка вербовки не удается

На добывающей колонии Арисия прибытие корабля, как правило, — долгожданное событие. Корабли с Земли или из других частей Солнечной Системы, корабли из различных земных колоний и даже случайные корабли нарнов и дрази привозят желанную смесь почты, свежих продуктов, новостей и сплетен — это вместе с наличными деньгами служит платой за квантий–40, которая переводится в жалования, премии и сверхурочные. 

Но по сравнению с остальными прибытие минбарского корабля вызывало меньший интерес, ибо держащиеся особняком минбарцы редко привозили что–нибудь, кроме пустых трюмов и денег. Неизменно вежливые, они не вступали даже в краткие разговоры и пересуды, не сплетничали и крайне редко делились новостями. 

Так что Маркус не ожидал увидеть какого–нибудь минбарца, разве что капитана корабля, когда тому придет время подписывать бумаги и оплатить товар. На экране монитора в своем офисе Маркус наблюдал, как вновь прибывший минбарский грузовой корабль медленно маневрирует, заходя в док Орбитальной обогатительной платформы. 

Маркус был вынужден признать, что их грузовые транспорты были красивы, как и пассажирские и даже смертоносные боевые корабли. Этот звездолет представлял собой грациозное, раскрашенное в яркие цвета творение, выставляющее напоказ сужающиеся к концам крылья, но при этом создающее ощущение мускулистости и надежности. Он напоминал самих минбарцев, внешность которых была обманчиво–хрупкой, противоречащей реальной силе, скрытой внутри них. 

Во время войны Маркус был всего лишь зеленым новобранцем и не видел настоящего сражения, но насмотрелся достаточно, чтобы даже теперь при взгляде на грациозные минбарские корабли у него по спине бегали мурашки. 

Неважно. Бизнес есть бизнес, а минбарцы были хорошими покупателями. К тому же, капитаны и команды минбарских транспортников принадлежали к касте мастеров, а не к касте воинов, и, несмотря на крайнюю необщительность, обычно были вполне вежливы. Маркус вернулся к своим бумагам и ни о чем другом не думал в течение следующих нескольких часов, пока не позвонил секретарь, сообщив ему о прибытии минбарского капитана. 

Маркус остался сидеть за столом. Минбарцы не обменивались рукопожатиями и не требовали, чтобы он вставал. Собственно говоря, когда минбарец вошел в комнату, Маркус даже не оторвал взгляда от экрана монитора, желая закончить подробный отчет. 

— Минутку, пожалуйста, — сказал он, набирая еще несколько строк. Потом поднял глаза и увидел перед собой не лицо минбарца, а физиономию своего брата Вильяма, который широко улыбался ему. Секунду его мозг не мог справиться с увиденным, и он застыл в пол–оборота к компьютеру, уставившись на знакомое лицо. 

— Ну, может, ты поздороваешься, или так и будешь сидеть здесь и глазеть на меня, как баран на новые ворота? 

Маркус встал. 

— Вильям, как… — но больше ничего не пришло на ум. Оглянувшись вокруг в поисках каких–нибудь объяснений, он, наконец, заметил в комнате капитана–минбарца, почтительно стоявшего в дверях. 

— Кто, что… 

— Когда и где, — засмеявшись, закончил за него брат. — Боже, как я рад тебя видеть, Маркус! Прости за то, что так тебя ошарашил. Я этого не хотел. Но, послушай, я все объясню чуть позже. Уверен, тебе сначала надо уладить кое–какие дела. 

Вильям повернулся к капитану–минбарцу и, как понял Маркус, заговорил с ним на диалекте касты воинов. Капитан чуть поклонился и подошел поближе. Еще более удивленный Маркус с трудом смог сосредоточиться на деле и поспешил завершить все формальности. Вильям молча наблюдал, радостно улыбаясь, как минбарец заканчивал свои дела с Маркусом. Потом капитан повернулся к Вильяму, и они снова заговорили на воинском диалекте. Тут Маркус сосредоточился и постарался понять, о чем шла речь. 

Казалось, его братишка попросил минбарца подождать его на корабле. Минбарец поклонился и вышел. Вильям бросил оценивающий взгляд на царящий в офисе беспорядок: на простенькие металлические стол и кресло, два угловатых стула для посетителей, компьютер, разбитый шкаф для документов и пустые стены. 

— Неуютно, и, по крайней мере, грязненько, — дразнясь, сказал Вильям. — Знаешь, если ты просто сменишь одну фотографию на своем столе, то вообще очистишь эту комнату от всего личного. 

Маркус до сих пор не пришел в себя и не мог контролировать выражение своего лица, но, каким бы оно ни было, это только заставило брата еще шире улыбнуться. 

— Нам нужно о многом поговорить. Есть ли еще какое–нибудь место, несколько более удобное и чуточку более уединенное, чем это, куда мы можем пойти? 

Маркус кивнул. Он сказал секретарю, чтобы его не беспокоили в течение нескольких часов, и провел своего брата по лабиринтам коридоров. На все свои вопросы Маркус получал один и тот же ответ: „давай подождем, пока не дойдем до твоей квартиры”, так что большую часть пути они шли молча. Только там он получит возможность узнать, что за странную одежду носит его брат, включая странного вида брошь с полудрагоценным камнем на его правом плече. Ккогда они добрались до квартиры, Маркус решил, что первым делом задаст Вильяму вопрос именно об этом. 

— Что ты на себя напялил, — спросил Маркус, как только за ними закрылась дверь, — это что, минбарская одежда? 

— Да, в каком–то роде, — ответил Вильям, — Это форма организации, к которой я принадлежу. 

— Форма? О боже, Вилли, во что ты на сей раз ввязался?! 

Впервые Вильям ненадолго утратил свое добродушие. Он ненавидел, когда его называли Вилли, и это было хорошо известно Маркусу. 

— В кое–что очень важное, старший братец, — серьезно сказал он. — Вот почему я прибыл сюда. 

Он сел на помятую кушетку и замялся. Маркус присел рядом на подлокотник. 

— Ладно, — сказал Маркус, — итак, почему ты здесь? И какого черта ты делаешь на Минбаре? Или, быть может, я должен спросить, что они с тобой сделали? 

Вильям снова улыбнулся. 

— Неужели ты нисколечко не рад видеть меня? 

— Я был бы гораздо счастливее, если бы ты прибыл сюда с какой–нибудь полезной целью, например, наконец, взялся бы за свою часть бремени, помог бы мне в нашем семейном деле. 

— Бремя, — повторил Вильям, — интересный выбор слова. 

— Ох, я забыл, — огрызнулся Маркус, — Ведь жизнь — это просто круговорот бесконечного веселья. Ведь такова твоя философия. Если можно так называть твою безответственность? 

— Ответственность — вот почему я прибыл сюда. 

— Да ну? Ответственность за свою семью. Неужели ты наконец–то дожил до этого? С твоей стороны было очень мило присутствовать на похоронах. И на этом твоя ответственность закончилась? 

Вильям явно был ошеломлен горячностью Маркуса и, казалось, впервые потерял уверенный вид и не мог найтись с ответом. Он помрачнел, а потом произнес тихим напряженным голосом: 

— Я любил маму и отца так же сильно, как и ты. 

— Ты выбрал странный способ выразить свои чувства. 

— Нет, ты не прав! — Вильям сердито вскочил на ноги. — Они хотели, чтобы мы жили так, как хотим. Ты хотел заниматься семейным бизнесом — прекрасно. Я знаю, что отец был счастлив этим. Но я хотел чего–то большего, и он тоже радовался этому. Как и мама. К тому же она хотела, чтобы отец хоть немного щадил себя, а не загонял себя работой до… 

— До смерти? — сказал Маркус, глядя в глаза брату. 

— Да, то же, что и ты сейчас делаешь безо всякой причины. Мама не смогла заставить отца работать меньше и не смогла переубедить тебя, хотя, знаю, что пыталась это сделать. Она не хотела, чтобы ты занимался этой работой, раз это делает тебя несчастным. Она не хотела этого даже ради себя. Она пыталась сказать тебе, что нет ничего плохого в том, что ты оставишь это дело после смерти отца. И, я знаю, что отец не хотел, чтобы ты чувствовал себя несчастным из–за этого. 

— Можно подумать, что ты знаешь обо всем! — гневно сказал Маркус. — У меня есть дело. Это наследие, наше общее наследие. 

— Бог свидетель, что я больше не знаю тебя, — спокойно ответил Вильям, — наследие наших родителей в том, какими они нас вырастили. Думать за себя и быть собой. Ты всегда ненавидел жизнь на добывающей колонии. Ты же хотел путешествовать, может быть, стать пилотом. Я помню, как ты говорил мне про все авантюры, в которые ты бы ввязался, когда вырастешь. 

— Ну, я вырос и открыл, что жизнь вовсе не юношеская фантазия, — ответил Маркус, — которая приводит нас к той одежде, что ты носишь. 

— Именно об этом я и хотел с тобой поговорить, — сказал Вильям, неожиданно рассмеявшись. — Но кое–что никогда не меняется. „Привет, братец”, говорил я, уже зная, что вслед за этим мы начнем орать друг на друга. 

Маркус не улыбнулся. Но он больше не чувствовал злости, только усталость. 

— Так зачем ты пришел сюда? 

— Чтобы сделать тебе предложение, — твердо сказал Вильям, — и дать возможность. 

Он снова сел, и, спустя секунду, то же самое сделал Маркус. 

— Я слушаю тебя, — сказал Маркус. 

Брат начал плести какую–то дикую басню о пробуждении древней расы, называемой Тени, которая угрожала всему живому в Освоенной Галактике, и о том, как легендарная военная минбарская организация, называемая („Надо же,” — подумал Маркус.) Рейнджерами, снова возродилась под руководством какого–то Джеффри Синклера для того, чтобы противостоять этой угрозе. И как теперь людям и минбарцам в равной мере позволялось вступить в эту уважаемую и достойную организацию. 

— Только я прибыл на Минбар, ибо всегда был в восторге от минбарской культуры, — говорил Вильям, — как в первый же день встретился с послом Синклером. Я был уверен, что вел себя как идиот во время этой встречи, так я был ею ошеломлен. Но, спустя несколько недель он вызвал меня в свой офис и предложил вступить в ряды рейнджеров. Он сказал, что сразу увидел во мне что–то, и ему бы хотелось, чтобы я вошел в состав самой первой группы. Я с трудом в это поверил. 

— Да, это нас объединяет, — сказал Маркус. Его брат, что, окончательно рехнулся? — Ты не сказал ничего сколько–нибудь осмысленного. Минбарское мумбо–юмбо и таинственные инопланетяне, которые как–то вырвались и сеют всюду разрушение, и лишь горстка народу знает о них. В какие игры ты ввязался? 

— Это вовсе не игра, — сказал Вильям, — Тени — это реальная угроза. Наверняка ты слышал истории о том, что корабли в гиперпространстве и около Предела сталкивались с кораблями неизвестной расы, которые были черны, как межзвездная тьма. И едва спасались. 

— Да, люди с такой же серьезностью до сих пор болтают об отвратительном снежном человеке, о Лохнесском чудовище, о кораблях–призраках и о Бермудском треугольнике. Все это сказки, Вилли, как и твои Тени. Это все нелепо. Теперь ты говоришь, что у тебя есть предложение и возможность для меня. Я еще не слышал ни того, ни другого, хотя не уверен, что действительно хочу это услышать. 

— Ну, хорошо, предложение, — сказал Вильям. — Рейнджерам необходимы надежные поставки квантия–40. Я сказал Первому Рейнджеру, что ты можешь нам помочь в этом деле. 

— Это первая разумная вещь, которую я от тебя слышу. Я всегда рад постоянным клиентам, которые платят за товар. 

— Мы также просим тебя позволить рейнджерам постоянно присутствовать здесь — это будет совсем незаметно. Не просто обеспечивать поставки квантия–40, но и устроить здесь наблюдательный пост, чтобы следить за активностью Теней в этом районе. 

— Полагаю, что это место просто кишит Тенями, — скептически сказал Маркус. 

— На самом деле, нет. По крайней мере, никто нам не докладывал. Пока мы не имеем надежных источников информации в этом районе. Нам нужно создать здесь наблюдательные посты. Мы просим твоего содействия. 

— Я не собираюсь подрывать работу колонии из–за того, что ты и твои друзья собираются придти сюда и играться в солдатики. И это — та самая возможность? — спросил Маркус. 

— Нет, — ответил Вильям, твердо глядя на Маркуса. — Рейнджерам пришлось начинать практически с нуля. Наши ряды растут, но нам нужно все больше добровольцев. Каждый рейнджер обязан поговорить со своими знакомыми, которые могли бы стать рейнджерами, и рассказать им о нас. 

— Ты что, явился сюда, чтобы вербовать моих рабочих? — недоверчиво спросил Маркус. — И без тебя довольно тяжело найти, а потом удержать хорошие кадры для этого дела… 

— Нет, ты не понимаешь. Не твоих рабочих. Тебя. Маркус, я хочу, чтобы ты присоединился к нам. У тебя есть навыки. Ты прекрасный пилот, прошедший военное обучение, обладаешь практическими знаниями о минбарцах. Тебе всегда легко давались языки. Во время войны тебя назначили в военную разведку, то есть ты занимался именно тем, чем мы сейчас. 

Маркус недоверчиво посмотрел на младшего брата. 

— Тебе напомнить, что я был призван на военную службу против воли и ненавидел каждый миг своей службы? 

— Рейнджеры — это другое. Мы не просто военная организация. Мы нечто большее. 

— Похоже на подобие культа, если хочешь знать мое мнение, а я ненавижу это еще больше, чем армию. 

— Нет, это не так. Быть рейнджером — это больше, чем быть просто солдатом. Это призыв к служению. Первый Рейнджер провозгласил, что наша первейшая обязанность — это сохранение Жизни. В этом заключается наше предназначение. 

— Мы ведь говорим с тобой о минбарцах, да? А минбарские военные организации подчиняются касте воинов. Да, я знаю кое–что о них, — сказал Маркус, — они не особенно жалуют людей, и я не могу им доверять. Вилли, ты не думал, что, возможно, они просто морочат тебе голову, исходя из своих собственных интересов? 

— Рейнджеры не подчиняются касте воинов или какой–либо другой минбарской организации. Первый Рейнджер — землянин, и большая часть рейнджеров — люди. Первый Рейнджер говорит, что это связано с тем, что Земле грозит такая же опасность, как и Минбару. Она исходит от этих Теней, поэтому мы обязаны вступить в эту войну. Первый Рейнджер сказал… 

— „Первый Рейнджер сказал”, — сказал Маркус, передразнив его, — Ты говоришь как будто он глава культа. 

— Джеффри Синклер — замечательный, но вполне обычный человек, всецело преданный Земле, — серьезно сказал Вильям, а потом засмеялся над своими словами. — Так говорят. Я тоже так считаю, хотя наша база и находится на Минбаре. Он совсем не похож на главу культа. 

— Ладно, я читал о вашем Первом Рейнджере, как и все вокруг. Это не тот ли самый Джеффри Синклер, что был захвачен минбарцами во время войны? Не тот самый Синклер, который был отправлен на Минбар в качестве посла доброй воли по требованию минбарцев? А потом пытался изображать, будто бы обладает большими полномочиями, чем были у него на самом деле? Складывается впечатление, что он порвал с родиной. Кто знает, что у него действительно на уме? 

— Ты не должен верить всему, что пишут в газетах, Маркус. И не доверяй тому, что в эти дни слышишь от официальных представителей правительства Земли. Не думал, что придется об этом напоминать тому, кто вырос в колонии. На Земле что–то происходит. Верю, что рейнджеры однажды могут понадобиться, чтобы помочь разобраться и с этим. Вернись со мной на Минбар, и ты сам все увидишь. Я рассказал Первому Рейнджеру все о тебе, и он согласился поговорить с тобой и попросить тебя присоединиться к нам. 

— У меня есть дело, — сказал Маркус, когда тот запнулся. — Проклятие, Вилли, я рад видеть тебя, даже если мы не в состоянии сказать пару слов без того, чтобы не сорваться на крик. Но, веришь ты или нет, я люблю тебя и беспокоюсь за тебя, потому что ты мой брат. Ты тратишь жизнь, прыгая от одного к другому, никогда не увлекаясь чем–либо надолго. Почему я должен верить тебе, что эта затея с рейнджерами окажется более значительной, чем любое из твоих прошлых увлечений? 

— Потому что это совсем другое. Это важно. Потому что я действительно делаю что–то важное. Это то, к чему я стремился всю свою жизнь, я это чувствую. Рейнджеры представляют собой нечто большее. Если бы ты только поехал со мной на Минбар и встретился с Джеффри Синклером… 

— Вилли, ты ведешь себя как дурак, — нетерпеливо сказал Маркус, — гоняешься за легендой, играешь в героя. Посмотри на себя в этом нелепом наряде: ты прикидываешься легендарным минбарским солдатом, возможно, рискуешь собственной жизнью, и ради чего? Ладно, братишка, если это делает тебя счастливым, хорошо. Но не пытайся втянуть в это меня. Я живу реальной жизнью, делами, которыми надо заниматься. 

Вильям откинулся назад, вздохнул, посмотрел на потолок, а потом снова перевел взгляд на Маркуса. 

— Знаешь, ты можешь быть забавным, — сказал он, усыпляя бдительность Маркуса, — у тебя был самый быстрый ум и самое лучшее чувство юмора, из всех, что я когда–либо встречал. Когда мы были детьми, для меня было достаточно просто побыть рядом с тобой, чтобы почувствовать себя лучше, что бы ни случилось. Теперь посмотри на себя. Ты мрачен как туча. И это ты называешь настоящей жизнью? Ты сам докатился до этого. Ты говоришь, что я дурак, бессмысленно рискующий жизнью. Но я счастлив. И я изменился к лучшему. Можешь ли ты сказать то же самое о себе? 

Маркус не ответил. Действительно, что–то изменилось в его младшем брате. Он выглядел более зрелым, более уверенным в себе, чем Маркус мог предположить. И, тем не менее, это был все тот же Вильям, с теми же привычками. Непохоже, чтобы Вильяму промыли мозги, как сперва опасался Маркус. Он вел себя как тот, кто нашел себя. И, все же, все это было так нелепо — все эти Тени и рейнджеры и все прочее. 

— Полагаю, ты улетишь на минбарском корабле? — наконец сказал Маркус. В его словах прозвучало нечто большее, чем легкое сожаление. 

— Нет, — сказал Вильям, как будто приняв решение, — Они улетят без меня. А я сяду на следующий корабль. Мы так и не закончили наши дела. Ведь чтобы продавать рейнджерам квантий–40, вовсе не обязательно испытывать к ним симпатию, не правда ли? 

Маркус впервые улыбнулся. Он не хотел признавать этого, но ему было бы приятно, если его брат побудет с ним еще немного.