Глава 14

в которой Синклер размышляет о сути девиза рейнджеров и отправляет письма старым друзьям

До чего же минбарцы обожают свои церемонии, снова подумал Синклер на пути из храма, посвященного Валену, или Часовни, как его прозвали рейнджеры–земляне. Он молча шел по лагерю в сопровождении Дженимера и Ратенна, погруженный в свои думы, так же, как и они. Сегодня был знаменательный день — посвящение в Рейнджеры первой группы новобранцев. 

У минбарцев существовали ритуалы и церемонии на все случаи жизни, расписанные, как казалось, до мелочей. Даже простой прием пищи мог превратиться в мучительное испытание, называемое церемонией. Порой Синклер считал эту особенность замечательной, то был способ замедления круговорота жизни и неторопливого наблюдения за вещами, вносивший значимость и целостность во все, что происходит в жизни, вместо торопливой суматохи дел и событий. 

Но порой эта особенность ужасно раздражала. 

Однако он понимал, как важны церемонии в армии. И этот день посвящения первых рейнджеров–новичков был кульминацией трех месяцев тяжелого труда. Синклер гордился своими новобранцами, как землянами, так и минбарцами. Для них этот день был одним из самых важных, который запомнится им в мельчайших подробностях на всю жизнь. И церемония посвящения была сравнительно краткой и простой. 

Синклер обнаружил, что проводит церемонию с таким же энтузиазмом и радостью, как и сами новобранцы, испытывая особенное удовольствие при вручении каждому из них броши рейнджера и при рукопожатии. Последнее не являлось частью традиционной церемонии, но явно ожидалось и приветствовалось со стороны людей. Минбарцы–новички так же быстро приняли это, и только некоторые пожилые минбарцы смотрели на него с изумлением. 

Тем не менее, один аспект церемонии несколько обеспокоил его. Это был традиционный девиз рейнджеров. Голоса новичков, произнесшие эти слова в конце церемонии, до сих пор звучали в его ушах: 

„Я — рейнджер. Мы бродим в таких уголках Вселенной, куда не проникают другие. Мы стоим на мосту и никому не дано пройти мимо нас. Мы живем во имя Единственного. Мы умрем во имя Единственного.” 

Это беспокоило его по двум причинам. Никто из минбарцев не смог дать ему точного ответа на вопрос, что или кто этот „Единственный”. Не то, чтобы он был удивлен этим, прожив столько времени на Минбаре, но иногда ему казалось, что некоторые минбарцы сами не знают ответа. Те же, кто, подобно Дженимеру, скорее всего, знали, указывали (всегда косвенно) связь этого понятия с лидером рейнджеров, в особенности, с титулом Энтил'За. Так как Энтил'За в данный момент не существовало, как и в течение последней тысячи лет, то они клялись Валену, которого представлял действующий Первый Рейнджер. 

Это туманное объяснение беспокоило его. Он не верил, что армия должна присягать только одной личности, будь то король, генерал, или Энтил'За. Он чувствовал смущение от одного только намека на культ личности. „Поклянитесь самим себе, что ваш долг — сохранение жизни и ваша обязанность делать то, что правильно,” — вот что он говорил своим рейнджерам. Но, тем не менее, традиция требовала давать также клятву верности „Единственному”. 

К тому же было еще кое–что, что его беспокоило. Он уже слышал эту фразу раньше. 

„Мы живем ради Единственного. Мы умрем ради Единственного”. 

Очень странный инопланетянин, о котором было известно только его имя — Затрас, сказал это Синклеру на Вавилоне 4 как раз перед тем, как эта злосчастная станция исчезла во временном разломе в секторе 14, и с тех пор судьба ее была неизвестна. Но Затрас не мог быть рейнджером, по крайней мере, сейчас, раз минбарцы настаивали на том, что лишь они и люди могут вступать в ряды рейнджеров. Так почему же тогда он употребил именно эту фразу, столь похожую на девиз рейнджеров? 

— Кажется, Анла'шок На хотел обсудить какие–то неотложные дела? — спросил Дженимер. Он и Ратенн, казалось, не решались прервать раздумья Синклера. 

Синклер так и не привык слышать свое звание, ибо Дженимер и Ратенн обычно обращались к нему как к послу. 

— Да, нам надо обсудить наши действия, касающиеся Вавилона 5. 

Дженимер кивнул. 

Синклер все больше беспокоился о состоянии здоровья лидера минбарцев. Дженимеру явно пришлось нелегко в последние три месяца: он служил своеобразным буфером между Синклером и теми членами Серого Совета и касты воинов, которые все еще были против рейнджеров. И хотя Избранный никогда не подавал виду и не жаловался, все это заметно отразилось на его здоровье. 

— Пора распространить нашу деятельность на Вавилон 5, — продолжал Синклер. — Станция важна для нас как источник информации и ресурсов. Теперь, когда у нас есть рейнджеры–люди, прошедшие полный курс подготовки, я хотел бы отправить их туда для постоянной работы. Я хочу усилить наши действия в обоих этих направлениях. Пора Шеридану узнать о нашей работе. 

Дженимер покачал головой. 

— Ворлонцы говорят, что еще не время. 

Хотя Улкеша не было рядом, он все же незримо присутствовал здесь, как всегда, всячески препятствуя их планам. Но минбарцы, включая Деленн, явно были согласны с ворлонцами в том, что Шеридан еще не готов все узнать. Они не собирались нарушать намеченные ими планы. 

— Я так и знал, что вы это скажете, но если мы начнем расширять нашу деятельность на Вавилоне 5, то неизбежно привлечем к себе внимание. Если нами заинтересуется начальник службы безопасности, то работать там будет невозможно, это я вам гарантирую. По крайней мере, мы должны проинформировать начальника службы безопасности Гарибальди о том, что происходит. Только его одного, и никого больше. Я могу попросить его сотрудничать с рейнджерами, и, в случае необходимости, закрывать глаза на некоторые их действия. 

— Но, если вы так поступите, то он немедленно сообщит об этом Шеридану, — сказал Ратенн. 

— Нет, если я попрошу его этого не делать. 

— Вы больше не являетесь его командиром, — сказал Дженимер. 

— Да, но мы все еще друзья. И он мне обязан. Он выполнит то, о чем я его попрошу и, обещаю, будет бесценным союзником. Другого пути нет. 

Дженимер задумался. 

— Возможно, вы правы. Но только начальник службы безопасности. И вы должны быть осторожны в выражениях, когда будете составлять письмо. 

— Постараюсь, — сказал Синклер, а потом добавил про себя: „Значит, нужно сообщить Гарибальди то, что ему необходимо знать, таким образом, чтобы это проскочило мимо Улкеша”. — Я поручу одному из рейнджеров лично передать письмо. Копию письма я отправлю Деленн, чтобы держать ее в курсе дела. — Будет ли оно точной копией письма к Гарибальди он еще не решил. Всему свое время. 

— Я уверен, что Улкеш согласится с этим. 

— Вот и прекрасно, — сказал Синклер так нейтрально, как смог, а потом оставил эту тему. 

Как только Синклер вернулся в свою квартиру, то сразу сел составлять письмо. Он решил сделать видеозапись, но сначала хотел тщательно проработать то, что желал сказать. Он написал первые слова. 

Здравствуй, старый друг. Давно мы не виделись…

Чем проще, тем лучше. Гарибальди не отличается сентиментальностью. 

Я доверил это послание своему товарищу, который поклялся доставить его тебе любой ценой — включая его собственную жизнь.

Это поможет убедить его в чрезвычайной важности того, что Синклер намеревался ему сообщить. 

Моя деятельность на Минбаре подразумевает нечто большее, чем просто представлять Землю. Президент пока не знает об этом, и… думаю, что не стоит рассказывать ему.

Будь осторожен в том, что и кому из землян ты говоришь. Гарибальди наверняка поймет эту часть письма. 

Приближается великая тьма, Майкл. Многие минбарцы ожидали ее прихода очень давно.

Он надеялся, что эти слова достаточно туманны даже для ворлонца. Следующая часть должна быть более понятной. 

Я обращаюсь к тебе в надежде, что ты никому, даже Шеридану, не скажешь о том, что узнаешь от меня. Тот, кто передаст тебе это послание, — один из моих рейнджеров. Среди них есть минбарцы. Но большинство — люди. Их доставили сюда для того, чтобы научить совместным действиям и подготовить к грядущей борьбе.. Пока их задача — патрулировать границы, слушать, наблюдать и вернуться с докладами, которые слишком важны, чтобы доверить их обычным каналам. Они — мои глаза и уши. Видя их, ты видишь и меня.

Во имя нашей дружбы я прошу, чтобы ты помогал им во всем.

Синклер замялся. Это была основная часть послания. Он задумался на мгновение, а потом решил продолжать в том же духе. 

Как бы мне хотелось рассказать тебе больше… предупредить тебя. Но другие не считают, что время пришло.

Этого было недостаточно. Ему надо сказать что–нибудь более конкретное. Он стольким обязан Гарибальди и самому Вавилону 5. Что же он хотел сообщить своему старому другу? Он хотел предупредить его о Тенях. Ведь должен же он к настоящему времени узнать что–нибудь, видеть какие–нибудь отчеты, слышать какие–нибудь слухи… 

Но Синклеру хотелось предупредить его не только о Тенях. Но и насчет ворлонцев. Он был несколько удивлен, когда осознал, насколько сильно в нем это желание и, тем не менее, он не был до конца уверен, от чего же именно нужно предостеречь Гарибальди. Сказать о том, как они уклончивы? О том, что они знают гораздо больше, чем говорят? Гарибальди это уже известно. Он знаком с Кошем. И, может быть, в этом суть. На Вавилоне 5 знают только Коша, только одного ворлонца, то есть знают только одну сторону Ворлона. Таинственную, но, кажется, добрую. Синклер сам верил в этот образ, пока не встретил еще одного ворлонца. Улкеш представлял другую их сторону, и Синклер считал, что это более темная сторона. Возможно, именно эта сторона у них более влиятельна. 

Синклер вспомнил, что Гарибальди любил повторять: „Враг моего врага — мой друг”. Синклер считал, что очень трудно представить ворлонцев в качестве чьих–либо друзей, но они явно враждовали с Тенями, которые были врагами всего сущего. Значит, это повод для объединения с ворлонцами. И повод для недоверия. Как же донести все это до Гарибальди так, чтобы ворлонцы не поняли, что он делает? 

На мгновение Синклер задумался о своем друге. Несмотря на то, что, будучи не при исполнении, Гарибальди, бывало, отрывался на всю катушку, он относился к своим обязанностям шефа службы безопасности очень серьезно, на работе был основательным и осмотрительным. Однажды Гарибальди сказал ему свой девиз начальника службы безопасности. Он взял его из старого–старого фильма, увиденного однажды. Он восторгался культурой конца двадцатого — начала двадцать первого века. „Это цитата из того фильма, — сказал ему Гарибальди, — „Держи своих друзей близко, а врагов — еще ближе”. И, если я не знаю, что это за человек, я держусь как можно ближе к нему”. 

Вот оно, подумал Синклер. Этим он и воспользуется. „Держись ближе к Ворлону” будет понятным для Гарибальди намеком. Теперь, как быть с Тенями? Он не мог назвать их по имени, или мог? Это было обычное понятие, часто употребляемое для обозначения опасности в широком смысле этого слова. Связать его с ворлонцем в одной фразе, и этого, возможно, будет достаточно. 

Держись поближе к ворлонцу и следи за тенями. Они шевелятся, когда за ними не наблюдают.

Они. Гарибальди поймет, что „двигаются, когда ты на них не смотришь” относится и к Теням и к ворлонцам. Синклер решил положиться на чутье Гарибальди. 

Он перечитал письмо. Несколько мелодраматично, может быть, но должно сработать. Удовлетворенный, он подошел к компьютеру и включил видеозапись. Когда он присел, то подумал о своем старом друге, обо всех друзьях на Вавилоне 5 и почувствовал знакомую волну противоречивых эмоций. Сильные чувства овладели им, когда он начал. 

Здравствуй, старый друг. Давно мы не виделись…

Молодой рейнджер стоял перед ним навытяжку, ему явно не терпелось приступить к выполнению своего первого задания. Синклер сидел за столом в своем кабинете в посольском офисе в Тузаноре. Через несколько часов группа рейнджеров отправится на Вавилон 5, и Синклер оставил распределение самой важной части их задания на самый последний момент. Из осторожности он решил, что инструктаж лучше всего проводить наедине в этом маленьком офисе, а не в административных зданиях, или даже в собственной квартире на базе рейнджеров. 

— Вольно, — сказал Синклер. — Как я понял, вы раньше уже бывали на Вавилоне 5? 

— Да, сэр, пару раз. 

— Хорошо, — Синклер вручил рейнджеру два маленьких инфокристалла с письмами, текст которых был одобрен Дженимером и Улкешем. — Вы лично доставите эти письма на Вавилон 5 начальнику службы безопасности Майклу Гарибальди и послу Деленн. И никому больше. Вы не должны говорить кому–либо еще, что у вас есть эти письма, просто настаивайте, что должны поговорить с начальником и послом наедине, и ничего больше. Ясно? 

— Да, сэр. 

Синклер на минуту замялся. 

— Также я дам вам второе поручение, о котором вы никому, кроме Гарибальди, не должны говорить, да и то только после того, как исполните первое. 

Синклер дал рейнджеру третий инфокристалл, который он не показывал никому и о котором никто не знал. Может, это было лишнее, но Синклер хотел быть уверенным. 

— Скажите мистеру Гарибальди, что я прошу его отправить это письмо по системе BABCOM, но никому об этом не говорить. Ясно? 

— Да, сэр. 

Синклер поднялся. 

— Тогда, удачи вам. 

— Энтил'За вени, — пылко ответил юноша. — Во имя Валена! 

Синклер улыбнулся в ответ на эти две клятвы, которым минбарцы обучили рейнджеров. Это было неписаным правилом: первая клятва использовалась в самых торжественных и важных случаях. Синклер подумал, что для новичка первое задание является таким случаем. Вторая клятва была для минбарцев аналогична „пожалуйста” и „спасибо”. 

— Бог в помощь, — ответил Синклер. 

Когда рейнджер ушел, Синклер подошел к окну, посмотрел на спокойные древние улицы Города Печалей. Третье письмо, посланное без ведома и одобрения минбарцев с ворлонцами, было адресовано Кэтрин. Он не рискнул сделать видеозапись, это было письменное сообщение, закодированное и неподписанное, оно будет помещено в ее почтовый ящик и обозначено как созданное на Вавилоне 5. 

Синклер не представлял, что именно Кэтрин обнаружит, когда вернется из своей экспедиции на станцию, не имел понятия, что ей наговорят представители Земного и минбарского правительств, но он подозревал, что представители обеих держав могут попытаться убедить ее держаться подальше от Минбара и просто забыть о нем. Раз уж он не мог просить Гарибальди или Деленн рассказать ей правду, ему надо попытаться оставить ей весточку с просьбой прилететь на Минбар, где он сам ей все объяснит. 

Захочет ли она так жить? Выйти замуж — но за кого? За лидера тайной армии? Исполнителя пророчества минбарцев? Если она не была в восторге от его службы в Космофлоте Земного Содружества, то что она подумает о жизни с Анла'шок На и, по крайней мере, в глазах Ратенна, Дженимера и, определенно, самих рейнджеров, будущего Энтил'За? 

„Забудь о личном,” — говорил Улкеш. Ворлонцы хотели от него абсолютного подчинения, посвящения его жизни исполнению их собственных планов, хотят, чтобы он действовал только так, как они внушают, противостоять Теням только так, как они учат. Как, должно быть, их расстраивает, когда Дженимер, Деленн и некоторые другие минбарцы настаивают на своих собственных идеях и желаниях. 

И как их беспокоит то, что выбранный ими упрямый исполнитель пророчества продолжает настаивать также и на своем праве на личную человеческую жизнь. Истина была в том, что он чувствовал себя очень одиноким. Строка из сборника поэзии, единственной книги, которую он смог захватить с собой, отражала его настроение. Это написал Рильке: „Но как чужды, увы, улицы города печали”. 

Чужой в чужом краю — как давно он сказал это Ратенну. Даже с новобранцами–землянами, которые ежедневно прибывали на базу рейнджеров, он чувствовал себя еще более чужим в этом чужом городе на чужой планете. На самом деле, это он был чужаком, проведшим здесь очень маленький отрезок своей жизни. 

Кэтрин была еще дальше от него. Синклер знал, как много она значит для него, как ему хочется, чтобы она согласилась и, несмотря ни на что, вышла за него замуж. Он не будет удерживать ее, если это окажется не то, что она ожидала. Но Синклеру хотелось, чтобы Кэтрин прилетела на Минбар и сама все увидела перед тем, как примет решение. Чтобы она поняла как важна его работа, и причины, по которым он согласился взяться за нее, несмотря на дурные предчувствия. Чтобы она поняла, что они все–таки могут жить вместе. Ведь они оба считали, что дом — это не место, а люди, с которыми они живут. С Кэтрин Синклер обретет дом, где бы он ни находился. 

Он хотел, чтобы она увидела, что, несмотря на то, что все в его жизни совершенно переменилось, его любовь к ней осталась неизменной. Только потом она выскажет свое мнение, только потом он будет в состоянии принять любое ее решение. 

Но Кэтрин прилетит на Минбар только в том случае, если сможет без проблем добраться до Вавилона 5. Синклер доверил одному из рейнджеров письмо для нее, но до сих пор не знал, получила ли она его первую весточку, посланную им несколько недель назад. Он не знал, поняла ли она его. То письмо было составлено и отправлено с „помощью” других. Он мог лишь надеяться, что она поняла то, что он хотел ей сообщить и будет осторожна. 

В дверь постучали. 

— Посол, — раздался голос верного Венака, до сих пор исполнявшего обязанности его помощника, — прибыли ваши первые посетители. 

Синклер нажал кнопку на двери, открыв ее. 

Появились несколько потенциальных кандидатов в рейнджеры. У него, как всегда, сегодня было много дел. 

„Просто делай то, что можешь, — говорил один из его учителей много лет назад, — И предоставь Господу позаботиться об остальном.” 

— Зови их, — сказал Синклер.