"Сахара" - читать интересную книгу автора (Касслер Клайв)

4

Чиновники из каирского офиса компании «Бэкуорлд эксплорейшн» поняли, что дело неладно, когда группа сафари в пустыне не прибыла в назначенное время в легендарный город Тимбукту. Двадцать четыре часа спустя пилоты самолета, который должен был чартерным рейсом перевезти их обратно в марокканский город Марракеш, вылетели на поиски на север, но не обнаружили и следов автомобилей.

Опасения усилились, когда прошло три дня, а майор Фэйруэзер так и не объявился. Обратились с просьбой о помощи к правительству Мали, и оно с готовностью отреагировало, отправив военные самолеты и моторизованные патрули по маршруту сафари.

Тревога сменилась паникой, когда в результате настойчивых поисков в течение четырех последующих дней малийцы не обнаружили ни людей, ни «лендроверы». Армейский вертолет полетал над Асселаром, но пилот доложил, что ничего, кроме мертвой и заброшенной деревни, не наблюдается.

Только на седьмой день группа французских нефтяников, продвигаясь на юг вдоль Транссахарской автомагистрали, наткнулась на майора Йена Фэйруэзера. Небо над плоской, с кое-где торчащими скалами равниной было высоким и пустым. Солнце жгло землю и так раскалило песок, что над ним, казалось, колыхались волны жара. Французские геологи были ошеломлены, когда в центре этого марева внезапно появился искаженный призрак. Казалось, он плывет по воздуху, то увеличиваясь, то уменьшаясь в гротескных пропорциях.

Когда расстояние между ними сократилось, они различили какую-то фигуру, безумно машущую руками и бредущую, спотыкаясь, прямиком на них. Затем она зашаталась, остановилась и, закружившись, как маленький смерч, медленно осела, упав лицом вниз. Потрясенный водитель грузовика «рено» промедлил с тормозами и потому был вынужден сбоку объехать лежащего человека. Машина резко остановилась, скрипнув покрышками и взметнув облако пыли.

Фэйруэзер казался скорее мертвым, чем живым. Его организм был здорово обезвожен, и пот превратился в корочку из мельчайших кристаллов соли. После того как французские нефтяники несколько минут поливали тонкой струйкой воды его распухший язык, майор пришел в сознание. Четыре часа спустя, выпив два галлона воды и восстановив содержание жидкости в теле, Фэйруэзер заплетающимся языком поведал о кровавой бойне и своем бегстве из Асселара.

Из французов только один понимал по-английски, и для него история Фэйруэзера, хоть и похожая на пьяный бред, прозвучала достаточно убедительно. После короткого обсуждения поисковики осторожно погрузили майора на заднее сиденье грузовика и направились в город Гао на реке Нигер. Приехали они незадолго до темноты и сразу же двинулись к городскому госпиталю.

Удостоверившись, что Фэйруэзер удобно размещен и окружен вниманием доктора и сестры, французы сочли, что разумно проинформировать о случившемся главу местного отделения сил безопасности Мали. Их попросили написать подробнейший отчет, пока полковник, командующий управлением в Гао, доложит непосредственному начальству в столичный город Бамако.

К удивлению и негодованию французов, они были арестованы и отправлены в тюрьму. На следующее утро из Бамако прибыла следственная комиссия и допросила их каждого в отдельности и с пристрастием об обстоятельствах обнаружения Фэйруэзера. Требования связаться с консульством были проигнорированы. Когда же геологи отказались давать показания, допрос приобрел угрожающий характер.

Французы оказались не первыми европейцами, бесследно пропавшими в стенах городского управления безопасности.

Не получая сообщений от изыскательской группы, их непосредственное начальство в Марселе встревожилось и потребовало расследования. Силы безопасности Мали продемонстрировали широкомасштабные поиски в пустыне, но не нашли ничего, кроме пропавшего грузовика «рено» нефтяной компании.

Имена французских геологов и исчезнувших туристов прибавились к списку заблудившихся и погибших в огромной пустыне.

Доктор Гарун Мадани стоял на ступеньках госпиталя Гао под кирпичным портиком, стены которого были усеяны немыслимыми рисунками. Нервничая, он посматривал вдоль пыльной улицы, идущей между развалившимися колониальными постройками и дешевыми грязными кирпичными домиками. Северный бриз развевал легкое песчаное покрывало над городом, бывшим некогда столицей трех империй, а ныне лишь исчезающим памятником времен французской колонизации.

С высоких башен минаретов, поднимающихся вокруг мечети, зазвучал призыв к вечерней молитве. Мусульманские священники, муэдзины, уже не скликали правоверных на молитву с балконов, карабкаясь по узким ступенькам на минареты, – теперь муэдзин, оставаясь на земле, приглашал через микрофон и громкоговорители молиться Аллаху и пророку Магомету.

Чуть выше над минаретом луна в три четверти отражалась в потоках реки Нигер. Широкая, красивая в своем медленном и ласковом течении, эта река теперь занимала меньшую часть своего бывшего русла. Некогда могучая и глубокая, за минувшие десятилетия она сильно пересохла и превратилась в мелководье, сплошь покрытое флотилиями небольших рыбачьих парусных судов, называемых полубаркасами. Ее воды в свое время плескались у подножия мечети, теперь же они медленно катились двумя кварталами ниже.

Население Мали составляла пестрая мешанина из светлокожих потомков французов и берберов, темно-коричневых пустынных арабов и марокканцев и черных африканцев. Доктор Мадани был угольно-черен, с негроидными чертами лица, глубоко посаженными эбеновыми глазами и широким приплюснутым носом. Это был большой, неуклюжий мужчина в возрасте далеко за сорок, тучный, с крупной головой и квадратной челюстью.

Предки доктора происходили из племени мандинго, порабощенного марокканцами в тысяча пятьсот девяносто первом году и угнанного на север. В бытность его мальчиком у его родителей была ферма на плодородных землях на юге Нигера. После смерти родителей подростка взял на воспитание майор французского Иностранного легиона, и Гарун получил медицинское образование в Парижском университете. А как и почему это стало возможным, он никогда не рассказывал.

Доктор напрягся, когда показались желтые огни фар старого и необычного автомобиля. Этот автомобиль осторожно двигался по неровной улице, странно дисгармонируя с унылыми и мрачными постройками розовато-фуксиновым цветом своего корпуса. Он выглядел элегантно, как и положено седану «Авион-вуазен» выпуска тысяча девятьсот тридцать шестого года. Конструкция его кузова представляла собой причудливое сочетание довоенных требований к аэродинамике, кубизма и мастерства Фрэнка Ллойда. Он был оснащен шестицилиндровым двигателем с патрубковыми клапанами, простым и надежным в эксплуатации и достаточно бесшумным. Выходящий за пределы обычных инженерных стандартов, в те времена, когда Мали была территорией Французской Западной Африки, он принадлежал генерал-губернатору.

Мадани знал этот автомобиль. Жители почти всех городов Мали знали этот автомобиль и его владельца и все нервно вздрагивали от дурных предчувствий, когда он проезжал мимо. Доктор заметил, что за этим автомобилем следует военная медицинская перевозка, и испугался возможных осложнений. Он шагнул вперед и в тот момент, когда водитель практически совершенно бесшумно притормозил, открыл заднюю дверцу.

Высокопоставленный военный поднялся с заднего сиденья, оправляя сшитую на заказ форму, отутюженными складками которой можно было резать замерзшее масло. В отличие от других африканских лидеров, склонных украшать себя массой различных побрякушек, генерал Затеб Казим имел на груди своего армейского мундира только одну зеленую с золотом нашивку. На голове он носил укороченный образец литама – индиговое покрывало туарегов. Его лицо оттенка темного какао имело типичные марокканские черты, а глаза казались крошечными топазовыми точками в окружении океана белков. Он мог бы считаться по местным меркам почти красавцем, если бы не нос. Вместо того чтобы быть прямым и ровным, он на конце закруглялся, нависая над редкими усами, затеняющими щеки.

Генерал Затеб Казим выглядел беззлобным проказником из старых мультиков «Уорнер бразерс». При этом он прямо-таки сочился самоуважением, эффектно стряхивая воображаемые пылинки со своего мундира. Присутствие доктора Мадани отметил легким кивком.

– Пациент готов к перевозке? – спросил он равнодушно.

– Мистер Фэйруэзер полностью оправился от перенесенных тяжелых испытаний, – ответил Мадани, – и находится под глубоким наркозом, как вы и приказали.

– После того как его привезли французы, он ни с кем не виделся и не разговаривал?

– За Фэйруэзером ухаживали лишь я и сестра из племени тукулор, которая говорит только на диалекте фулай. Других контактов у него не было. Также выполняя ваши инструкции, я поместил его в отдельную комнату, подальше от общих палат. Могу добавить, что все записи, касающиеся его пребывания здесь, уже уничтожены.

Казим выглядел удовлетворенным:

– Спасибо, доктор. Благодарю вас за сотрудничество.

– Разрешите спросить, куда вы его забираете?

На лице Казима вспыхнула мертвящая улыбка.

– В Тебеццу.

– Только не это! – глухо пробормотал Мадани. – Только не в золотые рудники штрафной колонии в Тебецце. Ведь умирать там приговариваются лишь политические изменники и убийцы. А этот человек иностранец. Что же он такого сделал, чтобы заслужить медленную смерть на рудниках?

– А вам какая разница?

– Но в каком преступлении его обвиняют?

Казим брезгливо оглядел Мадани с головы до ног, словно тот был всего лишь надоедливым насекомым.

– Обойдемся без расспросов, – холодно отрезал он. Ужасная мысль мелькнула в мозгу Мадани:

– А те французы, что нашли Фэйруэзера и доставили его сюда?

– А чем они лучше?

– Но ведь никто не протягивает в рудниках больше нескольких недель!

– Все лучше, чем просто казнить их, – пожал плечами Казим. – Пусть остаток своей жалкой жизни они хоть немного поработают с пользой. Запас золота нашей экономике не помешает.

– Вы такой рассудительный человек, генерал, – сказал Мадани, ощущая избыток желчи в этих льстивых словах. Садистское могущество Казима как судьи и палача было непреложным фактом в жизни малийцев.

– Я рад, что вы понимаете это, доктор. – Он посмотрел на Мадани так, словно тот сидел на скамье подсудимых. – В интересах безопасности нашей страны, я полагаю, вам лучше забыть о мистере Фэйруэзере.

Мадани поклонился:

– Как вам будет угодно.

– И пусть никакое зло не случится с твоими людьми и твоим добром.

Эта мысль Казима была ясна доктору. Ритуальные слова приветствия кочевника приютившему его дому. А у Мадани была большая семья. И пока он будет хранить молчание, они будут жить спокойно. В противном случае его ждала такая перспектива, о которой и думать не хотелось.

Несколько минут спустя Фэйруэзер в бессознательном состоянии был вынесен на носилках из госпиталя двумя секретными агентами Казима и помещен в перевозку. Генерал на прощание отсалютовал Мадани и шагнул внутрь «Авион-вуазена».

Когда оба автомобиля скрылись в ночи, холодящий страх пробежал по жилам доктора Мадани, и он задумался о трагедии, в которую, сам того не желая, оказался замешанным. И тут же взмолился, чтобы забыть о ней.