"Волшебный миг" - читать интересную книгу автора (Картленд Барбара)

Глава 16

Сон без сновидений, всепоглощающий, бесконечный. Сон, оставляющий только одно желание — спать и еще спать.

Салли вдруг осознала, что рядом кто-то тихо разговаривает. Потом она почувствовала на своем запястье чью-то крепкую руку, и внезапную боль от укола в плечо, и снова темнота, похожая на сон, только еще глубже.

Иногда она находилась в полудреме и ощущала безопасность и тепло постели, расплывчатые линии обстановки комнаты, шорохи, создаваемые кем-то, кому она инстинктивно доверяла, а потом опять проваливалась в темноту и крепко засыпала. В моменты, когда она приходила в себя, ей хотелось только одного — забвения. Ей не надо было больше ничего, только отдых измученному телу и сознанию. А затем вдруг она полностью проснулась.

Салли лежала с закрытыми глазами, чувствуя, что ее состояние изменилось, зная, что к ней вернулось сознание, что ей надо об очень многом подумать, многое узнать и насладиться первыми моментами между сном и явью.

В комнате кто-то был. Она слышала движение, осторожное, легкое, которое все-таки свидетельствовало о том, что Салли не одна в спальне. Она очень медленно открыла глаза. Шторы были полузадернуты, а жалюзи опущены так, что только очень тонкий луч солнца проникал в комнату, создавая в ней полумрак и ощущение прохлады.

Около дальнего окна Салли увидела медсестру. Теперь она знала, кто ухаживал за ней, чьи руки дотрагивались до нее, и кому она доверяла даже во сне. Салли повернула голову на подушке, чтобы получше рассмотреть ее лицо, но вдруг медсестра поднялась и подошла к кровати. Она внимательно на нее посмотрела. У женщины было приятное лицо, доброе и понимающее, а из-под шапочки выбивались седеющие волосы.

— Я так и знала, что вы проснетесь сегодня утром, — сказала она улыбаясь. — Вы не хотите что-нибудь поесть?

— Сейчас утро? — спросила Салли.

Сестра кивнула.

— Около десяти часов. Вы голодны?

— Думаю, что да.

Она подумала немножко и улыбнулась.

— Мне кажется, что я съела бы яйцо и выпила чашку чая, если это не слишком сложно.

Не успев договорить, Салли услышала какую-то возню на полу. Медсестра посмотрела вниз.

— Это ваша собака, — сказала она. — Он услышал, что вы заговорили. Ром был таким хорошим, просто золотым песиком, пока вы болели, но из комнаты его вывести оказалось невозможно.

— Можно мне его увидеть? — попросила Салли.

Она протянула руки и уставилась на них в изумлении. Каждый палец был перевязан, бинты доходили до запястий. Она чувствовала, что перевязаны также и голова, и ноги. Сестра, казалось, поняла, что значит удивление Салли.

— Вам сейчас гораздо лучше, можете мне поверить, — сказала она авторитетно. — А бинты очень скоро снимут. Но, прежде чем вы начнете задавать вопросы, позвольте мне принести вам поесть.

Она подняла Рома и посадила его на кровать.

— Не разрешайте ему вас слишком сильно беспокоить, — предупредила она и вышла из комнаты.

Ром в необычайном волнении крутился как волчок по своей хозяйке.

— Ром, дорогой мой Ром, — бормотала Салли, теперь наконец все события вернулись к ней в память.

Она вспомнила те ужасные часы в темноте подземного хода, путь, который ей показал Ром, свою борьбу с камнями, когда ей приходилось заставлять себя преодолевать каждое новое препятствие, сражаясь с холодом и сильнейшим желанием лечь и впасть в забытье. Что было после этого, она не могла вспомнить. История в ее памяти осталась незаконченной. Страх и боль во всем теле от передвижения камней, от попыток пролезть через отверстия, по которым ее вел Ром, а дальше — забвение.

— Ром, драгоценный мой, ты спас мне жизнь! — громко сказала Салли.

Он приветливо вилял хвостом, как будто соглашался с ней. В этот момент потихоньку открылась дверь и в проеме показалась голова Гертруды. Салли радостно воскликнула:

— Гертруда! Как я рада вас видеть!

— Вам лучше? Спасибо тебе, Господи! — сказала Гертруда и вошла в комнату.

— Да, мне гораздо лучше, — ответила Салли. — Долго я была больна?

— Достаточно долго, — заметила Гертруда. — Все очень боялись, что мы можем потерять вас.

— Боже мой! Неужели все было настолько плохо?

Гертруда кивнула головой, а Салли села повыше среди подушек, — Гертруда, — попросила она, — расскажите мне скорее, пока не вернулась сестра, что произошло?

Женщина не стала притворяться, что не понимает вопроса Салли, и придвинулась поближе.

— Вы в самом деле достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы все выслушать? — спросила она. — В эту комнату никому не разрешалось входить, так приказал доктор. Он сказал, что вам надо быть в абсолютном покое, чтобы преодолеть шок.

— Я чувствую себя прекрасно, — сказала Салли нетерпеливо, — и мне хочется знать все, иначе, я просто сойду с ума от любопытства.

— Я вас очень хорошо понимаю, — согласилась Гертруда.

Она села на край кровати и начала рассказывать.

— Вас нашел цыган. Он услышал, как воет Ром, и пошел посмотреть, что там такое случилось. Цыган вас поднял на руки и понес прямо в дом. Это все произошло как раз перед обедом, и все были в гостиной. Он прошел через лужайку и внес вас во французское окно. Вы не можете себе представить, на кого вы были похожи, мисс Салли! Полуобнаженная, а кровь, казалось, текла из каждой поры. Вся одежда в лохмотьях, даже туфли были изорваны.

Мне кажется, что ее светлость чуть не упала в обморок, когда все это увидела, но сэр Гай взял вас у цыгана и понес наверх, я как раз встретила его в коридоре. Надо вам сказать, такого шока мне не приходилось испытывать в жизни. Он пришел сюда и положил вас на кровать, потом посмотрел на меня и спросил:

— Гертруда, она умерла?

Я даже не знала, что ему ответить, потому что вы были синяя от холода и вся в крови, так что, если и не мертвая, то очень близка к этому, по моему мнению. Я достала одеяла и приготовила бутылки с горячей водой, мы вас укутали, а сэр Гай помогал мне. Пока мы этим занимались, мистер Тони позвонил доктору. Он рассказал ему, что случилось, и доктор приехал настолько быстро, насколько могла его доставить машина. Как только он вас увидел, то сразу позвонил и вызвал медсестру, и хотя я, как правило, не очень-то доверяю им, но эта оказалась достаточно хорошей женщиной, должна признать.

Гертруда помолчала немного, но Салли не хватало воздуха от волнения.

— Да, да, Гертруда, продолжайте, прошу вас! Скажите, что случилось потом. Что, все подумали о моем исчезновении, и как я оказалась в таком состоянии?

Все рассказанное Гертрудой очень точно отражало события минувшего дня, потому что не только леди Торн, сэр Гай и Бейтсон говорили ей что-то, но и сама она прожила в доме достаточно долго, чтобы сразу почувствовать, случилось что-то, касавшееся семьи. И хотя прошло какое-то время после злосчастных событий, прежде чем Салли узнала детали, вся история, в изложении Гертруды, оказалась в основном правильной.

После того, как доктор осмотрел Салли и сделал все возможное, чтобы она осталась жива, он прикрепил к ней сиделку и обратился к сэру Гаю за разъяснениями причин, по которым Салли оказалась в таком плачевном состоянии. Конечно, леди Торн и сэру Гаю было нелегко объяснить, каким образом девушка, гостившая у них в доме некоторое время, уехала ранним утром, как они считали, а потом вдруг оказалась в таком положении.

Нэда не присутствовала при этом разговоре, состоявшемся наверху, когда доктор вышел из спальни Салли. Сэр Гай спустился вниз и позвал Тони, беседовавшего с Нэдой в гостиной, сходить к цыгану и обследовать то место, где он нашел Салли.

Тони согласился и после того, как было решено, что леди Торн и Нэда будут обедать, не дожидаясь их, сэр Гай и Тони пошли через лес. Они нашли цыгана в его фургоне и вместе с ним пошли в песчаный карьер. Еще было достаточно светло, и они смогли увидеть проделанную Салли дыру, через которую она выползла наружу. Они поняли, что она скатилась по насыпи, через кусты вереска, скрывавшие отверстие.

Только потом сэр Гай догадался, что это и был тот самый таинственный подземный ход, который так усердно искали дети. Весь вопрос состоял в том, зачем Салли, разыскав его, полезла туда.

Обсудив каждую возможную причину такого странного поведения девушки, включая ту, что она сама назвала в своем письме, мужчины вернулись в «Убежище», пообедали и присоединились в гостиной к леди Торн. Она была одна, потому что Нэда устала и ушла спать, как она объяснила. Сыновья рассказали ей, что выяснили в песчаном карьере.

— В таком случае Салли должна была войти в подземный ход из дома, — воскликнула леди Торн.

Сэр Гай и Тони уже думали об этом и позвонили, чтобы пришел Бейтсон. Когда он вошел в гостиную, они попросили его дать им ключи от подвалов.

— У меня ключ только от винного погреба, сэр Гай, — ответил лакей. — Все остальные ключи у мисс Торн.

— Какие другие ключи? — спросил сэр Гай.

— Ключи от других помещений. Мисс Торн настаивала на том, чтобы они были заперты, и никто, кроме нее, не должен был туда входить, — ответил Бейтсон мрачно, словно пытаясь дать им понять, что с тех пор, как мисс Торн поселилась в «Убежище», эта тема стала яблоком раздора между ними.

— Я схожу к ней и попрошу у нее ключи, — предложила леди Торн, поднимаясь с дивана, но сэр Гай протянул руку и остановил ее.

— Не беспокойся, мама, я сам их у нее возьму.

Он поднялся наверх и постучал в дверь комнаты Нэды. Когда она позволила войти, он так и сделал и обнаружил ее, совершенно одетой, сидевшей за письменным столом. Она очень удивилась, увидев его.

— Извини, Нэда, что я беспокою тебя, но мне нужны ключи от подвала.

Он не отводил от нее взгляда, пока говорил, и в какой-то момент ему показалось, что в глазах Нэды промелькнул страх.

— Ключи от подвала? — переспросила она медленно. — Но все ключи у Бейтсона.

— У Бейтсона ключ только от винного погреба, — возразил ей сэр Гай. — А я имею в виду ключи от остальных помещений.

Нэда успела взять себя в руки.

— А, ты имеешь в виду ключ от чулана, — сказала она. — Думаю, что он где-то здесь.

Она огляделась вокруг, и ее взгляд остановился на платье, в которое она была в тот день одета, а когда переодевалась к обеду, бросила его на спинку стула. На нем были большие накладные карманы, и Нэда знала, что все ключи в одном из них. Все они были разных размеров, и Нэде не было необходимости разглядывать их, чтобы определить какой от чего. Трудность состояла в том, чтобы достать нужный ключ, а сэр Гай не смог бы заметить, что все остальные тоже находятся в этом кармане. Нэда еще раз осмотрела комнату.

— Мне кажется, что я его оставила внизу, — сказала она. — Я сейчас схожу и принесу.

— А мне кажется, что они здесь, — возразил ей спокойно сэр Гай.

— Почему ты так думаешь?

— Тебя устроит, если я скажу, что мне подсказывает интуиция? — спросил он.

Нэда колебалась какое-то мгновение, а потом разозлилась.

— Не будь глупцом, Гай. Зачем я буду говорить, что ключ внизу, если он здесь?

— Я полностью уверен, что ключи находятся в этой комнате, Нэда, — ответил он. — Может быть, мне помочь тебе поискать?

— Я думаю, Гай, что ты себя глупо ведешь и, надо заметить, довольно оскорбительно. Я не понимаю, почему.

Он казался таким большим и непреклонным, стоя в дверном проеме. Очень нетерпеливо сэр Гай сказал:

— Я предлагаю тебе начать поиски. Мне кажется, что это то самое платье, в котором ты была сегодня днем, возможно, что ключи находятся там.

Растерявшись на мгновение, Нэда подошла к стулу и достала из кармана ключ, от так называемого чулана и передала его сэру Гаю. Но, к несчастью, когда она доставала его из кармана, остальные ключи звякнули, и он услышал этот звук. Сэр Гай взял у нее ключ и сказал:

— Остальные тоже, пожалуйста.

— Какие остальные?

— Другие ключи, лежащие в этом кармане.

— Это не от подвала.

— А мне кажется, что именно от подвала, — сказал он. — Так или иначе, я хочу их получить.

— Не будь глупцом, Гай, это ключи от разных кладовых.., возле кухни.., еще от...

— Я хочу их получить.

— Но зачем они тебе?

— Разве должна быть какая-то особая причина, чтобы получить ключи от своего собственного дома?

— Никакой, если ты ставишь так вопрос, но они будут совершенно бесполезны, если ты собираешься идти в подвал. Это совсем другие ключи.

— Это мы посмотрим, — сказал сэр Гай. — Дан мне их, пожалуйста. — С кислым выражением лица Нэда достала из кармана ключи и передала их сэру Гаю. Он взял их и широко распахнул дверь.

— Я хочу, чтобы ты пошла с нами.

— Но зачем? И куда мы собираемся идти?

— Посмотреть на подземный ход, — ответил сэр Гай.

Нэда рассмеялась, и, надо заметить, что звук был не из приятных.

— Ты имеешь в виду, эту глупую сказку? Мне казалось, что ты уже достаточно вырос, чтобы верить в чепуху подобного рода.

— Тем не менее я хочу, чтобы ты пошла со мной.

— Ну, что же, отлично.

Нэда тряхнула головой и пошла впереди него вниз по ступенькам.

Тони и Бейтсон ждали их перед лестницей, ведущей в подвал. Они очень тщательно обследовали несколько маленьких помещений, в которых хранились старые ящики от вина, сундуки и расшатанная, поломанная мебель. Потом перешли в чулан.

— Дверь замкнута, — сказал Тони, толкнув дверь в дальнем конце чулана.

— Думаю, что у меня найдется ключ, — сказал сэр Гай. — Который из них, Нэда?

Он протянул ей три ключа. Она неохотно, не сказав ни слова, указала на нужный. Сэр Гай открыл дверь, и они оказались в большом, побеленном помещении с низким потолком. В дальнем углу были свалены пустые упаковочные ящики.

— Кажется, больше тут ничего нет, — сказал Тони.

Но сэр Гай в этот момент смотрел на Нэду, и увидел, как на ее лице промелькнуло облегчение при словах Тони.

— А мне кажется, что нам следует посмотреть за ящиками, кто знает, может быть, там что-нибудь интересное найдется, — сказал он спокойно.

Бейтсон и Тони взялись за работу.

— Здесь ничего нет, — повторил Тони.

— Странно, — ответил сэр Гай и стал тщательно обследовать стену, используя свой фонарик, так как свет в помещении был довольно тусклым. Через минуту или две он воскликнул:

— Тони, ты здесь ничего необычного не видишь? — и осветил стену сверху донизу.

Тони подошел поближе.

— Здесь трещина или контур двери?

— Думаю, это дверь, — ответил его брат. — Как нам ее открыть, Нэда?

— Откуда я знаю? — фыркнула та, но на ее лице явно было выражение страха.

Сэр Гай стал отрывать бумагу, покрытую толстым слоем пыли и грязи. И через несколько минут работы открылось отверстие для ключа. Трое мужчин в молчании, более красноречивом, чем слова, уставились на него. Сэр Гай попробовал один ключ, а потом другой. Последний ключ подошел, и дверь распахнулась.

После этого уже не составило труда найти проход в ту комнату, где Салли видела колченогий стол с остатками еды. Здесь все и началось. Нэда хвасталась Салли, что в этой комнате все убирается, и остатков пищи действительно не было, но остались тарелки. Рассказывая Салли, Нэда все прекрасно описала, но на деле у нее просто не хватило времени, чтобы положить посуду в пакет и унести, как она обычно это делала. На столе так же оставались чашки и вилки с ножами. Это само по себе удивляло, но еще большее изумление вызвали чемоданы Салли, стоявшие в углу комнаты.

Сэр Гай смотрел на них какое-то время, не говоря ни слова, потом повернулся к старому дворецкому.

— Я думаю, что теперь мы обойдемся без вас, Бейтсон, — сказал он.

Бейтсон повернулся на каблуках, почти как солдат.

— Слушаюсь, сэр Гай.

Ему не надо было объяснять, что то, что должно произойти, является чисто семейным делом.

Оставшись наедине со своей совестью, Нэда начала рассказывать. И это был уже вопрос времени, провести их в прекрасную подземную часовню, показать, где вынимается камень, металлический рычаг и старинную дверь, которая вела в подземный ход. Во второй раз за сегодняшний день, но теперь уж без бравады и ощущения триумфа, она рассказывала, как они с Айвором спасали своих соотечественников и перевозили в безопасную Англию.

Пока Нэда говорила, сэр Гай и Тони слушали ее очень серьезно, и когда она закончила, рассказав всю историю до самого конца, они продолжали молчать.

— Ну что? — спросила она через некоторое время. — Что вы собираетесь со мной делать?

Но они не могли ей сейчас ответить, потому что и сами не знали, как с ней поступить.

Когда сэр Гай и Тони поднялись наверх, было уже очень поздно. Леди Торн ушла спать, и они не стали ее беспокоить. Сэр Гай отправил Нэду в ее комнату, а он сам и Тони до самого утра спорили и решали, стараясь найти выход из этой ужасной ситуации, в которую их, вовлекла Нэда.

Когда они наконец бесконечно усталые, поплелись на второй этаж в свои спальни, решение так и не было найдено. Единственное, на чем они сошлись, это поговорить утром с Айвором.

Но к утру Нэда взяла решение всех проблем на себя. Они с Айвором ушли еще до того, как проснулись слуги. Она оставила письмо для сэра Гая, в котором сообщала, что намеревается выйти за Айвора замуж, и аннулировать свое британское гражданство, чтобы остаться тем, кем она считала себя всегда — полькой. Они собирались жить в Эйре и продолжать работу для своей собственной страны любым доступным им способом. Больше семью Торнов они не побеспокоят, и дальше она хитро добавляла, что они надеются, семья Торнов их также не станет беспокоить. В связи с этим, Нэда упоминала, что в качестве свадебного подарка прихватила деньги, оставленные на хозяйство, в количестве чуть более пятидесяти фунтов, но она надеялась, что сэр Гай не станет ее осуждать за это. Нэда также сообщала, что взяла с собой только те свои вещи, которые вместились в самолет, и если он не возражает, то за остальными она пришлет кого-нибудь попозже.

Сэр Гай читал письмо и смеялся. Как это было похоже на Нэду! Он не мог не восхищаться ее мужественной попыткой, изменить в лучшую сторону то, что было действительно плохо. Другими словами, как сказал Тони, она уехала, и вопрос исчерпан.

Они решили ничего не говорить леди Торн о странных посетителях из другой страны, которых Нэда приводила в дом. Что касалось Салли, они остановились на версии, что она закрыла ее в подземном ходе из ревности, собираясь выпустить попозже. Но Салли оказалась достаточно умной, чтобы самой найти выход из секретного подземелья.

Она выбралась, и слава Богу. Лучше не думать, что могло бы случиться, если бы ей это не удалось. И Тони, и сэр Гай пришли к выводу, что это будет самое лучшее решение всех проблем. Оставалось надеяться, что и Салли сможет быть достаточно великодушной, чтобы забыть те страдания и боль, которые ей пришлось испытать.

Гертруда только успела дойти до конца своей истории, когда они услышали, как по коридору идет медсестра.

— Ох и достанется мне сейчас, если она узнает, что я все это время разговаривала с вами, — испуганно сказала Гертруда. — Закройте глаза, мисс Салли, и я надеюсь, что не слишком вас утомила.

— Нет, не слишком, — ответила Салли шепотом.

Она послушно закрыла глаза, а Гертруда поспешила к умывальнику и выливала воду из кувшина, когда в комнату вошла сиделка. Она принесла поднос с едой и поставила его около кровати. Салли открыла глаза.

— Какой замечательный завтрак, — воскликнула она. — Я обязательно все съем.

Она так и сделала, но потом почувствовала, что очень устала, и опять уснула. Проспала Салли все утро и большую часть дня. Но после чая почувствовала себя достаточно бодрой, чтобы лежать и обдумывать все, что рассказала ей Гертруда, многому удивляясь и чувствуя огромное облегчение и удовлетворение при мысли, что Нэда уехала навсегда. Она, конечно, не забыла ту боль, которую испытала, когда та через отверстие в двери подземного хода сказала, чтобы она оставила сэра Гая ей.

— Гай, Гай, — прошептала Салли про себя, чувствуя, что просто обязана быстрее поправиться, потому что ей очень хочется его опять увидеть.

Она чувствовала нетерпение все последующие дни. Леди Торн заходила навестить ее каждый день, но никто даже и не намекал, что сэр Гай может тоже зайти к ней. Тони вернулся в Париж, как она узнала, но он ей написал и даже прислал открытку с изображением танцовщицы варьете, что, по мнению леди Торн, повергло в шок все местное отделение связи.

Каждый раз, когда стучали в дверь, и сиделка спрашивала, не будет ли она против прихода посетителя, сердце Салли начинало учащенно биться, но сэр Гай не навестил ее ни разу.

С ее рук сняли бинты, и хотя ногти еще были слишком короткие, Салли надеялась, что они скоро отрастут, а порезы практически исчезли. Раны на лбу тоже выглядели значительно лучше. Только одна из них багровела на фоне белой кожи, а остальные были спрятаны под волосами, и их не было видно. Больше всего ее беспокоила рана на поврежденном колене, но, как весело заметил доктор:

— Совсем скоро вы не сможете увидеть шрамы даже через пару дорогих нейлоновых чулок. А сейчас, — добавил он, — не попробуете ли вы встать?

— А можно? — спросила Салли. — Я так устала лежать в кровати.

— Моя работа закончена, — ответил он ей. — Вы выздоравливаете, и с завтрашнего дня я могу отослать сиделку. Все, что вам сейчас надо, это хорошо питаться, проводить на свежем воздухе как можно больше времени и заниматься тем, чем вам хочется. Вот что вам прописывает доктор.

Салли засмеялась.

— Какой замечательный рецепт!

— Я не сомневался, что вам понравится, — сказал он. — Ну что же, можете подняться сегодня после полудня, но не вините меня в том, что ноги у вас будут как ватные. Думаю, что пока будет лучше пообедать в постели. Могу пообещать, что вы и сами предпочтете это.

— Как хорошо, что я могу встать! — воскликнула Салли.

После ленча сиделка помогла ей одеться, выбрав прелестное платье из белого крепа с рисунком из розовых и голубых цветов, которое было частью ее приданого.

— Я не советую вам спускаться вниз в первый же день, — сказала она. — Лучше посидите у окна и насладитесь солнышком.

— Это будет замечательно, — согласилась Салли.

Как доктор и обещал, ноги у нее действительно были как ватные, но с другой стороны она чувствовала себя очень хорошо, и голова была совершенно ясная. Как было приятно смотреть вниз на сад, видеть розы в полном цвету, а за лужайкой — зеленые кроны деревьев, и рядом с лесом, карабкавшиеся вверх к небу вересковые пустоши.

Сиделка вышла из комнаты, и она осталась одна, когда раздался стук в дверь.

— Войдите, — сказала Салли, предполагая, что сейчас войдет леди Торн, но когда она повернулась с улыбкой, собираясь поприветствовать хозяйку дома, то увидела, что в дверях стоит сэр Гай.

Ее сердце испуганно забилось, но когда он закрыл дверь и пошел к ней, оно забилось еще быстрее. Салли совсем забыла, какой он высокий и широкоплечий, и какие серые у него глаза. Сэр Гай ничего не говорил, пока не подошел к ней совсем близко, а потом очень мягко спросил:

— Вам лучше?

Салли кивнула. В этот момент она не решалась сказать ни слова, потому что не доверяла своему голосу.

— Я очень рад. Мы все беспокоились о вас.

— И вы тоже?

Она задала этот вопрос, не успев подумать, и тут же удивилась своей смелости.

Сэр Гай ответил на него очень серьезно.

— Я все это время очень переживал за вас, Салли.

Она почувствовала, что краснеет, и, испугавшись своей слабости, откинулась на спинку кресла. Он тоже сел, ближе, чем она ожидала, и уж совсем неожиданно взял ее руку и стал рассматривать раны на пальцах. При его прикосновении Салли почувствовала, как напряглось ее тело. Она испытала те же самые ощущения, что и тогда в библиотеке, заставившие ее задрожать, но на этот раз уже не от страха.

— Бедные маленькие ручки! — сказал сэр Гай очень мягко, потом вдруг его голос изменился, стал ниже и выразительнее. — Салли, мне вам надо очень много сказать. Вы себя чувствуете достаточно окрепшей, чтобы выслушать меня?

— Достаточно окрепшей?

Она смотрела на него и видела в его глазах что-то такое, от чего ее сердце затрепетало, а дыхание участилось.

Салли дрожала, но от какого-то приятного, не испытанного раньше волнения, которое, казалось, бежит по ее венам как огонь. Инстинктивно она сжала его пальцы, как ребенок, когда надеется на помощь того, кто старше и может его защитить.

— Пожалуйста, — попросила она его. — Скажите мне все прямо сейчас.

— Вы позволяете? — спросил он. — Моя дорогая, я так вас люблю.

Слова, казалось, сорвались с его губ, но когда Салли ахнула, он добавил:

— Но прежде, чем я скажу что-нибудь еще, мне необходимо попросить у вас прощения. Салли, вы должны попытаться меня понять, только в этом случае я могу рассчитывать, что вы меня когда-нибудь простите.

— Простить вас? — удивленно переспросила Салли.

— Позвольте мне все объяснить! — сказал сэр Гай, и хотя он все еще держал ее руку, выражение его лица изменилось, оно стало таким, каким привыкла видеть его Салли — равнодушным и циничным.

— Когда я был очень молодым, — начал он, — я влюбился в очень красивую девушку. Мне казалось, что и она любит меня. По крайней мере какое-то время мы были счастливы вместе. Потом она вдруг стала какой-то странной, угрюмой, беспокойной, я никак не мог понять, что случилось. Но однажды вечером мы гуляли после обеда по саду, и она мне все объяснила. Берил, конечно, любила меня по-своему, привязалась ко мне за все годы нашей дружбы, с самого детства, но она.., безумно была увлечена мужчиной, очень привлекательным физически, как она объяснила, но с которым у нее больше не было ничего общего.

Салли глубоко вздохнула, потому что знала, что слышит историю леди Берил из первых уст.

— Я спорил с ней, — продолжал сэр Гай, — умолял, уговаривал, обращался к ее здравому смыслу не только ради своей выгоды, но и ради нее самой. Она была очень откровенной со мной и сказала, что не может противостоять страсти, которую он вызвал в ней, подобно пьянице, который не может отказаться от выпивки. Этой ночью она с ним сбежала.

Сэр Гай замолчал, а Салли сочувственно воскликнула:

— Могу себе представить, в каком вы были состоянии! Он не смотрел на Салли, но его пальцы сжали ее руку так сильно, что она почувствовала боль.

— Этого оказалось достаточно, чтобы с тех пор я перестал доверять женщинам и относился к ним с подозрением. Вскоре после этого мне пришлось вызволять Тони из очень неприглядной ситуации, в которую он вовлек себя. Я не стану вдаваться в детали, достаточно будет сказать, что девушка была красивой внешне, но очень испорченной внутри. К сожалению, она оказалась не единственной. Тони как будто специально находил женщин, чья прекрасная внешность была их единственным достоинством. Постепенно я стал думать, что все женщины одинаковы, и что красивое лицо лишь маска, скрывающая безобразную похоть.

— О! — выдохнула Салли.

— Я не хотел вас шокировать, — сказал сэр Гай, — но мне необходимо, чтобы вы поняли мои чувства, когда я вас увидел в шесть часов утра на пороге своего дома на Хилл-стрит.

Салли выдернула свою руку и приложила ее к щеке.

— Вы имеете в виду... — запинаясь, пробормотала она, — что подумали.., что Тони и я...

— Да, — ответил сэр Гай. — Я именно так и подумал, и хотя я никогда не видел вас раньше, мне было больно думать об этом, потому что вы были такой красивой и молодой.

— Как вы могли? — возмутилась Салли, чувствуя, как краска бросилась ей в лицо, потом схлынула и она стала еще бледнее, чем была до этого.

— Я задавал себе этот вопрос тысячу раз с тех пор, как узнал правду, — признался сэр Гай, и его тон стал суровым. — Я лежал с открытыми глазами ночь за ночью, с тех пор, как вас принесли домой в таком состоянии, ругая себя за глупость, но яд недоверия так глубоко проник в меня. Мне следовало давно понять, невинность, написанная на вашем лице, не притворство. Мне следовало знать, что этот потерянный детский взгляд, когда я был груб и жесток, искренний, настоящий. Только мое сознание отказывалось в это верить, хотя сердце уже знало правду.

Сэр Гай наклонился к ней, отнял ее руки от лица и больше не отпустил их.

— Послушайте меня, — сказал он, но когда ее длинные ресницы так и не поднялись, он добавил. — Посмотрите на меня, Салли.

Она не сразу послушалась его. Потом, как будто какая-то магия заставила ее против воли медленно поднять глаза, Салли потрясло выражение его лица.

— Мое сердце говорило мне правду, — повторил он опять очень мягко, — потому что я полюбил вас, Салли, еще тогда, когда вы сидели несчастная и обманутая в своем свадебном платье. Я уже любил вас, когда привез сюда, когда наблюдал, как вы играли с детьми, когда увидел, как вы восхищены моим домом и мамой. Но я боролся с этим чувством, стараясь убедить себя, что то, что я видел собственными глазами на Хилл-стрит, лишний раз доказывает, что вы такая же, как все — слабая и безвольная, когда дело касается ваших желаний. И, несмотря на то, что я старался не верить, я все равно любил вас, Салли, и сейчас люблю, и буду любить всю мою жизнь.

Салли показалось, что звук его голоса, произносивший слова, о которых она так долго мечтала, слишком большое потрясение, которое она не в силах перенести. Она чувствовала блаженство, и от очарования этого момента ей стало нехорошо. Салли закрыла глаза и отвернулась, ожидая, когда пройдет головокружение.

Голос сэра Гая потихоньку затих. Она не двигалась. Вдруг он вскочил, лицо его побледнело, а глаза стали темными от беспокойства.

— Я, наверное, поспешил со своим признанием, — сказал он, — но я так вас люблю, и столько страдал последние несколько дней, что забыл, как плохо с вами обращался в прошлом. Мне нужно было вам дать время, чтобы подумать. Может быть, если повезет, вы научитесь любить меня хоть немножко.

Он отошел к окну и стоял к ней спиной, глядя в сад.

— Как вы думаете, — начал он, и в его голосе звучала почти мольба, которой Салли никогда не приходилось слышать от него прежде, — вы сможете когда-нибудь полюбить меня?

Больше она не могла его мучить и неуверенно поднялась со стула. В этот момент он повернулся и увидел, что она идет к нему. Сэр Гай встретил ее на полпути. Он заглянул в распахнутые, сияющие глаза, и, не удержавшись, обнял ее. Очень долго никто из них не говорил ни слова. Наконец прерывавшимся от избытка чувств голосом, сэр Гай сказал:

— Салли, ответь мне! Моя дорогая, прошу тебя, ответь мне!

— Я.., люблю тебя, Гай. Я.., люблю.., тебя.

Салли сказала это так тихо, словно дыханием вырвались эти слова, но он услышал.

Наконец она узнала вкус настоящего поцелуя. Те прежние разительно отличались от этого — страстного, обжигающего. Он полностью захватил все ее существо, и объединил их в одно целое — мужчину и женщину, любивших друг друга, забывших обо всех и обо всем.

— О, Салли, Салли! — воскликнул сэр Гай и приник губами к нежной шее, поднимая ее на руки.