"Похищенный жених" - читать интересную книгу автора (Хокинс Карен)

Глава 5

Фиона проснулась и, еще не открыв глаза, поняла, что она не одна в комнате.

Потянувшись, она повернулась и увидела Джека, сидящего перед камином, пламя которого бросало отблески на его лицо. Галстук у него был развязан, сюртук брошен на стул, рукава рубашки закатаны выше локтей. В руках у него был бокал с янтарной жидкостью. Невидящим взором он смотрел на пляшущие в камине огоньки.

Фиона оперлась на локоть и убрала волосы с глаз.

– Ну? Что сказал поверенный?

Джек даже не повернул головы в ее сторону.

– Ты прекрасно знаешь, что он сказал. Только решением парламента можно аннулировать брак, если ты согласишься сказать, что я не прикасался к тебе. – Он скривил губы. – Но ведь ты не согласишься, как я понимаю?

– Нет.

Он так и не оторвал глаз от огня. Дрова в камине потрескивали, потянуло легким теплом.

Фиона радовалась теплу. Она пылала гневом, когда Джек покинул ее, но холод в спальне вынудил ее искать убежище в громадной постели. Она сняла мантилью и попыталась расшнуровать туфли, но шнурки запутались, и застывшими пальцами ей не удалось их распутать. В конечном итоге она залезла под простыни полностью одетой, накрыла голову подушкой и почти мгновенно заснула.

Джек наконец бросил на нее холодный, суровый взгляд, продолжая держать бокал в руке.

Она приподняла край простыни.

– Должно быть, ты очень устал. Тебе надо поспать…

Он со стуком поставил бокал на стол, устремив на нее гневный взгляд.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы кто-то проявлял обо мне заботу! Я попал в ловушку с этой женитьбой, но я не смирюсь с мяуканьем жены, которую мне навязали!

Фиона вцепилась обеими руками в простыню.

– Очень хорошо, – сказала она благоразумно спокойным тоном. – Больше я никогда не стану спрашивать о твоем самочувствии. Однако не думай, что я смирюсь с твоим дурным поведением. Мы можем оставаться приятными друг другу по крайней мере до того момента, когда у нас появится ребенок. После этого я перееду в Шотландию.

– А ребенок?

Она нахмурилась:

– Он останется со мной.

– Чудесно. И тогда ты оставишь меня в покое?

Эти слова не могли слишком ее задеть, потому что никаких иных она и не ожидала.

Джек встал, стащил галстук и отбросил его. Он довольно долго снова наполнял бокал, слегка при этом покачиваясь.

Он был пьян. Сердце у Фионы упало. Он придет сейчас к ней на кровать, чтобы выполнить свои обязанности… и что ей делать? Ее тело и мозг испытывали странную опустошенность, и предстоящая перспектива ее ужасала. Ее ужасало то, что когда-то было самым потрясающим в ее жизни.

Ее воспоминания были ярко окрашены их страстью, от которой ничего не осталось. Куда-то подевались волнение, интерес. Остались только гнев и недоверие.

Джек стащил через голову рубашку и бросил ее на пол. В течение считанных мгновений он сбросил брюки и остался перед ней обнаженным.

Огненные блики играли на его теле, очерчивая выпуклости на его груди, мышцы его рук и плеч, отражаясь на плоском животе. Он был прекрасен. Даже сейчас вид его обнаженного тела согревал Фиону и наполнял предощущением чего-то волнующего.

– Почему ты до сих пор одета? – хрипло спросил он.

– Мне было холодно.

Его губы изобразили подобие улыбки.

– Если нам суждено сделать ребенка, ты должна принести жертвы.

Фиона лишь смогла кивнуть:

– Конечно. – Встав, она развязала платье, не спуская взгляда с Джека. В нем ощущалась какая-то напряженность, словно он собирался броситься в атаку.

Что вовсе не так уж плохо, решила она, глядя в его голубые глаза и обращая внимание на длинные загнутые ресницы. Он в самом деле может броситься в атаку, и это будет чудесно. Она уже это знала. Он был из числа покорителей сердец, чрезвычайно искусный в постели и готовый получить удовольствие, доставляя его другому.

Фиона закусила губу, чтобы справиться с дрожью. Ей хотелось обнять Джека и зацеловать его, призвав его продолжить это обольщение. Ей хотелось положить ладонь ему на лицо и ощутить щетину на щеках и подбородке. Ей хотелось обвить его шею руками, притянуть его рот к своим губам и снова вкусить в полной мере страсть, некогда бурлившую между ними.

О Господи, вот оно! Они были одни в его постели, были женаты, ничто не мешало довести до завершения их брачный союз. Совершенно ничто!

Фиона нервно огляделась вокруг.

– Какая славная комната!

Он не спускал с нее взгляда.

– Славная, в самом деле.

Щеки у Фионы пылали, она изо всех сил пыталась отвлечься от непрошеных мыслей и обрести над собой контроль.

– Изысканная спальня. Это обюссонский ковер?

– Да. – Джек направился по ковру к кровати.

– А часы…

– Часы ормолу. – Он остановился рядом с кроватью. – Стулья хепплуайт. Стол пембрук, а висящая над камином картина принадлежит кисти Рубенса. Что еще ты желаешь узнать?

– Ты хорошо знаешь свой дом. – Фиона бросила на Джека любопытный взгляд. – А почему ты интересуешься такими подробностями?

– Потому что это мое.

– И тем не менее… ты не поинтересовался именем моего слуги?

– Слуги, как и все люди, приходят и уходят. А дом останется моим, пока я существую.

Она заставила себя не смотреть на Джека, который стоял такой красивый и обнаженный рядом с кроватью. Ага, картина над камином.

– Очень симпатичная картина.

На картине была изображена рыжеволосая женщина, вглядывающаяся в лицо своего возлюбленного. На ее лице читалось чувственное желание.

– Ой, она обнаженная!

– Да, все красивые женщины должны быть обнаженными. – Джек сел на край кровати, и матрац прогнулся под ним, а его бедро соприкоснулось с ее ногой.

Фиона сделала попытку отодвинуться, но ей помешали это сделать простыни.

Он положил руку ей на колени. Фиона застыла, сердце ее заколотилось так гулко, что, казалось, он мог услышать его удары.

– Джек, может быть… может быть, мы немного подождем, пока…

– Нет, ты добивалась этого брака, Маклейн. Хотела настолько сильно, что лишила меня свободы. И теперь ты его получила.

Она обожгла его взглядом, гнев отчасти погасил нервную дрожь.

– Я вовсе не хотела, чтобы меня швырнули на кровать и после этого… – Она попыталась унять дрожь в голосе. – Джек, нет причин для того, чтобы мы не могли строить наши отношения корректно…

– Корректно? Это было очень корректно – похищать меня и тащить к алтарю, словно мешок с картошкой?

Ей страшно не нравилось, что он прав.

– Послушай, Джек…

– Если я вынужден это делать, то пусть это будет на моих условиях.

Он не давал ей выбора. Она не хотела, чтобы он спорил с ней, будучи обнаженным. Это чрезвычайно отвлекало и мешало находить убедительные аргументы.

– Каковы твои условия?

Он подался вперед.

– Находясь в моем доме, ты остаешься в моей постели.

Фиона никак не могла проглотить комок в горле. Она лишь кивнула.

– Далее, – продолжил Джек, устремляя взор на ее губы, – ты делаешь это с подобающим энтузиазмом.

У нее наконец прорезался голос.

– Ты заставляешь меня притворяться, что я испытываю чувства, которых у меня нет?

Джек положил ладонь ей на грудь, и Фиона вздрогнула, кожа у нее заполыхала, дыхание сделалось прерывистым, и она почувствовала, что ею овладевает вожделение.

Джек улыбнулся, на его лице отразилось удовлетворение.

– Со мной тебе не придется притворяться, любовь.

Если бы Фиона могла уйти, убежать без оглядки как можно быстрее! Но если она вернется домой без Джека, ее братья придут в бешенство. Она никогда не сможет их убедить в том, что ушла по собственной воле. Они посчитают, что Джек бросил ее, и сочтут это оскорблением, которое нельзя простить. Она глубоко вздохнула.

– Очень хорошо. Ты прав, что мы не можем делать это кое-как. Мы должны делать это с «подобающим энтузиазмом».

В камине потрескивали дрова. Джек взял ее подбородок большой теплой рукой и повернул к себе. Она едва не ахнула, увидев, как светились его глаза; если она полыхала, то он горел ярким пламенем. Он хотел, он страстно желал ее.

Тело Фионы затрепетало от ответного желания.

Джек медленно прижал губы к ее губам, и Фиона окунулась в море жарких ощущений. Без раздумья она отдалась той страсти, которую пробудил в ней поцелуй Джека. Она ощутила, как размягчается ее тело, по мере того как его ладони скользят по всему ее телу, как его мужское достоинство прижимается к ней.

Он горел от вожделения и страсти, приправленной остатками гнева. Его принудили жениться, поэтому он должен получить взамен сполна.

Он провел ладонью по ее спине вплоть до бедра и ниже. Фиона беспокойно задвигалась, прижимаясь к нему, ища своим ртом его губы со все возрастающим отчаянием.

– Ты хочешь этого? – пробормотал он у самых ее губ. Затем положил ладонь между ее бедер и сжал ей лобок. – Или этого?

Она застонала, содрогнувшись от желания, и тело Джека напряглось в ответ. Он отчаянно хотел ее, его тело ныло от непередаваемого желания, и он боялся, что это может испортить наслаждение им обоим.

Она возилась с платьем, пытаясь его снять.

– Позволь мне, – внезапно охрипнув, сказал он. Фиона кивнула. Щеки ее полыхали, губы распухли от поцелуев. Джек быстро справился с оставшимися застежками. Он хотел видеть ее нагой, с распущенными волосами, с разведенными для него ногами – только для него, и больше ни для кого.

Эта мысль заставила его задуматься. Он не испытывал раньше собственнических чувств; его связи носили характер развлечений, получив удовольствие, он уходил и забывал о них. Свобода подобных встреч и придавала им определенную пикантность.

Но с Фионой все было иначе. Возможно, потому, что она была единственной женщиной, которую он потерял раньше, чем успел устать от нее. Может быть, потому, что она была единственной женщиной, которая отвергла его. А может, все объяснялось проще – чувством собственности. Она была его женой. От этого слова он испытывал непонятную дрожь. Грудь его вздымалась при этой мысли, тело возбуждалось.

Последняя завязка платья была развязана. Платье соскользнуло вниз, к талии – эта смесь кружев, шелка и невинеости. Освободившись от него, Фиона отбросила его в сторону.

На ней оставалась лишь тонкая рубашка, и розовые бутоны сосков дерзко выпирали сквозь материю, отчего у Джека невольно потекли слюнки.

Фиона села и наклонилась, чтобы расшнуровать ботинки. Рубашка натянулась, аппетитно обрисовывая округлые ягодицы. Джек залюбовался обольстительными формами, мысленно представив, как он приласкает эту очаровательную попку.

– Шнурки запутались, – пробормотала она, наклонясь еще ниже. Волосы ее упали на плечи, шпильки осыпались на пол. Фиона досадливо вздохнула, вынула оставшиеся шпильки и закрепила волосы за ушами. Джек наблюдал за ней, сердце у него билось все быстрее. Волосы у нее были шелковистые и густые и при свете камина казались черными. Ему хотелось провести руками по этим волосам, погрузить пальцы в это мягкое богатство. Боже, она была прекрасна!

Не подозревая того, что Джек с трудом сдерживает себя, Фиона сердито потянула за узелок.

– Проклятие! – рассердилась она. – Я не могу их развязать, они все затянулись.

Джек схватил ее за запястье:

– Оставь их в покое. Я не могу ждать.

Он притянул ее к себе и, целуя, стал стягивать рубашку с ее плеч, к талии, к ногам.

Кружева зацепились за каблук, Джек дернул рубашку еще сильнее, не обращая внимания на треск разрываемой материи. Обхватив Фиону за талию, он приподнял ее и положил на середину постели. И теперь она лежала перед ним нагая, дразня белизной кожи, обрамленная густыми глянцевыми волосами, в шелковых чулках и темно-синих кожаных башмачках.

Джек отступил назад, чтобы насладиться обольстительным зрелищем. Было нечто пикантное в том, что тело ее было обнажено и в то же время на ногах оставались строгие башмачки, а чулки закрывали ноги вплоть до середины обнаженных округлых бедер.

Ослепительная белизна ее тела контрастировала с длинными черными волосами, рассыпавшимися на подушке, и густыми завитками под животом, которые скрывали тайны между пока еще сведенными вместе бедрами.

Никогда в жизни Джек не видел ничего столь обольстительного, столь прекрасного. Фиона подняла руки и притянула его к себе, прижавшись обнаженной грудью к его груди. Джек утонул в ее объятиях, вбирая в себя исходящий от нее аромат. Он пробовал на вкус ее губы, щеки, целовал в нежную шею и плечи. Каждый дюйм ее тела был для него привлекательным и интригующим. При каждом поцелуе тихий стон вырывался из ее уст, который, в свою очередь, зажигал его. Снова и снова он возвращался к ее губам и целовал их, вдыхая ее аромат и исследуя ее.

Фиона постанывала возле его рта, и от этого чувственного звука Джек в конечном итоге потерял контроль. Он прижался к ней, она раздвинула под ним ноги, обхватив его и притянув к себе.

Она была сильно возбуждена. Джек мог это видеть, обонять и ощущать на вкус. Он подсунул руку под ее колено и приподнял ее ногу до своей талии; его мужское естество уперлось в нежное, влажное отверстие.

Фиона ахнула, запрокинула назад голову и закрыла глаза.

– Да! – сказала она в промежутке между прерывистыми вдохами. – Пожалуйста!

Однако он отступил. Хотя ему мучительно хотелось оказаться внутри ее, он хотел, чтобы она захотела его еще сильнее.

Медленно, совсем медленно он стал вводить свое естество в нее, скрипя зубами по мере того, как тугая влажность охватывала его с твердостью затянутой в перчатку руки. Губы Фионы приоткрылись, она громко застонала, открыла глаза и встретилась с его взором.

– Джек…

Она, побуждая его двигаться быстрее, вцепилась ему в плечи.

Он ускорил темп, ощущая ее всю целиком, и увидел выражение удовлетворения на ее лице.

– Да, – выдохнула Фиона.

Она распростерлась под ним, обольстительно теплая и влажная, шепчущая его имя, извивающаяся под ним, ее пятки стучали по его ягодицам. Эмоции нарастали от прикосновений жесткой кожи, от запаха сирени, от несдерживаемых звуков, выражавших удовольствие.

– Да, да, – бормотала Фиона, притягивая его к себе. Кожаный башмачок потерся о его бедро, и Джек застонал от сладостных эротических ощущений, нахлынувших на него. Фиона с готовностью выгнулась ему навстречу.

– Джек! – вскрикнула она.

За всю жизнь Джеку никогда не приходилось так бороться зато, чтобы сохранить над собой контроль. Никогда он не воспламенялся большей страстью, чем в этот момент. Словно она напустила на него чары, сила которых возрастала при каждом новом прикосновении.

Бисеринки пота выступили у него на лбу. Он запустил руки в ее волосы, зажав в кулаки их шелковистую мягкость.

Фиона стонала не переставая, ее движения сделались беспорядочными. Джек схватил ее за плечи и изо всей силы погрузился в ее лоно.

Она открыла глаза, у нее сбилось дыхание. Губы были открыты, но она не могла произнести ни звука. Внезапно она резко приподняла бедра, прижавшись каблуками к его ягодицам, и волны сладостного освобождения пробежали по ее телу и передались ему в тот момент, когда она несколько раз на вздохе произнесла его имя.

Однако она не успокоилась на этом. Фиона снова притянула его к себе, подстрекая к действию.

Джек толкнулся вперед, снова доведя Фиону до пика. Она с криком выгнулась ему навстречу, обхватив ногами его бедра, и он ощутил, как волна наслаждения нахлынула и затопила его.

Он пережил пик экстаза одновременно с ней, хриплым голосом выговаривая ее имя, затем со стоном опустился на нее. Она продолжала содрогаться под ним, закрыв глаза и приоткрыв рот, лицо ее полыхало от страсти.

Джек перекатился на бок, увлекая Фиону за собой, и они лежали некоторое время, приходя в себя, с переплетенными ногами, влажными телами, и сердца их гулко бились в унисон.

Фиона подумала, что ей никогда не удастся восстановить дыхание и успокоить сердцебиение. Но постепенно частота ударов уменьшалась, и она почувствовала, что широкая грудь Джека прижимается к ее груди, что он дышит ей в волосы и что его влажная кожа соприкасается с ее телом.

Она обвила руками его шею и так лежала, не имея сил ни двигаться, ни думать. Закрыв глаза, Фиона наслаждалась тем, что ощущает тепло его тела, чувствует запах их любовного поединка, свежесть простыней.

Чувствовал ли Джек то же самое? Или все было так, как он и ожидал? Боже милостивый, что, если у него всегда так, с любой женщиной?

Жар и эйфория понемногу начинали спадать. Джек тихо посапывал, уткнув лицо в ее волосы.

Она слегка повернулась, чтобы посмотреть на него, на его ресницы, отбрасывавшие тень ему на щеки, чтобы спросить его о том, что он думает и чувствует.

Но что, если он думает совсем иначе, чем она? Не считает, что все было так чудесно, так неповторимо? Или, что еще хуже, что ему вообще не было хорошо и приятно?

Неуверенность терзала Фиону. Она должна спросить его, должна выяснить. Она не может просто так лежать и сомневаться.

– Джек!

Он не ответил.

Нуда, он угадал, о чем она хочет его спросить, и боится ответить.

Фиона собрала остатки мужества.

– Джек! – окликнула она его чуть громче. Ответом ей стал легкий храп.